Текст книги "Глоток Шираза"

Без конца, без ограничения площади, целую Ваши лапы. Почему-то уверен, что мое первое письмо до Вас дошло.

* * *

Ну до чего приятно было написать и отправить Вам, чуйствуя, что на тебе ряд срочных дел висит, но что ты хоть из-под одной глыбы выбрался и можешь перечитать В/письмо, порадоваться общности нашего миропонимания, тому, что и у Вас замысел вызревает, а не взрывается сразу.

Чтобы не забыть: дней 5 назад в Медицинской газете появилась большая статья о деле еврейских врачей-отравителей. Автор любезно прислал мне вырезку, а завтра, возможно, будет у меня с магнитофоном записывать соображения и воображения. Предупредил, чтобы лент было достаточно. Собственно, встреча должна была состояться сегодня уже, но я был так плох, так обчихался и обкашлялся после пыли книг Ленинской библиотеки, что не решился позвонить уславливаться на сегодняшний день.

На полях: P.S. Пожалуйста, выпишите пункты, по которым смогу дать информацию!

<…> Не удержался и сразу без самомалейшей выдержки, прочитал В/письмо от 21.07.88. Получено-таки мое письмо, я частично реабилитирован. <…>

То, что В/работа стихийно развалилась на ряд совершенно разных текстов – совершенно естественно, важно только не свалиться под бременем массы материалов. Думаю, что все это вовсе не впустую, хоть издать будет трудно. Ходят слухи о восстановлении дипломатических отношений с Израилем, и появление огромной статьи о деле врачей в Медгазете – благоприятный симптом, но все еще ненадежный. Вам надо учитывать, что в Израиле издана очень обширная литература о Холокосте, в СССР вовсе неизвестная. Уверен, что дубляж будет только <нрзб>, а может быть и частный. Очень хочу, чтобы в СССР узнали наконец правду об Израиле. Это очень трудно, придется ломать стереотипы, но после близкого знакомства с Афганистаном, драки Иран – Ирак, компрометации Каддафи (о нем у нас тотально замолкли), догадаются почесать затылок. У нас с Вами должна состояться очень фактологичная беседа о зарождении арабского антисемитизма в 20–30 годах. Теперь-то у меня вовсе нет времени разбираться в своей папке, но увидите там прелюбопытные, малоизвестные вещи, например, о штурме деревни Дар-Хассан, а не о резне в ней. Боже, как бы мое логово не затянуло Вас побольше Терезина[77]77
  В то время я только начинала заниматься историей Терезина.


[Закрыть]. Впрочем, покопавшись, вы сможете всю папку оттянуть к себе. Знают ли факты В/знакомые с 1-го Фрунзенского.

Я думаю, что хуже, чем у Анны Франк и Корчака, у Вас не выйдет. Но посмотреть, что есть в Ленке, наверху, обязательно надо, думаю, Вы туда легко получите пропуск, тем более что 3/4 все равно переводится в открытый фонд.

Ваша Prinzessa in Berlin открыла мне глаза на происхождение (архипростое) нацистского антисемитизма.

Что до армян, то помню, как году в 1924 истекал злобой, читая немецкий том о резне 1915 г., и как я несколько слов сказал в Эривани, на коньячном заводе, и как технолог-экскурсовод обнял и расцеловал меня. Ведь делается глупость за глупостью: конечно, НКАО надо присоединить к Армении. Но… не хочется обижать 60 миллионов мусульман СССР. Надо было присоединить в 1945 г. под шумок. Карс и Ардаган, исконно армянские земли, которые (не только армянские) в те времена разбрасывали направо и налево (Россия – тюрьма народов). Ну а то, что армяне превратились в могучую нацию, еще не поняли.

Какое-то детское непонимание проблемы: крымские татары полстолетия рвутся на родину, в Крым, а им отказывают: мол, демографические сдвиги, много русских, украинцев. Мы вам автономную республику не дадим, мы вам в Ср<едней> Азии создадим условия национального развития. Как будто Восточный Крым до сих пор не пустует, как будто трудно при современной технике пробурить артезианские колодцы, навзрывать скал для строительства домов, привезти из отстойников и др. мест землю с удобрениями, закупить скот и пустить татарву жить в своем родном Крыму, безо всяких особых вмешательств: школы они сами себе построят, типографии и т. д.

А им предлагают, сидите себе в Ср<едней> Азии и не рыпайтесь. Из Афганистана надо уходить как можно скорее, это народ мстительный, полтора миллиона погибших они нам не простят. Так уходят, оставляя Наджибуллу, шефа туземного КГБ, конечно, понимая, что более ненавистного человека в Афганистане не найти, он свой в доску, и авось да небось, кнутом и пряником, привлекая к себе какие-то племена, создадут ему видимость народной поддержки. Простите дряхлому старцу давние ассоциации, но в 1897 г. лейтенант У. Черчилль писал с Афганской границы корреспонденции в Лондон: афганцы соединяют коварство индейцев Сев. Америки со зверством зулусов и меткостью буров. Поскольку англичане трижды завоевывали Афганистан, и из трех армий назад вернулся один полуобмороженный доктор, то им лучше знать. Конечно, в Афганистане нет ни одной пары соседних племен, между которыми не было бы кровной мести, можно кое на что рассчитывать, но не очень. Однажды Лоуренс Аравийский узнал, что один из вождей, столпов его восстания, завел переговоры с турками и за определенную мзду обещал перейти на их сторону. Он бросился к соседу изменника и узнал от него, что действительно «столп» завел переговоры с турками, они высылают ему пару верблюдин с золотом, но сосед об этом предупрежден, верблюдов с золотом заберет, а столп восстания сообщит туркам, что, не получив обещанных денег, он к туркам присоединиться не может. Узнав, что речь идет об обычных арабских штуках, Лоуренс успокоился.

Пора бы и нашим понять г.г. арабов и афганцев, перестать переводить людей и деньги.

Недавно выплыл каверзный вопрос: о существовании лагерей уничтожения на Западе узнали быстро (не позже 1941 г.). Примерно в это же время узнали и у нас. Были обращения мирового еврейского конгресса и других организаций. Технически осуществить бомбежку и расстрел СС-овских казарм и вышек, сбросить в лагеря тонны продуктов, сотни автоматов и т. д. было несложно, вполне осуществимо уже с 1942 г., легко с 1943 г., Бог велел в 1944 г. Можно было всерьез пригрозить репрессиями и частично осуществить их. Уже простые бомбежки подъездных путей и камер основательно затормозили бы конвейера смерти. Сигналов было предостаточно. Общий вывод: евреями и лагерями уничтожения просто никто не интересовался, хоть в них сидели французы, поляки, русские, бельгийцы и т. д. Для меня это совершенно загадочно. Я знаю, что в отношении Терезина была попытка торга: вы нам поставите 2(3?) тысячи трехосных грузовиков для использования на Восточном фронте, а мы вам выдадим Терезин (его обитателей). Конечно, затея была провокационная: англо-американцы своими трехосными грузовиками должны были испортить отношения с СССР и союзниками. Из сделки ничего не вышло, и обитателей Терезина уничтожили.

А вообще же лагеря уничтожения – позор не для немцев только, но и для всех воевавших стран. Пожалуйста, напомните рассказать Вам о том, как отбирались и воспитывались палачи для лагерей.

Р.S. Елена Артемовна мои труды таки-да отвезла на место. Отдыхиваем.

В. П. Эфроимсон – Е. Макаровой

Август, 1988 г.

ДУРА. Дмитрий, Ульяна, Роман, Александр.

Видите ли – она безблагодатная. Ей, видите ли, становится скверно от того, что кто-то чем-то отвлечет. Видите ли, ночью крутятся какие-то «образы», а потом их стирает кухня, завтрак, обед, (ужин), да и детки крутятся, и муж еще, «да и злоба на стояние у плиты, и тонет главная идея о торжестве человеческого духа, теплящаяся где-то на дне сознания». Все это, в особенности сознание своей полной исчерпанности, тупости, бесплодия мной пережито уже сотни раз, и каждый раз чувство абсолютной уверенности, что все и навсегда закончено, прикончено, не вернется, остается прозябать. И прозябаешь, и прозябаешь, мрак, уныние, безделье или бездумная, механическая работа.

А потом, через недели, месяц, проходит в пустоте нечеловеческая усталость, бессилие, и начинает что-то придумываться, все быстрее и быстрее. Между прочим, занимаясь биографиями, обнаружил, что догадка приходит не в ходе концентрированного труда, а из-за периода безделья.

Чудесно, что Вы отослали в «Совпис» свою книгу (верстку), да еще на 458 стр.[78]78
  Отрытый финал. М., 1989.


[Закрыть] А то, что теперь она кажется Вам малоинтересной – тоже понятно. Лично я никогда не мог перечитывать свои изданные книги. И великолепно разоблачает Вас то, что Вы очень соскучились по своей маленькой комнате. Если соскучились, то уже на полувзводе, отдохнуло, отдышалось то, что нужно. А со своей ребятней, хочешь не хочешь, побыть оченно даже надо, между прочим, уверен, что очень даже хочешь.

А то, что работа кажется самой нужной и важной вещью в жизни, то для Вас это-таки так, и в этом Ваше свое специфическое счастье, хоть Вам будут дико завидовать, причем, конечно, вовсе не тому, что напишешь, как написано, а тому, что вот, сволочь, гадина и т. д. и т. п. издается.

А что Вас опять ждет сумасшедший дом с выставкой[79]79
  Выставка «Рисунки детей концлагеря Терезин» была открыта в ЦДХ на Крымской набережной 1 июня 1989 г., Эфроимсон тогда уже был тяжело болен.


[Закрыть], с США и т. д., то на это есть наша старая формула зеков «Бог даст день, Бог даст пайку». Ну а если ДОМ «выходит из-под моей женской руки», то ведь ребятки-то уже подросли – валите все на них, уверяю, это им полезнее Вашей женской руки.

А доказывать, что Фридл[80]80
  Фридл Дикер-Брандейс (1898, Вена – 1944, Освенцим), художник и педагог, героиня моего романа «Фридл», НЛО, 2012, переиздание НЛО, 2017.


[Закрыть] Вы выдержите – уже не надо. Доказано.

Что нужно нам сделать – это власть Господня,

А что мы сделали, то с нами по сегодня.

У меня над столом пришпилена фотография Майи Плисецкой и рафаэлевская Мадонна. Году в 1921 в Москву приехал Сандро Моисси. Он играл «Живой труп», говорил почти шепотом на немецком языке, я сидел на галерке и все понимал, а в огромном зале все замерши сидели. Я ясно вижу столик с ним и анархистом в круге света, а в кулисах начинает шнырять будущий шантажист. Все вижу ясно и ясно, что уже не успею забыть. Лет через 40 я видел Майю в Кармен-сюите. Она танцевала свой танец обреченности смерти. <…>

«Из пророка, познавшего женщину, семьдесят семь дней не говорит Бог». Пожалуй, все же великое счастье, когда из тебя говорит Бог… Но… есть и другое счастье. Кажется, Вам дано другое счастье, а то, что из Вас говорит Бог, это тоже очевидно, во всяком случае, мне. В. Эфр.

В. П. Эфроимсон – Е. Макаровой

Сентябрь, 1988

Мой злополучный корреспондент-получатель, на свое горе, Вы снабдили меня пятеркой книг, которые дочитываю до конца… в больнице. Попал я вполне закономерно: был в ИО Генетики, приятно поговорил с директором: мне достаточно, мол, выкинуть рецептуру получения гениев, и он мой ксерокс издает (он читал, ему очень понравилось). Конечно, когда дело пойдет всерьез, я на-получаю уйму различных (и невыполнимых) ЦУ, но пока я и этим был очень доволен. Я вышел, немного подзадержался внизу, чтобы разыскать одного б. сотрудника моей б. лаборатории, и тут-то ко мне подошел вплотную один прохвост, и, хоть я с ним полгода назад крепко разругался и потом отчетливо дал понять, что руку ему впредь подавать не буду, настоятельно попросил, чтобы я своими глазами прочитал заявление в ЦК КПСС моей бывшей ученицы.

Это оказался какой-то бред, с обвинениями в сионизме тех, кого к сему ни по нации, ни по сотне других признаков пришить невозможно.

На полях: Я ее не виню, она выдержала 20-летнюю всестороннюю травлю, от которой может и должен рехнуться любой.

Мне стало от этого омерзения (глупого, идиотского, голословного) плохо, но достало силы отмахнуться от демонстратора, который хотел пригнать мне такси и самому добраться до дому. Через день я лежал в Измайловской больнице с д<иагно>з<ом>, который мне не сообщали, но в целом, видимо, был микроинфаркт. Увиливания врачей ни к чему не привели, потому что обнаружил неспособность читать мелкий шрифт – верный признак ишемии мозга. И только через 5 дней я смог начинать дочитывать Вашего нобелиата Сингера[81]81
  Исаак Башевис-Зингер (1902–1991) – американский еврейский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1978 год.


[Закрыть], который с самого начала произвел на меня отвратительное впечатление: этот мелочный рассказ о деталях жизни еврейцев черты оседлости, «селедочного пояса» («Изъеденный селедкой рот и шеи лошадиный поворот» – Багрицкий), об этом полном погружении в хасидизм, талмудизм, абсолютно пустое, унизительней-шее переливание из пустого в порожнее, растирание воды в ступе, бессмысленные рассуждения, бессмысленно проведенные жизни, не сдобренные почти нигде шолом-алейхемским юмором, я переживал, как документацию унижения и ненужности, пустоты существования многомиллионного еврейского народа, его полупарази-тирования – пусть вынужденного. Я поражался, как могли за такие правдивые и фотографически точные описания дать Нобелевскую премию, разве за очень художественное изображение многовекового ничтожества своего народа. Я вспоминал о том, как Фейхтвангер написал своего «Еврея Зюсса», и как в гитлеровские времена был снят по этому роману фильм, подумал и о том, что, по рассказам Сингера, подоспей они вовремя, тоже можно было бы снять немало фильмов, хоть от меня не ускользнула гуманистичность и недемонстративное сочувствие автора к своим персонажам.

Параллельно шел и другой род мыслей. Был такой крупнейший цитогенетик Дарлингтон[82]82
  Сирил Дин Дарлингтон (1903–1981) – английский ботаник и генетик из числа создателей цитогенетики, классик цитоэмбриологии растений, один из создателей синтетической теории эволюции. В 1947 г. совместно с Роном Фишером основал журнал «Heredity: An International Journal of Genetics», в котором Дарлингтон получил возможность публиковать свои статьи с неортодоксальными взглядами на наследственность.


[Закрыть], который году в 1953 выпустил много и справедливо изруганную книжку «Facts of life».

Между прочим, Дарлингтон принимает, как данное, наследственное превосходство интеллекта евреев и находит ему объяснение: в 18–19 веках, в особенности с укреплением римско-католической церкви, все те люди (в Европе), у которых были сильные мыслительные, интеллектуальные интересы, уходили в монашество, в священничество и почти не оставляли потомства. Добавим и инквизицию. Этот негативный отбор вел к тому, что народы юга теряли цвет своего интеллекта, оскудевал этот юг и переставал лидерствовать. У евреев же, наоборот, каждый мужчина, занимавшийся умственной и духовной деятельностью, ну хоть тем же проклятым талмудизмом (талмудисту говорили: я втыкаю иголку в 235 страницу (или любую) и пронзаю иглой до… 784. В какое слово упрется игла?) – вот этот знаток так почитался, что каждый местечковый богач (какой он был богач, догадайтесь) считал честью для себя выдать за него замуж свою дочь и содержать всю эту семью. Поэтому той убыли интеллектуальных потенций, которые переживала Европа христианская, у евреев не было.

Критиковать и громить Дарлингтона на бумаге – дело пустое, с ним хорошо разделались сами англичане. <…> Но после того, как удалось выделить массу разных доминантных (передаваемых по вертикали) генов высокой уратности, МДП и т. д., одна из возражений против Дарлингтона отпадает. Что до повышенного интеллекта евреев, то, конечно, евреи неглупый народ (хоть ничего глупее глупого еврейца вообразить невозможно). М.б. Вам будет любопытно взглянуть на список евреев – нобелевских лауреатов – 90 человек (впрочем, из них 10 полуевреи). Это составляет 20 % от общего числа 450 – нобелистов на 1981 год (позднее картина та же, но мне лень копаться в картотеках), хоть среди культурных народов, многократно поставлявших лауреатов, эти жиды пархатые составляют 1 %.

И вот, когда профессионально занимаешься каждым из лауреатов индивидуально, то для евреев создается типичная картина: прадед, дед, преодолевая массу препятствий, смело, предприимчиво выбирается из Галиции, Польши, черты оседлости, наживает деньги (торговлей, ремеслом, чем попало). Дед или отец уже культурные люди (бабка, мама – тоже). Они абсолютно ничего не жалеют для дачи наивысшего образования детям, предоставляя им и выбор образа деятельности, и обеспеченность (хоть минимальную, а иногда и побольше), и вот эти-то, выращенные в условиях оптимума, поставляют лавины нобелистов и не достигших самых ярких высот. Я, генетик, считаю, что дело вовсе не в особой генетике, а в оптимизации условий развития. Освобождаются слоны. И это самое наиглавнейшее, плюс, конечно, традиционное уважение к интеллектуальным достижениям.

На этом пока кончаю с Сингером. На 3—4-й день, когда у меня восстановилось зрение, у соседа освободилась книга Стоуна «Происхождение»[83]83
  Стоун И. Происхождение. Роман-биография Чарльза Дарвина. М: Издательство политической литературы, 1985.


[Закрыть]. Заметьте, черт побери, я уже раньше с интересом прочитал у Стоуна о Ван Гоге, о Микеланджело, о… и вцепился, благо работать все равно не мог (заметьте, № 3… – у меня давно закартотечен, описан, перепечатан на машинке, а вспомнить не могу, маразм крепчает!). Это книга о Ч. Дарвине, и я вцепился: Дарвин – подагрик (+МДП), его дед – Эразм, тоже, а вот отец, выдающийся врач, мне неведом. Глотаю… Ага, у папы ревматизм. А это уже «намек на тенденцию» при таком папаше и сынке. И вот, читая подряд, на N-ной странице нахожу – отец страдал подагрой. Хихихи (отец – замечательный врач и умница). Так как я был абсолютно неработоспособен, то я просто переписал важные страницы в записную книжку, а потом выберусь и сяду за выписку нужного. Боюсь, что придется вставить Дарвинов-Веджвудов в раздел династической гениальности. Но условия, условия!!! Фантастически благоприятные, + большое богатство, а вот кругом сплошные таланты, и в потомстве тоже. В общем, на день-два Ленки мне не хватит.

Перехожу к этому идиоту (бидистиллированному) Эрику Эриксону[84]84
  Эрик Хомбургер Эриксон (1902–1994) – психолог и психоаналитик.


[Закрыть] «Детство и общество». Я увидел у него главу «Легенда о молодости Максима Горького» (Горький, Эдисон, Эйнштейн и еще пара десятков людей с хорошими биографиями для меня нерасшифрованы). И вот этот Эриксон строит всю главу с фрейдианскими рассуждениями на фильме (нашем) о детстве Горького.

Кстати (или некстати) о Фрейде: он гений, разгадав, насколько сильно мельчайшие детские впечатления и ассоциации определяют последующую психику. Но сколько дури, и не только в силу обязательной, естественной для тех времен веры в наследование приобретенных признаков, но и во многом другом. Возьмите Эдипов комплекс, ненависть к отцу, секс по отношению к матери. Но ведь вся прелесть в том, что Эдип ни ухом ни рылом не ведал, что убивает своего отца!! Он не мог ревновать убитого к матери, потому что и матери не знал, и женился на ней, понятия не имея, что это его мать. Откуда же Эдипов комплекс и кто, когда, где его видел в жизни? Между прочим, у негров в США нередко и убийца, и убитый – родичи. Но это уж вовсе не от кровного родства (или неродства), а от вынужденных частых контактов.

Несчастная! Какой чудовищный обвал совершенно ненужных сведений. Сдохнуть можно. Ничего, выживете; а мне-то что делать, если я все равно не могу еще работать, и книг до понедельника нет.

Я вчера неосторожно попросил у своего врача (вообще – редкостная прелесть, настоящий доктор, но в данном конкретном случае – сволочь) разрешения пойти в больничную библиотеку. А она запретила. Вы дойдете, а оттуда Вас на носилках могут принести!

Вот и существуй! Ваш очень даже обожающий В. Эфр.

В. П. Эфроимсон
По ходу чтения книги «В начале было детство»[85]85
  В январе 1988 г. я принесла Владимиру Павловичу Эфроимсону рукопись книги «В начале было детство». Он читал ее в Кардиоцентре, едва начав оправляться после тяжелейшего сердечного приступа, повлекшего за собой отек легких. Разбирая каждую главку в отдельности (этот разбор опубликован в книге с одноименным названием), он попутно писал о своем. Именно эти «попутные» замечания и включены в данную публикацию.


[Закрыть]

Ловлю себя на том, что пишу не о В/книге, а о всплывающих ассоциациях.

Это не случайно. Они со мной уйдут туда, и никто ни черта не будет знать.

В. П. Эфроимсон – Е. Макаровой

Январь, 1988 г.

Елена Григорьевна, О! Злосчастная!! Ежели бы Вы знали, какое горе Вы на себя замкнули, вняв моим мольбам и закинув рукопись! Ежели бы Вы знали, какую глупость Вы сморозили, заявив, что заедете ко мне записывать воспоминания!

Вот я и строчу, а как только что-то вспоминаю по отдаленнейшим ассоциациям, типа «в огороде бузина, а в Киеве дядька», так и вписываю. Но, к счастью Вашему, я почти сразу начал эту персональную лирику обводить карандашом и стрелкой на полях всю болтовню неуместную выносить вон. Посему, Христа ради, эту обведенную карандашом бредь не читайте, а потом, когда надо будет, все, и к В/рукописи относящееся, и весь треп, привозите. Мне будет с ней легче магнитофонничать. Кстати, я все писал очень убористым, мелким, неразборчивым шрифтом, так что, вероятно, не стоит разбирать, я Вам все, к Вам относящееся, запросто продиктую на машинку, ежели Вам захочется и Вы, действительно, пулеметничаете так, как хвастанулись недавно. Но допустим, что у Вас не будет времени, тогда я Вам просто вслух прочитаю то, что о В/книге написал, но вот на то, что у меня отчеркнуто красным карандашом и изукрашено восклицательными знаками, и на мотивирующие окрестности обратите с ходу внимание. Это обязательно надо исправить. Думаю, что Вы, спокойно обдумав, сделаете это без скрежета зубовного. Редактор пропустил, читатели не пропустят и за одно место я (на 136 стр.) ругаюсь, а сколько будет дальше, Аллах Великий ведает.

* * *

Как странно, на десятилетия протягивается детское восприятие: помню, как неведомо почему я, интернационалист, почему-то лет в 50 любил… болгар, появлявшихся в Ин<ститу>те Мечникова. Ни в чем это не проявлялось, кроме внутренней симпатии, вовсе неизвестного происхождения. Лет в 60 случайно догадался. Напомню вам, раз в сотый? Ну, в третий, кто мне считает! Я родился в будущем чекистском доме, Лубянка, 2, ну не знаете, площадь Дзержинского. А водили меня гулять малышом на Ильинский сквер, может быть, рыть туннели и ямы. А на этом сквере, на верхнем конце, стояла часовенка в память русских, павших в войне против турок (1877–1878). С барельефами, изображавшими, как русские солдаты спасают болгар от турецких аскеров. Вот откуда! И вот я вспомнил, как мои недогадливые родители купили мне красную феску (турецкого типа), и как я эту феску возненавидел.

* * *

Как-то меня мой коллега (давно умерший, в ОРГАНЫ бежать незачем), абсолютный демократ, интеллигентнейший, потряс замечанием: «Праведники растут только в обеспеченных семьях». Я так обалдел от неожиданности, что даже не догадался переспросить, почему так?

И еще, совсем не к месту, ассоциация (если повторяюсь, простите, я ведь иногда разговариваю с Вами заочно, про себя, потом не могу сообразить, говорил ли Вам это в действительности или только в воображении). Один недавно умерший человек, отсидевший лет 20 за вредительство (в котором его уговаривал, как старого члена партии, по партийному долгу признаться сам Крыленко (наркомюст), потом, кстати, расстрелянный, участник Октябрьской революции (таковая произошла не в октябре 1917, а 5.1.1918, когда разогнали Учредилку, с чего фактически и началась Гражданская война – but this is another story), – рассказывал, как было дело в действительности, вдохновенно, сверкая глазами, голосом трибуна, а если на него нажать пальцем, то он бы рассыпался; когда он кончил, я его спросил: значит, Октябрьскую революцию устроили вовсе не рабочие и солдаты, а высшая интеллигенция? Он мне ответил: Ваш вывод неточен, не высшая интеллигенция вообще, а высшая еврейская интеллигенция! И добавил: посмотрите на первые 7 человек ЦК: Ленин, Каменев, Зиновьев, Свердлов, Троцкий, Сталин и (кто-то седьмой, кажется, Смирнов, не помню, роли особой не играл). Кажется, он не знал, что Ленин на ¼ еврей. Но и без того еврейское большинство обеспечено, а так, если вести счет «по кровности», то 4 ¼ еврейской крови против 2 ¾ нееврейской. Если повторился, Христа ради, простите и перечеркните к черту этот рассужданс.

Суть-то его в том, что все они были настоящие, идейные революционеры, очень образованные и частью гениальные (конечно, Зиновьев был никаким не гением, но был зато совершенно блестящим оратором; когда он и Ленин ушли в подполье (пломбированный вагон и т. д., то, как рассказывал…) Я вижу его ясно, знаю его процесс (частично), помню до мелочей, как спросил я его: а Вы не сердитесь на Крыленко, что он Вас уговорил «признаться», а потом дал Вам 20 (25?) лет? Он мне ответил: при чем здесь Крыленко? и горделиво: нам сроки проставил сам Сталин!

Ловлю себя на том, что пишу не о В/книге, а о всплывающих ассоциациях. Это не случайно. Они со мной уйдут туда, и никто ни черта не будет знать. Кстати, мой собеседник угодил в процесс за то, что выполнял какое-то указание Микояна. Но тот его, конечно, не выручил.

А суть дела в том, что революцию сделали люди из интеллигентных, относительно состоятельных семей. Маркс был по всем линиям, этак с 1440 г. потомком раввинов (показывал родословную), Энгельс происходил из династии состоятельных фабрикантов-текстильщиков, соорудивших большой протяженности кварталы с домиками и садами, с огородиком для своих рабочих (это так и называлось Engelsbruch), Ленин унаследовал дворянство от отца, штатского «полковника», Сен-Симон был графом («вставайте, граф, Вас ждут великие дела»), Троцкий и Каменев происходили из состоятельных семей, отец Свердлова был владельцем типографии, хоть и маленькой, Л. Фейербах был сыном крупнейшего криминолога своего времени, сестра его чуть-чуть не вышла замуж за Паганини (который был близок очень и с Полиной Бонапарт). Словом, это были люди не только интеллигентнейшие, но и из состоятельных семей. Может быть, дело в том, что они не были с детства привязаны к деньгам? К повседневным заработкам?

В свое время было модно хвастать своим «низким происхождением». Идея проста: вот с каких низин я поднялся до такой высоты. Прочитайте…[86]86
  За хамство матери в присутствии детей; 2. За хамство учителю в присутствии учеников. Среди своих многочисленных подлостей числю: прекрасной преподавательнице чужой какой-то пьяноватый тип нахамил. Мне было лет 13, мог бы дать ему в морду, не дал. Скорблю через 66–67 лет.


[Закрыть] «Моряк в седле» и увидите, как Джек Лондон наврал о себе в Мартине Идене. Бунин написал что-то весьма ироничное о Шаляпине, который хвастал тем, что отец его драл, как сидорову козу. А на фотографии отец Шаляпина в хорошей шубе (кротовой) и никакой не изверг.

Не злитесь на меня, что я пишу не только о В/книге, но и роюсь в условиях Вашего собственного развития в гуманистку проникновенную! Что делать, мы, жиды, народ любопытствующий до бестактности.

* * *

Кстати, что такое русский интеллигент? Это пятилетний детеныш, который подходит к своей маме и спрашивает: «Мама, вот у меня и шуба, и галоши, и гувернантка (бонна), а вот Сережа весь в дырах мерзнет. Разве это справедливо?» А мама отвечает: «Знаешь, я уже давно жду, жду, когда ты меня об этом спросишь, и уже боялась, что ты все не спрашиваешь. Видишь ли, если все, что на тебе и на таких как ты снять и раздать, то кому-то достанутся одни носочки или один носок, или полперчатки. Пользы им не будет, а ты будешь не учиться, а болеть. Но вот когда вырастешь, станешь инженером, доктором, адвокатом, ты должен будешь помнить, что все бедные вокруг тебя вовсе не потому бедные, что злые или глупые, а потому, что у родителей их не было денег их одеть и дать образование. Ты должен будешь им помогать все время, сколько сможешь. Запомни это на всю жизнь!».

Почему пятилетний(ая)? Потому что до пяти лет он (она) сам(а) не мог догадаться, а лет в шесть он бы уже не запомнил на всю жизнь!

Брысь с ассоциациями. Но вот с благодарностью Вам не получается. Не могу не похрюкать от удовольствия. Как у вас умненько получилось с водой, с тактильным голодом. А ведь мы, взрослые, слепоглухонемые к тому, что нужно детям, без чего мир для них становится башней молчания.

<…> Хапнул в ларьке красный карандаш, теперь буду злоупотреблять.

Тема. Караул в том, что ежели детеныша почти сразу положить к матери, то он в «отказники» не попадает, даже у нас где-то в Лит-газете написали. Можно обойтись без низкопоклонства перед Западом, в данном случае перед хрянцузской акушеркой. 1 Ирвинг Стоун.

Вообще, с медицинской точки зрения, детеныша кладут к матери через сутки. Надо хорошо полаяться матом детпсихологам и врачам, нельзя ли срок сократить до 12–15 часов, чтобы пораньше разбудить естественную любовь не матери к чаду, а чада к матери (задача: иммунитет к последующим пакостям).

Кстати: ввел бы закон, карающий посадкой на кол:

* * *

Понедельник 11:45. Не по рукописи. Только что смотрел мой лечащий врач, назначил обследование на пятницу, значит, вылетаю отсюда только через неделю, скорее даже 8–9 дней. Повторил, что очень сомневается, было ли у меня 2 инфаркта – никаких следов. Ишемическая болезнь есть.

Я спросил его нахально, стоит ли мне приниматься за новую работу, которая займет полностью 5 лет, незаконченной пропадет впустую. Он сказал твердо стоит, но: соблюдать режим, диету, принимать лекарства строго. Инфаркты-то у меня были, но очевидно, зажили как на собаке. Могу спокойно читать Вашу рукопись.

«Мы получаем инфаркты от неприятностей на службе, а вовсе не от того, что на свете существует ничья девочка, отволакивающая игрушки в угол, как собака кость». Великолепно, тем более что Вы догадались не ставить восклицательный знак.

* * *

<…> Вы, конечно, знаете, как относился Ленин к Аппассионате. А вот то, что Бисмарк сказал: если бы я чаще слушал Аппассионату, то стал бы храбрейшим из храбрых (это из моей неудавшейся главы о происхождении эстетики под влиянием естественного отбора. Хорошо бы спихнуть ее на Вас).

Вообще, читая, я наслаждаюсь почти беспрерывно. Если бы Вы знали, до чего нужна Ваша книга, Вы стали бы счастливейшей женщиной на земле. Но где Вам, длиннннноухой, понять.

14:30. Отожрался и с нетерпением хватаюсь за рукопись. Через час пойду хватать одежду и впервые отправлюсь гулять на воздухе, сколько смогу. Задние-то конечности у меня совсем атрофированы.

<…> Так Вы, обезьяна, таки знаете Фрейда, даже грызетесь с ним (роль секса он, конечно, преувеличил), а я Вас поучал. («Вот так штука, вот так штука, вздумал женщину учить», поет Фигаро: он объезжал ее долго кругами, уговаривая написать записку графу Альмавиве, а та, чуть смутившись, протянула ему уже готовую записку).

Думаю, что Вам ехать в Терезиенштадт[87]87
  В январе 1988 г. я впервые после 20 лет невыпуска за границу улетела в Чехословакию, чтобы исследовать историю детских рисунков из концлагеря Терезин и искать сведения о Фридл Дикер-Брандейс.


[Закрыть] было очень полезно. Мне тоже нелегко было жить. Напомните рассказать про крюк, про «вольняшку» майора, которому я с невинным видом втирал в ухи, про суд зэков в 1935 году (конфликт между интеллектуалами и баптистами по поводу 200 г хлеба, и остракизма, про баптистов вообще, про хождение в город при 50°, о высоких мыслях при этом, при стыде, что остался жив…) <…>

* * *

<…> Хочу оторваться совсем в сторону, и описать эпизод, прямого отношения к делу не имеющий. Когда-то, еще до Первой мировой войны, молоденькая фрейлейн Зегарник училась то ли в Вене, то ли в Цюрихе и ходила с приятелем в какое-то соседнее кафе. Они обратили внимание на одного кельнера, который ничего не записывал, но точнехонько выполнял все заказанное столиком (на 4х?) и молниеносно рассчитывался. Они попросили его принести им то же самое, что заказывали их ушедшие соседи. Он ответил: я совсем не помню их заказа, они расплатились и ушли. Зегарник эту особенность памяти помнить все, что нужно, и сразу забывать ненужное, изучила, и это явление вошло в мировую психологическую литературу под названием «синдрома Зегарник». (Ее мой директор выставил из института, кажется, еще до меня). Так вот, создается такое сомнение, альтернатива: то ли Вы помнили все, что Вам понадобится, то ли вспоминаете все, что нужно. Но синдром Зегарник (Зейгарник[88]88
  Блюма Вульфовна Зейгарник (1900–1988) – психолог, основательница советской патопсихологии.


[Закрыть]?) у Вас определенно отсутствует.

Среди всех В/особенностей, которые на меня обрушила В/книга, я не назвал минимум две: это легкость, естественность переходов, своеобразное изящество перехода от темы к теме, хоть никак нельзя угадать, что будет дальше (я насчитал во время прогулки две, обе забыл, минут пять вспоминал (маразм) и насчитал целых четыре).