Текст книги "Наслаждение и боль"

Карлос посмотрел на нее недоуменно, когда она преложила ему снять туфли и гольфы, но когда она сбросила свои собственные сандалии, он послушался, и они пошли по влажному песку. Для Карлоса это было великолепное приключение, и Лаура совсем не думала, что скажет его отец, когда об этом узнает. Может быть, Рафаэль ощущал особую ответственность за Карлоса из-за того, что его мать умерла, но мальчику всего четыре года, и в его жизни должно присутствовать интересное, помимо сидения на стульях, возни с игрушками, слушания разговоров взрослых, часто далеких от детской психологии. В конце концов, что она теряла? Дон Рафаэль может только уволить ее, и если это случится, то у Карлоса, по крайней мере, останется в памяти еще один счастливый день, помимо воспоминаний о визите к кузенам в Херес. Он был здоровым мальчиком, крепким и подвижным, и почему ему нельзя получать те же удовольствия, которые имеют другие дети? Она подумала, а захватил он плавки? Это было сомнительно, и она не стала предлагать ему искупаться.

Они вернулись в поместье Мадралена в час дня с большим запасом времени, чтобы переодеться к обеду. За обедом рассказывали Элизабет о своих открытиях, щеки Карлоса горели от возбуждения и глаза счастливо сверкали, что отметила Элизабет. После того как мальчика отправили на послеобеденный отдых, Элизабет сказала:

– Я думаю, вы согласитесь, Лаура, что в лице доньи Луизы нашли союзника.

Лаура кивнула, лениво вытянувшись в низком кресле с сигаретой в руке и чашкой кофе:

– Да, я согласна. Возможно, именно поэтому донья Луиза и наняла меня. Ведь испанская гувернантка была бы более осмотрительной.

– Возможно, хотя я считаю, что английская гувернантка предпочтительнее. Карлос говорит по-английски так же хорошо, как и по-испански, и его отец хочет, чтобы со временем он поступил в английский университет. Естественно, что его надо готовить к этому.

– Понятно. – Лаура кивнула. А затем, будто направляемая какой-то силой, которая сильнее ее, сказала: – Расскажите мне о доне Рафаэле. Вы говорили, что он провел какое-то время в Англии. – Она покраснела. – Когда это было?

– Ну, это было до его женитьбы, значит, что-то около пяти лет тому назад, а что?

– Я работала в то время у семьи Вальдес. Донья Луиза упомянула, что он их посещал, – сказала Лаура, затягиваясь сигаретой.

– А, понятно. Вы встречались с ним?

Лаура с трудом проглотила слюну и обрадовалась, когда вошедшая Лиза прервала их, чтобы сказать, что дон Рафаэль хочет немедленно видеть сеньориту Флеминг в своем кабинете. Сердце Лауры упало.

– О боже! – воскликнула она. – Я думаю, что донья Луиза рассказала ему про сегодняшнее утро.

– Не торопитесь с выводами, Лаура. Речь может идти о чем-нибудь совершенно другом.

– А о чем еще может быть речь? – сухо спросила Лаура, гася сигарету и приглаживая волосы, собранные в гладкий пучок. Она была рада, что успела переодеться в зеленое полосатое хлопчатобумажное платье, так как утреннее платье было забрызгано морской водой и обсыпано песком.

Лиза проводила ее к кабинету дона Рафаэля и удалилась. Лаура деликатно постучала в дверь, надеясь, что дон Рафаэль не услышит этого стука. Однако он сразу откликнулся: «Входите!» – и она вошла с бьющимся сердцем.

Кабинет ярко освещало послеполуденное солнце, слепившее ей глаза, и она не сразу сообразила, что при ее входе поднялись двое мужчин. Затем, когда ее глаза привыкли к свету, она узнала во втором мужчине Педро Армеса, человека из самолета, художника, которого донья Луиза отвергла с такой горячностью. Лицо ее, видимо, выражало удивление, и Педро Армес сказал:

– Вы, конечно, понимаете, что я должен был приехать, чтобы убедиться, что у вас, сеньорита, все в порядке.

– Сеньор Армес говорит, – заговорил дон Рафаэль, – что он вам представился в самолете, которым вы прилетели из Мадрида.

– Не совсем так, сеньор. – Лаура поджала губы. – Когда оказалось, что Вилланд меня не ждет в аэропорту в Малаге, сеньор Армес предложил мне свою помощь. Естественно, я отказалась.

– Это так? – Дон Рафаэль взглянул на Педро Армеса. – Ну вот, сеньор, как вы можете видеть, сеньорита Флеминг в полном порядке. Я уверен, что она оценила вашу заботу.

– А я точно так же уверен, что мисс Флеминг вполне в состоянии говорить сама, дон Рафаэль. – Педро Армес искоса посмотрел на Лауру. – Разве не так, сеньорита?

Лаура покраснела и беспомощно посмотрела на Рафаэля.

– Конечно… Дон Рафаэль уже сказал, что я вполне хорошо чувствую себя на новой работе. С вашей стороны очень любезно проявить заботу…

– Возможно, вы не понимаете, сеньорита. – Педро Армес повернулся к ней. – Мой визит сюда вызван не только желанием узнать, как ваше здоровье. Мне захотелось увидеть вас еще раз, чтобы спросить: не окажете ли вы мне честь провести вечер в моем обществе, когда у вас будет свободное время?

Лаура почувствовала себя захваченной врасплох.

– Я… я, право, не знаю… – начала она, но дон Рафаэль ее прервал.

– Мисс Флеминг вовсе не готова принимать приглашения, сеньор, – сказал он мрачно. – Пожалуй, вам лучше подождать некоторое время, а не навязывать ей ваше внимание.

Педро Армес взглянул на Рафаэля воинственно.

– Как всегда, вы принимаете решения за других, дон Рафаэль, – сказал он холодно.

– Если эти решения необходимы, то – да, – ответил дон Рафаэль.

Лаура нахмурилась. Между мужчинами чувствовался антагонизм, причиной которого была отнюдь не она. Ей не нравилась манера разговора, как бы через ее голову. Педро Армес ее вовсе не интересовал, но почему дон Рафаэль Мадралена принимает решения за нее?

– Я думаю, сеньор Армес, – вмешалась она, – лучше подождать, когда у меня появится свободное время. Я думаю, я найду способ оповестить вас об этом…

Педро Армес неохотно улыбнулся:

– Конечно, сеньорита, вы правы. Вероятно, я поспешил, явившись сюда, но ваше присутствие послужило для меня приманкой, и я буду рад, если вы когда-нибудь согласитесь разделить мое общество.

– Очень хорошо. – Лаура выпрямилась и расправила плечи. – Так и решим.

– Мне нравится ваше настроение, сеньорита! – улыбнулся Педро Армес и взглянул на дона Рафаэля. – А вам, Рафаэль? – спросил он насмешливо и, поклонившись еще раз Лауре, прошел через кабинет, сам открыл дверь и вышел, не сказав больше ни слова.

Лаура почувствовала, что она дрожит. Когда она захотела последовать за Педро Армесом, дон Рафаэль сказал:

– Сядь. Я хочу поговорить с тобой.

– О, пожалуйста, только не нужно больше выговоров, сеньор! – вздохнула Лаура.

Рафаэль Мадралена быстро посмотрел на нее, а затем опустился в свое кресло, поставив локти на стол и тяжело опустив на руки голову. Чувствовалось, что он уязвлен, и Лаура, сцепив пальцы рук, наблюдала за ним. «О боже, – думала она с волнением, – что же я такое сказала?» Рафаэль, осознав, что выглядит не лучшим образом, выпрямился и сказал:

– Нет, Лаура, выговоров больше не будет! Напротив, я хочу, чтобы ты уехала!

Лаура опустилась на стул. Его неожиданные слова обдали ее холодом, она растерялась и не знала, что сказать. И хотя последние дни ее мысли постоянно вертелись вокруг того, как бы найти какой-нибудь способ уехать или как найти силы, чтобы выдержать четыре недели травли и устных пикировок, то теперь, когда ей представлялся шанс, она вдруг почувствовала, что не хочет уезжать. Внутри у нее все запротестовало против его решения. Ведь причины, по которым она приехала сюда, не изменились. Карлос по-прежнему останется одиноким, почти заброшенным ребенком. А Рафаэлю не до него, он явно переживает какую-то душевную травму, которая не имеет никакого отношения к ней, но которую она своим присутствием могла помочь ему пережить. Ее отъезд не облегчит ситуацию в доме Мадралена, не разрядит ее. Да, ее жизнь здесь обещает быть нелегкой, но она может помочь Карлосу и его отцу. В этом был некий стимул. И она вдруг уверилась, что не должна проявлять слабость. Выпрямившись, она сказала:

– Но я больше не хочу уезжать, сеньор!

– Что ты имеешь в виду? – Его глаза потемнели.

– Я имею в виду, что хочу остаться. Мне… мне нравится работать с Карлосом. И мне кажется, что я нравлюсь ему.

– Правда? – Рафаэль закусил нижнюю губу задумчиво. – Однако в данном случае у тебя нет выбора!

– Разве, сеньор? – Лаура нахмурилась. – Разве этот контракт, который я подписала с доньей Луизой, не содержит ничего относительно моих прав?

– Ваши права, сеньорита? Да, я полагаю, что они там определены. Однако вы мало что сможете сделать в этой связи. Я не верю, что вы рискнете затеять судебную тяжбу, зная, что ваши возможности несравнимы с моими. – Он устало откинулся на спинку кресла.

– Тем не менее, – сказала Лаура нетерпеливо, – у меня есть контракт, и я не сомневаюсь, что кто-нибудь будет готов меня выслушать!

Ты что, Лаура, пытаешься мне угрожать? – взорвался он.

– Угрожать? – вздохнула Лаура.

– Да, угрожать! – Какое-то мгновение он смотрел на нее. Затем он оттолкнул кресло и поднялся на ноги. – Вы понимаете, что деньги, заработанные вами за четыре недели, будут вам выплачены?

– Мне не нужны ваши деньги! – коротко ответила она.

Рафаэль посмотрел на нее, а затем глаза его сверкнули в сторону двери.

– А, я начинаю понимать, – медленно произнес он. – Ты не хочешь уезжать так внезапно, поскольку обстоятельства складываются в твою пользу! Не так ли?

– Что вы имеете в виду? – растерялась Лаура.

– Я имею в виду нашего общего приятеля, Пед ро Армеса, сеньорита! – Рафаэль ударил кулаком по столу. – Конечно, его будет очень интересовать ваш контракт и его пункты!

– О, не ведите себя так нелепо! – воскликнула Лаура, теряя над собой власть. – Вы прекрасно знаете, что все преимущества на вашей стороне. Вы ни во что не ставите никого, кроме себя! Карлос! Ваш собственный сын! Я сомневаюсь, что вы вообще замечаете его существование! – Она вскочила на ноги, нетвердо чувствуя под ногами пол. – Хорошо! Хорошо! Я уеду, но, когда ваш сын восстанет против вашего деспотизма, не вините никого, кроме самого себя!

– Никто не позволяет себе так разговаривать со мной, сеньорита! – рассердился Рафаэль, схватив ее за руку.

– Это-то и плохо. Многие, пожалуй, должны позволять это себе! И не называй меня сеньорита! Меня зовут Лаура! Я не знаю, что с тобой произошло, Рафаэль, но твоя психика стала совершенно извращенной! Ты не видишь больше реального положения вещей! Я не знаю, в каком мире ты живешь, но это не здешний мир!

– Боже мой! – пробормотал он. – Какой у тебя едкий язык!

– Может быть, в этом и твоя вина?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, что я имею в виду! – Она зло сверкнула на него глазами. – Ты и твои испанские привычки, этот гордый, враждебный образ жизни, который противоречит человечности! Итак, ты женился на Елене! Но ведь она умерла, и я сожалею об этом, но поделать ничего не могу – ни я, ни кто-то другой. Ее ничто не может вернуть! И если ты так безгранично любил ее, то лучше бы занимался в Лондоне писанием писем ей, вместо того чтобы разрушать мою жизнь – единственную, которая у меня есть!

– Ты сука! – выкрикнул он, впиваясь пальца ми в ее руку. – Ты – ведьма!

Лаура не испугалась гнева, которым горели глаза, но она испугалась перемены в его поведении по отношению к ней. Его прикосновение, пусть сла бое, вернуло ей ощущение его тела, и, хотя он бы, в бешенстве, его пальцы, которые причиняли боль ее руке, обладали какой-то совращающей силой. Его глаза смотрели с желанием на ее губы, он ощущал ее горячее дыхание, как и она – его. В нем всегда была некая жестокость, которая отталкивала и в то же время привлекала ее. На нем была плотная шелковая рубашка темно-синего цвета с открытым воротом, позволявшим видеть шею и грудь, покрытую темными волосами. Все в нем будило ее забытые ощущения, которые она вспомнила всем своим естеством. Она вспомнила прикосновения его гибкого, податливого тела к ее телу требовательное давление его рта, когда он охвачен страстью, и ласкающие движения его рук. Он, несомненно, мог вызвать у нее желание сейчас, когда она уже почувствовала слабость в ногах. Казалось, он и сам теряет контроль. Может быть, поэтому он отшвырнул ее от себя так ожесточенно, что ей пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.

– Уходи! – хрипло выкрикнул он, поворачивая голову в ее сторону и приглаживая рукой свои волосы. – Не из Мадралена! Только из этой комнаты!

– А… а моя работа?

– Она сохраняется за тобой. Только уйди! Оставь меня!

Лаура поспешила оставить комнату. Она так дрожала, что едва передвигала ноги. С трудом она добралась до своей комнаты и, слабея, опустилась на кровать. Затем со стоном она повернулась вниз лицом, прижимаясь к покрывалу. Какой же дурой она была! Какой глупой, глупой дурой! Как она могла даже вообразить, что ее чувства, испытываемые к Рафаэлю, могут исчезнуть? Зачем она обманывает себя? Именно эти чувства и заставили ее так импульсивно прореагировать на объявление в «Тайме», вот почему она оставила хорошую работу и удобную в Англии и отправилась в Испанию! Она унизилась до того, что нанялась на работу к своему бывшему любовнику, который презирает ее и насмехается над ней.

Она стиснула кулаки. Последние несколько минут в кабинете Рафаэля, несомненно, стали для нее откровением. Нечего тешить себя иллюзиями. Может быть, он изменился, стал жестче, злее, но он по-прежнему магнетически действует на нее, подавляет ее волю, привлекает к себе. И нечего притворяться, что все обстоит иначе! Она остается. На ближайшие четыре недели у нее гарантирована работа. А там – пропади все пропадом. Она любит его!

Глава 5

В течение нескольких последующих дней она видела Рафаэля Мадралена очень мало. Днем, когда она занималась с Карлосом, он не появлялся, а вечером всегда присутствовали Розета и донья Луиза, которые отвлекали его внимание от нее. Она взяла за правило спускаться к ужину, только когда знала, что другие уже там, и таким образом избегала возможности оказаться наедине с доном Рафаэлем.

Казалось, он вообще не замечает ее присутствия. Он ел, обсуждал деловые вопросы с доньей Луизой и Розетой и затем немедленно исчезал в своем кабинете. Однажды оба они – он и Розета – отсутствовали во время ужина, и донья Луиза объяснила, что они приглашены на ужин друзьями в Кадисе. Поскольку Кадис находился от Мадралена довольно далеко, они вернулись поздно ночью; Лаура слышала, как машина подъезжала к дому. Она не могла заснуть и бессознательно ждала их возвращения. Когда они вошли во внутренний двор, она слышала их тихие голоса. Они прошли около ее окон, и сердце ее болезненно сжалось. Конечно, это было то, чего добивалась Розета, в чем Лаура теперь уверилась. Возможно, чтобы быть рядом с Рафаэлем, Розета и взяла на себя обязанности компаньонки доньи Луизы.

Утром, когда Лаура, Карлос и Элизабет завтракали, в детскую неожиданно вошел Рафаэль. Щеки Лауры слегка порозовели, когда он появился одетый в бриджи для верховой езды и белую шелковую рубашку.

– Доброе утро, сеньора и сеньорита, – сказал он по-испански, ласково погладив сына по голове. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

Карлос посмотрел на отца выжидательно.

– Почему ты здесь, папа? – спросил он, широко раскрыв глаза. – Ты ведь не приходишь в детскую!

Лаура опустила голову и намеревалась выйти, думая, что дон Рафаэль хочет поговорить с сыном наедине, но она ошиблась. Дон Рафаэль сказал:

– Поскольку вчера вечером меня не было и я не мог провести с тобой, Карлос, обычного часа, я подумал, что ты, может быть, захочешь побыть со мной какое-то время утром. Вся работа в поместье налажена, и я думаю, что мне можно немного отдохнуть.

– Ты хочешь сказать, что я должен пойти в твой кабинет сейчас? – спросил Карлос без всякого энтузиазма.

– Ты не приветствуешь этого, малыш? – нахмурился дон Рафаэль. Он взглянул на склоненную голову Лауры. – Я подумал, что, может быть, ты предпочтешь провести некоторое время со мной вместо уроков с сеньоритой Лаурой?

– О, но мы ведь не занимаемся уроками, – начал он и замолчал, когда поймал выразительный взгляд Лауры.

– Ах так? Мисс Флеминг, тогда скажите мне, чем же вы занимаетесь?

Элизабет Латимер вмешалась до того, как Лаура смогла заговорить.

– Мисс Флеминг обучает ребенка современными методами, дон Рафаэль. Это называется учиться играя. Карлос учится, не сознавая этого.

Дон Рафаэль нахмурился. Он посмотрел на Лауру и встретил ее задумчивый взгляд.

– Да, сеньор, – сказала она довольно резко, – это значительно более интересное занятие для ребенка.

– Конечно, я в этом не сомневаюсь. Тем не менее старые методы вполне подходили, когда я сам был ребенком, и, мне кажется, я от этого не очень страдал.

– Правда? – спросила Лаура спокойно и услышала, как он часто задышал.

– Очень хорошо, – произнес он наконец, внимательно глядя на Карлоса. – Раз тебе так не хочется разлучаться со своей гувернанткой, я предлагаю совершить поездку на машине всем троим вместе, и мисс Флеминг сможет познакомить меня со своими методами преподавания.

– О да, папа! – Теперь Карлос проявлял полную готовность. – Ты знаешь, я так люблю вылазки! Мисс Флеминг и я уже совершили их несколько!

– Правда? – снова переспросил дон Рафаэль. – Похоже, я действительно отстал в вопросах, касающихся твоего обучения. – Он слегка стегнул хлыстом, который держал в руке, по своему колену. – Я буду готов через тридцать минут и буду ждать вас, мисс Флеминг.

– Хорошо, сеньор, – проговорила Лаура спокойным голосом, и дон Рафаэль вышел из комнаты.

– Ну! – воскликнула Элизабет после того, как он вышел. – Похоже, что наш хозяин начинает приобретать более человеческий облик!

– Вы так думаете? – вздрогнула Лаура.

– Ну, во всяком случае, он не уволил вас немедленно!

– Нет, этого он не сделал, – согласилась Лаура чуть неуверенно.

Точно в девять тридцать она и Карлос спустились к главному входу и прошли через внутренний двор туда, где ждала машина дона Рафаэля. Лаура видела, как эта машина временами выезжала со двора, но теперь она впервые увидела ее близко. Это было настоящее чудовище, окрашенное в черный и золотой цвета, с двумя выхлопными трубами и сверкающими молдингами. Внутри обивка была тоже черной, а на приборной доске разместилось, пожалуй, не меньше различных указателей, чем Лаура видела в кабине самолета. Это была одна из самых дорогих салонных моделей континентального спортивного автомобиля, и, вспомнив авто, на котором Рафаэль ездил в Англии, она не удивилась. Он был опытным водителем и любил быструю езду. И хотя присутствие Рафаэля тяготило ее, она радостно возбудилась от перспективы совершить поездку в таком автомобиле.

К ее удивлению, Карлоса поместили одного на заднем сиденье, а ей было твердо предложено место впереди, рядом с водителем. Когда она оказалась в машине рядом с ним, на нее нахлынули воспоминания, и она отвернулась.

Они быстро проехали мыс и вырвались на главную трассу. Утренний туман поглощал солнечный свет, к яркости которого Лаура за эти дни уже привыкла. Но этот день все равно казался ей ярким, никак не скучным и, пожалуй, слишком волнующим. Некоторое время Рафаэль молчал, и только восклицания Карлоса несколько разряжали атмосферу. Когда они доехали до Альгесираса, он сказал:

– Я подумал, что вам будет интересно побывать в Альгесирасе. Это рыболовецкий порт, который иногда называют воротами в Африку, и хотя сам по себе он не привлекателен, на набережной и причале Карлос увидит много любопытного.

Лаура взглянула искоса на Рафаэля, думая, что он поддразнивает ее, но в выражении его лица не было ничего, что давало основание так думать, и она успокоилась.

Город не произвел на нее особого впечатления. Дома выглядели запущенными, улицы – обычными, и только пристань вызывала интерес. По ту сторону залива просматривались высоты Гибралтара, и Лаура с интересом разглядывала бастионы и скалы. Затем, припарковав машину в боковой улочке, они прошли по набережной и подошли к пристани, где, остановившись, стали разглядывать суда и их грузы.

Здесь было много интересного для Карлоса, и он одолевал их расспросами. У Лауры появилось опасение, что он вызовет раздражение у отца. Однако Рафаэль, казалось, расслабился, отвечал на вопросы сына, возбужденно указывавшего на огромные ящики фруктов, загружаемых в трюмы судна. Лениво опираясь спиной о причальную стенку и разглядывая подвижное лицо Лауры, дон Рафаэль спросил:

– Значит, вот так вы проводите обучение?

– Не совсем так, – пожала плечами Лаура. – Естественно, существует теоретический аспект каждого практического действия, которое можно увидеть.

– Правда? Расскажите мне, какое теоретическое применение вы найдете тому, что мы увидим во время этой поездки?

– Карлос наблюдает за тем, – нахмурилась Лаура, – как работает гавань. Такого рода зрелище будет для него означать гораздо больше, чем слова на бумаге, которые он смог бы прочесть. Когда мы вернемся, он постарается по-своему изобразить картину гавани, и мы обсудим то, что видели. Мы попытаемся сделать из бумаги корабли, раскрасим их, и он будет размещать в них какие-то грузы. Учеба при таких методах оживает. Дни сидения у доски, зазубривание пустых знаний, вдалбливание их в еще более пустые головы, слава богу, уже пройденный этап!

К ее удивлению, Рафаэль улыбнулся, и черты его лица изменились так, что у Лауры участился пульс и она отвернулась, чтобы он не мог видеть выражения ее лица.

– Вы говорите очень убедительно, – мягко заметил дон Рафаэль. – Однако известно ли вам, что большинство испанских семей предпочитает традиционное обучение?

Лаура пожала своими хрупкими плечами:

– А вы, сеньор?

– Вы только когда сердитесь обращаетесь ко мне по имени? – вдруг спросил Рафаэль.

– Я думаю, что так лучше, сеньор, – сконфузилась Лаура. – И… и вы не ответили на мой вопрос.

– Хорошо, – вздохнул Рафаэль. – Признаться, мой сын немного изменился, но тот факт, что это не моя заслуга, не очень меня радует. Я не могу возражать против применяемой вами системы, отстаивая старомодную альтернативу…

– Вы могли бы достичь очень многого, – воскликнула она настойчиво, – если бы поняли, что Карлосу не хватает внимания и любви! – Она опустила голову. – Тот час, который вы уделяете ему по вечерам, слишком короток для отцовского влияния на сына…

– Вы думаете привести мир в порядок вашим вмешательством? – резко произнес он, зажигая сигару.

– Нет, я не хочу этого, – возразила она и вздохнула. – О, давайте не будем снова ссориться. Я просто настаиваю на том, чтобы вы уделяли мальчику больше внимания. Я сожалею, если его присутствие болезненно напоминает вам о вашей умершей жене, но ведь Карлос-то жив!

– Я не хочу говорить с вами о Елене, – сказал Рафаэль резко.

– Извините! – вспыхнула Лаура. Она отвернулась, оперлась на стенку и невидящими глазами смотрела на море.

Поколебавшись, Рафаэль сказал горячо:

– Лаура, ты ничего не знаешь об этом, и я не могу тебе объяснить. Ради бога, Лаура… Я ведь ее не любил!.. Ты должна знать это!

Лаура вцепилась пальцами в кирпичную стенку.

– Но ведь ты женился на ней, – пробормотала она, волнуясь.

– Да, женился… – Он громко дышал. – На это были причины…

– Честь семьи? – спросила она, скрывая свою боль за насмешкой.

– Да, и это тоже, но я не представлял себе, как это будет ужасно! Я хотел тебя, Лаура. Может быть, поэтому… – Он отодвинулся от нее, оборвав фразу.

«О боже, – подумала она, дрожа, – зачем я с ним приехала? Какие глубины его чувств я волную?»

К счастью, Карлос в этот момент схватил отца за руку, возбужденно выкрикивая:

– Смотри, папа, смотри! Вон тот человек говорит, что мы можем взять лодку и покататься. Мы можем, папа?

Рафаэль взял себя в руки.

– О, я думаю, что нет, малыш, – начал он, но в этот момент встретил устремленный на него взгляд Лауры. Он вдруг кивнул. Распрямил свои широкие плечи. – Ну пожалуй, разок!

Он оглядел свой безукоризненный темный костюм, затем позволил Карлосу потащить его по направлению к пристани, где ступени вели вниз к причалу с лодками. Лаура осталась стоять, глядя на них, и, когда Карлос поманил ее, покачала головой.

– Мне нужно купить кое-что, Карлос, – сказала она, улыбаясь ободряюще. – Иди со своим отцом. Я встречу вас здесь через тридцать минут, хорошо?

Карлос нахмурился, а затем поднял вопросительный взгляд на отца.

– Так можно, папа? – спросил он взволнованно. Рафаэль наклонил голову:

– Я не возражаю. Хорошо, сеньорита Флеминг, идите и делайте ваши покупки. До встречи!

– Счастливо, сеньор, до встречи, Карлос! – Лаура улыбнулась и отвернулась, быстро направившись к торговому району. Ей очень хотелось побыть некоторое время одной и разобраться в своих спутанных впечатлениях и чувствах. Она была благодарна Карлосу за то, что из-за него ей представилась такая возможность.

В душе она радовалась, что Рафаэль позволил переубедить себя и вступил в новые, более естественные отношения со своим сыном. Возможно, это всего лишь случайность, но она сблизит отца с сыном, и Карлос увидит, что его отец близок ему, доступен.

Когда она вернулась на пристань, чтобы встретить их, она нашла Карлоса в приподнятом духе, и даже Рафаэлю, казалось, передалось хорошее настроение своего сына.

– Мы вышли прямо в залив, – лепетал Карлос возбужденно. – И мы видели рыболовецкие лодки. Мы почти перевернулись, правда, папа? – Глаза его были широко раскрыты.

– Карлос хочет сказать, что нас подняло волной от другого судна, – заметил Рафаэль снисходительно. – Ну что, вы закончили свои покупки?

– Спасибо, да. Мы возвращаемся теперь в Мадралена?

Рафаэль взглянул на большие золотые часы на своем запястье.

– Я думаю, что мы можем зайти в «Королеву Кристину» и выпить там кофе, – ответил он. – У нас много времени.

Лаура кивнула, соглашаясь, но про себя опасалась, что между ними снова появится натянутость в отношениях. Ее волнения улеглись, когда в роскошном отеле «Королева Кристина» они встретили мужчину и женщину, которых Рафаэль представил ей как сеньора и сеньору Маркес. Они были братом и сестрой, причем Тереза Маркес очаровывала своей привлекательностью. Она разговаривала с Лаурой приветливо, но больше внимания уделяла Карлосу. Мальчик вежливо отвечал ей, называя тетя Тереза, и Лаура поняла, что они, наверно, близкие друзья семьи Мадралена. Сама Лаура урывками беседовала с Рикардо Маркесом, отвечая на его вопросы относительно работы. С ним было легко и просто говорить, в нем отсутствовала категоричность, присущая Рафаэлю. Лаура наблюдала и за Рафаэлем, когда он беседовал с Терезой Маркес. Его хорошее настроение почему-то улетучилось, появилась какая-то отчужденность. Лаура не могла понять причины этого. Лишь когда они возвращались в машине в Мадралена, благодаря Карлосу кое-что прояснилось.

– Тетя Тереза очень похожа на маму, правда, папа? – спросил он задумчиво и отпрянул под сердитым взглядом отца.

Лаура нахмурилась, остерегаясь спросить, что хотел сказать мальчик, но Рафаэль пояснил:

– Рикардо и Тереза – брат и сестра Елены.

– Понятно, – кивнула Лаура. Она подумала, что, уехав из Мадралена, Рафаэль отвлекся от всего, что его угнетало, но встреча с родственниками жены вернула его к угнетавшим мыслям. Она хотела сказать что-нибудь, чтобы рассеять сгущавшуюся атмосферу, но не нашла нужных слов даже для Карлоса. Казалось, мальчик заметил перемену в настроении отца и сидел сзади тихо, сдерживая возбуждение от переполнявших его впечатлений.

Прошло несколько дней, прежде чем Лаура снова увидела Рафаэля. Она и Карлос вернулись к своему обычному режиму, проводя часы в саду, изучая цветы и насекомых, а в другое время листая и рассматривая книги, которые отец подобрал для обучения сына. В основном книги были слишком сложны для четырехлетнего мальчика, но рисунки он просматривал с интересом, а Лаура их подробно объясняла. Карлос был способным учеником, скоро освоил буквы, с удовольствием вырезая их из большого листа с изображением алфавита. Использование ножниц было для Карлоса новым занятием, и однажды она в ужасе увидела, что он режет одну из своих дорогих книг с картинками. Лаура не стала отчитывать его, а отвлекла внимание чем-то другим и лишь потом объяснила, почему не следует портить книги.

К концу второй недели ее пребывания в Мадралена Карлос мог правильно по буквам произнести свое имя и читать простые слова из книг, где картинки сопровождались подписями. Она обнаружила, что он обожает рисовать, и множество его рисунков теперь украшали стены детской. Она убедила Марию попросить одного из садовников привезти немного песка, и теперь у них был большой металлический контейнер с песком, поставленный в детской, где мальчик мог играть сколько душе угодно в любую погоду. Она, конечно, предпочла бы, чтобы песок был снаружи дома, но в условиях тех порядков, что царили в усадьбе, это привлекло бы ненужное внимание к ее педагогическим вольностям.

Ежевечерний ужин оставался самым трудным ежедневным событием для нее. Ей не хотелось встречаться с Рафаэлем, но, когда его не было, она испытывала чувство разочарования, и это угнетало ее. Казалось, чем меньше она видит его, тем лучше при сложившихся обстоятельствах, но она совсем не была уверена в том, что не хочет его видеть.

Донья Луиза проявляла значительный интерес к успехам своего внучатого племянника и часто сама приходила в детскую, позволяя Карлосу демонстрировать ей свои таланты. Мальчик с радостью показывал всем, кто интересовался, свои поделки, и Лауре хотелось, чтобы Рафаэль чаще вспоминал о существовании своего сына, поощрял его успехи. Только один раз после поездки в Альгесирас он провел некоторое время с Карлосом. Это было рано утром, еще до того, как донья Луиза и Лаура проснулись. Он забрал Карлоса из детской на верховую прогулку по широким просторам, где паслись быки. Лаура сначала пришла в ужас оттого, что Рафаэль повез своего сына туда, где обитают эти опасные животные, но Элизабет только улыбнулась и сказала, что с отцом Карлосу опасность не грозит.

Поскольку Лаура не знала, что Карлос и раньше ездил верхом, она спросила Элизабет, можно ли и ей совершать такие поездки с ним, но Элизабет выразила сомнения.

– Я не думаю, что дон Рафаэль позволит вам ездить верхом на мыс, – ответила она, покачав головой. – В конце концов, вы должны признать, что не имели дела с быками, – скептически улыбнулась она.

Лаура рассказала ей о своей встрече с Рафаэлем в то первое утро, когда она отправилась одна на прогулку. Она вздохнула и кивнула головой.

– Да, наверное, вы правы. Но какой опыт у Раф… я хочу сказать, у дона Рафаэля? – Ее щеки порозовели.

– Дон Рафаэль сам участвовал в бое быков. Вы ведь знаете об этом? – спросила Элизабет.

– На арене? – уставилась на нее Лаура.