Текст книги "Мужчины из женских романов"

8

Способность забывать о личных тупиках и искать, и пробивать, если необходимо, выход для других была Светиной натурой. Природа слишком щедро ее одарила, чтобы усомниться в том, что с собой и своими проблемами она справится. А остальные, которым вечно всего не хватало, могли пропасть. Не самая полезная для себя, единственной и неповторимой, черта, но до сих пор она чаще выручала, чем мешала.

Однако времена меняются. Судьба упряма. Не услышишь первый звонок, пропустишь второй, не обратишь внимания на третий, она даст и четвертый, и пятый, и шестой. Пока не усвоишь, что антракт юной свободы между детским рабством и взрослой поденщиной кончился. Понять бы еще, чей спектакль люди принуждены то смотреть, то играть, и дальше можно было бы жить с толком. Разглагольствования о судьбе и авторах действа – удел тех, кто уже ничего не может изменить в себе и вокруг. Да и смысла в переменах не видит. Свете рассуждать про неземное было еще рано. Еще постоянно что-то случалось вокруг нее и с ней. Она еще не успела наговориться о скандале с девчонками, как ей пришлось вернуться к теме «что творится со мной и Димой».

Эта бесперебойная отличница была приучена ценить время. Редкий человек, не из тех, кто ищет себе занятие дольше, чем занимается. Она, скорее, хваталась за лишнее, разбрасывалась, но еще не догадывалась об этом: все казалось интересным, все обязано было пригодиться, если не сегодня, то завтра. Как все целеустремленные люди, Света готова была откладывать удовольствие на «после достижения». В силу молодости поводом для того, чтобы расслабиться, служил не главный успех. Огромный, заслуженный, прекрасный, он пока маячил вдалеке. Удачи на этапах тоже размашисто праздновались. Она была скора на диагнозы и остра на язык, но не любила выяснять отношения, легко прощала и тяжело расставалась. Оптимистичная, веселая девушка, которую не так-то просто было завести в болото мелочности. Но Диминым друзьям это удавалось все чаще.

Он снял квартиру в пятнадцати минутах неспешной ходьбы от офиса. И раз в неделю или две возвращался поздно, часов в десять, в компании Олега и Виталика. Те жили в разных концах города, ездили на машинах, но, вероятно не доспорив о чем-то серьезном на работе, шли к Диме с неизменной бутылкой хорошей водки. А далеко за полночь вызывали два такси и разъезжались. Свете казалось, что в такие дни все трое уже были под газами. Но ее любимый возмущался:

– Что за стереотипы? Видишь троих мужчин, и тебе сразу мерещится пьянка. А ведь соображать на такое количество перестали еще до нашего рождения. Сама посуди, если мы устали и приняли у Олега в кабинете по чуть-чуть, то зачем нам сюда тащиться? Добавлять? Еще по сто пятьдесят? Это же абсурд!

В действительности всякого, кто знает, что основой мужской дружбы является жертвенность без рассуждений, чаще всего провозглашенная после какой-нибудь мальчишеской драки и не выдерживающая даже бытовых экзаменов, эти восклицания не обманули бы. «Простые честные отношения» мужчин исполнены витиеватостей, недомолвок и символов. Но они абсолютно верят в то, что друг понимает все запутанное, невыразимое и зашифрованное без слов. Такую роскошь женщины себе позволить не могут. Так вот Олег и Виталик искренно спасали Диму. Он не слишком умел притворяться трезвым после той самой рюмки в кабинете с особого устатку, не хотел ссориться с только что обретенной и люто ненавидящей корпоративы любого рода девушкой, но и отказать друзьям не мог. И они придумали заваливаться все вместе с бутылкой, пить при Свете и корректно удаляться. Забавно и трогательно: они чувствовали себя героями, совершающими обычный подвиг, а Дима был им до слез благодарен.

Света в этих тонкостях еще не разбиралась, поэтому принимала объяснения любимого за чистую монету. Но что-то много ей всякого стало мерещиться после нескольких визитов двух директоров к третьему. Например, что у Олега с Виталиком есть тайны, касающиеся их общего дела. А Диму в них не посвящают. Или, что выпив у них, эти двое едут не по домам, но куда-то еще. Она говорила ему о своих ощущениях, приводила смутные доводы, которые, честно говоря, по мере озвучивания начинали и ей казаться бредом. Диму они смешили:

– Мы взрослые самостоятельные люди, кто куда хочет, кому куда надо, туда и едет. Зачем обсуждать свои телодвижения? А Виталик у нас прозрачный, как медуза, – все видно. Так же рывками дергается и жалится изредка. Ну любит он прильнуть к начальству и изобразить доверительность. Слабость такая. Нас с Олегом не раздражает.

– Еще бы Олега раздражало, начальство-то он.

– Не скажи, эти проявления особого расположения утомляют.

Защищал он друзей так, будто Света рвалась их убить, если ей не докажут, что они порядочные ребята. И она махнула рукой. Со стороны, конечно, виднее. Но только фасад. Остальное – изнутри.

Другое вытерпеть было трудно. Этот сваливающийся на ее непокрытую голову снег, прежде чем растаять в ночи за порогом, должен был закусить свою водку. Фантазия у Светы была недюжинной, проблем из кухни она не делала и поначалу легко варганила блюда из того, что было в холодильнике. Жарила черный хлеб, натерев корочку чесноком. Пекла за двадцать минут пирог с луком, как хитрая на выдумку голь, заменив в рецепте дорогую сметану дешевым кефиром. Да мало ли на что способна молодая хозяйка ради своего парня. Но постепенно ей это стало надоедать.

– Вы не могли бы прихватывать с собой какую-нибудь замороженную пиццу? – спрашивала она Диму.

– Неудобно, – отвечал он. – Я должен всех тормозить супермаркетом? Время – деньги. И мы на разносолы не претендуем.

– А их у нас и не водится. Но хоть позвонить за пару часов ты мне в состоянии?

– Мы всегда в последний момент решаем. Если тебя это напрягает…

– Что ты, нет, я с удовольствием, – отползала Света. – Это замечательно, что вы дружите, в гости ходите.

Она и не заикалась, что они мешают ей читать рукописи. Сидишь с ними, разговаривают о своих перевозках. Стоит выйти и пристроить ноутбук на край кухонного стола, бегут следом, цветисто извиняются за то, что были невнимательны к такой очаровашке, тащат в комнату и там через пять минут снова обсуждают маршруты и грузоподъемность. А потом еще надо посуду вымыть – Дима после ухода ребят сразу засыпал.

Чувствовалось, что Олег – владелец фирмы, хоть и демократичен, не расположен сближаться с женскими приложениями своих друзей. Виталик был привязчивее. Однажды его развезло, он пришел в кухню за свежим сладким чаем, неуклюже уселся на табурет и сказал, что рад за Димку – повезло с девушкой. Света решила выспросить, на каком любимый счету.

– Так себе работничек, – заявил Виталик, – туповат. Прокалывается часто. Но мы помним, кто у него дядя. Мэрия! Когда-нибудь пригодится. Поэтому и держим.

Один подвиг в жизни Света точно совершила, не обварив его кипятком и не размозжив темя чугунной сковородой. А после того как Дима погрузил храпящего Виталика в такси, устроила настоящий скандал. Требовала, чтобы ноги мерзавца в доме больше не было. И грязного копыта второго подонка по имени Олег тоже. Если они сейчас к Диме так относятся, то что будет потом? Пусть провалятся со своей фирмой, со своей видимостью зарплаты. Пусть поищут себе другого коммерческого директора. Тот будет очень сообразительным и обворует их по полной программе. И вообще, почему этот скот говорит «мы», а не «генеральный держит»? Он партнер, а Дима нет? Так не нужно это от нее скрывать, она не должность его любит.

Ее добрый мальчик только смеялся:

– Завидует бедняга. Олег – богатый наследник, у меня – дядя, а у него только диплом инженера, комната в коммуналке, правда, соседи не живут, и мать пенсионерка. Страшнее всего ему бывает, когда он думает, что Олегу надоест играть в самостоятельность, в малый бизнес, и он уйдет к отцу в большой. Мне родственник обеспечит теплое прибыльное место. Кто и где тогда друг наш Виталик? Душа его кричит. Но завтра он ничего не вспомнит.

– Но что у пьяного на языке, то у трезвого на уме.

– И здорово, что он язык не сдерживает. Не беспокойся, Виталик нож в спину не воткнет. Отличный надежный мужик.

– И ты ему ничего не скажешь?

– Нет, разумеется.

– И Олегу?

– Нет. Олегом, кстати, он тоже недоволен. Стоит перебрать, начинает критиковать в глаза и за глаза. Особенность характера. Но, случись что, глотку за него перегрызет. И за меня.

– Скорее ему и тебе, – не поверила Света, но Диминой уверенностью заразилась.

А Виталик как ни в чем не бывало поддерживал знакомство. Нашел себе смазливую третьекурсницу-вечерницу, жившую в пригороде. Почти каждый день у нее было два часа до последней электрички. И Виталик проводил их со своей чаровницей у Димы и Светы. Это было уже серьезным испытанием для их бюджета. Расточительной тратой времени. Парни включали спортивный канал и развлекались от души, что вынуждало девушек беседовать между собой. И все бы ничего, но глупость студентки была парализующей. Она не читала книг. Не смотрела телевизор. Не ходила в кино и театр. Причем не забросила это дело, начав работать и учиться, а вообще никогда им не занималась. Видимо, росла во дворе. Света пересказывала ей содержание романов, будто они томились на нарах. Девчонка слушала с интересом, изредка откликаясь замечанием вроде «У моей сестры точно так же было, но она всем показала, где раки зимуют».

– За что мы должны страдать? – вопрошала измученная Света.

– Не за что, а почему. Потому что к Витальке они не успевают, он живет далеко, у черта на куличках. Никуда не успевают. Но нам же не трудно их приютить.

– А почему он от нас довозит ее только до метро? Пробки к этому времени рассасываются.

Мог бы если не домой, то хоть до трех вокзалов…

– Это их проблемы.

Девушке ситуация не нравилась, хотя до человеконенавистничества еще не дошло. Но Дима не нервничал, и вновь она не решилась требовать отлучения странной парочки от дома. А потом расписание занятий изменилось, и Виталик нашел какой-то другой вариант свиданий.

– Мог бы нас поблагодарить, – ворчала Света.

– За что? Мы же друзья, – отмахивался Дима.

Только их любовь и все еще неутоленная страсть не давали ей раскиснуть. Стоило незваным гостям убраться, как Света о них забывала. Но раз за разом в ней накапливалось мутное впечатление, будто Диму по кусочку от нее отрывают. И тут попытались отхватить чуть ли не всего. Он пришел с работы часов в семь какой-то взвинченный, долго плескался под душем, отказывался от ужина, будто ждал чего-то. И дождался. На пороге возникла компания – Олег, Виталик и две молодые женщины – все пьяноватые, но вменяемые и обаятельно беззаботные. Такое состояние вызывает либо желание быстренько в нем уравняться с остальными, либо допоить их до поросячьего визга и спровоцировать какое-нибудь безобразие, чтобы не завидовать. Но равнодушным не оставляет.

– Исполнилось четыре года с того дня, как мы пашем на успех нашего безнадежного предприятия, – громогласно сообщил Виталик, как обычно более пьяный и развязный, чем все. – Вспомнили, когда Димка уже бежал со всех ног к тебе, Светочка. О, с тех пор, как вы вместе, его не удержишь. Мы обмыли дату влегкую под лимон и постановили явиться к нашему коммерческому на дом. Поздравить. Он тоже приложил к делу мозги, руки, связи, все приложил, что было. Ребята, давайте с нами за успех. Он близок. Пахнет новенькими купюрами. Ура! Кстати, это Лида, наш главбух, это Дина – юрист. А это Света… Ты чем занимаешься, я не помню…

– Книги редактирую, – зло подсказала она.

– А это Света – редактор, – засмеялся Виталик. – Экзотическая профессия. Не то что у вас, девочки.

– Спрос рождает предложение, – открыто улыбнулась высокая, статная и яркая до аляповатости брюнетка Лида. – Но книги мы тоже читаем, в отличие от тебя, Виталик.

– Про любовь, – уточнила маленькая бледненькая шатенка Дина и зачем-то подмигнула Свете.

– Тогда заходите, – сказала та, понимая, что и шутка, и сопроводившая ее улыбка вымученны.

В холодильнике еще были жалкие остатки продуктов с неудачной вечеринки и бутылки с разным уровнем спиртного в них. Света недавно принесла из магазина два килограмма картошки.

Это был единственный раз, когда едоки не были в тягость. Правда, выходило, что Светины друзья кормят Диминых, но тут ничего нельзя было изменить. А когда хозяйка вдруг с ненавистью подумала про подругу: «Вот дрянь, не могла хоть раз нарезки забрать, целое оставить», сама испугалась. Держаться можно было только на юморе, а он корчился где-то под гнетом злости и никак не мог вывернуться и броситься ей на помощь. «Не дергаюсь, мое дело накрыть на стол, принять сослуживцев Димы по-человечески, ему с ними еще работать», – подумала девушка. Но именно в этот вечер она должна была подготовить отчет владельцу издательства о том, насколько ей удалось ввести самотек в берега. Если бы ее предупредили, она сделала бы все в редакторской. Но кто же анонсирует набеги. «У Олега, как и у Пирогова, экономистка с юристкой плюс два директора – аналог наших старших редакторов. И наверняка хоть одна на всю контору секретарша – это я. Правда, там еще машины, водилы, автослесари, грузчики, но все равно совпадение интересное. Особенно в том, что касается моего места под солнцем», – пыталась отвлечься от жратвы Света. Но автослесарь – не тот клин, которым выбивают из головы нежелание раскладывать на тарелки залежалые ломтики менее подсохшими сторонами вверх.

Но вскоре картошка жарилась, низкий столик в комнате выглядел приятно заставленным, Дима успел шепотом сказать, что он был «не в курсе идей «этих ненормальных», и поблагодарить любимую за стойкость. А она тихо ответила: «Плохо, что не в курсе. Не позволяй ставить себя в угол, наворачивать на глаза платок и заставлять водить». Он почти отшатнулся.

Рюмка за рюмкой, слово за слово… Виталик рассказывал, что сегодня у него опять ночует друг. Завел себе бабу, гадюку гадюкой, снял квартиру. И теперь, стоит с ней поссориться, уходит к нему и живет до мировой день, два, неделю. А ругаются они часто, поэтому его навязанное соседство уже поперек горла.

– Ничего себе отношения, – сказала Лида. – Он платит за жилье, и он же уходит, а она остается. Надо эту наглую тварь гнать или совсем, или в воспитательных целях. Сразу притихнет.

Все горячо ее поддержали. Над мягкотелым увальнем долго и изобретательно насмехались. Свете это надоело, пришлось выступить:

– А что, если ей некуда идти? Если он ее любит и не хочет потерять? Надеется, что острые углы характеров пообтешутся? Благородный же человек. Мужчина.

Они замолчали и уставились на нее с осуждением. Наконец худосочная Дина вскипела:

– Точно! Настолько благородный, такой мужчина, что Виталику житья не дает.

Оставалось только внятно произнести: «А Виталик нам с Димой житья не давал, когда таскал сюда свою третьекурсницу. И вы не даете. Пошли вон». Разумеется, она сказала:

– Тогда пусть Виталик и объяснит другу, что тот ему в тягость. А не нам жалуется.

Тишина встала столбом, взгляды остекленели в растерянности, даже у ее привычного мальчика. «Не вписываюсь катастрофически, – подумала Света – Неадекватно реагирую на низкопробный житейский анекдот».

– Испугались? – весело спросила она. – То-то. Мама учительница, дочку иногда заносит в скучную мораль, наследственность такая.

Люди истерически захохотали. Света заметила, что Дима расслабился, но почему-то не обрадовалась. И опять треп под рюмки. Лида с Диной пошли в туалет, потом скрылись в кухне и надолго там застряли. Мужчины все подсчитывали, сколько грузовиков в фирме будет через пять лет. Признаки разделения на кучки по интересам были налицо. Света решила: можно ставить чайник. Тонкий намек гостям, что пора и честь знать. Недавно на вывеске она прочитала: «Охранное предприятие «Честь». И скривилась: как претенциозно и глупо использовать это слово в названии организации, торгующей мускулами и смелостью за деньги. Да еще ясно, кто и против кого его услугами пользуется. Вообще, есть слова, которые немыслимо делать названиями. Их вслух лишний раз произносить нескромно. Со своими друзьями она могла этими соображениями поделиться. Они бывали всякими, но только не интеллектуально примитивными. А Димины в этом смысле отставали. «Мой крест – всегда под них подлаживаться ради карьеры своего мужчины? – терзалась Света. – Его женщина не должна быть белой вороной, это минус, это не способствует продвижению. Да я же умру со скуки». О том, что идет варить кофе, она сообщила не очень ласковым голосом.

За косяком девушка замешкалась и услышала, как Дина говорит Лиде:

– Я экспериментировала не без приятности и определила напор воды…

Хозяйка вошла, кивнула. Гостьи сидели на табуретах, потягивали вино и курили. Дина усмехнулась и продолжила:

– И угол, под которым воду из душа идеально направлять на клитор. Теперь у меня оргазм, стоит добраться до ванной. Представляешь, Света?

«Если подмигнет еще раз, как при знакомстве, скажу, что не обсуждаю с бабьем такие темы, и выгоню к чертовой матери», – решила та. Но густо накрашенные веки не дрогнули, и девушка сделала вид, будто не знает, что озабоченная юристка говорила о себе:

– То, что плетет твоя подружка, несерьезно. У нас в восьмом классе одна девочка так же бредила, слово в слово, но ей уже тогда никто не верил.

– А зря-а, – протянула непрошибаемая Дина. И «отомстила»: – Ты тут сама по хозяйству, да? Мы пошли к директорам беседовать на общие темы.

– Идите, – разрешила Света. А когда их голоса раздались из комнаты, четко добавила, куда именно.

Это было ее пределом. Мысли, которые она давно и остервенело запихивала в бессознательное, как грязное белье в слишком маленькую корзину, вывалились. Что происходит? Почему бы этому дружному руководящему составу не осесть в ресторане, маленьком баре, самом непрезентабельном кафе и не позвать туда Диму со Светой? С какой стати они завалились в ближайшую к офису квартиру без приглашения? За кого они действительно своего коммерческого держат? Неужели тупы настолько, что не соображают: владелец, который пару раз отхлебнул из бокала и закусил одной мандариновой долькой, который уже давно гипнотизирует циферблат своих дорогущих часов, показал, чего стоит их труд на его благо. Вот такого базара в тесной квартиренке. Свирепой морды хозяйки. Пойла из откупоренных бутылок. Не лучших подсохших нарезок. Кстати, только Дима знал, что в доме хоть это есть, только он мог подрядиться устроить «продолжение банкета», начавшегося с торопливой выпивки под лимон в кабинете Олега, но, скорее всего, Виталика. И бабы непристойные. Они вправе трепаться о чем угодно. Но смотря где. По официальной версии, Дима быстро ушел домой к любимой Свете, а остальные вспомнили про некруглую дату фирмы и бросились вдогонку его поздравлять. Их приняли, заскучать никто еще не успел. Тем не менее озабоченные стервы уединились, чтобы обсудить методы самоудовлетворения. Потому что за стеной не мужчины, а начальники? Или надоевшие в ходе регулярного исполнения дополнительных служебных обязанностей так себе кобели? Ладно, если женщины делятся такими рецептами, они не слишком опасны. Но схватить бы Лиду за шиворот, как недавно Вера Катю, и вытрясти из нее реальные цифры Диминой зарплаты. С одной стороны, все свидетельствует о бедности фирмы. Или призвано свидетельствовать. Перед Светой, не иначе. Потому что остальные участвуют в оформлении сделок и знают свою прибыль. С другой – Лида и Дина щеголяют в бриллиантах, одеты и обуты недешево. Кто из них был на вечеринке с ее подругой? Тоска по оргазму причисляет обеих к стае искательниц мужей. А чем не муж Дима? И Виталик сойдет на крайний случай.

Чтобы не привязать гостей к стульям, не разогреть хорошенько утюг и не начать основательный допрос, Света начала доставать из шкафчика чашки. Вышла в комнату спросить, кто хочет кофе, но ее опередила Лида:

– Ты не знаешь, где Олег?

– Удрал по-английски, – радостно сказала девушка.

И оказалась права. Она не помнила, как они допивали и доедали: сконцентрировалась на том, что не будет разбираться с Димой, пока не успокоится. Он даже выходил проводить троицу до метро. Отсутствовал так долго, что Света успела навести порядок. А когда вернулся, бросился на нее жадно и жарко. Ей расхотелось выяснять, кто у них в фирме кто и почему все так. Однако пришлось ставить будильник на четыре утра. К шести тридцати отчет о самотечных мытарствах был готов.

Настроения этот самоотверженный труд возле разметавшегося Димы не улучшил. У них были медовые полгода. Они не заметили, как их зима превратилась в весну и лето. Не видели города – с работы в квартиру и на диван. Не разумели, что происходит в стране и мире, – телевизор не включали, бегло просматривали ленты новостей в Интернете и сразу все забывали. Про родных почти не думали, и такое сиротство не тяготило. Оба отощали. Одичали. Впору было добавлять «опустились», но не совсем: ванну принимали так часто, как никогда раньше, а Дима еще и брился дважды в день – у Светы была нежная кожа. И вдруг в жизнь вторглись люди. То есть они постоянно были рядом, но влюбленные их не видели и не слышали. Оказалось, со всеми происходило неладное, пока Света с Димой упивались сильными ощущениями, высокими чувствами, ярчайшими красками и великолепнейшими звуками, доступными только им. Хорошая тихая девочка Катя повадилась вслух принародно материть своего парня и виснуть на чужом. Гордая Вера научилась притворяться, будто нет ничего сверхъестественного в том, что ее жених мотается с такой Катей из прихожей на лестницу и обратно, как с наградой за свой выдающийся экстерьер. Подруга стала обшаривать карманы любовника. Димины же друзья вконец утратили смешанные качества рыцарей и десантников, о которых он взахлеб рассказывал Свете.

И перед уходом из дома она не решилась с ним поговорить. Диалог был слишком предсказуем:

– Моей сестре шестнадцать лет, но мама и отчим не боятся оставлять ее одну на ночь.

– А мои родители не хотят, чтобы нервный и чуткий брат страдал от одиночества.

– Мои друзья не являются без звонка, стадом и с пустыми руками.

– А мои приходят, когда душа запросит. Угостят – спасибо, нет – не рассердятся, так посидят.

И вообще, они все эти прекрасные месяцы нежно бубнили, что хотят только друг друга и никого и ничего кроме, потому что все будет меньше и хуже, чем есть. А теперь получалось, без изысканных манер окружающих их счастье невозможно. Без тортика, провались он, означающего не разберешь что. То ли «не хочу быть вам обязанным даже угощением», то ли «жрите и чувствуйте себя людьми за мой счет, нищета бездарная». Еще так недавно Света обижалась, когда к ней приходили со своим. И вот, как говорит бабушка, дожилась за мужиком. Чушь. Не о счастье речь. О чем-то другом. И это надо было сформулировать, иначе они просто разругались бы с таким чувством, что у них есть только желание, но не повод обижаться. На кого? На всех, кто мешал Свете жить так, как она хочет. Чем? Тем, что не уважили. Димина мама не распалась бы на составляющие элементы, позвонив ей. Не надо было «отпрашивать» старшего, только чуть-чуть рассказать о фобии младшего. Намекнуть, что присутствие девушки его смутит. И она на собственном горбу приволокла бы Диму под отчий кров хоть на месяц, вздумай он отказываться. Олегу или Виталику ничего не стоило взяться за телефон. Не надо было просить разрешения заглянуть. Достаточно соврать: «Хотим навестить вас. Не вздумай тратить время и готовить, мы не бутербродов ради, просто соскучились». И Света взяла бы кредит в банке под любые проценты, чтобы накормить их по-царски, и развлекала бы с удовольствием. Обычный коренной русский характер. Но почему-то именно в России не знают, что с ним делать.