Текст книги "Сибирская эпопея"

* * *

Семён Дежнёв – один из тех, кто надеется возглавить новую экспедицию. В 1641 году его направляют служить на реку Оймякон, в самое отдаленное и трудно достижимое место. Никто туда особенно не рвется. В тех местах, в центре Верхоянского хребта, зимой температура иногда опускается до -60 °C. В архивах Якутска содержатся сведения, что у казака Семёна Дежнёва была жена, происхождением якутка по имени Абакаяда Сючю. Перед тем, как уехать из Якутска, Дежнёв, опасаясь за жену, добился ее крещения под именем Абакан. Переход в православие был равнозначен натурализации. Дежнёв также отдал одному из якутов свою корову с теленком «для корма» в его отсутствие.²⁰⁹ Казак надеялся вернуться через год, но провел в походе 20 долгих лет, совершив один из самых потрясающих подвигов в русской истории.

Среди немногих казаков, изъявивших желание возглавить новую экспедицию, несомненно, заслуживает особого упоминания Михаил Стадухин. Он, как и Дежнёв, происходил из пинежских поморов. Однако в остальном между двумя этими людьми было мало общего. Стадухин родился в зажиточной семье, его дядя входил в число самых богатых купцов – поставщиков двора и был близок к самому царю. В казацкой иерархии Стадухин, несомненно, стоял куда выше, чем Дежнёв. Если верить скупым свидетельствам административных и юридических архивов, он был человеком амбициозным и деятельным, но при этом вспыльчивым и алчным. Его побаивались купцы, поскольку он пользовался расположением воеводы Якутска. Но даже советские историки, с готовностью указывавшие на недостатки представителей состоятельных классов, признавали его таланты как организатора и руководителя экспедиций. Он сполна прошел проверку трудными походами. Биография Стадухина, его связи, естественно, выдвигали этого казака на первый план при планировании крупной экспедиции. Дежнёв хорошо знал Стадухина, поскольку был его помощником во многих делах, и не пытался оспаривать его первенства или опровергать доводы в пользу соперника. Будущему двух совершенно непохожих людей суждено было тесно переплестись, и судьба не замедлила постучать в их двери.

Итак, Михаил Стадухин оказался во главе экспедиции, отправлявшейся на поиски пути к легендарной восточной реке – Колыме. И Семён Дежнёв – среди тех, на кого он мог опереться. Казаки выбрали самый короткий маршрут: волоком до Индигирки, потом сплав по этой реке до океана, после чего – вдоль берега до устья Колымы. В целом 2 500 км по тундре, затем на лодке между льдов. Когда летом 1643 года казаки добираются, наконец, до устья Колымы, река производит на них глубочайшее впечатление. Даже бывалый Стадухин поражен. «Колыма река велика есть с Лену реку, – объяснял он после возвращения воеводе Якутска, – идет в море также, что и Лена под тот же ветер под восток и под сивер, и по той де Колыме реке живут иноземцы колымские мужики, свой род оленные и пешие и сидячие многие люди и язык у них свой».²¹⁰ Как всегда, казаки начали со строительства избы для зимовки, а затем уже стали возводить в основании дельты острог.

Колыма оправдала надежды. Река и ее бассейн, которые находятся на краю света, кажутся источником невиданных богатств. В том числе и тех, о которых мечтали Стадухин, Дежнёв и их товарищи: мех черных соболей очень быстро будет признан самым красивым и, следовательно, дорогим. Тут водятся также лисы, куницы, белки и белые медведи. Но, главное, в верховьях Колымы есть железо, серебро, золото и даже уран – их откроют гораздо позже. Сталинский ГУЛАГ раскинет в ее белоснежном бассейне сеть самых страшных своих лагерей.

А дальше? Дальше вдоль побережья, дальше за горами? Что находится там? Другие сокровища, другие районы, возможно, еще более богатые? История, как хорошо известно, повторяется. И Стадухин, и Дежнёв рвутся двигаться дальше. Жители Колымы говорят не только о соболях и серебряных жилах, но и о кости, о «рыбьих зубах», то есть о моржовых клыках, которые в изобилии можно найти на берегу океана. Для этого нужно просто добраться до реки, находящейся где-то неподалеку.

Юкагиры называют ее Погыча, на современных картах она носит чукотское имя Анадырь. Жители Колымы говорят, что добраться до нее можно, если преодолеть «каменный пояс», который преграждает путь. Несколько месяцев пути займет дорога через гребни и долины, за которыми лежат первые притоки этой реки. По рассказам, путь долог и очень опасен: живущие там кочевники чукчи не терпят вторжений. Они слывут грозными воинами. Стадухин и Дежнёв, мечтающие о новых богатствах, полагают, что они видели отроги этого «каменного пояса». Во время долгого пути до Колымы они обогнули огромный горный массив, оставшийся южнее. И раньше, в походах из Якутска или Оймякона, местные проводники тоже упоминали какую-то большую реку за горами. Однако они говорили, что эта река впадает в восточный океан, в отличие от Лены, которая растворяется на севере в «Ледяном море». Этот океан, конечно же, и есть Тихий, «Великий», океан, до которого несколькими годами ранее сумел добраться казак Москвитин, основавший крепость Охотск. Если речь шла о реке за этим «каменным поясом», то, значит, казаки находились на перешейке или на полуострове, омываемом с двух сторон разными океанами. Географическая загадка, с которой столкнулись казаки, чрезвычайно занимала их. Об этом свидетельствуют некоторые замечания в отчетах, надиктованных в Якутске. Повторюсь еще раз: казаками двигала не жажда научных или исторических открытий, но соображения исключительно практического характера. Если ватага находилась на перешейке или полуострове, как попасть на восточный берег, где их ждет обещанная драгоценная кость и другие сокровища? Кажется, что самый верный путь лежит через горы: для этого сначала можно пойти по знакомому маршруту, а затем податься на неведомые земли чукчей. Стадухин предпочитает именно этот вариант и, поскольку по статусу выбирать ему, экспедиция принимает решение. Он возвращается в Якутск, чтобы подготовить новый поход. Дежнёв же обдумывает другую возможность, куда менее надежную: попытаться пройти на восток морем, придерживаясь берега. Маршрут неизвестен, потому что даже рыбаки юкагиры не помнили, чтобы кто-то сумел пробиться так далеко через льды. И потом, есть еще опасность, о которой не мог не думать Дежнёв: если он находился на узкой полосе суши между океанами, ему никогда не удастся достичь восточного океана. Обстоятельства вынуждают его признать – они сумеют добраться до цели по морю только в том случае, если находятся на полуострове, и не просто на полуострове, а у крайней точки континента, на котором находятся Европа и Азия. От одной мысли об этом кружилась голова. Ведь это поистине край земли. А в те далекие времена край земли – почти конец света.

Что мог знать Семён Дежнёв о неведомых землях, которые его ждали? Советский историк Михаил Белов детально реконструировал географическую обстановку событий, то есть те знания, которыми мог обладать Дежнёв, сумевший достичь Колымы. К 1640 году контуры Арктики достоверно показаны на картах только до устья Оби, куда так хотели попасть европейские мореплаватели. Это сильно западнее маленькой крепости, в которой находился Дежнёв, их разделяют целых три моря (Карское, Лаптевых и Восточно-Сибирское). На картах фламандских, английских или скандинавских картографов рубежа XVI–XVII веков северная часть Евразии – плод воображения. Однако все сходятся во мнении, что далеко на севере лежат обширные земли – по сути, целый континент. Картограф Абрахам Ортелий (1572) предполагал, что линия азиатского побережья Арктического моря резко поворачивает к полюсу, а потом незаметно теряется. Ортелий полагал, что полярная область планеты – обширное пространство, которое он назвал «Септентрио» («Север»).²¹¹ Меркатор (1595) поместил на макушке планеты континент, состоящий из четырех больших островов, окруживших полюс, который занят вечными льдами.²¹² Геррит де Фер (1598), вернувшийся после трагической экспедиции Баренца, также изобразил неизвестный континент, нависший над Азией.²¹³ Николаас Витсен (1651) был уверен, что этот загадочный северный континент соединен с Новой Землей, закрывающей вход в Карское море.²¹⁴

Дежнёву вряд ли были известны карты, созданные в Антверпене, Дуйсбурге и Амстердаме, даже если голландские купцы и завезли их в Архангельск. Однако гипотеза российских и советских историков состоит в том, что эти карты были основаны на рассказах поморов, которые только и отваживались бывать в тех водах. Собственно, европейские мореплаватели знали только эти рассказы. Поэтому карты стали лишь иллюстрациями к тому, о чем европейцы услышали на замерзших берегах Арктики. Михаил Белов задался вопросом: раз ни один европеец не сумел попасть в Карское море, откуда же еще брались та информация, те гипотезы, которые нашли отражение на картах? Что же касается рассказов поморов, то, скорее всего, такой человек, как Дежнёв, их знал назубок.

* * *

На самом деле, поморы часто рассказывали о загадочной «Новой Земле», которая якобы притаилась на севере нашей планеты. Михаил Стадухин тоже упоминает ее, когда излагает косвенные географические сведения, полученные от коренных народов: некоторые говорят об огромной территории, которая не является островом, и которая, скорее всего, находится за легендарной рекой Погычей – Анадырем. Стадухин делает из этого вывод, что речь идет о неизвестном огромном континенте и что эта «Новая Земля» должна, скорее всего, огибать весь азиатский континент и спускаться к югу. Он писал: «Они [казаки] и промышленные люди смечают, все то один, идет, что ходят из Поморья, с Мезени на Новую Землю и против Енисейского и Тазовского и Ленского устья тот Камень тож все одна, что называют Новую Землею».²¹⁵ Эта гипотеза только подтверждает, что Дежнёв сильно рискует: если «Новая Земля», северный континент, действительно находится «против реки», которую они ищут, остается только надеяться, что он не перегораживает дорогу, соединяясь где-то вдалеке с Азией.

Несмотря на смутность географический представлений, находятся купцы, готовые снарядить экспедицию. Первый из них – некий Федот Алексеев. Конкуренция, царившая от Якутска до крепости на Колыме, изрядно потрепала его, и он решил вложиться в самое рискованное предприятие в надежде поправить свои дела. С властями договорились о своеобразном сотрудничестве государства и частных лиц, чтобы разделить риски и прибыль. Семён Дежнёв становился представителем царя и главой экспедиции, а Федот Алексеев – основным спонсором и вторым человеком в ней. В 1647 году экспедиция стартовала, но льды остановили ее. Следующей весной, когда Алексеев надеется предпринять вторую попытку, слухи о подготовке многообещающей экспедиции всполошили конкурентов. И еще каких конкурентов! На этот раз представители двух мощных московских торговых домов, Усов и Гусельников, требуют, чтобы их тоже взяли в экспедицию. Окончательно осложняет дело недавно появившийся искатель приключений казак Герасим Анкудинов, который изо всех сил набивает себе цену, интригует и строчит доносы на Семёна Дежнёва, чтобы занять его место. Положить конец этой распре было решено так: Анкудинов, имевший неважную репутацию, отправится вместе со всеми, но не в основной группе, возглавляемой Дежнёвым. Он двинется в путь со своими людьми на одном коче и будет держаться поодаль от Дежнёва. Наконец, 20 июня 1648 года экспедиция вышла в море. Вместе с группой Анкудинова в ней участвовало 90 человек. Была и одна женщина – якутка, гражданская жена купца Алексеева. Состав экспедиции очень показателен, если иметь ввиду ее цели: за исключением 18 человек, непосредственно подчинявшихся Семёну Дежнёву, остальные – промышленники, независимые охотники, купцы и их люди, надеявшиеся, что они купили билет в Эльдорадо.²¹⁶ Каждая группа берет все необходимое для путешествия, а также товары, которые предполагалось предложить жителям тех неведомых мест для обмена. Только для группы Федота Алексеева (примерно 30 человек) был утвержден следующий список: 11,5 тонн муки, 33 килограмма олова, шестьдесят шесть – медных котлов, десяток голубых жемчужин, пять стеклянных бусин, 71 м шерстяной ткани, 50 колокольчиков, 770 м рыболовных сетей, 25 сетей для ловли соболей, 60 топоров, 33 килограмма рыболовной бечевки, 71 м грубого холста.²¹⁷ Инструменты и сети для мужчин, бисер и ткани для чукотских женщин – это светский набор европейских землепроходцев. Люди и снаряжение разместилась на семи кочах. Эти рыболовецкие суда и есть главный козырь русских полярных мореплавателей. Придуманные поморами с Белого моря, они менялись из века в век и постоянно совершенствовались под влиянием накопленного опыта плавания во льдах. Их небольшой размер, примерно 20 м в длину, 6 или 7 м в ширину, их осадка менее чем в 2 м позволяли ювелирно маневрировать, что крайне необходимо в полыньях, то есть пространствах открытой воды в ледовом покрове, и в разводьях между льдинами. Корпус кочей в профиль выпуклый, почти полукруглый. Голландец Николаас Витсен называл их «круглыми лодками». Это позволяло максимально смягчить давление дрейфующего льда:²¹⁸ коч не сдавливается льдом и не лопается, как грецкий орех, а приподнимается над льдиной. Дно судна плоское, что позволяет плыть также и на мелководье. Довершает все квадратный парус. Кочи воплощали многовековой опыт поморов: все подчинено задаче противостоять льдам и следовать своим курсом, сохраняя корабль в целости. Однако кочи были плохо приспособлены для плавания в открытом море при непогоде.

В конце июня, покидая Колыму, Дежнёв не знает, ни как долго продлится его путешествие, ни сколько километров придется преодолеть, ни с какими трудностями он столкнется. В конце июня начинается ледоход, и казаки вынуждены двигаться со скоростью освобождения реки ото льда. Иногда приходится ждать несколько дней или даже недель, прежде чем расчистится путь. Техника продвижения, выбранная главой экспедиции, состоит в том, чтобы использовать полосу свободной воды, которая образуется между берегом и большими сидящими на мели льдинами. Эта техника называется «идти заберегами». Она защищает от сильных волн, но заставляет двигаться строго вдоль берега, огибая бухты или широкие устья, не отваживаясь их пересечь. Движение происходит очень медленно, и судно оказывается во власти северного ветра, который может в любой момент погнать лед к берегу и запереть коч.

Итак, семь кораблей медленно движутся на восток. До них только каяки местных жителей скользили между темными скалами и внушительными массами голубого льда. И после них на протяжении двух с половиной веков ни один мореплаватель, ни русский, ни иностранный, не сумел повторить этот путь. Более поздние исследования показали, что Семёну Дежнёву, по всей вероятности, повезло: в тот год из-за сильных ветров паковый лед отодвинулся к северу. У побережья битый лед очень тонкий и рыхлый. Экспедиция продвигается во влажном тумане, стараясь не терять из виду берег.

От этого потрясающего похода не дошло ни записей, ни детального рассказа, ни бортового журнала наподобие тех, что велись на европейских кораблях, ни навигационных ориентиров, ни краткого отчета. Одно из самых значительных открытий в европейской истории проходит почти бесследно: первопроходцы – неграмотные казаки. Немногие скупые сведения, позволяющие хоть что-то узнать о том, как проходила экспедиция, сохранились благодаря надиктованному Дежнёвым отчету в Якутске через 12 лет, а также рассказам оставшихся в живых казаков, впрочем, очень лаконичным.

Первые сведения, которые кажутся казакам достойными упоминания, относятся к началу сентября, когда за их плечами было уже два с половиной месяца пути. Экспедиция заметила далеко в море каменный мыс, названный Дежнёвым «Большим каменным носом». За два с половиной месяца пути семь кочей преодолели 2 350 км, то есть они шли со скоростью 30 км в день. Это очень медленно. Такая скорость свидетельствует о долгом ожидании погоды: когда позволял ветер, коч мог проходить до 200 км в день. По всей видимости, казаки не обнаружили ни малейших признаков «Новой Земли». Но Дежнёв не особенно раздосадован. Его цель – двигаться быстрее зимы, а она уже была на подступах, и как можно быстрее попасть в менее суровые воды, и только тогда уже думать о конечной цели экспедиции. Дежнёв замечает в море, на широте «Большого каменного носа», острова, которые могли бы быть частью «Новой Земли».²¹⁹ По его мнению, «на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб», а «Каменный Нос» лежит между севером и северо-востоком.²²⁰

«Большой Каменный Нос» – это крайняя точка евразийского континента, а замеченные путешественниками острова могли быть островами Диомида в Беринговом проливе. Что же касается внешности чукчей, то речь шла, вероятнее всего, о небольшом украшении, выточенном из моржового клыка, которое вставлялось в прорезь в нижней губе. Семён Дежнёв ни на одну секунду не мог представить, что он находился в нескольких десятках километров от Америки. Сам того не зная, он уже получил ответ на географическую загадку, волновавшую интеллектуальную элиту Европы: Америка и Азия не соединены между собой. Скромные казаки-первопроходцы доказали это. Понимал ли Дежнёв, что он был первым в Европе человеком, достигшим края света, конечной точки Азии? И, следовательно, первым, кто попал из «Студеного моря» в «Теплое», то есть Тихий океан? После того как они обогнули мыс, курс его кочей внезапно изменился. Они шли на восток, придерживаясь береговой линии, и вдруг поворачивают на юг-юго-запад, «под лето», как замечает Дежнёв.²²¹ Он также отметил, что характер течения резко изменился: без северного ветра сзади кочи не могли двигаться вперед: «Море большое и сувои великие о землю близко, без доброй снасти судовой и без доброго паруса и якоря идти не смели».²²² Казаки столкнулись с поверхностным течением из Тихого океана в Северный Ледовитый. Наконец, Дежнёв рассказывает о большом количестве поселений чукчей на берегу, строения которых вместо балок подпираются китовыми костями[24]24
  М. Белов предположил, что Дежнёв принял эти «башни из китовых останков» за навигационные знаки, необходимые на берегах, для которых очень характерны туманы.


[Закрыть]. Все увиденное укрепило Дежнёва в мысли, что они попали в особенное место. Позже, обратившись с прошением к царю Алексею Михайловичу, он опишет эти места как мыс, отделяющий «Студеное море» от Восточного, простирающегося на юг.²²³

Дежнёв еще и потому не особенно красноречиво повествовал о первом этапе своего пути, что Ледовитый океан был к нему милостив. Однако за «Большим Каменным Носом» начались проблемы. Сентябрь – начало сезона штормов. Первый шторм застал флотилию в проливе, который теперь называется Беринговым. Коч Анкудинова разбился, и Дежнёв был вынужден взять «вора» на один из своих. 20 сентября, когда казаки пристали к берегу, вероятно, чтобы пополнить запасы воды, на них напали чукчи. Во время стычки был ранен купец Алексеев. Но все это не шло ни в какое сравнение со страшным штормом, обрушившимся на кочи, когда они преодолели второй большой мыс, называющийся сегодня Чукотским. За ним казаки перестали видеть приветливое побережье, многочисленные бухточки, четкие гребни гор на горизонте. Они находились в открытом океане. Налетевший бешеный ветер разбросал кочи, державшиеся до того вместе: «И того Федота, – вспоминал затем Дежнёв, – со мною, Семейкою, на море разнесло без вести». Одна фраза, описывающая катастрофу. Пропал не только Алексеев, главный спонсор экспедиции и соратник Дежнёва. Исчезли и пять других кочей. Да и корабль Дежнёва в плачевном состоянии. 1 октября где-то у берегов Анадырского залива и он потерпел крушение. Из 80 участников экспедиции с Дежнёвым осталось лишь 24 человека.

А что же стало с другими? Практически все они утонули. Один или два коча потерпели кораблекрушение южнее, по пути к Камчатке. Судьбе было угодно, чтобы Дежнёв сам узнал об этом несколькими годами позже благодаря стычке с кочевниками коряками, пришедшими с Камчатки. Среди пленных он обнаруживает якутку, которая отправилась в поход с купцом Алексеевым, пропавшим во время бури. Она рассказала, что после кораблекрушения команда пыталась выжить, устроив лагерь из подручных средств, что ее гражданский муж Алексеев и «вор» Анкудинов умерли от цинги, что горстка уцелевших после того, как на них напали местные, пыталась бежать морем, бросив ее на произвол судьбы. Этот рассказ породил легенду, что некоторые участники экспедиции доплыли до Камчатки или Аляски.

Итак, Дежнёв и его изнуренные испытаниями товарищи остались без коча, что означало невозможность возвращения, и почти без снаряжения. Они еще надеются добраться до реки их мечты, той самой «соболиной реки», где можно лопатой собирать ценнейшую кость. И им это удается после десятинедельного похода, о котором Дежнёв, человек, привыкший изъясняться скупо и без прикрас, рассказал так: «И шли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы… и попали на Анадыр-реку близко морю».²²⁴

Счастливый конец? Вовсе нет. Следущая фраза выдает горькое разочарование, постигшее группу смельчаков: «и рыбы добыть не смогли, лесу нет, и с голоду мы, бедные, врозь разбрелись». Спасайся, кто может. Каждый сам по себе. Нет леса, следовательно, нет ни соболя, ни дичи, то есть ни трофеев, ни еды. После многих месяцев пути и тяжких испытаний – настоящая катастрофа. Но и это еще не все. Дежнёв отправляет половину оставшейся ватаги вверх по реке на разведку – на поиски кочевников или более гостеприимных мест. Через 20 дней трое вернулись в состоянии крайнего истощения. Они рассказали, что никого не нашли, что места повсюду совершенно безлюдные. И что их товарищи упали, не дойдя 3 км, поскольку не были в силах сделать хотя бы еще один шаг, выкопали ямы в снегу и ждут. Дежнёв отправил людей им на подмогу, собрав «последние свои постелишко и одеялишко», но те никого не нашли. Возможно, отставшие были убиты охотниками чукчами. Первопроходцев, сумевших обогнуть Азию, осталось всего 15. Их ждала зима.

И все-таки ей не удалось доконать сибирских казаков. Весной 1649 года они уже в верховьях реки Анадырь. Пройдя вверх по реке, они нашли лес, построили себе убежище для зимовки и лодку, которая должна была позволить им продолжить путь. Более того, они напали на становище кочевников, взяли в заложники их предводителя и потребовали выплаты ясака, пообещав, конечно, в будущем защиту царя. И все же путешественники разочарованы: «рыбы красной приходит много, – напишет впоследствии Дежнёв, – а та рыба внизу Анадыру от моря идет добра», но все же «река Анадыр не лесна и соболей в ней мало, с вершины малой листвяк днищей на шесть или на семь, а иного черного лесу нет никакого, кроме березнику и осинника, а от Малого Маена, кроме тальника, нет лесу никакого, а от берегов лесу нешироко, все тундра да камень».²²⁵ Люди Дежнёва готовы были приспособиться ко всему, но отсутствие соболя убивало всякую надежду на успех.

Через год горстку выживших ждал огромный сюрприз. Согласно летописи, одним весенним днем Дежнёв и его товарищи услышали собачий лай и крики. Буквально ниоткуда выскочили русские! И во главе их – старинный соперник Семёна Дежнёва, сам Михаил Стадухин. После многих неудачных попыток прорваться через горы и по морю, бывший начальник Дежнёва в свою очередь сумел пересечь Чукотку до «чудесной» реки, впадающей в Тихий океан. Дальше путь шел на лыжах и на санях вдоль рек, и после долгих месяцев пути по горам, оглаженным ветрами и снегом, по пустынным землям размером с Европу, он наткнулся на группу Дежнёва. Обошлось без кровопролития, и неподалеку друг от друга возникают два лагеря. Пушного зверя мало, перспектива бороться за добычу не особенно радует обе стороны. Стадухин убежден, что в этих местах не стоит задерживаться, и довольно быстро уходит на юг, в сторону Камчатки. Что до Семёна Дежнёва, то он готовится провести еще лет десять на землях чукчей. Он не хочет возвращаться c пустыми руками и, поскольку соболя нет, решает искать кость, о которой говорили местные племена. Именно слухи увели его, Стадухина и их товарищей, многие из которых погибли, за 10 000 км от родных мест. Дежнёв не намерен сдаваться. Он устанавливает связь с Колымой и Якутском, получает подкрепление и покоряет новые племена чукчей и коряков. Беды преследуют его: в 1655 году шторм поглотил 14 охотников в море, и в тот же год половодьем унесло шесть изб и 20 складов, где хранились запасы провизии и пушнины. Но иногда им везло. Весной 1652 года в устье реки Анадырь Дежнёв и его люди нашли укромную бухту, которая служила местом размножения моржей. Весь берег и скалы вокруг населены «морским зверем моржем» и усыпаны «заморным зубом зверя того».²²⁶

Когда начинается охота, говоря словами Дежнёва, «весь зверь с воды с моря на землю не вылегал, в море зверя добре много»,²²⁷ однако охотники возвращаются с внушительным трофеем – более двух тонн «рыбьих зубов».

Отправляясь в обратный путь в Якутск, Семён Дежнёв идет через горы. Плавание 1648 года никто не сумел повторить, хотя попытки предпринимались неоднократно – в обе стороны. Ни один коч не смог бы увезти все собранные им сокровища. Только доля одного Дежнёва весила более двух с половиной тонн. Это настолько большое состояние, что во всем Якутске не хватило средств, чтобы выкупить товар. Чиновники отправляют драгоценный груз в Сибирский приказ в Москву и просят Дежнёва получить расчет в столице. Ему удается добраться до Москвы через два года, в сентябре 1664 года, и он подает Алексею Михайловичу челобитную о выдаче «заслуженного денежного и хлебного жалованья» за службу, которую нес с 1643 по 1661 год. Дежнёв продиктовал дьякам Сибирского приказа текст, в котором повторил отчеты, отсылавшиеся ранее им время от времени в Якутск с Тихого океана. В нем он рассказывает обо всех приключениях, случившихся во время путешествия, которое привело к расширению границ империи. Царь велел заплатить ему, треть – серебряными рублями, а две трети сукном, очень ценной материей, и пушниной. Но даже центральный приказ, занимающийся сибирскими делами, не может собрать всю сумму. Наличных денег не хватает. Дежнёв употребит их, главным образом, на то, чтобы выплатить огромные долги. Он вернется на свою службу в Сибирь и умрет в 1673 году во время пути в Москву.

Его смерть прошла незамеченной, и неизвестно, сколько ему в тот момент было лет. Его рассказы осели в архивах Якутска и Москвы. Тем временем администрация переехала в новую столицу, в Санкт-Петербург. Прошло много десятилетий прежде, чем снова всплыло имя казака Семёна Дежнёва. Этот человек, родившийся в одной из поморских деревень, доказал существование прохода между Азией и Америкой. Он прошел самый трудный участок северного арктического пути. Его самого, видимо, это оставило равнодушным. В последнем отчете, подписанном «холопом» Дежнёвым, он подчеркивает, прежде всего, то, что считает своим главным достижением: далеко от Москвы есть берега, где в обилии лежит ценная кость. Он их открыл и предлагает государству воспользоваться этим открытием. Все остальное – экспедиция, ее бедствия и успехи, – всего лишь инструмент.

География и ее загадки – занятие для богатых. Географические открытия будут занимать умы европейцев еще не менее века. Только много позже подвиг Дежнёва оценят по достоинству. В 1898 году царь Николай II торжественно назвал «Большой Каменный Нос» мысом Дежнёва.