Текст книги "Ночная танцовщица"

От прикосновения его пальцев обида улетучилась, когда была снята последняя одежда, от Мэгги только что не шел пар. Они упали на постель и растворились в наслаждении.

Однако тревога и беспокойство вернулись. Англия оказалась более чужой, чем она себе представляла, – странная страна, населенная странными людьми. До боли захотелось вернуться на знакомые улицы Денвера, к горам и равнинам Нью-Мексико, открытым трудолюбивым людям, таким, как Слейтеры, Мосс Райли, Луиза. Как она соскучилась по Луизе и ранчо «Дель-Рио»! Как хотелось домой!

* * *

Луиза сидела в кресле-качалке перед холодным камином и задумчиво покачивалась, держа в руке письмо от Питера Скаборо. Последние лучи солнца еще проникали через окно, но прохлада сумерек уже поглотила дневную жару. Приближалась осень. Даже сейчас, в конце августа, чувствовалась перемена сезона.

В десятый раз Луиза просмотрела письмо, написанное на пути через Атлантику. Питер писал, что Кристофер много времени бродит в задумчивости по палубе. Питеру неизвестно, что беспокоит Кристофера – возвращение в семью с неподобающей женой или то, что оставил ранчо на чужих людей. Возможно, и то и другое. Мэгги все время тошнит, она ведет себя примерно, запираясь в каюте. Но Питер считал – если бы не качка, она везде совала бы свой нос. Он не знал никого более энергичного, чем Мэгги. Однако тошнота может укротить любого. Даже ему не совсем хорошо.

Луиза грустно улыбнулась. Сейчас Питер навсегда в Англии, как будто они никогда не встречались. И Мэгги с Кристофером. Интересно, как там девочка? Неужели англичанин настолько холоден, что не полюбит ее. Луиза ни к кому не питала привязанности, но Мэгги полюбила. Несмотря на дерзость, девочка была доброй, как ангел.

Дверь в гостиную приоткрылась, послышался голос Мосса:

– Миссис Луиза, где вы?

– В гостиной.

Он вошел и замялся у порога, теребя в руках шляпу.

– Добрый вечер, миссис Луиза. Я кое о чем узнал в городе и решил, что вы тоже должны знать.

– Садитесь, вы выглядите усталым. Было много работы?

– Сначала на южном берегу реки гонялся за ворами, потом за коровами, которые чего-то наелись и взбесились. И, черт возьми, – извините, мадам, – по пути из города у брички сломалось колесо. Поэтому я так поздно.

– Позвольте угостить вас лимонадом.

– С удовольствием выпью.

Луиза принесла два стакана сладкого напитка. Из-под очков краешком глаза наблюдала за Райли. Хороший человек, верный, надежный, и по-своему привлекательный. Она хотела бы заинтересоваться им так, как он интересовался ею, но не могла.

– Что же вы узнали в городе?

– Что? Ах, да. Угадайте, кто купил большой участок, граничащий с нашим ранчо на юге?

– Кто?

– Тод Харли, вот кто. Я слышал, он перенял профессию отца, выиграл в карты много денег и потратил их на землю.

– Как интересно, – и, наверное, тревожно, решила Луиза. – Вы считаете, он принесет нам беспокойство?

– Трудно сказать. Тод – не более чем тень своего отца. Но теперь, когда отец за решеткой, неизвестно, на что способен сын.

– Думаю, не стоит предвзято судить о нем. Вы правильно заметили, сын – не отец. Что плохого он может сделать?

Мосс пожал плечами.

– Трудно сказать.

ГЛАВА 14

Мэгги проснулась на рассвете. Постель рядом была пуста – Кристофер уже ушел. Интересно, когда-нибудь ей доведется проснуться вместе с мужем? Она сонно потянулась и попыталась снова уснуть, но не могла – мешало голодное урчание в животе. Ужин был обильным и вкусным, но Мэгги не могла есть – разговоры за столом не способствовали аппетиту. Может быть, удастся найти что-нибудь в кухне?

Мэгги встала, умылась холодной водой и натянула скромное платье, которое Кристофер назвал «утренним». Как только они приехали в Лондон, он сразу же купил ей дюжину готовых туалетов, как будто одежда из Нью-Мексико для Лондона не годилась. Мало того, он собирался еще заказать платья портнихе. Мэгги осуждала англичан за то, что они так беспокоятся об одежде, вынуждая работать на себя армию швей и портных. Можно подумать, она большую часть жизни проведет, меняя одежду, и от этого будет счастлива.

Внизу лестницы ее хмуро приветствовал Грейс:

– Доброе утро, леди Кристофер.

– Доброе утро, Грейс.

Интересно, что бы сказал безупречный, похожий на сову дворецкий, если бы она попросила называть ее Мэгги. Лучше этого не делать, он еще страшнее Тэлботов.

– Вы не знаете, где мой муж?

– Думаю, уехал куда-нибудь верхом. Это его обычное занятие по утрам.

– Ага. – Мэгги подумала, что Кристоферу необходимо побыть одному, чтобы сохранить здравый разум.

– Леди Элизабет в саду, с ней мисс Ракел.

– Как пройти в сад?

– Идите за мной.

В саду не было ни грядок с овощами, ни фруктовых деревьев. Это был огромный, огороженный стенами участок с аккуратно подстриженным кустарником и хорошо ухоженными клумбами, где цветы сплетались в замысловатые узоры. Двойная французская дверь вела с застекленной веранды на вымощенную плитами дорожку с каменными скамейками и небольшим фонтаном. Вдоль дорожки росли деревья, бросавшие на нее тень.

В конце дорожки у мольберта Мэгги увидела Элизабет. Рядом с ней стояла маленькая девочка с темными волосами, каждая прядь которых была накручена на кусочек ткани, чтобы получились локоны. Ребенок оглянулся, ночная сорочка взметнулась, обнажив босые ножки.

– Тетя Элизабет, кто это? Элизабет оторвалась от мольберта.

– Мэгги! Как спалось? Ты встала так рано.

– Как и ты.

– Меня зовут Ракел, – вставила девочка, – я убежала от мисс Фиссуотер. А ты кто?

– Я – Мэгги.

– Ракел, мисс Фицуотер, а не Фиссуотер. Прежде, чем говорить, нужно подумать. – Элизабет повернулась к Мэгги. – Ракел – дочь Стефана и Катарины. Ракел, Мэгги – жена твоего дяди Кристофера.

Мэгги присела перед девочкой на корточки:

– Почему тебя не представили мне вчера?

– Мисс Фиссуотер сказала, чтобы я никому не мешала.

– Мисс Фисс… ой! Теперь и я так говорю! Мисс Фицуотер – няня Ракел.

– Няня?

– Она присматривает за малышкой.

– Как мать?

– О, да!

– А Катарина?

Элизабет сдержанно улыбнулась.

– Детей аристократов всегда растят няни и гувернантки.

– Думаю, я не захочу, чтобы моих детей воспитывал кто-то чужой, – безапелляционно заявила Мэгги.

– Ты не сможешь отказаться от правил поведения ради воспитания ребенка. Нельзя забывать об общественных обязанностях, которые навязывает наше положение.

Внимание Мэгги переключилось на картину на мольберте – рассвет в саду. На фоне розового неба слабо вырисовывались силуэты деревьев. На каменной скамье лежит раскрытая книга, рядом с ней два листика, упавших с дерева. Детали не прорисованы, но общий замысел ясен. Картина была пронизана теплотой уходящего лета.

– Как красиво! – похвалила Мэгги. Элизабет смутилась и покраснела.

– Просто развлечение. Мама говорит, такое занятие поможет успокоить нервы.

– У тебя они тоже не в порядке? – Мэгги вспомнила о нервном припадке герцогини, из-за которого та не присутствовала на обеде.

Элизабет криво улыбнулась.

– Все утонченные дамы немного нервные. Мэгги продолжала любоваться картиной.

Солнце уже встало, сад приобрел другой вид, но можно было легко представить, как он выглядел на рассвете.

– Прекрасная картина!

– Ты так считаешь?

– Да, ты настоящая художница.

– Мэгги, ты мне льстишь. Мама и братья считают, что в моей жизни искусство может служить только для приятного времяпровождения. Я никогда не смогу стать настоящим художником, чьи работы украшают стены гостиных.

– Ну, что ты! Конечно сможешь. Мне лично очень бы понравилась такая картина на стене моей гостиной. Взглянешь и увидишь, как наяву, конец лета, предрассветный час.

– Тогда возьми картину в подарок.

– Я не могу это сделать.

– Нет, можешь. Пусть это будет моим свадебным подарком. – Элизабет задумчиво посмотрела на Мэгги. – Пейзажи мне не очень удаются, я всегда воображала себя портретистом. Лица так интересны, правда?

– Наверно, их трудно рисовать?

– Чтобы вышло похоже, нужно терпение. – Вдруг девушка улыбнулась. – Мэгги, хочешь, я напишу твой портрет? Ты могла бы мне позировать рано утром, когда здесь никого нет. Домашние редко встают до полудня.

– Почему ты хочешь меня рисовать?

– У тебя интересное лицо, волевое и озорное одновременно, если ты не обидишься на эти слова. Интересно, смогу ли я это передать?

– Подумать только! – Мэгги усмехнулась. – Мое лицо – на портрете! Все равно, что стать знаменитой.

– Должна предупредить, я не такой художник, кто приукрашивает модель.

– Здорово, – задумчиво протянула Мэгги, вспомнив свои мечты о том, как она танцует в Сан-Франциско и афиши с ее изображением расклеены по всему городу. – Бери кисть.

– Хорошо. Только установлю другой холст и начнем. В это время всегда хорошее освещение.

Следующий час Мэгги провела, пытаясь сидеть на каменной скамье не шевелясь. Ракел критически разглядывала работу. Магдалена изо всех сил старалась не шевелиться, но сидеть молча было просто невыносимо.

Между просьбами сидеть ровно, Элизабет рассказывала о своей семье. Герцогиню дети называли Драконом. С тех пор, как здоровье герцога ухудшилось, леди Торрингтон привыкла всеми командовать. Она хочет всем добра, уверяла Элизабет, на самом деле у матери добрейшее сердце и сильная воля.

Что касается остальных членов семьи – Джеймс, с усмешкой заключила девушка, устал от всего мира. Родни погряз в пьянках и картах, пока герцогиня не урезала его расходы. Катарина – одинока, и шансов на второе замужество у нее мало, так как Стефан все потерял в Нью-Мексико. Да и собственности у него, как у самого младшего сына, было совсем мало. Несчастная Катарина до гроба останется вдовой.

Мэгги почувствовала, что окунулась в сюжет из занимательного английского романа.

– Где же все? Неужели уже разошлись? Элизабет рассмеялась.

– Спят. Кроме, как я понимаю, Кристофера. Он уехал на прогулку.

– Не поздно ли для сна? Солнце поднялось над горизонтом почти час назад.

– Сиди, не шевелись. Ты наклонила голову. Подними подбородок. Да, так лучше.

Элизабет взглянула на Мэгги и опять принялась рисовать.

– Что касается твоего вопроса, братья и родители обычно встают поздно. Они приходят домой почти под утро. Только мне интересно видеть восход солнца, но когда я бываю в опере или на званом вечере, тоже долго сплю.

– Ясно.

– Сегодня они встанут совсем поздно, как мне кажется. Лорд Каламат дает бал в честь дебюта дочери. Он умопомрачительно богат и намерен найти мужа для бедной Марии Виктории, хотя девушка наполовину слепа и до обидного некрасива. Удивлюсь, если бал быстро закончится.

– Тогда почему ты встала так рано?

– Я никуда не иду. У меня все еще не прошел кашель после болезни, которую подхватила неделю назад. Кроме того, мой жених сейчас в деревне. Вряд ли прилично идти на бал и танцевать с другими мужчинами, пока его нет.

– Ты собираешься замуж? Как здорово!

– Не качайся! Боже мой, неужели американские леди не умеют сидеть смирно?

– Кто он?

– Кто?

– Мужчина, за которого ты выходишь замуж?

– Виконт Стэндбридж.

– Какой он? – спросила Мэгги с типично женским любопытством.

– Дружелюбный, и их семья достаточно благополучна. Когда его отец умрет, Джордж станет графом Уолфорда. Мать говорит, это выгодно. Мы поженимся следующей весной. Сейчас они с матерью и семейными адвокатами обговаривают приданое и месячное содержание после того, как я выйду замуж.

Безразличный голос Элизабет удивил Мэгги. Неужели все англичане относятся к браку, как к деловому соглашению?

– Джордж, когда смеется, похож на утку, – сообщила Ракел, обращаясь к Мэгги.

– Ракел! Так нельзя говорить!

– Он мне не нравится.

– Не тебе выходить за него замуж, – строго сказала Элизабет. – Кроме того, он очень тебя любит. Правда, Ракел самая милая из нас?

– Мисс Фиссутор так не думает, – сказала пятилетняя проказница.

– Фицуотер, – поправила Элизабет.

– Вы звали меня, леди Элизабет? – голос принадлежал худощавой женщине с каштановыми волосами, в скромном сером платье.

– Мисс Фицуотер! – со страхом прошептала Элизабет, как будто была ребенком и няня поймала ее за очередной шалостью.

– Я вижу, Ракел здесь. Извините. Она ускользнула из детской раньше, чем я проснулась. Ракел, вы же знаете, нельзя мешать взрослым, если вас не позовут. Посмотрите на себя! Вы даже не одеты толком. Юная леди пяти лет должна знать, что бегать в ночной сорочке и – о, Боже! – с голыми ногами? Леди, идите со мной. Завтрака вы не получите.

– Не нужно ее ругать, мисс Фицуотер. Ракел знает, что я здесь рисую, и пришла посмотреть, – Элизабет отложила кисть и краски. – Мэгги, дорогая, можешь расслабиться. Разреши представить тебе мисс Аделаиду Фицуотер, няню Ракел. Мисс Фицуотер, это леди Кристофер Тэлбот, жена моего брата.

Мисс Фицуотер учтиво поклонилась. Мэгги не представляла, как подобная женщина может воспитывать такого умного и живого ребенка, как Ракел. Она казалась строгой и жестокой.

– Рада с вами познакомиться, мисс Фицуотер. Кто-то упомянул завтрак? У меня разыгрался аппетит.

– Дорогая, – сказала Элизабет. – Боюсь, завтрак не подадут раньше полудня.

– Конечно, Ракел не может ждать так долго, – Мэгги подмигнула малышке, и та расплылась в улыбке.

– Ракел ест в детской, – сказала Элизабет.

– У нее не будет завтрака в наказание за плохое поведение, – напомнила няня.

– Я бы не сказала, что она плохо себя вела, – Мэгги взяла девочку за руку. – Спорим, если я найду в этом доме кухню, то смогу раздобыть что-нибудь поесть. Что ты скажешь? Пойдем в твою комнату и познакомишь меня со своими игрушками.

Ракел радостно завизжала, несмотря на возражения мисс Фицуотер.

Элизабет перевела неловкий взгляд с няни на Мэгги.

– Я тоже немного проголодалась, – призналась она. – Может, позавтракаем в детской все вместе?

Няня открыла рот, чтобы возразить, но повелительный взгляд Элизабет не позволил сделать это. Мэгги решила попросить девушку, чтобы та научила ее такому взгляду. Наверное, это входит в обучение каждой английской леди.

– Идем, Мэгги, найдем кухарку. Мисс Фицуотер, почему бы вам не отдохнуть?

Та посмотрела на Элизабет так, будто слово «отдохнуть» было выше ее понимания.

– В самом деле, мисс Фицуотер, мы с леди Кристофер присмотрим за Ракел. Матери скажу, что это моя затея.

– Если вы действительно настаиваете, леди Элизабет.

Когда она ушла, все трое обменялись заговорщическими улыбками.

Кухарка была более чем рада, когда ей велели подать завтрак в детскую: она узнала, что мисс Фицуотер там не будет. (Кухарка и гувернантка не ладили друг с другом, потихоньку от Ракел сообщила Элизабет. Мэгги удивилась, какая может быть между ними связь).

Кухарка принесла в детскую булочки, посыпанные сахаром, яблоки, апельсины, груши, блюдо с беконом, яйца, пироги, печенье и мармелад. Сев за детский столик, Элизабет с Ракел удивленно наблюдали, как Мэгги поглощала пищу с аппетитом, явно неподобающим даме.

– Ты много ешь, – откровенно сказала Ракел.

– Привычка, – смеясь, ответила Мэгги. – На ранчо мы завтракаем до восхода солнца – едим яйца, ветчину, картофель, блины, хлеб с маслом. Это на весь день, до обеда, который у нас ближе к вечеру.

Мэгги не прибавила, что до того, как Кристофер нашел ее, она при каждой возможности ела очень много, ведь такое выпадало очень редко.

– А как вы работали? – спросила Ракел.

– Да, расскажи о ранчо, – попросила Элизабет, откусывая крошечный кусочек пирога с мармеладом.

Следующие два часа Мэгги рассказывала о Нью-Мексико и Колорадо. Публика была очарована. Ракел объявила, что ей хочется научиться набрасывать лассо и связывать корову. Элизабет была шокирована тем, что многие женщины трудятся наравне с мужчинами – даже потеют – и потом тащатся домой вместе с рабочими, вместо того, чтобы управлять работой из уютного дома.

– В Англии, по-моему, делают не так?

– Дорогая Мэгги, если бы герцог, мой отец, когда-нибудь работал вместе с теми, кто трудится на его земле, то полностью потерял бы уважение этих людей.

Мэгги не понимала, почему человек может потерять уважение из-за честного труда. Но кое-что об Англии и ее жителях она уже поняла.

К полудню все встали, как и говорила Элизабет. Завтрак подали на веранду – солнечную застекленную комнату, выходившую в сад. Казалось, солнце здесь светит целый день. Стол был застелен ослепительно белой скатертью. Стулья обтянуты желтым гобеленом, на окнах такие же шторы.

Несмотря на радостную обстановку, вся семья во главе с герцогиней сидела за столом с мрачными лицами. Кристофер уже вернулся с прогулки, и в утреннем костюме выглядел очень элегантно. Мэгги восхищалась его аристократическим видом, но решила, что в рабочих брюках и ковбойских сапогах он смотрелся бы гораздо лучше.

– Ты хорошо себя чувствуешь сегодня утром? – вежливо осведомился Кристофер.

Мэгги подумала, что утро давно прошло. У англичан явно другое чувство времени, чем у американцев.

– Да, спасибо. А ты хорошо прогулялся?

– Да.

Мэгги отметила, что он не выглядит счастливым, вернувшись к прежней жизни. Скучал ли он по ней утром? Могла ли страсть ночи превратиться в утреннюю дружбу, если бы жена поехала с ним? В следующий раз, поклялась она, обязательно поеду.

Разговор за столом не клеился. Элизабет сидела на своем месте с жеманным видом. Радость, освещавшая утром ее лицо, исчезла, хотя девушка удивленно улыбнулась Мэгги, когда та положила на тарелку огромную порцию бекона. После их завтрака в детской это было уже слишком.

Родни, самый младший, вообще ничего не ел. Когда внесли пироги с фасолью, он позеленел и выскочил из-за стола.

Джеймс был чрезвычайно вежлив, интересуясь у Мэгги, как ей спалось, и предложил нанять личную горничную.

– В этом нет необходимости, – сказал Кристофер брату. – Через несколько недель мы переедем в свой дом, и я распоряжусь насчет прислуги. А пока мы здесь, ей поможет горничная Катарины или Элизабет.

– Моя Джоан достаточно занята моими делами и не сможет прислуживать еще и твоей жене, – быстро ответила Катарина.

– Я уверена, Николь не будет против, чтобы помогать и мне, и Мэгги, – с улыбкой сказала Элизабет.

– Да мне вовсе не нужна горничная, – решительно заявила Мэгги.

Катарина ужаснулась:

– Как? Конечно, нужна.

– Нет.

– Нужна, – высокомерно произнес Кристофер, даже слегка фыркнув из-за плебейского поведения жены. – Если общество узнает, что ты все делаешь сама, они посчитают тебя слишком эксцентричной. Или хуже того – что у нас нет денег нанять горничную. Это дом герцога, а ты его невестка. Не важно, какие привычки у тебя были в Нью-Мексико, теперь ты живешь в Англии.

Мэгги вскипела, но в этот момент Катарина надменно продолжила:

– И вот еще, раз уж мы заговорили о твоем поведении. Я не хочу, чтобы ты забивала голову Ракел рассказами о дикой стране, откуда приехала. Прежде, чем прийти сюда, я была у нее в детской. Ракел только и говорит какую-то чепуху об Америке. К тому же вы с Элизабет завтракали в детской, отослав мисс Фицуотер на довольно продолжительное время. Взрослые не устраивают «пикники» в детской, так что попрошу больше никогда этого не делать и не освобождать няню от ее обязанностей. Ты забиваешь голову Ракел идеями, которые могут прийти в голову только человеку из низших слоев, и я не потерплю этого. А ты, Элизабет! Я была шокирована, узнав, что и ты участвовала в этой проделке.

– Катарина, рассказы о Нью-Мексико вряд ли заразят Ракел идеями низших слоев. Американский Запад – удивительное место. Ребенку полезно узнать, что, кроме Англии, есть другие страны и другой образ жизни. Это только расширит кругозор ребенка, – спокойно рассудил Кристофер.

Катарина посмотрела на него так, словно он встал перед ней на голову.

– Все необходимое она узнает от мисс Фицуотер.

– Которая, уверен, является ценным источником знаний. Она – самая развитая и образованная особа, которую можно себе представить.

Мэгги улыбнулась сарказму Кристофера, но все остальные подозрительно смотрели на него. Наконец, свое мнение высказала герцогиня:

– Кристофер, ты зря противоречишь. Катарине лучше знать, чему учить своего ребенка. И она права. В таком юном возрасте девочкам не следует проявлять любопытство к другим странам и обычаям. Подобный интерес заставит мужчин думать, что она искательница приключений и не сможет быть хорошей женой.

– Мама, Ракел всего пять лет.

– Плохое прививается быстро, – объявила леди Торрингтон.

Когда герцогиня подняла лорнет и послала Мэгги колючий взгляд, у той появилось чувство, что жена, которую Кристофер привез из «чужой земли», представляет собой все самое плохое.

– Мама, Мэгги не хотела навредить. Ее светлость фыркнула:

– Уверена, она не знает ничего лучше. В самом деле, это так.

С этого момента герцогиня и Катарина подчеркнуто не обращали внимания на Мэгги, будто она – грязное пятно на белой скатерти, разговаривая о последних триумфах и просчетах лондонского общества. Какая-то леди быстро заставила замолчать одну герцогиню. Всемогущий лорд ругал какую-то мисс, у которой много денег. Какой стыд, что мисс Кто-то-там работает! Попадание в свет таких простаков ставило вопрос о том, куда же катится светское общество.

Вскоре разговор зашел о бале лорда Каламата. Катарину будет сопровождать Джеймс. Герцогиня надеялась, что и герцог пойдет, хотя мало в это верила.

– Я думаю, Кристофер и Мэгги тоже должны поехать, – сказала Элизабет.

За столом воцарилась тишина. У Мэгги тревожно забилось сердце. Такой бал будет отличным шансом показать мужу, что она может отлично играть роль леди. Если, конечно, постарается.

Наконец, герцогиня высказала мрачное предположение.

– Сомневаюсь, что Мэгги будет себя чувствовать уютно на балу. Не стоит ожидать от нее слишком многого.

– Согласен, – чересчур быстро сказал Кристофер. – Пусть сначала привыкнет к Лондону, прежде чем попадет в общество.

Мэгги выразительно посмотрела на мужа, но тот покачал головой. Она вздохнула. На балу, наверное, будет шумно и ужасно весело.

– Да, конечно, – согласилась Элизабет. Казалось, она уловила разочарование Мэгги. – Я забыла, вы только что проделали длинный путь. Будут и другие балы. Я не подумала, когда высказала это предположение.

Герцогиня сурово посмотрела на дочь. – Старайся думать, Элизабет, прежде чем говорить.

У Мэгги появилось дурное предчувствие. Она поклялась быть Кристоферу хорошей женой, доказать, что подойдет его высокомерным друзьям и семье, продемонстрировать – она может быть леди. И вот все ясно дают понять – она невежественная деревенщина. Мэгги покосилась на Кристофера. Тот сосредоточенно ел и, казалось, не обращал внимания на разговоры. Судя по всему, о чем-то думал.

Даже прошлой ночью Кристофер казался рассеянным. Мэгги заметила это, когда они занимались любовью. Отправившись в Англию, она надеялась стать Кристоферу настоящей женой, но он сразу же отдалился. Англия оторвала от нее мужа. Возможно, тем, что ясно показала, как Мэгги отличается от изящных дам его семьи.

Солнечный свет и яркость желтой драпировки стульев и штор вдруг померкли, а может, Мэгги это показалось.

Днем герцогиня пригласила Мэгги прокатиться вместе с остальными дамами. Мэгги надеялась, что ошиблась насчет отношения к ней леди Торрингтон. Элизабет помогла Мэгги выбрать подходящее «дневное» платье и рассказала, каких знаменитых людей они увидят на прогулке. Мэгги поклялась сыграть роль леди так, что герцогиня и высокомерная Катарина удивятся ее манерам.

Надежды развеялись холодным отношением леди Торрингтон к новой невестке, от которого, казалось, все окружающие деревья покрылись инеем. Время от времени Драконша подносила к глазам лорнет, словно не могла понять, кто сидит перед ней в экипаже.

Экипажем управлял кучер, позади кареты на маленькой ступеньке стояли два лакея. Все трое одеты в красивый наряд: полосатый жилет с серебряными пуговицами, украшенными фамильным гербом, высокие шляпы, брюки до колен и белые чулки. Мэгги с удивлением заметила, что чулки у икр набиты ватой, и тут же с гордостью подумала, что будь Кристофер лакеем, ему бы не пришлось этого делать – он прекрасно сложен. Мысли о его длинных мускулистых ногах развили воображение до такой степени, которая не свойственна леди. Ее муж днем вел себя, как джентльмен, а ночью был настоящим дикарем.

– Мэгги, ты похожа на кота, который наелся сметаны, – заметила Элизабет.

– Должно быть, ей нравится прогулка, – сказала герцогиня.

– Сегодня прекрасно дышится, – добавила Катарина.

Мэгги показалось, что воздух наполнен запахом дыма и навоза, но ей хотелось быть дружелюбной.

– Да, хорошо, – согласилась она.

Пока они ехали, Элизабет разговаривала с Мэгги. Светский сезон заканчивался, но дамы демонстрировали себя в красивых экипажах на пути от Лейдиз Майл, Серпантин, к углу Гайд-парка. Дорога была не слишком переполнена экипажами, как во время светского сезона, объяснила Элизабет, когда каждая дама, претендующая на положение в обществе, показывала себя. И все же дорога не показалась Мэгги пустынной. Она никогда не видела столь разнообразных средств передвижения. Ландо, кареты, двух– и четырехместные коляски, фаэтоны, одноконные двухместные экипажи – то немногое, что назвала Элизабет.

При всех экипажах были лакеи и конюхи, которые, казалось, соревновались друг с другом на предмет изысканности одежды. Лошадиная упряжь богато украшена серебром.

Катарина снизошла до того, чтобы объяснить породы лошадей в тщательно подобранных по масти упряжках. Самыми популярными были кливлендские гнедые и йоркширцы. Их ландо несла четверка серых йоркширцев. Лошади бежали с большим достоинством – выгнутые шеи, высоко поднятые головы, длинные хвосты развевались на ветру, как знамена. Мэгги нашла это забавным, а Элизабет объяснила: на ночь конюх надевает на шеи лошадей специальные приспособления типа арки и привязывает поводьями, а у двух лошадей фальшивые хвосты. Мэгги негодовала от того, что конюх часто натягивал поводья, и вся четверка вскидывала головы. Она считала это фальшивой показухой.

Все прогуливающиеся, казалось, хорошо знакомы друг с другом. Экипажи останавливались, дамы приветствовали друг друга и даже беседовали, не беспокоясь, что загораживают дорогу другим.

– О, посмотрите! – воскликнула Катарина. – Леди Джейн Тревуар. Я слышала, ее отцу пришлось продать семейные картины. Бедняжка. Какой стыд, что она не смогла поднять лорда Хенли на должную высоту. Все думали, что их помолвка – дело решенное.

В голосе Катарины сочувствия не слышалось, отметила Мэгги.

– Эта Виктория, которая рядом, выполняла типографские работы, – сказала герцогиня. – Они больше не могут позволить себе содержать конюшни. Какой позор! Семья Тревуар – древний и благородный род, титул получили в четырнадцатом веке. Но нынешний граф – никудышный человек.

Герцогиня не поздоровалась с леди Джейн, несмотря на то, что ее семья имеет титул с четырнадцатого века. Мэгги поняла, почему герцогиня игнорирует дочь графа. Исходя из краткого объяснения Элизабет о высших формах этикета, великосветские дамы должны приветствовать друг друга только при разговоре. Бедная леди Джейн в опале из-за того, что ее отец – никудышный человек. Мэгги подумала – все это грубо, нелепо и просто жестоко.

Послышался взволнованный голос Катарины:

– Боже мой! Едет прямо сюда! Это… Да, она. Я считала, что Амелия Хортон в деревне.

Мэгги заметила, что Элизабет не по себе. Ее сердце гулко забилось. Амелия Хортон? Та самая, что скучала по Кристоферу?

Само Совершенство мисс Амелия ехала в фаэтоне, которым правила сама. Конюх следовал верхом на лошади. Когда экипажи поравнялись, герцогиня сделала кучеру знак остановиться:

– Амелия, дорогая! Как я рада вас видеть! Я думала, вы с братом в Корнуолле и останетесь там всю осень и зиму.

– Добрый день, Ваша Светлость, леди Элизабет, леди Стефан. Я вернулась с дядей, решила, что зимой в Корнуолле скучно.

– Полностью согласна. Мы рады вашему возвращению. Без вашего присутствия зима была бы невыносимой.

Амелия с любопытством посмотрела на Мэгги.

– Амелия, дорогая, позвольте представить Магдалену Терезу… как звучит твое очаровательное имя? – обратилась к Мэгги герцогиня.

– Магдалена Тереза Мария Монтойя Тэлбот, – Мэгги сделала ударение на последнем слове. Герцогиня нахмурилась, а Амелия едва заметно нахмурила брови.

– Маленькая Мэгги – наследница большого земельного угодья в диком Нью-Мексико. Она жена Кристофера.

Разочарование, лишь мелькнув, мгновенно исчезло с лица Амелии, сменившись легкой улыбкой.

– Приятно познакомиться, леди Кристофер.

– Пожалуйста, зовите меня Мэгги.

– Тогда вы должны называть меня Амелия, – вежливо предложила та.

– Конечно, вы приглашены на бал лорда Каламата, – ласково сказала леди Торринггон.

– Да, вместе с дядей и тетей.

– Конечно, вы получили приглашение. Хотя ваша семья работает, вы воспитанная и благородная девушка в отличие от тех, кому повезло благодаря приданому. Вас пригласят на любой светский прием.

Кроткая Амелия, казалось, не обиделась на то, что Мэгги сочла бы оскорблением. Она сердечно поблагодарила герцогиню.

– Тогда увидимся вечером, – леди Торрингтон дала знак ехать дальше. Мэгги подавила желание оглянуться и посмотреть на мисс Совершенство. Та оказалась еще красивее, чем представляла Мэгги: розовые щечки, нежные губы, шелковистая кожа, золотистые волосы красиво убраны под маленькую шляпку. Костюм подчеркивал мягкие линии тела. Мэгги возненавидела ее с первого взгляда.

Она посмотрела на свекровь. Дракон желал удостовериться, что невестка знает все о Кристофере и Амелии. Мэгги взяла себя в руки.

– Амелия – такая воспитанная леди, – сообщила герцогиня. – Тебе придется очень постараться, чтобы превзойти ее, но нет, это невозможно. Конечно, надо надеяться, что ты достигнешь хотя бы ее уровня. У нее отличный музыкальный слух, и танцует она исключительно, а также свободно говорит на четырех языках. Возможно, Кристофер говорил о ней?

– Да.

– Они хорошие друзья. В прошлом году все считали, что они поженятся, но, когда случилось несчастье со Стефаном, Кристофер понял – у него другие обязательства. Мой сын выполнял долг перед семьей.

– Я знаю.

Мэгги старалась не показать, как ей больно, не хотела доставлять Драконше радость и выдать свой страх перед Амелией. Она не сомневалась – вряд ли талантливая мисс Совершенство вытащит корову, увязшую в болоте, прогонит медведя-гризли и станцует фламенко так, что вся публика будет сходить с ума. Мэгги совсем не такая, как этот бледный благородный английский цветочек.

На лице леди Торрингтон появилась ехидная усмешка. Мэгги чувствовала, как горят ее щеки, и решила, что позволила герцогине достаточно себя унизить. Она покажет всем, что не так-то просто ее перехитрить, и пойдет на бал лорда Каламата. Мэгги повернулась к Элизабет.