Текст книги "Брачная ловушка"

– Почему ты сопротивляешься? – Он прищелкнул языком. – Смотри, я отложил нож. Отдай мне ключ, и я тебя отпущу.

Чтобы продлить жизнь, нужно что-то делать, только не отдавать ему ключ. Элли все еще не понимала его значения, но знала, что, как только Милтон заполучит его, она ему будет не нужна.

– Он там, – показала она пальцем. – В шкатулке. – Ее голос сорвался.

– Почему ты мне не покажешь?

Элли с трудом распрямила колени и медленно двинулась к полке, на которой оставила шкатулку с ключами. Милтон последовал за ней. Он взял шкатулку и, повернувшись к Элли спиной, пошел к столу, чтобы рассмотреть содержимое при свете свечи.

Ей только этого и было нужно – один-единственный шанс. Схватив утюг, Элли ударила Милтона по спине. Он упал на колени и, сложившись пополам, хрипел, пытаясь отдышаться.

У Элли была возможность снова пустить в ход утюг, чтобы проломить ему голову. Слава Богу, она не зашла так далеко. Послышался треск дерева, появился свет, и прозвучал крик, потрясший дом от подвала до крыши:

– Элли! Элли! Где ты? Голос Джека!

Бросив утюг, Элли кинулась по коридору на голос. Ей хотелось успокоиться в его объятиях, но он отстранил ее.

– Где он? – спросил Джек ледяным тоном.

– В прачечной.

Это все, что нужно было знать Джеку. Он побежал по коридору. Не успел он отдалиться, как задняя дверь распахнулась и Милтон растворился в ночи.

Джек устремился за ним.

– Будь осторожен! – крикнула Элли. – У него нож. Чуть слышно перешептываясь, появились слуги. Везде зажгли лампы и свечи. Коутс пытался отвести ее наверх. Элли едва слышала его. После минутного колебания она побежала за Джеком.

Снег перестал, но, вглядываясь в темноту, она мало что видела: кусты, деревья, соседние дома и…

Следы на снегу огибали дом и вели к улице. Подхватив юбки, Элли побежала по следу.

Парк-стрит была хорошо освещена. Элли без труда увидела тех, кого искала взглядом. Оба бежали к Пиккадилли. Джек уже нагонял Милтона.

Оглянувшись, Милтон заметил опасность и бросился через улицу в парк. Элли в ужасе смотрела на разыгравшуюся сцену. Милтона охватила паника, такого с ним никогда не было. Запряженная четверкой карета налетела на него. Кучер, натягивая поводья, пытался остановить лошадей, но было слишком поздно. Милтона бросило под колеса и копыта.

Глава 26

Неделю спустя Эш, Джек и Брэнд встретились в кофейне на Пэлл-Мэлл. Брэнд только что вернулся из Бристоля, где завершался суд над особо опасным убийцей, поэтому он пропустил кровавую развязку их собственного расследования. Его раздражало, что он не сможет ни слова напечатать об этом в своей газете.

– Боюсь, что нет никаких улик, кроме ключа, – сказал ему Джек. – А этого недостаточно, чтобы доказать нашу правоту. Кроме того, Элли и Робби вполне удовлетворены тем, что все думают, будто Милтон погиб от несчастного случая. Видишь ли, они хотят пощадить чувства его родственников.

– Меня возмущает, – заявил Эш, добавив в кофе кусочек сахара, – что злодей получает безупречные похороны по христианскому обряду, а Луиза Доде не получила ничего, даже честного имени. Не было никакого богатого покровителя, готового взять ее под крыло, а только сломленный жизнью сводный брат.

– На этом я могу сделать историю, – сказал Брэнд, – ели Кардвейл захочет сотрудничать. От него не требуется ветвистых и эмоциональных слов. Ему просто нужно издоить факты, признав, что Луиза Доде – его сводная сестра и то она намеревалась оставить Францию и поселиться в Хампстеде. Что касается остального, то я не упомяну никаких имен. Но сообщу, что полицейские Англии и Франции уверены, что убийца покончил с собой, опасаясь ареста. Как ты думаешь, Джек, Кардвейл мне поможет? Джек с сомнением посмотрел на него.

– Возможно. Если решит, что это обелит доброе имя Луизы. Эш насмешливо фыркнул.

– Леди Кардвейл тоже может кое-что сказать об этом!

– Нет, – ответил Джек. – Она не представляет проблемы. Кардвейлы решили расстаться.

– Что? – в унисон спросили Эш и Брэнд.

– Леди Кардвейл внакладе не останется, – сухо ответил Джек. – Ей достался дом на Кавендиш-сквер плюс средства, необходимые на привычный ей образ жизни.

– А что получил взамен Кардвейл? – спросил Эш.

– Душевный покой, – решительно ответил Джек. – Хотя Кардвейл старается говорить сдержанно, перемену в нем нельзя не заметить.

Джек не уточнял, но думал о Кардвейле, о его визите, когда тот приехал сообщить о расставании с Доротеей. Нельзя сказать, что Кардвейл был счастлив, но чувство удовлетворения не оставляло его. Его глаза заблестели, голос стал тверже, он словно помолодел лет на десять.

Джек и Элли показали ему памятный ключ Луизы. Как они и предполагали, именно Кардвейл подарил его ей, когда она получила ведущую роль в театре. Кардвейл был благодарен за то, что ключ ему вернули. Элли опасалась, что это станет для кузена печальным напоминанием, но ключ произвел на Кардвейла противоположное впечатление. Он подробно рассказывал о сестре, которая принесла ему столько счастья.

После его ухода Элли погрузилась в размышления.

– Кардвейл стал таким, каким я когда-то его знала, – наконец сказала она. – Мне не жаль, что он расстался с женой. Он слишком ранимый для брака с такой особой. Не знаю, что сказал бы по этому поводу мой отец, но уверена, что мама бы со мной согласилась.

На том и порешили.

– А как насчет бриллиантов? – спросил Брэнд. – Как Милтон узнал о них?

– Все о них знали, – напомнил Эш. – Леди Кардвейл приложила немало усилий, чтобы все знали, как бесценны ее украшения. Я всегда задавался вопросом, не надевает ли она их, отходя ко сну.

Джек улыбнулся:

– Брэнд имел в виду, как Милтон узнал, где их хранят. Элл и винит в этом себя. Она рассказала Милтону, что когда Кардвейлы прибыли в отель, Доротея устроила страшный скандал, узнав, что им предназначены апартаменты под номером тринадцать. В предыдущий приезд в Париж Милтон останавливался в этом отеле и должен был знать о служебной лестнице и о двери в гардеробную.

– Вероятно, он обладал стальными нервами, – сказал Эш.

– Что у него было, – ответил Джек, – так это самонадеянность и высокомерие, которые не поддаются описанию.

– Как ты нашел бриллианты? – спросил Брэнд.

– Робби сказал мне, что все ценности Милтон хранил в шкатулке, замаскированной под греческий словарь. Он держал шкатулку в своей комнате в Оксфорде. – Джек покачал головой. – Никто не сомневался, что он талантлив, но ему недоставало яркости. Я отдал бриллианты Кардвейлу вместе с другим похищенным. Вернет ли он их леди Кардвейл – увидим.

– Значит, – сердито сказал Эш, – Милтон остается чистым и невиновным.

Брэнду и Эшу принесли сдобные батские булочки, Джеку – простые лепешки без изюма. Следующие пять минут друзья неспешно попивали кофе.

Но Брэнд не унимался. Смакуя сдобную булочку, он спросил:

– Чем Милтон себя выдал? Что навело тебя на мысль, что он убийца?

Джек сконфуженно улыбнулся:

– Отсутствие подозрений. Пола Дерби я всерьез в расчет не принимал, потому что, когда произошли эти драматические события, его в Париже не было. Я решил, что если поверенный и работает на кого-то, то на Кардвейла. Но оказалось, все было наоборот – Дерби действовал в интересах леди Кардвейл. – Джек усмехнулся. – Мы коротко поговорили, и он мне все рассказал. Доротея хотела, чтобы он вернул ее бриллианты, но они думали, что ожерелье у Робби, а не у Элли. Это Дерби обыскал комнату Робби в Оксфорде.

– И много синяков он заработал во время разговора с тобой? – поинтересовался Брэнд.

Джек не потрудился ответить на этот вопрос.

– Все это привело к тому, что оставался только один ключ к этой загадке. Ты понимаешь, о чем я говорю, Брэнд. Ведь ты постоянно напоминал мне о сомнениях моего адвоката. Он считал, что показания Робби и Милтона совпадают до мелочей, значит, они что-то скрывают.

– Да. Но я подозревал Робби. Я думал, Милтон повторяет его историю, выгораживая друга.

– Честно говоря, – решительно сказал Джек, – я тоже так думал, но не признался бы в этом даже самому себе. Мне не давал покоя вопрос, почему убийца не прикончил Робби. Случалось, что преступник сам наносил себе рану, чтобы доказать свою невиновность.

– Но после того как на Робби покушались в парке, ты убедился в его непричастности? – спросил Эш.

– Вполне. Но я знал, что он что-то скрывает, и боялся, что на него снова нападут. – Джек коротко рассмеялся. – Робби – верный друг, но эта преданность едва не стоила ему жизни. Он пообещал Милтону, что ничего не расскажет, и мне пришлось хорошенько его встряхнуть, чтобы узнать о ключе. Это подстегнуло ход моих мыслей. Я впервые начал подозревать Милтона. А когда Робби рассказал мне, что они встретились в кафе, прежде чем отправиться в театр, я сообразил, как все произошло. Кафе совсем рядом. Милтон мог убить Луизу, пока Робби его ждал. – Его голос посуровел. – Потом он пришел за Робби, чтобы отвести его на заклание. Эш поежился.

– Чего я не понимаю, так это почему Милтон взял ключ. И почему вернулся за ним, когда понял, что уронил его в борьбе? Он мог выйти сухим из воды.

– Случается, преступник хочет иметь сувенир, напоминающий о преступлении, – сказал Брэнд. – Я сталкивался с этим всякий раз, когда мои газеты писали о преступлениях. Я уверен, Милтон, глядя на него, вспоминал бы, что Робби обожал Луизу, а он ее отобрал. – Он посмотрел на Джека. – Вероятно, Милтон отчаянно ненавидел Робби.

Джек кивнул:

– Элли считает, что Милтон ревновал. Он – блестящий ученик, а популярностью пользуется Робби. Милтон чувствовал себя ущемленным. Люди к нему не тянулись, не обращали на него внимания. В Париже все повторилось. Луиза тоже выбрала Робби.

После долгого молчания Эш спросил:

– Если ключ Луизы так много для него значил, почему он использовал его, чтобы обмануть Элли? Почему расстался с ним? Почему не воспользовался другим ключом, который не навел бы на его след?

– Этого мы никогда не узнаем, – сказал Брэнд. – Но могу судить по газетному опыту: убийцы не допускают мысли, что они могут совершить ошибку. Если бы в Пале-Рояле не завязалась потасовка! Если бы Элли осталась там, где ей полагалось находиться! Если бы он воспользовался другим ключом! По моему мнению, Милтона толкало на риск высокомерие. Даже в самом конце он пошел на отчаянный риск и поплатился за это жизнью. Но судьба пощадила его родственников – они не узнают, что он убийца.

– Я бы предпочел, чтоб его повесили, – произнес Эш. – Слишком легкая у него была смерть.

Брэнд слабо улыбнулся:

– А ты, Джек? Ты как считаешь?

– О, я не против, если бы его повесили, четвертовали и колесовали. Моя жена вечно тревожится, что я мало чем отличаюсь от варвара.

Двадцать минут спустя Джек прибыл домой. Встретивший его в холле Уиган сообщил, что ее сиятельство желает поговорить с ним.

– Она в желтой гостиной, милорд.

На тонких губах Уигана мелькнула улыбка? Если так, то это обнадеживающий знак. В последнюю неделю дом был погружен в уныние, главным образом потому, что Элли была подавлена и настроение хозяйки передалось слугам.

Бабушка, Каро и Робби делали все, чтобы развеять гнетущую атмосферу. О Френсис можно не упоминать, она редко покидала свою комнату. Элли исполняла обязанности хозяйки дома, но была удручена и необщительна. Она ни с кем не делилась своими чувствами, даже с ним. Она редко выходила и потеряла интерес к успехам Робби в греческом. Это, как ничто другое, свидетельствовало об охватившем ее унынии.

Но красноречивее всего о ее состоянии говорило отсутствие у нее интереса к супружескому ложу.

Джек вошел в гостиную. Элли шагала по комнате, сердито нахмурив брови. Странно, но это заставило его в голос рассмеяться. Казалось, ледяная скульптура, в которую превратилась Элли, начала таять изнутри.

– Элли, – мягко окликнул Джек.

Она обернулась на звук его голоса и распрямила плечи. Это движение тоже было красноречивым сигналом. Когда Элли расправляла плечи, это значило, что у нее на уме что-то есть.

Она сделала глубокий вздох.

– У меня плохие новости для тебя, Джек. Но не только плохие. Есть и хорошие.

Джек подошел к жене и крепко взял за руки.

– Говори! – скомандовал он.

– Френсис нас покидает.

В ее глазах был вызов, и ему захотелось поцеловать ее. Прежняя Элли вернулась.

– Продолжай, – сказал Джек.

– Пока ты отсутствовал, она упаковала вещи, велела подать карету и уехала к своей приятельнице миссис Таттл в Кенсингтон.

Джек поцеловал ей руку.

– Это все? Теперь рассказывай хорошие новости. Элли не уловила его шутки.

– Ты не расслышал? Она сказала, что ничто не заставит ее вернуться, она намерена жить отдельно и…

– Она может себе это позволить!

– …и общаться с приличными людьми!

Так это Френсис вывела Элли из унылого оцепенения! Надо не забыть поблагодарить ее за это.

– Чем вызвано ее внезапное решение? – спокойно спросил Джек.

Пыл Элли немного утих.

– А вот хорошая новость, о которой я собираюсь рассказать. Молодой человек Элис вернулся к ней. Можешь в это поверить? Мне так стыдно, что я в нем усомнилась. А она ни единой минуты в нем не сомневалась. Он сам пришел ко мне сказать, что завтра они поженятся. Очень тихо и скромно, а послезавтра уедут в Карлайл, где он нашел работу.

– Завтра? Но им нужна специальная лицензия, а она стоит денег. – Джек был готов заплатить за нее.

Элли нетерпеливо фыркнула.

– У них есть деньги. Разве ты не помнишь, что я выиграла их для Элис, когда играла в карты в «Кларендоне» с Эшем и его друзьями?

– Ах да, те деньги. Ты очень дальновидная и предусмотрительная.

Чем больше Джек улыбался, тем больше она хмурилась.

– И мы приглашены на церемонию, – продолжила Элли.

–Я ее не пропущу, – без промедления ответил Джек. Он знал, что за этим что-то последует, и терпеливо ждал продолжения.

– Я сама решила, – торопливо сказала Элли, – устроить свадебный обед в нашем доме. Все слуги тоже захотят присутствовать. Лучшего места не найти.

– Согласен. Теперь все понятно. Френсис возражает. Так?

– Она назвала это последней каплей. Слава Богу, жених Элис ушел раньше, чем я сказала о свадебном обеде Френсис. Бабушка и Каро сочли эту идею замечательной, но Френсис бушевала как помешанная. То, что она говорила об Элис, невозможно повторить.

Элли задумчиво посмотрела на него.

– Я не пыталась убедить ее остаться. Возможно, с моей стороны это бессердечно. Этот дом дольше принадлежал ей, чем мне. Если ты хочешь, чтобы она вернулась, тебе нужно самому ее попросить, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы помириться с ней. Но на одном я настаиваю: Элис отпразднует свадьбу в кругу друзей.

– Попросить Френсис вернуться? – с неподдельным ужасом спросил Джек. – Я не такой мягкосердечный, как ты. В одном она права. Это последняя капля. Я закрывал глаза на ее тщеславие, ограниченность, постоянные придирки. Но пренебрежение к Элис после того, что ты сделала для этой женщины, я не в силах перенести.

– Тебе давно следовало ее приструнить, – сердито сказала Элли. – Почему ты этого не сделал?

– Потому что… – Джек задумался над ответом. – Потому что ее недостатки не так бросались в глаза, пока здесь не появилась ты.

– Осторожнее, Джек, – изогнула бровь Элли, – ты рискованно приблизился к объяснению в любви. Но я тебя не дразню. У меня на это нет времени, нужно многое сделать, чтобы подготовиться к свадьбе Элис.

Свадебный обед накрыли в зале для слуг. Элис смущалась, готовая съежиться от любого недоброжелательного взгляда. Но ее опасения были напрасны. Все слуги знали, что косых взглядов и бестактных слов тут не одобряют. Месяц назад они работали под тяжелым давлением Френсис и ее экономки. Новая хозяйка и новая экономка сняли это бремя, но и их терпение не безгранично. Никто не хотел последовать за леди Френсис и миссис Лич.

Джек за праздничным обедом становился все добродушнее. Этот праздник напомнил ему время, которое он провел в доме семейства Бранс-Хилл. Их обеденный стол не был очень большим, но для всякого гостя там находилось место. Он полагал, что великое множество народу вспоминает Бранс-Хиллов с такой же нежностью. Во-первых, Кардвейл. Потом Джеку на ум пришли Луиза Доде, ее мать, сэр Чарлз Стюарт.

Джек чувствовал, что его воспоминания подсказывают ему какую-то метафору, и не мог распознать ее, но… Элли, казалось, воплощала в себе тот обеденный стол. Нет, это стол олицетворял Элли и ее семью. Теперь Джек понял это. Он знал одно: он хочет быть уверен, что за столом Элли ему всегда найдется место.

Пришло время провозгласить тост за молодую пару. Этой чести Элли удостоила его.

Джек кивнул головой, и Уиган послушно пошел от гостя к гостю с подносом высоких бокалов, наполненных шампанским. Когда гости поняли, что в бокалах, отовсюду послышалось «ох!» и «ах!». Это был широкий жест, который Элис и Сэм будут потом с нежностью вспоминать, оглядываясь на прожитую жизнь. Они такие юные, немногим старше Робби.

Жена делала ему знаки, призывая выполнить почетную обязанность. Джек поднялся, откашлялся и начал речь, которую старательно отрепетировал.

– Элис и Сэм, – сказал он, обращаясь к жениху и невесте, – я привык считать брак ловушкой для излишне доверчивых мужчин. Думаю, многие так считают, пока не встретят настоящую женщину. Посмотрите хотя бы на меня. – Послышались смешки. – Нам, мужчинам, в голову не приходит, что женщины могут рассуждать точно так же. Но это так и есть. Спросите мою жену. – На этот раз смеха не было.

Джек снова откашлялся.

– Некоторые браки плохо начинаются. Начало того, о котором я говорю, было далеко от совершенства. Но это не повлияло на его продолжение. Не забывайте, что супружество таково, каким вы его сотворите. И сейчас вы, двое молодых людей, стоите на его пороге. Никто не сомневается, что вы любите друг друга.

Слуги, не мигая, смотрели на Джека. Каро и Робби были в замешательстве. Бабушка Джека смеялась, прикрывшись носовым платком. Элли снова строила ему гримасы, призывая сократить речь и покончить с этим.

Джек подчинился. Когда он поднял бокал, послышался дружный вздох облегчения. Все встали.

– За Элис и Сэма, – сказал Джек. – Счастья вам и долгих лет.

– За Элис и Сэма, – хором ответили ему собравшиеся за столом и поднесли бокалы к губам.

Пока не начали убирать со стола, у Элли и Джека не было возможности и словом перекинуться.

– Не умею я произносить речи, – вздохнул Джек. – Тебе надо было Уигана попросить сказать тост.

– Никто не сомневается в твоей искренности, – ласково улыбнулась Элли. – Слова недорого стоят. Все знают, как щедр ты был к Элис и Сэму. Именно ты должен был произнести тост.

Это подняло Джеку настроение.

Он посмотрел на стол. Уиган собирал бокалы.

– Кажется, шампанское всем понравилось, – сказал Джек.

– Еще бы оно им не понравилось, – со страдальческим видом сказал Уиган. – Шампанское обошлось по сорок фунтов за бутылку.

– Оно того стоило, – улыбнулся Джек.

Элли окликнула его. Они попрощались с молодой парой. Джек нащупал в кармане банкноту, которую Элли просила подарить молодоженам. Он на все согласен, лишь бы Элли была счастлива. Только это имеет значение.

Они поднимались по лестнице. Джек нес свечу, Элли ничего другого не оставалось, как идти за ним. Последнюю неделю Джеку приходилось делить Элли с Робби, и это было справедливо. Брат и сестра хотели наговориться и понять, как Милтон дошел до такой ненависти, что хотел их убить. Это нелегко постичь. Но теперь все кончилось. Пора перевернуть страницу и начать новую главу в жизни. На этот раз Джек намерен сделать это как полагается.

Элли немного удивилась, когда Джек, миновав дверь ее спальни, повел ее в свою.

– Твоя дверь всегда открыта для тех, кто хочет поговорить по душам, – вполголоса сказал он. – На этот раз моя очередь.

– По душам? – приподняла брови Элли. – Это я должна выслушать.

Пока Джек разговаривал с ожидавшим его камердинером, Элли подошла к высокому окну и выглянула на улицу. Парк был погружен в темноту, кое-где виднелись фонари сторожей, но Парк-стрит, где закончил свою жизнь Милтон, была хорошо освещена. Джек надеялся, что Элли не переживает вновь события той ночи. Подойдя к окну, он задернул шторы.

Этот жест вызвал у Элли улыбку.

– Воспоминания о Милтоне меня не преследуют, – сказала она. – Несмотря ни на что, я рада, что его родственники избежали страданий, которые причинил бы им суд.

– Тогда о чем ты думаешь, глядя в парк? Она беспомощно развела руками.

– Мне жаль его напрасно потраченной жизни, но еще больше я жалею о жизни, которую он отнял без малейших колебаний. Так что, глядя в окно, я думаю не только о Милтоне. Кардвейл сказал, что Луиза надеялась встретиться со мной. Милтон отобрал ее у меня. Он пытался отобрать и Робби. Я не мстительная. Я просто рада, что все кончилось.

Элли положила ладонь на его руку.

– А ты о чем думаешь, глядя в окно?

Джек помнил обуявшую его ярость, когда он преследовал Милтона. Если бы он догнал его, то задушил бы.

– Я пытаюсь простить! – сказал он.

Элли рассмеялась, скинула меховой палантин и присела на краешек кровати.

– Ты говорил о беседе по душам, – напомнила она. – Ты об этом хотел поговорить, или есть что-то еще?

Джек тоже присел на кровать. Задача оказалась труднее, чем он думал.

– Есть кое-что еще, – сказал он и запнулся. Ее глаза смеялись.

– Ты знаешь, что я пытаюсь сказать! – укорил он.

–Да, твоя бабушка мне об этом говорила. Твой замысловатый тост в честь Элис и Сэма был предназначен для моих ушей.

– Лучше бы бабушка занималась своими делами.

– Это несправедливо. Она прекрасно все поняла. – Элли подперла подбородок пальцем. – Мне следовало догадаться, когда ты заговорил о брачной ловушке. Мне показалось, что эти слова я уже когда-то слышала. Но ты произнес одно слово, которое меня смутило. Ты понимаешь, о каком слове я говорю. – Элли произнесла его по буквам: – ЛЮБОВЬ. Оно-то и сбило меня. Я помнила, что ты мне его никогда не говорил.

– Я это заслужил.

Игривое настроение Элли как рукой сняло.

– Это не упрек! Это шутка!

Джек положил руки ей на плечи и пристально посмотрел в глаза.

– Нет, не шутка. Я это знаю. Я никогда не понимал, что значит это слово, пока не встретил тебя. Когда Милтон пытался убить тебя, я подумал о том, что ты так и не узнала, как я тебя люблю.

– Дурачок, – сказала Элли, взяв его руки в свои. – Я знала об этом не из твоих слов, а из твоих поступков.

– Но я ничего не сделал!

– Разве? А кто подтвердил мое алиби? Кто был рядом, когда Милтон вломился в мою квартиру и напал на меня? А как насчет Робби и Элис? Я могу продолжать и продолжать. Посмотри, Джек, ты выдавал себя на каждом шагу. Я чувствовала себя совершенно ни на что не годной. Я знала, как мало слова значат для тебя, и ничего не могла дать взамен.

– Есть кое-что, что ты можешь мне дать. Следить, чтобы мне за твоим столом всегда нашлось место.

– Что?

– И говорить слова. В твоих устах они много значат. Элли хотела попросить Джека, чтобы он объяснил про стол, но его руки сомкнулись вокруг ее талии, губы коснулись ее рта. Слепой инстинкт довершил остальное.

Прошла еще неделя. Джек и Робби, войдя в гостиную Элли, снова застали ее у окна. Джек шепотом выругался. Робби ничего не заметил. Он размахивал над головой какой-то бумагой.

– Элли! – крикнул он. – Элли! Я сдал экзамен! Я могу вернуться в Оксфорд.

Ее задумчивое выражение исчезло, когда она оказалась в объятиях брата. Оба рассмеялись.

– Здорово! – сказала Элли. – Я знала, что ты с этим справишься. Как ты себя чувствуешь?

Робби ликовал.

– Словно на Монблан взобрался! А где остальные?

– Дома.

В два прыжка Робби оказался в коридоре.

– Каро! – позвал он. – Бабушка! Где вы? Коутс! Уиган! Джек смотрел на Элли и улыбался.

– Больше не будет разговоров об отчислении из Оксфорда.

– Нет. Вот что может сотворить маленький успех. Робби будет стараться изо всех сил.

Джек остановил Элли, когда она хотела пройти мимо.

– Все разглядываешь парк, Элли? Все еще думаешь о Милтоне? Ты должна постараться покончить с этим.

Озадаченная Элли посмотрела на окно.

– Я не думаю о Милтоне, – наконец сказала она. – Поверь мне, Джек, я думаю совсем о другом.

– О чем?

– Я смотрю на играющих детей. Мамы и няни приводят их в парк со всей округи.

– И что? – Теперь Джек был озадачен.

Элли провела рукой по лацканам его сюртука и вздохнула.

– Однажды ты в весьма ясных выражениях высказал мне свое мнение о брачной ловушке. Я знаю, что ты был честен со мной. А что ты скажешь о детской ловушке?

Ему понадобилось время, чтобы понять смысл ее слов, потом он бросился к ней и изо всех сил прижал к себе. Этот порыв сказал Элли, что было у него на сердце. У Джека действия всегда говорили яснее слов.

– Я тоже люблю тебя, Джек, – сказала она.