Текст книги "Такой я была"

– Ого, да она с характером, – присвистывает его друг.

– Прости, я не знал. – Его ухмылка сменяется любопытством. Он отдает мне стакан, прищуривается и спрашивает: – Вы с братом из одной школы, что ли?

– Да нет же. Мы только на днях познакомились. И он рассказал мне про вечеринку. Решили прийти, глянуть, что и как. Не впечатлило. – Я оглядываюсь с таким видом, будто мне совершенно не интересно все, что тут происходит.

– А сколько тебе лет? Только честно, – улыбается он.

– Да малолетка она, – вполголоса бросает его приятель, хлопает его по плечу и уходит, оставив нас наедине.

– Честно, – повторяет он.

Честно. Я делаю большой глоток. Его слова звенят в голове. Честно. Что это вообще значит? Честно, нечестно – какая разница?

– А в чем проблема? – спрашиваю я, притворяясь, что его расспросы жутко мне наскучили. – Мне восемнадцать. – Полное вранье, конечно. Совсем не честно. – Расслабься.

– Ладно, ладно, – говорит он, – я просто прикалываюсь. – Он снова улыбается мне, как тогда, в гостиной. – Значит, не впечатлило, да?

– Не особо, – я пожимаю плечами.

– Тебя подруга не ждет? – он кивает в сторону раздвижных дверей, во дворик, где Мара, запрокинув голову от смеха, сидит между Алексом и Троем.

– Это не мое, – признаюсь я.

– Серьезно? А что ты любишь? – Парень обнимает меня за талию, притягивает ближе.

Смотрю на него, и мое сердце бьется быстрее, а губы сами расплываются в улыбке.

– Не знаю, – отвечаю я. На этот раз честно.

– Может, устроить тебе экскурсию по дому? – спрашивает он. – Иначе какой из меня хозяин?

– Давай, – соглашаюсь я и, бросив последний взгляд на Мару, выхожу из кухни. Кажется, ей весело. С ней все в порядке. Он ведет меня по лестнице на второй этаж.

– Может, там, наверху, найдется что-то поинтереснее? – Он оглядывается на меня через плечо.

– Возможно, – отвечаю я, точнее, кто-то, говорящий моим голосом. Парень берет меня за руку и, когда мы поднимаемся, проводит по коридору в самый конец, мимо комнат, полных людей, которые курят и пьют, смеются и целуются. Мы поднимаемся на третий этаж.

На самом верху ноги становятся как ватные. Я вижу короткий коридор всего с двумя дверями. Обе закрыты. Здесь никого нет.

– Как тут тихо, – говорю я и чувствую, как уверенность медленно меня покидает. Я слишком далеко от всех. И это зашло слишком далеко.

– Ага. Этот этаж только для особых гостей. – Он подходит к одной из дверей и достает из кармана связку ключей.

– Особых гостей? – повторяю я, стоя за его спиной.

Он поворачивается, кладет руки мне на талию, и я вдруг оказываюсь прижатой к двери. Он страстно целует меня и шарит руками по моему телу. Чувствую прилив энергии от кончиков пальцев ног и рук до макушки; ко мне возвращается уверенность. Я отвечаю на поцелуй. Глажу его, как он меня. Я беспечна, смела, опасна. Парень возится с замком. Мы вваливаемся в темную комнату. Все происходит так быстро, что я даже не успеваю оглядеться. Замечаю кровать, комод и зеркало, а через секунду он хлопает дверью, запирает ее на ключ и быстро поворачивается ко мне прежде.

Мы падаем на кровать. Я чувствую вес его тела. В живот впивается холодная металлическая пряжка. Он задирает мне юбку и стаскивает трусы. Расстегивает пряжку, царапнув мне кожу. Слышу звук расстегиваемой молнии. Тяжелое дыхание.

Все кончилось прежде, чем я поняла, что происходит. Я даже не успела решить, хочу я этого или нет. И вот я лежу, глядя на потолочный вентилятор, а он лежит рядом и тяжело дышит. Я даже не знаю, как его зовут. А он не знает, как зовут меня. Мы лежим так долго – по крайней мере, мне кажется, что долго. На самом деле я не знаю, сколько точно проходит времени.

Наконец он со вздохом садится, разглаживает рубашку, застегивает штаны и смотрит на меня так, будто забыл о моем существовании.

– Спасибо, – тихо произносит он, – было здорово.

– Угу, – шепчу я, надевая белье.

Мы молча спускаемся вниз и возвращаемся на вечеринку. Я вдруг понимаю, что чувствую себя как-то странно, как будто я вышла из тела. Раньше со мной такого никогда не было, и это приятнее, чем напиться. Мне кажется, я никогда еще не чувствовала себя так хорошо. Я ощущаю пустоту и наполненность одновременно.

Я, как в тумане, отыскиваю Мару – та все еще сидит на улице и хохочет, точь-в-точь как в последний раз, когда я ее видела. Как будто я никуда и не уходила. Как будто время замерло. Они с ребятами окликают меня, я слышу свое имя словно через вату. Качаю головой и подхожу к краю бассейна с прозрачной голубой водой. Медленно сажусь, снимаю туфли и опускаю стопы в прохладную воду. Глядя на звезды, выписываю в воде восьмерки, а теплый ветерок ласкает меня. Теперь я совсем не знаю, кто я. Зато знаю, кем больше не являюсь. И это мне нравится.

Нелегко избегать встреч с тем, кого используешь. Я имею в виду Троя. Я знаю, что он влюблен в меня уже три месяца, и пытаюсь его не обнадеживать. По крайней мере, не слишком. Но он продолжает звать нас на все вечеринки в радиусе пятидесяти километров. А я ни слова ни говорю о том, что в сентябре занималась сексом с его старшим братом.

Вообще-то, я даже не люблю вечеринки. Но мне нравится, когда мне удается забыться. А на вечеринке всегда найдется кто-то, кто поможет тебе в этом. Кто-то, кто ждет, что что-то случится. Такой же, как я. Я научилась сразу их видеть. Сразу находить этих ждущих. Они не плохие, нет. Просто хотят того же, чего я. Хотя бы ненадолго утратить связь с реальностью. Со своим реальным «я». Мне так кажется. На самом деле я, конечно, не знаю, потому что мы никогда не обсуждаем наши мотивы. Да и мне это безразлично.

Вот о чем я думаю, лежа на продавленном матрасе рядом с каким-то парнем. Окно спальни открыто, холодный зимний воздух легко проникает внутрь, охлаждая мое тело. Я почти вижу свое дыхание.

– Значит, ты и есть та самая девчонка, – говорит он, приподнимаясь на локтях и закуривая сигарету. – А я и не понял, когда мы заговорили.

Поворачиваюсь к нему и вижу, что он смотрит на меня с улыбкой.

– Какая девчонка? – спрашиваю я.

– В нашей школе все про тебя знают, – отвечает парень и выдыхает облако дыма. – О тебе много рассказывают. – Он предлагает мне затянуться, но я качаю головой. Меня это не заводит. Меня заводит другое.

У меня кружится голова. Закрываю глаза и пытаюсь прочувствовать этот момент, прислушаться к своему телу и мыслям, прорваться на другую сторону реальности и забыть, как вообще здесь очутилась. За дверью слышатся крики и музыка, но здесь почему-то это меня не трогает.

– А знаешь, – парень отодвигает волосы с моего лица, и его голос рассеивает чары. Я открываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на том, что он говорит. – Не пойму – то ли ты очень красивая, – продолжает он искренне, с мягкой улыбкой, – то ли совсем некрасивая.

Так бывает, когда снится, что ты падаешь, и вдруг просыпаешься, рухнув на кровать, и в шоке возвращаешься в реальный мир. Вот как подействовали на меня его нечаянные дурацкие слова.

И в ту же минуту перед глазами возникает образ, неуловимый и мимолетный.

Джош. Я вижу его улыбку. Чувствую его тепло. Он обнимает меня. Это было мгновение, как вспышка. Он исчезает почти сразу. Я прихожу в себя, и его уже нет. Но этой секунды хватило, чтобы вызвать небольшое сотрясение, встряхнуть меня и снова заставить сердце болеть. У меня возникает неприятное ощущение, будто я под водой и вот-вот утону. Джош никогда и ни за что не сказал бы мне ничего подобного. Несмотря на то, как я с ним обошлась.

Я быстро сажусь. Отыскиваю рубашку и брюки. Одеваюсь. Парень лежит и смотрит на меня. Улыбается.

– Ты куда? – спрашивает он, слишком поздно сообразив, что я делаю.

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – медленно отвечает он.

– Слушай, я вижу, что ты под кайфом, но нельзя говорить гадости девушке, с которой только что переспал!

– А что я такого сказал? Я же сказал, что ты красивая, нет?

– Нет! Вообще-то, ты совсем другое сказал! – Зимой уйти быстро не так-то просто. Теперь мне приходится отыскивать гораздо больше одежды. Я резко дергаю за шнурки и завязываю их двойным узлом.

– А, – смеется он.

Перед уходом смотрю на него. Он так и лежит на матрасе голый по пояс, улыбающийся. Он ничего не понял.

– Знаешь, – говорю я, – не пойму, то ли ты очень тупой, то ли просто гад!

Это вызывает у него хохот.

– Ты такая прикольная, – говорит он.

Я закрываю дверь и выхожу в шумный коридор.

Да пошел он.

В доме слишком много народу. Проталкиваясь мимо гостей, я замечаю, что многие смотрят на меня, и мне становится любопытно: а они догадываются, что я та самая девчонка? Мара находится в подвале. Сидит на старом пыльном диване между Алексом и Троем и что-то рассказывает. Алекс не слушает. На этих вечеринках она ведет себя так, будто он ей нравится – разрешает ему обнимать себя за плечи, касается ногой его колена, целует на прощание. Но мне кажется, она его тоже использует. Вспоминает о нем вслух, лишь когда рядом Камерон. И хотя прошло уже несколько месяцев, дальше поцелуев у них не продвинулось.

– Эй, – окликаю я Мару, с трудом отыскав место, где можно встать. – Я на улицу пойду, – кричу я и показываю на дверь.

– Подожди. – Подруга освобождается от руки Алекса, лежащей на ее плече. – Я с тобой.

Мы проталкиваемся сквозь сплошную стену тел и обходим лабиринт ящиков с пивом на полу кухни. Когда я открываю дверь и выхожу на холод, нас окутывает приятная тишина. Я снова могу дышать.

– Что случилось? – спрашивает Мара.

– Ничего.

Она внимательно смотрит на меня.

– Нет, с тобой что-то не так.

– Говорю же, ничего. Я просто тусовалась с одним придурком, и он сказал мне гадость. Но я переживу. Все нормально, мне все равно. – Я пожимаю плечами, вдыхаю морозный воздух, дышу полной грудью и делаю глубокий выдох.

– А что он сказал?

– Неважно. – Я смотрю на небо.

– Поехали домой, – говорит подруга.

– Серьезно? Ты разве не хочешь остаться? А как же Алекс?

– Мне все равно, – смеется она. – По правде говоря, мне кажется, он даже не заметит.

* * *

Мы едем в круглосуточную закусочную, которая стоит на границе наших городков. Еще только половина одиннадцатого. Я заказываю большой завтрак, а Мара – здоровенный банановый сплит.

– Так что все-таки сказал тот парень? – спрашивает Мара и выуживает вишенку из завитка взбитых сливок. – Мне действительно хочется знать.

– Ладно. На самом деле, это даже смешно. Он сказал, что не поймет: то ли я очень красивая, то ли совсем некрасивая, – признаюсь я.

– Что, серьезно? Вот черт, – она и хмурится, и улыбается одновременно.

– Серьезно. Так прямо и сказал.

– Это же ужасно!

– Ага, – смеюсь я. – Но хуже всего, как он это сказал: так мило, как будто делает мне комплимент! Но это не совсем то, что хочешь услышать от парня, с которым только что переспала.

– Да уж, пожалуй, – соглашается подруга, но перестает смеяться. – А ты… ты часто это делаешь, Иди? – Она смущенно смотрит на свой десерт, словно пересчитывает шарики снова и снова: ванильный, клубничный, шоколадный, ванильный, клубничный, шоколадный. – С парнями, которых видишь впервые?

– Иногда. – Я пожимаю плечами. – Так, по настроению.

– А тебе не кажется… даже не знаю, Иди… тебе не кажется, что это не лучшая идея? Это же может быть опасно, нет?

Я откусываю теплый кусочек поджаренного хлеба. Не знаю, как говорить об этом с Марой. Как это объяснить.

– А не опасно напиваться в компании незнакомых парней?

Она открывает рот. Видимо, ее оскорбляет сам факт, что я сравниваю эти два занятия.

– Я не хочу сказать, что это плохо, нет – я тоже так делаю, сама знаешь – просто это же одно и то же, тебе не кажется?

– Нет, это не одно и то же, – отвечает Мара и кладет ложку в тающее клубничное мороженое. – Разве секс, – шепотом добавляет она, – не должен быть чем-то особенным? И парень, с которым ты этим занимаешься, не должен быть особенным?

– Это кто сказал? Много чего должно быть особенным, а на самом деле нет.

– Наверное. – Кажется, я ее не убедила.

– А потом, – продолжаю я, – ты много вокруг видишь особенных парней?

– И все же, я тревожусь о тебе и поэтому должна сказать, Иди. Тебе надо прекратить этим заниматься.

– Я знаю, что делаю. – Потянувшись через стол, я угощаюсь ее шоколадным мороженым. – И нечего обо мне тревожиться. Подумаешь, велика беда. Серьезно.

Она качает головой, пожимает плечами и снова начинает есть мороженое.

– Как думаешь, Алекс и Трой когда-нибудь бывают трезвыми? – спрашивает она, пытаясь сменить тему.

– Ни разу не видела, – смеюсь я.

– Но они милые, – замечает она.

Я киваю и краду у нее еще ложечку мороженого.

– А я вот не очень хорошо поступила с Троем, Мара.

– О нет! Неужели… ну, знаешь… вы что, переспали? – спрашивает она. – Когда?

– Нет, не с ним. С его старшим братом, – признаюсь я. – Давно еще, на той вечеринке у него дома. Ее же на самом деле его брат устраивал. Теперь когда я вижу Троя, мне очень стыдно. С каждым разом все хуже.

– Но зачем ты это сделала? – спрашивает она.

– Да как-то само собой вышло. И это ничего не значило. Мы с ним с тех пор даже не общались. Что? Чего ты на меня так смотришь?

Мара в ужасе и с каждым моим словом выглядит еще более испуганной.

– Прости. Я тебя не осуждаю. Просто удивилась… я же ни о чем не догадывалась. Вот и все.

– Ну, теперь ты все знаешь. Но это ничего не значило. Даже не знаю, зачем рассказываю тебе об этом.

– Нет, правильно делаешь, что рассказываешь. Не хочу, чтобы у тебя были от меня секреты.

– У меня нет секретов, – вру я.

– Вот и хорошо. – Она подвигает ко мне десерт. – Помоги доесть, а то все растает.

– «Всюду чувствуется приближение Рождества», – напевает мама, стоя на стуле в гостиной с гирляндой из зеленой мишуры. – Иди, подай кнопку, – велит она.

Я ерзаю в кресле, грызу ногти и считаю минуты до приезда Кейлина. Достаю телефон. Ничего. Ни звонков, ни сообщений, ни новостей.

Я в отчаянии и пишу Трою:

Можем встретиться? Мне нужно расслабиться

– Иди! – кричит мама. – Дай кнопку!

– А, да. Прости. Вот, – протягиваю ей горсть металлических кнопок.

– Спасибо. – Встретившись со мной взглядом, мама улыбается. – Знаешь, так хорошо, когда ты дома. С тех пор как у Мары появилась машина, ты вечно где-то пропадаешь. У вас, девчонок, свои дела, – она вздыхает.

Телефон в кармане жужжит. Это Трой.

Нет проблем. Для тебя – в любое время

– Кстати, – я быстро соображаю, – я помню, что Кейлин сегодня приезжает, а я кое-что забыла купить. Мара за мной заедет, – вру я.

– Иди! – Мама недовольно кривит рот и упирается рукой в бок. – О чем ты думаешь?

– Знаю. Просто забыла. – Набираю ответ: спс. В 6 на площадке?

– За два дня до Рождества уже ничего не купишь. – Она раздраженно цокает языком и качает головой. – Давай я сама тебя быстро отвезу? Пока Кейлин не приехал?

Приходит ответ:

жду не дождусь

– Мам, ты же терпеть не можешь торговые центры. И Маре тоже нужно кое-что купить. К тому же ты не можешь бросить все это… – Я окидываю взглядом горы украшений и искусственного снега.

– Ну, хорошо, – уступает она. – Но в ближайшие две недели постарайся не гулять все время, ладно? Брат приезжает не так часто, как нам хотелось бы… и как хотелось бы ему. Мы должны постараться чаще быть вместе, всей семьей.

– Ты лучше ему это скажи. Это же он будет все время проводить с Кевином.

– Не волнуйся, Кевин в этом году не сможет присоединиться к нам.

Я засовываю телефон поглубже в карман.

– Что ты имеешь в виду? Мир рухнул, что ли?

– Иди, хватит. – Мама закатывает глаза. – Не знаю. Кейлин просто сказал, что Кевин остановится у себя. У Армстронгов. Больше мне ничего не известно, – она всплескивает руками.

– Ну слава богу, – говорю я.

– Ничего не слава богу. Но это нормально, наверное. Они же все-таки его семья, – замечает она.

– Я это уже давно твержу.

– Ну… – начинает мама, но замолкает. Просто «ну».

Я уже думаю написать Трою и все отменить, но при мысли о предстоящей встрече с Кейлином чувствую тяжесть в груди, даже несмотря на то, что он приедет без своей второй половины.

Может, в 17.30? – пишу я Трою.

Мара с мамой на неделю уехали к бабушке, но она оставила мне запасной ключ. На экстренный случай. Знай об этом ее мама, у нее припадок бы случился. Как и у моих предков. Плавным образом потому, что я только что получила учебные права и мне пока нельзя водить машину. Но это наименее серьезное преступление, которое я намерена совершить сегодня, так что мне плевать.

Выруливая на парковку, вижу, что Трой уже на месте.

– Привет! – окликаю я его, выходя из машины. – Давно ждешь?

– Не-а, – тихо отвечает он, отбивая невидимый мяч. – Только пришел.

Подхожу ближе. Он выглядит как-то иначе в свете заходящего солнца. По сути, еще день, а я же никогда не видела его при свете солнца. Но даже его поза, его взгляд кажутся другими.

– Что случилось? – спрашиваю я и встаю напротив. Никогда не замечала, что мы одного роста. Впрочем, мы с ним никогда и не стояли вот так, лицом к лицу. Он вечно сидит – на диване, на полу, еще где-нибудь. Сидит, развалившись, и курит.

– Что? Да ничего, – отвечает он, пожимает плечами и убирает волосы за уши. В голове проносится ужасная мысль: он знает, кто-то рассказал ему про меня и его брата.

– Тогда почему ты такой? – спрашиваю я.

– Какой? – растерянно отвечает он и оглядывается.

– Не такой, как обычно. Сердишься, что ли?

– Да нет, не сержусь. Ты что? – Он медленно расплывается в улыбке. – Уже выпила, что ли? У тебя паранойя, подруга, – со смехом заключает он. И даже эти его слова звучат как-то иначе.

– Да нет же, ты просто… какой-то другой! – выпаливаю я.

– Просто я не за рулем и трезвый. Наверное, поэтому выгляжу не совсем нормально! – Он снова смеется. – Ведь для меня это состояние неестественно! Я тебя ждал.

– А. – Об этом я как-то не подумала. Не представляла даже, что такое возможно. – А, – повторяю я и смеюсь, – тогда все ясно.

– Значит, не можешь расслабиться? – с улыбкой спрашивает Трой, кладет руку мне на плечо и начинает массировать мне шею.

Он так сосредоточенно смотрит на меня – я его таким еще не видела. Он подходит ближе. Я делаю шаг назад. Нельзя, чтобы он меня поцеловал. Только не сейчас. Я смотрю вниз. Потом делаю еще один шаг назад. Он тоже смущенно смотрит себе под ноги.

– Пошли в машину, – парень растирает руки, – холодно тут.

– Спасибо, что согласился встретиться, – говорю я, включая печку.

– Какие проблемы, – Трой пожимает плечами и вытаскивает из-за кресла бутылку, завернутую в пакет. – А ты чего такая напряженная? – спрашивает он и смотрит на меня.

Он передает бутылку мне, и я делаю большой глоток.

– Семейные проблемы.

– Понятно. – Парень включает радио на идеальную громкость.

Мы несколько раз передаем друг другу стеклянную емкость. Трой откидывает пассажирское сиденье и почти лежит, глядя в ветровое стекло на солнце, клонящееся к закату над деревянным замком. Я смотрю в ту же сторону: на небо, на глазах меняющее цвет, как во сне. Это не тот черно-белый мир, к которому я привыкла. Этот мир полон жизни, он дышит. И я в нем живу – это невероятно.

– Ты всегда такая? – спрашивает он.

– Какая? – Я с трудом выдавливаю из себя слова.

Парень делает последний глоток и прячет бутылку под сиденье.

– Красивая, – он смотрит на меня из-под полуприкрытых век.

Я улыбаюсь. Потом медленно наклоняюсь и целую его. Все вокруг замедляется. Он нежно касается моего лица, и я сразу вспоминаю Джоша. Мы целуемся очень долго. Его поцелуй медленный, нежный, тягучий, как мед, – совсем не такой, как у его брата.

– Надеюсь, я это вспомню, – шепчет он, и мы начинаем смеяться, и хохочем, и никак не успокоимся.

Следующее, что я помню – мягкий приглушенный свет, мешающий мне спать. Вокруг какое-то шевеление. Кто-то снимает мои ботинки. Стягивает куртку. Я слышу шаги. Открываю глаза. И упираюсь взглядом в потолок своей комнаты, залитой теплым золотистым светом настольной лампы.

Глаза снова слипаются. И тут я вспоминаю, как припарковала машину Мары перед ее домом; как шла в темноте по сугробам, вставляла ключ в замочную скважину. Экран телевизора в гостиной.

Я открываю глаза. Надо мной стоит Кейлин.

– Кейлин? – бормочу я.

– Все в порядке, Иди, – отвечает он. – От тебя разит спиртным, – шепчет брат, упершись, руками в бока.

– Почему я в кровати? – спрашиваю я и сбрасываю одеяло. – Не хочу спать в кровати.

– Тихо. – Он накрывает меня одеялом. – Даже знать не хочу, как ты добралась до дома, с кем и где была и чем занималась! – сердитым шепотом отчитывает меня Кейлин.

– Замолчи. – Я закрываю уши. По крайней мере, мне кажется, что я это говорю.

– Ты пришла домой и вырубилась прямо на пороге, Иди! Предки ничего не знают. Они уже спят.

– Уходи, – хнычу я.

– Тебе надо проспаться.

И снова становится темно.

– Мара, привет! – К нашему столу в библиотеке подходит Камерон. Садится и мельком смотрит на меня. Я в наушниках, и он даже не утруждается заговорить со мной. Но я киваю ему в знак приветствия и уменьшаю громкость до минимума, чтобы подслушивать их приглушенный разговор. При этом я рассеянно пролистываю толстенное пособие по подготовке к Академическому оценочному тесту. Его принесла мисс Салливан, заметив, что я не готовлюсь, а читаю журнал. После зимних каникул вся школа просто помешались на этом тесте. Все вдруг стали такими серьезными, аж жуть: ходят, хлещут энергетики и переоценивают ценности.

– Привет! – отвечает она и, кажется, улыбается всем телом.

– Что делаешь? К тесту готовишься?

– Пытаюсь. – Она вздыхает и роняет голову на руки. – Кошмар! – Учебник захлопывается, и она теряет свою страницу.

– А не хочешь вместе заниматься? – спрашивает он. – Какие у тебя планы на завтрашний вечер? Ко мне Стив придет, будем готовиться. Ты тоже приходи. Получится учебная группа. Будем морально поддерживать друг друга, – парень смеется. – И она пусть приходит, если хочет, – он кивает в мою сторону. Я переворачиваю страницу.

– Спасибо за предложение, но у меня на вечер планы. У нас обеих. Наверное. Мы с этим парнем Алексом идем на вечеринку, так что… – При Камероне Мара отзывается об Алексе не иначе как об этом парне. А Камерон с каждым упоминанием о нем все заметнее морщится. Мара точно знает, что делает, как и я знаю, что делаю. Почти всегда.

Я поднимаю глаза. Камерон просто смотрит в глаза Маре и молчит.

– Что? – невинно спрашивает она.

– Когда тебе это надоест, дай мне знать. – Он встает и на секунду кладет руку ей на плечо, а потом уходит. Мара оборачивается и провожает его взглядом.

Я снимаю наушники. Она поворачивается ко мне; глаза круглые, как блюдца.

– О боже, – шепчет она и хватает меня за руки, – что это было? Ты поняла?

– Ну да.

– И что мне теперь делать? Пойти за ним? Он на меня сердится? – Мара тараторит. – Догнать его?

– Нет, не догоняй. И он не сердится, а просто ревнует. – Я улыбаюсь. – Мои поздравления.

– Что? – она растерянно смотрит на меня.

– Брось, разве ты не с этой целью все время твердила про Алекса? – Я закрываю учебник – этот разговор явно займет остаток урока, если не остаток моей жизни. – Чтобы Камерон приревновал?

– Нет. То есть не совсем. Конечно, в каком-то смысле… – Подруга задумывается и расплывается в улыбке. – А ведь это хорошо, да?

– Учитывая, что ты уже три года в него влюблена и он наконец отреагировал – да, я бы сказала, неплохо, – смеюсь я.

– Отреагировал, – восторженно повторяет она.

Никогда бы не подумала, что в пятницу вечером окажусь в гостях у Камерона, в его гостиной, с его родителями, приносящими нам напитки и закуски, и путающейся под ногами ши-тцу. И уж точно никогда бы не подумала, что Камерон с его пирсингом, панкготическим прикидом, знаменитыми синими волосами и потайными татуировками (Мара клянется, что они у него есть), окажется ребенком из образцовой семейки.

Мы сидим по-турецки на гигантских пуфах за большим круглым журнальным столиком из полированного дерева, я – напротив Камерона. Это его мама настояла, чтобы мы уселись на эти пуфики. Мара уходит в туалет – наверное, хочет в десятый раз нанести блеск для губ. Я оглядываюсь: обстановка в гостиной самая что ни на есть традиционная. На стене над диваном – картина с изображением мирно проплывающего под мостом кораблика, повсюду нежные нейтральные цвета, ваза с букетом бледно-желтых тюльпанов на маленьком столике, чье единственное предназначение, видимо, в том, чтобы быть подставкой для вазы с букетом бледно-желтых тюльпанов.

Мне в ладонь утыкается маленькая мордочка.

– Как ее зовут? – интересуюсь я у Камерона.

– Дженни.

– Почему именно Дженни? – Я удивлена, что он выбрал такое простое и милое имя, удивлена, что у него собака такой милой породы, но больше всего меня удивляет, что у него в жизни все так мило и чинно.

– Не знаю, – отвечает он. – Наверное, потому, что когда мы ее завели, мне было восемь и я был влюблен в девочку по имени Дженни. Ничего лучше не придумал. – Он пожимает плечами.

– А сейчас ты влюблен в девочку по имени Мара?

– Кажется, – вполголоса отвечает он. – Слушай, можешь на минутку притвориться, что я – это не я? – шепчет он, наклоняется и посматривает на дверь. – Ты ее лучшая подруга. По-твоему, какие у меня шансы? Этот ее Алекс… судя по тому, что она о нем рассказывает, он полный лузер.

– Не знаю, какие у тебя шансы, – вру я. – Мара не такая, как другие девчонки, ты же понимаешь?

В дверь звонят.

– Я открою! – кричит мама Камерона из соседней комнаты.

– Конечно, знаю, – шепчет Камерон.

– Хорошо. Тогда я бы сказала, что шанс у тебя есть. Она же пришла и сейчас здесь, правда?

– Да. Спасибо, Иди, – говорит он, и в голосе его звучит признательность.

В этот момент в гостиную заходит парень.

– Стив пришел, – сообщает мама Камерона.

Камерон тут же отворачивается и вскакивает.

– Привет, дружище! – Он приветствует Стива обычным для ребят дружеским жестом: слегка пожимает руку и хлопает его по плечу. – Заходи, садись, чувствуй себя как дома. Иди, Стива ты знаешь.

– Иден, – поправляю я. – Привет.

– Привет, – медленно говорит Стив, глядя на меня во все глаза. – Ого, не знал, что ты здесь будешь, – он переводит взгляд с меня на Камерона.

– Да, я же тебе написал, – говорит Камерон. – И Мара здесь. Она в ванной.

Стив садится на пол между мной и Камероном – это единственное свободное место.

– Кажется, я пропустил твое сообщение, – тихо произносит он.

Я смотрю на Камерона, а потом на Стива. Здесь что-то не так. Стив явно не рад, что я пришла. Я присматриваюсь. Он стал совсем на себя не похож. Так изменился, что на секунду я даже начинаю сомневаться, что передо мной действительно Стивен Райнхайзер по прозвищу Жирдяй. Снова смотрю на него. Теперь он совсем не толстый, не робкий и не неуклюжий. Совсем не похож на Стивена. Может, это какой-то другой Стивен, из параллельной вселенной? К тому же теперь он не Стивен, а Стив. Это уже не тот парнишка, что все время вставал на мою сторону в прениях книжного клуба. Не тот застенчивый четырехглазый ботаник, что когда-то сидел за столом на моей кухне, громя Колумба. Теперь он мог бы сойти за симпатичного. Стал выше ростом. Худым его, конечно, не назовешь, но он и не толстый: у него нормальное среднее телосложение. Он выглядит крепким и даже подтянутым, достаточно уверенным в себе. Но при этом у него вид человека, который как будто опечален чем-то и ждет, что вот-вот что-то произойдет. Не будь я с ним так хорошо знакома, вполне могла бы замутить с ним на вечеринке.

Камерон делает глубокий вдох и задерживает дыхание, вытягивает руки, нервно несколько раз зажимает левой ладонью правый кулак. Я беру печенье с блюда с сыром и крекерами, которое принесла его мама. Все молчат. Лишь Дженни у меня на коленях часто дышит и крекер хрустит на зубах. К счастью, Мара возвращается из ванны. Ее губы идеальны: розовые и блестящие.

– Я что-то пропустила? – спрашивает она и приветливо нам улыбается, а по пути к своему месту, напротив Стива, проходя мимо Камерона, слегка касается его спины.

– Стив пришел, – выдыхает Камерон.

– Это я вижу! Привет, Стив.

– И ты тоже здесь, – он шутливо улыбается ей, как будто чувствует облегчение, что она пришла. Мне вдруг начинает казаться, что я здесь лишняя.

– Камерон, – окликает его мама. Она стоит на пороге и надевает сережку. – Мы с папой уходим – у нас билеты, помнишь?

– Да, мам, – отвечает он.

– Звони, если что-нибудь понадобится. Будем не поздно. – И тут она, я клянусь, смотрит на меня так, словно знает, как и все в двух соседних городках: я та самая девчонка.

– Пока, – хором отвечают Камерон и Стив.

– Хорошего вечера, – говорит Мара.

Парадная дверь закрывается, в замке поворачивается ключ. Я делаю громкий выдох. Все смотрят на меня.

– У тебя есть что-нибудь выпить? – спрашиваю я.

Камерон протягивает мне банку с имбирным элем.

Смотрю на Мару – мол, он что, издевается?

– Брось, Иди, – хихикает она, – нам заниматься нужно.

– Тогда я хотя бы перекурю, – бросаю я и встаю.

– Только на улице, – быстро предупреждает Камерон.

– Я так и собиралась, не волнуйся. – Я закатываю глаза и надеваю куртку.

На заднем дворе такой образцовый дизайн и порядок, что я боюсь даже ступить не туда, чтобы ненароком не запачкать их чистейший снег. Закуриваю и стараюсь курить медленнее. Я так и не спросила Мару, как та объяснила Алексу наше сегодняшнее отсутствие. Все равно мне плевать. И с Троем я больше видеться не хочу. Особенно после наших пьяных сладких и неторопливых поцелуев в мариной машине. А еще потому, что я по-прежнему не помню многого из того, что случилось тем вечером. Я закрываю глаза и пытаюсь сложить части головоломки, но ничего не получается. Я вижу лишь Кейлина, который стоит у кровати в моей комнате и отчитывает меня. Его сердитый голос все еще звенит в ушах: «Так нельзя, Иди… это неправильно… ты забываешься… ты вообще меня слушаешь?.. ты могла попасть в историю… серьезные неприятности… почему ты смеешься?.. это не смешно… ты меня слышишь или нет?»

– Иден?

Я оборачиваюсь. Сигарета догорела до фильтра, но пепел не осыпался. Стив стоит на пороге.

– Что? – спрашиваю я.

– Мм… я твой телефон принес. Он все время звонит, и… – Он не договаривает, протягивает руку и отдает мне телефон, не подходя ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

– Спасибо, – забираю у него телефон. Он стоит, сунув руки в карманы. Я снова закуриваю. На экране в обратном порядке высвечиваются сообщения от Троя:

Ты на меня сердишься?

Хочу тебя увидеть.

Привет, красотка, давно не виделись, придешь сегодня?

Смотрю на Стива – тот пялится на свои кроссовки. Кажется, он видел сообщения. Кладу телефон в карман, не написав ничего в ответ.

– Хочешь? – протягиваю ему пачку.

– Нет, – отвечает он и поднимает руку. – Но спасибо.

Он пытается улыбнуться. Что он теперь за человек? Кем стал? На нем футболка с каким-то супергероем из комиксов поверх фуфайки с длинным рукавом. Волосы слегка растрепаны, но глаза ясные, взгляд чист и сосредоточен. Не то что у Троя или парней, с которыми я в последнее время общаюсь.