Текст книги "Этикет для тех, кто иногда говорит «б…!»"

6
Интернет

Основателю Фейсбука Марку Цукербергу было девять лет, когда я установила AOL[34]34
  AOL Inc. – американский медийный конгломерат, поставщик онлайн-служб и электронных досок объявлений, интернет-пейджера AIM. AOL изначально являлся крупнейшим в США интернет-провайдером, во время своего расцвета в начале 2000-х годов приобретенным медиаконгломератом Time Warner. (прим. пер.).


[Закрыть] в конце 1993 года, примерно за пять лет до того, как начала слышать от разных людей утверждения в духе «Интернет убивает нормальное общение». В 1993 году единственное, что убивало мое общение с людьми – нехватка денег. Я тогда была голодной неоперившейся писательницей и жила в Нью-Йорке, городе, который никогда не спит (вероятно, потому, что все его жители слишком заняты, набивая животы в дорогих ресторанах). Мой парень тогда приносил домой ужин в мятых консервных банках, но, когда компания моих друзей, сидящих на приличных зарплатах, собирались поужинать где-нибудь вне дома, я, бывало, забегала к ним в ресторан, уже после того, как они разделывались с основными блюдами. Самым сложным был тот момент, когда официантка спрашивала у меня, что я буду есть. Я тогда напускала на себя вид глубоко задумавшегося (и немного страдающего запором человека) и говорила: «Просто воды, пожалуйста – пока что». Как будто так и не смогла решить, чего я хочу больше, порцию икры или рюмочку дорогущего портвейна.

Но в какой-то момент меня стали так пугать эти неизбежные встречи с официантами, что я решила вообще забить на все эти ужины. Вместо этого я покупала себе бутылку диетической «Колы», включала свой дряхленький модем и заходила в чат AOL. Чаще всего это место было просто святилищем бессмысленной болтовни – ЛОЛ, РЖУНИМАГУ! – но, если найти правильный чат, можно было найти и компанию, которая будет болтать с тобой о том же, о чем и друзья за столом в дорогом ресторане, только без риска распрощаться в конце беседы со своими сбережениями.

И вот однажды вечером на меня в чате грубо напал какой-то придурок. Я могу за себя постоять, и сделала это, но в тот раз на мою защиту встал еще кто-то, некто под ником «Графинчик». Вроде бы и по-рыцарски звучит, а смешно. Графинчик оказался намного интереснее всех остальных, сидящих в этом чате, вместе взятых. Я тут же отправила ему сообщение и поблагодарила за помощь, между нами завязался разговор, а после мы общались уже каждый день, писали друг другу длинные электронные письма, общались вечерами напролет, обмениваясь мыслями о науке, человеческой природе, политике и жизни, перебрасывались похабными шутками.

Примерно за полгода мы умудрились стать близкими друзьями и делились друг с другом вещами, которые прежде не говорили никогда и никому. Хоть я и понятия не имела, кто такой этот человек, не чувствовала никакой необходимости выяснять это. Удивительно, как нам удалось завязать такую глубокую и искреннюю дружбу, не стребовав друг у друга нудные и тупые резюме, как во время приема на работу. И нет, это не превратилось в итоге в душную интернет-влюбленность. В нашем случае это был скорее интеллектуальный роман. Кроме того, дело было зимой, у меня не было ни гроша в кармане, а жила я в съемной комнате, которую и комнатой-то назвать язык не поворачивался, скорее уж тесно обставленным коридором в продуваемом всеми ветрами лофте. Так что, если бы он спросил: «Что на тебе сейчас надето?», я бы сказала: «Старый горный термокостюм, который мне удалось выцепить в военно-морской благотворительной лавке».

Однажды я сказала Графинчику, что меня какое-то время не будет в чате, потому что мне нужно уехать в Лос-Анджелес, там подвернулась удаленная работа. Он сказал, что живет в Лос-Анджелесе и хотел бы встретиться. Попросил меня позвонить ему и прислал свой номер. Я набрала его и мне ответил сам Господь – во всяком случае, так мне показалось, когда я услышала густое, неторопливое и низкое «Алло?». Мы говорили несколько часов и перед тем, как попрощаться, решили назвать друг другу наши настоящие имена. Тогда-то я и узнала, что моим другом оказался сам Марлон Брандо.

Прежде чем я вернулась в Нью-Йорк, он пригласил меня к себе в Мелхолланд и мы провели там целый день. И после моего окончательного переезде в Лос-Анджелес мы с ним много общались. Он был первым, кто поверил в меня как в писателя, и отправлял мне длинные и поэтичные, полные поддержки письма, когда я разочаровывалась в своих силах и чувствовала себя страшно потерянной. В конце концов он стал для меня вторым отцом, а для моего трехфунтового «йорка» Люси – человекоподобным вариантом горного хребта, по которому она весело скакала взад-вперед, взбиралась ему на плечи и вылизывала ему шею, когда мы сидели на диване в гостиной.

Того Марлона, с которым общалась я, мало кто знал: он оказался изобретательным, влюбленным в литературу, поэзию, науку, логику и «магические трюки», ловкость рук. Он мог позвонить мне в три часа ночи и с восторгом пересказать увлекательную историю про китайскую пиратессу, мадам Чин, которую только что сам узнал. Самым забавным было то, что мы с ним оказались «партнерами-бедокурами». Мы были похожими на двух взрослых восьмилеток. Когда я приходила к нему в гости, мы, бывало, принимались разыгрывать людей по телефону – он говорил в трубку разными голосами, включая и горничную некой британской леди, а я старалась не расхохотаться в голос и не выдать его.

Понятное дело, что в реальной жизни мы с ним никогда бы не познакомились и не стали бы такими близкими друзьями. Знаменитости и обычные люди редко становятся друзьями, потому что жизнь первых – это просто темный лес и дикие джунгли для большинства простых людей. И даже когда у них нет никаких корыстных мотивов, в обществе известных людей обычные люди довольно часто ведут себя очень странно, надышавшись «звездной пыли». И, как я выяснила впоследствии, даже некоторые кинозвезды относятся к другим, более известным кинозвездам, как к неким неодушевленным, знаменитым предметам. В случае с Марлоном, похоже, некоторые звезды рангом пониже считали, что смогут поспособствовать своей карьере, если заведут с ним дружбу. Из-за этого они вели себя дико в его присутствии, а его это раздражало, и дабы избежать этого и как можно меньше времени проводить с людьми, которые обращались с ним, как с вещью, он старался приезжать на всякие вечеринки и ужины попозже, намного позже, чем в тех случаях, когда его приглашали те, для кого он был просто «Марлоном».

Однажды Марлон пригласил меня с собой на один из таких ужинов, в качестве некоего телохранителя и экстрасенса в одном лице, потому что точно знал, что по крайней мере двое из присутствующих там гостей (а всего их было шестеро, и все – кинозвезды) набросятся на него как стервятники на раненую антилопу-гну. Когда он добрался до моей унылой квартирки на Венис Бич, расположенной в задней части двухэтажной лачуги ядовито-розового цвета, мы и так уже опаздывали. Но он хотел опоздать еще сильнее, так что припарковал свой белый «лексус» на моем парковочном месте, и мы по меньшей мере полчаса просидели на моем диване, пока не придумали годное оправдание своему опозданию. В итоге правдоподобная история перевесила яркую, и он решил рассказать всем, что якобы пришел на помощь водителю на обочине, застрявшему со сломанной машиной прямо посреди тихоокеанского шоссе. Когда я сказала ему, что это жутко скучная история, он сказал, что немного оживит ее, показав забинтованную ногу – он недавно поранился, занимаясь домашними делами.

Меня это позабавило, потому что его раненную ногу в историю было ну никак не запихнуть. Как он мог получить такую травму, помогая водителю, отобрал у него монтировку и шарахнул себе по голени? Да и в какой больнице ему перевязали ногу, между тихоокеанским шоссе и домом в Малибу, где и проходил ужин, нет никаких медицинских учреждений.

Кроме того, я не разрешила ему представить меня в качестве Долорес дель Шварц, его еврейской замены Долорес дель Рио, мексиканской голливудской звезды, с которой он вроде как мутил то ли в двадцатые, то ли в тридцатые годы ХХ века. Но вместо этого я решила остаться собой, потому что единственное, что может быть менее интересным компании звезд, заискивающих перед Марлоном, чем сопровождающий его обыватель, так это имя этого самого обывателя.

И когда я увидела, как ведут себя с Марлоном люди, даже те, которые с точки зрения славы были довольно близки к нему, поняла, как правдива поговорка: «На вершине очень одиноко». И многие «обычные» люди жаждут стать знаменитыми, только потому что в своих мечтах видят лишь положительные стороны звездной жизни. Но когда ты действительно знаменит, точнее, когда ты – одна из самых известных кинозвезд XX века – оказывается, что одной из самых больших радостей в твоей жизни становится миг, когда ты превращаешься в «просто какого-то парня из интернета», которому просто сутками пишет какая-то девушка.

Пропавшая инструкция

Для большинства из нас интернет в свое время оказался сияющим даром небес. Телефон поначалу тоже произвел такой эффект. Но потом, в 1878 году, через десять месяцев после того, как в Нью-Хейвене, штат Коннектикут произошел первый телефонный разговор, телефонная компания выпустила справочник, в котором подробно рассказывалось, как пользоваться этой удивительной и новой диковинкой. Амон Ши в своей книге «История телефонного справочника» пишет, что «существовали специальные ограничения на звонки. Разговаривать можно было не дольше трех минут за раз, а самим телефоном пользоваться – не больше двух раз в час без предварительного разрешения центрального офиса». В книге также давался совет начинать разговор с «твердого и веселого» приветствия, «Алло» (изначально Hulloa), игнорируя настойчивое требование Александра Бэлла говорить «Ахой!».

Для подобных рекомендаций в отношении интернета уже поздновато. Мы все смогли найти ответы на свои вопросы в Гугл, и большинство из нас уже хорошо знает, что доктор Мубутунде из Нигерии не пришлет нам миллион долларов просто так за здорово живешь, если мы пришлем ему в письме логин и пароль нашей банковской карточки. Но поскольку интернет наделяет кончики наших пальцев необычайной силой и властью, не говоря уже об источнике нескончаемого веселья, который он открывает, мы все недооцениваем то, как легко он превращает взрослых и ответственных людей с серьезной работой в слюнявых шимпанзе, которым попала в руки красная кнопка, открывающая доступ к абсолютной информации. Как обнаружил в своем Твиттере опальный бывший конгрессмен Энтони Вейнер, снимки стояка разлетаются по сети с удивительной скоростью, и сделать это примерно так же легко, как спустить штаны и щелкнуть камерой.

Как и в случае с Вейнером, есть люди, которые в своем поведении полагаются на то, что в интернете можно творить, что вздумается. Они натягивают невидимую «резинку», а когда она отстреливает им прямо в лоб и с ними случается беда, они теряют работу, друга или становятся жертвой «инквизиции» на Фейсбуке, стыдятся и подходят к своему поведению в сети намного тщательнее. Чтобы избежать попадания впросак, вам нужно заранее продумать политику поведения, еще до того, как вы упорхнете в онлайн. Она должна охватывать три основные области:

Ваша онлайн-личность.

Приватность: ваша и всех остальных.

Как вести себя с людьми онлайн и что делать, когда с вами ведут себя плохо.

Создаем свою онлайн-личность

Вы остаетесь анонимом в сети ровно до тех пор, пока кто-нибудь действительно не постарается выяснить, кто вы такой.

Подумайте, насколько вы готовы открыться миру? Ответ на этот вопрос поможет вам понять, как сильно ваша онлайн-личность будет похожа на реальную. Я – тот человек, про которого говорят, что он как открытая книга. Чужие секреты со мной в полной безопасности, но вот свои хранить мне намного сложнее. Кроме того, я заметила, что людям куда интереснее читать о моей жизни, когда я описываю, как попала в какую-нибудь идиотскую, унизительную и лицемерную ситуацию, чем когда рассказываю о том, какая я умная, собранная и так далее. Так что оно буквально окупается – все это позорище, выставленное напоказ. Ну или какая-то его часть.

Уясните для себя, как много личного вы готовы выложить на всеобщее обозрение в комментариях, фото или видео – начиная от вашего реального имени и рода занятий до ваших политических взглядов и обнаженных частей тела. И делитесь своими взглядами на личную приватность с другими людьми, например, друзьями, чтобы они знали, можно ли ставить вас в хэштег или отмечать на фото с вашим участием. Не забывайте, каждая фотография – это своего рода история, и когда кто-то отметит вас на ней, например, на Фейсбуке, она появится и на вашей странице[35]35
  Конечно, можно подкрутить настройки так, чтобы в таком случае вам приходило уведомление и вы могли удалить свою отметку на фото, но не забывайте, что на Фейсбуке по умолчанию действует правило: «Эй, смотрите все!» (прим. авт.).


[Закрыть] и станет доступна вашим подписчикам. И когда такое происходит, лучше всего, если история на фото (прекрасный кадр, на котором вы с друзьями эффектно чокаетесь рюмками текилы!) не идет вразрез с той, которую вы скормили боссу, сказав, что вместо того, чтобы допоздна сидеть над электронными таблицами, вы поедете навещать больную тетушку, а не с друзьями пить.

Имея четкое представление о собственных онлайн-границах, о том, что можно и нельзя, у вас будет больше шансов удержаться в них, если вы вдруг окажетесь в затруднительной ситуации. Понятное дело, когда вы махнули лишнего и кто-то заснял, как вы носитесь по улице голышом, можно подать в суд, но пробоину уже ничем не заткнуть, особенно если видео с вашими сексуальными утехами становится сенсацией на сайте с порнушкой.

Раздумывая над тем, сколько правды о себе вы готовы выложить онлайн, всегда держите в уме то, что любой ваш, или не ваш пост, любое электронное письмо можно быстро скопировать и передать любому человеку, у которого есть доступ в сеть. А такое случается, даже когда, казалось бы, вы предприняли все разумные меры предосторожности. Например, настройки «конфиденциальности» на Фейсбуке ужасно сложные и постоянно меняются, и не дают никакой гарантии, что ваша личная жизнь в какой-то момент не станет достоянием общественности. В 2012 году Джеффри Э. Фаулер написал статью для The Wall Street Journal, в которой упоминалась Бобби Дункан, двадцатидвухлетняя девушка из семьи фундаменталистов, которая «отчаянно боялась признаться своему отцу в том, что она лесбиянка». Дункан училась в Техасском университете и перекопала все настройки конфиденциальности на Фейсбуке, чтобы скрыть от своего отца даже намеки на собственную ориентацию, после того как помогла ему зарегистрироваться в сети. Но одним из ее факультативных занятий был университетский хор. И когда его глава добавил Дункан в группу хора, Фейсбук отправил уведомление об этом почти двум сотням ее друзей, включая и отца. И говорилось в этом уведомлении, что она стала частью «Квир-хора»[36]36
  Квир – собирательный термин, используемый для обозначения сексуальных и гендерных меньшинств, не соответствующих гетеросексуальной или цисгендерной идентичности (прим. пер.).


[Закрыть]. «В тот вечер, – писал Фаулер, – отец мисс Дункан отправил ей целую кучу резких и грубых сообщений, в которых требовал, чтобы его дочь вернулась к традиционным ценностям и отказалась от однополых отношений, в противном случае он грозился разорвать с ней семейные узы».

Если вам кажется, что никнейма или хитроумного браузера достаточно, чтобы оградить свою личную жизнь от посторонних глаз, то вы глубоко заблуждаетесь. В какой-то момент вы наверняка допустите промашку и не заметите брешь в своей обороне, как это и случилось с сотрудником Министерства внутренней безопасности, который каждый раз старался скрыть свой IP-адрес (числовой адрес компьютера или сети, с которой человек публикует сообщения), когда нарушал многочисленные правила внутренней безопасности, прикидываясь рядовым гражданином и оскорбительно нападая на меня и мой блог, в котором я критиковала управление транспортной безопасности и доказывала, что они нарушают наши гражданские свободы. Этот тип под ником «Знающий» нападал на меня сорок четыре раза, с сентября 2011 года по ноябрь 2012-го, и всякий раз был таким грубым и безжалостным, что в какой-то момент мое терпение лопнуло и я решила выяснить, с кем имею дело, узнав его IP-адрес. Вскоре я узнала, что он был сотрудником (сидящим на зарплате, платящим с нее налоги) Службы безопасности и писал эти сообщения с сервера (оплачиваемого с налогов) Службы безопасности в Вашингтоне, да еще и прямо посреди рабочего дня! И вскоре после того, как я опубликовала эти новости в своем блоге, тон его сообщений изменился со злобного и оскорбительного на виноватый и раскаивающийся. Я требовала, чтобы он признался в том, кто он такой, и поклялась, что не отстану от него, пока не выясню это. В своем последнем сообщении в моем блоге он написал «Я знаю, что вы меня в покое не оставите». Неудивительно, что его коллеги из Службы безопасности отказываются со мной сотрудничать, так что его разоблачение может занять еще какое-то время, а также участие закона «О свободе информации». Думаю, последние несколько месяцев у него выдались нервными – он наверняка переживал, что потеряет работу, что его понизят в должности, или по крайней мере опозорят в глазах начальства – в том случае, если он и сам не занимает какое-нибудь начальственное кресло. Как мы уже видели в случае многочисленных правительственных скандалов, включая тот, который случился с Вейнером, и громкую отставку генерала Дэвида Петреуса после того, как почтовый сервис Джимейл слил его романтическую переписку с биографом[37]37
  Как пишет Джим Эмерсон на RogerEbert.com, «Петреус и Бродвелл использовали папку „Черновики“ в совместной учетной записи Джимейл для обмена сообщениями откровенно сексуального характера. Они поняли, что это намного безопаснее, чем напрямую обмениваться письмами, которые можно отследить или перехватить, но не подумали о том, что подобный же трюк хорошо знаком террористам и детям по всему миру». Райан Галлахер в интернет-издании Slate добавляет: «Если бы они заходили в эту учетную запись под псевдонимом, используя такие инструменты анонимности, как браузер „Tor“, например, то их IP-адреса оставались бы замаскированными, а личности было бы крайне трудно раскрыть» (прим. авт.).


[Закрыть], безрассудное использование технологий демонстрирует высокий уровень глупости интернет-пользователей.

При обмене информацией в социальных сетях имейте в виду, что даже самые тщательно отстроенные границы могут рухнуть под воздействием сильных эмоций и при наличии высокотехнологичного гаджета, позволяющего выплеснуть все эти эмоции в мир за считанные секунды. Если для вас откровенность в сети слишком рискована и предполагает определенный риск, всякий раз в момент эмоционального стресса, например, во время онлайн-игры, дайте себе пару секунд остыть и взять себя в руки, прежде чем позволите этим рукам исполнит чечетку на клавиатуре. Правило «тайм-аута» особенно важно для тех, кто постоянно взаимодействует с людьми в социальной сети по работе. Скотт Бартошевич, SMM-специалист из Детройта, работающий в «Крайслере», однажды позволил себе немного выпустить пар и пожаловаться на жизнь в Твиттере, когда из-за очередной пробки опаздывал на работу. И вылилось все это в грандиозное увольнение, потому что он думал, что жалуется со своего личного аккаунта, а оказалось – с брендированного аккаунта «Крайслера»:

«Иронично, что Детройт считается городом автомобилей, потому что здесь, похоже, никто, мать его, не знает, как водить машину»

Chrysler Autos

Приватность: говорят, она давно скончалась, а не должна была

Еще до того, как правительство начало прослушивать и записывать ваши звонки бабуле, блогер Грэгг Суонн назвал приватность «артефактом неэффективности» и пояснил: то, что мы считали конфиденциальностью на протяжении всей нашей жизни, на деле было «просто функцией неэффективности инструментов обработки данных». Другими словами, раньше мы не откровенничали так много вовсе не потому, что были лучше. Нам просто технологически не хватало средств устраивать публичные порки на глобальной интернет-площади.

Но теперь, когда появилась такая возможность, многие как будто уверовали в то, что теперь и они сами, и все вокруг обязаны выгрузить в интернет всю свою жизнь до последней капли. Если в их жизни что-то произошло, об этом непременно надо всем сообщить, подкрепить фотографией, отметить в Твиттере и на Фейсбуке. А если всех этих доказательств нет, то и события как будто не было (если в лесу упало дерево, но рядом не было никого, кто мог бы заснять это на видео и запостить на ФБ, то…).

Действительно ли людям так жизненно необходимо узнать о том, что несколько дней назад вы нашли у себя в носу невероятную козюлю, пока ждали, когда отремонтируют вашу машину? И только лишь потому, что кто-то в машине рядом умудрился запечатлеть на видео ваше путешествие по шахте своего носа и запостить это видео на Ютубе, оно должно остаться в веках, аки комар, увязший в капле янтаря?

Влияние технологий на частную жизнь – это вовсе не такая уж новая тема. «Многочисленные механические устройства угрожают оправдать предсказанное Лукой: „Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях“». Так сказали Сэмюэль Уоррен и Луи Брэндайс в The Harvard Law Review[38]38
  The Harvard Law Review – это юридическая рецензия, опубликованная независимой студенческой группой Гарвардской юридической школы (прим. пер.).


[Закрыть] в девяностые годы XIX века. Их обеспокоило появление первых портативных камер и то, как газеты стали освещать частную жизнь людей.

Брэндайс и Уоррен утверждали, что у каждого человека есть естественное право решать, в какой мере его мысли, мнения, эмоции и подробности их «личной жизни, привычек, поступков и отношений» станут достоянием общественности. Они отмечали, что право на неприкосновенность частной жизни исходит из права на уединение, и применяется независимо от того, как именно раскрывается личная информация человека «в письменной форме, поведении, разговоре, отношениях или в выражении лица».

И современный уровень технологий никак на это не повлиял: теперь достаточно и пары кликов на Фейсбуке или в Инстаграме, чтобы запостить постыдное фото человека, или написать о его болезнях, сексуальной ориентации, предпочтениях, финансовых неудачах, о чем он рассказал вам за обедом, или чем предпочитает заниматься изо дня в день. И неважно, насколько легко и весело постить все и обо всем и как часто люди вторгаются в частную жизнь друг друга, она все равно остается их собственностью, а не товаром, который можно превратить в контент и продавать направо и налево.

Где заканчивается приватность и начинается контент.

Иногда раскрыть личность человека, опубликовать его имя, фотографию, адрес или любую другую информацию, которую он предпочел бы скрыть, справедливо и оправданно. Гарвардский проект закона «О цифровых медиа» утверждает, что закон защищает вас, когда вы публикуете информацию, достойную освещения в прессе, а это означает, что существует «разумная связь между использованием личности (человека) и вопросом законного общественного интереса».

Брэндайс и Уоррен отмечали, что политики и другие общественные и квазигосударственные деятели в значительной степени «отказались от права жить своей жизнью, скрытой от глаз общественности». Они объяснили это тем, что подробности о привычках, активностях и страхах потенциального государственного деятеля могут немало сказать о том, годится ли он для такой ответственной работы, в то время как публикация информации о дефекте речи какого-нибудь «скромного и живущего в уединении человека», может оказаться «неоправданным… нарушением его прав».

И в то же время некоторые частные лица также иногда делают вещи, которые оправдывают вмешательство в их частную жизнь. Скажем, какая-нибудь дама паркуется на месте для инвалидов, причем на ее машине нет инвалидной таблички или любого другого постера, и трусцой бежит в химчистку. Она надеется, что ни один инспектор этого не заметит и она успеет вернуться. Кроме того, она знает, что в большом городе легко сохранить анонимность и нет необходимости оберегать свою репутацию, что критически важно в ситуации, когда вы знаете, что в любой момент кто-нибудь из знакомых может увидеть, как вы занимаетесь грязными делишками. Что же, можно восстановить кармическую справедливость, отвесив ей вебляпас: сфотографировать, как она делает что-то плохое, написать об этом в блоге, «твитнуть», или «зафейсбучить». Таким образом и хулиганка окажется должным образом пристыжена, и все потенциальные хулиганы и невнимательные водители впредь дважды подумают, прежде чем парковаться на чужом месте.

Вебляпасы также уместны в отношении мобильных крикунов, которые итак добровольно выставляют свою личную жизнь на всеобщее обозрение, разглагольствуя по телефону в ресторане так громко, что все вокруг просто вынуждены слушать подробности этой самой личной жизни. Однако у вас нет права «постить», «твитить» или «фейсбучить» тихий разговор парочки, сидящей позади вас в парке, свидетелем которого вы стали совершенно случайно. Ну только если они не планируют взорвать здание государственного департамента, конечно.

Допустим, человек «виновен» лишь в том, что поприсутствовал на званом обеде. В своей колонке я однажды ответила на письмо человека под ником «Раскрытый», широко известного и уважаемого за его достижения в бизнесе и рьяно оберегающего свою частную жизнь. Без его ведома о его присутствии на званом обеде написал в Твиттер двоюродный брат хозяина дома, человек, который «большую часть вечера грубейшим образом залипал в своем телефоне». Двоюродный брат, очевидно, пытался заработать свои пять минут славы, похваставшись в сети ужином с кем-то знаменитым. А может, он просто принадлежит к числу тех, кому прямо-таки нужно вываливать в сеть все, что у них происходит, предоставлять, так сказать, цифровое доказательство того, что у них есть жизнь.

«Раскрытый» узнал об этом твите только по пришествию домой, когда, к своему удивлению, получил письмо от дальнего знакомого и тот спросил его: «Ну как прошел ужин в „Элейн“?». Несколько дней спустя он встретился за обедом с бывшим коллегой, и тот тоже решил об этом твитнуть. Узнал об этом «Раскрытый» опять-таки когда пришел домой и получил несколько сообщений от людей, которые увидели этот твит. И да, для любого другого человека эти твиты были бы ерундой и не имели такого большого значения, но не для «Раскрытого», и у него было право возмущаться.

Расхитители частной жизни возмутятся: но ведь ресторан – это общественное место. Это верно, но само появление человека в таком общественном месте не дает право превращать это в новости, только если он не занимается рекламой этого самого места. Желание оградить свою личную жизнь вполне понятно, человеку может быть банально неприятно, что каждый его шаг превращают в сенсацию. Но, с другой стороны, у него могут быть веские причины не хотеть, чтобы все знали, где он провел ужин, например, если ради него он отверг три других приглашения. В наше время многие люди привыкли распоряжаться чужой личной жизнью, как своей собственной. Если вы твердо намерены оградить свою от чужих любопытных носов, нужно проявлять чуть больше сознательности, когда вас куда-нибудь приглашают. И если вы видите, как кто-то тянется сделать селфи, можно просто выскользнуть из кадра, или сказать, что вы не хотите появляться в социальных сетях.

И в то время как одни люди уже давно махнули на приватность рукой, другие все больше укрепляются в мысли, что нарушение неприкосновенных личных границ – это серьезная проблема. Запрет на социальные сети, который руководствуется принципом «то, что произошло за ужином, должно оставаться за ужином», может сработать, если вы сидите за столом с более-менее близкими людьми и уверены в том, что они тоже негативно относятся к желанию делиться всем и обо всем.

В одном творческом ресторане, где частенько проводятся ужины с писателями и литературными экспертами, действует именно такая политика – там можно говорить свободно и не бояться, что в один прекрасный день ваши пьяные откровения используют против вас. Эти правила были четко прописаны в пригласительном письме, и теперь мы, завсегдатаи, передаем их всем новичкам. Как я написала «Раскрытому», вначале гости, которых подобная строгость не устраивала, вынуждены были довольствоваться старыми добрыми грубостями: пожирать пюре ложками, пускать газы, презрительно смотреть на остальных гостей и рыться в аптечке хозяина дома. Но не фотографировать ничего из происходящего и не выкладывать это в Инстаграм или Фликр.

Секс – это еще не повод вторгаться в личную жизнь и вести себя как маньяк.

То, что у вас начались отношения с другим человеком, еще не дает вам права требовать от него логины и пароли всех его социальных сетей и устраивать там регулярную проверку. Его личная жизнь, равно как и интернет-жизнь, по-прежнему принадлежат ему, как и решение, какими надеждами, мечтами и мемами, пусть даже и абсолютно дурацкими, делиться с вами. Все, чем он не посчитал нужным поделиться с вами, должно оставаться тайной, даже если вы сами можете угадать его пароль и отправиться на небольшую экскурсию по истории его браузера, пока его самого нет дома.

Бытует расхожее мнение, что «Если мужчине нечего скрывать, почему он так боится, что девушка прочитает его электронную почту, или переписку на Фейсбуке, ну или еще где-нибудь?». Однажды ко мне обратилась за советом одна женщина и спросила, что ей делать, если мужчина, с которым она в отношениях уже около двух лет, отказывается дать ей все свои пароли. Я объяснила ей, что в желании оградить свою онлайн-территорию нет ничего подозрительного или нездорового[39]39
  А вот неожиданная скрытность от прежде открытого человека – это действительно подозрительно (прим. авт.).


[Закрыть].

Люди сами выбирают, какие аспекты своей жизни показывать и кому. И мужчина той дамы наверняка будет чувствовать себя уязвленно, если будет знать, что Большая Девушка наблюдает за ним. Открыть ей доступ во все свои социальные сети и почту будет несправедливым по отношению к тем людям, с которыми он переписывается – это ведь все равно, что подключить их к микрофону и выставить все, чем они делились, на всеобщее обозрение без их ведома. А если уж он сдался и согласился предоставить ей доступ, с его стороны будет честно пойти на довольно-таки унизительный жест и отправить письмо всем контактам и подписчикам и сообщить, что теперь любое письмо будет прочитано Смотрящей (а в теме письма еще приписать «Я под колпаком»).

Есть и альтернатива. Можно превратить вашу пару в самое крошечное в мире полицейское государство и заранее выяснить все что можно о моральных принципах человека, до того, как вступить с ним в серьезные отношения. Как я написала той даме: «Если вы не доверяете своему мужчине, почему вы вообще с ним? А если все-таки доверяете, примите то, что у него есть личное пространство, и позвольте ему иногда запирать туда дверь».

Отношениям тоже нужна политика конфиденциальности.

У любого человека в отношениях есть право установить границы того, что именно партнер может писать про него в блог, твитить, постить на Фейсбук и Фликр, и где бы то ни было. Правильно оговорить эти границы в самом начале отношений и не нарушать даже в случае разрыва.

Правильно, вот именно. Но не забывайте, если отношения рухнули вследствие измены, оскорбленная сторона чаще всего считает себя свободной от каких-либо моральных обязательств, наложенных прошлыми отношениями, и более того, жаждет выговориться всем и каждому, кто готов слушать, включая и трех рыбаков в траулере у берегов Китая, способных поймать вай-фай.

Кроме того, подумайте как следует, что ставите на кон, когда позволяете кому-то, пусть даже и любимому человеку, с которым вы в надежных и стабильных отношениях, заснять на камеру вашу голую попку. Помните, времена меняются. Такие вот записи могут загадочным образом «потеряться». И ваша готовность сниматься в позе «по-собачьи» должна быть прямо пропорциональна желанию работать директором школы.