Текст книги "Такой я была"

Часть третья
Старшая школа. Год третий

– Помнишь план, да? – спрашивает Мара. Мы въезжаем на бензоколонку на ее новой старой машине. На шестнадцатилетие отец отдал ей свой обшарпанный коричневый «бьюик». Я эту колымагу с детства помню. На самом деле, это подарок из чувства вины: компенсация за то, что он такой никудышный папаша и все время отменяет свои отцовские выходные, чтобы побыть с новой подружкой.

– Думаешь, это сработает? – смотрю в зеркало заднего вида и еще раз проверяю, не смазалась ли помада.

– Думаю, да. Если уж той десятикласснице удалось, то у нас точно получится, – напоминает она. В первый учебный день одна девчонка хвасталась, что парень с бензоколонки продал ей пиво. Мол, он работает в будни вечером на этой самой колонке, и всего-то нужно похлопать ресничками, чтобы отвлечь его внимание. – Веди себя естественно, – шепчет Мара, и мы заходим внутрь.

Над дверью звенит колокольчик. В лицо ударяет волна холодного кондиционированного воздуха, а в глаза – свет флюоресцентных ламп. Я встречаюсь взглядом с парнем за прилавком. Тот ухмыляется, его глаза скользят по нам сначала сверху вниз, потом снизу вверх. От туфель на каблуках ко все еще загорелым ногам – мы все лето провели у Мары в бассейне – и выше, к юбкам и обтягивающим блузкам.

– Привет, – бросает Мара, по мне так чересчур фамильярно. – Подождешь? – обращается она ко мне. – Купить кое-что надо. – И, многозначительно поглядывая на меня через плечо, идет вглубь магазина, где стоят холодильники.

Следуя нашему плану, я подхожу к прилавку.

– Четвертая колонка, двадцать, – я протягиваю продавцу купюру. Мара сказала, что он должен обязательно увидеть: у нас есть машина. Мол, так мы будем казаться старше. – И пачку сигарет с ментолом, пожалуйста, – добавляю я и вспоминаю, что надо улыбнуться.

Он пристально смотрит на меня и понимающе усмехается – мол, все-то я про вас знаю, – но тянется вверх и достает пачку сигарет с невидимой мне полки.

– Что-то еще? – спрашивает он, бросив сигареты на прилавок.

Я оглядываюсь: Мара шагает к кассе, в каждой руке – по картонке с шестью бутылками пива.

– Все вместе посчитайте, – говорит она и ставит пиво на прилавок. – О, и еще вот это, – она выбирает пачку поролоновых ароматизаторов для машины из коробки со всякой всячиной на кассе. Ей все еще кажется, что ключевой момент – машина, а не наша грудь, губы и голые ноги. Но парень не задает вопросов. Он просто в открытую пялится на нас.

Мы расплачиваемся, и я чувствую, как волнуется Мара. Затаив дыхание, она кладет в сумочку ароматизаторы и пачку сигарет. По-прежнему не дыша, подталкивает меня к выходу. Мы не произносим ни слова и даже не смотрим друг на друга, пока не оказываемся в машине.

– Ох. Боже мой. Иди. – бормочет Мара, едва шевеля губами. Мы проезжаем мимо витрины, и она машет парню за прилавком. Тот все еще смотрит нам вслед.

– Черт, не могу поверить, что мы это провернули! – смеется она, выезжая на дорогу. И кричит, вытаращив глаза: – Ты была великолепна!

– И ты!

– У меня классно получилось, да? – Красуясь, Мара вытягивает руку из окна. – Ох, Иди, это будет лучший год! – снова кричит она и смотрит на меня с сияющей улыбкой. А потом так громко врубает радио, что я не слышу даже собственный смех.

– Так куда мы едем? – я тоже кричу.

– Что? – кричит она в ответ.

– Куда едем? – повторяю я громче.

– Сюрприз! – А потом она поворачивает вниз на знакомые улицы, по которым мы ездили всю жизнь, проносится мимо церквей, фаст-фуд-ресторанов и автомойки. На выезде из города жду, что она свернет налево, но подруга продолжает ехать вперед. На каждом повороте мне кажется, что она вот-вот развернется и поедет обратно. Но она этого не делает.

Я делаю музыку потише.

– Нет, правда, куда мы едем? – спрашиваю я.

– Это сюр-при-и-из, – поет она.

– Более чем уверена, что в соседнем городке нет никаких сюрпризов! Он же точная копия нашего, только из одного конца в другой ехать одиннадцать минут, а не десять, – смеюсь я. – Он такой же скучный и неинтересный, как…

– Не спеши с выводами, мой юный циник, – перебивает меня Мара и, ухмыляясь, грозит пальчиком. Она крутит руль, сворачивая с одной короткой темной улицы на другую. – Ну вот. – Мара выключает радио. – Знакомое место? – Замедлив ход, она заезжает на усыпанную гравием парковку.

– Невероятно… Мара, я совсем забыла про это место. – Я открываю дверь, не дожидаясь, пока машина остановится.

Когда-то я думала, что это самое волшебное место на земле. Я подхожу ближе. Теперь все кажется меньше, чем в детстве, но волшебство никуда не делось. Огромная деревянная игровая площадка – так мы ее называли. Но это не просто детская площадка. Это деревянный замок размером с голливудский особняк с башенками, мостами, вышками и тайными ходами. И резными качелями в форме лошадей в натуральную величину с черными резиновыми седлами.

– Я знала, что тебе понравится. – Мара идет следом и тащит пиво. – Так, посмотрим, сколько правил мы нарушаем, – мы подходим к табличке с правилами пользования площадкой. – Уже темно, значит, в парке находиться нельзя – правило номер один. Не курить – номер два. Не распивать алкогольные напитки – номер пять, одновременно нарушаем правило номер семь – не пить из стеклянной тары. Не так уж много, на самом деле, – смеется она.

Мы перебираемся через песчаный ров по деревянному подвесному мосту и поднимаемся на верхний уровень. Садимся на мостик, соединяющий две самые высокие башни замка. Сидим, облокотившись о решетчатые перила моста. Я поднимаю голову, смотрю в звездное небо, даю глазам привыкнуть к темноте.

– Помнишь, как в детстве мы умоляли родителей привезти нас сюда? – Мара откупоривает для нас по бутылке пива.

– Да! И они всегда отвечали, что это слишком далеко! Если бы я знала, как это близко. Мы же минут за пятнадцать доехали! А мне всегда казалось, что сюда ехать пару часов.

– Очередное вранье, – фыркает Мара и отхлебывает пиво из бутылки. – Санта-Клаус, зубная фея… – Еще глоток. – Счастливый брак, – добавляет она и смотрит прямо перед собой. – Ну да ладно. – Она решает сменить тему. – Короче, я даже не думала, что эта площадка еще существует. Папа привез меня сюда, чтобы попрактиковать вождение на стоянке.

– Мои родители мне даже учебные права[2]2
  В США несовершеннолетние могут получить ученические права с разрешения родителей или опекунов. Ученические права накладывают ряд ограничений: например, ездить можно в определенное время дня, в машине должно быть определенное количество человек, за вождением должен следить взрослый. По прошествии полугода вождения с ученическими правами выдаются временные водительские права.


[Закрыть] получить не разрешают. У тебя хотя бы есть права и машина. Один ноль в пользу твоих предков.

– Как скажешь. – Она закуривает, пожав плечами.

Мне хочется напомнить, что ее родители никогда не были счастливы. Они делали несчастными друг друга и ее. И развелись уже три года назад. Ей надо бы давно смириться. Но я понимаю, что есть вещи, куда не стоит соваться, и тоже закуриваю, обозревая наше маленькое королевство.

– Знаешь, в детстве мне нравилось залезать вон туда, – я показываю бутылкой на самую высокую башню. – И воображать себя принцессой. Как будто я сижу взаперти и жду. – Я выдыхаю облако дыма.

Мара поворачивается ко мне и улыбается.

– Чего ждешь?

– Не знаю. Что моя жизнь наконец начнется? И хоть что-нибудь произойдет? – кричу я и слышу эхо своего голоса.

– О чем ты? Мы до сих пор этого ждем! – кричит она в ночное небо.

– Может быть, ты права, и мы все еще ждем. Зато теперь у нас есть машина! – Я смеюсь и салютую пивной бутылкой.

– И алкоголь! – выкрикивает Мара. Мы чокаемся. Ее разбирает смех, и она расплескивает пиво.

Я тоже смеюсь безо всякой причины – кажется, я никогда еще не смеялась так громко. Я хохочу так, что легкие готовы лопнуть. Так, что начинаю чувствовать себя свободной.

– Эй! Кто там? – кричит кто-то с земли. Кедровая стружка хрустит под чьими-то ногами. Шаги все ближе.

– Тс-с-с, – цыкает Мара, прижав палец к губам. – Копы? – она поворачивается ко мне, округлив глаза от ужаса.

Я прижимаюсь лицом к деревянной решетке и вижу две темные фигуры. Одна из них светит телефоном, как фонариком. Полицейский бы так не делал.

– Нет, просто два каких-то парня, – шепчу я.

Мара садится ближе и смотрит вниз.

– Сейчас увидишь, – шепчет она и засовывает два пальца в уголки рта, а потом свистит, да так, что в ушах звенит. Помню, летом, когда отец научил ее свистеть, она остановиться не могла и еще несколько месяцев отвечала свистом на все. Вряд ли папочка рассчитывал, что она напьется, залезет на детскую площадку и будет свистеть незнакомым парням.

Тот, что с телефоном, наводит на нас луч.

– Кто там? – кричит он.

Мара встает и машет ему бутылкой, перегнувшись через перила.

– Сюда! – зовет она.

– Мара! – я шикаю на нее и пытаюсь усадить на место. Но она хватает меня за руку и поднимает на ноги.

– Эй, девчонки! – кричит второй из парней. – Можно к вам?

– Конечно, поднимайтесь! – отвечает Мара.

– Ты что делаешь? – смеюсь я.

– Наконец что-то происходит! – выпаливает она. – Давай просто веселиться, слышишь?

Я подношу бутылку к губам и одним глотком выпиваю половину.

– Ладно, – отвечаю я и вытираю рот тыльной стороной руки. Ребята поднимаются на башню и, как и мы, перешептываются и смеются. И тут внутри меня словно щелкает какой-то переключатель. Я ощущаю легкость, невесомость, и уголки губ сами ползут вверх.

– Ладно, – повторяю я.

Мара кладет руку на бедро и принимает несколько разных поз, другой рукой она расчесывает волосы. Ребята подходят; теперь я могу рассмотреть их поближе. Они примерно нашего возраста. Их лица спокойны – я не чувствую угрозы.

– Привет, – произносит первый и зачесывает за ухо свои длинные волосы. – Меня зовут Алекс. А это Трой, – он показывает на своего приятеля. Тот поднимает руку и здоровается:

– Привет.

– Я Мара, а это Ид…

– Иден, – прерываю ее я. Никаких «Иди» с этими ребятами.

– Супер, – отвечает Трой и с идиотской улыбкой кивает. Оба одеты, будто им плевать на то, как они выглядят, что-то вроде стиля «гранж». Мне нравится. Сразу как-то расслабляешься.

Алекс разглядывает нас и спрашивает:

– Вы же не из школы Сентрал?

– Нет, – отвечает Мара, – а как вы поняли?

– В Сентрал только полные отморозки учатся, – отвечает Трой.

– Кроме нас, конечно, – добавляет Алекс.

– И что вы здесь делаете, парни? – Больше мне ничего не приходит в голову спросить.

– Да мы всегда тут тусуемся, – отвечает Трой. – А вас как сюда занесло?

– Мы празднуем, – отвечает Мара. – У меня день рождения.

– Ого! Ну, с днем рождения, – отвечает Алекс. – Ничего, что мы без приглашения? – смеется парень и показывает на наши картонки с пивом.

Мара улыбается и садится. Алекс присаживается рядом с ней, а мы с Троем – напротив. Трой улыбается мне с добродушно глуповатым видом, его лицо расслабленно – наверное, он уже под кайфом. Мара раздает бутылки. Трой вытаскивает пачку сигарет и предлагает нам. Вытащив сигарету, я зажимаю ее в пальцах и мгновение колеблюсь.

– Ты что, не куришь? – спрашивает Трой, как будто это самое абсурдное предположение в истории человечества. Алекс кладет телефон в центре нашего круга и включает музыку.

– Даже не знаю, – бормочу я, пожав плечами. Смотрю на Мару и пытаюсь спросить ее без слов: «Мы готовы тусить здесь с незнакомыми парнями?»

– Все в порядке? – Мара подмигивает мне.

Пусть думают, что я не крутая, но мне хочется сейчас сбежать.

– Мара… – начинаю я, но уже поздно. Подруга чокается с Алексом и Троем, которые располагаются поудобнее.

Когда заканчивается пиво, у парней в машине находится кое-что покрепче. Я морщусь.

– Она боится, – с улыбкой замечает Алекс.

Все смотрят на меня.

– Не боюсь, – вру я.

– Я чувствую себя нормально, – говорит Мара и поворачивается к Алексу: – Я в полном порядке. – И они заходятся в истерике.

– Мы же просто расслабляемся, вот и все, – успокаивает меня Трой и протягивает мне стаканчик. – Попробуй. Не спеши.

И я решительно опрокидываю его содержимое в рот.

– Ну как? – спрашивает Трой.

– Не знаю, – отвечаю я, и язык заплетается. Даже мне самой слышна паника в голосе. – Голова кружится, перед глазами все плывет…

– Только не паникуй! – раздраженно бросает Алекс.

– Не паникуй, – спокойно говорит Трой. – Вот, давай-ка еще один.

– Сердце убегает, – шепчу я Трою, положив ладонь на грудь.

– Это нормально, – отвечает он, берет мою ладонь и кладет себе на сердце. – Слышишь?

– Но у тебя стучит как обычно, – замечаю я.

– И у тебя, – хихикает он.

– Что? – удивляюсь я. – Бессмыслица какая-то. – Мои губы расплываются в улыбке.

– Да? – смеется он. – А я думал, нет.

Внезапно мне начинает казаться, что ничего более смешного со мной в жизни не происходило, и я тоже начинаю смеяться. И смеюсь, пока не задыхаюсь.

Потом я понимаю, что еще секунду назад Мара с Алексом сидели напротив и хохотали, а теперь их нет.

– Куда они пошли? – спрашиваю я Троя.

– Вон туда, – он показывает вниз. Алекс качает Мару на качелях в виде лошадей. Они по-прежнему смеются.

– Мара! – кричу я.

– Я-зде-е-е-есь, – отвечает она и машет мне рукой.

– Так странно, – шепчу я.

– Ага, – с улыбкой кивает Трой и ложится, растянувшись на мостике во весь рост.

Кажется, я отключаюсь, а когда открываю глаза, Мара трясет меня за плечо. За ней стоит Алекс; их голоса сливаются в один.

– Проснись! Вставай! Вставай!

– Эй, чувак, просыпайся! Трой! – кричит Алекс.

– Иди, уже три часа ночи! Надо убираться отсюда!

– Ох, блин, – бормочет Трой, выдергивая из-под меня свою руку.

Я медленно встаю, высвобождаясь из объятий незнакомого парня. – В чем дело?

– Мы отрубились! – отвечает Мара. – И теперь надо спешить домой, а то быть мне под домашним арестом до двадцати одного года! – Она тянет меня за руку.

Мы в спешке собираем вещи, бежим вниз по лестнице, по мосткам, держа туфли в руках.

– Охчертохчертохчерт, – бормочет Мара всю дорогу до машины.

– Пока! – кричат нам вслед ребята.

– Нам конец! – вопит Мара, когда мы добираемся до машины.

– Так, успокойся. Наверняка можно придумать идеальную ложь, которая все объяснит. Давай пораскинем мозгами. Ты сказала, что ночуешь у меня. Я – что у тебя. Но планы изменились. И мы ночевали у Меган.

– Кто такая Меган? – спрашивает Мара. Мы выезжаем с парковки.

– Неважно, – я лихорадочно соображаю. – Мы засиделись допоздна, нам было весело, но потом она начала вести себя как полная дрянь, мы поссорились и ушли. Поэтому и вернулись домой среди ночи. Ясно? И никто не придерется, слышишь?

– Думаешь, сработает? – испуганно спрашивает она.

– Да. Просто придерживайся нашей версии и веди себя, как будто говоришь правду. Помнишь, как славно у тебя получилось обдурить парня с бензоколонки?

– Угу, – бормочет Мара. Кажется, она сейчас заплачет.

– Так это то же самое. Только проще. Мои родители чему угодно поверят. Не сомневайся, – успокаиваю я.

Мы доезжаем до моего дома всего за одиннадцать минут. На цыпочках заходим в дом и замираем – не услышали ли нас? Я беззвучно запираю дверь, и мы несемся в мою комнату на всех парах. Я аккуратно закрываю дверь, и та захлопывается с тихим щелчком. Оборачиваюсь и смотрю на Мару: та стоит в центре комнаты, расставив руки, с широко открытым ртом.

– Неужели получилось? – медленно произносит она. Ее закрывшийся рот расплывается в улыбке, она берет меня за руки.

– Кажется, да! – шепотом отвечаю я.

– Вот черт! – визжит она и начинает прыгать на месте.

– Тихо, – шепчу я и хихикаю.

Мы снимаем пропахшую табаком одежду и надеваем пижамы. Мара ложится в кровать, а я разворачиваю спальник на полу. Ложусь и делаю глубокий вдох.

– Ты в курсе, что мы с тобой крутые, да? – шепчет Мара.

Я улыбаюсь.

– Спокойной ночи.

– Так вы можете объяснить, как оказались вчера здесь? – Мара сидит за столом у нас на кухне, а мой папа смотрит на нее сверху вниз.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как мы прокрались в дом; Мара осторожно встречается со мной взглядом, зачерпывает ложку хлопьев с молоком и отправляет ее в рот. Кажется, мы обе съели по пять тарелок.

– Я уже все рассказала маме, – вру я. – Меган начала к нам цепляться, и мы решили уйти. Ведь теперь Мара за рулем. – Я смотрю на папу с сияющей улыбкой.

– Мне эта Меган никогда не нравилась, – добавляет Мара, и мы прыскаем со смеху.

– Страшно даже представить вас, девочек, за рулем, – говорит папа и дует на свой кофе. А потом уходит в гостиную, качая головой.

– Вот видишь? – говорю я Маре.

– Скорей, Иди. Хочу кое-что сделать, – шепчет она.

Через двадцать минут мы сидим в ее машине на парковке обшарпанного торгового центра, где я никогда не была. Здесь есть винный магазин, ремонт часов, лавка садовода и «все за один доллар».

– Мара, колись. Зачем мы здесь?

– Смотри, – сбоку от торгового центра стоит пристройка с вывеской «Вторая кожа: оригинальный боди-арт».

– Повторю вопрос: зачем мы здесь?

– Ну, зна-а-аешь… – поет она, отстегивая ремень безопасности.

– Ты что, еще не протрезвела? – кричу я.

– У меня же день рождения! – выкрикивает она в ответ.

– Нет, твой день рождения был в четверг. Помнишь, мы взяли твою машину и поехали в кафе? А потом твой день рождения был в пятницу – ничего не припоминаешь? Мы нарушили закон и купили алкоголь, а потом накурились с двумя незнакомыми парнями из соседнего городка. Но сегодня-то уже суббота. Сегодня точно не твой день рождения, Мара. И я ни за что не позволю тебе сделать то, что потом нельзя будет исправить, если мы имеем в виду одно и то же!

– Ладно, мамочка. – Она с усмешкой выпрыгивает из машины.

Я открываю дверь.

– Погоди! – кричу я ей вслед. Она с улыбкой оборачивается и возвращается на несколько шагов. Я догоняю ее бегом. – Ты хорошо подумала? Место какое-то стремное.

– Ничего не стремное! Тут Камерон работает. Отличное место. – Подруга изображает, будто стреляет в меня из пистолета, и бежит вперед.

– Опять он? – со стоном отвечаю я. – Мара, прошу.

– Нет, не «опять он», а… «все еще он». Послушай, Иди, Камерон мой друг. И он неплохой парень. Не понимаю, за что ты так его ненавидишь.

– Он меня тоже не любит!

– Неправда! – Мара тянется к двери. – Иди, пожалуйста, повежливее с ним. Я хочу, чтобы ты была рядом, слышишь?

– Ладно, ладно. Только обещай, что не будешь делать татуировку.

Она улыбается.

– Хочу проколоть нос.

Я тоже улыбаюсь.

– Хорошо. Пошли. – Я даже придерживаю ей дверь, показывая, что я совсем не против.

– Эй, привет! – окликает нас Камерон из глубины зала. Он подходит к нам с улыбкой. Во всяком случае Маре он улыбается.

– Я же тебе говорила. Как только исполнится шестнадцать – я тут как тут.

– Погоди, а разве тебе не должно быть восемнадцать? – спрашиваю я.

– Можно и в шестнадцать с разрешения родителей, – отвечает Камерон.

– Но тебе же не разрешили, – говорю я Маре.

Камерон закатывает глаза и бросает на Мару взгляд, означающий: и откуда только берутся такие зануды?

– Вчера мы тоже разрешения предков не спрашивали, – смеется Мара.

Камерон хихикает.

– Мне расскажешь?

– Ты бы точно не одобрил, Кэм, – отвечает Мара. – Мы очень плохо себя вели.

– Тогда молчи. – Парень притворяется, что зажимает уши. – Но я не верю, что ты могла сделать что-то плохое. – Он смотрит на Мару так ласково – может, в самом деле наконец влюбился в нее? Но тут он поворачивается ко мне. – А вот Иди, наоборот…

Теперь моя очередь закатить глаза.

– Да я шучу, Иди. – А я знаю, что не шутит. – Ладно, пойдем в кабинет. – Парень ведет нас по коридору в маленькую комнатку. – Садись. – Показывает на кресло, напоминающее стоматологическое. Здесь все как в клинике, обстановка совершенно стерильная. Пахнет спиртом, йодом или чем-то вроде того. Запах оставляет во рту горький химический привкус.

– Уверена, что не передумаешь? – говорю я, когда Мара садится в кресло. – Это ведь твое лицо.

– Больно будет? Только не ври, – спрашивает она Камерона, не удостоив меня ответа.

Он протирает ее левую ноздрю ваткой и улыбается, глядя на нее.

– Не буду врать. Будет очень больно, но всего две секунды. А потом все закончится. Клянусь.

– Ладно, – шепчет она, поворачивается ко мне и берет меня за руку.

– Камерон, ты точно умеешь это делать? Не хочу показаться невежливой, просто… умеешь ведь, да? – спрашиваю я.

– Да, Иди. Я каждый день это делаю. Правда. Не бойся.

– Камерон учится на тату-художника, – добавляет Мара.

«Ага, так я и поверила», – проносится у меня в голове. – Ладно. Только осторожно.

– Обязательно, – тихо отвечает он и захватывает ноздрю Мары страшенными серебристыми клещами. – Потекут слезы, но это нормально. Так всегда бывает, – объясняет он и дает ей бумажную салфетку. – Так, Мара, сейчас повернись ко мне лицом и закрой глаза.

Камерон достает самую большую иглу, которую я только видела в жизни, и подносит ее к носику Мары, который по сравнению с ней выглядит просто крошечным. Кажется, я сжимаю ее руку крепче, чем она мою.

– Сделай глубокий вдох, – велит Камерон. Я повинуюсь. – И выдох. – Я закрываю глаза и чувствую, что Мара напряглась всем телом. Но она не издает ни звука. – Вот и все, осталось вставить сережку. Еще один вдох… отлично. И выдох. Конец! Все, у тебя получилось! – Он смеется.

Я открываю глаза. У Мары в носу крошечный бриллиантик. Слезы льются по ее щекам, но на губах расплывается широченная улыбка. Она смотрит на Камерона.

– И это все? – произносит она.

– Ага. Смотри, – парень протягивает ей зеркало.

– О боже! – кричит она и тут же садится в кресле.

Мара смотрит на меня, в зеркало и снова на меня.

– Нравится?

– Просто супер! – отвечаю я. И не вру. Мне правда нравится.

– Сегодня лучший день в моей жизни! – она бросается на шею Камерону. Тот обнимает ее и улыбается. Потом она отпускает его и идет обниматься со мной. И в тот момент впервые за все время нашего знакомства мы с Камероном искренне улыбаемся друг другу.

На следующей неделе мы шагаем по школьному коридору – Мара с сережкой в носу и свежеокрашенными клюквенно-красными волосами. Она как будто выросла сантиметров на двадцать. Вся сияет изнутри. Мне хочется, чтобы частица того, что заставляет ее сиять, попала бы и ко мне.

После уроков в четверг жду ее у шкафчиков, чтобы вместе поехать домой. Но она опаздывает. Я хожу по коридору, то и дело проверяя экран телефона, и не смотрю по сторонам. Вдруг кто-то врезается мне в плечо, как таран. Я даже верчусь на месте от удара. Быстро поднимаю голову, открываю рот, чтобы извиниться, но так и замираю с открытым ртом. Передо мной стоит Аманда. Плаза ее полны злобы.

– Смотри, куда прешь, – огрызается она и сверлит меня взглядом.

Я снова открываю рот, подыскиваю слова, чтобы поставить ее на место, но не успеваю ничего придумать – ее уже след простыл.

– Пошла ты! – шепчу ей вслед.

Сажусь на пол под шкафчиком Мары и смотрю, как все идут к выходу. Все без исключения парни, крутые и не очень, поглядывают в мою сторону, думают, правда ли все то, что про меня говорят. Девчонки тоже бросают на меня взгляды: они смотрят так, будто у меня заразная болезнь. На правду им плевать.

Отправляю Маре сообщение:

ты где?

Она тут же отвечает:

буду через 5 минут.

Но только я собираюсь набрать ей ответ, как приходит другое сообщение с незнакомого номера:

Иден, не передумала насчет вечеринки завтра?

Кто это?

Это шутка?

Я встаю и иду по коридору, заглядываю в кабинеты – не притаился ли кто там, не подсматривает ли за мной? Вдруг кто-то решил надо мной подшутить?

Серьезно. Кто это?

Трой

Откуда у тебя мой номер?

Ты мне сама его дала! Ахаха

???

И сказала напомнить про вечеринку завтра у меня дома. Забыла, что ли?

Не помню я, что давала ему свой номер. А про вечеринку вообще ни сном ни духом. Я даже самого этого Троя еле помню!

– Иди, прости! – окликает меня Мара. – Заболталась с Камероном.

– Ничего. Иди сюда, посмотри, – Я показываю ей сообщения на экране. – Это Трой, парень с детской площадки. Кажется, я ему свой телефон оставила. И завтра у него дома вечеринка. Я вообще ничего не помню. А ты?

Мара отбирает телефон и пишет:

Хммм… Ничего не помню Ахаха, но расскажи подробнее про вечеринку, что и где)

Супер! Адрес пришлю. Подружку не забудь:)

Заметано

– Ну вот, – она с улыбкой возвращает телефон. – А мы с этим Алексом поцеловались, между прочим.

– Ах ты шлюшка! – ахаю я. – Хотя я вообще не помню, чем мы там с этим Троем занимались.

– Ничем, – смеется Мара и толкает меня в плечо. – Кажется, вы сразу отрубились, – тихо добавляет она, хотя в коридоре никого нет.

Она не признается, но, думаю, ей все еще не по себе оттого, что я уже не девственница. А может, зная, что все считают меня потаскушкой и называют меня потаскушкой, она просто решает перестраховаться. Особенно учитывая, что мы стоим рядом.

– А что у вас с Камероном? – спрашиваю я по пути к машине.

Она всплескивает руками.

– Черт, Иди, не знаю. Клянусь, он с ума меня сведет! Иногда мне кажется, что я ему нравлюсь просто по-дружески. А бывает такое чувство, что он вот-вот меня поцелует! Не знаю я. Не знаю, просто не знаю! – кричит она.

– Ага, мне тоже показалось, что ты ему нравишься. Он так смотрел на тебя в тату-салоне. А теперь каждый день подходит и спрашивает, как нос. Но он же никуда тебя не приглашает? Ничего такого?

– Вот именно! – выкрикивает подруга и открывает дверь машины. – Короче, мне надоело дожидаться, когда его пробьет. Он уже почти два года собирается. Два года! – Она смотрит на меня поверх крыши «бьюика». Ее глаза пылают.

– Ясно, – осторожно соглашаюсь я. – Ты права, Мара. Ты не должна его дожидаться.

– Вот и я так думаю! – решительно произносит она и захлопывает дверь.

– С тобой все в порядке? Сможешь вести? – меня смущает это внезапное проявление гнева.

– Более чем. Все отлично! – смеется она и заводит мотор.

А я не знаю, смеяться мне или беспокоиться. Поэтому я тихо отвечаю:

– Ну ладно.

– Может, я хочу встречаться с этим Алексом. Посмотрим, что Камерон на это скажет! – Не дождавшись моего ответа, она поворачивается ко мне. – Так?

– Так. Наверное. Но…

– Но что? – переспрашивает Мара.

– Просто эти ребята… даже не знаю… с ними, конечно, весело тусоваться, но они же… полные придурки, Мара. Всерьез их рассматривать не стоит. Тебе уж точно. – Она смотрит на меня так, будто я разбила все ее мечты. – Ну, наверное. Я же их совсем не знаю. Может, я не права.

– Но мы же все равно пойдем на ту вечеринку?

– Конечно.

– Супер.

Она улыбается и включает радио.

Свернув не туда раз пятьдесят, мы подъезжаем к дому в глухом районе. Уже идя по дорожке, мы слышим грохот, который выплескивается наружу. Дом большой, трехэтажный, все окна освещены.

– Похоже, это настоящая вечеринка, – говорит Мара и крепче вцепляется в мою руку. Мы поднимаемся на крыльцо, на нас юбки и короткие топики.

– Сейчас узнаем.

Когда входим в дом, нас тут же накрывает запах спиртного. Мы стоим в центре комнаты, которая раньше, видимо, была гостиной, но теперь похожа на свалку. Деревянные полы покрыты слоем мусора – рассыпанные чипсы и попкорн, пицца, стеклянные бутылки, пластиковые стаканчики. Орет музыка, везде люди, они кричат и толкаются. Как будто звери из зоопарка вырвались на свободу.

Мы с Марой переглядываемся, не зная, что делать дальше. Нам доводилось бывать только на вечеринках на катке и в «Макдональдсе».

– Напиши Трою, Иди. Скажи, что мы здесь, – велит Мара.

Я достаю телефон, но тут какой-то парень толкает другого парня, тот чуть не сбивает меня с ног, и я роняю телефон.

– Осторожно! – кричит Мара, но ее почти не слышно из-за музыки.

– С тобой все в порядке? – кричит кто-то мне в ухо и берет меня за плечи. Я быстро оборачиваюсь, и какой-то парень хватает меня за руки, разводит их в стороны и оглядывает меня. – По мне, отлично выглядишь. – У него приятный голос и опасная улыбка. Он поднимает мой телефон и отдает его мне.

Смотрю на Мару. Та стоит, вытаращившись на таинственного незнакомца. Он, конечно, симпатичный и, безусловно, старше нас. Я снова поворачиваюсь к нему. Он улыбается. Многозначительно. Мара подходит ближе и кричит:

– Мы ищем Алекса и Троя!

Парень недоуменно переводит взгляд с меня на нее.

– А зачем они вам? – Спрашивает он со смехом и ведет нас в дом, приобняв одной рукой меня, а другой – Мару.

– Они нас пригласили, – объясняет Мара. Протолкнувшись через гостиную, мы оказываемся в кухне, которую превратили в огромный бар. Здесь стоит бочонок с пивом и бесконечная шеренга бутылок.

– Они вас пригласили? – спрашивает он, резко останавливается и опять изумленно смотрит то на Мару, то на меня, как минуту назад. – Погодите. Они вас пригласили?

– Ага, – как ни в чем ни бывало отвечает Мара. Парень начинает смеяться.

– Ого, – он качает головой, – молодцы ребята! Эй, – он окликает парня, который наливает себе пиво из бочонка в пластиковый стакан, – налей-ка выпить этим двум прекрасным дамам – подружкам Троя и его верного оруженосца Алекса! – Они оба хохочут.

Мара растерянно смотрит на меня. Кажется, наши Алекс с Троем тут не в почете. Парень у бочонка вручает нам с Марой пластиковые стаканчики с пивом, по-прежнему смеясь.

– Вообще-то, мы им не подружки, – поправляю я и ставлю свой стакан на стол. – Мы их даже не знаем! – Надеюсь, они нас сейчас не слышат.

Парень у бочонка тоже старше нас. Я оглядываюсь. Тут все старше нас. Это явно не вечеринка школьников. Кажется, тут все из колледжа.

– Единственной причиной, почему они вообще здесь, является то, что этот засранец Трой – мой младший брат. Они у бассейна, торчат над бурбулятором, – он смеется и показывает на дверь черного хода. Кажется, он считает нас глупенькими маленькими девочками. – Идите, потусите как следует, чтобы было что рассказать подружкам в школе в понедельник!

Мара выходит, ничуть не смутившись. Я иду за ней, отодвигаю раздвижную дверь и действительно вижу Алекса и Троя. Вокруг них собралась небольшая толпа. Все смеются и очень медленно разговаривают. Тут они замечают нас, и Алекс кричит:

– Привет! Вы пришли! Супер. Идите к нам. – Он освобождает место на скамейке. Вдруг я понимаю, что наши новые приятели уже не кажутся такими крутыми. Мне хочется развернуться и уйти.

– Я пиво забыла, – говорю я Маре, но она уже сидит на скамейке, улыбается, кокетничает – совсем забыла о только что пережитом унижении. Я поворачиваюсь и иду за пивом, чтобы хоть как-то отвлечься. Тот парень все еще стоит со своим другом на кухне и следит за каждым моим шагом.

– Извини, – резко говорю я, – мое пиво. Оно за тобой. – Мне приходится подойти ближе и потянуться ему за спину. Но он хватает стакан и поднимает его высоко над моей головой.

– Сначала скажи, ты чья девчонка – Троя или Алекса? Я же умру от любопытства, если не узнаю, – он машет стаканчиком в воздухе.

Парень ухмыляется – наверное, думает, что меня можно дразнить, как ребенка. Пять минут назад в дверях он смотрел на меня совсем по-другому – я ему понравилась. Но потом он узнал, что я знакомая Троя. Я скрещиваю руки на груди.

– Я ничья. И не собираюсь прыгать за стаканом, так что прекрати позориться, – я оглядываюсь вокруг, как будто мне за него стыдно. Надо же, как круто я его отчитала – впервые в жизни у меня так здорово вышло. И я чувствую себя сильной. Непобедимой.