Текст книги "О Небесах, о мире духов и об аде"

О мудрости небесных ангелов

265. Трудно понять, какова мудрость небесных ангелов; она до того превосходит человеческую, что между ними не может быть и сравнения, а мудрость, превосходящая нашу мудрость, кажется нам вовсе невозможною. Чтобы описать ее, необходимо привести некоторые истины, доселе неизвестные, а все неизвестное является в разуме как бы тенью, которая не дозволяет видеть предмет, каким он есть сам по себе. Но эти истины, однако ж, могут быть узнаны и при познании их – поняты, лишь бы ум наслаждался ими, ибо наслаждение, исходя от любви, вносит с собою и свет; а свет этот, озаряя людей, которые любят предметы, относящиеся к Божественной и небесной мудрости, светит им с небес.

266. Какова мудрость ангелов, можно заключить из того, что они живут в небесном свете, а небесный свет в сущности своей есть Божественная истина, или Божественная мудрость, и свет этот в одно время освещает и внутреннее зрение ума (mentis), и внешнее зрение глаза (что небесный свет есть Божественная мудрость, или Божественная истина, см. выше §§ 26—133); к тому же ангелы пребывают и в небесном тепле, которое в сущности своей есть Божественное благо, или Божественная любовь, от коей рождается в ангелах желание быть мудрыми (что небесное тепло есть Божественное благо, или Божественная любовь, см. выше §§ 133–140). Что ангелы одарены мудростью в такой степени, что могут быть названы олицетворениями мудрости, можно заключить из того, что все их мысли и все их чувства текут согласно небесному образу, который есть образ небесной мудрости; и еще из того, что их внутренние, мудрость приемлющие, начала составлены по этому же образу (что мысли и чувства ангелов, а затем разум и мудрость их текут согласно небесному образу, см. выше, §§ 201–212). Что ангелы одарены превосходящей нас мудростью, можно видеть также из того, что их речь есть речь мудрости, ибо она непосредственно и сама собою вытекает из мысли их, а мысль их – из чувства любви, так что речь их есть внешний образ мысли и любви; вот почему отсутствие всего внешнего, отражающегося в речи человеческой от влияния посторонних мыслей, дает ангелам возможность нисколько не отвлекаться от Божественного наития (что речь ангелов есть речь их мыслей и чувств, см. выше, §§ 234–245). Превосходству мудрости ангелов содействует и то, что все предметы, которые они видят глазами и постигают внешними чувствами, согласуются с их мудростью, ибо предметы эти суть соответствия и, следовательно, внешние изображения всего, относящегося к их мудрости (что все предметы, являющиеся на небесах, суть соответствия внутренних начал ангелов и внешние изображения их мудрости, см. выше, §§ 170–182). Кроме того, мысли ангельские не ограничены и не стеснены, подобно мысли человека, понятиями о времени и пространстве; пространство и время принадлежат природе, а природное отвлекает ум от предметов духовных и лишает зрение разума своей обширности (что понятия ангелов отрешены от времени и пространства и, следовательно, в сравнении с человеческими бесконечны, см. выше, §§ 162–169 и 191–199). Прибавим к этому, что мысли ангелов не обращаются более к земному и вещественному и не прерываются никакими заботами о житейских нуждах; следовательно, эти предметы не отвлекают их от удовольствий мудрости, как это бывает с мыслями людей на земле: ангелы все получают от Господа даром, одеяния – даром, помещение – даром, §§ 181, 190; и сверх того им даруются удовольствия и радости по мере принятия ими мудрости Господа. Все это было сказано, чтобы было известно, откуда у ангелов столь высокая мудрость.

267. Ангелы потому могут вмещать столь великую мудрость, что внутренние начала их раскрыты и что мудрость, как и всякое совершенство, растет, направляясь внутрь и, следовательно, по мере раскрытия внутренних начал. У каждого ангела есть три степени жизни, которые соответствуют трем небесам, см. §§ 29–40; те, у которых открыта первая степень, находятся в первых, или последних, небесах; те, у которых открыта третья степень, находятся в третьих, или самых внутренних, небесах. Мудрость ангелов небесных соответствует этим степеням, поэтому мудрость ангелов самых внутренних небес непомерно превосходит мудрость ангелов последних небес, см. выше, §§ 209, 210; какие это степени, см. § 38. Эта разница происходит оттого, что мудрость высших степеней заключает в себе частности понятий, а мудрость низших степеней – общие начала, в которых частности содержатся; частности относятся к общим началам, как тысячи или мириады к единице; вот в каком отношении находится мудрость ангелов высших небес к мудрости ангелов низших небес. Но тем не менее мудрость ангелов низших небес превосходит в такой же степени мудрость человека, ибо человек находится во плоти и ее чувственных началах, а плотское чувственное начало человека принадлежит самой низшей степени. Из этого видно, какова мудрость тех, которые мыслят по чувственным началам, или людей, называемых чувственными: в них нет нисколько мудрости, а одна только наука; но этого нельзя сказать о тех людях, коих мысли поднялись выше чувственного или коих внутренние начала открыты небесному свету.

268. Как велика мудрость ангелов, можно судить также из того, что на небесах все взаимно сообщается; разумение и мудрость одного сообщаются другому. Небеса полны общения всех благ, ибо небесная любовь такова, что всякий хочет, чтобы принадлежащее ему принадлежало и другому; вследствие этого никто на небесах не считает свое благо за подлинное или настоящее, если оно в то же время не находится и в другом: вот отчего происходит и небесное блаженство. Это свойство взаимного общения принадлежит ангелам от Господа по свойству его Божественной любви. Мне дано было узнать по опыту о существовании такого общения на небесах: несколько простых духов были однажды взяты на небеса; войдя туда, они усвоили себе и мудрость ангельскую, стали понимать то, чего прежде не понимали, и говорить то, чего в прежнем своем состоянии не могли бы высказать.

269. Невозможно передать на словах, какова мудрость ангелов, но можно только пояснить этот предмет посредством нескольких общих положений: ангелы могут выразить одним словом то, чего человек не может выразить тысячью; сверх того, в каждом ангельском слове есть бесчисленное множество вещей, которые не могут быть выражены словами человеческого языка, ибо в каждом ангельском слове содержатся в непрерывной связи тайны мудрости, которых человеческая наука никогда не достигает. То, чего ангелы не высказывают вполне словами своей речи, они дополняют звуком, которому присущи чувства, относящиеся к предметам речи; как было сказано выше, §§ 236, 241, ангелы выражают чувства любви своей посредством звуков, а понятия мысли, от любви происходящей, – посредством слов; посему и слышанное на небесах называется несказанным. Таким же образом ангелы могут в немногих словах передать все, что написано в целой книге, и придать каждому слову смысл, возвышающий его до внутренней мудрости, ибо речь их такова, что каждый звук ее согласуется с чувствами, а каждое слово – с мыслью, и самые слова их бесконечно разнообразятся, смотря по порядку предметов, совокупно содержащихся в мысли. Ангелы внутренних небес могут также по звуку и нескольким словам говорящего узнать всю его жизнь, потому что в разнообразных, с мыслями согласованных звуках слов они постигают господствующую в человеке любовь, в которой как бы начертаны все частности его жизни. Из этого видно, какова мудрость ангелов: она в сравнении с человеческой – как мириада с единицей, или как двигательные, бесчисленные силы всего тела в сравнении с происшедшим от них движением, которое на вид представляется единичным, или как тысячи подробностей предмета под отличным микроскопом в сравнении с целым предметом, едва видимым для простого глаза. Мне бы хотелось пояснить это еще одним примером: ангел стал, по степени мудрости своей, описывать возрождение; он представил по порядку до сотни тайн, относящихся к этому предмету, и каждую тайну он исполнил понятий, в которых были еще более внутренние тайны; и он сделал это от начала и до конца, изложив, каким образом духовный человек снова зачинается, как бы носится в утробе, родится, растет и постепенно совершается; ангел говорил, что он мог бы увеличить еще многими тысячами число этих тайн; что сказанное им относилось только к внешнему человеку, а что тайны, относящиеся к возрождению внутреннего человека, гораздо многочисленнее. Из этого и другого, тому подобного, что́ я слышал от ангелов, мне стало ясно, как велика их мудрость и как велико в сравнении с нею невежество человека, который едва знает, что́ такое возрождение, и не замечает ни одной ступени его, покуда оно совершается в нем.

270. Теперь скажу несколько слав о мудрости ангелов третьих, или самых внутренних, небес и покажу, насколько она превосходит мудрость ангелов первых, или последних, небес. Мудрость ангелов третьих, или самых внутренних, небес непостижима даже для жителей последних небес, потому что внутренние начала ангелов третьих небес раскрыты в третьей степени, а внутренние начала ангелов первых небес – только в первой: всякая же мудрость растет, восходя к внутренним началам, и совершенствуется, смотря по степени, в которой они открыты; см. §§ 208, 267. Вследствие того что внутренние начала ангелов третьих, или самых внутренних, небес раскрыты в третьей степени, Божественные истины как бы начертаны в них, ибо внутренние начала третьей степени более, чем те же начала второй или первой степени, устроены согласно небесному образу; образ же этот устроен по Божественной истине, а следовательно, Божественной премудростью. Вследствие этого и Божественные истины кажутся этим ангелам как бы начертанными в них или как бы им врожденными и присущими; а посему как только эти ангелы слышат подлинные Божественные истины, они тотчас признают и постигают их и затем как бы видят их внутри самих себя. Будучи такими, ангелы этих небес никогда не рассуждают о Божественных истинах и еще менее спорят о какой-либо истине, чтобы дознаться, истина ли это или нет. Равно им неизвестно, что́ значит верить чему или иметь веру во что. Что такое вера, говорят они, когда я постигаю и вижу, что это так. Они для пояснения уподобляют это тому, как если бы кто, видя дом и все принадлежности его внутри и снаружи, стал говорить своему товарищу, чтобы он верил в существование этих предметов и что они именно таковы, какими он их видит; или если бы кто, видя сад, его деревья и плоды, стал говорить своему товарищу, чтобы он верил, что это сад, деревья и плоды, когда он и сам ясно видит это своими глазами. Вот почему ангелы эти никогда не упоминают о вере и не имеют о ней никакого понятия; по этой же причине они никогда не рассуждают о Божественных истинах и еще менее спорят о какой-нибудь истине, чтобы узнать, так это или нет. Но у ангелов низших, или первых, небес Божественные истины не начертаны в их внутренних началах таким же образом, потому что у них раскрыта только первая степень жизни; вследствие чего они рассуждают об этих истинах, а те, кои рассуждают, едва видят что-нибудь далее того предмета, о котором судят, или переходят за пределы предмета только для того, чтоб подтвердить его чем-нибудь и, подтвердив, говорить, что он действительно относится к вере или что этому следует верить.

Обо всем этом я говорил с ангелами, и они сказали мне, что между мудростью ангелов третьих небес и мудростью ангелов первых небес такая же разница, как между светом и тьмою; они даже сравнивают мудрость ангелов третьих небес с великолепным дворцом, который, стоя среди обширного сада, снабжен всем необходимым для жизни и окружен всяким великолепием: ангелы, пребывающие в истинах мудрости, могут входить во дворец этот, видеть все находящееся в нем, гулять в саду его по всем направлениям и наслаждаться всеми его красотами. Но совсем не так бывает с теми, которые рассуждают об истинах, и еще более с теми, которые, не видя их во свете истины, а черпая их от других людей или из буквального смысла Слова, которого они внутренне не понимают, не менее того спорят о них, требуют, чтобы этим истинам их верили, и не допускают, чтобы их после того внутренне рассматривали; такие ангелы, по словам первых, не могут приблизиться даже к первому порогу дворца мудрости, ни тем паче войти в него и гулять по его садам, ибо они при первом шаге туда останавливаются, меж тем как ангелам, пребывающим в настоящей истине, ничто не препятствует идти вперед, не останавливаясь, потому что истины, ими зримые, ведут их, куда они хотят, и открывают пред ними пространное поле (ибо каждая истина по пространству своему бесконечна и в связи со многими другими). Кроме того, они мне сказали, что мудрость ангелов самых внутренних небес состоит преимущественно в том, что они усматривают Божественное и небесное в каждой вещи и много чудного в целом ряде предметов; ибо все, представляющееся глазам их, чему-нибудь соответствует: например, когда они видят дворцы и сады, их созерцание (intuitio) не останавливается над тем, что перед их глазами, но они видят внутренние начала, от коих происходят эти предметы и коим, следовательно, они соответствуют; они представляются им с полным разнообразием, смотря по наружному виду предметов; таким образом они видят в порядке и связи несчетное множество вещей, которые доставляют духу их столько наслаждений, что они от него как бы вне себя. Что все, являющееся на небесах, соответствует Божественным началам, находящимся от Господа в ангелах, см. выше, §§ 170–176.

271. Ангелы третьих небес таковы, потому что они живут в любви к Господу и та любовь, раскрывая внутренние начала духа в третьей степени, служит преемником всего, относящегося к мудрости. Должно, однако ж, знать, что, несмотря на это, ангелы самых внутренних небес постоянно совершенствуются в мудрости, но иначе, чем ангелы последних небес. Ангелы самых внутренних небес не слагают Божественные истины в память, т. е. не делают из них какой-нибудь науки, но, как скоро слышат их, тотчас постигают и прилагают к жизни; поэтому Божественные истины остаются в них как бы начертанными, ибо то, что таким образом передано в жизнь, остается в ней. Иначе это бывает с ангелами последних небес: они сперва слагают Божественные истины в память и заключают их в науку; уже оттоле они черпают их, совершенствуют посредством их разум свой и без внутреннего постижения подлинности этих истин обращают их в волю и жизнь; от этого происходит и относительная темнота их состояния. Достойно замечания, что ангелы третьих небес совершенствуются в мудрости слухом, а не зрением; слышанное ими в проповеди не входит в их память, но, переходя немедленно в их постижение и волю, становится делом их жизни, меж тем как предметы, видимые глазами ангелов низших небес, входят в их память, они об этом рассуждают и говорят: из этого мне стало ясно, что для первых путь слуха есть путь мудрости. Это происходит и от соответствия, ибо ухо соответствует послушанию, а послушание принадлежит жизни; тогда как глаз соответствует разумению, а разумение относится к учению. Состояние этих ангелов описано в нескольких местах Слова; например у Иеремии: «…после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его… И уже не будут учить друг друга, брат – брата и говорить: „познайте Господа“, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого» (Иер 31:33, 34). И у Матфея: «Но да будет слово ваше: „да, да“, „нет, нет“; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф 5:37). Сказано «от лукавого» потому, что оно не от Господа: истины, кои присущи ангелам третьих небес, исходят от Господа, потому что эти ангелы живут в любви к нему; в этих небесах любовь к Господу состоит в том, чтобы хотеть и творить Божественную истину, ибо Божественная истина на небесах есть Господь.

272. К вышеизложенным причинам, по которым ангелы способны принимать столь высокую мудрость, присоединяется и та, самая главная на небесах, что эти ангелы свободны от любви к себе самим, ибо насколько кто свободен от любви к себе, настолько он может быть мудрым в предметах Божественных. Эта любовь закрывает внутренние начала, отверзтые к Господу и небесам, и раскрывает внешние начала, обращая их к самому себе; вот почему все те, у коих любовь эта господствует, обращаются в потемках относительно небес, хотя бы и были в свете относительно всего мирского. Ангелы же наоборот: будучи свободны от этой любви, они обретаются в свете мудрости, ибо небесная любовь их, состоящая в любви к Господу и в любви к ближнему, раскрывает им внутренние начала, потому, собственно, что любовь эта исходит от Господа, и сам Господь пребывает в ней. О том, что эта любовь образует небеса вообще и в каждом человеке в особенности, см. выше, §§ 13–19. Вследствие того что небесная любовь раскрывает внутренние начала, обращая их к Господу, все ангелы обращаются к нему лицом своим, § 142, ибо в духовном мире любовь обращает к себе внутренние начала каждого; а куда обращаются внутренние начала, туда же обращается и лицо, ибо лицо в мире духовном составляет одно с внутренними началами, коих оно есть внешний образ: любовь, обращая к себе и лицо, и внутренние начала, соединяется с ними, ибо любовь есть духовное соединение; поэтому же она сообщает этим началам все, ей принадлежащее. Вследствие этого обращения, а затем соединения и сообщения, ангелы одарены мудростью. О том, что всякое соединение в мире духовном согласуется с обращением лица самих жителей, см. выше, § 255.

273. Ангелы постоянно совершенствуются в мудрости, но, тем не менее они никогда не могут усовершенствоваться настолько, чтобы могло быть какое-либо отношение между их мудростью и Божественною мудростью Господа; эта мудрость бесконечна, меж тем как мудрость ангельская конечна, а между конечным и бесконечным нет никакого отношения.

274. Так как мудрость совершенствует ангелов и составляет их жизнь и так как небеса с их благами наитствуют на каждого, смотря по степени мудрости его, то все на небесах желают и ищут ее, подобно тому, как алчущий человек желает и ищет пищи: наука, разумение и мудрость составляют такую же духовную пищу, как явства – природную; и они взаимно себе соответствуют.

275. В одних и тех же небесах и даже в одном и том же небесном обществе ангелы находятся в различной, а не в одинаковой степени мудрости: одаренные наибольшей мудростью занимают середину, а одаренные меньшей – расположены по степеням вокруг, до самых последних пределов; соразмерное с расстоянием, начиная от середины, умаление мудрости подобно умалению света, доходящего до тьмы, см. выше, §§ 43 и 128. В такой же степени ангелы одарены и светом, ибо свет небесный есть Божественная мудрость и каждый пребывает в свете по мере восприятия им мудрости. О небесном свете и различном восприятии его см. выше, §§ 126–132.

О состоянии невинности ангелов на небесах

276. Не многим в мире ведомо, что такое невинность и в чем она состоит, а живущим во зле она и вовсе неизвестна. Хотя человек и видит ее иногда в лице, речи и движениях, особенно у детей, но все-таки он не знает, что такое невинность, ни тем более, что она есть то начало в человеке, в котором сокрыты небеса; итак, чтоб это стало известным, я скажу по порядку: сперва о невинности детства, потом о невинности мудрости и наконец о небесном быте (status) относительно невинности.

277. Невинность детства, или детей, не есть настоящая невинность, потому что она у них только во внешнем образе, а не во внутреннем; тем не менее даже из этого мы можем узнать, какова она, потому что она просвечивает в их лице, в их движениях, в их первоначальной речи и не остается без влияния на душевные чувства окружающих. Но эта невинность в детях внешняя, потому что у них нет внутреннего мышления и они еще не знают, что такое благо и что такое зло, что такое истина и что такое ложь – начала, из коих образуется мышление; по той же причине у них нет мудрости (prudentia), основанной на соби (proprium), нет умысла и цели и, следовательно, никакого злого намерения; у них нет соби от любви к себе и к миру; они ничего не присваивают себе, а все, что у них есть, считают родительским; удовлетворяясь всякою малостью и безделицей, которую им дарят, они полагают в этом все свое удовольствие; у них нет никакой заботы о пище и об одежде, никакой тревоги о будущем; они не знают мира и ничего в нем не ищут; они любят своих кормилиц и своих сверстников, с которыми невинно играют; они дают вести себя другим, слушают их и повинуются им; вследствие такого быта их все, чему их учат, принимается ими в жизнь, и вот откуда без их ведома образуется у них приличное обращение, первые начала памяти и мышления и самая речь их, а для принятия начал этих служит им средством их состояние невинности, но эта невинность, как было сказано, внешняя, потому что она принадлежит только телу, а не духу, который у них еще не образовался, ибо он должен состоять из воли и разума и происходящих оттоле начал любви и мышления. Мне было сказано с небес, что дети находятся под особенным усмотрением Господа; что наитие сходит на них с самых внутренних небес, которым принадлежит быть невинности; что это наитие проникает во внутренние начала их и, проникая, исполняет их одной невинностью; что посему невинность эта, проявляясь в их лице и некоторых движениях, становится видимой и что эта самая невинность, пронизывая родителей до глубины души, образует то особенное чувство, которое называется родительской любовью[8]8
  В латинском подлиннике она названа storge. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

278. Невинность мудрости есть настоящая невинность, потому что она внутренняя, ибо принадлежит самому духу, следовательно, и самой воле, а затем и разуму; а когда воля и разум полны невинности, то в них есть и мудрость, ибо она пребывает в них; потому и говорится на небесах, что невинность обитает в мудрости и что у ангела столько же мудрости, сколько и невинности. Ангелы подтверждают это тем, что находящиеся в состоянии невинности нисколько не относят блага к себе, а все, ими получаемое, приписывают Господу; что такие ангелы хотят быть ведомы Господом, а не сами собой; что они любят всякое благо и наслаждаются всякой истиной, ибо знают и постигают, что любить благо, следовательно, хотеть и творить его значит любить Господа, а любить истину значит любить ближнего; что они живут, довольствуясь тем, что у них есть, многим или малым, ибо знают, что получают все потребное по мере надобности: мало – кому нужно мало, много – кому нужно много; что сами они не знают, что им полезно, а знает это один Господь, для провидения которого все вечно. Поэтому ангелы невинности не пекутся о будущем, это попечение они называют заботой о завтрашнем дне, называя ее, иначе, печалью о потере или неполучении того, что бесполезно для жизни и службы ее; между собой они никогда не поступают из худых целей, но всегда по стремлениям к благу, правде и искренности; действовать из худых целей они называют коварством, от которого они бегут, как от змеиного яда, ибо коварство совершенно противоположно невинности. Та к как они всего более любят, чтобы их вел сам Господь, и все, ими полученное, относят к нему, то они далеки от своей соби и, по мере отдаления от нее, приемлют наитие Господне; посему все слышанное ими от Господа посредством Слова или посредством проповеди они не слагают в память, но тотчас этого слушаются, т. е. тотчас же хотят это и делают; для них память есть воля; по внешнему обращению своему они большей частью кажутся простыми, но внутри полны мудрости и осторожности; их разумел Господь, говоря: «…будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф 10:16); такая невинность называется невинностью мудрости. Та к как невинность нисколько блага не приписывает себе, а все относит к Господу, любит быть ведомой Господом и посему приемлет всякое благо и всякую истину, из коих образуется мудрость, то человек и создан таким образом, чтобы ребенком он находился в невинности внешней, а становясь старцем – в невинности внутренней, так, чтобы он от первой мог перейти ко второй, а от второй мог возвратиться к первой; поэтому у человека в старости тело убывает, и он снова становится как бы ребенком, но ребенком мудрым, т. е. ангелом, ибо ангел в высшем смысле есть мудрое дитя. Вот почему дитя в Слове означает невинность, а старец – мудреца, полного невинности.

279. То же самое случается и с каждым человеком, который возрождается. Возрождение есть вторичное рождение относительно духовного человека. Человек этот сначала приходит в состояние детской невинности, заключающееся в том признании, что он нисколько не может познать истины, ни творить блага от себя, но одним только Господом, и в том, что он ищет и желает истины и блага из той единственной цели, что это истина и благо. И то и другое дается ему Господом вместе с годами; сперва он приводится к познанию (scientia) начал истины и блага, затем от знания к разумению и наконец от разумения к мудрости, сопровождаясь во все это время невинностью, которая, как выше было сказано, состоит в том признании, что человек нисколько не может познать истины, ни творить блага от себя, но только Господом; без этой веры и ее постижения никто не может принять что-либо с небес; в этом именно заключается невинность мудрости.

280. Так как невинность состоит в том, чтобы предаваться руководству Господа, а не своему собственному, то из этого следует, что все, живущие на небесах, находятся в невинности; ибо все, живущие там, любят, чтоб их вел Господь, зная, что вести себя самому значит быть ведому собью; что собь состоит в том, чтобы любить самого себя, а кто себя самого любит, тот не терпит, чтобы его вел другой; что, посему насколько ангел обретается в невинности, настолько он и в небесах, т. е. настолько же он обретается в Божественном благе и в Божественной истине, потому что обретаться в этом благе и в этой истине значит быть на небесах.

Вследствие этого и небеса различаются по невинности: ангелы первых, или последних, небес обретаются в невинности первой, или последней, степени; ангелы вторых, или средних, небес обретаются в невинности второй, или средней, степени; ангелы же самых внутренних, или третьих, небес обретаются в невинности третьей, или самой внутренней, степени. Об этих последних можно сказать, что они суть воплощение самой невинности на небесах, ибо, преимущественно пред другими, они любят, чтоб их вел Господь, как отец детей своих; вот почему также они тотчас принимают волей, исполняют и таким образом переносят в жизнь те Божественные истины, которые они слышат или непосредственно от Господа, или посредством Слова и проповедей; вот почему и мудрость их так высока в сравнении с ангелами низших небес, см. §§ 270 и 271.

Вследствие таких свойств своих ангелы эти всех ближе к Господу, от коего они получают невинность свою; при этом они до того далеки от соби своей, что почти, можно сказать, живут в Господе; по внешнему виду своему они кажутся простыми и на взгляд ангелов нижних небес – детьми, следовательно, как бы маленькими; по-видимому, они кажутся не очень мудрыми, меж тем как они самые мудрые из ангелов небесных, ибо они знают, что сами по себе они нисколько не мудры и что мудрость состоит в том, чтобы сознавать это; они ведают, что все их знание есть как бы ничто в сравнении с тем, чего не знают; они говорят, что знать, сознавать и постигать – это есть первый шаг к мудрости. Ангелы эти нагие, потому что нагота соответствует невинности.

281. Я много раз говорил с ангелами о невинности и узнал от них, что невинность есть самая суть всякого блага; что благо есть благо, насколько в нем есть невинности, и что, следовательно, мудрость есть мудрость, насколько она заимствует начало свое от невинности; что то же самое следует сказать о любви, благостыне и вере; что посему никто не может войти в небеса, если в нем нет невинности, как это и разумеется в словах Господа: «…пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мар 10:14, 15; Лк 18:16, 17); тут под детьми и отроками, как и в других местах Слова, разумеются невинные; состояние невинности еще описано Господом у Матфея (6:25, 28) посредством одних соответствий: если, таким образом, благо есть благо только по мере заключающейся в нем невинности, то это вследствие того, что всякое благо исходит от Господа и что невинность состоит в том, чтобы хотеть быть ведому Господом. Я также узнал от ангелов, что истина не может соединяться с благом, ни благо с истиной иначе, как посредством невинности; поэтому и ангел не есть ангел небесный, если в нем нет невинности, ибо небеса не могут быть в ком-нибудь до соединения в нем истины с благом; вследствие того и сочетание истины с благом называется небесным браком, а небесный брак есть то, что называется небесами. Я узнал также, что истинно супружеская любовь получает бытие свое от невинности, т. е. от сочетания истины и блага: когда это сочетание, в коем участвуют две души (mentes), т. е. душа жены и душа мужа, переходит в низшую сферу (в подлиннике одно слово, descendit), тогда она принимает вид супружеской любви; ибо супруги, как и души (mentes) их, взаимно любят себя. Вот почему в супружеской любви есть игры, подобные играм детства и невинности.

282. Так как невинность самая суть блага небесных ангелов, то очевидно, что Божественное благо, исходящее от Господа, есть самая невинность; ибо это самое благо, наитствуя на ангелов и проникая до самых внутренних начал их, располагает и приспособляет их к принятию всякого небесного блага. То же самое бывает и с детьми: их внутренние начала не только образуются наитием невинности, исходящей от Господа, но и непрестанно располагаются и приспособляются к принятию блага небесной любви; потому что благо невинности, как самая суть всякого блага, действует чрез самое внутреннее в человеке начало. Из этого можно видеть, что всякая невинность исходит от Господа; поэтому и Господь в Слове назван агнцем, ибо агнец означает невинность. Та к как невинность есть самое внутреннее начало всякого блага на небесах, то она с такой силой действует на душу, что тому, кто чувствует ее в себе – что случается при приближении ангела самых внутренних небес, – кажется, что он не может более владеть собой и что радость, которой он тогда проникнут и восторгается, так велика, что в сравнении с ней всякая радость земная кажется ничтожной. Я говорю так по опыту.