Текст книги "Наслаждение и боль"

– А вот теперь здесь еще и я, – сказала Лаура с улыбкой. – Пошли. Покажи мне сад. У тебя есть качели?

– А что такое качели?

– Это сиденье, к которому прикреплена веревка, которая висит на столбах или на деревьях…

– У меня есть автомобиль, – сказал Карлос довольно значительно. – С настоящим двигателем.

– Неужели? – посмотрела на него удивленно Лаура.

– Да. И у меня очень много игрушек. Наверху, в детской.

– А у тебя есть какие-нибудь любимые животные?

– Любимые животные?

– Ну, кролики, хомяки или щеночек?

– Вы хотите сказать живые?

– Да, я имею в виду это.

– О, тогда нет. Но ведь в имении моего отца есть очень много животных, и отец говорит, что я могу их видеть, когда захочу.

– Но это совсем не то, что иметь свое собственное животное, за которым нужно ухаживать, – ответила Лаура спокойно, наблюдая появившееся на лице Карлоса задумчивое выражение. Очевидно, Элизабет Латимер уже выставляла подобные же аргументы раньше, и ответы Карлоса были такими, какие он слышал от своего отца.

В саду были беседки, и одна, со скамейкой из резного камня, располагалась против береговой линии.

– Давай присядем здесь, – предложила Лаура, погладив камень и с удовольствием почувствовав его теплоту. – Мы можем поговорить о твоих хобби-то есть о вещах, которые ты любишь делать. Может быть, позже мы займемся такими делами и на наших уроках. И наша учеба будет как игра.

Карлос посмотрел на нее заинтересованно. Он сел к ней поближе, разглядывая ее внимательно:

– Продолжайте. Расскажите мне о хобби.

– Ну, хобби – это то, что нам нравится делать, вроде чтения, рисования, может быть, раскрашивания. В Англии люди занимаются разными вещами: играют в разные игры, коллекционируют разные предметы. Я когда-то собирала почтовые марки. А иногда я начинала собирать коллекции и быстро охладевала к этому занятию. Собственно, коллекцию никогда нельзя закончить, – заметила она с улыбкой.

– Я знаю, что вы имеете в виду. Либби коллекционирует дикие цветы и раскладывает их между страницами книг.

– Либби? О, ты хочешь сказать, мисс Латимер?

– Да, я зову ее Либби. Она нравится вам?

– Очень, – честно ответила Лаура. – Я думаю, что она тебе как мама. А ты помнишь свою маму?

– О нет. Я был совсем младенцем, когда она умерла, – ответил Карлос вполне равнодушно. – А мы можем начать коллекционировать что-нибудь, мисс Флеминг?

– Я думаю, что «мисс Флеминг», пожалуй, звучит слишком официально, – сказала она, нахмурившись, – но твоему отцу, возможно, не понравится, если ты будешь звать меня просто по имени. Может быть, ты придумаешь, как тебе меня называть?

– Ну а что, если «сеньорита Лаура»? – сморщил свой нос Карлос.

– Это будет еще длиннее, чем «мисс Флеминг», – улыбнулась она.

– Я мог бы называть вас «тетя Лаура», – сказал Карлос.

– Нет, – покачала головой Лаура, – думаю, что это не подходит. – Она была уверена, что Рафаэль не одобрит такого обращения ни в коем случае. – Я думаю, что пока мы оставим «мисс Флеминг».

– Что значит «пока»? – спросил Карлос, и, слегка запнувшись, Лаура начала объяснять.

Время пролетело быстро, и Лаура удивилась, что уже половина одиннадцатого, когда пришла Лиза и сказала, что в доме их ждет горячий шоколад. Затем они поднялись наверх и провели какое-то время в детской. Карлос показал ей свою коллекцию игрушек. У него действительно их было много, одна другой привлекательней, все они уложены так аккуратно, что Лаура усомнилась, что он получает от них удовольствие. По коробке с красками было незаметно, что ими пользовались, будто кисточка никогда не касалась этих красок. Она решила изменить такое положение как можно быстрее. Пусть Рафаэль будет сердиться на нее, она переживет это. Скоро в детскую зашла Элизабет, она внимательно посмотрела на Лауру и сказала:

– Вы выглядите взволнованной, мисс Флеминг.

– Зовите меня Лаура, – сказала она. – Но право, я думаю, что любой был бы взволнован на моем месте. Скажите, Карлос ломает когда-нибудь свои игрушки или разбрасывает их вокруг?

– Моя дорогая Лаура, – рассмеялась Элизабет. – Карлос – испанец. Разве эта семья, Вальдесы, у которых вы служили в Англии, не обращались со своими детьми так же?

– Нет, – нахмурилась Лаура. – Возможно, они англизировались, поскольку долго жили в Англии. И я не могу поверить, что все испанцы обращаются со своими детьми так, как в этом доме. Сколько времени Карлос проводит со своим отцом?

– Ах, это еще один вопрос, – пробормотала Элизабет хмурясь. – Рафаэль очень занят…

– Слишком занят для своего сына, вы хотите сказать, – цинично заметила Лаура.

– У него есть на это свои причины, – пожала плечами Элизабет. – Лаура, дорогая моя, не будьте столь категоричны. Дон Рафаэль всего лишь человек, тяжелый человек, если хотите, но он не всегда был таким. Его жизнь не была легкой. И… ну, после смерти Елены… – Голос ее понизился, и Лаура вздохнула. Ей очень хотелось спросить Элизабет Латимер о Елене и ее внезапной смерти, но вместо этого она беспомощно приподняла плечи и почувствовала себя чуть ли не виноватой, когда внезапно появилась Лиза и сказала:

– Я пришла сказать, что накрываю обед, сеньорита. Донья Луиза сказала, что я должна попросить вас присоединиться к ней.

Лаура посмотрела с сожалением на Элизабет Латимер.

– Как вы думаете, мне позволят есть здесь, с вами? – спросила она с надеждой. – То есть, в том случае, если вы не возражаете.

– Я не буду возражать, – ответила Элизабет, – но я думаю, что вам лучше подождать и спросить разрешения у дона Рафаэля. Это было его решение, чтобы вы ели вместе с семьей.

Лаура сжала губы. Она подумала, не является ли это еще одним способом, придуманным доном Рафаэлем, чтобы ее наказать. Вздохнув, она кивнула Лизе и, подойдя к зеркалу, пригладила свои волосы.

– Я полагаю, мне позволят вымыть руки и переодеться, – сказала она печально, – время пролетело так быстро.

Карлос подбежал к ней и неожиданно схватил ее за руку.

– Вы… вы ведь вернетесь… после обеда? – спросил он жалобно.

– Ну конечно, – почувствовав себя тронутой, сказала Лаура и наклонилась над ним с ласковой улыбкой. – Тебе понравилось, как мы провели сегодняшнее утро?

– О да! – Карлос энергично кивнул. – Вы не забудете найти что-нибудь, что мы будем коллекционировать вместе с вами?

– Нет, я не забуду. До свидания, Карлос!

Спускаясь вниз, в столовую, Лаура почувствовала беспокойство, которое уже испытывала за завтраком, но дон Рафаэль снова отсутствовал, и ее ждали только донья Луиза и Розета. Они сидели в маленькой комнате перед столовой, и донья Луиза объяснила, что они едят в этой комнате для завтрака, когда бывают одни.

– Она меньше и удобнее для слуг, – объяснила донья Луиза, – и поскольку дона Рафаэля сегодня нет, как и других гостей к обеду…

Лаура приняла протянутый ей бокал шерри, и донья Луиза объяснила, что это из урожая винограда, выращенного на их собственных виноградниках, расположенных вблизи Кадиса.

– Дон Рафаэль отправился сегодня на виноградники, – заметила она, когда им подали холодный бульон. – Естественно, за то время, пока он был в Мадриде, накопилось много разных дел.

Лаура кивнула и стала с удовольствием есть бульон. С утра у нее разыгрался аппетит, и она чувствовала себя голодной. Однако, подняв глаза и поймав на себе взгляд Розеты, она покраснела.

– Скажите мне, сеньорита, – произнесла девушка холодно, – вы начали свои уроки с Карлосом?

Лаура нахмурилась. У нее было ощущение, что Розета хорошо знает, чем они занимались, и решила воспользоваться возможностью, чтобы оповестить об этом донью Луизу.

– Нет, – ответила она прямо. – Сегодня мы просто знакомились.

– А это необходимо, – изогнулись губы Розеты в насмешке, – чтобы учитель знакомился со своими учениками? Это ведь то, что просто приходит со временем и с опытом.

– Мой опыт говорит о том, что маленький ребенок должен знать немного о своем учителе, – резко ответила Лаура. – В конце концов, мы ведь чужие, а он слишком мал для того, чтобы начинать с урока.

Розета взглянула на донью Луизу, которая внимательно прислушивалась к их разговору.

– А может, правильнее сказать, что чем дольше будут откладываться уроки, тем дольше вы будете занимать эту должность?

Лаура чуть не ахнула от возмущения, но тут вмешалась донья Луиза.

– Я согласна с мисс Флеминг, – сказала она решительно. – Карлос одинокий ребенок, и он не может быстро перемениться. Важно, чтобы перемены произошли постепенно. Что же касается должности, ты, Розета, вероятно, не знаешь о том, сколько предложений может иметь мисс Флеминг со своей квалификацией!

– Тем не менее эта работа не синекура, донья Луиза, – вспыхнула Розета. – Вы сами говорили.

Донья Луиза примиряюще взмахнула своей хрупкой рукой:

– Если мисс Флеминг нравится ее работа, почему мы должны лишать ее этого удовольствия? Розета, я думаю, что ты просто ревнуешь. Возможно, ты предпочла бы, чтобы о Карлосе заботилась пожилая женщина, вроде меня? – Розета замерла, и когда она хотела что-то сказать, донья Луиза продолжила: – Иди, может быть, все дело в том, что Карлос сын Рафаэля? А, Розета? Мальчик во многом напоминает своего отца, и, возможно, гувернантка привлекает больше внимания, чем компаньонка чьей-то тетки?

Лаура опустила голову. Хотя Розета ей не нравилась, она не приветствовала такую обиду девушке, тем более в своем присутствии. Ей хотелось, чтобы трапеза скорее закончилась, а вечером она поговорит с доном Рафаэлем и спросит, можно ли вместо этих застолий питаться с Элизабет Латимер и Карлосом в детской. В конце концов, не в ее интересах возбуждать в ком-либо вражду, а она уверена, что Розета отнесет унижение, которому подверглась, на ее счет. Кроме того, Лаура не хотела слушать сплетни о доне Рафаэле, и если Розета стремится к сближению с ним, то она желает ей удачи. Розете она, несомненно, понадобится, если сегодняшний утренний эпизод получит продолжение.

Глава 4

Во второй половине дня, после сиесты, Лаура спросила у Элизабет Латимер, есть ли какой-нибудь спуск к скалам, на берег моря. Она сама провела время сиесты, отдыхая на кровати, а еще написала открытку Линдсей. Теперь она чувствовала себя оживленной и бодрой. Элизабет внимательно посмотрела на нее в течение минуты, а затем сказала:

– Обычно те, кто спускаются на берег, выбирают легкий путь вниз, мимо деревни. Наша береговая линия очень скалиста и опасна. Правда, когда-то были ступеньки для спуска, в прежние времена сюда причаливали суда и люди вытаскивали на берег свои лодки. По ступенькам они поднимались к дому Мадралена. Это был доступ к дому, минуя власти. Суда выходили в море, в залив, а ночью эта часть мыса не охранялась. Сейчас же ступеньки разрушились, ими давно никто не пользовался…

– Как интересно звучит! Здесь занимались контрабандой? – Глаза Лауры расширились.

– Думаю, что да. Хотя мне кажется, что контрабандным товаром были, главным образом, люди.

– Мавры? – хлопнула в ладоши Лаура.

– Конечно. Без сомнения, много семейств на побережье занималось этим, но тщательно скрывали следы…

– Вы мне хотите сказать, что это… возможно?

– Более чем возможно, я полагаю, – ответила Элизабет сухо. – Семейство Мадралена было в прежние времена довольно безжалостным. Во времена инквизиции ходили разные слухи, я читала об этом. Возможно, если вам придется столкнуться с доном Рафаэлем, вы почувствуете эту безжалостность сами. – Лаура вздрогнула. Внезапно она поняла, что имеет в виду Элизабет, а та продолжала: – Никто не подвергает сомнению авторитет и власть Рафаэля здесь. Еще когда он был не сформировавшимся мальчиком, я знала об этом.

Лаура взглянула на нее:

– Вы думаете, что я зря теряю время?

– С Рафаэлем? – Элизабет пожала плечами. – Я не знаю. Думаю, что это зависит от ряда обстоятельств. Я, когда была молодой, боролась за самого Рафаэля. Полагаю, что некоторого успеха я добилась, но в те времена была жива его мать, и только позже, когда она умерла, отец его стал более строгим. Но даже тогда Рафаэль отличался добрыми чертами характера. Мне кажется, что он переменился после того, как вернулся из Англии и женился на Елене. А еще больше, как умерла Елена. Он стал жестким…

Лаура почувствовала, как внутри у нее что-то напряглось, и она рискнула спросить:

– Он, вероятно, очень любил Елену?

– Да, возможно, – пожала плечами Элизабет и переменила тему разговора.

Позже, вооружившись инструкциями Элизабет, Карлос и Лаура начали исследование отвесных скал над бухтой. Если там был спуск, Рафаэль, без сомнения, знал о нем, но Лаура не рискнула спрашивать его об этом, как и не осмелилась добиться у него разрешения есть в детской, решив, что с этим можно немного подождать.

Карлос отнесся к ее затее как к увлекательному приключению. Раньше ему ничего подобного не позволяли и не предлагали. Он всячески демонстрировал теперь свой энтузиазм. Он даже пытался перелезть через забор, отделявший дом от скал, и она с трудом удержала его и позволила выйти только через ворота. Они стояли на оголенной ветром полоске торфа, которая отлого спускалась к концу мыса, и там, где она заросла травой и дикими цветами, обнаружили то, что искали.

Покрытая мхом и разрушившаяся от времени каменная лестница круто шла вниз, и Лаура испытала порыв восторга при виде открывшейся картины. Однако она понимала, что глупо пытаться спускаться здесь с таким маленьким мальчиком. Она взглянула на Карлоса и вздохнула.

– Мы не можем здесь спуститься, милый, – сказала она печально, – это слишком опасно. Ты видишь, как раскрошились ступеньки? Ниже, у моря, они разрушены еще сильнее.

Лицо Карлоса заметно вытянулось.

– О! – воскликнул он разочарованно. – Я думал, что нам предстоит такое приключение! У меня никогда не было приключений!

Лаура не успела ему ответить – откуда-то появился дон Рафаэль Мадралена и оттащил своего сына от гувернантки.

– Так! – воскликнул он сердито. – За двадцать четыре часа вы умудрились подвергнуть себя, а на этот раз и моего сына самой безответственной опасности!

Лаура уставилась на него в недоумении.

– Простите, – выдохнула она.

– Какие уроки вы преподаете моему сыну у разрушенной лестницы, которая может обвалиться в любое мгновение?

– Не уроки, сеньор! И конечно, Карлос не подвергался опасности.

– Вы хотите сказать, что не намеревались продолжить свои открытия? – Голос его прозвучал жестко.

– Конечно нет. Я не настолько глупа, сеньор! – Лаура поджала губы, стараясь сдержать себя, хотя чувства ее рвались наружу.

Дон Рафаэль посмотрел на нее скептически, но Карлос потянул его за рукав:

– Мисс Флеминг сказала, что мы не можем спуститься вниз. Она сказала, что это слишком опасно!

– Правда? – Темные глаза дона Рафаэля снова повернулись в сторону Лауры. – Тогда, пожалуйста, скажите мне, что вы здесь делали?

– Мы… мы искали лестницу. Но только потому, что мне казалось, что Карлосу будет интересно исследовать побережье.

– Исследовать! Исследовать! Я устал от этого слова! – отрезал дон Рафаэль. – В Лондоне можно исследовать – здесь можно подвергнуться опасности!

– Конечно! – возразила Лаура, сдерживая переполнявший ее гнев. – Господи, ребенок не подвергался никакой опасности! Он вполне нормальный четырехлетний мальчик, который устал от того, что его все время охраняют. Между естественным любопытством и безответственностью существует разница. Почему нам нельзя гулять здесь? Пока я слежу за ним, ничего плохого не случится!

Дон Рафаэль отпустил сына и засунул руки в карманы темного пиджака. Он, очевидно, только что вернулся домой после посещения виноградников, и Лауре было интересно узнать, кто проинформировал его о том, где они находятся. Возможно, Элизабет, хотя она сомневалась в этом. Когда они уходили, женщина дремала и даже не заметила, как они ушли. Ненависть, которую проявила Розета, запомнилась Лауре, и она почти уверилась в том, что это она заметила, куда они направились, и по-своему информировала об этом дона Рафаэля, чтобы настроить его против гувернантки. Если бы дон Рафаэль только знал, подумала Лаура, с какой радостью она бы уехала!

И хотя эти мысли теснились в ее голове, она сознавала, что это не совсем правда. Карлос уже стал ей небезразличен, как и его отец. Оба они – заложники местных традиций. Она должна бросить им вызов как педагог, ведь мальчик нуждается в современном воспитании. Только как убедить в этом дона Рафаэля?

– Значит, так, – чеканил слова дон Рафаэль, ведя их в сторону дома. – Вы должны помнить, что наняты, чтобы работать гувернанткой, а не компаньонкой моего сына.

– А разве я не могу быть и тем и другим? – спросила она сдержанно.

– А если я вас уволю?

– Это, конечно, ваше право, – пожала плечами Лаура.

– Черт тебя возьми! – пробурчал он с горечью и ускорил шаг, оставив их и направляясь к входу в дом.

Лаура неуверенно приостановилась. Маленькая ручка Карлоса крепко вцепилась в ее руку. Она тяжело дышала, но совсем не из-за быстрой ходьбы.

Она чувствовала какой-то спазм в горле и понимала, что снова неравнодушна к Рафаэлю, что он волнует ее своим холодным высокомерием.

Карлос взволнованно смотрел на нее:

– Все в порядке? Вы не уезжаете, нет?

Лаура вздохнула и затем покачала головой.

– Нет, – сказала она, хотя думала о том, сколько же может такая ситуация продолжаться.

Карлос обычно ужинал рано вечером, а потом проводил час в обществе отца, перед тем как Элизабет укладывала его спать. Лаура в это время была свободна. Она приняла ванну и переоделась в кремовое шелковое платье с подолом в мелкую складку, длиной на несколько дюймов выше колен. Она причесалась, уложив волосы в пышный пучок на шее, и слегка коснулась нескольких точек пузырьком с любимыми духами. Она не радовалась предстоящему ужину. Присутствие дона Рафаэля превратит его в настоящую пытку, и она решила предпринять какие-то шаги, чтобы получить разрешение есть в детской. Но для этого неизбежен разговор с Рафаэлем, что не доставит особой радости, особенно после утреннего происшествия.

Почему она всегда оказывалась перед ним в невыгодном положении? Он ведь фактически заставил ее остаться здесь, почему же еще нужно донимать ее придирками? Она покачала головой. Раньше он не был таким, что-то случилось с ним, после чего он стал таким желчным. Она почему-то не верила, что причиной тому только смерть Елены. Она вздохнула, вспомнив тот сумбур в мыслях, который произошел в то утро, когда она прочла злополучное объявление в «Тайме», где предлагалась эта должность. Безусловно, она не предполагала, что может возникнуть такая сложная ситуация.

Она спустилась вниз по лестнице в семь пятнадцать. Лиза говорила ей, что семья обычно ужинает в семь тридцать и у них принято собираться в гостиной заранее для аперитива. Лаура, конечно, с удовольствием избежала бы такой церемонии, но она должна повиноваться: у нее нет выбора, поскольку распоряжение исходит от самой доньи Луизы.

Войдя в гостиную, она застала там одного дона Рафаэля. В большой комнате с высоким лепным потолком царил дух роскоши и элегантности. Длинные золотистые занавеси обрамляли высокие, закругленные сверху окна. Их было много, и они тянулись вдоль всего здания – одни выходили в сад, другие – во внутренний двор, а некоторые – на отвесные скалы, спускавшиеся к берегу моря. Пол покрывал узорный персидский ковер, гармонировавший со всей обстановкой гостиной, где стояли стулья с высокими спинками и кожаные темно-коричневые кресла, большой буфет ломился от коллекции фигурок из нефрита и слоновой кости.

Дон Рафаэль, черноволосый и изысканно красивый в своем смокинге, сидел, погруженный в глубокое раздумье, около небольшого резного бара, лениво вертя в руках стакан с напитком. Когда она вошла, он взглянул на нее оценивающе и чуть цинично. Лауре было все равно, как он оценивает ее облик. Его дерзкий взгляд словно приподнимал ей юбку, вполне консервативную для Лондона, но здесь выглядевшую неприлично короткой. Крепко сжав кулаки, она вошла в комнату, подошла к полированному буфету, где стояла коллекция статуэток, и сделала вид, что они интересуют ее. Она предпочла бы даже появление Ро-зеты Бургос, чтобы прервать неловкое молчание. Его нарушил дон Рафаэль, он поднялся и произнес с прохладной вежливостью:

– Могу я предложить вам, сеньорита, какой-нибудь напиток? Шерри? Коктейль?

Лаура повернулась к нему с небрежностью, на какую только была способна, и покачала отрицательно головой:

– Спасибо, ничего не нужно. – И она снова принялась изучать статуэтки. – Эти вещи очень красивы, не правда ли?

Он отошел от бара, подошел к ней и встал позади так, что она все время чувствовала его внимательный, прикованный к ней взгляд. Затем он заговорил:

– Мой отец начал собирать эту коллекцию около сорока лет тому назад. После его смерти я добавил к ней очень немного.

– Вас это не интересует, сеньор? – Голос Лауры слегка дрожал.

– Не очень. Мои таланты направлены на более практические дела. Я занимаюсь поместьем и виноградником.

– Но конечно, поместье не может занимать все ваше время. Мужчине нужно расслабляться.

Он повернулся к ней так, что она уже видела его лицо.

– А вы, конечно, специалист по мужским потребностям, – съязвил он.

Лаура почувствовала гнев. Он так самоуверен, насмешлив, полон сознания своего превосходства. Это буквально взбесило ее.

– Я не утверждаю этого, сеньор, – осторожно возразила она. – И неужели мы будем продолжать разговор в таком духе? Возможно, мое присутствие раздражает вас. Но зачем унижать меня?

– Наши отношения никогда не станут отношениями работодателя и служащей, – сказал он угрюмо. – Слишком многое предшествовало им. Я согласен, что раздражен, но вы сами виноваты в этом. Я не пойму, действительно ли вы поглупели, или ваше поведение – сознательная попытка заставить меня освободить вас от контракта?

– Мое поведение! – в сердцах воскликнула Лаура. – Только из-за утренней прогулки среди ваших ужасных быков вы обрушиваете на меня свой гнев, а позднее я привлекаю вашего сына к нормальным для ребенка действиям, а вы ведете себя со мной как со слабоумной!

– Довольно! – гневно остановил он.

– О нет, не довольно! – Гнев вытеснил всякое чувство сдержанности, которым она владела. – Вы думаете, что я не могу позаботиться о себе! Вероятно, ваш нелепый контроль над маленькой жалкой жизнью Карлоса создает вам репутацию диктатора в глазах всех других – родственников и подчиненных!

– Молчать! – Он сделал шаг к ней, но она не обратила на это внимания.

– Я не буду молчать! И не думайте, что, наняв меня за деньги, вы имеете право распоряжаться моей жизнью, как другими…

– Замолчи! – Он шагнул к ней и грубо схватил за плечи, со злостью заглядывая ей в глаза. – Не воображай, что наши прежние отношения дают тебе право вести себя непристойно!

– Наши прежние отношения! – воскликнула она. – Они у меня были с совершенно другим мужчиной, которого я знала в Лондоне. Теперь его больше нет! Я даже сомневаюсь, что он когда-нибудь вообще существовал… Разве что в моем воображении!

– Что ты хочешь сказать? – в бешенстве выдавил он.

– Мужчина, которого я знала, был человеком из плоти и крови, из ошибок и слабостей, но больше всего – из сердца! Или я так глупо думала? – Она криво усмехнулась. – Это было глупо с моей стороны, не правда ли, дон Рафаэль?

– Ты не понимаешь сложности нынешней ситуации, – произнес он хрипло, отпуская ее плечи, и она совсем освободилась, ощущая прилив спокойствия.

И это было очень кстати, потому что в комнату вошла Розета Бургос, и ее пристальный любопытный взгляд попеременно ощупал их лица. Она заметила, что щеки Лауры горят, а у Рафаэля мрачное выражение лица. Слегка нахмурившись, она спросила:

– Что-нибудь не так? – Она посмотрела на своего кузена. – Рафаэль, ты и… мисс Флеминг поспорили?

Рафаэль шагнул к бару и налил себе крепкий напиток. Затем он облокотился на бар и произнес:

– Можно и так сказать, Розета. Скажи мне, где сегодня моя тетушка? Она обычно появляется первой.

– К сожаленью, у доньи Луизы болит голова, – ответила Розета, – она не будет с нами ужинать.

– Понятно. – Рафаэль пропотил свой напиток. – Тогда нам больше нечего ждать. Я занят сегодня вечером.

Это сообщение, казалось, несколько расстроило Розету, а Лаура испытала облегчение. По крайней мере, когда трапеза закончится, она наконец-то уединится в своей комнате.

Во время длительной смены блюд беседа была отрывочной. Сначала Розета была достаточно разговорчива, но, когда из односложных ответов дона Рафаэля стало ясно, что он не настроен беседовать, она замолчала и вместо этого стала наблюдать внимательно за Лаурой, отчего та почувствовала, что ее нервы на пределе.

Наконец, решив, что лучше разговаривать, чем хранить это ужасное молчание, Лаура сказала, обращаясь к своему хозяину:

– Нельзя ли мне после этого раза питаться в детской, сеньор? – Она довольно резко отодвинула свою тарелку и перехватила его задумчивый взгляд. – Я… я предпочла бы это, если вы не возражаете.

Дон Рафаэль покончил с огромным бифштексом, с которым уже расправлялся продолжительное время, и поднял свои темные брови.

– Я думал, что вы будете рады на какое-то время освободиться от своих учительских обязанностей, – заметил он насмешливо.

– Возможно, вы, сеньор, не очень цените общество вашего сына, но я – напротив, – проговорила она спокойно и испытала удовольствие, заметив, как глаза Розеты удивленно расширились.

– Тем не менее, сеньорита, я не собирался предоставлять моему сыну двух компаньонок, когда вас нанимал, – возразил дон Рафаэль, вытирая губы салфеткой.

Лаура тщательно продумала свой ответ.

– Я не думаю, что речь идет о компании, сеньор, – медленно заговорила Лаура. – И если я не буду компаньонкой для вашего сына, тогда кому я буду должна уделять внимание?

Глаза ее сверкнули в ответ на его взгляд, и затем она опустила их прежде, чем увидела в его взгляде удивленное недоверие. Она не сознавала, какой злой демон толкал ее на эту словесную пикировку. Возможно, это было связано с поведением Розеты. Дон Рафаэль выглядел явно возмущенным, в то время как Розета, казалось, не могла поверить своим ушам.

– Я думаю, что, пожалуй, вы не ведете этот разговор серьезно, – сказал в конце концов дон Рафаэль, давая ей возможность отступить. Однако она не собиралась этого делать. Ей так хотелось вызвать его раздражение, разрушить раз и навсегда маску безразличия и равнодушия на его лице. Где-то должны ведь сохраниться следы того мужчины, которого она некогда знала и любила! Сердце учащенно билось.

– Я говорю совершенно серьезно, сеньор, – сказала она. – Какие у вас могут быть возражения против того, чтобы я ела в детской? Я уверена, что сеньорита Бургос не разделяет вашей точки зрения.

– Я думаю, сеньорита, что вы забываетесь, – откликнулась Розета. – Не дело гувернантки решать, каковы ее обязанности.

Лаура вздохнула. Она думала, что Розета подпрыгнет от радости, когда предоставится возможность избавиться от нее за столом, но та предпочла во всем соглашаться со своим кузеном. Дон Рафаэль нетерпеливо допил свое вино. Поставив небрежно бокал на стол, он сказал:

– Мне кажется, что это просто глупая трата времени на такой разговор, сеньорита. Однако, раз вам хочется проводить больше времени с моим сыном, я предлагаю вам завтракать и обедать с ним, но ужинать вы будете с нами. Понятно?

Лаура наклонила голову. Это была частичная победа. Конечно, самая главная трапеза вечером, и то, что Рафаэль настаивал на ее присутствии, определенно означало, что ему нравилось, помимо всего прочего, мучить ее.

Когда наконец трапеза закончилась, она резко поднялась и попросила извинить ее. Поскольку не было никакого явного повода задерживать ее, ей было разрешено удалиться. Однако, вернувшись в свою комнату, она опустилась на кровать с дрожащими руками и ногами. Пикировка с Рафаэлем могла развлечь на какое-то время, но она вызывала также напряжение нервов – Лаура чувствовала себя совершенно изможденной! Представить, что это будет длиться четыре недели, казалось невыносимым; пожалуй, лучше набраться силы воли и разорвать контракт, чтобы немедленно возвратиться в Лондон.

Однако утром все ее опасения развеялись сами по себе, и она с легким сердцем отправилась завтракать с Карлосом и Элизабет. По крайней мере, Карлос при виде ее выразил восторг, и она испытала определенное удовлетворение, увидев его чистосердечное внимание к ней.

После завтрака Элизабет показала ей помещение, специально отведенное для занятий Карлоса. Это была большая светлая классная комната с партой и столом, за которым она могла работать, а также с длинной черной доской.

– Все удобно, – сухо заметила Лаура. – Безусловно, прогулки и походы, встречи с людьми, особенно с другими детьми, больше подходили бы ему! Как вы думаете, дон Рафаэль будет возражать, если попросить Вилланда отвезти нас в Косталь? Я думаю, что у нас могла бы получиться интересная экспедиция.

– Лиза говорит, что дон Рафаэль собирается ехать сегодня в Кадис, – ответила Элизабет. – Лучше предпринять эту экспедицию без его разрешения. Донья Луиза, несомненно, согласится, если вы попросите ее вежливо.

– Вы так думаете? – улыбнулась Лаура.

– А почему бы и нет? В конце концов, что такое вы предлагаете? Маленькую вылазку, посещение гавани. Может быть, выпить шоколада в кондитерской?

– Да, – кивнула Лаура, – хорошо, я спрошу у нее разрешения.

К счастью, донья Луиза была одна, когда Лаура обратилась к ней, и ей не пришлось выдерживать убийственный взгляд Розеты. Вместо этого донья Луиза, обратив внимание на чудесный день, захотела сама сопровождать их.

– Косталь – очаровательный маленький городок, – сказала она, – и, очевидно, чем скорее Карлос познакомится с людьми, проживающими в усадьбе, тем лучше.

– Вы хотите сказать, что этого не было до сих пор?

– Ну, дело в том, что он еще слишком мал, сеньорита. Его поездки обычно ограничивались визитами к друзьям семьи в Севилью и Кадис, и один раз он провел несколько недель со своими двоюродными братьями и сестрами в Хересе.

Лаура вспомнила, как тоскливо Карлос вспоминал свой визит к кузенам, и решила, что она сделает все возможное, чтобы найти ему товарищей для игр.

По дороге в Косталь, когда они ехали по целинной земле, Лаура смотрела на быков с большим уважением. То, что они свободно бродили и паслись там, где им хотелось, явно воспринималось всеми нормально, и как-то забывалось, что всем им предстоит закончить жизнь на арене корриды.

Визит в Косталь удался. Донья Луиза, тяжело опираясь на трость, сопровождала их в кондитерскую, где им подали чашки дымящегося шоколада и подносы с пирожными, покрытыми кремом и обсыпанными орехами, при виде которых текли слюнки. Лаура позволила Карлосу съесть пирожное под одобрительным, благосклонным взглядом его тетушки. Было видно, что ему не часто приходится переживать подобное. После этого донья Луиза осталась сидеть в машине, в то время как Лаура и Карлос обошли гавань и узенькие улочки, которые вели к воде. Деревня располагалась у устья реки, и вдоль ее низ-когочберега тянулась грязевая отмель, где они искали раковины и крабов.