Текст книги "Алый первоцвет"

Глава двадцать вторая
Кале

Самая утомительная ночь и самый длинный день рано или поздно должны подойти к концу.

Маргерит провела более пятнадцати часов в такой душевной муке, что едва не лишилась рассудка. После бессонной ночи она встала раньше всех обитателей дома, боясь упустить возможность отправиться в путь.

Спустившись вниз, Маргерит застала сэра Эндрю Ффаулкса сидящим в столовой. Он поднялся полчаса назад и успел сходить к Адмиралтейскому пирсу, где узнал, что ни один французский пакетбот и ни одно частное судно еще не выходили из Дувра. Шторм был в разгаре, начинался прилив, и если ветер не ослабнет или не переменится, то им придется ждать еще десять-двенадцать часов до следующего прилива, чтобы выйти в море. Судя по всему, буря не собиралась прекращаться.

Маргерит ощутила отчаяние, услышав эти неутешительные новости. Только твердая решимость позволила ей не пасть духом окончательно и не усилить тем самым и без того мучительное беспокойство молодого человека.

Хотя сэр Эндрю старался не подавать виду, Маргерит понимала, что он волнуется за своего предводителя и друга, и вынужденное бездействие угнетает его не меньше, чем ее.

Впоследствии Маргерит не могла припомнить, как они провели этот утомительный день в Дувре. Боясь попасться на глаза шпионам Шовлена, она сидела с сэром Эндрю в уединенной гостиной час за часом, изредка принимая пищу, которую приносила им Салли, и продолжая напряженно думать, строить планы и иногда надеяться.

Шторм прекратился слишком поздно – прилив спал, не позволяя судам выйти в море. Зато ветер переменился весьма удачно – дул легкий северо-западный бриз, весьма благоприятный для быстрого переезда во Францию.

Маргерит и сэр Эндрю с нетерпением ожидали, когда, наконец, они смогут отправиться в путь. Одним из немногих счастливых моментов дня был тот, когда сэр Эндрю, вернувшись после очередного похода на пирс, сообщил Маргерит, что зафрахтовал быстроходную шхуну, шкипер которой был готов выйти в море, как только позволит прилив.

Теперь время побежало быстрее, ожидание стало менее безнадежным, и, наконец, в пять часов вечера, Маргерит, чье лицо покрывала вуаль, и сэр Эндрю Ффаулкс, переодетый лакеем и несущий багаж, отправились на пирс.

На борту корабля свежий морской воздух приободрил Маргерит; бриз надувал паруса «Пенистого гребня», быстро рассекавшего волны.

Закат после шторма был необычайно красив, и Маргерит, глядя на белые утесы Дувра, постепенно исчезающие из поля зрения, вновь обретала покой и надежду.

Сэр Эндрю был очень внимателен, и она радовалась, что он находится рядом в это тревожное время.

Постепенно из быстро сгущающегося вечернего тумана начал появляться берег Франции. Уже можно было разглядеть несколько мерцающих огоньков шпилей церквей.

Полчаса спустя Маргерит ступила на французскую землю. Она вернулась в страну, где люди тысячами истребляли своих соотечественников и отправляли на плаху женщин и детей.

Даже здесь, в этом отдаленном приморском городе, ощущалось дыхание революции, свирепствовавшей на расстоянии трехсот миль, в прекрасном Париже, ныне внушавшем ужас нескончаемыми потоками крови благороднейших сыновей франции, плачем вдов и криками осиротевших детей.

Все мужчины носили различной степени чистоты красные колпаки с трехцветной кокардой, приколотой на левой стороне. Маргерит заметила, что веселое добродушие на лицах ее соотечественников сменилось выражением опасливого недоверия.

Теперь каждый шпионил за своим соседом, самая невинная шутка могла в любой момент явиться доказательством симпатий к аристократам или измены народу. Даже во взглядах женщин светились страх и злоба, и наблюдая за сходящей на берег Маргерит и следующим за ней сэром Эндрю, они бормотали себе под нос: «Sacres aristos!» [84]84
  Проклятые аристократы! (франц.)


[Закрыть] или «Sacres Anglais!» [85]85
  Проклятые англичане! (франц.)


[Закрыть].

Других комментариев их появление не вызвало. Кале даже в те дни находился в постоянных деловых отношениях с Англией, и английских торговцев можно было часто видеть в этих местах. Из-за существовавших в Англии высоких пошлин французские вина и коньяки постоянно переправлялись туда контрабандой. Это вполне удовлетворяло французских буржуа, которым нравилось смотреть, как обирают ненавидимых ими английское правительство и английского короля. Поэтому в захолустных тавернах Кале и Булони английские контрабандисты всегда были желанными гостями.

Таким образом, когда сэр Эндрю вел Маргерит по извилистым улочкам Кале, горожане, отпускавшие ругательства при виде чужестранцев, одетых по английской моде, считали, что они прибыли сюда присматривать товары для своей туманной страны.

Тем не менее, Маргерит интересовалась, как могло случиться, что высокая массивная фигура ее мужа оставалась в Кале незамеченной; к какой же изощренной маскировке ему приходилось прибегать, чтобы делать свое благородное дело, не привлекая излишнего внимания.

Почти не разговаривая, сэр Эндрю вел ее через весь город по направлению к мысу Гри-Не [86]86
  Гри-Не (Серый Нос) – мыс во Франции, на берегу пролива Па-де-Кале.


[Закрыть]. Улицы были узкими и грязными, повсюду ощущался запах несвежей рыбы и сырых погребов. Во время шторма прошлой ночью шел сильный дождь, Маргерит часто ступала в липкую грязь, так как на дорогу лишь местами падал свет из окон домов.

Но молодая женщина не обращала внимания на эти досадные неудобства. "Мы можем найти Блейкни в «Серой кошке», – сказал ей сэр Эндрю, когда они сошли на берег, и Маргерит шла, словно по аллее, устланной лепестками роз.

Наконец они достигли места назначения. Сэр Эндрю, очевидно, знал дорогу, так как он безошибочно ориентировался в темноте и ни разу не обратился с вопросом к прохожим. Было слишком темно, чтобы Маргерит смогла рассмотреть внешний облик дома. «Серая кошка», по-видимому, была маленькой придорожной таверной в пригороде Кале на пути к Гри-Не. Она находилась на некотором расстоянии от берега, ибо шум волн доносился издалека.

Сэр Эндрю постучал в дверь набалдашником трости, и Маргерит услышала изнутри дома ворчание и серию ругательств. Сэр Эндрю постучал вновь – на сей раз более властно, и после очередных ругательств послышались шаркающие шаги. Вскоре дверь открылась, и Маргерит увидела, что стоит на пороге самой грязной и убогой комнаты, какую только можно было себе представить.

Обои клочьями висели на стенах, среди мебели не было ни одного целого предмета. Одни стулья были со сломанными спинками, у других не имелось сидений, угол стола вместо сломанной ножки подпирала вязанка хвороста.

В углу комнаты находился очаг, над которым висел горшок, распространявший запах супа. Наверху одной из стен виднелось подобие чердака, прикрытого бело-голубой занавеской, куда вели шаткие ступени.

Бесцветные обои покрывали пятна грязи, среди которых выделялись написанные мелом слова: «Liberte – Egalite – Fraternite» [87]87
  Свобода – равенство – братство (франц.).


[Закрыть].

Убогое жилище освещала зловонная масляная лампа, свешивавшаяся с перекладин потолка. Облик помещения был настолько отталкивающим, что Маргерит не могла себя заставить переступить порог.

Однако сэр Эндрю решительно шагнул вперед.

– Мы английские путешественники, гражданин! – заявил он по-французски.

Субъект, открывший дверь на стук сэра Эндрю и являвшийся, очевидно, хозяином таверны, был пожилым коренастым крестьянином, одетым в грязную голубую блузу, тяжелые сабо, пучки соломы из которых устилали весь пол, поношенные голубые штаны и неизменный красный колпак с трехцветной кокардой, свидетельствующий о его политических взглядах. В руке он держал короткую деревянную трубку, от которой исходил запах отвратительного табака. Он с подозрением оглядел двоих путешественников, пробормотал: «Sacrrres Anglais!» [88]88
  Пррроклятые англичане! (франц.).


[Закрыть] и плюнул на пол, демонстрируя тем самым высокую степень свободы духа, но, тем не менее, отошел в сторону, позволяя им войти, так как, несомненно, знал, что «Sacrrres Anglais» обычно имеют туго набитые кошельки.

– О Боже! – воскликнула Маргерит, входя в комнату и держа у носа надушенный носовой платок. – Что за мерзкая дыра! Вы уверены, что это то самое место?

– Совершенно уверен, – ответил молодой человек, в свою очередь доставая отделанный кружевом носовой платок и смахивая им пыль со стула, чтобы на него могла сесть Маргерит, – но клянусь, что никогда не видел более гнусной берлоги.

– Да, – заметила Маргерит, с отвращением глядя на грязные стены, сломанные стулья и колченогий стол, – привлекательным это заведение не назовешь.

Хозяин «Серой кошки», которого звали Брогар, не обращал никакого внимания на своих гостей, считая, что свободному гражданину не подобает оказывать почтение кому бы то ни было, даже если они модно и богато одеты.

У очага, скрючившись, сидела фигура, облаченная в тряпье и, по всей вероятности, являющаяся женщиной, хотя на это указывали только чепчик, когда-то бывший белым, и некое подобие юбки. Она что-то бормотала про себя и время от времени помешивала варево в горшке.

– Эй, друг мой! – окликнул хозяина сэр Эндрю. – Мы хотели бы поужинать. Эта гражданка, – он указал на груду тряпья у очага, – готовит необычайно аппетитный суп, а моя хозяйка не ела уже несколько часов.

Брогару потребовалось несколько минут, чтобы обдумать это заявление. Свободному гражданину не пристало отвечать слишком быстро, когда кто-то что-то от него требует.

– Sacrrres aristos! [89]89
  Пррроклятые аристократы! (франц.)


[Закрыть] – пробормотал он и в очередной раз плюнул на пол.

Медленно подойдя к шкафу с пустой посудой, стоящему в углу комнаты, Брогар вытащил из него старую оловянную супницу и молча вручил ее своей прекрасной половине, которая также без единого слова стала наполнять супницу варевом из горшка.

Маргерит с ужасом наблюдала за этими приготовлениями. Если бы не стоящая перед ней серьезнейшая задача, она пулей бы вылетела из этого грязного и вонючего логова.

– Наши хозяева не слишком любезны, – заметил сэр Эндрю, видя страх на лице Маргерит. – Я бы хотел предложить вам более гостеприимное пристанище, но думаю, что суп окажется съедобным, а вино – хорошим. Эти люди барахтаются в грязи, но живут, как правило, неплохо.

– Умоляю вас, сэр Эндрю, не беспокойтесь обо мне, – сказала Маргерит. – Мне сейчас едва ли до ужина.

Брогар, не спеша, продолжал свои отвратительные приготовления, поместив на стол пару ложек и два стакана, которые сэр Эндрю предусмотрительно как следует вытер.

Хозяин извлек бутылку вина и хлеб, и Маргерит, заставив себя придвинуть стул к столу, начала делать вид, что ест. Сэр Эндрю, следуя своей роли лакея, стоял за ее стулом.

– Умоляю вас хоть немного поесть, мадам, – промолвил он. видя что Маргерит не в состоянии притронуться к пище. – Помните, что вам понадобятся все ваши силы.

Суп и в самом деле оказался совсем не плох – Маргерит наслаждалась бы им, если бы не омерзительное окружение. Тем не менее, она надкусила хлеб и выпила немного вина.

– Мне не нравится видеть вас стоящим за моим стулом, сэр Эндрю, – заметила молодая женщина. – Вы нуждаетесь в пище так же, как и я. Можете сесть за стол и воспользоваться этим подобием ужина – хозяин всего лишь подумает, что я – эксцентричная англичанка, бежавшая с собственным лакеем.

Действительно, Брогар, поставив на стол самое необходимое, не проявлял больше к гостям ни малейшего интереса. Мамаша Брогар, шаркая ногами, вышла из комнаты, а хозяин бродил взад-вперед, дымя зловонной трубкой иногда под самым носом Маргерит, как подобает свободному гражданину, для которого все вокруг равны.

– Черт бы побрал эту скотину! – выругался сэр Эндрю, охваченный чисто британским гневом, в то время как Брогар, покуривая и опершись на стол, высокомерно взирал на двух «sacrrres Anglais».

– Ради Бога, друг мой, – поспешно предупредила Маргерит, видя, что сэр Эндрю угрожающе сжал кулак, – помните, что вы во Франции, где народ в этом благословенном году не блещет добродушием.

– Я бы свернул шею этому мужлану! – сердито пробормотал сэр Эндрю.

Вняв совету Маргерит, он сел за стол рядом с ней, и оба изо всех сил старались обмануть друг друга, делая вид, что едят и пьют.

– Умоляю вас, не злите хозяина, – сказала Маргерит, – иначе он откажется отвечать на наши вопросы.

– Сделаю все, что от меня зависит, но я бы с большим удовольствием надавал ему пинков, чем стал бы расспрашивать о чем бы то ни было! Друг мой, – любезно обратился он к Брогару по-французски, постучав его по плечу, – вы много видели английских путешественников в этих местах?

Брогар, бросив на него взгляд через плечо, некоторое время продолжал попыхивать трубкой, а затем буркнул:

– Видел иногда…

– Англичане всегда знают, где раздобыть хорошее вино, не так ли, приятель? – легкомысленно продолжал сэр Эндрю. – Миледи желает узнать, не видели ли вы ее большого друга, высокого английского джентльмена, который часто приезжает в Кале по делам. Он недавно отправился в Париж, и миледи надеялась встретить его в Кале,

Маргерит старалась не смотреть на Брогара, чтобы не обнаружить беспокойства, с которым она ожидала его ответа. Но свободный французский гражданин никогда не спешит отвечать на вопросы. Помолчав, Брогар медленно произнес:

– Высокий англичанин? Да, я видел его сегодня.

– Видели сегодня? – переспросил сэр Эндрю.

– Ага! – буркнул Брогар. Затем он бесцеремонно взял со стула шляпу сэра Эндрю, надел ее себе на голову и подтянул свою грязную блузу, пытаясь изобразить с помощью пантомимы, что человек, о котором идет речь, был очень красиво одет. – Этот высокий англичанин – sacrrre aristo!.

Маргерит с трудом подавила вскрик.

– Это сэр Перси! – прошептала она. – Он даже не был переодет!

Молодая женщина улыбнулась сквозь набежавшие слезы при мысли о своем муже, пустившемся в смертельно опасное предприятие в камзоле, скроенном по последней моде, с жабо и манжетами из дорогих кружев.

– Какое безрассудство! – вздохнула она. – Скорее, сэр Эндрю, спросите этого человека, когда ушел Перси.

– В самом деле, приятель, – обратился к Брогару сэр Эндрю, – милорд всегда красиво одевается – высокий англичанин, которого вы видели, несомненно, друг миледи. Вы сказали, он ушел?

– Ушел, но вернется – он заказал ужин.

Сэр Эндрю предупреждающе положил ладонь на руку Маргерит – это было сделано как раз вовремя, ибо в следующую секунду она выдала бы себя радостным криком. Перси цел и невредим, он вернется сюда, и она скоро его увидит!..

– Вы говорите, – сказала она Брогару, превратившегося в ее глазах в посланного небом вестника блаженства, – что английский джентльмен должен вернуться сюда?

Вестник блаженства плюнул на пол, выражая презрение к аристократам, облюбовавшим «Серую кошку».

– Он заказал ужин, – буркнул хозяин, – значит, вернется.

– А вы не знаете, куда он пошел? – продолжала допытываться Маргерит, кладя точеную белую ручку на грязный рукав его голубой блузы.

– Достать лошадь и повозку, – лаконично ответил Брогар, сердито стряхивая руку, которую были бы счастливы поцеловать принцы.

– Когда же он ушел?

Но Брогар явно решил, что с него достаточно вопросов. Он считал, что свободному гражданину не подобает подвергаться допросам каких-то sacrrres aristos, даже если они богатые англичане. Поэтому, дабы не выглядеть раболепным, достойный трактирщик старался отвечать как можно более грубо.

– Не знаю, – огрызнулся он. – Я сказал достаточно, voyons, les aristos!.. [90]90
  вот так, аристократы! (франц.)


[Закрыть] Он приходил сегодня, заказал ужин, ушел и вернется. Voila! [91]91
  Вот! (франц.)


[Закрыть]

И с этой прощальной демонстрацией права человека и гражданина грубить, сколько душе угодно, Брогар вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Глава двадцать третья
Надежда

– Право, мадам, – заметил сэр Эндрю, видя, что Маргерит намерена позвать назад сердитого хозяина, – лучше оставить его в покое. Больше из него ничего не удастся вытянуть, а мы можем возбудить в нем подозрения. Кто знает, сколько шпионов рыщет в этих Богом забытых местах.

– Что мне до этого, – беспечно откликнулась Маргерит, – когда я знаю, что мой муж цел и невредим, и что я скоро увижу его!

– Тише! – с тревогой предупредил сэр Эндрю, ибо от радости она заговорила в полный голос. – Во Франции в эти дни и стены имеют уши!

Быстро встав из-за стола, он обошел грязную комнату, остановился, прислушиваясь у двери, за которой только что скрылся Брогар, и откуда доносились ругательства и шарканье ног, и поднялся по ступенькам к чердаку, чтобы убедиться в отсутствии шпионов Шовлена.

– Мы одни, мсье лакей? – весело осведомилась Маргерит, когда молодой человек вновь сел рядом с ней. – Можем мы говорить?

– Да, но как можно тише, – ответил он.

– Не понимаю, почему у вас такое мрачное лицо? Что касается меня, то я готова плясать от радости! Больше нет причин для страхов. Наша лодка на берегу, «Пенистый гребень» стоит на якоре менее чем в двух милях, а мой муж, возможно, будет здесь в течение получаса. Никто нам не сможет воспрепятствовать – Шовлен и его шайка еще не прибыли в Кале.

– Боюсь, мадам, что в этом мы не можем быть уверены.

– Что вы имеете в виду?

– Шовлен был в Дувре одновременно с нами.

– Да, и задержан там тем же штормом, что и мы.

– Совершенно верно. Но – я не говорил об этом раньше, так как не хотел вас тревожить – я видел его на берегу за пять минут до того, как мы сели на корабль. Он был переодет cure [92]92
  священником (франц.)


[Закрыть], так что сам Сатана, его покровитель, с трудом бы его узнал. Я слышал, как он договаривался насчет переезда в Кале, и думаю, что он отплыл менее чем через час после нас.

Лицо Маргерит тотчас же утратило радостное выражение. Она осознала страшную опасность, которая угрожала Перси, находившемуся на территории Франции. Здесь, в Кале, Шовлен, следующий за ним по пятам, был всемогущ; достаточно одного его слова, чтобы Перси арестовали, и тогда…

Кровь застыла в жилах молодой женщины. Шовлен поклялся отправить Алого Пимпернеля на гильотину, и теперь отважный герой, чья анонимность, до сих пор защищавшая его, была уничтожена ее собственной рукой, был во власти безжалостного врага!

Шовлен, после того, как он подстерег лорда Тони и сэра Эндрю в столовой «Приюта рыбака», получил в свое распоряжение все планы теперешнего предприятия. Арман Сен-Жюст, граф де Турней и другие беглые роялисты должны были встретиться с Алым Пимпернелем – или, как предполагалось сначала, с двумя его эмиссарами – сегодня, второго октября, в месте, очевидно, известном Лиге и неопределенно именуемом «хижиной папаши Бланшара».

Арман, чьи связи с Алым Пимпернелем и отречение от жестокой политики террора еще оставались неизвестными его соотечественникам, покинул Англию чуть более недели назад, везя с собой необходимые инструкции, которые должны были помочь ему встретить беженцев и доставить их в упомянутое место.

Все это сознавала Маргерит, и сэр Эндрю подтвердил ее догадки. Она понимала также, что когда сэр Перси узнал о краже Шовленом его планов и указаний помощникам, было уже поздно связаться с Арманом или послать беженцам новые распоряжения.

Таким образом, они должны собраться в назначенное время и в условленном месте, не зная, какая серьезная опасность угрожает их храброму спасителю.

Блейкни, как всегда лично планировавший и организовывавший предприятие, не мог позволить кому-нибудь из его младших товарищей идти на риск почти неминуемого ареста. Поэтому он поспешил написать им на балу у лорда Гренвилла: «Отправляюсь завтра сам».

А теперь, когда его личность известна врагу, с того момента, как он ступил на берег Франции, за каждым его шагом будут пристально следить. Шпионы Шовлена не спустят с него глаз, пока он не приведет их к хижине, где его ожидают беженцы, и где западня захлопнет и его, и их.

Оставался один час, на который Маргерит и сэр Эндрю опередили Шовлена, чтобы предупредить Перси о грозящей ему опасности и уговорить отказаться от предприятия, могущего окончиться только его гибелью.

– Шовлен знает об этой таверне из украденных бумаг, – продолжал сэр Эндрю, – и после высадки направится прямиком сюда.

– Он еще не высадился, – возразила Маргерит. – Мы ведь опередили его на час, а Перси скоро будет здесь. Мы уже окажемся посреди пролива, когда Шовлен осознает, что мы ускользнули у него между пальцев.

Она говорила возбужденно и энергично, стараясь внушить своему младшему другу надежду, все еще не покинувшую ее. Но он печально покачал головой.

– Почему вы так мрачны, сэр Эндрю? – с нетерпением спросила Маргерит.

– Откровенно говоря, мадам, – ответил он, – потому что вы в своих радужных надеждах забываете одно важное обстоятельство.

– Что вы имеете в виду? Какое обстоятельство?

– Обстоятельство шести футов росту, – спокойно отозвался сэр Эндрю, – и по имени сэр Перси Блейкни.

– Не понимаю, – заявила Маргерит.

– Думаете, Блейкни оставит Кале, не выполнив намеченной задачи?

– Вы считаете?..

– Помните, что здесь находятся старый граф де Турней, Сен-Жюст и остальные.

– Мой брат! – простонала Маргерит. – Боже, помоги мне! Я забыла о нем!

– В настоящий момент беженцы с уверенностью ожидают прибытия Алого Пимпернеля, который поклялся честью переправить их целыми и невредимыми через пролив.

Маргерит и в самом деле забыла об этом. С эгоизмом страстно влюбленной женщины она в течение последних суток не думала ни о чем, кроме мужа и опасностей, грозящих его драгоценной и благородной жизни.

– Мой брат! – вновь прошептала Маргерит, и ее глаза наполнились слезами при воспоминании об Армане, верном спутнике ее детства, ради которого она совершила смертный грех, поставив под угрозу жизнь Алого Пимпернеля.

– Сэр Перси Блейкни не стал бы почетным предводителем группы английских джентльменов, – с гордостью заявил сэр Эндрю, – если бы он бросал в беде тех, кто ему доверился. Сама мысль о том, что он может нарушить слово, просто смехотворна!

Последовала длительная пауза. Маргерит закрыла лицо руками, позволяя слезам течь между ее дрожащими пальцами. Молодой человек молчал; его сердце болело за эту прекрасную женщину, испытывающую тяжкое горе. В то же время он понимал, в какой безысходный тупик загнал их всех ее опрометчивый поступок. Сэр Эндрю хорошо знал безудержную отвагу своего друга и предводителя и его верность слову. Он не сомневался, что Блейкни скорее пойдет на самый страшный риск, чем нарушит обещание, и, несмотря на Шовлена, идущего за ним по пятам, предпримет отчаянную попытку спасти доверившихся ему людей.

– Вы правы, сэр Эндрю, – наконец заговорила Маргерит, мужественно пытаясь осушить слезы, – и я не стану унижаться, пытаясь отговорить мужа от исполнения долга. Как вы сказали, это все равно бы оказалось тщетным. Пусть же Господь дарует ему силу и способность перехитрить врагов! Возможно, Перси не откажется взять вас с собой в свое благородное предприятие, так что да хранит Бог вас обоих! А пока что мы не должны терять времени. Я по-прежнему считаю, что Перси будет в большей безопасности, зная, что Шовлен идет по его следу.

– Безусловно. Возможностей у Блейкни более чем достаточно. Узнав об опасности, он будет соблюдать осторожность и использует всю свою изобретательность, которая способна совершить чудо.

– Поэтому вам следует отправиться на разведку в деревню, пока я буду ожидать здесь возвращения мужа. Вы можете встретить Перси и выиграть драгоценное время. Если найдете его, то скажите, чтобы он был осторожен – злейший враг идет за ним по пятам!

– И вы останетесь ждать в этой зловонной дыре?

– Ничего страшного. Но вы можете попросить хозяина, чтобы он позволил мне ждать в другой комнате, вне досягаемости любопытных взглядов случайных посетителей. Предложите ему денег, чтобы он не забыл сообщить мне, как только вернется высокий англичанин.

Теперь Маргерит говорила спокойно и даже весело, продумав план действий, и, в случае необходимости, будучи готовой к худшему. Она не должна больше обнаруживать слабость, оставаясь достойной своего мужа, готового пожертвовать жизнью ради других людей.

Сэр Эндрю повиновался ей без возражений. Маргерит инстинктивно ощущала, что ее ум и воля теперь были более сильными, и что молодой джентльмен с готовностью подчинится ее руководству, предоставив себе роль исполнителя.

Сэр Эндрю подошел к двери, за которой скрылись Брогар и его жена, и постучал в нее. В ответ, разумеется, послышался приглушенный залп ругани.

– Эй, дружище Брогар! – властно окликнул молодой человек. – Миледи желает отдохнуть. Не могли бы вы предоставить ей другую комнату? Она хочет побыть одна.

Вынув из кармана несколько монет, сэр Эндрю многозначительно звякнул ими. Брогар открыл дверь и выслушал, не выходя из обычной апатии, просьбу молодого человека. Однако при виде золота его грубые черты слегка смягчились; вынув трубку изо рта, он прошаркал в комнату и указал на чердак вверху стены.

– Она может подождать там, – буркнул хозяин. – Там удобно, а у меня больше нет комнат.

– Меня это вполне устроит, – по-английски сказала Маргерит сразу поняв преимущества, которые ей давало место на чердаке, скрытое от посторонних взглядов. – Дайте ему денег, сэр Эндрю. Мне будет там достаточно удобно, и я смогу все видеть, оставаясь незамеченной.

Она кивнула Брогару, который снизошел до того, что поднялся на чердак и встряхнул лежавшую на полу соломенную подстилку.

– Умоляю вас, мадам, будьте осторожны, – предупредил сэр Эндрю, когда Маргерит в свою очередь собиралась подняться по ступенькам. – Помните, что это место кишит шпионами. Не открывайте ваше присутствие сэру Перси, пока не удостоверитесь, что вы с ним полностью наедине.

Но говоря это, сэр Эндрю понял, что в его предупреждении нет нужды. Маргерит была спокойна и хладнокровна, не уступая любому мужчине. С ее стороны едва ли можно было опасаться опрометчивых поступков.

– Это я могу легко вам обещать, – ответила молодая женщина. – Я не стану подвергать опасности ни жизнь мужа, ни его планы, заговаривая с ним при посторонних. Не бойтесь, я дождусь удобной возможности и постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь Перси.

Брогар спустился вниз, и Маргерит опять приготовилась подниматься в свое убежище.

– Я не осмеливаюсь поцеловать вам руку, будучи вашим лакеем, мадам, – сказал ей вслед сэр Эндрю. – Не падайте духом! Если я не встречу Блейкни в течение получаса, то вернусь в надежде найти его здесь.

– Да, вы правы. Мы можем себе позволить подождать полчаса. Раньше этого Шовлен здесь вряд ли появится. Да поможет Бог кому-нибудь из нас увидеть за это время Перси. Удачи вам, друг мой! Не бойтесь за меня.

Маргерит легко поднялась по ступенькам, ведущим на чердак. Брогар более не обращал на нее внимания, так что она могла устраиваться, как хочет. Сэр Эндрю наблюдал, как молодая женщина, поднявшись, опустилась на солому. Она задвинула занавески, и он отметил, что расположение и впрямь позволяет ей видеть все, оставаясь незамеченной.

Сэр Эндрю щедро заплатил Брогару, и ворчливому старому трактирщику вроде было незачем выдавать свою гостью. У двери молодой человек снова обернулся и бросил взгляд наверх. Сквозь рваные занавески на него смотрело лицо Маргерит, и он с радостью отметил, что она улыбается. Кивнув ей на прощание, сэр Эндрю вышел в ночь.