Текст книги "Невеста для сердцееда"

– Ах, лорд Дебен. Прошу прощения. Я всего лишь…

– Гадали, что бы такого сказать, чтобы очаровать меня сегодня?

– Вот уж нет.

Она уже поняла, что любая попытка произвести на него впечатление неизбежно будет подвергнута осмеянию, оставалось лишь быть самой собой.

– Большинство женщин немедленно воспользовались бы этим шансом, чтобы начать заигрывать со мной. Но вы, мисс Гибсон, не перестаете меня радовать. Мне очень нравится, что в вас нет ни грана притворства.

– Вам это нравится?

– Да. Не беспокойтесь, вам не нужно говорить мне, о чем именно вы думали. Ничего из того, что вы могли бы сказать, меня не шокирует.

– Ну, этому я могу поверить, – мрачно пробормотала она. – Однако есть вещи, которые ни одна леди не станет обсуждать с джентльменом.

– Я заинтригован. Хотя, готов побиться об заклад собственной жизнью, ваши уста остаются немы вовсе не потому, что вы размышляли о чем-то неприличном, о чем не осмеливаетесь даже сказать вслух.

Лучше бы он не говорил об устах! Генриетта тут же почувствовала, как ее губы стало покалывать от предвкушения, и вспомнила ощущения, испытанные ею, когда он прикасался к ее шее.

– Если в моей голове и обнаружатся неприличные мысли, – с ненавистью парировала она, – то лишь потому, что вы сами вложили их туда.

– Звучит многообещающе. – Дебен зловеще сверкнул глазами. – Боюсь, теперь мне не будет покоя, пока не докопаюсь до истины.

О боже. Ей следовало бы помолчать, а не пытаться играть в словесные игры с этим опытным мужчиной. Она ни за что не призналась бы в том, что одного взгляда на него достаточно, чтобы ощутить дрожь в коленях. Или, еще хуже, мысли о нем доминировали в ее сознании настолько, что она была не способна поддерживать даже обыденный разговор. Особенно когда всем своим существом жаждала, чтобы Дебен наконец поцеловал ее, прижавшись губами к ее губам, грудью к ее груди, бедрами к ее бедрам.

В этот момент они миновали мужчину, который стоял, прислонившись к стене и внимательно рассматривая в монокль проходящих мимо дам. Тут Генриетта почувствовала прилив вдохновения.

– Видите ли, я просто размышляла о ваших словах насчет… – ее щеки покраснели, и она понизила голос, – задниц.

Дебен разразился смехом.

– Никогда не знаешь, что вы сделаете в следующий момент. Либо упорхнете, как птичка, на самую высокую ветку, либо скажете что-то совершенно возмутительное.

Генриетта раскрыла веер и стала энергично обмахиваться им в попытке остудить пылающие щеки.

– М-могу ли я поинтересоваться, – выдавил он, справившись наконец с приступом безудержного веселья, – в каком контексте?

– Ну, вы же говорили, что мужчины интересуются этой частью тела. Женского тела, я хочу сказать. Вот я и наблюдаю за мужчинами, которые, в свою очередь, наблюдают за дамами. Как вон тот тип, – добавила она, кивая в сторону распутника с моноклем. – Но похоже, не имеет значения, велика эта часть тела или мала, как и то, покачивают женщины бедрами или нет. Мужчины все равно смотрят.

– Да, так и есть. Это одно из маленьких безобидных наслаждений.

Генриетта фыркнула.

– Возможно, мужчинам и нет вреда от того, что они наблюдают, а вот заставить их смотреть представляется мне не таким уж и безобидным занятием. Видите ли, я видела замужних женщин, шествующих по комнате с таким видом, что не остается сомнений, они намеренно хотят обратить на себя внимание мужчин. А когда цель достигнута, начинают беззастенчиво улыбаться привлекательным джентльменам и бросать на них приглашающие взгляды, прикрываясь веером, – подытожила Генриетта. На ее лице было написано отвращение. – Думаю, вам приходилось все это замечать. А вот я никогда не задумывалась о том, что женщины намеренно стараются завладеть мужским вниманием.

– Да, вас это должно шокировать, – согласился Дебен.

– Так и есть. Не таким я представляю себе поведение замужних дам. Полагаю… полагаю, от этого я кажусь вам довольно нескладной.

– Скорее удивительной.

– В самом деле?

– О да. Вы единственная представительница женского пола, которая говорит то, что думает. Большинство дам всего лишь заигрывают со мной. Ведут разговоры, безобидные на первый взгляд, но всегда с подтекстом.

Генриетта нахмурилась:

– Даже те, кто замужем? С вами?

Разумеется, да. Лорд Дебен известен тем, что вступал в любовные связи исключительно с замужними женщинами. Генриетте оставалось лишь надеяться, что ее замечание он не воспримет как критику своего поведения. Это предосудительно, но она предпочитала винить во всем дам, изменяющих мужьям, а не Дебена, принимающего их приглашения.

– Да. Пока мужья проводят время за карточными столами, пытаясь побороть скуку посредством азартных игр, жены развлекаются, заводя себе любовников. Говорите уже, не стесняйтесь.

– Что говорить?

– О чем вы думаете. Я легко читаю это на вашем лице. Так что можете не стесняться в выражениях. Спросите меня, какого черта они вообще выходили замуж, не намереваясь хранить супружескую верность.

– Мне не следует этого знать, так ведь?

– Светские люди вроде меня выбирают себе спутников жизни, ориентируясь на генеалогическое древо. Иными словами, на хорошую родословную. Истинная привязанность в такой паре возникает крайне редко. В лучшем случае они терпят друг друга, но каждый при этом продолжает вести привычный образ жизни.

– Как это печально.

Губы Дебена скривились в циничную усмешку.

– Так уж заведено в мире.

– И поэтому вы так и не женились.

Генриетта почувствовала, как напряглась его рука, на которую она опиралась, и украдкой бросила на него опасливый взгляд. Не стоило ей затрагивать столь личной темы. Дебен хмурился.

– Пока не женился, – подтвердил он. – Но когда-нибудь мне все же придется это сделать.

Его сердце ускорило бег. Он понимал, что мисс Гибсон не готова принять его предложение. Пока не готова. Кроме того, он никогда не стал бы делать предложение в общественном месте, вроде театра, в антракте между действиями. Но это отличная возможность затронуть тему, чтобы, когда он посватается к ней, она не испытала шока.

– Видите ли, я должен обзавестись наследником. У меня есть младший брат, но в последнее время я склонен считать, что он не сможет стать достойным преемником, которому я охотно передал бы титул в случае, если у меня так и не появятся собственные дети. – Его губы скривились от отвращения. – Не секрет, что мой брат не сын моего отца.

– Не сын вашего отца… – Глаза Генриетты широко раскрылись.

– Нет. Моя мать была одной из тех женщин, которая перестала относиться к своим брачным обетам с должным почтением сразу после того, как произвела на свет меня. И хотя большинству высокопоставленных мужчин все равно, отец не хотел мириться с неверностью матери. Это приводило к постоянным скандалам, отчего я и стал крайне негативно относиться к институту брака.

– Неудивительно, – прошептала Генриетта.

– Как бы то ни было, я не могу позволить предпочтениям отвратить меня от исполнения долга. Совсем недавно я начал…

– Что?

Лорд Дебен надолго погрузился в раздумья, и Генриетта решила, будто он сожалеет о том, что вообще заговорил на эту тему.

Наконец он мрачно улыбнулся.

– Это все треклятое стихотворение, знаете ли. То, в котором говорится о крылатой колеснице времени, с громом несущейся позади человека. Оно преследовало меня со времен похорон моего друга Тоби Уорнера. Думаю, меня поразила именно внезапность его смерти. Однажды ночью я пил с ним в клубе, а на следующее утро он был уже мертв, без видимых причин.

– Как это ужасно.

– Ситуация усугублялась еще и тем, что за неделю до этого мы оба присутствовали на похоронах лорда Левенхальма, который упал с лошади и сломал себе шею. Происшествие, конечно, совершенно глупое, но никто от этого не застрахован. Что же касается Тоби… он утром просто не проснулся. Это заставило меня…

– Понять, что вы не должны дольше откладывать неизбежное.

– Именно так.

Генриетта не знала, что сказать, поэтому несколько следующих шагов они сделали в молчании.

Наконец Дебен произнес со вздохом:

– Не хотите дать мне какой-нибудь совет? Поделиться крупицей мудрости?

Она озадаченно воззрилась на него.

– Я не смею давать вам советов.

– Разве я сам только что не попросил вас об этом?

– Что ж, в таком случае, – несмело начала она, – ваши дальнейшие действия представляются мне совершенно очевидными.

– Прошу вас, просветите меня.

– Вам нужно выбрать женщину, которая понравится вам, а вы – ей. В таком случае, возможно, женитьба на ней не покажется вам такой ужасающей.

– Что ж, неплохо для начала, – мрачно признал Дебен. – Я содрогаюсь при мысли о том, что могу связать свою жизнь с женщиной, к которой не испытываю расположения. Также я совсем не желаю быть связанным узами брака с несчастным созданием, не испытывающим ко мне никаких чувств, как было в случае с моей матерью. Хотя, – добавил он, бросая на Генриетту испытующий взгляд, – слово «нравиться» такое безразличное. Я-то думал, вы посоветуете мне выбирать жену, руководствуясь понятием любви.

– Ах нет! Я ни в коем случае не призываю ждать, пока вы действительно влюбитесь. Я вообще не считаю, что вы способны…

Покраснев, она замолчала.

Несмотря на то что все получилось даже лучше, чем он планировал, он дал ей понять, что не возражает против того, чтобы она его любила. Хотя не мог обещать взаимность. Ему не понравилось, с какой убежденностью она произнесла последнюю фразу.

– Вы полагаете, я не способен испытывать сильные эмоции? Нет, правильнее сказать, возвышенные?

– Н-нет, я никогда бы не осмелилась сказать что-то столь…

– Дерзкое?

– Я имела в виду, жестокое. Судя по вашему поведению, осмелюсь заметить, вы относитесь к тому типу людей, которые любое действие – абсолютно любое – совершают, прежде тщательно взвесив и спланировав все до мельчайших деталей. Ну а влюбиться – это очень эмоционально. Вы не можете планировать заранее. Это просто случается, и вы вдруг перестаете ощущать себя хозяином ситуации. Сильно сомневаюсь, чтобы вам понравилось это чувство. Поэтому, как мне кажется, вы будете всеми силами стараться его избежать.

– Да, вы правы, – согласился Дебен. – Мне совсем бы не понравилось. – Тем лучше для нее, раз она его понимает. – Также вы не ошиблись, предположив, что я, прежде чем выбрать себе невесту, скрупулезно изучу ее, чтобы быть абсолютно уверенным, что она будет верной женой мне и любящей матерью моим детям. Так где, по-вашему, мне найти такую жемчужину?

– Не имею ни малейшего представления, – ответила Генриетта, понимая теперь, почему он пришел в ужас от попытки мисс Уэверли поймать его в ловушку. Он должен проникнуться к женщине уважением, прежде чем ей удастся убедить его, что она достойна того, чтобы ради нее сменить статус холостяка на статус человека семейного. Мисс Уэверли лишилась его уважения, проявив те стороны своей натуры, которые он никогда не потерпит от жены.

– Нет? – Дебен улыбнулся и пожал плечами. – Не берите в голову.

Генриетта не сумела бы объяснить, почему это беззаботное пожимание плечами повергло ее в такое уныние. Не хотела же она, в самом деле, чтобы лорд Дебен выбрал себе в жены ее!

Ей было неприятно обсуждать воображаемую женщину, которая сумела бы соблазнить лорда Дебена и заставить его расстаться со своей холостяцкой жизнью и свободой, когда он совершенно очевидно не считал ее таковой.

Он находил ее занимательной собеседницей, и ей действительно несколько раз удавалось заставить его рассмеяться. Генриетта считала, что являет собой разительный контраст с людьми, которые соглашаются с каждым сказанным им словом.

Но она совсем не походила на женщину, которая сумела бы стать женой такого человека, как лорд Дебен, и им обоим это известно. В противном случае он не стал бы с такой легкостью обсуждать с ней кандидатуру дамы, на которой мог бы жениться. А еще не стал бы обучать ее приемам соблазнения мужчин, о чем непрерывно говорил.

О нет. Неужели он пользуется ею, чтобы подольше оттянуть исполнение неприятного долга?

Неужели все дело только в этом…

А она-то вообразила, что действительно нравится ему и у них есть что-то общее…

– Вам не кажется, что пришло время вернуться в ложу? Дядя с тетей наверняка недоумевают, что со мной случилось.

Ей и самой хотелось бы это знать. Она приехала в город вовсе не мужа искать. Если только этим мужем не станет Ричард.

Хотя сейчас при мысли о браке с Ричардом она не почувствовала ничего, кроме неприятного ощущения в желудке.

Лорд Дебен согласно кивнул, и они двинулись в обратном направлении.

– Что ж, до завтрашнего вечера, – произнес он перед тем, как ввести ее в ложу.

– У Арлингтонов, – ответила она.

Лорд Дебен верно предсказал общественную реакцию. Утром на Генриетту хлынула настоящая лавина приглашений. Тетушка была очень рада тому, что хотя бы Генриетта станет вращаться в приличествующей ей среде и возьмет с собой Милдред. Генриетта не могла думать ни о чем, кроме как о том, что на одном из этих блистательных мероприятий лорд Дебен встретит женщину, отвечающую всем его требованиям.

И это не она.

Глава 9

Прошло уже две недели с тех пор, как Дебен прилюдно занимался с ней любовью, Генриетта начала сравнивать себя с мокрым бельем, которое пропускают через вальцы. А он вращает ручку да еще и издевательски улыбается, выжимая ее. Она даже воображала, как он, устав от ее общества, вывешивает ее на просушку. При этом он может заявить, что исполнил свою часть соглашения, сделал ее звездой высшего света. И ей не на что пожаловаться, он с самого начала вел себя предельно откровенно.

Это она сама начала меняться. Глядя в запотевшее окошко экипажа, Генриетта размышляла о том, что в действительности никто не собирается ее ни в чем обвинять. Ну какая девушка сумела бы воспротивиться настойчивому вниманию со стороны такого изысканного и красивого мужчины? Слова, которые он ей говорил, и его соблазнительный взгляд заставляли ее таять на месте. И мечтательно бродить по комнатам, особенно когда его не было рядом.

В его обществе Генриетте приходилось тщательно следить за тем, чтобы он не догадался, что она пала жертвой его очарования. Необходимо держать его на расстоянии вытянутой руки и притворяться, что все происходящее не более чем игра. Ведь именно об этом они договорились, и нужно придерживаться соглашения.

Нечего беспокоиться о том, что, если лорд Дебен догадается о ее растущем с каждым днем желании к нему, он перестанет притворяться очарованным ею и станет обращаться с таким же презрением, какое выказывал прочим дамам, имевшим глупость пасть жертвой его чар. Если верить слухам, конечно.

Но последние пару вечеров Генриетте не составляло труда изображать безразличие к нему, поскольку ее все больше раздражала его манера рассматривать их отношения как игру, а для нее все стало угрожающе серьезно.

– Как же я рада, – сказала тетушка, когда их экипаж еще немного продвинулся вперед в очереди, – что уладилось это маленькое недоразумение относительно твоего положения в обществе. Без сомнения, скоро ты станешь привлекать кавалеров, о которых мне не стыдно будет сообщить твоему отцу.

Она поджала губы и стесненно посмотрела на Генриетту:

– Я не хочу делать тебе замечаний по поводу того, что на той неделе ты смело подошла к лорду Дебену, как я погляжу, теперь перед тобой открыты все двери. В этой связи считаю своим долгом посоветовать вести себя более благоразумно. Особенно с ним. Я знаю, что сама разрешила тебе покататься с его светлостью, и ты, вероятно, заключила, что я его одобряю. Но с тех пор я слышала взволновавшие меня сведения о нем, и…

– Вам не о чем волноваться, – быстро ответила Генриетта. – Я понимаю, он не собирается делать мне предложение.

Дебен хотел, чтобы все гадали, действительно ли он увлекся Генриеттой, отвлекая тем самым внимание от ситуации, которой, при прочих обстоятельствах, он старался бы избегать как чумы.

Миссис Ледбеттер расслабилась.

– Не похоже, чтобы он причинил тебе какой-либо вред, и это самое главное. Напротив, его интерес вкупе с визитом, нанесенным мне леди Далримпл, принесли свои плоды, по крайней мере если судить по тому количеству приглашений, что мы стали получать в последнее время. Если ты будешь благоразумна, чтобы не породить больше слухов в этой связи, уверена, еще до конца сезона мы найдем тебе достойного мужа. Теперь, когда будущее Милдред определено, я могу больше времени посвятить тебе. – Мистер Криммер набрался-таки мужества сделать предложение Милдред, и, к всеобщему удивлению, она ответила согласием. – Будет большой удачей, – с улыбкой подытожила тетушка, – выдать замуж вас обеих!

Генриетта слабо улыбнулась в ответ. От необходимости отвечать что-то ее спасло то, что экипаж наконец достиг начала очереди.

Генриетта решила, что лорд Дебен еще не приехал. С первых же вечеров она уяснила, он обычно появляется незадолго до ужина. Этого времени ему хватает, чтобы безраздельно завладеть ее вниманием и шокировать хозяев дома и тетушку, после чего растаять в ночи.

Генриетта изобразила на лице вежливую улыбку, необходимую для ритуала приветствия хозяев вечера, после чего сняла верхнюю одежду и отправилась по многолюдному коридору в бальный зал. Она пообещала себе, что сегодня вечером не станет выжидающе смотреть на дверь хотя бы до окончания первых двух туров контрданса.

По крайней мере в партнерах по танцам она теперь не испытывала недостатка, хотя и не могла вспомнить имени ни одного из молодых людей.

Это, конечно, неправильно, Генриетта была уверена, что ею искренне заинтересовались несколько младших отпрысков благородных семей. Или, точнее сказать, заинтересовались не ею, а ее приданым, о котором, как она подозревала, распустила слух леди Далримпл.

Лорду Дебену такое приданое вовсе не показалось бы солидным. Однако молодой человек, вынужденный сам пробивать себе дорогу, посчитал бы его достаточным, чтобы жить с умеренным комфортом, а не бороться за выживание.

* * *

Когда Дебен прибыл, Генриетта почувствовала, что с нетерпением ожидала его появления. Он улыбнулся ей и указал на пару стульев в укромном уголке обеденного зала, она уже пересекла половину комнаты, прежде чем осознала, что нужно вести себя более сдержанно. К собственному недовольству, Генриетта поняла, что похожа на спаниеля, спешащего к своему хозяину.

– Сегодня вы чем-то рассержены, – заметил граф, помогая ей сесть.

– Не рассерженной, – поспешила опровергнуть его слова Генриетта, – а просто недоуменной.

– Вот как?

– Именно, – подтвердила она, поспешно пытаясь придумать безопасную тему для разговора. Не говорить же ей о том, что именно он безраздельно царит в ее мыслях! Она выбирает платье, мысленно заручившись его одобрением. А бал кажется ей тусклым и скучным, пока не приезжает он.

– Сегодня состоялась весьма примечательная беседа с леди Джесборо, во время которой она познакомила меня с тремя своими незамужними дочерьми и выразила надежду, что мы подружимся.

– И что же вызвало недоумение? Я же говорил, что сделаю вас звездой высшего, – напомнил лорд Дебен, передавая Генриетте бокал шампанского, который схватил с подноса проходящего мимо лакея.

Обычно лакеи не проходят мимо него, а, наоборот, бывают очень предупредительными к его желаниям.

– Да, – ответила она, складывая веер себе на колени. – Так и есть. Но я и подумать не могла, что все случится так скоро. Я-то полагала, что потребуется несколько недель. Тем не менее каждый день мы получаем все более и более поразительные приглашения, а сегодня вокруг меня и вовсе собралась толпа, стоило мне переступить порог. Словно бы я чрезвычайно интересная особа!

– Вы и в самом деле чрезвычайно интересная особа. Говорил ли я вам, что нахожу наши разговоры очень увлекательными?

– О да. Мне известно, что вы считаете меня занимательной. Но потому лишь, что в вашем присутствии я никогда не задумываюсь над словами. Когда же леди Джесборо сделала комплимент моему платью, я, заикаясь, выдавила из себя несколько невразумительных фраз о тетушкиной модистке и о том, что она гораздо лучше, чем портной в Мач-Уэйкеринге. Должно быть, мои слова показались ей чрезвычайно наивными. Она потрепала меня по щеке и сказала, что я преуспею.

– Так и сказала? Хм-м-м… Вот уж не думал, что эта дама так проницательна.

– Что вы имеете в виду?

– Лишь то, что ваш успех гарантирован. Не сомневаюсь, теперь в ваш адрес станут расточать еще больше подобных комплиментов. И, знаете ли, они не всегда будут неискренними. Платье, которое на вас сегодня надето, придает вам очарования, вы похожи на чистый, еще не отшлифованный драгоценный камень.

«Ну почему он не мог просто остановиться после «очарования»? – подумала Генриетта. – Нет, ему непременно нужно внести ясность, добавив, что я неотшлифована».

– Как бы мне хотелось, чтобы вы этого больше не делали, – произнесла она.

Дебен вопросительно вздернул бровь.

– Выискивали во мне черты, которые не считаете достойными порицания, а потом бросали бы их мне в лицо, представляя как похвалу.

Он нахмурился.

– Мисс Гибсон, я полагал, мы уже разобрались с вашим неумением принимать комплименты. Я никогда не говорю того, чего не имею в виду. Напротив, всегда считал ваши наряды очаровательными, за исключением одного-единственного раза, когда мы совершали прогулку по парку. Я не говорил об этом вслух, не желая, чтобы вы погрузились в пучину дурного вкуса, сделав себе мысленную заметку о том, что нужно измениться. Я действительно одобряю ваш стиль. Для начала, именно ваша элегантность породила слухи о том, что я влюбился в вас.

– Поверить не могу, – рассерженно отозвалась Генриетта, – что люди могут подумать, будто вы можете испытывать ко мне tendre[11]11
  Любовь, нежность, привязанность (фр.).


[Закрыть] лишь из-за моей манеры одеваться.

– Неужели? Однако вы не забыли, что все подумали обратное в день прогулки в парке. Вы сами мне сказали, что я ни за что не мог бы влюбиться в женщину, одетую столь же плохо, как вы тогда.

– Никто же не думает, что вы в самом деле в меня влюбились?

– Давайте не будем волноваться о том, что думают другие, моя курочка.

– Но мне нужно об этом волноваться. Пока мы ехали сюда, тетя посоветовала мне быть с вами осторожнее. И не смейте называть меня курочкой! Я даже не давала вам разрешения обращаться ко мне по имени, не говоря уже о том, чтобы придумывать прозвища, особенно столь ужасающе нелестные!

Дебен щелкнул ее по носу.

– В таком случае никогда больше не надевайте нарядов, которые ассоциировались бы у меня с цыпленком, моя милая. Принимая во внимание ваш носик и это яркое платье, украшенное красными перьями, колышущимися при каждом вашем шаге…

– Теперь вы обращаетесь со мной как с возлюбленной.

Или куклой, которую он подобрал, чтобы поиграть и отвлечься от жизненно важных решений. Потом, когда она наскучит, он отбросит ее прочь.

– Я всего лишь сделала то же, что и вы, – продолжила Генриетта. – Это вам свойственно наряжаться то в один, то в другой маскарадный костюм. К вашему сведению, в тот раз я оделась нелепо исключительно для того, чтобы преподать вам урок.

– Ах вот оно что. – На его губах заиграла ленивая улыбка. – Я это подозревал. Не мог лишь понять, отчего вы сердились на меня в тот день. Не соблаговолите просветить на этот счет?

– Вы пренебрежительно обошлись с моей тетушкой. Вели себя высокомерно и ни словом не обмолвились ни с одним из гостей в ее гостиной. А еще буквально уничтожили беднягу мистера Бентли за то, что тот сказал, как ему понравились ваши лошади.

– И как же ваш нелепый внешний вид должен был наказать меня?

Прежде чем ответить, она некоторое время молча взирала на Дебена.

– Я решила, вам будет ненавистна идея о том, что вас могут увидеть в общественном месте в компании женщины, одетой столь вульгарно. Хотя теперь, узнав вас лучше, понимаю, как глупо с моей стороны было рассчитывать, будто вас смутят разговоры или поступки других людей. Вы так заносчивы, что, вероятно, считаете нелепым замечать людей, стоящих много ниже вас на социальной лестнице.

Его лицо сделалось жестким.

– Не понимаю, отчего вы сегодня в таком невосприимчивом настроении, мисс Гибсон. Я хотел всего лишь немного пофлиртовать с вами. В любой другой вечер вы давно поставили бы меня на место за дерзкую критику вашего стиля в одежде и за то, что я поддразнивал вас, придумав несколько непочтительное прозвище.

«Неужели все так плохо?» – ужаснулась Генриетта, рассудив немного погодя, что так и есть. Она действительно не знала, что с ней творилось всякий раз, как оказывалась в обществе лорда Дебена. Дома в Мач-Уэйкеринге она почти никогда не теряла самообладания. Ей удавалось спокойно выносить братьев, не превращаясь в фурию, даже когда они демонстрировали чудеса глупости. Все вокруг говорили, что у нее замечательный характер.

С другой стороны, прежде ей никогда не приходилось иметь дела с людьми вроде лорда Дебена. В целом свете невозможно отыскать мужчину, которому удалось бы более него вывести ее из себя. Весь вечер она сидела как на иголках, ожидая его появления, а ему нет никакого дела, их отношения он воспринимает всего лишь игрой. Ему нравилось выставлять дураками всех прочих представителей высшего общества. А ее он выбрал потому лишь, чтобы таким образом гарантированно проучить мисс Уэверли. Используя Генриетту в качестве прикрытия, чтобы никто не узнал, что на самом деле он выбирает себе жену, Дебен не испытывал ни малейших угрызений совести. Хуже того, она позволяла ему поступать подобным образом.

Куда девалось ее самоуважение?

– По непонятным причинам сегодня вечером чувство юмора вас покинуло. Отчего, моя курочка? Вас что-то угнетает?

– А не задумывались ли вы о том, что именно ваше издевательское отношение повергло меня в подобное состояние? Или вы, не обращая внимания на просьбу, продолжаете называть меня этим омерзительным прозвищем?

Схватив веер, Генриетта вскочила.

– Я больше ни секунды не останусь с вами! Я не намерена терпеть оскорбительное к себе отношение.

Отвернувшись, она со стуком поставила пустой бокал из-под шампанского на подоконник.

Когда же снова повернулась к Дебену, он с изумлением заметил застывшие в ее глазах слезы гнева и унижения.

Он тоже поднялся со стула.

– Я хотел лишь слегка поддразнить вас, но не издеваться, – угрюмо произнес он. – Забыл, что вы далеки от искусства флиртовать.

– Флиртовать? Сравнение меня с цыпленком вы называете флиртом? – Генриетта гневно взирала на Дебена, сжав руки в кулаки. Грудь яростно вздымалась и опускалась. – Интересно, что последует дальше? Заверения в том, как подходит мне это прозвище? Или шуточки о том, что я, например, взъерошила перья, или погрузилась в раздумья, как наседка на яйца, или…

– Ничего подобного вы от меня не услышите, даю слово. Но боже мой, как болезненно вы относитесь к замечаниям о своем носе.

Генриетте хотелось кричать от раздражения. Он совсем ничего не понял. Дело вовсе не в унизительном прозвище, которое она стойко выносила много лет[12]12
  Уменьшительно-ласкательное имя героини Henrietta – Hen, что по-английски означает «курица».


[Закрыть]. Все друзья ее братьев проходили через фазу, когда дразнили ее курицей. И, как правило, гораздо грубее, чем получалось у лорда Дебена. Но он высокомерно отказывался воспринимать всерьез все, что касалось ее.

Генриетту выводило из себя, что, хотя все ее существование вращалось вокруг лорда Дебена, она оставалась на втором плане.

У нее перехватило дыхание при осознании страшной правды.

– Могу лишь предположить, – продолжал между тем лорд Дебен, окинув ее взглядом, еще больше утвердившим во мнении, что он относится к ней лишь как к незавершенному эксперименту, – что кто-то в прошлом дразнил вас жестоко и вы до сих пор не в состоянии это выносить. Мисс Гибсон, я уже говорил вам прежде, что ваш нос недостаточно велик, чтобы отвлечь внимание от прочих ваших черт. Просто из-за него вас нельзя назвать красавицей, и все на этом.

– И. Все. На. Этом?

Да как он может спокойно стоять перед ней и обсуждать форму носа, когда она только что сделала потрясающее открытие?! Влюбилась в него. Именно по этой причине она проводила не только начало бала, но и целые дни в ожидании того, когда сможет вновь его увидеть и поговорить. Вот почему она чувствовала себя по-настоящему живой только рядом с ним. Вот почему ее сердце устремлялось ввысь после его комплиментов и камнем падало вниз, когда она напоминала себе, что на самом деле он не имел этого в виду. Вот почему она чрезвычайно восприимчива к тончайшим оттенкам его голоса, и внимательно всматривалась в черты его лица, надеясь заметить, как они смягчаются, или желая уловить в глазах искорку искренних эмоций. Генриетта не могла припомнить ни единой ночи, когда бы ни просыпалась, заново проиграть в памяти моменты, проведенные с ним на диване в запертой комнате в доме леди Сьюзен.

Поцелуй же Ричарда, напротив, удивил. Она была польщена, особенно когда поняла, что именно прижималось к ее животу, когда Ричард ее целовал. А потом он вернулся в Лондон, не сделав предложения, и именно обида заставила Генриетту принять решение последовать за ним, а не томиться целый сезон в деревне, в то время как он будет веселиться в столице без нее. То, что она испытывала к Ричарду, не более чем девчоночья одержимость. По сути, она надеялась, что он сможет полюбить ее. Но между маленькой девочкой, играющей с куклой, и матерью с настоящим ребенком на руках большая разница. Первая всего лишь примеряла на себя роль, лелея мечту о чем-то, к чему совсем не готова.

Но эти… отношения с лордом Дебеном были осознанными, запутанными, причиняющими боль и совершенно реальными.

– В любой ситуации лучше не раскрывайте рта, пока не обуздаете свои эмоции, – предостерег он.

– А иначе что?

Пусть катится ко всем чертям со своим драгоценным самообладанием! Генриетта почувствовала, еще немного, и она… она… Невероятно зла на Дебена с его ледяным спокойствием и рациональностью, в то время как ее вселенная, казалось, только что перевернулась вверх тормашками.

Как она позволила такому случиться?

В этот момент в памяти возникли собственные слова, сказанные ранее: «Влюбиться – это же очень эмоционально. Вы не можете спланировать это заранее. Это просто случается».

Могло ли быть что-нибудь хуже того, чем пасть жертвой человека, об опасности которого сама предупреждала других?

Да, могло. Если этот человек обо всем узнает. Поэтому Генриетте придется вести себя очень осторожно, чтобы лорд Дебен никогда ни о чем не догадался.

– Боитесь, я вас заклюю? – Вместо того чтобы придумать какую-нибудь интеллектуальную тему для разговора, она вернулась к сравнению с цыплятами. – Даже обычные, ничем не примечательные деревенские цыплята умеют за себя постоять, знаете ли, – ей нужно позаботиться о самообороне, – и могут повести себя очень агрессивно, если их растревожить.