Текст книги "Граница. Россия глазами соседей"

Эрика Фатланд
Граница. Россия глазами соседей

Посвящается моей матери, подарившей мне крылья

Erika Fatland

GRENSEN

EN REISE RUNDT RUSSLAND FRA NORD-KOREA TIL NORD-NORGE SAMT GJENNOM NORDOSTPASSASJEN

Grensen.

En reise rundt Russland fra Nord-Korea til Nord-Norge samt gjennom Nordostpassasjen

This translation has been published with the financial support of NORLA

Published by agreement with Copenhagen Literary Agency ApS, Copenhagen.

Copyright © Erika Fatland 2017

© Наталья Кларк, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021

Море

Человечеству свойственно непреодолимое желание исследовать каждый уголок нашей Земли.

Фритьоф Нансен

Арктическое лето

Мыс Дежнева является крайней восточной материковой точкой континента Евразия. Расстояние отсюда до Москвы составляет более 8500 километров, до Нью-Йорка – около 6500 километров, а вот до мыса Принца Уэльского на Аляске, находящегося на противоположной стороне Берингова пролива, – чуть менее 90 километров.

Я поднялась на площадку небольшого маяка, одиноко стоявшего на утесе в окружении крутых зеленых холмов и отвесных скал, и посмотрела вниз, на седеющее море. Здесь, в этой точке, заканчивалась территория Азии, а вместе с ней и могущественной России. На фасаде маяка я увидела обращенную в сторону пролива бронзовую мемориальную доску в память о Семене Дежневе. В 1648 году казачий атаман и сборщик ясака пересек Берингов пролив, а в 1728 году, через восемьдесят лет, его подвиг повторил датский морской офицер Витус Беринг. Пока путевые записки о путешествии Дежнева пылились в архивах Якутска в пяти тысячах километров к востоку от Москвы, про него уже успели позабыть. Империя к тому времени так разрослась, что даже сам царь не имел четкого представления о том, где заканчиваются ее границы, что уж тут говорить о памяти народа об открытиях прежних дней!

Прямо под маяком теснились обветренные и побитые непогодой серые бревенчатые постройки, принадлежавшие бывшей советской погранзаставе. На противоположном берегу пролива виднелись аналогичные сооружения, возведенные американской стороной. Пристроившись под радарами размером с башни по обе стороны от невидимого железного занавеса, вот так, год за годом, они и сидели, разглядывая друг друга в бинокли.

В двух шагах от маяка виднелись развалины бывшей деревни юпиков. Юпики – это коренной народ, относящийся к племени инуитов Аляски и Гренландии, численность которого по всей территории России не превышает тысячи семисот человек. Все, что осталось от деревни, – это десять – двадцать разбросанных по холмистым склонам круглых полуразрушенных фундаментов. Между ними прямо из-под земли торчали длинные острые китовые кости, в прежние времена служившие подвесами для традиционных лодок из моржовых шкур. Если бы не валявшиеся повсюду сковородки и пластмассовые кувшины, то легко верилось в то, что эти руины простояли тут не одну сотню лет. На самом же деле перемещение жителей деревни Наукан было организовано советскими властями не в столь уж далеком 1958 году. Официальным обоснованием для перемещения послужили перебои с поставками продовольствия в эту изолированную, продуваемую всеми ветрами деревеньку. Есть вероятность того, что определенную роль сыграло и место ее расположения на самом отдаленном побережье Берингова пролива, всего в девяноста километрах от западного побережья Аляски.

Жителей самой восточной точки России, острова Большой Диомид, находящегося посреди Берингова пролива, эвакуировали еще во время Второй мировой войны, незадолго до того, как между двумя соседями опустился железный занавес. Инуитам, коренным жителям острова, вернуться сюда так и не позволили. Русский Большой Диомид и принадлежащий США Малый Диомид разделяет пятикилометровый пролив, по центру которого проходит линия перемены даты. Зимой, когда пролив полностью замерзает, сделать шаг из прошлого в будущее, перейдя пешком из России в США, теоретически возможно, но, разумеется, строго воспрещено. Два острова-близнеца разделяет невидимая, но совершенно реальная граница, проходящая по самому центру водной глади. Вот так, некогда накрепко привязанные друг к другу самой природой и близким местоположением острова оказались раздробленными в человеческой вселенной. Теперь они принадлежат двум противоположным мирам. Тоненький росчерк на карте положил начало разделению между Востоком и Западом, двух систем, двух вех.

Граница России не просто длинна сама по себе, она является самой протяженной в мире и в общей сложности достигает 60932 километров. Для сравнения: окружность всей Земли по экватору составляет 40075 километров. Почти две трети российской границы проходит вдоль побережья, от Владивостока на восток и от Мурманска на запад. Эта колоссальная практически необитаемая территория большую часть года находится под снежно-ледовым покровом. Береговая линия этих мест является одним из тех уголков нашей планеты, которые были открыты и нанесены на карту в числе последних. Обозначение крупнейшего в мире архипелага Северная Земля появилось на карте лишь через двадцать лет после его обнаружения в 1913 году.

Три четверти необъятной территории России расположены на азиатском востоке, и большая часть этой земли была присоединена не с помощью царской армии, а благодаря усилиям предприимчивых охотников за пушниной. В середине XVI века властный и могущественный купец Строганов получил царское благословение на колонизацию земель на востоке от Урала для развития меховой торговли. Строганов был не только освобожден от уплаты налогов, но и наделен полномочиями для создания собственной частной армии для покорения новых территорий. Как в Европе, так и в Азии на пушнину существовал огромный спрос, так что именно колонизация Сибири под предводительством рода Строгановых превратила Россию в важнейшего в мире экспортера мехов. Охота за пушниной вела Строгановых все дальше и дальше на восток, благодаря чему размеры империи в буквальном смысле росли с каждым днем. Со временем охотники приобрели официальный государственный статус; началось строительство фортов и крепостей. Казакам, свободным охотникам, воинам и разного рода авантюристам царским указом было поручено собирать ясак – дань с местного населения, которое в основном было представлено кочевыми племенами. По большей части данью являлась пушнина, самая важная движущая сила, стоявшая за всей этой экспансией.

Семен Дежнев был среди тех казаков, которым поручали сбор дани у кочевых народов востока. Родился он в 1605 году в деревеньке на берегу Белого моря, неподалеку от современного Архангельска, и с юных лет служил сборщиком царской дани в Сибири. Занятие это было трудным и к тому же опасным. Многие кочевники отказывались понимать, что теперь они являются подданными русского царя и обязаны платить ему дань. А заставить их понять, что теперь им придется поставлять меха какому-то неизвестному господину, проживающему в далеких краях, дело отнюдь не из легких.

Немногочисленные источники, описывающие жизнь Дежнева, содержат противоречивую информацию. Некоторые из них указывают на то, что, будучи опытным дипломатом, он умел примирять враждующие племена. Благодаря его талантам, Дежнева вместе с небольшой группой торговцев, пушных охотников и казаков направили восток для розыска новых племен для сбора царской дани. Добравшись до реки Колонны в Северо-Восточной Сибири, группа Дежнева узнала от местных жителей о существовании реки Анадырь, на берегах которой водилось великое множество пушных зверей и находилось огромное лежбище моржей, после чего было решено отправиться на ее поиски. Первая попытка пробиться дальше на восток не удалась из-за ледников, но уже следующим летом 1648 года ее повторили снова. Семь кочей – так назывались русские мореходные парусные судна, приспособленные к суровым морским условиям и прохождению по льдам, – с экипажем из девяноста человек на каждом из них, отправились на поиски неизведанного. У нас не имеется никаких сведений о судьбе двух первых судов, попавших в шторм вскоре после отплытия. Еще два бесследно исчезли во время плавания, и мы о них тоже ничего не знаем. Но 20 сентября 1648 года перед экипажем последнего судна предстало нечто, фигурировавшее в их воспоминаниях как «крупный горный массив черного цвета». Это был как раз этот самый выступ, носящий в наши дни имя Дежнева. Причалив к берегу, мореплаватели нанесли визит местному племени инуитов. Вероятно, они успели добраться и до Большого Диомида, причем вряд ли Дежнев в тот момент понимал, что Америка и Азия представляют собой два отдельных континента.

К югу от пролива, именуемого Берингов, но который было бы более справедливым назвать Дежневым, экспедиция попала в сильный шторм, во время которого все три судна потеряли друг друга из вида. Взяв курс на юг, судно Дежнева с двадцатью мореплавателями на борту сумело добраться до устья реки Анадырь, которая и являлась главной целью экспедиции. Можно только гадать, что случилось с двумя остальными кочами: существует большая вероятность того, что они затонули вместе со всеми членами экипажа и бортовыми крысами, а те, кому все-таки удалось остаться в живых, попали в плен к воинственным чукчам, которые были единственной народностью Дальнего Востока, оказавшей сопротивление русским. Имеется еще одна, правда довольно сомнительная, версия о том, что те, кто сумел выжить, впоследствии высадились на Аляске и основали там небольшую колонию.

После десяти недель напряженного путешествия по безлюдным просторам измученная команда под предводительством Дежнева подошла наконец к устью реки, где было решено перезимовать. К началу весны из членов экипажа в живых остались всего тринадцать человек. В конце того же года Дежнев основал Анадырский торговый острог в шестистах километрах вверх по реке. Судя по тому, что он пробыл там целых двенадцать лет, дела шли довольно успешно. Домой Дежнев вернулся спустя двадцать лет после того самого дня, когда, покинув Якутск, он отбыл на восток в поисках новых племен для сбора дани. Но домой он приехал не с пустыми руками, а прихватив с собой несметное количество моржовых клыков.

Почти девяносто лет спустя, в 1736 году, немецкий историк Герхард Фридрих Мюллер сумел восполнить недостающие пробелы благодаря исследованиям в архивах Якутска и сбору воспоминаний о путешествии Дежнева. И только в 1898 году, через двести пятьдесят лет после экспедиции Дежнева, Русское географическое общество приняло решение переименовать самую восточную материковую точку Евразии мыс Восточный в мыс Дежнева. По правде говоря, правильнее было бы назвать этот мыс в честь племени юпиков, проживавших на этой территории до появления Дежнева и его последователей, но таков уж наш мир: весь атлас пестрит фамилиями дерзких европейцев, которые отправлялись в плавание на своих небольших, малоприспособленных к плаванию судах, пытаясь отыскать то, что открыли задолго до них.

Именно с реки Анадырь несколько дней назад начался последний этап моего большого путешествия по России. Но путь мой начался не с дежневского Анадырска, а с небольшого поселка, основанного в 1889 году в устье этой реки, – в шестистах километрах от того самого места, где Дежнев вместе со своими людьми перебил сотни моржей, чтобы впоследствии соорудить башню из ценного материала.

Пустынный берег поражал запущенностью. Вдали, на фоне жилых кварталов с разноцветными зданиями, по мелководью бродила группа рыбаков. В стальной воде мелькали морды любопытных тюленей, а время от времени на поверхности появлялись блестящие изогнутые спины белух.

Находясь на борту старого советского исследовательского судна «Академик Шокальский», названного в честь русского океанографа Юрия Шокальского, я отправлялась в четырехнедельное путешествие с востока на запад по Северо-Восточному проходу. Вместе с сорока семью другими пассажирами нам предстояло проделать 5650 морских миль, что составляет более десяти тысяч километров. Путь должен пролегать вдоль северной береговой границы России, до самого Мурманска.

Мне с большим трудом удалось приобрести один из последних билетов на эту поездку: почти все они были распроданы еще год назад. Я все время ломала голову над вопросом о том, кто же моими попутчиками? Кому придет в голову добровольно выложить более двадцати тысяч долларов за удовольствие провести четыре недели в двухместной каюте небольшого корабля с удобствами в конце коридора? На путешествие, где единственное развлечение – посещение бесплодных, продуваемых всеми ветрами островов?

Вокруг трапа столпилась группа сгорбленных пожилых людей с покрытыми морщинами лицами, в ярких куртках фирмы «Гортекс», с дорогущими биноклями и еще более дорогими камерами, болтавшимися у них на шеях. Неудивительно, что большинство путешественников пенсионеры, меня больше поразило бы, если бы среди них оказались люди среднего возраста. Многие были такими старыми, что их хрупкие тела дрожали при ходьбе, не давая им возможности без посторонней помощи взобраться по крутому трапу на борт. Некоторые отправились в поездку вместе с супругами, но большинство были вдовцами и путешествовали в одиночку.

За обеденным столом излюбленной темой разговоров были путешествия. Для любого человека, нуждающегося в путевых рекомендациях, лучшего места не найти. Казалось, не осталось ни одного необитаемого острова, где не успели побывать все эти пенсионеры. Сомали? Разумеется, бывали, и не раз. Бутан? Любопытное местечко, а вот его восточная часть пока что еще должным образом не исследована. Йемен? Занимательная культура, но водится за ними один грешок – воюют. Вскоре выяснилось, что из всех сорока восьми человек я единственная, кто никогда раньше не бывал в антарктической экспедиции. Большинство из них не раз совершали подобные вояжи, а некоторые даже знали друг друга по предыдущим поездкам.

Разговоры бывалых путешественников продолжились утром за завтраком, а к обеду общие темы приняли форму более подробных, углубленных дискуссий о способах пересечения границ, визовых правилах и альтернативных туристических маршрутах. Наконец подошло время первой экскурсии, которой оказалась прогулка по птичьим скалам на прочных черных надувных резиновых лодках-зодиаках.

– Это по-настоящему увлекательно! – воскликнула я с энтузиазмом, обращаясь к Эли, соседке по каюте, восьмидесятипятилетней абсолютно типичной голландке. Она, как всегда, была поглощена распаковкой своих вешалок, универсальных розеток и предметов одежды с различными логотипами, купленной ею во время предыдущих путешествий.

– Занимательно? – уставилась она на меня непонимающим взглядом. – Что ты имеешь в виду?

– Я никогда раньше не плавала на зодиаке, – пояснила я.

Эли с искренним удивлением уставилась на меня широко раскрытыми глазами:

– А вот я уже сотни раз бывала на зодиаках. Сотни раз!

Море было неспокойно, спущенные на воду неподалеку от нашего корабля зодиаки сильно раскачивало на волнах, и они подскакивали то вверх, то вниз. Чтобы не свалиться в воду, взбираясь на них, необходимо было дождаться момента, когда резиновая лодка окажется за гребнем волны. Сосредоточенно улыбаясь, пенсионеры, подпрыгивая один за другим, по очереди врезались в надувную лодку. В глазах их читался смертельный ужас.

– Похоже, времечко мое подходит к концу! – воскликнула Элисон, американка лет семидесяти, заливаясь заразительным хриплым смехом. – Только за прошлый год я потеряла пятерых друзей.

Пока мы подплывали к гряде высоких крутых птичьих скал, прямо над нашими головами взвились в небо тысячи моевок и кайр. Аккомпанементом к птичьим крикам служили щелчки метровых фотообъективов; стремясь ухватить наиболее удачные птичьи ракурсы, пожилые исследователи с видом знатоков перегибались через лодочные борта, их тела выделывали дерзкие, почти акробатические трюки. Казалось, что никто, кроме меня, – чей род, между прочим, веками ведется от поколений рыбаков и жителей Приморья, – не обращал ни малейшего внимания на суровые волны. Я чувствовала, как к горлу подступил комок, в глазах закололо, навернулись слезы. Наконец, собрав остатки былого достоинства, я кое-как заставила себя взобраться в маленькую лодку рядом с двигателем, где поменьше качало.

Оставалось 27 дней. Последний рубеж.

Как-то раз, года три с половиной назад мне приснилось, будто я гуляю по огромной карте. Маршрут пролегал вдоль красной извилистой линии – российской границы. Пока я переходила из страны в страну, с севера и востока перед моими глазами маячила огромная территория России. Проснувшись, я поняла, о чем я напишу следующую книгу: она будет посвящена моему путешествию вдоль российской границы – от Северной Кореи до самой северной точки Норвегии.

И я немедля приступила к планированию маршрута. Начать решила с Пхеньяна, чтобы затем постепенно пробираться на запад, домой, в Европу, в родную Норвегию. У демократической, плюралистической Норвегии и закрытой Северной Кореи не так уж много общего, кроме общей границы с Россией. То же самое можно сказать и о Китае, Монголии, Казахстане, Азербайджане, Грузии, Украине, Беларуси, Литве, Польше, Латвии, Эстонии и Финляндии. Исключение составляет Китай, окруженный таким же количеством стран, что и Россия, общим счетом четырнадцать.

И вот сейчас, пребывая на борту «Академика Шокальского» посреди вод Северного Ледовитого океана, я чувствовала, что большая часть маршрута осталась позади. В течение восьми месяцев путешествия из Пхеньяна в Гренсе-Якобсельв, наблюдая за всем происходящим на южных и западных границах России, я задавала себе один и тот же вопрос: каково это – жить по соседству с самой крупной страной в мире?

Попутно я обнаружила, что однозначного ответа на этот вопрос не существует, их как минимум четырнадцать, по одному на каждую из стран-соседей. Можно предположить, что существует несколько миллионов ответов, по одному для каждого человека, живущего вдоль границы, причем у каждого на этот счет есть своя собственная история.

После распада Советского Союза положение России стало стремительно ухудшаться как в финансовом, так и в военно-политическом отношениях. За штурвалом государства оказался любитель выпить Борис Ельцин, которому досталось неблагодарное занятие заниматься исправлением многолетних экономических промахов. В период бурных девяностых годов группка из нескольких сотен инвесторов сумела сказочно разбогатеть на скупках государственных облигаций, которые в то время можно было приобрести за бесценок, в то время как подавляющее большинство населения еле-еле сводило концы с концами. В итоге вышла из-под контроля инфляция, начался расцвет анархии и преступных группировок. Пока в Соединенных Штатах праздновали победу над коммунизмом, в России подсчитывали потери, среди которых оказались относительная стабильность, предсказуемое общество и неплохо функционировавшая система социального обеспечения, не говоря уже об утрате утопии, мечты.

И все это не считая потери самой империи. Уже через несколько месяцев численность населения с трехсот миллионов снизилась до ста сорока миллионов человек. Исчезла пятая часть территории, которую составляли четырнадцать независимых республик. Среди них оказались Казахстан, Азербайджан, Грузия, Украина, Беларусь, Литва, Латвия и Эстония – все эти государства когда-то входили в состав сначала Российской, а затем Советской империи, а теперь превратились в новых соседей России. Страны-побратимы из Восточной Европы также остались за пределами досягаемости Российской державы. За несколько веков русские привыкли к тому, что многочисленные нации и народности немедленно пускались в пляс, заслышав звуки российской трубы, из которой теперь стало доноситься лишь хриплое усталое сипение.

В своей ежегодной парламентской речи в 2005 году Президент Владимир Путин назвал развал СССР «величайшей геополитической катастрофой» XX века. Конечно, он имел в виду не только территориальный распад, но и тот факт, что двадцать пять миллионов русских и русскоговорящих людей, проснувшись утром, вдруг оказались за пределами российской территории. Многие из них и по сей день живут на землях своих новых соседей, простирающихся вдоль бескрайней российской границы.

Россия по-прежнему остается великой страной, причем ее размеры снова потихоньку начинают увеличиваться. В течение последних десяти лет после прихода Путина к власти Россия старается идти в ногу вместе со всем остальным миром, развивая экономику, серьезно модернизируя военную промышленность. Но вот соседи России стали хуже спать. А в некоторых местах они и вовсе не могут сомкнуть глаз, проводя ночи в темных холодных подвалах, чтобы укрыться от гранат, которые, словно факелы, освещают вспышками ночное небо.

Быть соседом России никогда не было простым делом. Из четырнадцати соседствующих стран Норвегия остается единственной, которая за последние пятьсот лет не ввязывалась ни в какие войны с Россией и чья территория никогда не была ею завоевана. В то время как некоторые европейские державы, такие как Франция и Великобритания, разрастались за счет захвата иноземных колоний, Россия ширилась благодаря собственным земельным ресурсам. Народ за народом, нация за нацией покорялись царями и присоединялись к империи, но при этом всегда оставалось что-то еще. В наши дни внутри границ Российской Федерации проживает около двухсот различных этносов – от северных кочевников в краях вечной сибирской мерзлоты до понтийских греков на пышном Черноморском побережье. В отличие от Франции и Великобритании, естественных границ у России не так уж много; преобладание открытых безграничных в равнин позволяло империи разрастаться по всем направлениям. Уже в XVII веке, во времена казака Дежнева, ее земли простирались от Москвы на запад и до Уральских гор на восток, до самого Тихого океана.

Большая часть территории России покрыта тундрой, тайгой и лесами: тяжело для защиты, легко для вторжения. На протяжении веков лучшей защитой государства служили его собственные размеры, его широкие просторы. Хотя местность к западу от Москвы состоит из равнин, здесь нет горных хребтов или других природных заграждений, ни одной иноземной армии мира не удалось покорить Россию с западной стороны. Не успев даже добраться до Москвы, солдаты противника, как правило, были уже до крайности измотаны; провизия подходила к концу, а связь с Западом оставалась далеко позади. При этом морозы стояли просто невыносимые. Несколько энергичных попыток со стороны поляков, шведов, французов, не говоря уже о немцах – в 1914 и в 1941 годах – привели к катастрофическим последствиям для интервентов.

Всерьез авантюрные завоевания Руси начались в XVI веке с захвата мусульманского Казанского ханства на востоке от Москвы и продолжились вместе с колонизацией Сибири и Дальнего Востока. Вдохновлялись эти кампании интересами пушных охотников. В 1613 году, к моменту коронации первого царя династии Романовых двадцатидвухлетнего Михаила Федоровича, царство уже настолько разрослось, что точных сведений о количестве населения, о числе народностей, оказавшихся под властью юного царя, а также о пределах внешних границ страны раздобыть было невозможно.

Даже спустя столетие, во время которого друг друга сменило шесть царских династий, нельзя было четко сказать, где заканчивается Россия, а уж тем более ответить на вопрос о том, соединены ли между собой Америка и Азия. Наиболее энергичный из русских царей, западник и реформатор Петр I, вошедший в историю под именем Петр Великий, на протяжении всей своей жизни питал любовь к морю и корабельному делу. Одним из его последних распоряжений являлась отправка экспедиции в крайние точки России для составления карты береговой зоны. Руководителем был назначен датский морской офицер Витус Беринг, который, как и многие другие датские и норвежские мореплаватели, находился в это время на службе российского морского флота. В 1725 году, в год смерти Петра Великого, Беринг отправился в путь, держа курс на побережье Тихого океана. Сказать, что данная экспедиция, проторившая около десяти тысяч километров на восток, явилась «суровым испытанием», значит ничего не сказать. Большая часть маршрута пролегала через непроходимые земли, и, дабы иметь возможность перебираться через преграждавшие путь широкие бурлящие потоки, морякам приходилось дополнительно строить лодки и мосты. Путь лежал через болотные топи; инфекции и укусы бесчисленных комаров приводили к падежу лошадей и вызывали гибель членов экспедиции. Тем, кому удалось пережить летние атаки комариных роев, в награду досталась ледяная зимняя стужа.

Только через два года скитаний по Тихому океану экспедиция сумела достигнуть Охотска. Переплыв море, экипаж оказался на Камчатском полуострове, который был завоеван почти за тридцать лет до их прибытия, но при этом продолжал оставаться неизведанным, диким краем, населенным воинствующими племенами. На протяжении всей зимы команда Беринга пыталась проникнуть на Камчатку – сначала на лодках, затем на санях, и только в марте 1728 года, через три года после выхода из Санкт-Петербурга, им повезло добраться до небольшого казачьего поселения на юге полуострова. С этого самого места было решено стартовать, но прежде им предстояло построить корабль. А уже в начале лета Беринг вместе с командой вновь пустился в плавание по неизвестным водам, держа курс на север.

Проведя тяжелейший месяц в открытом море, 16 августа Беринг пересек пролив, который в наши дни носит его имя. Стоял густой туман, видимость была ужасная. Берингу удалось разглядеть вдали один из Диомидов, в то время как второй остров, как и все побережье материка на противоположной стороне, скрывал туман. Задача заключалась в том, чтобы, продвигаясь все дальше на восток, подойти к Новому Свету, однако погода отнюдь не благоприятствовала путешествию, а самодельная лодка не приспособлена к плаванию в таких суровых условиях. И Беринг отдал приказ поворачивать обратно.

В 1730 году, через пять лет после отплытия из российской столицы, Беринг вернулся в Санкт-Петербург, чтобы приступить к подготовке длительной экспедиции, преследовавшей еще более честолюбивые планы. Впоследствии она вошла в историю под названием «Великая северная экспедиция», оказавшись самой крупной и дорогостоящей из всех существовавших в истории, – конечно, если не считать высадку человека на Луне. Цель ее заключалась в нанесении на карту Арктического и Восточно-Сибирского побережий, изучении Америки и Японии, с которыми Россия прежде не имела никаких контактов, а также проведении этнографических, зоологических, ботанических, астрономических и географических исследований Сибири. Согласно расчетам историков, экспедиция, в которой в общей сложности приняли участие около десяти тысяч человек, в переводе на современные деньги обошлась в тридцать четыре миллиарда евро. Стоит ли упоминать, что по тем временам данная сумма представляла собой одну шестую государственного бюджета России! Экспедиция была поделена на три группы и еще большее количество подгрупп, благодаря совместной работе которых удалось обозначить на карте большую часть Северного побережья России.

Беринг, принявший общее управление экспедицией, снова выступил на восток, однако из-за ряда организационных проблем его путешествие из Санкт-Петербурга в Охотск заняло целых пять лет. Только в начале июня 1741 года, через восемь лет после отплытия из Санкт-Петербурга, Беринг вместе с экипажем в составе семидесяти человек был снова готов поднять якоря и покинуть Камчатский полуостров. На этот раз перед экспедицией стояла цель отыскать восточный морской путь в Америку.

В середине июля на востоке показалась земля: горные пики, покрытые снегом, и верхушка вулкана. Вероятно, это была гора Святого Ильи, находящаяся на современной границе Аляски и Канады. Задание выполнено, и уже на следующий день Беринг отдал приказание возвращаться на российскую землю. Немецкий врач и ученый Георг Стеллер, принимавший участие в экспедиции, просил, чтобы его пустили на берег, но его просьбам не вняли. Всего один день ему удалось провести на побережье Новой Земли, но за это короткое время он успел детально описать такое количество новых видов растений и птиц, что уже одного этого оказалось достаточно, чтобы его имя осталось в веках. Разумеется, одного дня недостаточно для тщательного изучения незнакомой местности, на которую никогда не ступала нога европейцев. В своем дневнике Стеллер лаконично отмечает: «Десять лет заняла подготовка к этому предприятию, а самой работе удалось посвятить не более десяти часов»[1]1
  Цитата из книги Corey Ford «Where the Sea Breaks Its Back. The Epic Story of Early Naturalist Georg Steller and the Russian Exploration of Alaska». Portland: Alaska Northwest Books, 1992 [1966].


[Закрыть].

Припасы на борту подходили к концу. У многих членов экипажа, включая Беринга, появились симптомы цинги, что, по всей вероятности, может служить объяснением причины не только отсутствия интереса с его стороны, но и полного равнодушия к исследованию нового континента.

Цинга оказалась сущим кошмаром для моряков. Только в наши дни стало известно, что данное заболевание вызывает нехватка витамина С, который не может самостоятельно вырабатываться организмом человека, а усваивается только благодаря сбалансированному питанию. Ранние симптомы цинги – это усталость, апатия, одышка, боль в ногах, психические расстройства. Постепенно начинают кровоточить десны и выпадать зубы; при этом довольно распространенным явлением является внутреннее кровотечение. Все это приводит к тому, что больной умирает либо от потери крови, либо просто от голода. Если пострадавший начнет получать витамин С через пищу или питье, то через одну-две недели симптомы исчезнут, и он выздоровеет. Эта болезнь, описанная еще Гиппократом, превратилась в настоящее бедствие во время Крестовых походов и позднее, в период длительных экспедиций XV века. Вполне вероятно, что причиной смерти участников множества экспедиций стала именно цинга. К примеру, в XVIII веке она вручила в руки смерти большее число британских морских пехотинцев, чем все военные действия, вместе взятые[2]2
  По причинам, которые для них самих оставались загадкой, экипажи норвежских кораблей были наиболее защищены от цинги. Сегодня мы понимаем, что связано это было с тем, что в состав провизии норвежских судов включались клюква и морошка, богатые витамином С.


[Закрыть].

В конце августа неподалеку от побережья Аляски от этой страшной болезни умер первый моряк команды Беринга. На обратном пути корабль попал в суровые продолжительные шторма, после которых лишь немногие члены экипажа были способны находиться в вертикальном положении и продолжать работу. На смену сентябрю пришел октябрь, но море продолжало штормить без остановки. Каждый день смерть уносила с собой кого-то из моряков. К этому времени запасы воды стали подходить к концу. Лишь в начале ноября, спустя два месяца после отплытия экспедиции от берегов Аляски, показалась земля. «Невозможно описать словами всю ту неизмеримую, великую радость, охватившую каждого из нас при виде земли, – писал Стеллер в своем дневнике. – Полуживые, мы подползали ближе, чтобы как следует ее разглядеть, и от всего сердца благодарили Бога за Его милость»[3]3
  Цитата из книги Corey Ford «Where the Sea Breaks Its Back. The Epic Story of Early Naturalist Georg Steller and the Russian Exploration of Alaska». Portland: Alaska Northwest Books, 1992 [1966].


[Закрыть].