Текст книги "Граница. Россия глазами соседей"

Земля Франца-Иосифа вскоре превратилась в излюбленное место старта множества международных экспедиций, в честолюбивые цели которых входило покорение Северного полюса. Претендентов оказалось немало, но редко кому из них сопутствовала удача. Количество спасательных операций оказалось ничуть не меньшим, чем самих экспедиций. Где бы мы ни оказывались, повсюду попадались следы героизма и трагедии мореплавателей. По всем островам были рассыпаны одинокие могилы.

Под скалистым обрывом на мысе Хеллер на Земле Вильчека мы натолкнулись на скромную могилу норвежца Бернта Бенцена, почившего здесь в 1899 году в возрасте тридцати восьми лет. Он был участником легендарной норвежской полярной экспедиции по покорению Северного полюса под предводительством Нансена на корабле «Фрам» с 1893 по 1896 годы. Не успев и года пробыть в Норвегии, как получил приглашение в новую экспедицию, на этот раз возглавляемую американским журналистом Уолтером Уэлманном. Чуть поодаль от его последнего пристанища находились остатки хижины из торфа и камней, в которой Бентсен и его соотечественник Пол Бьёрвиг провели зиму 1898–1899 годов. В задачу путешественников входила охрана складов, подготовленных на следующее лето, на которое была назначена экспедиция на Северный полюс. Остальные члены экипажа остались на зимовку на главной базе, расположенной чуть южнее.

«В субботу, 22 октября, Болдуин, Эмиль и Олаф отправились на мыс Тегеттхофф, – писал в своем дневнике Пол Бьервиг[7]7
  Цитата из дневников Бьервига взята из книги «Paul Bjorvig – Hardhausen. Dagbpkene 32 dr etter. Frans Josefs land og Svalbard». Svalbardminner номер. 1. Skien: Vagemot forlag, 1996. Bjorvigs ortografi.


[Закрыть]. – Мы с Бентсеном остались в пещере, и лишь Бог ведает, увидим ли мы их снова. Видимо, такова Божья воля. […] Об обогреве пещеры говорить даже не приходится. В целях экономии топлива мы готовим всего два раза в день. По вечерам читаем журнал. Это все, что у нас есть, так что приходится быть экономными. Пока один читает, второй поддерживает горение ягелевой лампы. Прошло восемь дней с тех пор, как мы остались здесь одни. Пока все в порядке, за исключением спальных мешков, которые с тех пор, как мы покинули мыс Тегеттхофф, уже успели насквозь промокнуть и полностью покрыться ледяной коркой. И все это из-за Болдуина, который обращался с нами как с собаками. Когда пришло время ночевки, он нас отправил спать на снег прямо в метель, а сам устроился себе комфортное и удобное местечко. Там он лежал, жуя шоколад, пока мы довольствовались моржовым мясом».

Вскоре после этого Бентсен заболел. Все началось с болей в горле, однако его состояние стремительно ухудшалось:

«Понедельник, 12 ноября. Буря с востока, мороз 28 градусов. У Бентсена довольно бледный вид. Похоже, из своего спальника он уже не выберется. С ложа ему уже не подняться. У него начались проблемы с желудком, кал практически весь состоит из крови».

Одна неделя сменяет другую, Бентсену становится все хуже и хуже. Бьёрвигу приходится теперь в одиночку отгонять белых медведей, заботиться о собаках, обеспечивать их едой и питьем. Полярная ночь – это «мрак внутри, мрак снаружи», но при этом время от времени небо освещается восхитительным полярным сиянием. Однако дел у Бьёрвига предостаточно, поэтому любоваться игрой красок нет ни времени, ни желания.

«У моего компаньона начался бред, – пишет он в декабре. – Ему кажется, что мы должны вернуться, в Тромсе, утверждает, что до него рукой подать. Вокруг себя он видит множество людей, с которыми ведет беседы, при этом удивляясь, что я их не вижу и не могу с ними говорить. […] Теперь у меня столько забот: я и смотритель собак, и чистильщик снега, и, конечно же, медбрат, хотя и без лекарств – так что не приходится тревожиться о том, что я ненароком пущу в ход неверное лекарство».

В канун Рождества Бентсен еще жив, и Бьервигу даже стало казаться, будто его спутник пошел на поправку. Но по поводу самого празднования писать было особенно не о чем: «[…] Это был, пожалуй, самый безрадостный и унылый сочельник, который только может выпасть на долю человека. Всеми покинутые, мы лежали вдвоем внутри маленькой заснеженной пещеры в самой суровой северной точке, на краю света».

Вечером 2 января двое норвежцев пытались немного ободрить друг друга, исполняя песни. Бентсен спел два куплета из «Прекрасной земли». «В подобных условиях лучше песни было не сыскать», – пишет Бьервиг.

Ночью они оба уснули. Когда Бьервиг проснулся рано утром, в убогой торфяной пещерке стояла полная тишина: «Решив, что он спит, я не захотел его будить. Однако стоило мне зажечь спичку, я увидел, что он уже мертв. Я был готов к тому, что это когда-нибудь произойдет, и уже привык к этой мысли. Но когда это случилось в реальности, все ощущалось совсем иначе. […] Поднявшись с постели, я растопил немного льда, омыл ему лицо и руки и оставил лежать в спальнике, в котором он умер. Оказавшись на острове одни, мы еще осенью договорились о том, что если один из нас умрет, то второй оставит его тело в пещере и будет защищать его от медведей и собак до возвращения экспедиции.

Свое обещание Бьервиг сдержал.

«Грустно мне было лежать там рядом с покойным, – резонно замечает он. – В спальнике и раньше было холодно, но теперь, рядом с мертвым телом, стало совсем студено. И все же я принимал все посланное мне судьбой».

И только 27 февраля, спустя два месяца, на помощь ему явился Уэллманн вместе с остальными участниками норвежской экспедиции.

– Как дела? – поинтересовался Уэллманн. – А где Бентсен?

– У меня все в порядке, а вот компаньон мой скончался. Я его не хоронил, он там так и лежит, – сказал Бьервиг, указывая на их общий спальный мешок, лежавший у ног Уэллманна.

Бьёрвиг вспоминает, что долгое время Уэллманн не мог произнести ни слова. Позже, выкопав могилу и похоронив в ней Бентсена, Уэллманн, Бьервиг и остальные члены этой малочисленной экспедиции, следуя изначальному плану, попытались добраться на север, однако уже после нескольких недель путешествия были вынуждены сдаться и вернулись на базу на мысе Тегеттгофф. В 1908–1909 годах Бьервиг вместе с опытным океанским шкипером Кнутом Йонсеном остался на зимовку на северо-западном побережье Шпицбергена, чтобы по заданию Уэллманна сторожить склады. В один из майских дней во время перехода через льдины Йонсен пропал. На этот раз Бьервиг пробыл в полном одиночестве целый месяц, пока не появилась подмога. Позже Уэллманн пытался уговорить Бьервига вернуться на Шпицберген, но тот счел, что с него довольно.

«В Северном Ледовитом океане хлебнул я немало горя, – пишет он заключение в своем дневнике. – Но если у человека нет печали, то нет у него и радости».

Умер он в 1932 году в возрасте семидесяти пяти лет.

Метеоролог Эвелин Бриггс Болдуин, который, если судить по воспоминаниям Бьервига, объедался шоколадом в то время, пока они с Бентсеном утоляли голод моржовым мясом, в 1901 году снова вернулся в Арктику. На этот раз его спонсировал американский миллионер Уильям Циглер, разбогатевший на продаже разрыхлителя для теста. Миллионеру удалось снарядить три экспедиции на Северный полюс, одну дороже другой, но все они оказались неудачными. Экспедиции Болдуина пришлось зимовать на острове Алджер, одном из южных островов Земли Франца-Иосифа. И по сей день сохранились остатки бревенчатой хижины, в которой они держали свои запасы. Удивительно, что время ее пощадило.

– Мы работаем, не покладая рук, пытаясь сохранить ценные исторические объекты и задокументировать их прежде, чем все это исчезнет, – сообщил Евгений Евмонов, молодой историк, руководящий проектом по охране полярной истории на острове Алджер. – Двадцать лет назад расстояние от хижины до воды составляло сорок пять метров. Теперь, как вы видите, остается не более двух метров, причем с каждым годом дистанция сокращается. Льды тают, море все больше и больше поглощает береговую линию. Мы делаем все возможное. В те времена, в 1901 году, здесь все выглядело иначе. Судно Болдуина стояло неподалеку от того места, где сейчас находится ваш корабль, но в ту пору его со всех сторон окружали толстые льдины

Вокруг «Академика Шокальского», пришвартованного в нескольких сотнях метрах от берега, переливалось изумрудными красками безмятежное море. В пределах видимости не было ни единой льдины.

Вот так рушится, ломается и разваливается буквально на глазах полярная история, угрожая навеки кануть в лету. Арктика – одно из тех мест земного шара, для которых искусственное изменение климата имеет наиболее очевидные и драматические последствия: в ее северных областях потепление происходит в два раза быстрее, чем в среднем по всему миру. С 1979 года, когда начались первые замеры, ученые обнаружили, что с поверхности Арктики ежегодно исчезает около 91000 квадратных километров льда, а оставшиеся глыбы становятся все тоньше и моложе. В итоге все развивается по спирали, ведь плотные белые льдины способны отражать солнечные лучи и отправлять их обратно в атмосферу, а тонкие льды и море могут их только поглощать. В 1980 году сквозь лед в морские глубины могло проникать не более четырех процентов солнечного тепла, а к 2010 году данный показатель составлял уже одиннадцать процентов. Климатологи считают, что никогда на протяжении 44000 лет в Арктике не было так тепло, как в наши дни.

Всего каких-то несколько лет назад путешествие по Северо-Восточному проходу на «Академике Шокальском» невозможно было бы вообразить без помощи ледокола. А через несколько лет пассажиры, похоже, могут вообще не встретить на своем пути ни единой льдины. Пейзажи, разворачивавшиеся перед нашими глазами, начинают потихоньку исчезать с лица земли. Скоро Арктику будет не узнать. Согласно предположениям ученых, через двадцать лет, а возможно, и раньше, Северо-Восточный проход полностью освободиться ото льда в летний период, а к 2080 году средняя температура повысится до пяти-шести градусов. Изменение климата в Арктике приведет к колоссальным последствиям для жизни на суше и в воде, и повлияет на погодные условия и океанские течения. Теплая вода обладает меньшей способностью связывать углекислый газ, чем холодная, соответственно рко увеличился содержание углекислого газа в атмосфере и повлечет за собой потепление. Самый страшный сценарий развернется, если в Арктике и Сибири начнется таяние вечных льдов, что не только повлечет за собой эрозию почвы, но и может привести к массовому выбросу парниковых газов, многие тысячи лет дремавших в районах вечной мерзлоты. В 2016 году на полуострове Джамал в Сибири вспышка сибирской язвы повлекла за собой смерть двенадцатилетнего мальчика и тысячи двухсот оленей. Таяние ледников разбудило микробы, покоившиеся под слоями вечных льдов. И никто не знает, какие еще виды вирусов и бактерий скрываются там, под вечными снегами.

Мрачные перспективы способны порадовать лишь судоходную и нефтяную индустрии, а также российское правительство, ведь в Арктики находится как минимум пятая часть мировых запасов нефти и газа, которые окажутся более доступными, если ледники все-таки начнут таять. Путь из Китая и Японии в Северную Европу, пролегающий вдоль российской границы, составляет примерно треть от современного маршрута через Суэцкий канал. Китайцы щедро проинвестировали строительство ледоколов, которые, похоже, в скором времени им больше уже не понадобятся. Судя по ситуации, разворачивающейся в наши дней, вероятно, правы были некоторые полярники XIX века, которые считали, что Северный полюс представляет собой огромную землю, раскинувшуюся на берегу открытого моря.

Резкое изменение климата представляет собой потенциальную золотую жилу для российских властей, ведь данное явление не только способно облегчить доступ к залежам нефти и газа, схороненным под морским дном, но позволит укоротить пути, соединяющие Северную Европу и Азию. Хотя вряд ли можно сравнить будущие грузопотоки Северо-Восточного прохода с теми, что проходят через Суэцкий канал, но тем не менее они укрепят значение северных регионов, что в итоге кардинально изменит географическое мышление. Можно предположить, что все те удаленные российские порты, которые в настоящее время в зимний период по большей части простаивают в бездействии, в скором времени будут загружены работой и начнут приносить неплохую прибыль.

В связи с глобальным потеплением грядет новый век, во время которого Крайний Север полностью лишится своих ледников.

Последняя остановка на нашем маршруте – бухта Тихая на острове Хукер. Вскоре в небе уже показался вертолет, битком набитый российскими пограничниками. Приземлившись, они тотчас организовали то, что без преувеличения можно назвать одним из самых дорогостоящих пунктов паспортного контроля в мире.

После периода застоя и упадка, за которым последовал распад СССР 1990-х годов, Россия снова утверждается в Арктике. На заброшенных военных базах проводится косметический ремонт, идет восстановление пограничных застав, природных парковых зон и метеостанций. А недавно Россия подала заявку в ООН на расширение границ арктического шельфа на 1,2 миллиона квадратных километров; эта территория включает в себя часть ведущих к Северному полюсу подводных хребтов горного массива Ломоносова, расположенных между Россией и Канадой. Дания и Канада также претендуют на эти территории, поэтому теперь только ООН должна вынести решение о том, кому по праву принадлежат данные морские шельфы.

В отличие от вопросов, касающихся Кавказа и Украины, в отношении Арктики Россия полностью играет по международным правилам. Стратегией государства, во многом выигрывающем благодаря огромной территории, является сохранение земель. По сравнению с историей, затрагивающей другие приграничные территории вокруг России, история Арктики разительно отличается миротворческим духом. Здесь, в ледовой пустыне, конфликты всегда решались с помощью закона, а не оружия, даже если на это требовалось немало времени. В 2010 году Норвегии и России удалось наконец договориться о границе в так называемой «серой зоне» в Баренцевом море. Начавшиеся в 1970 году переговоры завершились тем, что обе страны в спорной морской акватории получили приблизительно равные доли.

До Мурманска оставалось три дня пути. Баренцево море продолжало штормить, а в кают-компании народ снова валился с ног. Питер как-то притих, но не из-за морской болезни, а потому, что ледовая обстановка не предоставила ему возможности посетить Новую Землю – архипелаг из двух островов, где во время «холодной войны» Советский Союз проводил испытания атомных бомб.

– Как ты думаешь, там есть аэродром? – наконец спросил.

– Даже не знаю, – ответила я. – Поинтересуйтесь у российских парковых смотрителей.

Вся Земля Франца-Иосифа представляет собой единый природный заказник и является охраняемой территорией, поэтому туристов сопровождают русские парковые смотрители. Двое из них присоединились к нам по пути в Мурманск: сезон закончился, пришло время возвращаться домой.

Питер нетерпеливо кивнул и потащил меня к парковым смотрителям, чтобы я помогла ему с переводом.

– Аэродром предназначен только для военных, – пояснил старший из них, Николай. – На северном побережье планируется строительство гостиницы, так что через несколько лет вы сможете туда попасть. К чему тогда строить гостиницу, если не будет туристов?

Питер просиял, и в своем исчерканном блокноте сделал пометку: «Новая Земля 2020?».

Четырехнедельное путешествие по Арктике подходило к концу. Почти месяц без телефона, Интернета, без связи с внешним миром. Никакой тебе электронной почты, никаких действующих на нервы твитов по поводу Трампа и выборов в Норвегии, никаких обновлений на Фейсбуке и бессмысленных дискуссий! Крошечный мирок нашего корабля был для нас единственной в мире реальностью. Вероятно, именно таким образом проходили все путешествия в далеком прошлом: человек уезжал, а его дом оставался просто воспоминанием, неким параллельным миром, находящимся вне пределов досягаемости, – не то, что сейчас, когда до всего рукой подать.

Мое долгое путешествие вдоль российской границы началось два года назад с групповой туристической поездки в Северную Корею. Место напоминало теперешнее, такое же пустынное и при отсутствии всякой коммуникации. Позади меня остались два года и шестьдесят тысяч миль, а теперь я находилась в самом конце пути. Уже в гимназические годы я проявляла немалый интерес к России, русской культуре, литературе, истории и языку. Не в последнюю очередь меня тянуло узнать как можно больше о русском народе и так называемой русской душе, поэтому несколько лет я потратила на то, чтобы постигнуть эту исполинскую страну и характер живущих в ней людей. Но на этот раз я решила зайти с другой стороны и попыталась ответить на вопрос: насколько можно понять эту страну и ее народ, наблюдая за ними снаружи, увидеть все глазами соседа, понаблюдать с палубы корабля?

Граница – всегда очень конкретное место, но вместе с тем и довольно абстрактное. В течение этих четырех недель нам неоднократно доводилось пересекать морскую границу России: мы входили в российские международные воды и выходили из них, пересекали пунктирные линии, видимые только на капитанских картах и экранах GPS. Каждый раз, как минимум за четыре часа перед тем, как переходить незримую черту, нам предписывалось уведомлять о нашем намерении российских пограничников. И хотя граница являлась чистой абстракцией, ведь на самом деле ее не существовало, – при всем при этом она являлась абсолютной реальностью, которую отменить никак невозможно.

О наземных границах такого сказать нельзя. Чаще всего они предельно конкретные, оснащены видеокамерами, защищены заборами, нейтральными территориями и буферными зонами, пребывание внутри которых строго воспрещается. Отец норвежской социальной антропологии Фредрик Барт создал знаменитую теорию о том, что человек становится собой, ощущает свою принадлежность к группе или культуре только после встречи с Другим. Именно на границе во время встречи с незнакомцами возникает сознание собственной идентичности и культурные различия.

Русские любят подчеркивать, что они не европейцы и не азиаты, а нечто среднее между обеими группами – они русские. Этот аргумент нередко сопровождается демонстрацией чувства собственного достоинства, граничащего с чувством самолюбования, как будто Россия стопроцентно самодостаточная страна. Но ведь никто здесь не живет в полном вакууме. За исключением разве что северных регионов, эта необъятная страна со всех сторон окружена соседями, некоторые из которых обладают мощью и могуществом, как, например, Китай, а некоторые – маленькие, но гордые народы, такие, как Северная Корея или Грузия. Но разве ошибка утверждать, что Россия вчера и сегодня создается и формируется во многом благодаря влиянию своих соседей?

Если на этот вопрос дать положительный ответ, то же самое относилось бы и к ее соседям, ведь поскольку большая часть современной России появилась на свет благодаря возникновению границ, то и соседние государства на протяжении веков развивались под влиянием географической близости к великой стране, окружающей их со стороны севера и востока.

На атласе Земли все страны разделены и живописно отмечены разными цветами, напоминая части головоломки. В реальности же Земля неделима, в природе нет границ, есть только переходы. Мир поделили сами люди, отметив его разноцветными клеточками и пунктирами на карте. Некоторые границы настолько новы, что на карте их даже не успели обозначить. Например, прежняя граница между Эстонией и Россией уже исчезла, а новая до сих пор не утверждена. То же происходит и с Восточной Украиной, где никто толком не знает, где кончается Россия и начинается независимая Украина.

История российских границ – это новая история России и ее новых соседей. А еще это история том, какие формы приняла современная Россия и что она собой представляет сегодня. Пока нельзя с точностью сказать, как будет выглядеть будущее этого государства. Когда три с половиной года назад мне приснилось, что я прогуливаюсь вдоль российской границы, правление Путина было в самом разгаре, война Грузии 2008 года прощена, но не забыта, и вся страна находилась в преддверии зимней Олимпиады в Сочи. Всего несколько недель назад[8]8
  Книга писалась в 2014 году. – Прим, переводчика.


[Закрыть] Россией был присоединен Крымский полуостров, что спровоцировало военный конфликт в Восточной Украине. Это снова привело в движение российскую границу.

Северная граница теоретически тоже способна перемещаться в зависимости от решения чиновников, но, в отличие от вопросов, касающихся украинских сепаратистов, здесь их в большей степени заботят корректные юридические формулировки. Во всяком случае, факт овладения континентальными шельфами и подводными просторами имеет больший вес, чем политическая агитация и оголтелый национализм.

В течение последних нескольких дней на борту «Академика Шокальского» пенсионеры спали больше, чем обычно, в то время как русские певческие вечера достигали все новых высот мастерства. Как-то раз среди бела дня мы оказались в новой компании: наш корабль со всех сторон окружили сотни гренландских тюленей и огромная стая острорылых китов. Замерзшими пальцами я принялась щелкать кнопкой фотокамеры, но, к моей досаде, все снимки вышли неудачными. Тогда, отложив камеру, я решила просто наслаждаться видом пухлых тушек играющих тюленей и резвящихся китов.

Море и небо – вот и все, что нас окружало. Арктика играла летними красками, чередуя белый, серый и золотистый цвета, а по вечерам протягивала вдоль неба пурпурно-красные извилистые ленты. Хотя мы постоянно находились в пути, каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. День за днем нам, сидящим в кают-компании за одними и теми же столами, казалось, что мы стоим на месте. Замерев ненадолго, время неожиданно с огромной скоростью помчалось вперед, и наше путешествие уже приближалось к концу.

Весь вечер Анатолий сидел с сосредоточенным выражением лица, склонившись над калькулятором на своем айфоне.

– Четыреста пятьдесят тысяч шагов! – торжествующе провозгласил он. – Кому под силу такое повторить?

Внезапно он побледнел: обнаружил, что забыл включить на видеозаписи звук. Это означало только одно, что теперь он стал обладателем несметного количества многочасовых немых фильмов о путешествии по Северо-Восточному проходу!

Питер, как обычно, сидел, погрузившись в составление планов новых путешествий. Он успешно завершил процесс планирования на 2019 год, как вдруг вдали показался Мурманск. На горизонте замаячили чудовищные высотки грязно-синего цвета. В течение всех этих четырех недель единственными следами человеческой цивилизации были заброшенные метеостанции, поэтому показавшиеся постройки произвели угнетающее впечатление.

Резко завибрировал телефон.

Мы подплывали.