Текст книги "О Небесах, о мире духов и об аде"

Напротив, плотской любовью называется та, которая любит благо, прямоту и правду не ради их самих, а ради себя (по самотности), потому что качества эти могут служить для достижения славы, почестей и богатств. Такая любовь не видит Господа и ближнего во благе, прямоте и правде, а видит в них только себя самое и мирское, наслаждаясь обманом, а благо, прямота и правда ради обмана есть зло, лукавство и неправда, что и любят такие люди.

Та к как любовь каждого определяет жизнь его, то все люди при самом явлении их по смерти в мире духов подвергаются дознанию, каковы они, и соединяются с обществами духов, состоящими в такой же любви: живущие в небесной любви приобщаются к братствам небесным, а живущие в любви телесной – к адским. По прошествии первого и второго состояния те и другие разобщаются так, что больше не видятся и не знаются. Это делается, потому что каждый превращается в любовь свою не только по внутренним началам своим относительно духа, но и по внешним, относительно лица, тела, речи, так что всякий становится образом любви своей даже и по наружности: предавшиеся любви плотской являются там неуклюжими, мрачными, темными, безобразными. Напротив, живущие в любви небесной принимают образ живой, светлый и вообще прекрасный. Те и другие весьма различны по духу и по мыслям: живущие в небесной любви – разумны и мудры; живущие в любви плотской – тупы и даже почти малоумны.

Кому дано бывает видеть внутренние и внешние начала помышлений и чувств у людей, живущих в небесной любви, тот видит внутренние начала эти как бы в ярком свете или пламени, а внешние – как бы в разноцветных, радужных оттенках. Внутренние же начала тех, кои живут в плотской любви, кажутся черными, как бы замкнутыми от света, иногда как бы темно-огненными, если такой человек был внутренне лукав и злобен. Внешность же их мрачного света и печального вида: скажем при сем, что внутренние и внешние начала души и духа (mentis et animi) в духовном мире соизволением Господним являются видимо зрению. Живущие в плотской любви ничего не видят в небесном свете; небесный свет для них – непроницаемая тьма, напротив, адский свет, подобный огню от горящего угля, для них – яркий свет. Кроме того, внутреннее зрение их от небесного света до того помрачается, что наводит на них безумие, вследствие чего они и бегают от этого света, забиваясь в провалы и пещеры, коих глубина отвечает степени лжи их по злу. Напротив, живущие в небесной любви видят все тем яснее и в более прекрасном виде и тем разумнее и с большей мудростью постигают истины, чем глубже и выше возносятся в небесный свет.

Пребывающие в плотской любви никак не могут жить в небесном тепле, которое есть небесная любовь, а живут только в жару адском, который есть любовь к жестокости противу непотворствующих, презрение к другим, вражда, ненависть, месть; вот услада и утеха такой любви, и, находясь в ней, духи эти живут жизнью своей, вовсе не ведая, что такое делать кому добро по добру и ради самого добра, умея только делать добро по злу и ради зла. Живущие во плотской любви не могут дышать на небесах, если туда попадает злой дух, он начинает задыхаться, как человек, лежащий при смерти.

Напротив, живущим в небесной любви тем свободнее дышать и тем полнее чувствовать жизнь, чем далее углубляются в небеса. Из этого ясно, что небесная и духовная любовь образуют в человеке небеса, потому что все, что есть небесного, заключается в этой любви, а что, напротив, плотская и мирская любовь, без небесной и духовной, образуют в человеке ад, потому что все, что есть адского, вмещается в такой любви. Явствует за сим, что в небеса возносится тот, в ком есть любовь небесная и духовная, а в преисподнюю идет тот, в ком одна любовь плотская и мирская без небесной и духовной.

482. IV. Одна вера, сама по себе, не остается в человеке-духе, если она не основана на небесной любви. Это было доказано мне таким множеством опытов, что если б я описал все, что по сему поводу видел и слышал, то наполнил бы целую книгу. Могу свидетельствовать, что в живущих одной плотской и мирской любовью, без небесной и духовной, нет никакой веры и быть ее не может. В них может быть только знание или убеждение в какой-нибудь истине, вследствие того что она служит любви их. Несколько таких духов, считавших самих себя крепкими в вере, призваны были к истинно верующим, и по открытии между ними сообщения оказалось, что в первых нет никакой веры, да и сами они впоследствии сознались, что вера только в истину и в Слово не может назваться верой, а в истинной вере тот, кто любит истину по любви небесной, и притом хочет и исполняет ее на деле, по внутреннему влечению. При сем было показано, что убеждения мнимо верующих подобны зимнему свету, в котором нет тепла, вследствие чего земля, объятая стужей, коснеет под снегом. Как только луч небесного света коснется мнимого света такой веры по убеждению, то последний не только гаснет внезапно, но и настают такие потемки, в коих не видать друг друга. В то же время и внутреннее начало таких духов омрачается так, что они вовсе лишаются разума и безумствуют во лжи. Посему от них отбираются все истины, известные им из Слова и учения церкви и называемые ими своей верой, а вместо этого придается им ложь, отвечающая злу их жизни, ибо всякий неволей должен пребывать в любви своей или чувствах, а вместе с тем и к соответствующей тому лжи. Истины же, противные лжи их по злу, становятся тогда для них ненавистными и презренными, почему и откидываются. Могу свидетельствовать по всем опытам своим о быте небесном и адском, что исповедовавшие по учению своему одну голую веру, а сами жившие во зле все без исключения попадают в ад. Я видел, как многие тысячи таких духов были туда низвергнуты, о чем говорено было в книжечке моей о «Последнем Суде и разоренном Вавилоне».

483. V. Остается по смерти любовь на деле, т. е. собственно жизнь человека. Это следует как разумное заключение из всего объясненного мною на основании опыта и из сказанного выше о делах и поступках. Любовь на деле – это дела и поступки.

484. Заметим, что все почти дела и поступки относятся к жизни нравственной и гражданской, а следовательно, к прямодушию и правде, равно к правосудию и к нелицеприятию. Прямодушие и правда относятся к жизни нравственной, а правосудие и нелицеприятие – к быту гражданскому. По источнику любви, от коей они истекают, дела эти бывают небесные или адские: дела жизни нравственной и гражданской называются небесными, если делаются по небесной любви, т. е. во имя Господа, а что делается во имя Господа, то и благо. Дела и поступки жизни нравственной и гражданской называются адскими, если делаются по адской любви, а что делается по адской любви, т. е. по любви к себе и к миру, то делается самим человеком от себя и, следовательно, есть зло, потому что человек сам по себе, или собь его (proprium), есть одно только зло.

Наслаждение каждого по роду жизни его превращается по смерти в соответствующее

485. В предшествующем показано было, что преобладающее чувство, или господствующая любовь, остается при каждом на вечные времена. Теперь объясним, что наслаждение этой любви обращается в другое, соответствующее, т. е. природное превращается в отвечающее ему духовное. Это доказывается тем, что доколе человек в земном теле своем, дотоле он живет в природном мире; покинув же тело это, он переходит в духовный мир и облекается в духовное тело. Выше объяснено было уже, что образ ангельский есть образ человеческий в совершенстве своем и что человек по смерти в таком же образе, но тело его духовное (не вещество, а субстанция, substantiale), см. §§ 33–77, 453–460; равно объяснено было, что такое соответствие духовного с природным, §§ 87—115.

486. Все наслаждения человека принадлежат господствующей в нем любви или от нее зависят, ибо человеку приятно то только, что он любит, и всего более наслаждается он тем, что всего более любит, т. е. предметом господствующей любви своей. Наслаждения эти различны, их вообще столько же, сколько родов (видов) господствующей любви, следовательно, столько же, сколько есть людей, духов и ангелов, ибо господствующая любовь одного никогда не бывает во всех отношениях одинакова с любовью другого. Посему и нет двух лиц вполне одинаковых, ибо лицо есть образ духа каждого, а в духовном мире оно есть образ господствующей в каждом любви.

Наслаждения каждого, в частности, также бесконечно различны, и никогда одно какое-либо наслаждение его не может вполне уподобиться другому, хотя бы оно и следовало за другим разновременно или они были бы совместны и одновременны. Во всяком случае, не могут они быть одни и те же: при всем том, однако ж, все, в частности, наслаждения одного человека, все им любимое относится к одной главной любви его, которая и называется господствующей. Все они вместе образуют эту любовь и составляют с ней одно целое. Та к точно и все наслаждения вообще относятся к одной главной и господствующей любви: на небесах – к любви к Господу, в преисподней – к любви к себе, или себялюбию.

487. В какие именно духовные наслаждения превращаются по смерти природные наслаждения каждого, это узнать можно только по науке соответствий, которая вообще учит, что нет природного предмета, коему бы не отвечал предмет духовный, а в частности указывает, что именно и чему отвечает. Посему знающий науку эту может познать состояние свое по смерти, лишь бы знал господствующую любовь свою и какое место она занимает в той главной и общей царствующей любви, к коей, как перед сим объяснено было, относится всякая прочая любовь или чувство. Но доколе кто сам пребывает в себялюбии, тот не может узнать господствующей любви своей, потому что любит только свое, собь свою, какова бы она ни была, называя зло свое благом, а ложь, которая потворствует этому злу и утверждает в нем, – истиной. Конечно, такие люди могли бы узнать все это от других, более мудрых людей, кои видят то, чего первые видеть не могут, но и это ими не делается, потому что они до того исполнены себялюбия, что отвергают всякое слово разумного человека. Напротив, живущие в небесной любви принимают наставления и видят через истины эти врожденное зло свое, когда к нему влекутся, ибо истины обнаруживают зло.

По истинам, истекающим из блага, всякий может видеть зло и согласную с ним ложь, но никто не может из зла или по злу познавать добро и истину. Причина этого та, что ложь по злу – потемки и духовно соответствует тьме, поэтому живущие во лжи по злу слепы и не только не видят того, что в ярком свете, но бегают от света, как совы. Напротив, истины по благу – свет и духовно отвечают свету, см. §§ 126–134, посему живущие в истине по благу видят все, и глаза их отверзты, верно различая, что свет, что тьма. Во всем этом мне дано было убедиться опытом.

Ангелы небесные видят и слышат в себе всякое зло и ложь, если в них что-либо такое временами возникает. Видят также зло и ложь, в коих живут духи, в мире духов приобщенные к преисподней. Но сами духи эти не могут видеть своего зла и лжи. Они вовсе не понимают, что значит благо небесной любви, что совесть, что прямота и правда, если не извращать все это в свою пользу; не понимают, что значит быть руководиму Господом, а отвергают все это как небылицу. Все это говорится, чтобы человек исследовал самого себя, познал бы из наслаждений своих свою господствующую любовь, а по ней, насколько сумеет применить к сему науку соответствий, познал бы состояние свое по смерти.

488. Хотя из науки соответствий и можно видеть, каким образом утехи жизни каждого превращаются по смерти в соответствия свои, но так как и самая наука эта доселе в безгласности, то я объясню это несколькими примерами. Все живущие во зле и утвердившиеся во лжи против истин церкви, в особенности же отвергающие Слово, бегают от небесного света, прячутся и скрываются в пещерах с мрачными выходами и в щелях скал, потому что любили ложь и ненавидели истину, такие пещеры и расселины, как и самые потемки, отвечают лжи, а свет – истине. Утеха этих духов состоит в том, чтобы жить в таких местах, им противно и несносно жить в открытом поле. Точно так же поступают те, коих усладою было скрытно ставить сети и строить втайне козни. Эти духи также живут в норах и пещерах, и притом до того темных, что они друг друга не видят, а сходясь по углам, друг другу нашептывают в уши: вот в какое состояние обращается утеха любви их.

Кто прилежно изучал науки, но с одной только целью, чтобы прослыть ученым, а потому и не образовал этим путем разума своего и наслаждался тщеславно обширностью сведений памяти своей, тот любит места печальные и избирает их гораздо охотнее, чем тучные поля и сады; пески отвечают такой бесплодной учености.

Изучавшие догматы церковные своего и других исповедений, но не прилагавшие их к жизни, избирают места каменистые, заваленные булыжником, а от мест обработанных и плодородных бегают, ненавидя их.

Кто признавал во всем только природу, а не Творца или кто все приписывал своему разуму, притом различными уловками достиг почестей и богатств, тот предается в будущей жизни злоупотреблению Божественного порядка, чародейству и в этом находит высшую утеху жизни.

Кто Божеские истины искажал, прилагая их к страстям (affectio) своим, тот любит места, упитанные животной мочой, потому что она отвечает утехам такой любви.

Грязно-скупые, скряги живут в погребах или подвалах, среди свиного помета и зловоний от дурного пищеварения.

Жившие в одних плотских наслаждениях, в роскоши и неге, обжоры и сластоедцы, угождающие желудку своему, полагая в этом высшее наслаждение, любят в той жизни помет и кал, равно места накопления его. Это обращается в усладу их потому, что такое наслаждение есть духовная нечистота: такие духи избегают места опрятные, не загаженные нечистотами, потому что они им неприятны.

Кто искал и находил утеху свою в разврате (adulterio), живет и там в таких же домах, где все грязно, гадко и омерзительно. Такие жилища по ним, а от семей или домов нравственных они бегают, даже обмирают, приближаясь к ним, почитая первым наслаждением жизни расстраивать супружества.

Кто страстно предавался мести и через это стал лют и жесток, тот любит близость падали и трупов и живет в таких преисподнях и т. д.

489. Напротив, утеха людей, живших в любви небесной, обращается в небесные соответствия, происходящие от небесного солнца и света его, а этот свет представляет зрению такие предметы, кои внутренне исполнены Божественного начала. Происходящие от сего явления поражают внутренность духа ангелов и в то же время – внешность или телесные чувства их, а как Божеский свет или Божественная истина, от Господа исходящая, влияет на дух их, отверстый небесной любовью, то и во внешности проявляется все то, что отвечает любви их.

Выше было показано, что все видимое на небесах соответствует внутреннему состоянию ангелов, вере и любви их, а стало быть, и разуму и мудрости, см. §§ 170–176 об изображениях и видимостях на небесах и §§ 265–275 о мудрости небесных ангелов. Начав подкреплять доводы эти примерами опыта для лучшего объяснения истин, излагаемых на основании одних отвлеченных начал, сделаю и здесь то же и скажу несколько слов о тех небесных усладах, или радостях, в кои превращаются утехи природные, земные, для людей, живших здесь в небесной любви.

Кто любил Божеские истины и Слово внутренним влечением или по одной любви к истине и ради нее, тот в том мире живет среди яркого света, в местах возвышенных, как бы на горах, под вечным сиянием небесного света, не зная вовсе наших потемок или ночного мрака. У них и вечная весна, и им вокруг представляются нивы, жатвы, виноградники. В жилищах их каждая вещь блестит и сияет, как ценные каменья; окна сквозят, как хрусталь. Таковы утехи зрения их, но они внутренне превращаются в усладу духовную, по соответствию с Божественно-небесными предметами, чтимые и любимые истины Слова, отвечают жатвенным нивам, виноградникам, ценным каменьям, окнам и хрусталю.

Далее, те, кои учение церкви по Слову тотчас прилагали к делу, поступают в самые внутренние небеса или тайник небесный (intimo coelo) и более других пребывают в усладе мудрости: во всех предметах они видят Божественное начало. Они видят и самые предметы, но в то же время соответствующие им Божеские начала влияют на дух их и наполняют его блаженством, поражающим все чувства их, почему в глазах их все будто улыбается, играет и живет, см. § 270.

Кто любил науки и через них возделывал умственные способности свои, обогащая таким образом разум свой и притом признавая Божественное начало, у того наслаждение наукой и утеха разумом на том свете превращаются в усладу духовную, в познание благ и истин: такие духи живут в садах, где цветники и луга красиво распределены и окружены рядами деревьев, образующих крытые ходы и гульбища. Деревья и цветы ежедневно изменяются. Вид всего этого служит утехой для духа вообще, а разнообразие в частностях беспрестанно обновляет это удовольствие. Как все явления эти отвечают началам Божественным, а любующиеся ими обладают наукой соответствий, то они и наживают всегда новые познания, чем совершенствуется духовный рассудок их. Все радости и утехи эти даются им потому, что сады, цветники, лужайки, клумбы и деревья отвечают науке и познаниям, а затем и разумению. Кто по убеждению все относил к Божеству, а природу, сравнительно, почитал мертвой и только орудием для достижения духовных целей, тот пребывает в свете небесном, и все видимое им при этом свете сквозит: в этом блеске видятся все цвета и оттенки света и с усладой немедленно поглощаются внутренним зрением наблюдателей. Вся домашняя утварь их как бы алмазная и разливает такой же свет.

Мне сказано, что и стены палат их будто хрустальные, светлые и прозрачные, а внутри их являются как бы текущие представительные образы небесных предметов в бесконечном разнообразии. Все это основано на том, что прозрачный блеск отвечает просвещенному от Господа разуму с устранением всякой тени от природной веры и любви к природному. Засим понятно, почему говорилось о посетивших небеса, что они видели никем не виданное, слышали (по данному им постижению Божественности явлений сих) то, что дотоле ничье ухо не слыхивало.

Кто ничего не делал скрытно, а всегда желал, чтобы все помыслы его были гласны, насколько жизнь гражданская это допускает, тот, за то что мыслит по-Божески, об одном прямом и правом, является на небесах с лицом, сияющим от света, и в лице его свет этот являет все чувства и мысли, так сказать, в образе. В речах же и действиях своих люди эти как бы сами являются образами любви и чувств своих: таких людей любят там более прочих. Во время речи их лица их несколько помрачаются, но зато после все, что было высказано ими, является на лице их в полной ясности своей. Все, что окружает таких духов, отвечает состоянию внутренних начал их и является в таком виде, что всякий ясно постигает значение и знаменование сих предметов.

Духи, кои в жизни любили действовать скрытно, бегают от первых, едва завидя их, и кажется, будто уползают от них, как змеи. Кто считает разврат (adulterium) скверностью и жил в непорочном супружестве, преимущественно перед прочими обретается в порядке и в образе небес, а потому и в полной красоте и вечно юношеском возрасте. Наслаждения любви его невыразимы и растут во веки веков: на эту любовь влияют все услады и утехи небес, ибо она исходит из союза Господа с небесами и церковью и вообще из союза благ и истин. Союз же этот образует небеса как в целом, так и в частности в каждом ангеле, §§ 366–386. Внешние наслаждения подобных духов таковы, что их словами описать невозможно. Вот, для примера, немного о соответствии наслаждения духов, живущих в небесной любви.

490. Из этого видно, что услада, или утеха, всякого по смерти обращается в соответствие свое, а самая любовь остается вовеки, как, например, любовь супружеская, любовь к правде, к прямоте, к благу, к истине, любовь к наукам и знаниям, к разуму и мудрости и проч. Из такой любви истекают, как ручьи из своего источника, услады, или утехи, которые также остаются при человеке, но растут и возвышаются до высшей степени, переходя из наслаждений природных в духовные.

О первом состоянии человека по смерти

491. До перехода в небеса или преисподнюю человек по смерти своей должен пройти через три состояния: первое – состояние внешности его, или внешнее; второе – состояние внутренности его, или внутреннее; третье – приготовительное. Эти три состояния человек проходит в мире духов. Иные, впрочем, не проходят через эти состояния, а прямо либо восходят в небеса, либо нисходят в ад.

Прямо в небеса восходят духи возрожденные, приготовившиеся к небесам еще на земле. Кто до того возродился и приготовился, что нуждается только в откинутии вместе с телом природной грязи, тот прямо ангелами возносится в небеса: я видел вознесенных на небеса час спустя по смерти их.

Люди внутренне коварные, а внешне добрые для одного вида, т. е. питавшие злобу свою лукавством и надевавшие для сего личину добродушия как средство обмана, тотчас по смерти бросаются в преисподнюю. Я видел таких людей, низринутых тотчас по смерти в ад, и, между прочим, одного самого коварного и лукавого, летевшего туда стремглав. Другие падали иначе, смотря по состоянию. Иные тотчас заключаются в пещеры и этим отделяются от мира духов. Они попеременно выпускаются оттуда и снова ввергаются в заключение. Это те люди, которые злобно преследовали других под гражданскими предлогами. Но вообще весьма немногие идут, подобно этим, прямо в путь, а большая часть духов удерживается в мире духов и там по законам Божественного порядка приготовляется для небес и для ада.

492. В первое состояние, т. е. внешности, человек вступает тотчас по смерти своей. У каждого человека относительно духа своего есть внешность и внутренность. Внешностью духа человек приспособляет здесь тело свое, особенно лицо, речь и телодвижения, к общественной жизни. Внутренность же духа его состоит из того, что, собственно, принадлежит воле и помыслам его и что редко изобличается лицом, речью и движениями тела, потому что человек привыкает сызмала выказывать приязнь, радушие и откровенность, а помыслы воли своей таит. Таким образом, всякий по привычке ведет жизнь нравственную и гражданскую во внешности, каков бы он ни был по внутренним началам. По сей привычке человек сам едва ли когда знает о своих внутренних началах и даже редко о них заботится.

493. Первое состояние по смерти весьма близко к мирскому, потому что человек остается во внешности своей и даже похож на себя лицом, речью и нравом (animus), а стало быть, и нравственной и гражданской жизнью. Посему он и полагает, что все еще продолжает ту же мирскую жизнь, если только не обратит должного внимания на все встречаемое и на внушения ангелов, сказавших ему при восстании его, что он теперь дух, § 450. Таким образом, одна жизнь продолжается в другой, и смерть служит только переходом.

494. По всему этому прибывшего со здешнего мира новичка друзья его и вообще бывшие знакомые тотчас узнают не только по лицу и по речи, но и по жизненной сфере его, когда он к ней приближается. Если на том свете кто-либо думает о другом, то представляет себе мысленно наружность его, а вместе с тем и разные обстоятельства его жизни. От этого мысленно призываемый является ему как бы привлеченный. Таков порядок в духовном мире, потому что там сообщаются мысленно, а расстояний, в смысле природного мира, нет, §§ 191–199. Посему все вновь прибывающие на тот свет или в ту жизнь узнаются друзьями, родными и знакомыми, беседуют с ними и дружат снова, по мирской приязни.

Я много раз видел и слышал радость вновь прибывших, нашедших там старых друзей своих, равно и удовольствие последних при этой встрече. Супруги всегда отыскивают друг друга и радуются свиданию. Они даже остаются в сожительстве более долгое или короткое время, смотря по удовольствию сожительства в миру. Если же они не были соединены истинной супружеской любовью, т. е. союзом духовным по небесной любви, то вскоре опять расходятся, а если супруги по духу были вовсе разнородны и внутренне противны друг другу, то между ними возникает открытая вражда и нередко драка. При всем том они не разлучаются до вступления во второе состояние, о чем вслед за сим говорится.

495. Итак, жизнь вновь прибывших духов мало разнится от жизни в миру. Они притом ничего почти не знают о посмертной жизни своей. Равно нет у них правильного понятия о небесах и преисподней, кроме того разве, что могли заключить из буквального смысла Слова и из проповедей, на этом же смысле основанных. Посему они, надивившись, что видят себя и там в телесном образе и со всеми чувствами, с какими жили на земле, что даже видят подобные предметы, выражают желание узнать, что такое небо и ад и где они. Друзья наставляют их о быте вечной жизни и водят их по разным местам и в различные общества, иногда по городам, по садам и райским насаждениям, показывая им великолепные зрелища, услаждающие внешность, в коей духи эти пребывают. Засим они попеременно впадают в прежние земные мысли свои о состоянии души по смерти, о небесах и аде и напоследок изъявляют негодование, что ничего об этом не знали и что даже сама церковь этого не знает.

Все почти жаждут проведать, попадут ли они на небеса. Многие надеются, что должны попасть, потому что жили в свете по нравственным и гражданским законам, не размыслив, что злые и добрые иногда живут в свете по внешности одинаково. Они равно делают другим добро, посещают храмы, слушают проповеди, молятся, но не ведают, что внешние действия и внешнее богопочитание сами по себе вовсе ничтожны, а важно состояние внутренних начал, из коих внешнее истекает. Из числа многих тысяч едва ли один знает, что такое внутренние начала человека и что в них заключаются небеса и церковь. Они еще менее того понимают, что внешние дела таковы, каковы намерения и помышления, кои зависят от любви и веры. Даже при наставлении они не понимают, чтобы помыслы и хотения что-нибудь значили, а сущностью считают то, что говорится и делается. Такова большая часть людей, приходящих ныне на тот свет из Христианского мира.

496. Добрые духи делают дознание над новичками, каковы они, на что есть разные способы, потому что в этом первом состоянии злые одинаково с добрыми произносят истины и делают добро, как объяснено было выше, потому что они равно с прочими жили во внешней нравственности, подчиняясь общему порядку и законам, чем старались заслужить славу людей правдивых и правосудных: лицемерие даровало им почести и богатства. Но злые духи узнаются особенно тем, что жадно прислушиваются ко всякой беседе о внешности, а о внутренних началах человека, т. е. об истинах и благах церкви и небес, хотя и слушают, но без внимания и удовольствия. Другой признак: они часто обращаются к известной стране света (по соответствию) и, покинутые одни, идут по этим направлениям. То и другое обращение к известной стране лицом и шествие по ведущим туда путям обнаруживают господствующую любовь.

497. Все прибывающие из мира духи связаны уже с каким-либо обществом небес или ада, но связаны по внутренним началам, а внутренние начала человека закрыты, доколе он сам во внешности: наружность прикрывает и скрывает внутренность, особенно у живущих во внутреннем зле. Но впоследствии, во втором состоянии духа, внутренность становится явной, потому что открывается, а внешность, напротив, усыпляется.

498. Это первое состояние человека по смерти длится для иных по нескольку дней, для других – по месяцам или даже целый год, но уже редко – долее одного года. Разница эта у каждого зависит от степени однородства внутренности его с внешностью. Внешность и внутренность каждого должны совпадать и составлять одно, почему никому и не дозволено в мире духов мыслить и хотеть одно, а говорить и делать другое: там каждый должен быть образом любви или чувств своих, а потому и одинаков по внутренним началам своим и по внешности. Вследствие этого внешность духа наперед всего разоблачается и приводится в должный порядок, чтобы служить внутренним началам соответствующим средством или основой (plano) действия.