Текст книги "Уроки жизни"

Продолжая беседу, все трое покинули аптеку.

* * *

Маша с Андреем шли по больничному коридору. Маша была очень расстроена.

– Маша, а кто такая эта Катя? – спросил Андрей. Маша нехотя ответила:

– Бывшая невеста Леши. Она считает, что я увела у нее парня, и поэтому ненавидит. – Я думала, что простила Катю за все ее подлости. А сегодня так на нее разозлилась! Даже испугалась, что могу сделать ей что-то плохое.

– Маша, так нельзя. Тебе нужно учиться контролировать свои эмоции, ведь твой дар может быть опасен, – предупредил ее Андрей.

Маша развела руками:

– Я знаю. И стараюсь сдерживаться. К сожалению, не всегда получается.

– Нужно работать над собой. Не забывай, что в хорошем расположении духа ты способна творить чудеса, а когда злишься – можешь натворить бед. Кате повезло, что она ушла, – задумчиво сказал Андрей.

– Не знаю, повезло ли. Я же вижу, что ей очень плохо, поэтому она и бесится, – возразила Маша.

Андрей заметил:

– Ты тоже злишься… но непонятно почему.

– Потому что в Катиных словах есть доля правды, – печально сказала Маша.

Они как раз дошли до палаты. Войдя в нее, Маша и Андрей увидели Полину.

– Полина Константиновна, какой сюрприз! Вы ко мне? – радостно воскликнул Андрей.

– Конечно! Пошла к вам на маяк и вижу: территория оцеплена, работает милиция. Говорят, было совершено преступление и пострадавшего в больницу увезли. Я так за вас испугалась!

– Напрасно, ничего страшного не случилось, – успокоил ее Андрей. – Ну получил прикладом по голове. Так она у меня крепкая, еще и не такое выдержать может!

– Все равно, вы бы лучше полежали. Человеку с сотрясением мозга нужен покой. Рановато вам еще гулять, – озабоченно смотрела на него Полина.

Маша вмешалась в их разговор:

– Полина Константиновна, не переживайте. Опасность уже миновала. И если Андрею хорошо во время прогулок, то пусть гуляет!

– А когда рядом есть такая замечательная медсестра, как Маша, беспокоиться просто не о чем – в ее присутствии больные выздоравливают на удивление быстро! – подхватил Андрей.

Маша развела руками:

– Только, к сожалению, смена у меня уже закончилась и мне нужно идти домой. Так что, до завтра.

– Раз у вас, Андрей, все хорошо, я тоже пойду. Не буду вам мешать, – кивнула Полина.

Когда Полина и Маша вышли из дверей больницы, Маша спросила:

– Полина Константиновна, вы сейчас куда-то торопитесь? Может, зайдем к нам домой, пообедаем вместе с Лешей?

С удовольствием! – охотно согласилась та. – Я так рада, что у вас с Лешкой наконец-то все наладилось! И я восхищаюсь твоим поступком! Как ты бросилась с причала в море вслед за «Верещагине»! Я бы так не смогла.

– Я тоже не знала, что способна на это, – призналась Маша. – А когда поняла, что могу потерять Лешу навсегда – все получилось само собой. Вы бы тоже так поступили, если бы оказались на моем месте.

– А я была. Но так и не осмелилась на решительные действия. Поэтому и вышла замуж за мужчину, которого не любила. И до сих пор расплачиваюсь за свою ошибку, – в голосе Полины зазвучали печальные нотки.

– Полина Константиновна, мне кажется, вы зря себя накручиваете. Возможно, в молодости вы и совершили ошибку…

– Не возможно, а совершенно точно, – перебила Полина.

Но Маша продолжала:

– В течение двадцати пяти лет вы честно старались исправить этот промах. Все эти годы вы были заботливой женой и любящей матерью.

– Спасибо тебе, Машенька, на добром слове. Но ты знаешь о моей жизни далеко не все. Тебе, наверное, кажется, что, выйдя замуж за Бориса, я искренне старалась полюбить его. Но это не так, – Полина глубоко вздохнула, внутренне решая, открываться ли перед Машей. – Я надела маску и носила ее все двадцать пять лет нашего брака. Я подавляла свои чувства к Виктору не потому, что боялась обидеть Бориса, а потому что не хотела, чтобы окружающие подумали обо мне плохо.

– Наверное, вам было очень тяжело, – тихо сказала Маша.

Полина печально кивнула:

– Еще бы. Всю жизнь играть чужую роль, не позволять себе быть искренней, притворяться. Но я сама виновата – мне всегда важнее было казаться, чем быть.

– Мне кажется, вы несправедливы к себе, – стояла на своем Маша. – Вы притворялись потому, что любили свою семью и боялись причинить боль близким людям.

– Но они все равно страдали! – воскликнула Полина. – Все эти годы Борис мучился, потому что чувствовал мою неискренность. А теперь мучается Виктор, из-за того что мне снова начинает казаться, что я совершила ошибку.

– Наверное, вам просто трудно перестроиться и дать волю своим чувствам. И еще вы вините себя за то, что причинили боль Борису Алексеевичу и сыновьям, – предположила Maшa.

Полине нечего было возразить:

– Да, это так.

– Не надо! Вы станете счастливой, только когда избавитесь от чувства вины. А ваши близкие будут рады за вас, вот увидите! – уверенно сказала Маша.

Полина любовалась ею:

– Завидую я тебе, Маша. В отличие от меня ты умеешь быть естественной. Глядя на вас с Алешей, я стараюсь измениться. Вы меня многому научили!

Маша и Полина добрались до дома Никитенко, на крыльце дома Маша замешкалась, доставая ключи. Найдя ключ и открыв дверь, Маша сделала пригласительный жест, но Полина замялась на пороге:

– Ну вот, я опять начинаю переживать. Как Лешка отнесется к моему приходу?

– Конечно же, он вам обрадуется! – уверенно сказала Маша.

– Хотелось бы! Как было бы здорово, если бы вы с Лешей приходили в гости к нам с Виктором, а мы – к вам. Но пока Леша не может примириться с тем, что рядом со мной не его отец, а другой мужчина.

– Так все и будет, не сомневайтесь, – заверила ее Маша. – Это обычная сыновняя ревность. Но со временем Леша привыкнет и успокоится. Вот увидите! Ведь он вас любит.

Алеша в одиночестве сидел за столом, перед ним стояла пустая бутылка из-под вина. Вошедшие Полина и Маша неверно оценили натюрморт на столе. Маша испуганно воскликнула:

– Леша! Что это значит? Ты пьешь в одиночку? Средь бела дня?

– Алексей, ты меня пугаешь. Не бери пример с отца – это может кончиться плохо! – требовательно добавила Полина.

Алеша открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в кухню донесся голос Буравина:

– Лешка, оказывается, в погребе осталась еще одна неразбитая бутылка. Теперь точно – последняя, – Буравин вошел на кухню с бутылкой в руках, увидел Полину и замер.

– Вы что, пьете? – растерянно спросила Маша. Леша улыбнулся:

– Нет, Машенька, что ты!

– Мы просто… мы просто… – замялся Буравин. Леша подхватил:

– Дегустируем!

Оба расхохотались. Маша скомандовала:

– А ну-ка, рассказывайте, а то мы с Полиной Константиновной не знаем, над чем вы смеетесь!

– Да. А нам тоже хочется, – поддержала ее Полина.

Леша весело спросил:

– Продегустировать?

– Хотя бы посмеяться, – ответила мать.

– Да вы проходите, садитесь, я вам сейчас все расскажу! – Леша встал из-за стола и слегка покачнулся.

Полина всплеснула руками:

– Виктор! Ты-то взрослый человек, как ты мог!

– Видимо, не совсем взрослый! – дурачился Буравин.

– Вы посмотрите на них – кто из них взрослый человек? – Маша покачала головой.

Теперь настал черед женщинам смеяться – у мужчин были уж очень потешные физиономии.

– Я принял Виктора Гавриловича за вора и обрушил на него все стеллажи в погребке Зинаиды, – начал объяснять Леша.

– И огрел кочергой, – добавил Буравин.

– Да, и один раз огрел кочергой, – подтвердил Леша.

– Достойный повод выпить! – согласилась Полина. Теперь засмеялись все четверо. Все сели за стол.

Алеша заметил, что Буравин прячет взгляд, и заговорщицки склонился к нему:

– Клин клином вышибают, Виктор Гаврилович!

– Ты о чем, Лешка? – не понял тот.

– О том, что сейчас вам попадет от мамы, но когда она оттает, она вас простит за все грехи сразу – и за теперешние, и за прошлые.

– Между прочим, я все слышу, – сообщила Полина.

Буравин встал из-за стола и бухнулся перед ней на колени:

– Полина! Прости меня за все грехи! И за прошлые, и за теперешние, и за будущие тоже! Прости за все!

– Так, так, – удивленно смотрела на него Полина, – про прошлые и теперешние понятно. А что значит – прости за будущие?

– Прости авансом!

Маша и Алеша прыснули со смеху. Полина улыбнулась:

– Значит, ты и в будущем намерен обижать меня?

– Я не могу гарантировать, что ты на меня ни разу не обидишься в течение ближайших пятидесяти лет, – уже серьезнее сказал Буравин.

Маша переспросила:

– А почему пятидесяти?

– Да, откуда такая цифра? – удивился и Леша.

– Потому что я собираюсь прожить с твоей мамой, Алеша, как минимум до золотой свадьбы.

– Но мы еще не женаты, Виктор! – рассмеялась Полина.

Леша поднял палец:

– А вот это упущение!

Полина и Буравин переглянулись: впервые Алеша высказал вслух благосклонное отношение к их союзу!

Буравин поднялся с колен, сел рядом с Полиной, по ее взгляду было понятно, что он прощен. Буравин надкусил огурец, подхватив его вилкой с общей тарелки. Алеша последовал его примеру. Пока мужчины хрустели огурцами, женщины переглянулись. Полина спросила у Маши:

– Машенька, а что ты не ешь?

– Ой, Полина Константиновна, я так устала, что даже есть не хочется! – покачала головой та.

Буравин забеспокоился:

– Машенька, это ты в своей больнице так устаешь?

– Да, сегодня выдалась сложная смена, – ответила Маша.

– Потому что Маша еще ухаживала за одним знакомым нам пациентом… – продолжила Полина.

– К которому я Машу очень ревновал, – закончил Леша.

– Андрей Москвин пострадал от рук местных преступников, – объяснила Полина Буравину.

– Писатель? – вспомнил Буравин. – А как это случилось?

– Он вышел ночью прогуляться, и на него напали сзади, ударили по голове, – сказала Маша.

Буравин вздохнул:

– Да, не везет этому историку. Впрочем… А чего он хотел? Приехал ворошить старые истории нашего города и думал, что не вляпается в новые?

– Он так не думал, по-моему, – возразил Леша.

– А ты уже не ревнуешь, Алешка? Только непонятно, почему ты ревновал? Ты же лучше этого историка в тысячу раз! – сказал Буравин.

– А ревность вообще чувство глупое и нерациональное, – с грустью заметил Алеша.

– Вот именно! – Полина поддержала сына.

– Знаешь, мама, я так долго ревновал тебя к Виктору Гавриловичу. А сейчас… – Леша с трудом подбирал слова, – а сейчас я понимаю, что это было глупо!

Буравин смотрел на Алешу с благодарностью:

– Я готов подхватить эстафету покаяния. Я так глупо ревновал тебя к Борису, Полина.

– Я ничем вас не лучше, мужики! Признаюсь честно, я тоже ужасно ревновала всю жизнь.

Все рассмеялись.

– Вот видишь, Машенька, в каком обществе ревнивцев ты сидишь? – сказал Алеша.

– А я… а я… Я присоединяюсь к этому обществу! – поймав на себе удивленные взгляды, Маша пояснила: – Я присоединяюсь к вашему обществу, потому что долго и мучительно ревновала Алешу к Кате. И даже себе самой не хотела в этом признаваться. Да я и сейчас… признаться честно… еще совсем чуть-чуть, капельку, ревную.

– Маша, да ты что! – сказали все хором и дружно рассмеялись.

Буравин поднялся:

– Так. У меня созрел тост! Раз мы все, оказывается, ревнивцы, я предлагаю отпраздновать признание своих грехов и ошибок.

– Точно. Это гораздо интереснее, чем в них раскаиваться, – со смехом поддержал его Леша. Полина с улыбкой посмотрела на сына:

– И удобнее. Я согласна.

– Только после этого все-все должны окончательно помириться, – предложила Маша.

Полина удивленно подняла брови:

– Но вы же с Алешей помирились.

– Но зато у вас с Виктором Гавриловичем не все гладко, – напомнил Леша.

Буравин и Полина опустили глаза. Дети их «поймали». Желая разрядить обстановку, Маша предложила:

– А хотите, радио включу? Веселее будет мириться!

Маша включила радио, и послышались позывные передачи «Тельняшки нараспашку».

* * *

Сидя за пультом в аппаратной, Ксюха включила музыкальный проигрыш – позывные радиопередачи «Тельняшки нараспашку», затем сама включилась в прямой эфир:

– Доброго-доброго времени суток всем, дорогие мои радиослушатели! Вас приветствуют передача «Тельняшки нараспашку» и ее ведущая Ксения Комиссарова! Спасибо за теплые отклики о нашей передаче тем, кто говорит, и тем, кто слушает. Сегодня необычная передача. В моей студии нет гостя… Но не спешите выключать радиоприемники и перестраиваться на другую волну! Сегодняшний эфир будет необычным – первый, кто дозвонится до студии, будет гостем! И его телефонное откровение услышат все остальные!

Телефоны в студии начали трещать, Ксюха взяла трубку:

– Алло, алло! Вы в прямом эфире!

– Алло, Ксюша… – послышался нечеткий голос.

– Говорите громче! Мы вас слушаем. Голос в динамике стал неожиданно четким:

– Привет, Ксюха! Большой привет из Неаполя! Это я, твой муж Женя! Я люблю тебя!

Ксюха от удивления не знала, что сказать, она с открытым ртом слушала монолог Женьки:

– Ксюха, я тебе передать не могу, как соскучился по тебе. И по друзьям своим. По Лешке Самойлову особенно! Как у них там с Машей? Наверное, все замечательно. Я их обоих люблю.

На кухне у Маши все растроганно слушали его слова, а Женька продолжал:

– А еще я хочу передать привет Виктору Гавриловичу и Полине Константиновне. Только на расстоянии могу признаться честно – они для меня, для детдомовца, как родные родители, как папа и мама.

У Полины на глазах сверкнули слезы. Леша ласково сказал:

– Вот, теперь вы обязаны помириться!

– А теперь, Ксюша, я должен тебе сказать самое главное… – продолжал голос Женьки из радиоприемника. – Ксюша, я тут понял одну вещь…

В эфире неожиданно начались помехи и связь оборвалась. Ксюха не могла сдержать свою досаду:

– Ну вот, на самом интересном месте у него закончились деньги…

Полина, Буравин, Алеша и Маша дружно рассмеялись.

* * *

Вечером, когда Маша и Алеша уже проводили счастливых Полину и Буравина, Леша радостно сказал Маше:

– Как все здорово складывается! А Виктор Гаврилович говорил, что мама на него в очень большой обиде. Даже собирался из дому уходить.

– Ты заметил, Лешка, что так тепло говоришь о нем. А раньше ты никак не мог примириться с тем, что твоя мама любит Буравина, – напомнила Маша.

– Это благодаря тебе я изменился. Я понял, что нельзя требовать от близких людей невозможного и пытаться их перекроить на свой лад. Лучше попытаться понять…

Я даже на Катю не злюсь, – задумчиво произнесла Маша. – Ой, вспомнила, у меня ведь есть подарок для тебя! Сказала про Катю и вспомнила про подарок!

Маша сбегала и принесла морячка, которого шила Алеше. Торжественно протянув Алеше куколку, Маша сказала:

– Это оберег твой, Алеша. В нем заключена вся моя любовь.

– Спасибо, Машенька! Ты – чудо! – Леша с восторгом смотрел то на Машу, то на морячка.

– Я, когда делала его, хотела, чтобы ты всегда помнил обо мне, когда смотришь на эту куклу. И хотела сделать эту куклу похожей на тебя.

– Похож! Есть немножко! – улыбнулся Леша, лукаво глядя на Машу. – Вот, Маша, морячок уже спать хочет, может, мы к нему присоединимся?..

* * *

Таисия и Катя сидели в гостиной и рассматривали журналы мод, где на картинках были не просто красавицы на подиуме, а будущие мамы. Таисия и Катя интересовались модой для будущих мам! Катя восторженно листала страницы:

– Ох, мама, все, конечно, замечательно, и даже с круглым животом можно выглядеть привлекательной… Но я беспокоюсь о будущем наших отношений с Костей. Я чувствую, что теряю его, а так не хочется!

– Ты-то уж точно будешь привлекательной, дочка! – уверенно заявила Таисия. – Не беспокойся, Катюша, Костя скоро объявится. Он был действительно серьезно занят. Следователь Григорий Буряк рассказал мне, что Костя недавно был в милиции, помогал следствию.

– Какому следствию? Когда? – подхватилась Катя. – Ничего не понимаю! Если он появляется в милиции, почему не приходит сюда, хотя бы ночевать?

Знаешь, дочка, мужчины всегда напускают на себя таинственный вид, когда им кажется, что они заняты чем-то героическим. Вот увидишь – завершит он свои секретные дела, вернется и все тебе объяснит, – утешала дочь Таисия. Катя покачала головой:

– Ты фантазерка, мама! Вечно живешь в иллюзиях.

– Просто я верю в лучшее, Катенька! – объяснила мать.

Раздался звонок, и Таисия с Катей хором воскликнули:

– Костя! – обе быстро встали и поспешили к двери. Таисия жестом остановила Катю:

– Подожди. Тебе нельзя бегать.

Таисия открыла дверь и… увидела совсем не Костю! Перед ней стоял Кирилл. За спиной у матери стояла Катя – у нее на лице промелькнули разочарование и удивление.

– Кирилл Леонидович, вы не вовремя, – официально заявила Таисия.

Кирилл стоял с поникшей головой:

– Таисия, впусти меня. Нам надо поговорить.

– Нет, у нас с дочкой другие планы, – начала было Таисия.

Но Катя прервала ее:

– Мама, что ты держишь гостя на пороге? Здравствуйте, Кирилл Леонидович! Проходите, пожалуйста, в дом. Мы как раз собирались пить чай. Составите нам компанию?

– Но твоя мама не хочет меня впускать, – робко заметил он.

Катя повернулась к Таисии:

– Мама, ты что, с ума сошла? И Таисия сдалась.

– Я хочу рассказать вам, что у вашего отца есть огромный шанс выиграть тендер городской администрации, – сообщил за столом Кирилл.

Катя заинтересовалась:

– Какой тендер? Много денег?

– Много денег, много работы, много новых интересных направлений в деятельности его фирмы, – подтвердил Кирилл.

– Ух, здорово, – Катя обрадовалась.

– Да, мне кажется, Виктор этого заслуживает, – поддержала дочь Таисия.

Кирилл кивнул:

– Разумеется. Именно поэтому я и говорю об этом так смело. Хотя официального объявления итогов не было, фирма Виктора Буравина впереди всех. Твой папа превратится в местного олигарха, – улыбнулся он Кате.

– Да, это приятная новость. А окончательные результаты тендера зависят от… вас? – спросила она.

– От комиссии, Катенька, от всей комиссии, – возразил Кирилл, – где я председатель. В общем, я желаю ему всяческих успехов. Здоровья бы хватило ему весь проект освоить!

У Кати заблестели глаза, она положила большое пирожное на тарелку перед Кириллом и спросила:

– А как ваше драгоценное здоровье?

Кирилл, догадавшись о причине потепления тона у Кати, ответил:

– Спасибо, все в порядке. Хотя в мучном и сладком я себя стараюсь ограничивать, – он отодвинул от себя пирожное.

Таисия, с недовольным видом наблюдавшая за Катей, пододвинула тарелку с пирожным к себе.

– А здоровье вашей дражайшей супруги? Как она поживает? – не унималась Катя.

Кирилл, улыбаясь, смотрел на Таисию:

– Думаю, Руслана поживает прекрасно. Мы с ней в процессе развода.

– Как – в процессе развода? Какой ужас! – удивилась Катя.

– Наоборот. Мы осознали, что испили чашу супружества до дна.

Таисия недоверчиво хмыкнула.

– Недавно у нас состоялся с женой окончательный разговор, – продолжил Кирилл. – Конечно, разговор непростой. Нервы у нас обоих были накалены до предела. И в этот момент позвонила ты, Таисия. Я хотел закончить разговор с женой, а потом перезвонить Тебе. Получилось неловко…

– Как всегда! – не сдержалась Таисия. Удивленно глядя на мать, Катя подняла брови.

– Неправда, – сказал Кирилл, не отрывая взгляда от Таисии.

– Правда, – возразила та.

– О чем вы говорите? – не понимала Катя.

Кирилл и Таисия спохватились, что Катя становится свидетелем их личного разговора, и Таисия с упреком повернулась к Кириллу:

– Кирилл, а ты мог бы при Кате быть более сдержанным?

– Катя, я не могу быть сдержанным при тебе, потому что я люблю твою маму, – обратился к Кате Кирилл.

– Вы должны мне немедленно все объяснить! – потребовала она. – Что вас связывает, и почему я ничего не знаю о вашей связи!

– Да нет никакой связи, дочка! Объяснять нечего, потому что все, что ты слышала, – это сезонные фантазии Кирилла Леонидовича! – жестко заявила Таисия.

Кирилл изумленно повторил:

– Как ты сказала – сезонные?

– Не знаю, какие. В любом случае, это наваждение. Катя внимательно смотрела на Таисию:

– Мама, ты что-то темнишь!

– Согласен! – поддержал Катю Кирилл.

– Тогда вы объясните мне, Кирилл Леонидович, давно ли вы испытываете к моей маме… пылкие чувства?

– Давно. Дольше, чем ты живешь на свете, детка, – серьезно ответил он.

– Кирилл, как тебе не стыдно! – всплеснула руками Таисия.

– Ага, значит ты с ним на «ты»? – заметила Катя.

– Таисия, не будь ко мне столь суровой, – попросил Кирилл. – И не стесняйся дочери. Катя, ты ведь не станешь относиться к своей маме хуже после того, как узнала о наших чувствах, о том, что я люблю твою маму?

– Ну что вы, напротив! – у Кати блестели глаза от возбуждения. – Я считаю, что вы для мамы вполне подходящая партия!

Кирилл с видом победителя посмотрел на Таисию – мол, ты видишь, как все удачно складывается? Но та была раздражена:

– Кирилл, пожалуйста, прекрати этот цирк! И вообще, тебе уже пора. Пойдем, я– тебя провожу до двери.

В прихожей Таисия твердо сказала:

– Кирилл, ты совершенно напрасно пытаешься такими трюками завоевать мое расположение.

– Почему трюками? Я говорил и говорю совершенно искренне, – обиделся он.

Таисия покачала головой:

– Я понимаю. Сейчас ты говоришь совершенно искренне, потом так же искренне выведешь меня на роль любовницы. Я взрослый человек и прекрасно понимаю, где пылкость чувств, а где реальность. И понимаю, что на большее, чем роль любовницы, я претендовать не могу. Но это не моя роль. Лучше уж быть брошенной женой, чем подругой чужого мужа.

– Этого не будет, клянусь! – воскликнул Кирилл.

– Иди, Кирилл, домой. Уходи, пожалуйста.

– Ты что, мама, выгнала его? – прибежала на звук хлопнувшей двери Катя.

Таисия поправила ее:

– Не выгнала, а проводила. Поздно уже.

– Мама, мне кажется, ты не права. Такими мужчинами не разбрасываются.

– Не ты ли недавно меня уличала в излишнем внимании к персоне Кирилла? – напомнила мать.

– Тогда я не знала, что он разводится с женой! – воскликнула Катя.

Таисия мрачно заметила:

– Все они разводятся, когда начинают увиваться за другой!

– А мне кажется, из вас получилась бы неплохая пара и ты бы навсегда выбросила из головы мысль о том, что папа вернется Домой… – сверкнула глазами Катя.

Таисия прервала дочь:

– Катя! Ты используешь запрещенные приемы!

– Причем постоянно, мамочка! – улыбнулась Катя.

* * *

Смотритель заметно нервничал. Марукин, видя его состояние, принялся за старое:

– Ты погляди на часы, Михаил Макарыч! Сколько уже времени прошло! До сих пор веришь, что твой Костенька вернется?

– Не вернется – я успею тебя придушить. Так что сиди и молчи, – огрызнулся смотритель. – Если ты выведешь меня из терпения окончательно, то я на тебе отыграюсь – и за золото, и за Костю, и за все свои неудачи!

Послышался звук приближающихся шагов, смотритель и Марукин насторожились. Появился Костя. Смотритель просиял:

– Я же говорил, что Костяш не подведет! – он бросился к Косте с объятиями. Заметив хмурое выражение лица Кости, смотритель остановился. Костя молча протянул ему рюкзак. Смотритель торопливо, трясущимися руками схватил рюкзак, расстегнул его и посмотрел внутрь – пусто. Разочарованно и изумленно он смотрел на Костю:

– Я не понял, а где мои монеты?

– Твои монеты, – мрачно ответил Костя, – там, где они и были.

И он принялся за свой невеселый рассказ. Времени это заняло немного.

– …вот так и вышло. Представляешь, золото было у меня практически в руках! Я даже обалдел, когда солнце упало на горку монет на столе, этот блеск золота… Эх! – Костю передернуло от воспоминания, – и тут появился следователь Буряк и превратил эту гору золота в обычную улику.

– Ну, Гришка! – сжал кулаки смотритель. Марукин в углу начал дико и истерично хохотать.

Смотритель грозно обернулся:

– Придушу, понял?

– Да ладно, брось. Этому фрукту и так сейчас должно быть несладко, – напомнил Костя, – его разоблачили. Вся милиция на ушах, гоняется за своим бывшим сотрудником.

– Вон оно как, – протянул смотритель. Костя кивнул:

– Я своими ушами слышал, как Буряк его назвал оборотнем в погонях.

– А ты-то себя не выдал? – забеспокоился смотритель.

– Нет, конечно! – заверил его Костя. – Буряку сейчас не до меня было, сам понимаешь!

– Наконец-то у нас с Гришей появилось что-то общее – этот вражина! – смотритель обернулся к Марукину. – Но я имею преимущество. Ты у меня в руках. И я могу с тобой сделать все, что захочу.

Марукин сидел в углу и трясся от страха. Смотритель, глядя на него, раздумывал что делать. Марукин сделал последнюю попытку спастись – и для того чтобы произнести хоть слово, он поднял руку так, как школьник на уроке. Смотритель мрачно усмехнулся этому жесту:

– Говори!

– Ой, Макарыч, только не бей. Послушай… А не мог Костя это все придумать? Взял клад, спрятал где-то… Ведь не исключено, что он в сообщничестве со своим дружком Левой все проворачивает. А?

Смотритель обернулся к Косте и увидел, как тот свирепо смотрит на Марукина, как желваки ходят от злости. Смотритель наблюдал за Марукиным иронично, он уже убедился, что Костя ни при чем, но давал Марукину договорить, а тот продолжал:

– Конечно, сейчас Костя рассказывает красивые сказки о том, что Григорий Буряк его опередил. И про меня сочиняет. А для чего? Для того, чтобы найти крайнего… Пустить тебя, Миша, по ложному следу а самому – благополучно слинять с золотишком!

Смотрителю надоела болтовня Марукина, и он с угрожающим видом двинулся к Марукину:

– Все, Юрик, ты мне надоел!

– Не надо! – воскликнули Марукин и Костя одновременно.

Смотритель удивленно оглянулся на Костю:

– Не понял.

– Он нам теперь не опасен, – пожал плечами Костя.

Смотритель предупредил:

– Но, если мы его отпустим, он тебя заложит. Мне-то уже терять нечего, а тебя могут объявить соучастником моего побега.

– Я у следователя вне подозрения. А этому, – Костя сделал презрительный жест в сторону Марукина, – все равно никто не поверит!

– Ну, и че с ним цацкаться? – недоуменно спросил смотритель.

Костя, подражая интонации смотрителя, спросил:

– Ну, и че нам брать лишний грех на душу?

– И то правда, – почесал в затылке смотритель и повернулся к Марукину: – Ты очень-то не воодушевляйся. Я тебе придумаю что-нибудь пострашнее смерти.

Смотритель и Костя вышли из дока.

– Спасибо тебе, Костяш. За все, – смотритель заглянул Косте в глаза.

– За что благодаришь-то? Все равно ничего у нас не вышло, – отозвался тот.

– Погоди раньше смерти умирать. Придумаем что-нибудь. Как там дома, как Катя твоя?

– Моя невеста, кажется, беременна, – помрачнел Костя еще больше.

– Ух ты! Поздравляю, – хлопнул его по плечу смотритель.

– Не надо поздравлять, не с чем.

– А в чем дело?

– Пока не могу сказать. Но у меня к невесте есть серьезные претензии, – ответил Костя дрогнувшим голосом.

Смотритель одобрительно кивнул:

– Претензии – это правильно. Баб надо в узде держать. Чтоб не распускались. Но и сам, смотри, руки не распускай. Я свою жену, когда она беременной была, пальцем не трогал! Ладно, Костяш. Будем прощаться. Не поминай лихом!

– А ты сам-то как дальше? А, Макарыч?

– Каким-нибудь каком выкручусь.

– Может быть, помощь нужна? – предложил Костя. Смотритель вздохнул:

– Ты что? Я же теперь… неплатежеспособен.

– Ну и что?! – вырвалось у Кости. Смотритель был тронут до глубины души:

– Вижу, ты искренне обо мне печешься. Ладно, тогда я тебя должен отблагодарить за это.

– Отблагодарить? Не понял, – удивился Костя.

Да есть у меня кое-что. На черный день. А сейчас, я думаю, черный день уже наступил и пора потревожить эту заначку. Как ты считаешь? Костя изумленно смотрел на смотрителя:

– Ну ты и мастер, Михаил Макарыч, сюрпризы преподносить.

– Мастер-ломастер, – передразнил тот, – это неизвестно. Но резервный вариант у меня есть. Только нужно сначала разобраться с этим гадом Марукиным, отправить его куда нужно, а потом и новый проект начинать.

– Надеюсь, ты его не в последний путь отправляешь, – забеспокоился Костя.

Но смотритель заверил:

– Ну что ты! Живодер я, что ли, кошек душить? Я его передам в надежные руки. А тебе потом расскажу.

– Макарыч, давай-ка я завтра домой схожу, а тебе сейчас с этим Марукиным помогу разобраться.

– И то верно, – согласился смотритель, – а с утреца к своим сходи – предупреди, что едешь в дальнюю командировку. Чтобы не бросались тебя искать.

– Так мы далеко поедем? За твоим резервным вариантом? – спросил Костя.

– Недалеко, Костя. Но, возможно, надолго. А сейчас – давай-ка за Марукина примемся!

* * *

Зинаида и Сан Саныч с дорожной сумкой подошли к калитке дома, где жила Захаровна. Сверив адрес с газетной вырезкой, которую они взяли с собой, они постучали в дверь и зашли в дом.

Хозяйка, Захаровна, оказалась женщиной лет пятидесяти-пятидесяти пяти.

– Здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие! – сказала она.

– Мы, это… по объявлению… – неуверенно начала Зинаида.

Захаровна закивала:

– Знаю, знаю, что по объявлению, все ко мне приезжают – либо по объявлению, либо по рассказам других, тех, кого я уже вылечила-исцелила… Вы, собственно, подправить здоровье, правильно? Оба лечиться будете?

Сан Саныч и Зинаида переглянулись – они были несколько растеряны от напора целительницы.

– Нет, нет, я только сопровождающий, – возразил Сан Саныч.

Захаровна внимательно посмотрела на Зинаиду, и что-то мелькнуло в ее взгляде, как будто лицо Зинаиды показалось ей знакомым. Зинаида ответила таким же внимательным взглядом. Захаровна уточнила:

– Значит, болеете вы? Что ж, располагайтесь. И больным, и сопровождающим – всем я рада, всем места хватит.

– Что-то мне лицо ваше кажется знакомым… – продолжала разглядывать ее Зинаида.

Захаровна махнула рукой;

– Это так часто бывает. Многие мне говорят так. Она пригласила Зинаиду и Сан Саныча к накрытому столу:

– Кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Еда моя тоже целительная…

– И тоже входит в стоимость лечения? – догадливо спросил Сан Саныч.

Захаровна подмигнула:

– А как же, – она достала бутылочку, но Сан Саныч запротестовал:

– Э, нет, это лишнее. Мы от давления приехали лечиться, а не выпивать!

– А это и есть лекарство. Тебе, милый человек, если ты такой принципиальный, я не наливаю. А супруге твоей пять капель необходимо для поднятия тонуса.

Зинаида с опаской смотрела на бутылку:

– Точно – необходимо?

– Точно, точно. У меня все лечебное, на травках-муравках настоянное. Как раз от давления помогает, – заверила ее Захаровна.

Сан Саныч скептически заявил:

– Так мы могли и дома лечиться, у нас в погребке, а не ехать за тридевять земель!

– Саныч, не позорь меня, эта женщина знает, что говорит! Я ей верю, Саныч! – пристыдила его Зинаида.

Захаровна подмигнула Зинаиде:

– А у супруга твоего имеется какая-нибудь болезнь?

– Имеется. Повышенная тяга к морю в хронической форме. Он моряк, – сообщила Зинаида.

Захаровна шутливо подняла руки:

– Ну, это я не лечу, здесь я бессильна!

Все рассмеялись. Зинаида выпила капелек и расслабилась:

– Ох и хорошо у тебя тут, Захаровна! И воздух чистый, и продукты… И капельки твои волшебные.

– Ага, именно капельки, – отозвался Сан Саныч.

Зинаида вышла из-за стола, обошла горницу, рассматривая фотографии на стенах. Среди них были фотографии Захаровны в больничном халате с маленькими ребятишками.