Текст книги "Надежды и радости"

«О, Колльер, где же ты?!»

Неожиданно большой белый мотылек пролетел совсем рядом со свечой. Роксана заметила, как по плечам и спинам некоторых из ее соседей пробежала чуть заметная дрожь. Несколько голов повернулось в сторону пролетевшего мотылька, усмотрев в его появлении какое-то нехорошее предзнаменование...

Слуга очень быстро поймал мотылька сачком на длинной палке и выпустил за дверьми на волю. Но прежнего веселья за столом уже не было. Повисла зловещая тишина. Роксану неожиданно охватило странное предчувствие надвигающейся беды. Она повернулась к Юнити. Та улыбнулась ей своей обычной лучезарной улыбкой. Видимо, на душе у мисс Стентон было легко и спокойно...

Но если Колльер был прав? Что тогда может ожидать всех собравшихся сейчас в этом зале? Юнити и ее родителей? Что будет с ними? Или с этой взбалмошной Роуз Пибоди и ее матерью?

Роксана еще раз пристально посмотрела вокруг. Даже здесь, на блестящем балу, белых европейцев было вдвое меньше, чем смуглых индийцев, призванных их обслуживать.

Почувствовав, как у нее вдруг пересохли губы, Роксана провела по ним кончиком языка. Казалось, кусок курицы застрял у нее в горле. Роксана поднесла ко рту платок, закашлялась и, повернувшись, сделала знак слуге, появившемуся в дверях с подносом, уставленным бокалами шампанского. Но кто-то, шедший позади слуги, опередил его, схватил с подноса бокал и, подбежав к Роксане, поднес игристый напиток к ее губам. Она жадно сделала глоток и только после этого с благодарностью посмотрела на того, кто помог ей...

– Колльер! – воскликнула Роксана и рассмеялась.

– Мисс Шеффилд, – с легким поклоном произнес Гаррисон. – Я прощен?

– А я? – задыхаясь от волнения, с трудом вымолвила Роксана.

– Конечно!

Он улыбнулся и подал ей руку в белой перчатке. Роксана встала и посмотрела в глаза Колльеру. Тот снова чуть склонил голову и сказал тоном, полным достоинства:

– Итак, мисс, позвольте пригласить вас на первый танец.

– О да!

Оркестр выдал громкий аккорд, возвестивший начало бала. Колльер, поддерживая на локте вытянутую руку Роксаны, вывел партнершу на середину зала.

По традиции бал открывался вальсом. Гаррисон встал в требуемую позицию, лицом к партнерше, взял левой рукой правую ладонь Роксаны, а правой полуобнял ее за талию. Запах, напоминавший лаванду, легкий беспорядок в волосах опьяняли Колльера, заставляя сердце биться сильнее, дыхание участиться, а кровь в жилах бежать быстрее.

Роксана улыбалась. Гаррисон заметил серебряную ленту, вплетенную в ее волосы, и мысленно поблагодарил того, кому пришла в голову столь прекрасная идея.

– Это платье вам очень идет, – сказал он, оглядев девушку с ног до головы.

– Спасибо!

Оркестр заиграл вступление к известному вальсу. Гаррисон еще раз посмотрел на партнершу и спросил:

– Вы готовы?

– Вполне!

Роксана танцевала прекрасно. И Гаррисон удивился, почему она ни разу не демонстрировала своего искусства. Он хотел спросить ее об этом, но удержался. Он видел, что Роксана чувствовала себя в его объятиях легко, как ни одна женщина до нее. И этого было достаточно для Колльера. Тем более что она чутко реагировала на каждое его движение и как бы сливалась с музыкой.

– А вы сильно опоздали! – сказала Роксана без тени упрека в голосе.

– Я знаю, дорогая.

Она не спросила, почему он опоздал, но ее улыбка сияла все ярче, а на щеках проступил розовый румянец.

– Колльер... – прошептала Роксана одними губами.

– Что?

– Сегодня волшебная ночь, правда?

– Неужели у вас было мало подобных?

Роксана рассмеялась звонким девичьим смехом:

– Многим вообще не дано испытать их. И я рада, что на мою долю выпало такое счастье. Даже если это будет в первый и последний раз.

Гаррисон с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся:

– Мне очень бы хотелось поцеловать вас, мисс Шеффилд!

– Вы не должны этого делать, капитан Гаррисон!

Его улыбка стала чуть насмешливой.

– Что ж, я могу и подождать! – И он принялся кружить Роксану в вальсе по всему залу, шутливо отсчитывая вслух размер в три четверти.

Глаза Гаррисона горели. Ноздри раздувались от пьянящего аромата ее духов и от сознания того, что Роксана, пусть даже только на эту волшебную ночь, принадлежит ему одному...

Музыка замолкла, танец закончился, а Гаррисон все продолжал держать ладонь Роксаны в своей руке. Заметив у нее под браслетом карточку танцев, Колльер осторожно вытащил ее и пробежал глазами.

– Кто это? – ткнул он пальцем в следующее по очереди имя в довольно длинном списке.

– Этот? Ей-богу не знаю! Наверное, один из тех, кто попал в список с одобрения миссис Стентон!

– А где он? Вы его видите?

Роксана повертела головой в разные стороны.

– Нет. Впрочем, вот он!

Она кивнула подходившему к ним молодому кавалерийскому офицеру.

– Гм-м... – промычал Гаррисон.

Он вернул Роксане карточку танцев, крепко взял девушку за руку и снова вывел в центр зала. Тут же заиграла музыка, Они закружились в танце, оставив молодому кавалеристу роль завистливого наблюдателя.

– Это же несправедливо! – обиженно воскликнул тот, когда Роксана и Гаррисон вихрем проносились мимо него.

– Я знаю, – усмехнулся Колльер, с улыбкой глядя на смущение Роксаны. – А вы хотели бы танцевать с кем-нибудь еще?

– Нет.

– И я тоже!

Мимо них проплыла еще одна пара. Это были Юнити с ее блондином.

– Мамочка будет вне себя от гнева! – крикнула она Роксане и исчезла вместе со своим кавалером в толпе танцующих.

– Кто этот молодой человек, танцующий с Юнити? – спросил Гаррисон.

– Очаровательный юноша! – рассмеялась Роксана. – Капрал Дональд Льюис. Юнити уже вообразила, что влюблена в него.

– Серьезно?

– Абсолютно серьезно! – снова рассмеялась Роксана.

Безудержное веселье охватило Роксану. И это до глубины души тронуло Гаррисона. Он вновь ощутил желание всячески оберегать эту очаровательную девушку, ограждать ее от горестей и неудач.

– Давайте больше не будем спорить, тем более – ссориться! – прошептал он ей на ухо. – Идет?

– Конечно! Правда, подчас не все от нас зависит. Но мы будем стараться! А если что и произойдет, то никогда не станем разбегаться друг от друга в разные стороны, не объяснившись. Идет?

– Идет!

Танец закончился. Оркестр заиграл новый. Роксана и Гаррисон продолжали танцевать. Когда они оказались около буфета, Роксана вытащила из-под браслета карточку танцев и положила на стойку как уже ненужную.

С каждым новым туром танца Гаррисон все сильнее прижимал к себе партнершу. Роксана смотрела ему в лицо счастливыми глазами. Щеки ее горели. А Колльер чувствовал, что еще немного, и он совсем потеряет голову...

Спас капитана Гаррисона полковник Стентон, чуть ли не силой оторвав его от партнерши и отведя подальше в сторону. Колльер горестно вздохнул и отошел к стене.

– Вам не стыдно? – услышал Гаррисон у самого уха шепот Роуз Пибоди.

Он обернулся:

– Стыдно? Это почему же?

– Вы погубили репутацию бедной девочки.

Схватив со столика бокал с виски, Гаррисон залпом выпил его.

– Я погубил репутацию мисс Шеффилд? Я?! Каким образом?

– Если вы настолько ослеплены, что сами не понимаете, капитан Гаррисон, то объяснять это, по-моему, совершенно бессмысленно. Могу только сказать, что в этом зале нет, наверное, никого, кто не стал бы свидетелем позора Роксаны. Не сомневаюсь, что в ближайшие недели только об этом и будут судачить во всех гостиных и светских салонах!

– Позор Роксаны? О чем вы говорите?! Я лично ничего позорного в ее поведении не усматриваю!

– А как бы вы это назвали? Ведь на глазах у всех вы так смотрели на Роксану, как будто уже отлично знали, какие тайны скрываются у нее под платьем. Неужели после этого кто-то может сомневаться, что вы с ней любовники?

Колльер стиснул и осторожно поставил пустой бокал на стол, опасаясь раздавить его. На лице капитана появилась недобрая улыбка.

– Признайтесь, мисс Пибоди, – ледяным голосом процедил он, – что именно заставило вас завести со мной весь этот разговор, помимо привычки всегда совать нос в чужие дела? Ни для кого не секрет, что вы любите устраивать всякого рода склоки и скандалы. Наверное, причиной тому является обыкновенная ревность, коль скоро вы перестали быть в здешнем свете главной героиней.

Роуз так бурно задышала, что Гаррисон испугался, как бы ее пышная грудь не вывалилась из широкого выреза бального платья. Она же вздернула подбородок и с презрением посмотрела на Колльера:

– Ах, вот как! Тогда спросите утром у своей пассии, до смеха ли ей теперь?

Роуз повернулась и бросилась через весь зал снова к Гарри Гроувнеру, внимательно следившему за их разговором.

Его кивок Гаррисону был холодным и еле заметным. Колльер подошел к Роксане и пригласил ее на кадриль. Они снова заскользили по мраморному полу, глядя друг другу в глаза. Когда же поравнялись с Гроувнером, Роксана бросила на него полный презрения взгляд, а губы ее скривились в усмешке.

Гаррисон заметил это и одобрительно посмотрел на нее. Роксана ответила широкой улыбкой, совершенно не соответствующей, однако, жесткому выражению ее глаз.

Но вот закончилась и кадриль. Танцующие поблагодарили оркестр и друг друга аплодисментами и потянулись к двери, чтобы подышать свежим воздухом во время перерыва.

– Роксана, хотите чего-нибудь выпить? – спросил Гаррисон.

– Пожалуйста, принесите мне бокал шампанского. Я подожду в саду.

Роксана направилась к двери, ведущей в сад. Но едва она успела спуститься по мраморной лестнице, как столкнулась с Роуз Пибоди.

– А, вот где вы прячетесь! – воскликнула та.

– Я ни от кого не прячусь, мисс Пибоди! – нахмурилась Роксана. – С чего вы это взяли?

– Не играйте в невинность, Роксана Шеффилд! Уж наверное вы знаете, что не только женщины, но и большинство присутствовавших мужчин здесь возмущены вашим поведением. Как, впрочем, и поведением капитана Гаррисона.

– Я не понимаю одного, – резко возразила Роксана, – почему здешнее общество так возмущается мной и не видит куда более явного бесстыдства, которое позволяет себе мисс Роуз Пибоди?

Но Роуз поспешила обратить все в шутку и рассмеялась:

– Роксана, о чем вы говорите! Разве вы не видите, что я уже давно превратилась в старую ненужную шляпу? Кого интересует сейчас мое поведение? Разве что мою маленькую сестренку Анастасию. Но даже я стараюсь вести себя по возможности осторожно. Вы же бросаете вызов всему здешнему обществу, демонстрируя свой любовный успех. Честное слово, я вами просто восхищаюсь!

Заметив скептический взгляд Роксаны, она повторила:

– Нет, правда, я восхищаюсь вами! И очень хотела бы иметь такие же крепкие нервы, чтобы вести себя подобным образом. Но простите, не могу! А потому использую другие свои таланты. Я вам уже говорила об этом! Но вот Гаррисон поступает по отношению к вам нечестно, делая мишенью для насмешек, сплетен и клеветы. Наш дорогой капитан должен бы понимать то, чего еще не можете уразуметь вы!

Роуз замолчала и выжидающе посмотрела на Роксану. Та заговорила, чеканя каждое слово:

– Дело не в понимании или уразумении, как вы изволили выразиться. Видите ли, мисс Пибоди, я абсолютно равнодушна к тому, кто и что обо мне может подумать. И так было всегда. Традиции, привычки, общественная мораль – все это служит определенным целям. Но мои поступки никогда не будут полностью зависеть от них. Так же я намерена вести себя и с мужчинами. С любым из них. Только я одна имею право решать, как поступать. Никто больше!

За спиной Роксаны раздался какой-то странный звук, похожий на мышиный писк. Не обращая на него внимания, она спустилась в сад. И только тогда оглянулась, надеясь увидеть Колльера. Он действительно уже стоял на лестнице. Его силуэт вырисовывался на фоне стеклянной двери, за которой ярко горели огни танцевального зала. Роуз Пибоди куда-то исчезла.

Роксана подняла руку с веером и помахала Гаррисону. Он увидел ее и тотчас же подошел, держа в руках два бокала с искрящимся вином.

– Роксана, – сказал он, осторожно передавая ей один бокал, – думаю, что нам следовало бы сейчас вернуться к столу Стентонов.

– Почему?

– Вы уже потратили на меня слишком много времени. И ваши гостеприимные хозяева уделили мне не меньше внимания. А сейчас миссис Стентон очень хочет поговорить с вами перед последним танцем.

– Скажите лучше, что она желает хорошенько отчитать меня за легкомысленное поведение! Я это уже предвижу, ибо в глазах местного общества совершила непростительный грех, позволив себе танцевать только с вами.

– На карту поставлена ваша репутация, Роксана, – настаивал Гаррисон. Он осторожно взял Роксану за локоть.

Она улыбнулась:

– То, что обо мне говорят и думают, несомненно, усугубляется при передаче от одного лица к другому. С этим я ничего не могу поделать. Ибо каждый мой поступок, даже совсем невинный, тут же преподносится в совершенно искаженном свете – в зависимости от испорченности самого рассказчика!

– Роксана, я говорю совершенно серьезно!

– Я тоже.

Она повернулась и пошла по дорожке в глубь сада, держа в руке бокал с вином. Шампанское оказалось чудесным. Оно приятно щекотало горло, слегка кружило голову, поднимало настроение. Роксана не могла удержаться, чтобы не сделать еще глоток. Легкий ветерок играл ее локонами.

– Роксана... – услышала она шепот Гаррисона над ухом.

– Что?

– Вы удивительно красивы! Вы прекрасны!

– Вы ошибаетесь, Колльер. Прекрасно платье, а не я!

– Платье действительно очень красиво. Но когда я смотрю на вас, то мне абсолютно не важно, во что вы одеты.

– Надеюсь, вы не будете говорить ничего подобного, когда мы вернемся в зал? Боюсь, что такие речи могут быть превратно истолкованы нашим падким на сплетни обществом!

Гаррисон усмехнулся и, протянув руку, дотронулся кончиками пальцев до шеи Роксаны.

– Вы не пьяны, Колльер? – спросила она.

– Пока еще нет! – рассмеялся Гаррисон.

Роксана улыбнулась и, запрокинув голову, стала смотреть на звезды. «Юнити! – думала она. – Ты это имела в виду? Сама бы я никогда об этом не догадалась!» И она выпила еще глоток шампанского. Цветы в саду закрылись на ночь. Но воздух был напоен их стойким пряным запахом. С соседних аллей до слуха Роксаны доносились голоса других гуляющих. На темную дорожку падал неяркий свет из окон танцевального зала и стеклянной двери веранды. Звуки музыки долетали будто из другого мира...

– А что произошло с Гарри? – неожиданно спросил Колльер.

Роксана рассказала.

– Вы так ему и сказали?

– Да.

Гаррисон громко рассмеялся. Роксана с удивлением на него посмотрела и до конца осушила бокал. Он передал ей свой:

– Благодарю вас, Колльер, – улыбнулась Роксана, пригубив бокал.

– Не стоит благодарности, дорогая!

Они пошли дальше. Ладонь Роксаны лежала на локте Гаррисона. Очень скоро опустел и второй бокал. У Роксаны, не привыкшей к вину, закружилась голова. Она громко рассмеялась и повернулась к Гаррисону. Тот удивленно посмотрел на нее:

– Чему вы смеетесь?

– Честно говоря, и сама не знаю! – ответила Роксана и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Колльера в губы.

Не ожидавший столь бурного выражения чувств, Гаррисон обвил обеими руками талию Роксаны и стал несмело подбираться ладонями по корсету, к полуоткрытой груди девушки. Роксана теоретически знала, что эта часть женского тела обычно особенно привлекает к себе мужчин. Однако она не сомневалась, что Гаррисон не осмелится зайти слишком далеко.

– Вы не боитесь? – прошептал Колльер одними губами.

– Нет.

Обняв Колльера за шею, Роксана привлекла его к себе и вновь поцеловала. Его руки еще крепче обняли ее, дыхание сделалось частым и тяжелым, а глаза загорелись каким-то почти безумным огнем.

– Роксана, дорогая! – шептал Гаррисон.

– Говорите, Колльер!

– Скажите, шампанское всегда на вас так действует?

– Как?

Гаррисон рассмеялся:

– А не принести ли уж прямо целую бутылку этого чудного напитка?

– Сейчас? Не много ли будет?

– Нет, не сейчас. На нашу брачную ночь.

– На какую ночь?

– На брачную!

– Что?!

– Дорогая, я, наверное, вправе сделать вывод, что ваши поцелуи означают согласие выйти за меня замуж. Иначе все это выглядело бы несколько странным... Вы со мной согласны?

– Постольку-поскольку...

– Простите меня!

– За что?

– За то, что делаю вам предложение в столь странной форме.

– Так это было... предложение?!

– Да.

Роксана смотрела на Гаррисона, часто моргая и невольно любуясь его волевым подбородком, на который падал свет от дома, и темно-серыми зовущими глазами.

– Может быть, – чуть слышно проговорила она, – на следующей неделе вы броситесь на колени, более детально продумав возможную постановку такого спектакля? Ведь для этого требуется время!

Роксана оттолкнула Гаррисона и торопливо направилась в глубину сада. Колльер отсчитал три глубоких вдоха и выдоха и пошел за ней. Роксана слышала его шаги за спиной и не слишком торопилась. Гаррисон же не пытался ее догнать, держась на некотором расстоянии. Наконец она обернулась, держа в одной руке веер, а в другой бокал, и насмешливо сказала:

– Объясните мне, что заставляет мужчину искать себе жену? Только желание иметь от нее детей?

Гаррисон не ответил.

– Или, может быть, – продолжала Роксана, – ему это нужно для того, чтобы кто-то содержал в порядке его жилище? Заботился о нем самом? Чтобы было с кем пойти к кому-нибудь на ужин или на прием?

Она снова повернулась спиной к Гаррисону, но тут же услышала его слова:

– Я просто хочу заботиться о вас, Роксана!

– Это как же, Колльер Гаррисон? – усмехнулась Роксана, продолжая идти по дорожке в сторону от дома. – Будете покупать мне всякую мишуру? Но я не из тех женщин, которых можно купить подарками! Я никогда не буду чувствовать себя счастливой, если, воспользовавшись преданностью и заботливостью любящего мужа, соглашусь поставить на первое место какие-то свои капризы или сомнительные материальные блага. Моя мама жила в полном достатке и имела все. Но ни одного дня не была счастлива, даже когда у нее появилась я.

Роксана замолчала, сделала еще несколько шагов по дорожке и вдруг остановилась у большого темного куста. Колльер подошел к ней и обнял. Его губы коснулись волос Роксаны.

– Тс-с, милая, ни слова! – прошептал он.

Роксана прижалась затылком к его подбородку. А он повернул ее к себе лицом и взял за локти.

– Я люблю тебя, Роксана!

Она опустила взгляд и тихо произнесла:

– Колльер... Ты уверен, что я – та самая женщина, которая тебе нужна?

Прежде чем ответить, Колльер протянул руку и слегка коснулся ее падающих на плечи локонов. Он сделал это осторожно и медленно. Его пальцы почувствовали тепло ее кожи. Губы же чуть изогнулись в улыбке.

– Право, не представляю, какими словами рассеять твои страхи и сомнения. Знаю лишь одно: мне нужна только ты, Роксана! В этом я твердо уверен! Еще никто никогда не вселялся в мое сердце столь властно и не располагался в нем с таким комфортом!

– Какие красивые слова! – промолвила она и замолчала.

Положив ладони ему на грудь, Роксана шутливо дернула за серебряную пуговицу на пиджаке Колльера.

– Ты меня любишь, Роксана?

Она почувствовала, как сердце Гаррисона забилось под ее ладонью так, словно он пытался перевести дух после сумасшедшего бега. Ее же сердце сжалось от сумятицы сразу нескольких чувств: надежды, радости и страха. Глаза наполнились слезами. Чтобы сдержать их, Роксана слегка прищурилась.

– Плакать я не стану, – прошептала она. – Ни о тебе, ни о ком другом.

– Разве я об этом прошу?

Роксана подняла было руку в протестующем жесте, но Колльер только еще крепче стиснул ее пальцы, прижав их к своей груди.

– Ты меня любишь, Роксана?

– Разве ты не знаешь, что да?..

Глава 8

Пересыпав платья высушенными цветочными лепестками, Роксана упаковала их в дорожный сундучок. Весь дом лихорадочно готовился к отъезду не только Роксаны, но и всего семейства Стентонов. Включая на сей раз и самого полковника, решившего временно сменить духоту Калькутты на прохладу своей горной резиденции. Для Августы июньская влажная жара была невыносимой. Юнити же выдерживала ее довольно легко. Тем более что вскоре ожидалось наступление сезона дождей. Обо всем этом она подробно рассказала Роксане.

За несколько дней до этого Роксана послала отцу телеграмму, сообщив приблизительную дату своего приезда. На следующее же утро был получен ответ, в котором отец уведомлял дочь о том, что с нетерпением и восторгом ожидает встречи. Роксана пока ничего не знала о доме, в котором ей предстояло поселиться, о принятом там жизненном укладе, о домочадцах и о том, с кем она будет ежедневно общаться. Сама не зная почему, в своих письмах отцу она ни словом не обмолвилась о Колльере Гаррисоне. Но ведь тот обещал непременно приехать в Дели при первой же возможности! Роксана решила, что у нее еще будет достаточно времени, чтобы все объяснить отцу. А пока она сохранит в тайне свои отношения с капитаном. Ни малейшего раскаяния из-за такой секретности Роксана не чувствовала. Ибо отца она фактически не знала. А потому не считала себя обязанной открывать перед ним свои сердечные тайны. Впрочем, он и сам никогда ими не интересовался...

– Капитану Гаррисону будет вас не хватать, Роксана, – сказала Юнити с многозначительной улыбкой, опуская в деревянный ящик большую стопку перевязанных белой бечевкой книг.

Юнити читала много и жадно. Это давно вошло у нее в привычку, которую Роксана одобряла. Правда, по ее мнению, выбор книг мог бы быть более строгим и системным.

– Я тоже буду без него скучать, – ответила Роксана.

В комнату вошла Августа и, взглянув на Роксану, сказала:

– Что-то вы разрумянились, моя девочка. Вы хорошо себя чувствуете?

– Мы говорили о капитане Гаррисоне, – поспешила объяснить Юнити.

Роксана бросила на нее уничтожающий взгляд из-под густых ресниц, но та не обратила на это никакого внимания.

– Вот оно что! – понимающе усмехнулась Августа, подойдя к стоявшей в углу комнаты картонной коробке с разными мелочами и начиная их перебирать.

Роксана знала, что после того памятного бала миссис Стентон стала настороженно относиться к Гаррисону. Она была крайне недовольна и Роксаной за открытое пренебрежение общественным мнением. Августа считала, что Роксана не только запятнала своим поведением собственную репутацию, но и бросила тень на всю семью Стентонов. Однако поскольку ее муж и дочь продолжали сохранять с гостьей самые теплые отношения, миссис Стентон решила ни во что не вмешиваться. «Тем более, – думала Августа, – что поведение Роксаны стало результатом столь типичного для современных молодых девушек плохого воспитания, которое они получают в Лондоне».

Но сегодня Августа просто не могла сдержать своего недовольства. Она критически взглянула на Роксану и заговорила занудным голосом:

– Как бы ни проявлял себя этот молодой человек, ваша репутация не должна страдать. Честно говоря, я крайне шокирована его совсем неджентльменским поведением в тот вечер!

Роксана встала со стула, отряхнула юбку от цветочных лепестков и повернулась к Августе. Но не успела она и рта открыть, чтобы ответить на выпад миссис Стентон, как ее опередила Юнити:

– Этот молодой человек, мама, уже проявил себя на том же вечере с самой благородной стороны! Он предложил Роксане стать его женой!

У Роксаны и Августы округлились глаза. Миссис Стентон побледнела и стала как будто меньше ростом. Несколько мгновений она стояла молча, держась за висок. Потом очень тихо спросила:

– Это правда, Роксана?

– Конечно, правда, мама! – воскликнула Юнити.

– Я спрашиваю Роксану, а не тебя. Так это правда, Роксана?

– Да.

– Почему вы не сказали мне об этом раньше?

– Потому что до того вечера были одни разговоры, которые я не воспринимала всерьез. Предложение же мне было сделано на балу. А наутро я сразу рассказала об этом Юнити. Причем под большим секретом.

Юнити смутилась, покраснела, но промолчала.

– И в какой же форме было сделано предложение? – продолжала допытываться Августа.

– Не помню, – солгала Роксана.

– Если бы мне кто-нибудь сделал предложение, – не вытерпела Юнити, – то я бы запомнила каждое его слово до конца жизни! Конечно, военный не может просто так взять и жениться. Сначала ему надо получить разрешение начальства. А потом – благословение родителей. Или что-нибудь в этом роде. Как вы думаете, Роксана, капитан Гаррисон намерен уже сейчас обратиться к вашим родителям? Извините, я имею в виду, конечно, только вашего отца... Ведь он живет в Дели?

– Не имеет никакого значения, где он живет, – холодно ответила Роксана. – К тому же я еще не дала капитану Гаррисону согласия стать его женой. Так что пока преждевременно всем рассказывать об этом.

– Но ведь вы, конечно, хотели бы стать его женой?

– Я еще не думала об этом, Юнити.

С минуту Юнити сидела молча, стараясь понять, чего все-таки хочет Роксана. Та же снова принялась упаковывать вещи, стараясь, чтобы никто не увидел, как дрожат ее руки.

– Юнити права, – нарушила молчание Августа. – Солдат и даже офицер определенного ранга не имеют права жениться без согласия начальства. А я не слышала даже намека на то, что наш капитан Гаррисон собирается обратиться к полковнику за разрешением на свою помолвку с мисс Шеффилд.

Роксана некоторое время внимательно рассматривала рукав какого-то платья с кружевами. Потом подняла голову:

– Я же уже сказала, что до совсем недавнего времени все это были одни лишь разговоры.

– Конечно, одни разговоры! – пробормотала Августа, вставая и подходя к Роксане.

Двумя пальцами она взяла ее за подбородок и, повернув лицо девушки к себе, внимательно посмотрела ей в глаза. Роксана заметила, что миссис Стентон нахмурилась.

Отпустив подбородок Роксаны, Августа вернулась к своей коробке. Но тут же подняла голову и заговорила снова, хотя тон ее заметно изменился:

– Скажите, Роксана, капитан Гаррисон спрашивал вас, любите ли вы его? Боже мой, как же он не понимает, что ваша репутация может быть навсегда загублена! Юнити, тебе было бы лучше сейчас оставить нас вдвоем!

Роксана выпрямилась и положила ладонь на руку Юнити, показывая этим, что девочке вовсе незачем куда-то уходить.

– Миссис Стентон, – жестко сказала она, – вам нет никакой нужды отсылать из комнаты дочь. Здесь не произошло и не произойдет ничего такого, чего она не должна была бы слышать или видеть. Я обещаю вести себя очень прилично.

В мертвой тишине Роксана чуть повернула голову и с удивлением заметила, как мать и дочь обменялись какими-то только им двоим понятными взглядами.

Августа снова поднялась со стула, встряхнула юбку, которую держала в руках, и, бросив ее в коробку, очень серьезно посмотрела на Роксану:

– Все же, Роксана, я думаю, что будет правильно, если полковник Стентон поговорит с начальством капитана Гаррисона. Даже если между вами и Колльером ничего, кроме «разговоров», как вы выразились, не было, все-таки не следовало бы позволять ему сбить вас с пути. Он должен отвечать за свои слова.

Роксана тоже встала. Развязав фартук, она бросила его в открытый сундучок.

– Я настоятельно прошу вас, миссис Стентон, – очень вежливо, но твердо сказала Роксана, – прекратить высказывать всякого рода предположения. Мне уже двадцать один год, и я могу сама принимать решения. Мне не нравятся ваши методы воздействия на капитана Гаррисона, дабы заставить его делать то, чего он не хочет. К тому же я не давала ему никаких обещаний! Хотя мне понятны причины, заставляющие вас действовать подобным образом. А теперь, если вы не возражаете, я оставлю вас и пойду к садовнику, которому я обещала захватить с собой кое-какие растения для его брата, живущего в Дели.

Роксана молча вышла из комнаты, оставив мать и дочь вдвоем. К счастью, она уже не видела, как Юнити закрыла лицо руками и горько разрыдалась. Не знала она и того, что часом позже Юнити в сопровождении своей няни пошла в гарнизон и отыскала бунгало, где жил Колльер. Но самого его там не оказалось. Какой-то молодой офицер сказал Юнити, что капитан Гаррисон уехал по делам и неизвестно, когда вернется.

Юнити спросила, где именно сейчас находится капитан. Офицер пожал плечами, подумал, покачал головой... Но тут его лицо прояснилось, он хлопнул себя по лбу и рассмеялся:

– Боже, как же я забыл! Сегодня утром пришло письмо, давно ожидаемое капитаном Гаррисоном. Он просил меня переправить его по адресу... Черт побери, куда я дел его записку?.. Ах да, вот она! Записка с адресом, по которому капитана можно в любую минуту отыскать.

Юнити взяла записку и несколько раз прочитала адрес. Офицер спросил, не желает ли молодая леди, чтобы он проводил ее к капитану Гаррисону? Молодая леди поблагодарила его, но от сопровождения решительно отказалась. Вернув предупредительному офицеру записку, она повернулась и, повторяя про себя адрес, вышла из ворот военного гарнизона...

Роксана остановилась передохнуть в тени живой изгороди, тянущейся вдоль высокой кирпичной стены. В Лондоне всякий раз, когда случались какие-либо неприятности, она непременно совершала прогулку. И это обычно действовало на нее успокаивающе. Но в Англии никогда не бывало такой одуряющей и влажной жары. Хотя день клонился к вечеру, плотный, вязкий воздух продолжал подниматься от раскаленных тротуаров. Издали казалось, что весь город утонул в душном, непробиваемом смоге. Там и тут, как в тумане, возникали и исчезали какие-то тени, похожие на привидения. Как из небытия доносились лошадиное ржание, скрип экипажей, грохот колес по булыжной мостовой. Среди всего этого хаоса звуков Роксана различила пронзительный крик незнакомой птицы, назойливо твердившей нечто вроде: «Ты жива? Ты жива? Ты жива?»

Непрерывно вытирая носовым платком пот с лица и шеи, Роксана все более отчетливо понимала, какую ошибку совершила, уйдя из дома после разговора с садовником. Она не знала, насколько далеко сейчас находится. Но в любом случае короткий отдых был ей необходим. А еще ей смертельно хотелось пить.

Роксана посмотрела на проглядывавший сквозь ветви живой изгороди кирпичный забор и подумала о том, что неплохо было бы постучаться в этот дом и попросить чего-нибудь утоляющего жажду. Возможно, местная знать посчитала бы это неприличным. Но для Роксаны светские законы и традиции не имели большого значения. Сейчас же, когда жажда становилась нестерпимой, думать о том, прилично или нет попросить воды в незнакомом доме, было бы уж совсем глупо.

Она прошла немного вперед вдоль забора и, обнаружив деревянную дверь, дернула за шнурок звонка. Загремел засов, и на пороге появился среднего роста индиец, очевидно, слуга. Роксана попросила воды. Тот сказал, что моментально принесет, но не ручается за то, что она будет кипяченой. Роксана отрицательно покачала головой. О том, что в Индии пить сырую воду смертельно опасно, она уже знала. А потому попросила слугу провести ее в дом, к хозяевам.

Первое, что увидела Роксана, поднявшись на террасу, были огромные вазы с экзотическими цветами, расставленные по всем углам. Мебель состояла из широкого тисового стола, окруженного двенадцатью плетеными стульями, буфета красного дерева и двух кресел-качалок. Через раскрытую дверь из комнат доносились женские голоса, перебиваемые звоном колокольчиков и взрывами смеха.