Текст книги "Никто и никогда"

В середине апреля Норткар навестила Сималия. Вид у старушки был, как всегда, счастливым и цветущим. И все же Антония почувствовала в глазах бабушки скрытое беспокойство.

Решив выяснить причину этого попозже, юная волшебница устроила скромный семейный праздник. Она хотела порадовать старушку теплым приемом и покоем благополучного семейного очага.

Однако беспокойство в глазах Сималии только росло, когда она смотрела на шикарные залы дворца в Фестелле, на Дениса, который не расставался с Синим Мечом, на Тоню, переставшую интересоваться модой и косметикой. Дети изменились и перестали быть детьми. Возвращение домой уже не казалось им важным и желанным. Их домом стал мир Кейлора, и волшебница прекрасно это понимала.

Понимала она и другое. У Дениса и Тони остались в Терре отцы. Пускай оба были далеко – работали в Сибири на нефтеочистных заводах, но ведь они любили своих детей. И дети любили их, несмотря на то что почти не виделись с ними. Как же теперь объяснить родителям, что Тоня и Денис – правители целой страны в совершенно ином измерении, куда и попасть-то может не всякий? Как же рассказать им о случившемся?

Сималия чувствовала необходимость поговорить об этом с внучкой. Именно для этого она и приехала в Норткар.

– Ты собираешься домой? – спросила волшебница, едва оставшись с Тоней наедине.

– Куда?! – опешила девушка.

– Домой, – твердо ответила Сималия. – В Терру. В Москву.

– М… – растерянно пробормотала Тоня. – Ну я… Не знаю… Просто я как-то не думала…

Она осеклась. Вопрос застал девушку врасплох. Новый мир, в который ее занесло по иронии судьбы, стал близким и родным. С каждым днем в душе молодой правительницы крепло чувство, что она жила в Кейлоре всю жизнь, с самого детства. Она сражалась за этот мир, за счастье и благополучие его обитателей, она страдала, терпела унижение и боль и, наконец, получила заслуженную награду… В этом мире!

Что она сделала для Терры, для России, для Москвы? Ничего. Что она сделала для Кейлора, Атера и Норткара? Спасла их от гибели. Кто она в Терре? Никто. Обычная студентка-второкурсница. Обычная девушка. Как все. А в мире Кейлора она – великая волшебница, правительница Норткара, обожаемая народом.

Да, в Москве прошло детство, часть юности. Там остались светлые воспоминания. Но ведь там не было того, чего она добилась здесь, в Кейлоре. Там пришлось бы начинать все сначала, окончить институт, искать работу… никак не связанную с магией. Зачем, когда слава и власть уже доступны, когда живешь не в тесненькой квартирке, а в огромном дворце, когда можешь заниматься любимым делом, не отвлекаясь на стирку, уборку и плиту?

Москва осталась в прошлом. А в будущем был мир, за благополучие которого Антонии Энлин пришлось перенести немало страданий. Кейлор – ее будущее.

– Ты ведь и так знаешь ответ, – сказала Тоня, взглянув прямо в глаза старой волшебнице.

– Знаю, – с легкой печалью улыбнулась Сималия. – Я и не ожидала другого. И скажу честно: твое решение я полностью одобряю. Я и сама не собираюсь возвращаться в Москву. Что мне там делать? Печь пироги по воскресеньям и вечерами болтать с соседками на лавочке? Нет уж! Я еще бойкая старушенция. Не в одной еще заварушке поучаствовать могу.

Она хитро подмигнула внучке.

– С отцами только будут некоторые трудности, но это – ерунда! Покажем им пару магических трюков, чтобы подкрепить слова делом. Думаю, после такого они нам точно поверят.

– Можно их и с собой забрать, – улыбнулась Тоня. – Чем не жизнь во дворце? Пусть занимаются любимым делом, не заботясь о хлебе насущном. Папа, например, рисовать любит. Купим ему лучших красок.

– И то правда, – согласилась Сималия. – Только в Москву нам надо побыстрее. Хотя бы на пару дней. Уладим дела с родителями, заберем кое-какие вещи… Ты с отморозком этим, с Костяном, поговоришь. Хватит с ним возиться. Он тебя недостоин.

По лицу Тони словно пробежала черная тень. Юная правительница опасно прищурила глаза и произнесла голосом, не предвещавшим ничего хорошего:

– Вот тут ты абсолютно права, бабушка. Я завтра же перемещусь в Москву. Хотя бы ради одного этого разговора.

ЭПИЛОГ

Антония подняла глаза к голубому небу, по которому медленно плыли ватные белые облака, перевела взгляд на ветви деревьев, с которых то и дело срывался сухой желтый лист и, кружась словно в вальсе, летел на землю. Холодный ветерок играл уже опавшей листвой, шумел и шуршал по земле и темным стволам.

В Москве была осень, такая знакомая и привычная. Золотая осень, непохожая на серую и дождливую кейлорскую. Конец октября. А в Кейлоре только начала расцветать весна, только сошли снега и наконец исчезли белесые тучи.

Тоня и Денис, взявшись за руки, брели по двору, где прошло их детство и несколько лет юности, брели и не узнавали. Словно прошла целая вечность с тех пор, как они в последний раз гуляли здесь. Странными казались высотные блочные дома, примостившиеся у тротуара автомобили, ларьки с сигаретами и спиртными напитками, шумные подростки в одежде, утыканной булавками и обвешанной цепочками. Все было дико, непривычно и так отличалось от средневекового Кейлора…

– Я уже не смогу тут жить, – прошептал Денис, окидывая взглядом некогда родной двор. – Я стал другим, и нет уже пути назад.

Тоня вздохнула. Ее обуревали те же чувства. Но вместо того, чтобы выразить их обычными словами, она тихонько запела песню с первыми пришедшими на ум строками и мотивом:

 
Птичьей песней за бархатным морем
Моя новая жизнь отзовется.
Над бескрайним широким простором
Моя быстрая мысль пронесется.
Уходя, я закрою все двери.
Больше к прошлому нет возвращенья.
И теперь я другая, поверь мне.
Я сама принимаю решенья.
 
 
Я немало прошла испытаний,
Тех, что даже тебе и не снились,
Приложила немало стараний,
На ошибках прилежно училась.
Уходя, далеко я заброшу
Ключи от замков, что навеки закрыты.
Горевать я не стану о прошлом
И оставлю все, что позабыто.
 
 
Далеко, за большими снегами,
Мой дворец до небес вознесется.
Не забыть то, что прожито нами,
Но беда больше нас не коснется.
И отныне безоблачным небо
Над моей головой снова станет.
И весна заблистает под снегом,
Ветры буйные выть перестанут.
Белым голубем ввысь
 
 
От того, что прошло,
Улечу я теперь навсегда.
Ты за мной поднимись
Высоко-высоко!
Не догонит нас никто и никогда.
 

Тоня замолчала, глядя на осенний пустынный двор. Тихо падали листья. Блестели на солнце серебристые лужи от недавно прошедшего дождя. Ветер пригнал сухой листочек, прижал его к носку Тониного ботинка. Девушка чуть подняла ногу, и он сорвался, полетел дальше. А она все продолжала смотреть на свою остроносую обувь с высоченным каблуком и множеством застежек.

– Они еще называют это зимними ботинками, – улыбнулась Тоня. – Да эти «ботинки» не то что нормальной кейлорской зимы – и осени не выдержат.

– Ага, – поддержал Денис. – А еще я думаю, что их придумал тот, кому не надо было убегать от кминэков по Черному Болоту.

– Точно, – засмеялась Тоня. – Потому что бегать в них невозможно. Я, если честно, даже ходить в них разучилась. И колготки эти давят… И юбка слишком короткая… И, чтобы подтвердить свои слова, она с недовольством дернула вниз подол модной черной мини-юбки.

– Не могу больше это носить, – вздохнула она. – Ты прав… Мы стали другими. Кейлор навсегда изменил нас. Как я смогу жить в Москве, в России, если мне нельзя будет колдовать?

– Да и мне будет непросто навсегда спрятать в шкаф Синий Меч, – вздохнул Денис. – Все-таки я воин и…

– Эй, урод!!! – как гром среди ясного неба, прозвучал откуда-то сзади грубый прокуренный голос.

Денис и Тоня не спеша обернулись, и оба не сдержали ироничного смешка. Им навстречу, набычившись, сдвинув набок кепку, с сигаретой в зубах шел их старый знакомый – Костя Воронин.

Он ни капли не изменился, разве стал чуть выше ростом и чуть менее накачанным. Голос еще слегка огрубел: видно, Костя в последнее время не расставался с куревом. А вот спеси в бывшем ухажере Тони ничуть не убавилось. Он по-прежнему считал себя пупом Земли.

Костя приблизился и остановился в паре шагов от них. Глаза его сощурились, губы растянулись в кривой усмешке, но едва он присмотрелся к Тоне и Денису повнимательнее, как она сейчас же сошла с его лица.

Он не помнил, чтобы его робкая «детка» когда-либо держалась так спокойно и уверенно. А Тоня смело встретила его удивленный и слегка раздраженный взгляд. На ее губах даже мелькнуло некое подобие презрительной улыбки.

Левая рука Харитонова непроизвольно потянулась к несуществующим ножнам и схватила воздух.

– Проклятье! – шепнул он по-латыни.

Тоня предупреждающе сжала его локоть и покачала головой, шепотом сказав:

– Только без драки.

Денис отрицательно мотнул головой и сделал шаг навстречу Косте.

– Ты назвал меня уродом, или я ослышался? – В голосе Харитонова зазвучали стальные нотки.

Воронин окинул взглядом стройную, атлетическую фигуру Дениса, которую не могла скрыть даже теплая осенняя одежда, и на его лице выступили красные пятна. Такого он, конечно, не ожидал. Сосед Тони сравнялся с ним силой и ростом. Да и слово «очкарик», вот-вот готовое слететь с Костиных губ, словно прилипло к языку.

Воронин вдруг как-то очень остро почувствовал, что ему следует хорошенько подумать, прежде чем завязывать драку с новым Харитоновым. Пару секунд он колебался между спесью и здравым смыслом, размышлял, отдать ли Тоню без боя или попробовать отбить. Спесь одержала верх.

– Ни хрена ты не ослышался, козел!!! – заорал Костя, рванувшись к Денису, и занес над его головой сжатый до побелевших костяшек кулак.

Тоня поспешно начертила в воздухе какой-то знак и хотела набросить заклятие на Воронина, но опоздала.

Отработанным движением Денис уклонился от удара, перехватил руку Воронина и заломил за спину. Ответный удар Харитонова пришелся тому по шейным позвонкам. Костя сложился пополам и взвыл от боли. И тут хлынул поток такой нецензурной брани, что уши сворачивались даже у Дениса, который всякого наслышался в казармах кейлорских солдат.

– А ну заткнись! Здесь девушка стоит! – рявкнул Харитонов, стукнув соперника еще разок, но теперь уже полегче.

Костя с трудом повернул голову, окинув его полным ненависти взглядом:

– Я тебя, сволочь, из-под земли достану! Ты труп, понял?

Денис в ответ расхохотался:

– Это вряд ли. Ты больше никогда нас здесь не увидишь. Никогда. Ясно? А теперь проваливай к чертовой матери и не погань нам с Тоней последний день в этом мире.

Костя тупо уставился на него. Он явно не понял последние слова Дениса.

– Проваливай, я сказал! – Харитонов, поморщившись, отпихнул его.

Воронин отлетел метра на два, повалился на влажный асфальт, потом тяжело поднялся и, даже не отряхнувшись, побрел прочь, то и дело оборачиваясь и осыпая Дениса весьма нелестными словами.

Когда его сгорбленная фигура скрылась из виду, влюбленные переглянулись и расхохотались до слез. Денис нежно обхватил Тоню за плечи и с облегчением произнес:

– Вот и все. Больше нам нечего здесь делать. Пора возвращаться домой.

– Домой?! – повторила Тоня. – Но мы же и так дома!

– Разве? – серьезно спросил Денис. – Прислушайся к себе. Этот мир – твой дом?

Тоня еще раз окинула взглядом пустой двор, серые многоэтажки, автомобили у тротуаров, потянула носом грязный, загазованный воздух густонаселенного техногенного города и тяжело вздохнула.

– Ты прав, – с легкой грустью сказала она. – Пора домой. В Кейлор.

Они обнялись и направились к дому, в квартиру, которую завтра они уже не увидят.

Через месяц там будут жить другие люди. А еще через месяц соседи забудут о том, что когда-то в этом дворе играли Тоня Махновская и Денис Харитонов. Человеческая память очень коротка и ненадежна. Скоро Тоня и Денис навсегда исчезнут из этого мира. Они выбрали для себя именно тот мир, который хотели.

«Домой! – с радостью думала великая волшебница Антония. – В Кейлор! Столько всего впереди! Столько ещё предстоит сделать! Хотя бы разобраться с шифром этой таинственной „Черной Книги“…»

…Страшной «Черной Книги», которую так боялась Квинн и которую так случайно обнаружила Тоня. Может, стоит рассказать о ней Денису?

«Нет, – решила, хитро улыбнувшись, девушка. – Пусть это останется моей маленькой тайной. Никто не узнает об этом. Никто и никогда».

Июль 2002 – октябрь 2004