Текст книги "Зловещий барьер"

Оглядывая небо, он увидел эскадрон азиатских стратопланов, удаляющихся на восток в полной уверенности, что за ними сам Всевышний. Позади и ниже вспыхивали разрывы, сыпались искры. «Интересно, видели ли пилоты-фанатики, какая судьба постигла кое-кого из так называемых духов их предков?» – подумал, Грэхем и пришел к выводу, что нет.

А ведь новость должна бы уже облететь весь мир, во всяком случае, Новый Свет. И до Европы подробности, наверное, уже дошли. Теперь, зная, что победу решает только время, а не сомнения, Европа должна выстоять. Может быть, какая-нибудь из других групп тоже добилась успеха. Хотя какая разница – триумф Фарадеевской компании стал триумфом всего человечества.

Он прервал размышления, увидев, что далекая армада взмыла ввысь. Ее окружало гигантское фантастическое зарево, и было трудно поверить, что для обычного зрения, не прошедшего обработку, витоны совершенно невидимы. Надвигалось несметное полчище голубых светил, сверкающей стеной заслонившее весь северный небосклон, – наводящее несказанный ужас небесное воинство, родом не из рая и долго отвергаемое адом. Витоны приближались так стремительно, что глаз отказывался верить.

Грэхем еще только готовился принять бой, а небольшой участок голубизны в центре вражеского строя вдруг налился фиолетовым, перешел в оранжевый и начисто пропал. На какой-то миг он пришел в замешательство, потом вспомнил – Йонкерс!

– Старина Стив! – взревел он. – Все-таки добился своего. Задай-ка им жару, Стив!

Увеличив мощность, он прошил стремительно наступающую орду. Голубизна вспыхнула фиолетовым, оранжевым – и исчезла. Уцелевшее крыло отделилось от основной массы и обрушилось на Йонкерс. Некоторые шары, падая, меняли цвет.

Другое крыло мстительно устремилось прямо на Грэхема. Он знал, что сейчас произойдет, чувствовал по тому, как они все теснее сплачивают ряды, ускоряя полет. До самого последнего мгновения он давал им прикурить, поливая отборной руганью и смертоносными лучами. Как только витоны столкнулись, образовав убийственную смесь, он в четыре огромных прыжка добрался до ямы, обхватил шест и, увлекаемый силой тяжести, ринулся вниз.

С захватывающей дух скоростью скользя по шесту, он видел, как жуткая сверкающая голубизна мгновенно сгустилась и нависла над устьем шахты. Все небо превратилось в пылающий лазурный купол. И вдруг вспыхнуло нестерпимым блеском. В уже и без того поврежденные перенонки Грэхема ударил оглушительный треск – как будто космос разорвалел на части. Шест заплясал, словно палочка в руках жонглера.

Грэхема, как перышко, стряхнуло с шеста, и он рухнул в содрогавшуюся глубину. Шахта ходила ходуном от верха до самого дна, стены крошились, вниз обрушился смертельный ливень земли, камней, осколков бетона. Что-то большое, черное, пробив темноту, показалось в проеме и тяжело рухнуло прямо на беззащитное тело.

У Грэхема вырвался сдавленный стон. Сознание отлетело, как черная погребальная ладья, отплывающая в туманные моря.

Постель была удобной, такой удобной, что хотелось подольше протянуть этот сон. Блаженно повернув голову, Грэхем почувствовал, как ее пронзила острая боль, и открыл глаза.

И правда, он в постели. Грэхем пошевелил пальцам, ощупывая ее. Определенно, это постель. Он с изумлением оглядел белую простыню, изучил картину на противоположной стена. Это был «Загнанный олень». Грэхем показал ему язык.

Рядом скрипнул стул. Сморщившись от боли, он повернул голову и обнаружил широкоплечую фигуру Воля.

– Добрый вечер, Рип ван Винкль, – с елейным радушием приветствовал его Воль. – Он указал на часы, потом на календарь. – Сейчас десять вечера, четверг. Целых три дня ты был глух, нем, туп и недвижим – словом, оставался самим собой.

– Да ну? – Грэхем фыркнул, но не так гневно, как обычно. Потом метнул взгляд в сторону картины. – Не ты им водрузил здесь эту дрянь? Если ты, то не вижу здесь ничего смешного.

Воль обозрел картину, пытаясь понять, чем она не угодила приятелю. Наконец его осенило, и он загоготал.

С трудом сев, Грэхем оперся на локоть, не обращая внимании на дергавшую боль в голове.

– Тащи сюда мои пожитки, безмозглый толстяк, – мне пора по делам.

– Ничего не выйдет. – Широкая ладонь Воля мягко уложила его обратно. – Нынче тот единственный случай, когда командую я, а ты повинуешься.. – Он заявил это с неприкрытым злорадством, потом добавил: – Витоны сровняли с землей площадь диаметром пару миль, прикончили многих наблюдателей. Нам понадобилось двенадцать часов, чтобы обнаружить твою нору и откопать кусок фарша, в который ты превратился. Так что полеживай себе смирно, а дядюшка Арт расскажет тебе сказочку на сон грядущий.

Он достал газету, развернул ее и с торжеством в голосе прочитал краткий обзор событий дня:

– Мэр Салливан утверждает: теперь город надежно защищен. «Электра» довела выпуск новых излучателей до тысячи штук в день. Еще две эскадрильи азиатских стратопланов приземлились в Бэттери Парк и сдались. – Взглянув на приятеля, он добавил: – Это только местная хроника. Столько всего случилось, пока ты тут храпел, как жирный боров.

Грэхем сердито хмыкнул.

А как дела у Кенига?

Двое операторов погибли, когда Йонкерс принял на себя удар. Много наблюдателей, находившихся поблизости, тоже отправились на тот свет. А в остальном – все в порядке. – Воль снова уткнулся в газету. – Вот еще, послушай, – предложил он. – В Небраске выровнена линия фронта. Наши бронетанковые войска теснят слабеющего противника. В рядах азиатов вспыхивают восстания, по мере того, как наши передатчики продвигаются к линии фронта и поражают витонов прямо у них над головами. Азиатские пацифисты захватили короля Чунга и приступили к производству антивитоновских излучателей. Европейские вооруженные силы полным ходом двигаются на восток. Вашингтон ожидает, что азиаты предложат перемирие и содействие в уничтожении витонов. – Он сложил газету и сунул ее Грэхеиу под подушку. – Можно сказать, война идет к концу – и все благодаря тебе!

– Черта с два! – кисло произнес Грэхем и снова приподнялся. – Отдавай мою одежонку. Я ведь не такой жулик, как ты, – одеял не таскаю.

Воль встал и с притворным ужасом воззрился на друга.

– Клянусь Богом, Билл, вид у тебя просто жуткий. Краше в гроб кладут. По-моему, тебе необходим врач. – Он направился н двери.

Не валяй дурака! – крикнул Грэхем. Он быстро сел, тут же схватился за голову и не отпускал рук до тех пор, пока не удостоверился, что она не разломится на части. – Тащи сюда мои штаны, а то встану и отделаю тебя как следует. Я сейчас же смываюсь из этой богадельни.

– Ты сам не знаешь, что тебе нужно, – с упреком бросил ему Воль от двери. – Ведь ты в новой подземной больнице, бывшей Самаритэн.

– Что-что?

– Самаритэн, – повторил Воль, покосившись на оленя.

Грэхем охнул, поспешно улегся и глухо застонал.

Что-то мне худо, Арт. Наверное, я умираю. Позови врача.

– Будет сделано! – воскликнул Воль и принял позу, выпятив зад и натянув воображаемый лук. – Нет, ты только взгляни: вылитый Купидон! – потом вышел.

Вскоре вошла она, присела рядом с постелью и самым что ни на есть профессиональным тоном спросилса:

– Ну, как себя чувствуем?

– Как всегда, когда я рядом с вами. – Он взял ее ладонь.

Девушка резко отдернула руку.

Здесь не место для подобных выходок.

– В других местах вы тоже не давали мне особо развернуться, – пожаловался он.

Не отвечая, она устремила невидящий взгляд на оленя.

– Вот гадость-то, – сказал он.

– Не поняла.

– Я про зту мазню, – он кивнул в сторону картины – Полагаю, кто-то решил меня съесть. Уж не вы ли?

– Я? – она искренне удивилась. – Что за глупость. Если вам не нравится, я велю снять.

– Сделайте одолжение. Уж слишком он похож на меня. Как, впрочем, и на всех остальных.

– Вы так считаете? Но почему?

– Потому что загнанный. Мы все с незапамятных времен были загнаны. Сначала – сами того не ведая, потом – зная всю правду до конца. Приятно сознавать, что все позади. Может быть, теперь наконец мы сможем повеселиться. Вы помогали мне раньше, сможете помочь и сейчас.

– Что-то я не помню, чтобы особенно вам помогала, – чопорно ответила она

– Именно вы дали нам ценные сведения о Биче, о кабинетах физиотерапии, о Фармилоу. Если бы не вы, мы до сих пор гонялись бы за призраками. – Он сел и посмотрел ей в глаза. – Но больше я за призраками не гоняюсь.

Ничего не ответив, она отвернулась и задумчиво уставилась в потолок. Грэхем пожирал глазами мягкий изгиб ее щеки, разлет бровей и знал, что она ощущает его взгляд.

– Там, в вышине, – звезды; – продолжал он. – И знаете, Гармония, на них могут обитать люди, живые люди, как мы с вами. Дружественные народы, которые, возможно, побывали на земле еще до витонского ига. Ганс Лютер считал, что их предупредили держаться от Земли подальше, и она оказалась запретной планетой. – Он снова посмотрел на девушку. – Все лучшее оказалось под запретом для тех, кто хотел бы посетить Землю, и для нас, которые стали ее узниками. Не разрешалось ничего, кроме того, что наши господа считали выгодным для себя.

– Но теперь все по-другому, – пробормотала она.

– Да, по-другому. Теперь мы можем испытывать эмоции для себя, а не для других. Наконец-то наши чувства принадлежат нам самим. Вдвоем хорошо, а третий – лишний, особенно, если этот третий – витон. До вас дошло, что только теперь мы по-настоящему наедине?

– Мы?

Она повернулась к нему, брови вопросительно изогнулись.

– Возможно, здеcь и вправду не меcто, – сказал Грэхем, – зато случай уж больно подходящий! – Он привлек девушку к себе и припал к ее губам.

Она сопротивлялась, но не слишком настойчиво. Потом и вовсе перестала. Рука ее обвилась вокруг его шеи.