Текст книги "Зловещий барьер"

– Понимаешь, Хетти, я был страшно, просто чертовски занят, иначе обязательно заглянул бы поболтать с тобой. Но теперь, я надеюсь, дело близится к концу.

– К какому? – она не добавила привычное «Билл».

– Мы вот-вот наконец получим оружие против витонов.

– Коротковолновое? – спросила она, заглядывая ему в глаза. Волосы у него зашевелились: в ее когда-то таких живых зрачках таилась пустота, ужасающая, бездушная пустота. Девушку больше не занимали легкий флирт, женское кокетство или темы бесед, которые они вели раньше. Теперь у нее были совсем другие, зловещие интересы: оружие против витонов, короткие волны, а сам Грэхем – только как соратник хозяина, которого нужно заманить в ловушку.

– Точно! – он завороженно всматривался в ее кукольное личико. Страшно подумать, что это уже не та жизнерадостная девушка, которую он когда-то знал, что за этими знакомыми чертами скрывается робот в человеческом обличье. – Мы ведем поиски в сантиметровом диапазоне, поделив его между десятками групп экспериментаторов. Не может быть, чтобы такая армия не докопалась до истины.

– Это бодрит, – проговорила она голосом, начисто лишенным эмоций. Ее сложенные на голенях бледные руки в голубых прожилках беспокойно сжимались и разжимались, скрытые краем стола. – А вы знаете, где эти группы и чем занимается каждая?

Услышав этот по-детски прямой вопрос, Грэхем ощутил прилив торжества. Все шло так, как он и предполагал: жалкий изувеченный рассудок послушно следовал по единственной колее, механически выдерживая то направление, которое ему задали. Хитро задумано – да только не умно. Даже дебил разгадал бы, что стоит за ее вопросом.

На нее возложили двойную задачу во-первых, заманить его в ловушку; во-вторых, выпытать важные сведения перед тем, жак подать сигнал к уничтожению. Очевидно, чудовищная операция, которой подвергли ее сопротивляющийся ум, не наделила девушку телепатией – если, конечно, витоны были способны наделять ею свои жертвы. Во всяком случае, она – совершенно не улавливала его проницательных мыслей.

Стараясь скрыть нетерпение, он сказал:

– Знаешь, Хетти, хоть этих экспериментальных групп – целая уйма, я знаю, где они скрываются – все до единой. – Это была наглая, неприкрытая ложь, и он произнес ее без малейшего зазрения совести, хвастливым, уверенным тоном. – Ты только назови длину волны – я тут же скажу, кто над ней работает и где.

И робот невольно выдал своих хозяев. Несчастный изуродованный ум девушки умел реагировать с прямотой автомата и не был способен на хитрость.

– Пять десятых сантиметра, – произнесла она, выговорив эти слова так, как будто они были выбиты на ее измученном мозгу. Руки ее скользнули вперед, нырнули под стол. Она готовилась передать информацию и принести его в жертву.

– Вот я и узнал все, что хотел! – прорычал Грзхем.

Девушка еще не успела пошевелиться, а он уже вскочил на ноги и обогнул стол. Протянув руки, чтобы схватить Хетти, он увидел, как дверь в кабинет Сангстера распахнулась и на пороге появилась угрожающая фигура. Выхватив пистолет, Грэхем бросился на пол. Маньяк помедлил, кое-как прицелился; в небольшом помещении оглушительно прогремел выстрел.

Над Грэхемом что-то пролетело. Дверь шкафа распахнулась настежь. На время забыв о первом стрелке, Грэхем выпалил в открытый шкаф, увидел, как от стенок отлетели щепки, и понял: все четыре части пули попали в цель.

Послышался вопль, из шкафа вывалился согнувшийся пополам человек. Роняя кровавую пену, он согнулся еще ниже, потом упал навзничь, застыв окровавленным барьером на пути свого безумного спутника.

Воспользовавшись затишьем, Хетти выдвинула ящик стола и что-то выхватила из него. Перегнувшись через стол, она направила на Грэхема маленький старомодный револьвер. Пустые, лишенные выражения глаза сверлили цель, костяшки пальцев побелели. Вдруг стол под ней вздыбился – это Грэхем отчаянным броском отшвырнул его от себя. Хетти упала на стул, ствол пистолета задрался и выстрел пришелся в потолок.

В коридоре послышался топот; вдали, у лифтов, кто-то сыпал проклятиями. Грэхем приподнялся и выстрелил одновременно с первым нападавшим. Его левая рука непроизвольно подскочила и запылала, будто от ожога. Зато противник рухнул как подкошенный.

Дверь за ним распахнулась, и в комнату ворвались двое вооруженных оперативников. Из конца коридора доносилась громкая револьверная пальба. Вот пуля ударила во что-то металлическое и, резко взвизгнув, отскочила. Еще две вонзились в деревянный наличник двери, третья мягко вошла в тело. Один из офицеров, тот, что пониже, закашлялся, сплюнул, снова закашлялся, ослабев, прислонился к стене, съехал по ней вниз. Он замер, сидя на полу – пистолет вывалился из пальцев, голова упала на грудь.

– Их здесь тьма! – крикнул второй оперативник. – Здание так к кишит придурками! – Выглянув из-за двери, он быстро послал две пули налево, вдоль по коридору. Справа в том же направлении обрушился град выстрелов, и через несколько секунд затишья в комнату проскольнули еще четверо офицеров.

– Скорее! – подгонял их Грэхем. – Я хочу вызвонить девушку.

Он повернулся, собираясь схватить Хетти и унести, но увидел в окне далекое голубое сияние. Витоны! Штук двадцать сверкающых шаров, вытянувшись цепью, как нитка огромных бус, стремительно приближалась, целясь прямо в окно комнаты. Пастухи спешили на выручку своим псам!

По коридору снова загрохотали шаги. Грэхем метнулся к двери, его товарищи открыли стрельбу. Сидящий на полу офицер стал слепо шарить в поисках пистолета и вдруг завалился на бок глаза его закрылись, изо рта вытекла струйка крови.

Снаружи донесся шум ударов, стоны, бешеные вопли. Мгновение – и в комнату хлынула толпа витонских прихвостней. Они наступали, вытаращив глаза и нисколько не заботясь о собственной безопасности, с безрассудством спятивших автоматов. Это были роботы, созданные для того, чтобы убивать – как угодно, любой ценой.

На Грэхема надвигалось бесцветное лицо: мерзкие глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Перекошенный рот пузырился слюной. Он со всей силы заехал в гнусную физиономию, и она исчезла из вида, будто ее обладатель рванул прямиком в космос. На его месте тут же появился другой придурок, но Грэхем уложил его одним ударом.

Кто-то поднял безумца с подергивающимся лицом и швырнул на середину комнаты. Поверженный идиот, по-змеиному извиваясь на полу, ухватил Грэхема за левую ногу. Отбиваясь правой, тот превратил его нос в земляничный пудинг. Рядом с его ухом оглушительно прогремел пистолет коллеги-оперативника, в ноздри ударил резкий запах пороха.

Бешеная схватка вынесла Грэхема из сотрясаемой грохотом комнаты в коридор, потом еще дальше, к лифтам. На его плечо обрушился сокрушительный удар, казалось, со всех сторон к нему тянется тысяча хищных рук.

Он видел, как Шиэн, один из офицеров, вбил дуло пистолета прямо в чей-то слюнявый рот и нажал на спуск. Во все стороны брызнули ошметки черепа и мозга; жертва с наполовину снесенной головой рухнула под ноги сражающихся. Где-то позади, а может, спереди или в каком-нибудь другом направлении – он не мог разобрать – одинокий голос выкрикивал что-то о витонах. Грэхем врезался в толпу придурков, сражаясь еще одержимее, чем они. И тут его сознание погрузилось в бушующее адское пламя, в котором он тонул, тонул, тонул, пока все звуки извне не замерли окончательно.

ГЛАВА 14

Ослабив на голове повязку, Грэхем взглянул на видневшуюся вдали громаду Манхэттенекого банка и повернулся к спутникам.

– Как нам удалось выбраться из этого ада? Что там случилось?

– Мы с напарником расправились с пятеркой, болтавшейся в вестибюле, – ответил Воль, потирая ушибленное колено, и поморщился от боли. – Потом услышали кавардак, который начался наверху, когда шестеро наших поспешили тебе на выручку – по лифтовой шахте доносился грохот. Вскоре двое выскочили оттуда, как черти из пекла, и приволокли тебя на себе. Ты совсем вырубился, и видок у тебя был, прямо скажем, бледный! – Он снова погладил колено и тихонько выругался. – Твои носильщики сказали, что ускользнули прямо из-под носа у витонов.

– А где Хетти?

– Она там, – Воль протянул ему полевой бинокль. – Отправилась следом за Мейо.

– Что, выбросилась из окна? – увидев утвердительный кивок Воля, Грэхем погрузился в раздумье.

Так, значит, ее несчастный, исковерканный ум обременяла тройная задача. Выполнив свой долг, она должна была покончить с собой.

Он печально взглянул на кучку тряпья, застывшую на тротуаре. Скоро ее подберут и устроят подобающие проводы. А пока им повезло: они успели смыться быстро и как раз вовремя: теперь их снова невозможно отличить в миллионной толпе усталых, прячущихся по углам нью-йоркцев.

Только по чистой случайности или с помощью какого-нибудь витонского прихвостня их удастся опознать – с таким же успехом можно искать пчелу в густом рое. Хорошее сравнение – восстание пчел. Та же неприметность защитила бы от хозяина-человека нескольких сметливых насекомых, вздумай они изобрести способ заменить муравьиную кислоту смертоносным ядом паука-каракурта. Если бы дошло до этого, от меда таких пчелок хозяину не поздоровилось бы.

– Так ты говоришь, что меня вынесли двое? Только двое? – Его вопросительный взгляд упал на четверку растерзанных офицеров, стоящих поодаль; двое из них неловко переминались с ноги на ногу. – А где еще четверо – убиты?

Двое остались там. – Один из беспокойной пары махнул рукой в сторону Манхэттенского банка. – Бэтхерет и Крэйг задержались.

– Почему?

– Большинство придурков разбежались, были ранены или убиты, но им на смену пришли витоны. Они как раз появились наверху, когда мы внизу пытались вас вынести. Вот Бэтхерст с Крэйгом и вернулись, ну и… – Он замолчал.

– Они заманили их в ловушку, зная, что из нее нет выхода? – подсказал Грэхем.

Собеседник молча кивнул.

Итак, двое остались, чтобы отвлечь по-прежнему непобедимого и к тому же разгоряченного схваткой врага, остались, чтобы беспомощно метаться и кричать и с криком умереть – или тоже превратиться в придурков. Они устремились наверх, зная, что спасения нет, но зная еще и то, что к тому времени, когда их схватят и высосут их непокорный разум, остальные затеряются в людской толпе и будут в безопасности.

Ради них эти двое пожертвовали жизнью. Грэхем молчал: сейчас любые слова прозвучали бы фальшиво; он знал, что никто не ждет и не требует от него никаких слов. Оперативники просто исполнили свой долг – так, как они его ощущали, в соответствии с традицией Разведывательной службы – вот и все.

Погладив пульсируюшую левую руку, он приподнял тонкую повязку. Пустяковая царапина.

– Пусть это послужит тебе уроком, – сказал Воль, – не лезь туда, куда даже ангелы побоялись бы ступить. Что ты получил – сплошное несчастье!

– Надеюсь, что получил пропуск в рай, – отрезал Греем и, не обращая внимания на озадаченный вид приятеля, повернулся к четверке оперативников. – Вы двое, – сказал он, обращаясь к одной паре, – поспешите в Йонкерс. Прямо туда вам не попасть – по пути сильная радиация. Скорее всего, придется добираться кружным путем. Но попасть туда вы должны любой ценой.

– Будьте спокойны, мы не подведем, – заверил его один из двоих.

– Вот и отлично. Передайте Стиву Кенигу, чтобы он срочно занялся волной ноль целых пять десятых сантиметра – это горячая новость. Вам лучше разделиться и; если получится, выбрать разные пути: тогда шансы на успех возрастут вдвое. Запомните: пять десятых сантиметра. Это все, что нужно знать Кенигу. – Он обратился ко второй паре: – Компания Маркони расположила свой завод в подземном городе близ Куинса. Они там химичат на свой страх и риск, не ожидая указаний из Вашингтона, но моя информация может им пригодиться. Так что скорее в путь и скажите Дикону: у нас есть все основания считать, что длина волны пять десятых сантиметра – как раз то, что надо.

– Будет сделано, мистер Грэхем, – ответил один из них.

Под конец он сказал всей четверке:

– Еще передайте: если кто-нибудь из них добьется успеха, пусть не зевают, если не хотят остаться не у дел. Первая же установка, которую они соберут, должна быть направлена на защиту их лаборатории и станций, снабжающих их энергией. Только тогда – и никак не раньше! – они могут выполнять правительственный заказ. Скажите, чтобы не поддавались никаким начальственным паникерам, кока не обеспечат защиту своих установок и электростанций. Ясно?

– Так точно, мистер Грэхем. – Быстро и осторожно они вышли.

На лице у Грэхема застыла решимость.

– Если нам удастся получить эффективное оружие, нельзя допустить, чтобы его уничтожили на корню, – сказал он Волю.

– Вполне логично, – согласился тот, вскидывая на приятеля вопросительный взгляд. – Ты никак что-то придумал, Билл?

– Да, я узнал у Хетти одну конкретную деталь, на поиск которой был запрограммирован ее разум. Не сомневаюсь, что витоны собирались вырвать у нее эти сведения, как только она их получит, и немедленно принять соответствующие меры. – Он достал из кармана изодранного пиджака пустую фляжку, хмуро повертел в руках и отбросил. – Хетти должна была по возможности выяснить местоположение любой группы, экспериментирующей с волной пять десятых сантиметра или около того. Если бы ей удалось это узнать, их бы немедленно разгромили. А заодно, возможно, разгромили бы и другие группы – только для того, чтобы нас запутать. У нас не осталось бы никакого ключа к нужной длине волны, а они накрыли бы ту, которая для них опасна.

– Вот дьявол! – В голосе Воля прозвучал восторг, смешанный с изумлением. – За этим ты туда и сунулся? Похоже, сами витоны открыли тебе свой секрет!

– Они и открыли, – коротко ответил Грэхем. – Устами своего пособника. Очень любезно с их стороны, чтоб им ни дна ни покрышки! – Он взглянул на часы. – Теперь отсчет пойдет с этих секунд. Еще несколько часов – и мы должны получить долгожданный ответ. Поляризация – порядочная канитель ведь мы имеем дело не с обычным светом, а с короткими волнами.

– Ничего, – успокоил его Воль – Пока ты прекрасно справляешься.

– Я? Ты хочешь сказать: мы!

Я хочу сказать: именно ты, – настаивал Воль. – Ты прекрасно справляешься. Все будет в порядке. Не зря говорят: у каждой тучки – серебряная изнанка.

Поскорее бы увидеть это серебро, иначе будет слишком.. – Он замолчал, потер саднящую руку и взвлянул на друга. – Мне припомнилось что-то о фотонах, которые, отражаясь от полированного серебра, изменяют траекторию с двойной восьмерки на чистую спираль.

– Ну и что из этого? Я, например, тоже покручиваю по спирали кружку, когда в нее налито пиво.

– Серебро – это мысль! – продолжал Грэхем, не обращая внимания на шутку приятеля. – Главная проблема – добиться преломления, а не отражения, и серебро тут – как раз то, что надо. Есть хороший шанс, что такая оборотная волна может пойти по спирали, если удастся отразить луч от серебряной пластины, и особенно, если использовать электромагнитный ускоритель Бергстрома, чтобы придать серебру необходимую твердость и прочность, тем самым исключив поглощение.

– Ну, ты даешь! – Воль смущенно улыбнулся. – Наверняка получится так, как ты сказал. Я вижу все так ясно, что мог бы увидеть и через месяц в тюремной камере, да еще с заткнутыми ушами!

– Один счастливый шанс из тысячи! – бормотал Грэхем. – Стоит попробовать, если Лори не изобрел ничего лучшего. – Кончив нянчиться со своей раной, он внезапно оживился: – Шевелись, Арт, – мы возвращаемся к Лори.

Сотня квалифицированных рабочих трудилась в поте лица в огромном цехе Фарадеевской компании. Их откомандировали местные радиотехнические и приборостроительные заводы. Каждый рабочий настолько хорошо знал свое дело, что Лори со своей немногочисленной командой мог без помех сосредоточиться на особой задаче, стоящей перед ними.

В результате многочасовой безостановочной работы на свет появился компактный, но сложный аппарат, который, сверкая металлом и стеклом, стоял посреди захламленного помещения. В центре агрегата поблескивали длинные узкие трубки; из ажурных конструкций, установленных на поворотном круге, выдавались цилиндрические экраны, ниже виднелась дюжина колес. С сиденья оператора, смонтированного перед небольшой панелью управления, можно было с помощью электрического привода перемещать и поворачивать всю установку на манер подъемного крана; ток к ней подавался по кабелям, которые выходили из конечных разъемов и змеились по полу к генераторам.

Вот один из рабочих, склонившись над идеально гладким пералуминовым диском, покрывает его тонким слоем серебра. Электрическая дуга разбрызгивает дождь мельчайших капель. Другой, рядом с ним, наносит на диск пленку гранулированного серебра, подавая его в пламя экзоацетиленовой горелки, которое напыляет серебряное покрытие на раскаленную поверхность. Любой метод годится – был бы человек, способный выполнять работу с ювелирной точностью.

Еще один рабочий доводит уже напыленный диск на реквизированном где-то полировальном круге, то и дело проверяя результат микрометром. Позади него один из помощников Лори заканчивает сборку полусферической решетчатой антенны. Двое ученых суетятся вокруг громоздкой цилиндрической трубы; один прилаживает к ее верху рамочные прицелы, передний и задний, другой выполняет тончайшую регулировку сложного ускорителя.

Оставалось всего два часа!

Вошел Грэхем, в руках у него была старомодная печатная газета. Поставив ногу на поворотный стол агрегата, он стал просматривать первую страницу. Айова на пороге битвы за Омаху. Бронетанковые войска азиатов вошли в Люксембург. Мадрид уничтожен ядерным взрывом. Скандинавия – наш последний оплот; Новые ядерные ракеты обрушились на Британию. Мрак, сплошной мрак. Когда к нему подошел Лори, он как раз переходил к боковой колонке. Падение Франции неизбежно. Грэхем сунул газету в карман.

– Дурные новости? – спросил Лори.

– Хуже некуда Но есть еще кое-что. Вот, получили из Филадельфии по любительской связи. Сегодня утром почти готовый аппарат Вейтча взорвался ко всем чертям.

– Неужели? – Лори нахмурился, так что кустистые брови сошлись к переносице. – Значит, он был на верном пути. А если он был на верном пути, выходит, что мы избрали неверный.

– Вовсе не обязательно. В команде у Вейтча был придурок. Мы его предупреждали, и он сказал, что постарается запутать парня. Избавляться от него Вейтчу не хотелось: ведь тогда пришлось бы его кем-то заменить. Уж лучше известное зло, чем неизвестное.

– Так это сделал придурок?

– Да, и сам погиб при взрыве. Так сказать, совершил почетное харакири. Есть двое раненых. – Грэхем задумался. – Я бы сам позвонил Вейтчу, да все их каналы связи работают только на передачу. Он должен был намного опередить всех: ведь к ним из Флориды перебросили тонны оборудования, оставалось его только перемонтировать.

– Вот оно что. А еще новости есть?

– Только одна – Сангстер нашелся. Я уже беспокоился о нем. Его обнаружили в подземной больнице. Он оказался на Уильям стрит, когда рухнул большой кусок воздушки. Бедняге уже лучше.

Расставшись с Лори, Вилл Грэхем вышел на открытую площадку перед цехом. Здесь, в центре расчищенного пространства, поблескивало кольцо гигантских медных проводов, которые оставалось присоединить к батарее конденсаторов, образующих сложную систему заземления передающей установки.

Строй голубых точек, казавшихся издали совсем крошечными, держал курс на запад где-то над ЛонгАйлендом. При одном взгляде на них глаза у Грэхема разгорелись. «Отличная цель, – подумал он, как всегда забывая, что сам представляет собой еще лучшую цель – Так и напрашивается сравнение с армией трудолюбивых пчеловодов, спешащих обыскать тысячи ульев, населенных десятками миллионов пчел. Можно поспеть туда и сюда, и в десятки других мест, да только везде разом не поспеешь. Вот где их слабое место!»

Он снова посмотрел на медные провода заземления. Сможет ли даже такая мощная система принять на себя чудовищный удар мстительного врага? Он не был уверен. Будь она и в десять раз больше, ей не удалось бы сдержать адскую ярость, которая обрушилась на Силвер Сити.

Позади площадки, предназначенной для передатчика, виднелась огромная яма. Ее стены, покрытые шестидюймовым слоем быстросохнущего бетона, уходили вглубь. В центре торчал гладкий шест.

Передатчиком должен был управлять один человек. В случае успеха он попытается уйти от неминуемой гибели, которую повлечет за собой этот успех, соскользнув по шесту в шахту, в ее спасительную черную глубину. Конечно, убежище примитивное, но в данных обстоятельствах ничего лучшего не придумаешь.

Грэхем вернулся в цех и спросил у Лори:

– Сколько осталось?

– Пятнадцать минут. – Лори вытер потный нахмуренный лоб. – Еще пятнадцать минут, и мы готовы. Если выиграем, тут же приступаем к сборке еще десяти передатчиков. – Он махнул рукой в сторону суетящихся рабочих. – И, если нас не прикончат, мы их слепим за какую-нибудь пару часов.

Него подобного! – властно отрезал Грэхем тоном, не допускающим никаких возражений – Вы сию же минуту перебросите заготовки в безопасное место. Ведь если витоны озвереют, все здесь взлетит в воздух, так что на случай заварушки счет отправить ваши железки подальше от греха. – Он взял микрофон и стал торопливо отдавать распоряжения.

Через три минуты у входа развернулась колонна грузовиков. Каждый забирал свой груз и с грохотом отъезжал. Притихшие, задумчивые рабочие тоже уехали, оставив совершенно пустое помещение, посреди которого, поблескивая, застыл излучатель поляризованных волн. Четверка экспериментаторов торопливо заканчивала последние приготовления.

Облокотившись на поворотный круг, Грэхем наблюдал за ними с каким-то отстраненным спокойствием, удивлявшим его самого: ведь время решающего испытания стремительно приближалось. И вот после многодневной изматывающей нервы гонки он вдруг обрел бесстрастие каменного Будды – так ощущает себя человек, который после тягостного ожидания в приемной наконец оказался в зубоврачебном кресле. Взгляд его задержался на одном из четверых ученых, тщедушном коротышке с венчиком волос вокруг блестящей лысины.

Как только он закончил работу, Грэхем намеренно резко произнес:

– Мне не ясно, кого вы пытаетесь обмануть, присоединяя подающий провод к выключателю ускорителя.

Услышав его ядовитый тон, окружающие вздрогнули. Человечек, к которому он обратился, повернулся к Грэхему морщинистое обезьянье личико, бессмысленно тараща бледно-голубые глаза. Выронив конец провода, он незаметно полез в карман, как будто собираясь достать кулачки.

Грэхем уложил его на месте; мощный выстрел в упор отбросил коротышку назад. Пока Лори с товарищами, побледнев, не сводили с него глаз, Арт Воль как ни в чем не бывало шагнул вперед, порылся в карманах трупа и извлек маленький яйцевидный предмет.

– Вот дьявол – бомба! Ведь эта штуковина могла запросто разнести нас на куски!

– Ладно, проехали. Забери ее, Арт, и брось в пруд там, за цехом. – Он обратился к Лори: – Отключите ток, Дункан, и проверьте всю цепь. Просмотрите, все ли в порядке. Если да, пора выкатывать установку – нужно ведь еще присоединить ее к проводам заземления.

Через минуту Лори объявил:

– Все готово! Лучше работать она не будет, даже если у нас ничего не выйдет.

– Порядок!

Поляризатор выкатили, подключили к системе заземления. Лори с тремя спутниками ушел, остался только Воль.

Грэхем забрался наверх и занял место за пультом. Все было под рукой – подача тока, ускоритель, рычаги управления подъемником и поворотным кругом. Над головой тяжело нависло хмурое небо. Высоко на юге клубился дым ракетного залпа. Оставалось отделаться от Воля.

– Беги, Арт! – приказал он. – Витоны приближаются. – Он показал на стаю шаров, подлетающую с северо-востока. – Мне некогда сидеть и спорить. Догоняй Дункана и его ребят. Даю тебе полминуты, чтобы исчезнуть.

– Но ведь… – попытался возразить Воль.

– Сказано, убирайся! – свирепо рявкнул Грэхем.

Он смотрел, как Воль с несчастным видом трусит прочь, выжидая, пока тот скроется за углом цеха. Прямо перед Грэхемом, подобно дулу гигантской пушки, вздымалась цилиндрическая труба. От приближающихся шаров его отделяла всего миля.

Давая приятелю время уйти на безопасное расстояние, он зорким взглядом обшаривал небо. «Мы так никогда и не узнаем, откуда взялись витоны, – размышлял он. – Их происхождение останется для нас такой же загадкой, как и возникновение пневмококков, пуделей да и всех прочих творений природы». И все же он склонялся к выводу, что именно витоны – коренные обитатели планеты, и предчувствовал, что их вот-вот навсегда сметут с лица Земли – не одна враждующая группировка землян, так другая.

Подошел решающий час, судьбоносный миг настал. Грэхем развернул гигантскую трубу, нацеливая ее на подлетающие шары. Труба легко двигалась на шарнирах, а сама установка плавно вращалась на своем поворотном круге. Слушая, как в цехе ровно гудят генераторы, он подумал, что всего девяносто минут отделяют Европу от гибели. Нажал на выключатель и подал в установку ток.

Прошло несколько секунд – трубки нагрелись. Где-то наверху, на высоте десяти-двенадцати этажей, застыли на своих постах наблюдатели, бинокли подрагивали у них в руках.

И вот направленный поляризованный луч с длиной волны полсантиметра брызнул в отверстие трубы и вырвался из жерла излучателя. Ось его закрученных импульсов шла параллельно прицеу, наведенному на свору витонов.

Такая частота выходила за пределы даже зрительного диапазона, открытого Бьернсеном, и луч был невидим. Зато был виден результат его действия, да еще какой! Вожак стаи налетчиков, состоящей из десяти шаров, застыл в воздухе, как будто наткнулся на невидимую преграду. Цвет его сгустился, превратившись из ярко-голубого в темно-фиолетовый, потом почти мгновенно сменился ослепительно сверкающим оранжевым – и вдруг шар лопнул! Исчез так неожиданно и бесследно что армия затаившихся наблюдателей долго не могла прийти в себя.

Оставшаяся девятка нерешительно замялась; еще один остановился, прошел все фазы исчезновения – от голубой до оранжевой – и тут вся свора бросилась наутек. С быстротой молнии шары взвились вверх и скрылись за облаками.

Кто-то заревел, как раненый слон, увидев, что Грэхем поднял трубу и сразил третьего витона на лету. Кто-то отпустил дурацкую шутку мол, срезать их в полете – куда увлекательнее.

Краем глаза Грэхем заметил, как где-то в районе Бродвея взвился гигантский столб белесого желтоватого пламени. Послышался гул, потом налетела ударная волна, едва не сбросившая его с сиденья. Он крепко стиснул зубы. Странный звук затих. И тут Грэхем осознал, что это он орал как оглашенный.

Какое-то шестое чувство – может быть, экстрасенсорное восприятие – заставило его развернуть установку. Метнувшись за кожух ускорителя, он прицелился в вереницу шаров, атакующих с юга. И снова заорал, увидев, как вожак наливается фиолетовым. Остальные витоны затормозили так резко, что он подумал: уж нет ли у них ног, и, тщетно пытаясъ остаковиться, продолжали по инерции скользить вперед. Слишком велика была скорость. Они врезались в подбитого собрата как раз в то мгновение, когда он вспыхнул слепящим оранжевым огнем.

– Вот вам – за Мейо! – взревел Грэхем, подпрыгивая на сиденьи. – А вот – за Уэбба! Теперь – за Бича, слизняки вонючие, чертовы паразиты! А теперь – за Фармилоу! А вы, сволочи поганые, получите за Бьернсена!

Исчерпав запас ругательств, он следил за результатом воздушного бои. Какой-то захватывающий миг бешено крутящийся в застывших небесах клубок энергии продолжал сохранять чудовищно разбухшую шаровидную форму. Потом с оглушительным треском взорвался.

Грэхему показалось, что у него лопнули барабанные перепонки. Порыв ветра чуть не сбросил его с шаткого насеста. Весь аппарат так и застонал, пытаясь вывернуться из креплений. В вышине заметались обезумевшие волны; жесткое излучение обрушилось на Грэхема, как тропическое солнце, так что ему пришлось закрыть глаза, чтобы уберечь роговицу.

Но он не мог да и не хотел усидеть на месте. Вот и конец погони, пришел его звездный час, едва ли такое выдастся еще раз. Но прежде всего настал час возмездия. Он гикнул, как завидевший врага индеец, проворно крутанул трубу на девяносто градусов и прошил двух сверкающих налетчиков, пикирующих на него с высоты.

Теперь ясно, как они подорвали резервуары в Силвер Сити. Целая дюжина витонов, а может, две или даже полсотни совершили самоубийство: врезались в хранилища, сталкиваясь при ударе. При столкновении их природное равновесие нарушилось, и они все вместе превратились в чудовищный детонатор. Их род владел древним секретом, который лишь недавно сил известен их рабам-людям: секретом бурного раснада и случае, когда сгусток энергии – радиоактивной или витонской – превысит критическую массу.

Резервуары с нитратом серебра приняли на себя самый яростный удар за всю историю человечества, удар такой сокрушительной силы, что по сравнению с ним даже атомная бомба казалась детской игрушкой. А огромный черный перст, указующий направление, в котором вознеслись души обитателей Силвер Сирии, был не чем иным, как столбом обезумевших атомов, устремившихся ввысь в поисках новых связей.

Снова повернув излучаталь, он обрушил адскую кару на подлетающую шестерку и с удовлетворением увидел, как витоны выплеснули свою энергию в видимые частоты и отправились к праотцам. Они могут сколько угодно плевать на лучи, падающие на них по сложной траектории Лиссажу – ведь природа сделала их неуязвимыми к солнечному излучению. Его они запросто переносят. Может быть, даже с удовольствием. Зато лучи, направленные по гиперболе, вонзаются им прямо в потроха!

На севере, у самого горизонта, собиралось огромное полчище витонов. Грэхем попытался достать их лучом, но, убедившись, что все его усилия безрезультатны, сделал вывод: они вне радиуса действия установки. На востоке снова загрохотали рукотворные вулканы. В воздухе стоял запах озона, жженой резины и мокрого цемента Вокруг слышались выкрики, но из-за расстояния он не мог разобрать слов.

Он думал о воздушных силах Америки, прикованных к земле, – десять тысяч стремительных боевых машин не осмеливаются взлететь, пока существуют витоны, угрожающие подчинить себе мозг пилота и натравить брата на брата. Скоро все кончится, теперь уже совсем скоро. Небо запестреет крылатыми воителями, а внизу народ будет повторять сладчайшее для любой войны слово: «Наши!»

Пока Грэхем приканчивал только беспечных, ленивых или неосторожных, но теперь враг осознал грозящую ему опасность. Теперь он готовит массовую атаку, штурм, призванный раз и навсегда продемонстрировать всю мощь, на которую способны витоны, сплотившиеся воедино. Они бросят на него роты, батальоны, бригады – в таком количестве, что ему не отбиться. Хотят стереть его с лица Земли, которую считают своей вотчиной, а вместе с ним – и поляризатор. Да, конец близок, но к нему вел длинный путь.