Текст книги "Уроки жизни"

– Дурачок, пловец и рифмоплет, – улыбнулась Маша.

Они были вместе, и они были счастливы.

* * *

Когда Буряк ушел, Катя подошла к сидящей на диване Таисии и спросила:

– Может быть, не стоило так резко вести себя с Григорием Тимофеевичем, мама?

– Я просто-напросто защищаю интересы своего ребенка, – сказала Таисия. – И тебе советую подумать о своем ребенке, дочка.

– В каком смысле? – не поняла Катя.

– Посмотри на себя в зеркало – ты такая бледная. Не гуляешь, воздухом свежим не дышишь. Это же вредно сказывается на малыше.

– Я не хочу, мама, гулять. Слабость какая-то… – призналась Катя.

– Знаешь что, дочка. Тебе нужно сходить в женскую консультацию и, сдать все необходимые анализы. А после этого будем решать, какие витамины пить, какой режим дня соблюдать. Понятно?

– Понятно, – кивнула Катя, – но сначала я хочу до Кости дозвониться. Странно, что от него нет никаких вестей.

– Катя! – повысила голос Таисия. – Костя твой – взрослый человек, ничего с ним не случится. Объявится и все расскажет в свое время.

– Но я за него волнуюсь! – воскликнула Катя.

– Иди! Иди в поликлинику! – приказала Таисия. – А Косте позвонишь по дороге.

– Сейчас, еще разочек… – попросила Катя и стала набирать номер на мобильнике.

* * *

Костя в это время шел к вентиляционной шахте, чтобы отдать смотрителю записку. Смотритель же решил, что Костя предал его, поэтому, когда Костя подошел ко входу, смотритель набросился на него и стал душить.

– Ах ты, подлец! Это ты во всем виноват! Ты решил от меня отделаться и продался ментам! Все, конец тебе, Костяш! – кричал он. Но в этот момент у Кости зазвонил телефон. Это был звонок от Кати. Этот звонок и спас Костю, потому что смотритель ослабил хватку. Костя отпрыгнул от него, достал телефон и выключил его.

Катя обиделась, решив, что Костя не хочет с ней разговаривать. Но Косте было совсем не до телефонных разговоров. Он потер шею и заорал:

– Ты что, Макарыч, с ума сошел? На, возьми-ка тут.

Костя протянул смотрителю сложенную вчетверо записку. Смотритель взял записку и стал читать.

– Вот оно что. Понятно, – сказал он.

– Может быть, и мне объяснишь? – попросил Костя. – А то мне ни черта не понятно! Мент преступнику письмо передает, преступник честного человека кидается убивать…

– Ладно, ладно, не обижайся, – примирительно пробурчал смотритель.

– На тебя сложно не обижаться, – заметил Костя.

– Знаешь, Костик, кто этот Марукин? – смотритель кивнул на записку. – Это и есть тот мент, про которого я тебе рассказывал.

– Ты много про кого рассказывал.

– Это тот человек, который передавал Леве записку, потом помогал организовать побег с их стороны…

– Ого! Оборотень в погонах? – изумился Костя.

– Как вы, молодежь, любите штампами выражаться, – поморщился смотритель. – Вообще-то я сам его плохо знаю.

– Не понял.

– Он сам вышел на меня. Пришел в камеру, говорит: мол, есть на тебя тут такой компромат, грозит тебе вышка, мужик… Но могу помочь. За отдельное вознаграждение.

– Ясно, – сказал Костя. – Сначала компромат организовал, потом помощь предложил.

– Они всегда так поступают, Костяш, – печально вздохнул смотритель.

Костя задумался.

– Значит, этот Марукин в курсе истории, которую ты мне рассказал, да? Про профессора, которого ты грохнул? – спросил он, наконец, у смотрителя.

– Ну да… – неохотно признался смотритель. – Как видишь, Костя, у Марукина есть что мне предъявить.

– Да, связался ты, Макарыч, с опасным человеком. Что же ты мне раньше про него не рассказал?

– Косяк, Костя. И тебе не рассказал, и сам опасность недооценил.

– Да, хороших же ты подельников выбираешь. Незнакомого Марукина, труса Леву. Вот если бы Лева тогда ко мне не обратился, а я не взял бы всю ответственность за операцию на себя, то…

– Ладно, ладно, Костяш, я все понимаю, – понурился смотритель.

– Нет, дай договорить, – не унимался Костя. – Еще неизвестно, где бы ты сейчас был, Михаил Макарыч. Рыбок бы кормил в Черном море, или к стенке бы тебя уже поставили.

– Да хватит, Костя, я уже и так все понимаю.

– Плохо, видно, понимаешь. Я – единственный человек, которому ты должен быть благодарен и…

– Да благодарен я тебе, благодарен! – перебил его смотритель.

Костя задумчиво потер шею.

– И придушить ты меня пытался из чувства благодарности? – спросил он. – Оригинально, ничего не скажешь.

– Ладно, Костяш, прости меня. Не серчай, прости, – попросил смотритель и протянул Косте руку. Костя пожал ее.

– Ладно, мир, мир. И еще.

– Чего? – насторожился смотритель.

– Ты на встречу с ним пойдешь, не откалывай никаких шуточек без предупреждения, хорошо? – попросил Костя.

– Какие шутки, Костя? Шутки кончились. Ты даже себе не представляешь, как я мало сейчас настроен на анекдоты! Костя, ты пойми, у меня ведь повод был на тебя наброситься.

– Интересно, какой это?

– Слушай. Я ждал тебя, ждал, не дождался и сам нырнул за сундуком.

– Получилось? – обрадовался Костя.

– Нырнуть-то получилось… – протянул смотритель.

– Ну, и где он, сундук? – нетерпеливо спросил Костя.

– Нет его, – просто ответил смотритель.

– Как это?

– Точнее, сундук есть, а золота в нем нет. Костя расстроился:

– Как? Не понял. А у кого золото?

– У него, у этого оборотня в погонах, с которым ты сегодня общался, у Марукина. Я ведь чего на тебя набросился, Костяш. Я думал, это ты ментам место продал.

– Так значит, пока я его ждал… – понял Костя.

– Да, он нас опередил! – подтвердил его подозрения смотритель. – Марукин этот, безо всякого взрыва, без мины и без навороченной техники, вытащил на берег наш с тобой сундук.

– Это точно был он? Я же видел его в милиции.

– Тут уж одно из трех – или их, Марукиных, двое, или у нас что-то с глазами.

– Ты же сказал – одно из трех, – напомнил Костя.

– А третье состоит вот в чем. Он успел все провернуть на берегу, а потом поехал в милицию.

Костя посмотрел на часы:

– Точно! Я столько времени, как дурак привязанный, ждал его в отделении!

– А он специально привязал тебя повесткой, чтобы задержать до своего прихода и не дать прийти ко мне на помощь, – объяснил смотритель.

– Сундук – это точно его работа? – спросил Костя.

– Костя, на зрение я никогда не жаловался! – ответил смотритель. – И еще. Он должен был где-то спрятать содержимое сундука прежде, чем приходить в милицию.

– Вспомнил! – воскликнул Костя. – Я видел, куда он спрятал наши золотые монеты…

– Куда? – заинтересовался смотритель.

– В сейф в своем кабинете.

– Как это? Не может быть!

– Я видел, как он положил в сейф черный пластиковый пакет, такой, в каких мусор выбрасывают.

Смотритель хлопнул в ладоши:

– Аи да Марукин! Аи да молодец! Здорово, гад, придумал! Это же надо – прямо у себя в кабинете спрятать мое золото. Ментам же в голову не придет искать у себя под носом!

Костя кивнул. Смотритель посмотрел на него долгим взглядом. Костя понял, о чем он думает.

– Только учти, я ментовку приступом брать не согласен, – сказал Костя.

– Да и я туда возвращаться не собираюсь. Мы придумаем что-нибудь более интересное, – пообещал смотритель.

– Что ты задумал?

– Пока еще ничего.

– Я по глазам вижу, что задумал.

– Глаза, Костяш, это зеркало души. А для меня собственная душа – потемки.

Костя ему не верил:

– Это не душа темнит, а ты.

– Да я, правда, еще не все придумал! – признался смотритель. – Но я обязательно встречусь с Марукиным. В то время и в том месте, которое указано в записке.

– Только я не понимаю. Если золото уже у него, зачем же ему встречаться с тобой?

– Он хочет меня грохнуть, – как-то очень буднично сказал смотритель. – Вот зачем. И тебя тоже.

– За что, интересно, меня-то Марукин хочет грохнуть? – спросил Костя. – Тебя – понятно. Ты ему больше не нужен.

– И ты ему также не нужен. Ненужных свидетелей убирают, Костяш, – добрым голосом сообщил смотритель. – Меня он убьет – еще и лишнюю звездочку на погоны прицепит. А ты… можешь помешать. Лихо, конечно, устроился парень: и золото все себе заграбастать, и звездочку получить. Как говорится – и на елку влезть, и иголками не уколоться.

Костя испугался:

– О, нет, я в такие игры играть не хочу.

– Я вижу и знаю, Костя, что ты другой. Не такой, как я. Но не переживай. Я тоже не играю теперь в игры, связанные с риском для жизни. Тобой я рисковать не буду, точно! Уже детьми своими родными рисковал, хватит.

– И что – ты дашь ему себя грохнуть?

– Я-то? Да ты меня, что, плохо знаешь? – ответил смотритель вопросом на вопрос.

– Не тяни, говори, что задумал.

– Я сам его убью.

– Какой смысл убивать Марукина? – спросил Костя. – От этого золото к нам в руки не попадет!

– А ты думаешь, он живой добровольно его отдаст? – язвительно спросил смотритель.

– Ну, с мертвого взять золото еще меньше вероятности.

– И то правда, – хохотнул смотритель. – Нейтрализовать этого гада – полдела. Целое дело – вернуть то, что нам с тобой принадлежит по праву.

– Тебе принадлежит, – осторожно поправил Костя.

– Ладно, Костяш. Какие счеты! Мне все равно, кроме тебя, делиться не с кем!

– Тогда давай думать логически. Мертвый Марукин золото не отдаст, а живой не отдаст его добровольно. Значит, должен быть способ заставить его сделать это.

– В правильном направлении мыслишь, товарищ, – похвалил Костю смотритель и дружески хлопнул его по плечу. – Да, Костяш, ты прав. Убивать Марукина невыгодно. Во-первых, мне нужны сначала от него ценности, а потом уже… я могу жаждать крови.

– А ты что, жаждешь крови?

– По правде говоря, нет, – признался смотритель. – Хотя, когда я в первый момент перед пустым сундуком стоял, мне хотелось одновременно и придушить его, и пристрелить.

Костя засмеялся.

– Что смешного? – обиделся смотритель.

– Я представил, как ты Марукина душишь и пристреливаешь одновременно.

Смотритель тоже засмеялся:

– В общем так, Костяш, тебе не обязательно наблюдать за реализацией моих кровожадных и корыстных планов. С Марукиным я разберусь сам, без тебя. Надеюсь, ты мне доверяешь?

– В каком смысле?

– В смысле, что я не смоюсь с монетками, когда вытрясу их из нашего Буратино?

– Надеюсь, – сказал Костя. – Надеюсь, что я тебе еще пригожусь, Макарыч.

– Да и я к тебе уже привязался, Костяш, – с теплотой отозвался смотритель. – Ты знаешь что? Иди ка отдохни к родителям, к Катерине своей…

– А если не получится то, что ты задумал? – у Кости дрогнул голос.

– Имеешь в виду, если он – меня? Костя кивнул.

– Тогда… – смотритель порылся в карманах и достал ту единственную монетку, которую он нашел после отъезда Марукина, – вот, это единственное, что у меня осталось от того сундука. Не деньги, конечно, но память обо мне у тебя будет.

Костя взял монетку.

Как ни тяжело было Буряку приходить в свой бывший кабинет, но интересы дела все-таки привели его туда. Марукин не обрадовался визиту следователя.

– Что-то забыли, Григорий Тимофеич? – ехидно поинтересовался он.

– Нет, я к тебе по делу, – сказал Буряк и тут же поправился. – То есть, к вам!

– По делу? Уж не по тому ли делу, от которого вы по-прежнему отстранены? – хмыкнул Марукин.

– Нет, я пришел кое-что выяснить, так сказать, неофициально, – сказал Буряк, не обращая внимания на ернический тон Марукина.

– Хорошо, попробую помочь вам, тоже неофициально, – согласился Марукин. – Я вас слушаю.

– Зачем вы вызывали к себе Константина Самойлова? – спросил Буряк и, видя, что Марукин отвел глаза, добавил: – Вы, конечно, можете не отвечать, Юрий Аркадьевич, но мне интересно, поскольку…

– Знаю, знаю… – закивал головой Марукин. – Он сын вашего друга.

– Совершенно верно.

– Его визит был необходим для расследования дела по побегу Михаила Родя, – официальным тоном сообщил Марукин.

– Вы подозреваете в чем-то Костю? – поинтересовался следователь.

– Подозревал. Помнишь, Григорий Тимофеевич, ты мне говорил про протекторы от «Волги» недалеко от места побега?

– Как же, как же, помню, – Буряку не понравилось, что Марукин перешел с ним на «ты».

Марукин этого не заметил и продолжал:

– Так вот, машина его отца была замечена на посту инспекции дорожного движения на интересующей нас территории. Именно в тот день, когда из-под стражи во время следственного эксперимента сбежал Михаил Родь.

– Надо же! А впрочем,… да, да, я несколько раз замечал, что Костя Самойлов всегда находится рядом с делом, которое пахнет керосином, – согласился Буряк.

– Давно замечал? – уточнил Марукин.

– Да, хотя прямых улик против него никогда не было. И друзья у Кости сомнительные. Тот же Лева, например, владелец ресторана.

Марукин решил получить побольше информации о Косте:

– И как ты можешь охарактеризовать Константина? Буряк задумался и потом сказал:

– Странный парень. Иногда он мне кажется одержимым какой-то сумасшедшей идеей, но не всегда эта идея хороша, на мой взгляд.

Но у Марукина были свои виды на Костю и он решил его защитить:

– То, что он оказывается рядом с какими-то странными событиями, скорее всего, его личное невезение.

Следователь был с ним не согласен:

– А протекторы от «Волги»?

– Проверил, – сообщил Марукин. – Парень действительно ездил туда гулять со своей подругой. Но в целом он чист. В одном ты прав – друзья у Кости подозрительные. Лева, например, уже объявлен в федеральный розыск.

– А Костя, вы говорите, чист? – переспросил следователь.

– Не беспокойся, Григорий Тимофеевич, – бодро заявил Марукин, – от меня никто не уйдет безнаказанным!

– Подожди, Юрий Аркадьевич, еще, как говорится, не Юрьев день, – засомневался Буряк.

– Ты на что это намекаешь? – обидчиво спросил Марукин.

– А на то, что пока не поймал Родя и тех, кто бежать ему помогал, не засоряй атмосферу саморекламой.

Марукин сдержал удар и пошел в атаку:

– Это ты по себе, что ли, судишь, Григорий Тимофеевич? Помнится, грозился: от меня Родь не уйдет, я его к ногтю!..

– Да, и по себе сужу тоже, – неожиданно согласился Буряк. – Вроде и опыт у меня приличный, и рассчитываю все. Ан нет! Противника нельзя недооценивать.

– Понятно, понятно… Только – знаешь, что я тебе скажу, Григорий Тимофеевич? Ты пришел и спросил у меня про Костю неофициально. Так вот – пообещай, что никаких неофициальных и параллельных расследований ты устраивать не будешь. А то…

– А то – что? – следователь заглянул Марукину в глаза.

Тот не смутился и продолжал:

– А то от обиды, что тебя отстранили от дел, наломаешь таких дров!

Следователь с трудом взял себя в руки:

– Если вы хотите, Марукин Юрий Аркадьевич, чтобы я не затевал параллельных расследований и не наломал дров, то позвольте участвовать в вашем, официальном расследовании. На правах, так сказать, бесплатного и добровольного помощника.

– Не могу, – развел руками Марукин. – Чего не могу, того не могу.

– Да чего ты не можешь?

– Не могу допустить тебя до дел. Я и тайны следствия-то тебе раскрываю, так сказать, по доброте душевной, – улыбнулся Марукин.

* * *

Женя позвонил Буравину и сообщил о том, что Алеша прыгнул за борт и вернулся на берег. Буравин сначала даже не понял о чем речь:

– Что? Что ты сказал?

– Я сказал, что Лешка вернулся на берег! – повторил Женя.

– Почему? Что случилось?

– Он поплыл Машу спасать! Она прыгнула в воду, хотела его вернуть… и прыгнула первая… Маша хотела догнать судно!

– Не может быть! Это точно? – не верил Буравин.

– Так точно, босс! – отчеканил Женя.

– С ними все в порядке?

– Так точно. Целы-невредимы и, кажется, счастливы.

– А про счастье ты как понял? – поинтересовался Буравин.

– В бинокль видел! Они целовались на берегу! Буравин облегченно вздохнул:

– Ну слава Богу. Счастливого пути тебе, Женька! Буравин отключил связь и улыбнулся: все вышло так, как хотела Полина.

* * *

Ксюха проводила Женю и, печальная, шла домой. Работы нет, муж ушел в плавание, впереди долгое ожидание. Все не так, как хотелось! От этих мыслей ее отвлек звукорежиссер Вадим.

– Ты чего такая убитая? – спросил он ее.

– А отчего мне веселиться? Работы нет, муж ушел в плавание, – пожаловалась Ксюха.

– Так ты еще не знаешь последних новостей? – изумился Вадим.

– Мне не интересны никакие новости и события, кроме собственных. И ничего я знать не хочу.

– Ксюха, балда, все же так клево! – радостно сообщил Вадим.

– У кого клево, а у кого и не очень! Но Вадим просто сиял:

– Точно, точно, ты еще не в курсе! Значит, я буду первым, кто сообщит тебе сногсшибательные новости!

– Вадим, извини, но…

– Никаких но, – перебил Ксюху Вадим. – Пойдем срочно в ближайшее кафе, закажем по чашке кофе и… я тебе такое расскажу! Закачаешься.

– Вадим, ты что, глухой? – рассердилась Ксюха. – Никуда я не хочу идти и слушать ничего не желаю.

Вадим настаивал. Женское любопытство взяло верх – и через несколько минут Ксюха уже сидела с Вадимом за столиком в кафе.

– Ну, вещай. Хватит уже интриговать! – поторопила она.

– Ты знаешь, что вчера было после твоего ухода? Не сразу после эфира, а два часа спустя? Люди как будто очнулись от шока…

– А я думала, что, напротив, повергла публику в шок, – усмехнулась Ксюха.

– Я и говорю. Сначала все были в шоке, потом очнулись и стали звонить. Звонков было немыслимое количество, линия не выдерживала, весь город пытался прорваться на нашу радиостанцию!

– Вашу радиостанцию, – поправила его Ксюха. – Я там больше не работаю, забыл?

– Не забыл! – Вадим продолжал радоваться. – Ты больше не работаешь в том качестве, в котором работала раньше, но…

– И поэтому мне малоинтересно то, что происходило после моего ухода, – заявила Ксюха.

Вадим замолчал и стал пить кофе, хитро поглядывая на Ксюху. Она не выдержала и сказала:

– Ладно, сдаюсь, интересно. Ругали?

– Да ты что, наоборот! – оживился Вадим. – Все только и говорили, что программа «супер», даже из городского отдела культуры звонила тетка, сказала, что наконец-то мы выходим на столичный уровень работы.

– Так и сказала? – обрадовалась Ксюха. – А какая тетка?

Не помню! Помощник мэра по вопросам культуры и спорта, что ли. Визитки по телефону она не прислала. Но сказала: «Побольше бы таких эффектных программ!»

– Я тебе не верю, – покачала головой Ксюха. – Мне программный директор четко сказал: на выход, девочка.

– С того момента, Ксения Комиссарова, все изменилось. И изменилось кардинально. Теперь ты – звезда! Там тебя ждет уже целая очередь гомосексуалистов, проституток, наркоманов, несчастных мужчин и брошенных женщин…

– Не поняла, зачем?

– Они все хотят рассказать свою историю в твоем шоу, – объяснил Вадим.

– Бред какой-то, – передернула плечами Ксюха.

– Не бред, детка, а твой звездный час. Ты же мечтала об этом! И вернешься ты на радио уже в другом качестве, с другим окладом!

– Когда вернусь? – не поняла Ксюха.

– Да сейчас вернешься, сейчас! – радостно завопил Вадим. – Допила кофе? Тогда чего сидим, кого ждем? Пойдем быстрей!

– Нет, не пойду, – Ксюха не разделяла эйфории, охватившей Вадима.

Вадим, уже поднявшийся, чтобы уходить, снова присел на стул:

– Не понял. Почему ты не хочешь вернуться на радио?

– Потому что мне не нравится все это.

– Не нравятся живые откровения в живом эфире? – уточнил Вадим.

– Вот именно. Думаешь, мне было приятно устраивать такое? Я ведь хотела подруге своей помочь. Чтобы она узнала всю правду о кознях, которые против нее другая девушка строила. И чтобы подруга помирилась со своим парнем.

– И что, она помирилась? – поинтересовался Вадим.

– Помирилась, но какой ценой! – грустно заметила Ксюха.

– Ценой твоей популярности, Ксюха, ценой твоего успеха! – снова взбодрился Вадим.

– Нет, нет. Это было непорядочно и непрофессионально, – не согласилась с ним Ксюха.

– Наоборот. Это говорит о твоей победе как хорошей журналистки.

– А как же профессиональная этика?

– Вот по этому поводу я тебе не советую париться, – посоветовал Вадим. – Все журналисты циники, ты же знаешь. Сейчас у подруги твоей все в порядке, значит, и другим людям ты сможешь помочь. Так же, таким же способом. Только по их добровольному согласию, понятно?

– Не очень.

– Хорошо, подойдем с другой стороны, – вздохнул Вадим, пытаясь втолковать Ксюхе с его точки зрения очевидное. – Тебе зарплата хорошая нужна?

Ксюха пожала плечами:

– У меня муж сейчас ушел в плавание. Должен денег привезти.

– Вот. Женька твой заработает кучу бабок и вернется. А тебе сейчас самое время подумать о себе, о своей карьере. Ты же не хочешь просидеть всю жизнь в тени своего мужа-моряка?

– Нет, вообще-то, – призналась Ксюха. – Я женщина самостоятельная.

– И независимая, правильно. Так что, давай, не капризничай, идем! – Вадим снова встал.

– Хорошо, я подумаю, – сказала Ксюха, не двигаясь с места.

– Только не тяни, можешь упустить момент, – посоветовал Вадим.

– Вадик, я должна серьезно подумать о том, хочу ли я делать такую программу, – очень серьезно сказала Ксюха.

Maшa и Алеша уже были у Маши дома и сушились после своего неожиданного заплыва навстречу друг другу. Их мокрая одежда была развешена на протянутых через всю кухню бельевых веревках. Зинаида согрела чай, а Сан Саныч принес кое-что покрепче и понадежнее от простуды. Зинаида, понимая, что все закончилось хорошо, тем не менее, не преминула высказать Маше свои претензии:

– Ну ты даешь, Маша, у всех на глазах сиганула с причала в воду! Как ты решилась на такое?

– А я, бабушка, в тот момент боялась только одного, – улыбаясь, объяснила Маша, – того, что Алеша уйдет и больше мы с ним не увидимся.

– А я как увидел Машу в прыжке – у меня сердце тоже куда-то прыгнуло и кувыркнулось… – подхватил ее рассказ Алеша.

– Сейчас-то на месте? – засмеялся Сан Саныч.

– Вроде да. Но еще кувыркается…

– Все равно, – стояла на своем Зинаида, – прыгать в воду – это же уму непостижимо.

– Эх, Зинаида, – мечтательно сказал Сан Саныч, – а я думаю… вот если бы ты так, по молодости. За мной – прыг в воду?

– Саныч, ты что? Я – в воду? – у Зинаиды округлились глаза.

– Ну да, – подтвердил Сан Саныч. – Я бы, возможно, тогда и не мотался всю жизнь по морям.

– Еще чего не хватало! Фокусница я тебе, что ли? А насчет морей ты не ври. Даже если бы я ласточкой полетела, ты все равно от меня в море сбегал бы, – Зинаида с умилением посмотрела на Машу и Алешу. – Ну, что ж теперь делать с вами, голубками влюбленными?

– Скорей, мокрыми курицами, – улыбнулась Маша.

– А что с нами надо делать? – спросил Алеша. Сан Саныч подмигнул Зинаиде, и та кивнула:

– Ладно, так и быть. Не буду чинить препятствия.

– Вот молодец! – порадовался за молодых Сан Саныч.

– Перебирайтесь в Машину комнату, живите вместе. Раз у вас такая любовь сумасшедшая! – сказала Зинаида.

– Не сумасшедшая, Зина, а настоящая, – уточнил Сан Саныч.

– Спасибо, конечно, Зинаида Степановна, но я, наверное, откажусь, – сказал Алеша, – я считаю, что все-таки женщина должна идти в дом к мужу, а не наоборот.

– Вот как? – поджала губы Зинаида.

– Отпустите Машу ко мне, – попросил Алеша. У нас и места больше. А?

Зинаида даже растерялась:

– Отпустить? Когда?

– Прямо сейчас! – решительно потребовал Алеша.

– А как Борис к этому отнесется? – спросил Сан Саныч.

– Не беспокойтесь, отец нас поймет.

Поскольку молодежь уже приняла решение, то старики не стали возражать. Маша и Алеша стали собирать чемоданы.

– Вот, сначала ты с этими чемоданами на чердак приехал, теперь я с ними же к тебе переезжаю. Дальше куда поедем, Алешка? – спросила Маша, складывая вещи.

– Дальше – только в собственный дом! – уверенно ответил Алеша.

– Ого! Хорошие планы, – порадовалась Маша.

– Ты не веришь?

– Верю, верю… – успокоила Маша.

Алеша попытался обнять Машу, но она мягко отстранилась.

– Вот, отвыкла уже от меня! – шутливо заметил Алеша.

– Неправда! Просто я…

– Стесняешься Зинаиды Степановны? – догадался Алексей.

Маша кивнула:

– Ага, ты понимаешь, хоть она и дала добро на наши отношения, но я для нее… всегда буду маленькой девочкой.

– Которую может обнимать только бабушка, – продолжил Алеша.

– Не смейся.

– Что ты, я не смеюсь.

– Если честно, Алешка, мою радость омрачает то, что я бабушку оставляю, – загрустила Маша.

– Ты что! Не одну же, с Сан Санычем, – напомнил Алеша.

– Да, это понятно. Но однажды она сказала – ребенок не муж, в море не уйдет, всегда будет рядом…

Алеша снова ее обнял:

– А ребенок р-раз – и вырос. И уходит не в море, а замуж. Ничего, Машенька, все уладится. Мы Зинаиде Степановне таких замечательных внучат-правнучат родим, чтобы ей не скучно было!

– Какие у тебя планы! – радостно заметила Маша.

– Планы, которые я готов реализовывать незамедлительно. Сегодня же.

Чемоданы были уложены – и Алеша, такой смешной в тельняшке Сан Саныча и его же спортивных штанах, с чемоданами в руках, и Маша, такая красивая, что глаз не отвести, отправились к Леше домой.

– Значит, я иду в дом к будущему мужу, так? – спросила Маша.

– К мужу ближайшего будущего, – улыбнулся Алеша.

– Как это?

– А это значит, что недолго тебе ходить в невестах, девушка! И никакие Андреи мне больше не страшны!

– А раньше ты их – Андреев – очень боялся?

– Раньше я был дурак!

– Да и я тоже хороша…

Катя прижимала ваткой место укола на сгибе локтя и внимательно слушала рекомендации врача. Врач говорил размеренно, чтобы медсестра, которая заносила все в карточку, успевала.

– Необходимо принимать витамины практически всех групп. Витамины группы «В» можно проколоть, остальные продают в пилюлях и капсулах.

– Я не люблю инъекций, – испуганно отозвалась Катя.

Но врач успокоил ее:

– Значит, пока обойдемся без уколов. В них, в общем-то, острой необходимости нет. Женщина вы молодая, здоровая… А тошнота – это естественно. Тай называемый ранний токсикоз.

– Доктор, скажите, а когда будут готовы результаты всех анализов? – Катю волновала вовсе не тошнота, но признаться в своей проблеме доктору она еще не решалась.

– Дня два-три, я думаю, на обработку всех данных. Вы не волнуйтесь, мы позвоним вам домой и обязательно сообщим об этом.

– Зачем? Я могла бы прийти сюда, – поспешно сообщила Катя.

– Незачем ходить, если поводов для беспокойства не будет. Вы лучше гуляйте в парке, у моря… – заботливо предложил врач.

Но Катю никак не мог устроить подобный вариант.

– Если звонить, то вы должны позвонить не кому-либо из домашних, а только мне лично! – последнюю фразу Катя выкрикнула с такой горячностью и таким решительным тоном, что врач удивленно приподнял очки, чтобы получше разглядеть пациентку. Медсестра оторвалась от своих записей и тоже изумленно посмотрела на Катю. Сопоставив все факты, врач уточнил:

– Я так понимаю, что вы еще не сообщили близким о факте своей беременности?

– Ну, в общем, да. Мама в курсе, а мужу я еще не сказала, – смутилась Катя.

Врач неодобрительно покачал головой:

– И напрасно. Не тяните с этим. Чем раньше он узнает о том, что будет отцом, тем правильнее будет относиться к вам. Вы ведь не передумаете рожать?

– Нет, нет, конечно. Я очень хочу малыша, но… я должна подготовить мужа к этому, понимаете? – неловко оправдывалась Катя.

Медсестра, забыв о врачебной этике, отозвалась со смешком:

– Понимаем, как не понять! Мужьям ведь трудно догадаться, что в семьях появляются дети.

– При чем здесь это? – нахмурилась Катя и спросила у врача: – Скажите, а в результатах анализов будут указаны точные сроки беременности?

– Конечно, – кивнул он.

– И ничего нельзя изменить? – уточнила Катя. Врач не переставал удивляться своей пациентке:

– Не понял. В каком смысле – изменить?

– Ну, вы понимаете… Если написать не тот срок, который есть в действительности, а меньший, – объяснила Катя.

– А, понятно! – хмыкнула сестра.

– Вы еще не определились с отцом, я так понимаю? – спросил врач.

Катя смущенно молчала, и он повторил свой вопрос:

– Вы не хотите, чтобы кто-либо узнал о реальном сроке беременности, потому что еще выбираете отца, так?

– Ну, можно сказать и так, – заюлила Катя. – Я определилась, но… в общем, я не хочу пока, чтобы мой муж знал всю правду. Вы мне поможете?

– Нет. В ваших интригах медики участвовать не будут, – жестко осадил ее врач.

– Нам это незачем! – поддакнула ему медсестра.

– Но что же мне делать?! – жалобно взмолилась Катя.

– Делайте что хотите. Единственное, что могу пообещать, – это то, что результаты анализов попадут вам лично в руки, – смягчился врач. – Но никакой подтасовки в документах не будет!

– Конечно, конечно, спасибо! – Катя кивнула, забрала свои вещи и ушла. Все получилось не так, как ей бы хотелось, но что поделаешь?

* * *

Маша и Алеша пришли к Самойловым и поставили чемоданы в коридоре. Самойлов вышел им навстречу. На лице его появилась неловкая улыбка.

– Ты, сынок, с утра, кажется, был в другой»-одежде? – спросил он.

– Другая одежда вымокла, папа, – весело пояснил сын. Самойлов удивился:

– Был дождь? Я не заметил.

– Нет, дождя не было. Мы были в море, – теперь улыбнулась Маша.

Самойлов не понимал, что происходит:

– Вот как? И что вы там делали?

– Купались, пап! – Алеша с Машей переглянулись и рассмеялись.

– А зачем?

Леша с нежностью посмотрел на Машу:

– В воде решали, как мы будем жить дальше. Решили, что будем жить здесь.

– Вы не против? – спросила Маша у Самойлова. Тот пожал плечами:

– Ладно, живите, раз пришли.

Не обращая внимания на погрустневшего отца, Леша пригласил Машу в свою комнату:

– Машенька, проходи!

Маша прошла в комнату Алексея, а Самойлов жестом остановил сына:

– Сынок, я понял, что ты был прав. Я понял, что будущее действительно продавать нельзя. Я не стал предлагать долю в нашем предприятии Кириллу Леонидовичу.

– Вот и замечательно! Молодец, папа! – Леша радостно пожал руку отцу и поспешил вслед за Машей.

* * *

Полина пришла к Маше, чтобы выяснить, не изменил ли Алеша свое решение идти в рейс. Ее встретил Сан Саныч.

– Можно? – спросила Полина. – Я пришла Машу повидать.

– Отчего же нельзя? – улыбнулся Сан Саныч. – Проходи, Полина Константиновна! Всегда рад тебя видеть! А Маши нет!

– Жаль. Я хотела спросить, удалось ли ей остановить Алешку, – пояснила Полина.

Сан Саныч хлопнул в ладоши и даже присел:

– Вот те на! У сына такие перемены в жизни, а мать не знает!

– Сан Саныч, какие перемены, не пугай меня! – взмолилась Полина.

Сан Саныч поспешил ее успокоить:

– Да не ушел Лешка в рейс, остановила его Маша.

– Правда? Какая же молодец Машенька! Сан Саныч поднял палец:

– Даже в воду прыгала. Любовь, Полина, творит чудеса!

– В воду прыгала? Не простудилась? – испугалась Полина.

Сан Саныч отступил на шаг, шутливо оглядывая гостью со всех сторон:

– Со всех сторон ты хороша, Полина, кроме одной. Любишь панику наводить на ровном месте.

Полина рассмеялась:

– А где они? Алеша и Маша?

Новость номер два, – хитро подмигнул Сан Саныч. – Нет, ты садись, садись за стол. Просто так тебе новости выдавать не стоит.

Полина присела, Сан Саныч налил крохотную рюмочку наливки и протянул ее Полине:

– Они ушли жить к Борису. Оба.

Полина выпила рюмку залпом. Время в беседе пронеслось незаметно, и когда Полина наконец посмотрела в окно, то увидела, что там темно.