Текст книги "Наслаждение и боль"

Глава 3

Позже, когда в ее дверь раздался стук, Лаура едва не лишилась чувств от волнения. Затем она пришла в себя, открыла дверь и увидела стоявшую за ней Лизу.

– Я пришла, чтобы отвести вас к мальчику, сеньорита, пока еще не очень поздно, – сказала она, улыбаясь в ответ на удивленное выражение лица Лауры. – И еще. Если вы отдадите мне ваш поднос, я верну его на кухню.

Лаура кивнула, пригладила свои волосы и пошла вслед за девушкой из комнаты вниз по лестнице. По-видимому, комнатами, расположенными в этой части дома, не пользовался никто из членов семьи. Чтобы попасть в апартаменты Карлоса, нужно было снова войти в главную часть здания.

Лаура нервничала, боясь снова встретить дона Рафаэля, но никаких признаков его присутствия не обнаруживалось, когда они поднимались по изящно изогнутой лестнице, балюстрада которой со сложными завитками была из позолоченного железа. Верхнюю площадку покрывал широкий и толстый ковер, который скрадывал звуки шагов, когда они переходили в южное крыло.

Они прошли анфиладу комнат, двери которых открывались из одной в другую, и Лиза привела ее в большую детскую, где маленький мальчик тихо играл на полу игрушками под надзором пожилой женщины, одетой в строгое черное – излюбленный цвет Луизы Мадралена и Марии, экономки. Он вежливо поднялся, когда они вошли, и посмотрел на Лауру приветливым взглядом.

Лиза представила их друг другу по-английски, и только когда пожилая женщина заговорила, Лаура поняла, что она англичанка. Имя ее было Латимер, Элизабет Латимер. Лиза оставила их с Карлосом, который сидел и смотрел на них с неестественным равнодушием.

После того как Элизабет Латимер с интересом расспросила Лауру о ее путешествии, она сказала: – Иди сюда, Карлос. Иди и познакомься со своей новой гувернанткой.

Мальчик послушно поднялся, подошел и встал рядом со своей няней, а Лаура почувствовала, как сердце ее беспокойно забилось. Карлос сильно походил на Рафаэля. Такие же, как у отца, темные волосы и глаза, и даже какая-то важность во взгляде. Одетый в изящную рубашку и шорты, с аккуратно причесанными волосами, он не походил на детей, которых она привыкла видеть в детском саду, а отличался от них, как домашняя канарейка от наслаждающихся свободой воробьев. Не было похоже, чтобы он когда-нибудь возился на траве, ссадил коленки или разорвал шорты. Он казался таким тихим и послушным, что она почувствовала легкое беспокойство.

Карлос протянул Лауре руку, и она вежливо пожала ее, потом он руку отнял и стоял, дожидаясь, не скажет ли она что-нибудь. Момент был несколько напряженным, и она опустилась рядом с ним на корточки и сказала:

– Значит, ты – Карлос? Сколько тебе лет?

– Мне четыре года, сеньорита, – ответил он. – Вы приехали, чтобы давать мне уроки?

– Ну, можно так сказать. – Лаура сдвинула брови. – Но, понимаешь, не очень серьезные уроки. И ты уже говоришь по-английски очень хорошо.

– Это я посоветовала, – прервала их Элизабет Латимер, – чтобы к Карлосу пригласили английскую гувернантку. Он может говорить по-английски очень хорошо, он – умный мальчик и хочет учиться. Я думаю, что, может быть, несколько уроков – немного грамматики и немного арифметики не помешают.

– А вы не думаете, что он еще немного мал для таких вещей? – Лаура прикусила губу и выпрямилась. – Я хочу сказать, что ему всего четыре года. У нас дети в четыре года посещают школу в детском саду, но там мало академических занятий. Дети учатся в играх, задача в том, чтобы приучить ребенка общаться с другими детьми, естественно относиться друг к другу. У Карлоса есть какие-нибудь товарищи?

– Присядьте, мисс Флеминг. – Элизабет Латимер указала Лауре на стул рядом с собой. – Мне кажется, нам с вами нужно поговорить. Начать с того, – сказала она после того, как Лаура при села, – начать с того, что Карлос не такой, как другие дети. Он не англичанин, хотя говорит по-английски как на родном языке. Он испанец, а испанские дети не пользуются такой свободой, как английские. Во-вторых, здесь очень уединенное место, как вы, вероятно, заметили. – Она вздохнула. – Здесь нет детей, с которыми он мог бы играть.

– Совсем никаких?

– Никаких. Конечно, есть дети в деревне, но они сюда не приходят. Я не думаю, что дон Рафаэль позволит это.

– Но для Карлоса было бы лучше иметь товарищей, любых товарищей, чем совсем никаких, – возразила Лаура.

– Вы думаете, что я не настаивала на этом с самого начала? – воскликнула Элизабет Латимер. – Но с тех пор, как умерла донья Елена, дон Рафаэль предоставляет Карлосу очень мало свободы,

– А… а сколько времени донья Елена уже мертва? – запинаясь спросила Лаура.

– Уже около трех лет. – Элизабет Латимер пожала плечами. – Никто здесь не говорит о смерти доньи Елены, мисс Флеминг.

Лауру заинтриговали ее слова. Она ведь была просто человеком, не чуждым любопытства, и ей хотелось расспросить о донье Елене, но она понимала, что этого нельзя делать. Вместо этого она посмотрела на Карлоса, который вернулся к своей игре на полу, сосредоточенно сооружая замок из кубиков, а затем разрушая его. Лаура разделяла огорчение Элизабет Латимер и не одобряла строгостей Рафаэля.

– Вы давно уже здесь? – спросила она.

– Почти тридцать пять лет, – вздохнула мисс Латимер.

– Значит… значит, вы были здесь, когда дон Рафаэль был еще мальчиком?

– Я была здесь, когда он родился, – ответила Элизабет Латимер, кивнув. – Я приехала сюда, когда его мать ходила беременной.

Что-то внутри Лауры вздрогнуло, нервы напряглись. Она не могла себе представить Рафаэля таким же мальчиком, как Карлос.

– Он был похож на Карлоса? – спросила она.

– Внешне – да. По темпераменту – нет. Он был более шаловливым ребенком и, безусловно, пользовался большей свободой. По крайней мере, до тех пор, пока не умерла его мать…

– Когда это случилось?

– Ему было около семи, я думаю. Я точно не помню теперь. Это была ужасная трагедия. Она и ее сестра погибли в автомобильной катастрофе. Машину вел отец дона Рафаэля.

О, как ужасно! – Лаура покачала головой. – Как… как дон Рафаэль реагировал тогда на это?

– О, он, конечно, очень переживал, как вы понимаете. Они с матерью были очень близки. Я полагаю, что тогда, в те дни, он привязался ко мне. Я помогла ему заполнить пропасть, которая осталась после смерти матери.

– Вы должны его знать очень хорошо, – заметила Лаура.

– Я думаю, что да, – кивнула Элизабет. – Вы уже встречались с ним?

– О-о да. – Лаура покраснела. – Я беседовала с ним перед обедом. Но меня наняла донья Луиза.

– Да, я знаю. Это дон Рафаэль не знал, что ей удалось найти гувернантку. Ему сказали, когда он вернулся с продажи быков сегодня вечером.

– Да, я поняла это.

– Донья Луиза управляла хозяйством в эти дни, – добавила Элизабет. – Она приехала сюда, когда мать дона Рафаэля умерла. Всем думалось, что это временно, но она осталась здесь. Сейчас у нее есть компаньонка, которая ей во всем помогает.

– Да, я встречалась с ее компаньонкой в Лондоне. Сеньорита Бургос.

– Правильно. Розета Бургос – кузина Рафаэля. Этим в какой-то мере объяснялась значимость, которую демонстрировала Розета в Лондоне, подумала Лаура.

– Однако она слишком молода, чтобы быть компаньонкой пожилой женщины, – сказала вслух Лаура.

– Вы узнаете, – Элизабет пожала плечами, – что в Испании важнее всего семья.

Лаура подумала, что это ей уже хорошо известно. Она побыла еще некоторое время с Элизабет, которую очень интересовали новости из Англии, хотя прошли уже годы с тех пор, как она в последний раз проводила свой отпуск в Лондоне. Лаура рассказала ей о своей жизни, работе в детском саду, но, естественно, умолчала о своих прежних отношениях с Рафаэлем Мадралена, хотя и чувствовала, что Элизабет может быть единственным человеком, который поймет ее. Она излучала спокойствие и здравый смысл, и Лаура надеялась, что она сможет посоветоваться с ней, когда возникнут трудности с Карлосом. Не то чтобы ей казалось, что Карлосу сейчас нужен кто-то, кому он мог довериться, но она чувствовала, что он одинок, а по малолетству еще не понимает этого.

Позже, в своей комнате, испытывая удовольствие от чистой постели, на которой могли с удобством устроиться полдюжины взрослых людей, она долго не могла уснуть. Сегодня она узнала кое-что о семействе Мадралена, но она хотела узнать гораздо больше! Ее интересовала Елена, и надо признаться, что, когда она думала о жене Рафаэля, она испытывала некоторую боль. Это из-за нее закончились их отношения с Рафаэлем, память о которых временами вспыхивала в ней.

Но несмотря на все, что произошло, сон постепенно одолел ее, и когда она открыла глаза, солнце уже освещало золотыми лучами утесы и море под ними. Она слышала шум прибоя о скалы и странные дикие крики морских птиц над головой. В воздухе разливался аромат жасмина и мимозы с прохладным привкусом соли.

Она выскользнула из постели и, глубоко дыша, вышла на балкон. В утреннем свете все казалось не таким сложным, как вчера вечером. Утро принесло душевное спокойствие и чувство надежды. Чем бы Рафаэль Мадралена ни руководствовался, оставляя ее здесь, у нее ведь нет иного выбора. Она вынуждена остаться и помочь Карлосу каким-то образом, если это будет в ее силах. Она не притворялась перед собой, что это будет легко. Он не был обычным ребенком без комплексов. Если Элизабет Латимер не убедила Рафаэля, что его сыну просто необходимы ровесники-друзья, то ей это будет сделать гораздо труднее.

Взглянув на часы, она отметила, что время еще очень раннее и она успеет разобрать свои вещи. Скоро она вернулась в свою спальню и наклонилась над своими чемоданами, распаковывая их. Вечером она только достала необходимые туалетные принадлежности, теперь же вынула и развесила немного смявшиеся платья, разложила по ящикам белье. Затем она пошла в ванную и приняла прохладный душ, оделась в обтягивающие голубые слаксы и белую блузку. Она не была уверена, что ее туалет подходит гувернантке, но поскольку было еще рано, она решила совершить прогулку и до завтрака заняться собственным исследованием местности.

Стянув волосы сзади широкой лентой, Лаура изучила себя в зеркале и скоро сбежала по лестнице в холл. Она вышла за дверь и постояла, осматриваясь с интересом. Здесь возле дома располагались посадки фруктовых деревьев, перемежающиеся цветущими кустами. Направо от нее – море, синее-синее и величественное, а слева – полоса земли, голая и сухая. Дом окружен стеной, но местами в ней образовались проломы, через которые она видела нераспаханные поля. На сломанных кирпичах росли кустики белых, похожих на колокольчики цветов, а дикие розы и лимоны распустили свои веточки, укрывая разрушения, причиненные годами, соленым ветром и туманом Атлантики.

Выйдя из ухоженного сада, она пересекла лужайку и направилась к пролому в стене. Раздвинув ветви вьющихся растений, она выбралась через него на открытое пространство снаружи. Там было прохладнее, чем в огороженном саду, и необыкновенно свежо. Бриз разметал ее волосы, и они прядями упали ей на лицо, несмотря на стягивающую их ленту. Лаура улыбнулась про себя. Когда она вернется в Англию, все это останется в памяти как эпизод, возможно несколько болезненный, но она будет с восторгом вспоминать чудесную свободу этого простора, не затронутого суетливой цивилизацией.

Она шла медленно по высокой траве, которая касалась ее бедер; сорвав травинку и задумчиво ее пожевывая, она приблизилась к концу мыса, к спуску, который отлого шел к берегу моря. Ей казалось, что она в мире совершенно одна, и она забыла обо всем, пока не услышала топот копыт. На мгновение, с остановившимся сердцем, она вспомнила о диких быках и вознамерилась бежать куда глаза глядят. Вокруг не было деревьев, никакого укрытия, и сознание уязвимости пришло к ней слишком поздно.

Но на этот раз все обошлось: к ней приближался всадник. Прежде чем он оказался в достаточной близости, чтобы она разглядела его лицо и узнала в нем Рафаэля Мадралена, ее сердце начало беспокойно колотиться в груди. Он ехал на вороном жеребце, который, как подумала Лаура, достаточно объезжен, и она заставила себя успокоиться. Когда Рафаэль приблизился и наклонился с седла к ней, он произнес холодным, с яростью, но сдержанным голосом:

– Ты что, собираешься оказаться убитой? Лаура взглянула на него, чувствуя себя невероятно глупо и продолжая играть травинкой во рту.

– Я… я полагаю… Вы что, имеете в виду быков? – спросила она спокойно.

– Именно быков. Ты видела их во время своего путешествия сюда, не так ли?

– Сегодня утром?

– Нет, – рявкнул он нетерпеливо. – Я имею в виду, конечно, вчера. Боже, Лаура, это ведь не ваши спокойные английские животные! Их выращивают для корриды – для боя быков!

– Я случайно знаю, что такое коррида, – ответила она, приходя теперь и сама в некоторое раздражение из-за того, что он считает ее такой глупой. – И вам не следует тревожиться. Кроме того, вокруг не видно ни одного быка! – Она оглянулась исподтишка. – Я не зашла далеко, просто мне захотелось прогуляться и осмотреть местность. Вот и все!

– Прогуляться! – Он воздел взгляд к небу, и Лаура не могла не оценить красоту картины, которую он представлял собой. Одетый в мягкие кожаные бриджи и жилет поверх тонкой шелковой рубашки, в шляпе с широкими полями, сдвинутой назад, он казался таинственным и чужеземным. Чужой мужчина, уверенный в своем господстве! Этим утром морщины сгладились на его лице, и только гнев искажал его.

– Ты меня поражаешь! – продолжал он, упираясь своим пронизывающим взглядом в ее покрасневшее лицо. – Надо надеяться, что ты проживешь достаточно долго, чтобы внедрить немного знаний в моего сына, или произойдет нечто другое. Карлос лучше знает, что значит свободно бродить здесь, на мысе!

– Вы устраиваете сцену абсолютно из-за ничего! – гневно бросила ему она, но краем глаза она заметила какое-то движение. Направляясь со стороны дома Мадралена, к ним трусило большое, угрожающее черное животное.

Она немедленно замерла, а Рафаэль Мадралена, заметив ее реакцию, посмотрел в ту же сторону и увидел животное. По крайней мере, Лаура была уверена, что он заметил его, прежде чем произнести:

– Хорошо, сеньорита. Простите мне мою ненужную тревогу. До свидания! Продолжайте свою прогулку! – И, слегка приподняв свою шляпу, он развернул лошадь и пустил ее прочь легким галопом.

Лаура пришла в ужас и отказывалась в это поверить. Он не мог, просто не мог ускакать и бросить ее здесь на милость свирепого животного без всяких угрызений совести. Но именно это он сделал, а бык приближался и, казалось, сверлил ее злыми блестящими глазами. Дрожь страха пробежала по ее спине. Как он посмел? Как он мог ускакать так беспардонно? Она снова посмотрела в сторону быка, мысленно измеряя расстояние между собой и быстро удаляющейся спиной Рафаэля Мадралена. Она колебалась всего мгновение, прежде чем раздвинуть траву и броситься вслед за своим новым работодателем. Ее сандалии мешали ей бежать, и она путалась пальцами в густой траве, но не пыталась остановиться и снять их. Каждую минуту она опасалась, что услышит за собой топот и почувствует горячее дыхание быка.

Если Рафаэль и слышал, как она бежит, то не сдержал бег своего вороного. Нет, вряд ли он слышит, что она бежит за ним, подумала она. Ведь и она не слышит топота копыт, и горячее дыхание не обжигает ее шею. Охватившее ее чувство гнева начало утихать. Наконец она почти нагнала Рафаэля на жеребце и, действуя исключительно из ярости, сильно ударила по крупу животное. Внезапное насилие заставило его неуклюже принять в сторону и сбиться с шага, прежде чем дон Рафаэль справился с ним.

Лаура, выбившаяся из сил, излившая свой гнев, опустилась на траву, уже не думая о том, что бык затопчет ее, однако ей не дали долго отдыхать. Вместо этого ее бесцеремонно резким рывком подняли на ноги руками, которые грубо схватили ее за предплечья. Обдавшее ее горячее дыхание принадлежало дону Рафаэлю.

– Ты заслуживаешь за это хорошей порки! – грубо выкрикнул он, яростно встряхивая ее. – Чего ты хотела добиться?

Лаура собрала всю свою смелость и взглянула яростно на него.

– Очень жаль, что ты не свалился с этого глупого животного! – воскликнула она. – Будь я мужчиной, я сама задала бы тебе порку!

– Ах так?

– Да, так! – Лаура вырывалась из его рук, но он не собирался ее отпускать.

– Если бы Уитчен упал, он мог сломать ногу, – произнес Рафаэль холодно.

– А если… если бык… О боже, где же он? – Она оглянулась с внезапным страхом.

– Жителям городов следовало бы научиться отличать корову от быка! – мрачно пробормотал Рафаэль. – А собой всегда следует владеть. Ты вела себя как истеричная школьница! Мне казалось, что ты повзрослела!

– Вы хотите сказать, – Лаура распрямила плечи, – что это было животное женского пола?

– Естественно! Какой у вас острый ум, сеньорита! – Тон его голоса был холодным и насмешливым.

– Но вы заставили меня поверить, что это был бык! – сердито возразила она.

– Да что вы! Каким образом?..

Лаура прикусила губу и задумалась. Конечно, он не пытался заставить ее поверить во что-то такое. Это было просто сочетание обстоятельств, которыми он воспользовался.

– Ты… ты скотина! – сказала она, тяжело дыша. – Ты прекрасно знал, что я могу подумать. Не пытайся отрицать это!

– Может быть, это преподаст тебе полезный урок, – холодно заметил он, пожав своими широкими плечами.

– О да, несомненно! – Лаура вонзила ногти в свои ладони и как можно сдержаннее заметила: – И не только по поводу быков, дон Рафаэль.

Затем, со всем хладнокровием, которое она могла продемонстрировать, она отвернулась от него, стараясь идти медленно, в то время как на самом деле ей хотелось бежать с такой быстротой, с какой ноги могли унести ее отсюда в дом.

Теперь она задрожала от осознания глупости пережитой ситуации, а гнев ее почти испарился, уступив место унизительному чувству депрессии. Она ведь, что ни говори, проявила себя круглой дурой и абсолютно зря вызвала своей яростью Рафаэля на конфликт. Она словно забыла, что он не из тех, кто позволит дикому быку обидеть ее или кого-либо другого. Она вздохнула. Он, по-видимому, совершенно презирает ее, если так разыграл ее. И еще… Она устыдилась тех нахлынувших на нее чувств, когда он дотронулся до нее – она испытала наслаждение от силы его рук и причиненной боли!

Вернувшись в дом, она бросилась в ванную и охладила лицо, словно стараясь смыть все следы охвативших ее чувств и эмоций. Глаза, которые смотрели на нее из зеркала, были огромными и будто больными. Она встряхнула сердито головой, стараясь направить мысли в менее личные каналы. Решив не вызывать ни у кого неудовольствия появлением в одежде, более подходящей для отдыхающих, чем для гувернантки, она переоделась в приталенное платье из голубого хлопка, подпоясанное белым кушаком. Скромность наряда соответствовала ее настроению, и она заплела волосы в косу и уложила ее вокруг головы. По крайней мере, так она не вызовет ничьей антипатии.

Ей было интересно, будет ли сегодня присутствовать Розета Бургос? Безусловно, она не испытывает к ней теплых чувств. Это Лаура почувствовала еще в Лондоне. Ей не хватает еще и ее ненависти.

Когда Лаура была готова, она спустилась по лестнице в кухню и наткнулась на женщину, которая готовила накануне обед. Она с любопытством взглянула на Лауру.

– Да, сеньорита?

Лаура надеялась, что она понимает по-английски. Ее собственный испанский не был безупречен, и она даже сомневалась, что ее смогут понять. Решив попробовать говорить по-английски, она сказала:

– Вчера вечером дон Рафаэль объяснил мне, что я должна обедать с семьей, но он не сказал ничего о других трапезах. Вы не знаете, не должна ли я сесть с Карлосом в детской?

Женщина уставилась на нее довольно беспомощно, а затем произнесла с улыбкой по-испански:

– Прекрасный день, сеньорита, не правда ли? Лаура задумалась. Женщина явно не поняла ни слова из того, что она сказала по-английски. Она явно считала, что Лаура говорит о погоде. Сделав новую попытку, она спросила по-испански:

– А где Карлос?

Этот вопрос вызвал поток быстрых испанских слов, сопровождающихся сияющей улыбкой, и Лаура прикусила губу и вздохнула, думая о том, что ей придется отправиться в детскую одной. Однако, на ее счастье, в этот момент из сада появилась Мария.

– Доброе утро, сеньорита. Что вы хотите?

– Я должна завтракать в детской с Карлосом? – спросил она, испытывая облегчение и улыбаясь. – Боюсь, что дон Рафаэль отдал мне распоряжение только по поводу обеда.

– Я поняла инструкции дона Рафаэля так, что вы будете питаться с семьей, – кратко ответила Мария, нахмурясь.

– Но я совершенно уверена, что он имел в виду только ужин, – возразила она мягко.

– Пока я не получу других распоряжений, вы будете питаться с семьей, – продолжала настаивать на своем Мария, и Лаура подавила вздох.

– Но я предпочла бы есть в детской с мисс Латимер, – сказала она, чувствуя себя неловко.

Мария посмотрела на нее враждебно и затем сказала с явным сожалением:

– Извините, сеньорита, но у меня есть распоряжения. Если вы хотите питаться в детской, я советую вам решить это с доном Рафаэлем.

– О! О, хорошо, – пожала плечами Лаура. – Скажите, куда мне идти теперь?

– Конечно. Я провожу вас…

Мария провела ее по коридору в главный холл, а затем в маленькую светлую комнату, где подавались завтраки и уже был накрыт белой скатертью круглый стол, на солнце сверкали кофейник и подставка для поджаренного хлеба. Действительно, все было не так страшно, а когда Лаура увидела донью Луизу Мадралена, она еще раз вздохнула с облегчением. Во всяком случае, ей не предстоит есть наедине с хозяином. Она опасалась именно этого, что такое может иногда случаться. Возможно, в отношении к ней дона Рафаэля было что-то, что вызвало у нее какое-то чувство опасения.

Донья Луиза обрадовалась, когда увидела Лауру, и тепло произнесла:

– О, мисс Флеминг, как прелестно вы выглядите! Я очень рада, что вы благополучно прибыли. Как прошло ваше путешествие?

– Мое путешествие было очень приятным, спасибо, сеньора! – улыбнулась Лаура.

– Ах, – воскликнула донья Луиза. – Вы можете называть меня донья Луиза. «Сеньора» звучит официально, а мы ведь будем жить в такой непосредственной близости! Скажите мне, как вы встретились с Карлосом? Как вы его нашли?

– Да, я встретилась с ним вчера вечером после ужина.

– Хорошо. И какое у вас впечатление?

– Мое впечатление, сеньора, то есть, я хочу сказать, донья Луиза…

– Да, конечно, я уверена, что сеньора Элизабет не скрыла от вас, как Рафаэль относится к своему сыну?

– Ну, собственно говоря, – Лаура покраснела, – это была только краткая встреча – приветствие. Мы не беседовали долго. Но я должна вам сказать со всей честностью, ребенок, как бы сказать, несколько сдержан для своего возраста.

– Карлос такой, каким должен быть хорошо воспитанный испанский мальчик, – прервал их холодный голос, и, оглянувшись, Лаура увидела Розету Бургос, входящую в комнату. Она, очевидно, выходила, чтобы принести еще булочек, потому что в руках у нее была наполненная тарелка.

– О, Розета! – улыбнулась донья Луиза. – Мы знаем, что вы не позволяете произнести ни слова против распоряжений Рафаэля. Тем не менее ребенок ведет себя скованно. Мы все видим это.

Лаура внимательно прислушивалась к их разговору. Она почувствовала, что здесь есть что-то, о чем она не подозревала до сих пор. Наверно, Розета сама питает какие-то чувства к Рафаэлю Мадралена. Ведь они только двоюродные родственники, да и, собственно, нет никаких существенных причин, по которым глава семейства Мадралена не может жениться снова…

Розета, поставив на стол блюдо с булочками, подошла к шелковому шнуру, похожему на тот, что Лаура видела в кабинете Рафаэля, и резко дернула за него. Донья Луиза улыбнулась с одобрением, и Розета села рядом с ней, напротив Лауры.

– Карлос – умный мальчик, – продолжала пожилая женщина, разламывая пополам булочку. – Это несомненно. Но вероятно, было бы лучше, если бы рядом с ним были дети, с которыми он мог играть.

– Я согласна, – воскликнула Лаура, радуясь тому, что эта мысль принадлежит не ей одной. – Наверное, поблизости есть еще дети. Разве здесь, на мысе, нет больше никаких обитателей?

– Только в деревне, – ответила ей Розета. – И я надеюсь, что вы не думаете, что Карлос может с ними общаться.

– А почему и нет? – возразила Лаура с горячностью. – Дети не должны сознавать, что между старшими существуют какие-то ограничения!

– Ребенок растет таким, каким его учат быть, – ответила Розета, и ее бледное лицо покрылось краской.

– Остынь, успокойся, – воскликнула донья Луиза с улыбкой. – Но вообще-то ты права. Здесь, на мысе, нет больше таких домов, как дом семейства Мадралена. Разве что дом художника Педро Армеса, но он одинокий холостяк.

– О, я встречалась с ним, – воскликнула Лаура, забыв на мгновение свою антипатию к этому человеку. – Он прилетел в Малагу в том же самолете, что и я.

– Вы хотите сказать, что познакомились? – холодно спросила Розета.

– Нельзя так сказать, – покраснела Лаура. – Вы знаете, Вилланд опоздал к самолету, и сеньор Армес предложил мне свою помощь. Естественно… естественно, я отказалась.

– Понятно. – Донья Луиза кивнула. – И какое у вас впечатление о нем?

Лаура покраснела еще гуще. Что она могла ответить? Она подыскивала слова, но донья Луиза продолжала:

– Пожалуй, я должна сказать вам, дорогая, что сеньор Армес не является в доме Мадралена желанным гостем.

– О! О! Я не знала! – Лаура приподняла плечи. – А почему?

– У нас для этого личные причины, сеньорита, – нахмурив брови, сердито ответила Розета Бургос, и Лаура подумала: «А почему донья Луиза позволяет ей продолжать разговор в таком дерзком тоне?»

Донью Луизу, казалось, больше интересовали другие дела, и она сказала:

– Я с нетерпением жду, когда вы расскажете о ваших успехах с Карлосом, мисс Флеминг. Я уверена, что ваше влияние будет благотворным. Я согласна, что его жизнь несколько отличается от жизни других детей, хотя, как сказала Розета, мы в Испании не предоставляем нашим детям той свободы, которой они пользуются в вашей стране. Попробуйте понять нас правильно, мисс Флеминг, а мы постараемся понять вас, но я должна вас предостеречь, что дон Рафаэль не тот человек, которого легко уговорить. И если вы считаете, что ваши методы единственно приемлемые, ваша задача может оказаться вдвойне трудной.

– Спасибо, что вы сказали мне об этом, сеньора, – пробормотала Лаура, испытывая некоторое беспокойство. Очевидно, что в доме слишком много людей со своими соображениями относительно Карлоса и поступать по-своему действительно будет трудно.

В комнату вошла Лиза, горничная, и спросила Лауру, предпочитает она чай или кофе. Она исчезла и скоро появилась вновь, со свежим кофе, горячими булочками и ароматным апельсиновым джемом. Лаура, которая думала, что после событий сегодняшнего утра у нее пропал аппетит, обнаружила, что она довольно голодна, может быть, потому, что великолепная еда выглядела так соблазнительно! Во всяком случае, она почувствовала себя после еды окрепшей и готовой ко всему, и даже сердитые взгляды Розеты не смогли погасить ее улучшившееся настроение.

Немного погодя, извинившись, она отправилась в то крыло здания, где располагалась детская. Ее было нетрудно найти, потому что накануне вечером она поинтересовалась расположением комнат. И хотя дом был очень велик, ориентироваться в нем не составляло никакого труда, и всегда можно сообразить, где ты находишься.

В детской Элизабет Латимер и Карлос закончили завтрак, и Элизабет мыла его лицо и руки. Она улыбнулась, увидев Лауру, и сказала:

– Вот ваш подопечный. Готов и полон желания.

– Доброе утро, Карлос, – сказала Лаура, нагибаясь к мальчику. – Как ты чувствуешь себя сегодня утром?

– Спасибо, очень хорошо. – Карлос внимательно разглядывал ее. – Вы пришли, чтобы начать давать мне уроки?

– Нет, не совсем. Я… – Лаура бросила взгляд на Элизабет Латимер, – я думала, что нам надо сначала познакомиться. – Она выпрямилась. – Как вы думаете, будет ли его отец возражать, если мы выйдем в сад? Сегодня такое чудесное утро, и, кроме того, я просто не могу начать его учить чему-то, пока не познакомлюсь с ним.

– Я не могу представить себе, – пожала плечами Элизабет, – какие могут быть возражения. Однако не выходите за пределы парка – это опасно, хорошо?

– Я знаю. Быки, – сухо ответила Лаура.

– О, вы ведь видели их вчера, верно?

– Ну да, именно, – ответила Лаура, решив не делиться своими утренними переживаниями и приключениями. – Они выглядят очень свирепыми!

– О да. Совсем недавно один из рабочих был сильно ранен – бык рогами зацепил его.

– Тогда почему они бегают так свободно?

– Деревня огорожена забором. Никакой опасности нет. Кроме того, их не учат убивать. Когда они достаточно подрастут, их продадут для корриды.

– Ах так! Я никогда не видела боя быков, а вы? – спросила Лаура.

– Я видел! – раздался тоненький голосок, и Лаура тревожно посмотрела на Карлоса.

– Ты видел? – переспросила она. – Не может быть! – Она посмотрела на Элизабет: – Неужели это так?

– А почему бы и нет? Понимаете, это ведь часть обучения, знакомство с жизнью. Испанцы воспринимают бой быков, как мы воспринимаем, скажем, футбол!

– Ну хорошо, – покачала головой Лаура, вздрогнув. – Пошли, Карлос?

Мальчик кивнул и доверчиво просунул свою ручку в ее руку. Обрадовавшись этому маленькому проявлению доверия, Лаура сжала его пальчики и пошла по коридору, направляясь к холлу.

– Пошли, – сказал Карлос, потянув ее за руку, когда она повернула прочь от двора. – Мы пойдем здесь.

Лаура замешкалась, затем вспомнила, что Мария говорила о том, что можно пользоваться главным входом, и позволила Карлосу вести ее сквозь арки в выложенный мозаикой внутренний двор. Здесь солнце сияло еще ярче, и запах цветов был просто одуряющим. Они подошли к фонтану, и Карлос поболтал рукой в воде. Затем он посмотрел на Лауру и сказал:

– Расскажите мне о вашем доме.

– О моем доме? – Лаура нахмурилась, но затем улыбнулась. – Ну, собственно говоря, у меня нет такого дома, как ты себе представляешь. У меня квартира из нескольких комнат в большом доме, где множество таких комнат, они все отделены от других дверями, такими, как у вас входная.

– Вроде апартаментов?

– Правильно, – обрадовалась Лаура. – Ты бывал в апартаментах?

– У моего отца есть апартаменты в Мадриде, – ответил Карлос бесстрастно, а затем продолжил: – У вас есть братья или сестры?

– Нет.

– И у меня нет. – Карлос вздохнул. – Я хотел бы, чтобы они были, а вы? Я хочу сказать, у меня есть несколько дядей, и у них в домах очень много детей. А здесь, здесь – только я один!