Текст книги "Глоток Шираза"

Эту причину раскрыл нам академик, психиатр Бехтерев, поставив еще в 1928 г. Сталину диагноз «паранойя». Через два дня Бехтерев умер от отравления, а его семья была репрессирована – очень хороший способ помешать членам семьи проболтаться, если они от Бехтерева услышали диагноз. Паранойя, по определению, означает наличие сверхценной идеи, которой параноик готов принести в жертву все. Паранойя вовсе не мешает ни нормальному мышлению, ни работоспособности, она только заставляет «больного» рассматривать все происходящее с точки зрения своей сверхценной идеи и приносить ей в жертву все. Такой сверхценной идеей у Сталина было удовлетворение своего стремления к безграничному увеличению и расширению своей власти. Крестьянин, особенно «кулак», самостоятелен и независим – необходимо его подчинить или уничтожить, то, что при этом пойдет прахом все сельское хозяйство – неважно, и не надо давать себе труд увидеть это наперед. То, что в СССР многие, а на Западе все поймут, что вредительские процессы – инсценировки, придуманные для создания козла отпущения – интеллигенции, неважно, важно эту интеллигенцию поставить на колени.

То, что будет истреблена уйма руководящих кадров, бесценная в стране с острой нехваткой этих кадров, неважно, на их места станут миллионы, лично мне, расчистившему им дорогу вверх, благодарные и к тому же покорные. То, что, раскалывая немецкое рабочее движение, вытаскиваю к власти Гинденбурга и Гитлера, неважно, ведь я оставляю только один выбор: идти со мной. То, что я, предъявляя Польше заведомо невыполнимые условия для вступления в антигитлеровский блок, тем самым срываю образование союза и отдаю Гитлеру Чехословакию, потому что Франция и Англия безоружны, неважно, все равно Гитлер не нападет на меня, потому что ему надо сначала сломить Францию и Англию, а когда он нападет на них, они на коленях попросят у меня помощи. То, что я растоптал маршалитет, генералитет и офицерство от майора и выше, хорошо натасканных и, вероятно, частью даровитых, неважно. Важно то, что незаменимых нет (конечно, кроме меня, обожаемого моими людьми, моими народами). То, что я, коммунист, вступая в союз с нацизмом, пачкаю навсегда коммунизм, неважно, пусть все знают, что я могу все и никто мне не указ, в следующий раз будут лучше слушаться. То, что мои, попавшие в окружения, в своем плену не виноваты, неважно, важно то, чтобы поменьше болталось тех, кто на меня зол за поражения и плен.

Ах, так значит из лагерей вернулись те, кто посажен был в 1937 и не сдох, так надо их вновь посадить, чтобы не болтались, не болтали, не портили мне репутацию. Ах, так подросли дети тех, кто посажен был раньше. Посадить, сослать детей, а то будут на меня клеветать. Такова логика этого безусловно даровитого и очень работоспособного параноика, которую можно иллюстрировать множеством других примеров. Например, можно содрогнуться, узнав, что Р. Зорге в Японии казнили только в 1943 г. Почему содрогнуться? Да потому, что к 1943 г. флот и авиация Японии уже успели понести такие огромные потери, что Сталин мог просто потребовать от Японии освобождения Зорге. Но нужно ли, чтобы по миру, по СССР хаживал человек, который меня заранее предупредил, что Германия нападет именно 22 июня 1941 г. и я ему не поверил, а он спас мою страну, сообщив, что Япония не нападет на меня, пока немцы не возьмут Москву, и что я должен Москву любой ценой отстоять, но пока что могу снять и бросить под Москву все, что есть в Сибири и на Дальнем Востоке? Но можно и нужно еще сильнее содрогнуться, узнав, что Япония предложила Сталину обменять Зорге на каких-то пойманных в СССР японских шпионов, но Сталин заявил, что он никакого Зорге знать не знает.

Но, в конечном счете, именно достоверное беспринципнейшее коварство Сталина, его способность на любое предательство и принесли ему конечную, абсолютную полноту власти над миром, великую победу, пусть пиррову, захват под свое подчинение половины Центральной Европы, почти бескровную победу над Японией, согласившейся на безусловную капитуляцию из-за атомных взрывов в Хиросиме и Нагасаки. (Заметим, кстати, что протесты против этого бесчеловечного применения атомного оружия, обошедшегося тысяч в 200 жизней, но уберегшего много миллионов жизней, начались в СССР примерно полутора годами позже, когда весь выигрыш СССР от этих взрывов был уже полностью инкассирован). Этот абзац настоятельно нуждается в разъяснении и фактическом обосновании, которые и будут приведены далее.

В 1944 г. он решился на действия, на которые ему западные державы ничем не смогли возразить: создал на освобожденной Советской Армией половине Польши свое, марионеточное правительство, а затем, когда в Варшаве началось восстание и немцев выгнали из города плохо вооруженные повстанцы, ориентировавшиеся на лондонское польское правительство в изгнании, Сталин не оказал повстанцам поддержки ни людьми, ни хоть оружием, хоть восставшую Варшаву отделяла от советских войск только река Висла. Более того, он не разрешил самолетам союзников оказать с воздуха помощь оружием Варшаве, когда те обратились с просьбой разрешить приземляться на советских аэродромах (самолетам не хватало дальности полета, чтобы, сбросив на парашютах оружие для варшавских повстанцев, суметь после этого вернуться на освобожденную территорию Франции). Конечно, нацисты быстро раскумекали, как обстоят дела, и предприняли расстрел Варшавы артиллерией и штурм ее, преимущественно подонками, навербованными среди народов СССР. Расстрел Варшавы и штурм ее, дом за домом, продолжался довольно долго и стоил жизни 800 000 варшавян[154]154
  По современным оценкам, цифра сильно завышена.


[Закрыть]. Мало того, взятие Варшавы немцами лишило Советскую армию ценнейшего плацдарма на западном берегу Вислы, который один сковал бы сотню-другую тысяч немецких войск и позволил бы продолжать наступление советских войск, не оттягивая его еще на полгода. Далее, когда в июне 1944 г. союзники высадились и закрепились в Нормандии, а затем Паттон[155]155
  Джордж Смит Паттон, младший (1885–1945) – генерал американского штаба.


[Закрыть] одним могучим рывком очистил всю северную Францию, включая Париж, от немцев, высадка на юге Франции почти сразу освободила без боя от немцев юг Франции, верховные нацисты и, главное, Генштаб Германской армии поняли, что пора сдаваться, хотя Сталину, очевидно, сдаваться было невозможно. Гиммлер захотел начать тайные переговоры с союзниками. Однако с Гиммлером, палачом, никто и разговаривать не захотел. Тогда командующий генерал СС… завел в Женеве переговоры с Алленом Даллесом, главой американской разведки в Европе. Генерал СС… успешно договорился о том, что сдает англо-американцам 29 немецких и 4 итальянских дивизии. Но (по фильму «17 мгновений весны», где суть дела почти не раскрыта) Сталин узнал о переговорах и категорически запретил их, хоть за капитуляцией в Италии последовала бы сразу капитуляция войск всего Западного фронта на линии Зигфрида и на Рейне. Сталин узнал об этих переговорах и потребовал их немедленного прекращения. Союзники сразу беспрекословно повиновались, хотя могли бы предложить Сталину прислать своего представителя для участия в переговорах. Генерал СС [156]156
  Карл Фридрих Отто Вольф (1900–1984) – обергруппенфюрер СС и генерал войск СС.


[Закрыть]… напрасно бродил у назначенного места встречи и вернулся обратно. Бои на итальянском и Западном фронте продолжались. Война удлинилась еще на полгода, но, кажется, никто не пожелал разъяснить, почему это союзники были столь послушны по отношению к сталинским окрикам.

В советской прессе постоянно муссировали то, что в декабре 1944 г., когда немецкие войска неожиданно рванулись из Арденн, и углубились на сотню километров вглубь обороны союзников, Черчилль попросил Сталина ускорить наступление советских войск. О том, что генерал Дж. Паттон[157]157
  Джордж Смит Паттон-младший (1885–1945) – генерал американского штаба.


[Закрыть] в три дня повернул свои 12 дивизий, прогрызавшие линию Зигфрида, с фронта на юго-восток, фронтом на север и атаковал с юга прорвавшуюся армию немцев, удержал Гасконь, ими почти окруженную, и тем поставил армии прорыва под угрозу окружения, советская пресса не сообщила. Не сообщила и о том, что в первый же бестуманный день авиация союзников, наконец, смогла взлететь и истребить все движущиеся немецкие колонны танков и грузовиков, далее и одиночно движущиеся машины. Не сообщила и о том, что Гитлер уже 4.1.1945 г. приказал вывести войска (вернее, их остатки) из зоны прорыва, тогда как советское наступление (от Вислы до Одера) началось только 12.1.1945 г.

И в дальнейшем союзники проявляли нежнейшую почтительность к Сталину. Так, танковая дивизия Симпсона[158]158
  Имеется в виду американская 9-я армия генерал-лейтенанта Уильяма Х. Симпсона (1888–1980).


[Закрыть] в конце апреля, двигаясь к Берлину и не видя никакого противника, остановилась на ранее договоренной линии Эльба – Фульда, хоть могла беспрепятственно вкатиться в Берлин. Мы не намерены перечислять здесь многочисленные ошибки немецких и союзных войск. Пора приступить к объяснению низкопоклонства Англии, США, Франции, оно очень просто: США несли огромные потери на своем втором фронте в войне с Японией. Япония ввела неожиданное, грозное оружие, камикадзе, летчиков-самоубийц: к обоим крыльям крупного самолета подвешивались два маленьких, несущих каждый бомбу весом в тонну. Подойдя на дальность 100–150 км до цели, большой самолет отцеплял маленькие, одновременно переводя бомбы на боевой взвод, оба малых самолета мчались на цель и таранили ее. На последнем этапе войны таким образом серьезно пострадало или было потоплено около 170 кораблей США, причем камикадзе, конечно, выбирали добычу покрупней. В США, где сначала затею с камикадзе высмеивали, хоть и уставили палубы своих кораблей зенитками, впоследствии признали, что если бы камикадзе были бы пущены в дело пораньше, когда Япония еще располагала хорошими самолетами и летчиками, то военный флот США приближаться к берегам Японии не смог бы. Атомная бомба еще не была испробована, и никто не знал точно, чем ее испытания закончатся.

В этих условиях правительства США и Англии, Рузвельт и Черчилль, вынуждены были соглашаться с любыми требованиями Сталина. Они знали его тотальную беспринципность, коварство и злобность, понимали, что советский народ ни на какой протест неспособен и, следовательно, Сталин точно так же может заключить с Японией договор о дружбе и ненападении, может поставить еще больше горючего и припасов, чем он поставил после договора 1939 г. фашистской Германии, да еще самолеты в придачу. Япония станет неприступной и сохранит за собой Французский Индокитай, Голландскую Ост-Индию, тихоокеанские Острова. Сознание, что Сталин способен и на это, а советский народ промолчит, как в 1939 г., заставило уступить СССР при превращении Польши, Восточной Германии, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии в сателлитов Москвы, отступать и от линий, достигнутых в Германии. И эта эра подчиненности кончилась только после капитуляции Японии. Кстати советская пресса не оповестила граждан СССР, что эту капитуляцию вынудили прежде всего атомные взрывы, не будь их, оккупация Маньчжурии и Северной Кореи обошлись бы не в 30 000 убитых и раненых в местных боях с японцами, а в добрый миллион-два новых потерь.

Ни в коем случае нельзя доверять дошедшим до нас легендам о государственной мудрости, благости, справедливости властительного мерзавца: надо всматриваться в его дела. Если изверг безгранично жесток, располагает армией, сокрушающей соседей, имеет армию щедро награждаемых доносчиков и палачей, то его поданные должны приложить все усилия, чтобы искренне, нелицемерно полюбить его и вдохнуть эти же чувства в своих родных и близких: лицемерие будет быстро разгадано и тогда всех ждет мучительная смерть, дыба, кол, колесование, сдирание кожи, костер, распятие, повешение вниз головой. Испанцы искренне возлюбили инквизицию, аутодафе, создали поговорку: «не будет второго Филиппа Второго». Народы Советского Союза искренне возлюбили Сталина, который обошелся стране в 55–65 миллионов жизней и привел его на грань экономического развала, на грань третьей мировой войны. Мало кто осознает, что и сама смерть Сталина была вызвана тем, что он понял в начале 1953 г., что зарвался, что все «свободные» нации мира готовы выступить против него, кто подлинно с оружием в руках, кто символически.

Вся эта история разыгралась на протяжении одного-единственного десятилетия. Но «культ» продолжался 30 лет и сопровождался и негативным, и позитивным социальным отбором неслыханной интенсивности.

А теперь наиглавнейший вопрос, почему все же были так любимы народами Нерон, Аттила, Чингисхан, Тимур, Иоанн Грозный, Иосиф Сталин и другие истребители? По очень простой причине: каждый подданный, если не хотел сам быть посаженным на кол со всей родней (сожженным, утратить всю кожу и т. д. и т. п.), должен был внушить себе и всем близким, своему роду и племени совершенно искреннюю пылкую любовь к владыке, у которого было предостаточно шпионов и доносчиков. Лицемерная, неискренняя любовь была совершенно недостаточной, никакое лицемерие и притворство не укрылось бы от разоблачения. Надо было именно восторгаться, неустанно, всем и вся, абсолютно искренне. Надо было всеми силами, аргументами разума, всех чувств возлюбить. А там, глядишь, и историки последующих времен расчувствуются.

Таким образом, культ Сталина является вовсе не следствием недовольства последующими вождями, их тупостью, неумелостью, распущенностью номенклатуры, нагло проявившейся после ослабления вождей.

Культ Сталина, «культ личности» (можно поражаться мягкости формулировки) порожден прежде всего тем абсолютным незнанием своей истории, своего прошлого, которое так характерно для советского общества.

Нельзя недооценивать ни систему социального отбора, создаваемого извергами мировой истории, ни их воспитательного примера, ни порождаемых ими идеалов.

Здесь нельзя останавливаться на том, какой антигуманный переворот производили во всех этих трех направлениях изверги давних времен. Едва хватит места для рассмотрения сотворенного Величайшим Гением Всех Времен и Народов.

1. Для любого подъема по социальной лестнице требовалось неустанное демонстрирование бесконечной преданности идеям Ленина – Сталина и их делу, построению социализма и коммунизма. Требовалось и абсолютное повиновение директивам, идущим сверху. А сверху непрерывным потоком шли указания, директивы, выполнение которых явно шло вразрез с элементарным чувством гуманности и человеческого достоинства. Человек, не желающий все это выполнять, не мог ни вступить в компартию, ни получить возможность реализовать свой творческий потенциал. Но зато человек, который «соответствовал», мог быстро подниматься вверх по социальной лестнице, проходя благополучно через все сита.

2. Пока был Сталин, вся созданная таким образом номенклатура воздерживалась от самообогащения, «хозяин» был в этом отношении очень строг, а осведомителей хватало. Но чем дольше «номенклатура» воздерживалась при Сталине от хищений, тем активнее она (конечно, не вся) занялась хапежом после его смерти. Но, конечно, хищение денег, дач, машин имело совершенно ничтожное значение по сравнению с развязавшимся диким карьеризмом. Дело в том, что занятие высокого поста сразу создавало большие возможности эксплуатации.

Любопытно и очень просто просмотреть, как эта эксплуатация, по сути ее непосредственно попадавшая под те статьи Уголовного кодекса, в которых рассматривается использование служебного положения в личных корыстных целях, осуществлялась в науке. Например, академик или член-корреспондент АН мог прямо давать поручение подчиненному ему зауряд-профессору или заведующему лабораторией написать для него научную статью или даже целую книгу, которая затем публиковалась от имени академика или члена-корреспондента; истинный автор либо оказывался соавтором, либо просто получал благодарность в предисловии, но затем получал какие-то блага. Заведующий лабораторией или старший научный сотрудник становился соавтором экспериментальной работы. Можно было бы на множестве примеров продемонстрировать, как с повышением в должности научный работник начинал резко повышать свою продуктивность, становясь соавтором исследований все большего числа своих подчиненных. Повышение в должности, присвоение более высокой степени или звания (доктор наук, старший научный сотрудник) сразу повышало эксплуатационные возможности; высокая должность, степень, звание давало как бы власть над средствами производства; руководитель свободно мог урезать лабораторное оборудование, реактивы, техническую помощь, которой располагал подчиненный, мог не пропустить его статью или книгу в печать, прямо или намеком потребовать включения себя в соавторы и, продолжая эту тактику несколько лет, «вырасти» в ученого с очень длинным списком «своих» работ.

Этот прием, в досталинские времена и даже в сталинские, считавшийся недостойным, стал затем применяться необычайно широко. Начало этой системе вымогательств было положено еще в середине тридцатых годов, когда в центральной печати появилось несколько статей, в которых указывалось на антипатриотичность публикации за границей научной статьи до того, как она была опубликована в советском журнале. Указывалось, что нужно сделать и русский язык международным языком науки. Все выглядело вполне чинно. Но на самом деле, при малочисленности советских журналов по любой специальности и при том, что в редколлегиях журналов оказывались часто вовсе не крупные ученые, а проворная молодежь, представлявшая интересы той или иной камарильи, реализационные возможности подлинно творческих ученых резко снизились. В прошлом он, проделав экспериментальную или теоретическую работу, создав любопытную гипотезу или теорию, самолично или с некоторой помощью коллеги, знающего иностранный язык, переводил работу на немецкий, английский или французский, просто по почте посылал статью в зарубежный журнал соответствующего профиля и знал, что работа попала в кругооборот материалов. Конечно, никому и в голову не пришло бы отсылать какой-то брак: этот брак был бы вскоре опровергнут каким-либо зарубежным специалистом. При новых порядках, отправляя в отечественный журнал, исследователь попадал в зависимость от той или иной мафии, имевшей своего представителя в редколлегии журнала. Статья направлялась специально «на зарез» рецензенту, и, пропутешествовав порядочное время «от Понтия к Пилату», отвергалась или теряла большую часть ценности из-за морального износа.

Чтобы этого не случилось, приходилось «садиться в <нрзб>» к какому-либо высокопоставленному деятелю и ставить его своим соавтором по книге или статье. В результате в науке распространилось убеждение, что надо любым путем прорваться на высокий пост, а там уж авторство научных трудов и книг придет само собой. Очень быстро в науке оказалось великое множество дутых ученых, которые были авторами нескольких книг и сотен научных публикаций, мало что делая, кроме заседательства в разных ученых советах и комиссиях. <…>

Председатель Мао

Председатель Мао никак не относится к гениям как таковым, разве только к «злым гениям». Но он подлежит рассмотрению не только в силу ряда известных не многим обстоятельствам, о которых автор узнал совершенно случайно, но и в силу его безусловно огромной политической роли; он стал объединителем Китая, абсолютным властителем самой многочисленной нации в мире. Он предъявил Советскому правительству (Н. С. Хрущеву) требования, которые тот заведомо не мог выполнить, на десятилетия затеял вражду между Китаем и СССР, отколол от мирового коммунистического движения самую многочисленную компартию в мире (с 40 миллионами членов). Он предпринял «Большой скачок», «Культурную революцию» со всеми их последствиями, в частности, отбросившими Китай на десятилетия от нормального пути развития. Что очень важно, он ярко демонстрирует своим примером роль «человеческого фактора» в истории и конечный, пусть запоздалый крах «злого начала».

Автор был поражен, услышав в 1949 г. от бывшего военного атташе Японии в СССР, затем начальника штаба Квантунской армии Хатта-Каку слова, вырвавшиеся у него в горячке спора. Автор, считавший, что ему ввиду своей цели, надо быть очень осторожным, сказал: «Посмотрим на положение дел с позиций шахматиста-комментатора, которому запрещено проявлять симпатию к тому или другому участнику матча на первенство мира. Существовала СССР, отсталая, слабая страна, в которой большевики не проиграли Гражданскую войну только из-за ограниченности белого генералитета; потом возникла СССР, сильно индустриализированная. Потом именно она, больше всех, выиграла войну с фашистской Германией, очень сильной, владевшей больше чем половиной Европы. Теперь огромным Китаем владеет компартия Китая. Каков же, объективно, ход исторического процесса»? Хатта-Кака с еле-еле заметным раздражением (это эквивалентно европейскому запредельному бешенству) ответил: «Мы, японцы, имели дело и с Чан Кайши, и с китайскими коммунистами. Чан Кайши доставил нам много неприятностей и хлопот. От китайских коммунистов мы никаких неприятностей и хлопот не имели. Советский Союз от Чан Кайши никаких неприятностей не имел. От китайских коммунистов Советский Союз будет иметь очень много неприятностей и хлопот». Автор сник: и вот такой идиот был начальником штаба полуторамиллионной Квантунской армии!! (Кто из двух собеседников был идиотом, понятно).

В 1951 г. автор спросил у своего друга (побывавшего в Китае, где он, кстати, был начальником Рихарда Зорге. Рихард Зорге помог ему и его жене бежать из Китая), кто такой Мао Цзэдун? Очень выдержанный человек ответил с небывалой злобой: «Был великий полководец Чжу Де, а при нем комиссарил и интриговал такой мелкий мерзавец, Мао». <…>

Впрочем, он был очень высоколоб, может быть даже гигантолоб. Snow E.[159]159
  Эдгар Сноу (1905–1972) – американский журналист, известный своими книгами о Китае и дружественным отношением к компартии Китая.


[Закрыть] в книге «Красная звезда над Китаем» упоминает, что было сказано в «цзянсийском провинциальном комитете КПК (Компартии Китая, В.Э.) 15.12.1930 г.: «Мао Цзэдун, как известно всем – весьма хитрый и коварный человек с чрезвычайно развитым индивидуализмом. Его голова забита тщеславными мыслями». Ф. Бурлацкий (1979, стр. 32) по поводу периода 1930–1931 г. пишет, что Мао «стремится осуществить свои мечты о том, чтобы стать императором в партии» и что Мао был очень талантлив в борьбе за власть. Мао с поразительным блеском говорил о войне и боготворил Цинь Шихуана. Этот был с 222–210 г. до н. э. основателем династии Цинь, который начал строительство Великой Китайской стены. Он живьем зарывал конфуцианцев в землю, приказал сжечь все конфуцианские книги. В 1973 г. Мао объявил его героем. <…>

Hinton H.C. (1956)[160]160
  Teh Grain Tribute System of China 1845–1911, Cambrige, MA.


[Закрыть] в главе «Мао – новый портрет пером его старого коллеги» приводит характеристику, по-видимому, объективную. Чанг Ко Тао в 1953 г. дает перечень сильных сторон Мао: ясный, быстрый, чувствительный интеллект, хорошее понимание китайских условий, знание военных дел, смелость и умелость в маневрах за власть. Чанг перечисляет и недостатки Мао: физическая слабость и плохое здоровье, нервность, бессонница, нерегулярные часы работы, прикуривание папиросы от папиросы, надменность, нехватка научных знаний, временами плохое настроение и ругня, плохие административные способности.

Snow Е. (стр. 360) пишет, что и дом Мао, и мебель в нем чрезвычайно скромны.

Позднее Snow Е. (стр. 362), беседуя с Мао в 1970 г., услышал от него самого признание, что Культурная Революция привела к полному хаосу. Но Мао не разрешил эту беседу публиковать.

Киссинджер[161]161
  Генри Альфред Киссинджер (род. 1923) – американский государственный деятель.


[Закрыть] писал о Мао, что не встречал никого, кроме, может быть, Шарля де Голля, который производил бы такое впечатление концентрированной воли. При этом Мао уже говорил и передвигался с трудом. Он говорил «максимами» (стр. 369). К концу 1972 г. Мао страдал особой формой сенильности и мог работать только несколько часов в день, тогда как работоспособность Чжоу Эньлая была фантастической.

Конечно, Чан Кайши, зять Сунь Ятсена, врача, основателя Гоминьдана, не смог объединить Китай. Каждый генерал на своей территории творил, что хотел. Он пригласил в Китай великого организатора Рейхсвера, генерал-полковника Г. фон Зеекта. Но и тот ничего сделать не мог. Генералы просто не выполняли его приказаний. Зеект вскоре отказался от поста и вернулся в Европу.

Что до Коммунистической армии, то она отправилась в великий, 11000-километровый поход на северо-запад, подальше не только от Чан Кайши, но и от японцев. Вышла в поход стотысячная армия под командованием Чжу Де. Армия прошла через провинции Гуандун, Хунань, Гуанси, Гуйчжоу, Юннань, Сикан, Сычуань, Ганьлун, Шэнси. Из этой армии к цели, к созданию коммунистических северных районов, из исходной сотни тысяч дошло только десять тысяч. Но армия по дороге все время пополнялась добровольцами, потому что разорение страны местными генералами, помещиками и ростовщиками было ужасным. Генералам легко было вербовать добровольцев. Они хоть были сыты. А в разведку их посылали без винтовок. Винтовки были более дефицитны, чем люди. Немудрено, что на коммунистов смотрели с надеждой.

Но положение резко изменилось, когда Япония капитулировала. Очень быстро в Маньчжурию вошли коммунистические войска, которым Советская армия передала все трофейное оружие, которое стоило куда больше, чем те 6 миллиардов долларов, которыми США пытались спасти Чан Кайши. Очень быстро коммунистические войска завладели всем Китаем, Чан Кайши с 200 000 войск отправился на о. Тайвань. Китай избавился разом от японцев, ростовщиков, помещиков, генералов, которые здесь перечисляются в случайной последовательности.

Когда одного японского генерала спросили по-товарищески, что это за чумных блох готовили японцы против Китая, тот ответил: «Китайцев так много, что несколькими миллионами больше или меньше ничего не значит». Впрочем, и Мао заметил, что для мировой революции не жалко 300 миллионов китайцев. Что десятки миллионов для Мао ничего не значили, он стал доказывать быстро.

<…> В 1957 г. выплавка стали составляла 5,35 миллиона тонн. Было приказано поднять ее выплавку к 1962 г. до 80 миллионов. Было поднято к 1966 г. до 13 миллионов. 60 миллионов крестьян стали выплавлять сталь подворным способом, путем вырубки лесов на дрова. Добычу угля надлежало поднять со 130 миллионов тонн до 700, и она была поднята до 40 миллионов тонн. Выработку электроэнергии надлежало поднять с 119,3 миллиарда ватт до 240, вырабатывали 160. Поскольку воробьи поедали зерно на полях, приказано было воробьев уничтожить, но урожай, составлявший в 1957 г. 185 миллионов тонн, в 1960-м составил 160 миллионов тонн (воробьи уничтожали много вредителей). 15.08.1966 г. последовал приказ «Огонь по штабам», для чего было поднято 30 миллионов хунвейбинов и цзаофаней.

На полях: «В чем разница?».

Было осуждено более 2/3 делегатов, избранных на VIII съезд партии, была сослана в провинции, на сельскохозяйственные работы, в рудники большая часть интеллигенции, например, профессуры. Но «мавр сделал свое дело, мавр может уходить» – и 25 миллионов хунвейбинов по окончании своего дела было сослано в отдаленные районы.

<…> Как сообщает «Штерн» (1984, № 48, 40–60), Мао своей революцией «устранил нищету, справедливо распределив бедность. Он на своих революционных знаменах написал «изменение природы человека». В конце исторического процесса должен был возникнуть постоянный бунтарь без буржуазных личных страстей, нержавеющий винтик. Пусть американцы высаживаются на Луне, зато мы создадим первого нового человека».

«Нигде людей так не обожествляли, так не унижали и не эксплуатировали, как в столице Китая».

Конечно, заплыв по реке …[162]162
  Заплыв произошел в июле 1966 г. в Янцзы.


[Закрыть] в … году должен был показать всему свету, что Мао здоров, крепок, на него можно положиться, как на каменную стену. Скоро наступили большие перемены. Как после героических лет революции 1789–1793 гг. спартанские идеалы сменились хищническими. …Лариводьер и Ланж с Бирра / Гнать их пора, давно пора…[163]163
  Из оперетты Ш. Лекока «Дочь мадам Анго».


[Закрыть]

Так кем же был Мао в своей деятельности: прежде всего невероятно целеустремленным карьеристом, интриганом, бесспорно очень деятельным и умным властолюбивцем, не видевшим ничего, кроме своего идеала полновластья. Именно из-за своего властолюбия не понимавшего и не желавшего видеть то, что он видеть не хотел. То, что он, мономан, совершенно безразлично игнорировал какие-либо излишества, комфорт, удобства, совершенно очевидно, и в этом своем безразличии он чем-то напоминает и Гитлера, и Сталина. Все трое имели свои шкалы ценностей, не лишенные большого сходства. Каждый из них, при всем своеобразии, подкупал массы почти полным отсутствием личной жизни, своеобразным аскетизмом, воздержанием от всех излишеств. Если Наполеон мог сказать – «Что может значить для такого человека, как я, какой-нибудь миллион человеческих жизней», – то каждый из них, если бы был более болтлив, мог бы сказать: «Что может значить для такого человека, как я, какая-нибудь сотня миллионов человеческих жизней». Каждый из них был «человеком из подполья», Жигалевым, сбежавшим из произведений Достоевского, обретшим власть благодаря развитию техники. Но по сравнению с Наполеоном они, конечно, были выскочившими из помоек крысами.

Но если бы Гитлеру удалось побывать в Москве, Сталину в Париже (на поздравления с победой, с которыми к нему подошли главнокомандующие союзников в Потсдаме, Сталин ответил: «Александр I был в Париже»), Мао осуществил бы свой Великий скачок и Культурную революцию, и все нежелательные документы были бы уничтожены, – то каждого из них потомство чтило бы, как Наполеона. Их подвело незнакомство с тем сопроматом, который им необходимо было знать.

Гибель дела всех троих – неплохая иллюстрация к проблеме конечного (но ох как отдаленного) их провала.

Все они, конечно, по всем критериям были величайшими негодяями мировой истории. Если ориентироваться по количеству жертв их властолюбия, то, Ассурбанипал, Ассаргадон, Нерон, Аттила, Тамерлан, Чингисхан, Иоанн Грозный, – дети невинные по сравнению с любым из них.

Но кем же был объективно Председатель Мао? В исследованиях, проведенных под руководством М. Г. Кантор[164]164
  Портнов, В. А. О генетике эпилептоидных черт характера и их связи с эпилепсией / В. А. Портнов, М. Г. Кантор // Генетика психических болезней. – М.: Медицина, 1970. – С. 125–134.


[Закрыть] (М. Г. Кантор, Н. Г. Артоболевская[165]165
  В. П. Эфроимсон. Успехи генетики психологических особенностей. – Бюлл. МОИП. Отд. биол. Т. 75, № 4. С. 127–142 (совместно с Н. Г. Артоболевской и Р. Ф. Майрамян).


[Закрыть], В. А. Портнов), обнаружилось, что «…эпилептоиды имеют целостную структуру, определяемую вязкой и насыщенной аффективностью, эмоциональной напряженностью, прямолинейной, ригидной стеничностью, конкретно-утилитарной направленностью, повышенной самооценкой, эгоцентризмом, конкретностью, мелочностью, взрывчатостью и застреванием на деталях. У них проявляется демонстративная вежливость, предупредительная слащавость; тенденция к морализированию, нетерпимость, уверенность в собственной правоте».

«Между 208 неэпилептоидами, не имющими ни одного или, реже, имеющими 1–2—3 признака набора, и эпилептоидами, обладающими каждый 6–9 признаками набора, переходы отсутствовали»[166]166
  Эфроимсон В. П., Блюмина М. Г. «Генетика олигофрении, психозов, эпилепсий», 1978. С. 330–332.


[Закрыть]. Это определение комплекса эпилепсия-эпилептоидность было сформулировано задолго до того, как автор случайно узнал об эпилепсии и у Мао, и у его сына. Отмечено было также, что комплекс наследуется доминантно, с варьирующим проявлением, а также что отдельные компоненты могут быть у вовсе неэпилептоидных личностей. Поясним, что повышенная аккуратность может порождаться дисциплинирующим воспитанием по немецкому типу; конкретность, внимание к «мелочам» были и у Пушкина, и у Ахматовой; слащавость, тенденция к морализированию свойственна сектантам; уверенность в собственной правоте свойственна сектантам всех мастей. Диагностично именно не наличие «1–2—3 особенностей», а именно комплекс их. Нетрудно заметить, что у Мао имелись не только 6–9 признаков, а полный набор их, причем в очень акцентированной форме.