Текст книги "Во власти женщины"

191)

Проколота левая шина. Кто-то проткнул ее гвоздем. Я качаю головой и говорю: проклятое хулиганье. Мы оба киваем. У нас появился общий враг, и мы сблизились всего за несколько минут. Let me help you (Позвольте вам помочь (англ.)), говорю я.

Ее зовут Мирлинда. Бесспорно, что это красивое имя. А вас как зовут? – спрашивает она. Меня? Какое значение имеет, как зовут меня, если ее зовут Мирлинда.

Мы вместе меняем колесо. Она никогда раньше этого не делала и не умеет обращаться с домкратом. Я тоже не больно умею, но делаю вид, что умею, и работа у нас спорится. Против всякого ожидания. Мы делаем круг и проверяем, все ли в порядке. Мирлинда благодарит меня и выражает желание пригласить на обед.

192)

Наступает вечер, мы сидим дома у Мирлинды. Обед вкусный, и мы часто обмениваемся взглядами. Мирлинда спрашивает, есть ли у меня девушка, а я не знаю, что ответить. Боюсь, как бы она не расстроилась, если я скажу – да. Наконец Мирлинда говорит, что у нее есть друг, но как раз сейчас он в отъезде. Не исключено, что она сказала про друга, чтобы я не стал к ней приставать. В таком случае это все равно, думаю я, и рассказываю ей о Марианне. Все как есть. Мирлинде Марианна показалась очень симпатичной, некоторое время мы молча отламываем кусочки хлеба и подчищаем тарелки.

Выпив несколько бокалов вина и выяснив наше семейное положение, мы повеселели. Мирлинда включает музыку, и я пытаюсь угадать, что исполняют, но попадаю пальцем в небо. Мирлинда смеется и говорит: no, it's not Shubert at all... (Нет, совсем не Шуберт (англ.).)

Она расспрашивает меня о Норвегии. Что там у нас едят? Я говорю, что мы едим рыбу. И хочу объяснить, какую рыбу я люблю, но я почти не знаю, как разные рыбы называются по-английски. Зато Мирлинда, оказывается, знает очень много английских названий, и я прошу ее их перечислить. Нет, не эта, говорю я, и не эта, опять не эта. И вдруг понимаю, что мне приятно смотреть на Мирлинду и слушать, как она вспоминает названия рыб по-английски. В конце концов нам приходится прибегнуть к справочнику по рыбам. Мирлинда медленно листает справочник, я заглядываю ей через плечо. Наконец я узнаю рыбу, которую имел в виду, и показываю на нее. Вот, говорю я. Эту рыбу я люблю. Варю ее (в соленой воде) и ем с морковью и чесночным маслом. Это треска. Мирлинда довольна и говорит мне, как треска называется по-французски, но я тут же забываю это слово.

Еще она говорит, что я могу пожить у нее, пока я в городе.

193)

Мирлинда ушла на работу, а я брожу по ее квартире. Иногда выхожу на улицу и покупаю йогурт. Большие белые бутылки с фруктовым йогуртом. Пью йогурт и читаю французские комиксы. Мирлинда оставила мне французско-английский словарь. Ей хочется, чтобы я учился французскому. Кроме того, она оставила энциклопедию. К вечеру она приходит домой, некоторое время мы не зажигаем огня и готовим ужин в сумерках. Мирлинда спрашивает, выучил ли я что-нибудь сегодня, и я говорю: да.

194)

Однажды, проснувшись, я говорю «меандр». Мне кажется, это очень красивое слово. Я не слышал его с тех пор, как ходил в школу, и оно целый день вертится у меня в голове. Я все время повторяю его и придумываю подходящие мелодии. Пою и постукиваю по батарее отопления. Когда Мирлинда возвращается, я рассказываю ей о слове, которое вспомнил. Она радуется за меня, но оказывается, что меандр по-французски называется meandre, и Мирлинда говорит, что ей тоже нравится произносить это слово. Мы берем ее велосипед и едем вдоль речки. Я сижу на багажнике и чувствую себя таким молодым, каким я, кажется, почти никогда не бывал. Мы смеемся и болтаем о вещах, о которых можно тут же забыть. Мирлинда оборачивается ко мне, улыбается, и я вижу, что она такая же молодая, как я. Наконец мы находим меандр, и Мирлинда фотографирует меня на берегу. Чудесный день. Наверное, один из лучших.

195)

Я снова звоню полковнику. Разговариваю с Марианной. Как она поживает? Она – прекрасно, а я? Я говорю, что все хорошо (и надеюсь, она заметила разницу в нюансе между «прекрасно» и «хорошо» и это даст ей пищу для размышлений). Больше говорить почти не о чем. Несколько метеорологических деталей (о, значит, у вас там нет дождя?). И мы еще раз заверяем друг друга, что увидимся дома.

Я пытаюсь выведать у нее, когда она собирается возвратиться домой, но этого она пока не может сказать. Мне бы очень хотелось это узнать. Преимущество у того, кто вернется вторым. Выигрывает тот, кто заставляет себя ждать.

196)

Однажды вечером Мирлинда обнимает меня. Я удивлен и позволяю себя поцеловать, но она тут же жалеет об этом. И говорит, что мы должны считать, будто этого не было. И мы действительно несколько часов стараемся делать вид, что этого не было. Но, оказывается, это все-таки было. Вечером я долго не ложусь и думаю о Марианне.

197)

Наконец я говорю Мирлинде, что должен ехать дальше. Она очень расстроена, плачет и спрашивает, неужели мне у нее плохо. Говорит, чтобы я когда-нибудь снова приехал. Я обещаю так и сделать. И Мирлинда говорит, что ей хочется запереть меня в своем подвале, чтобы я не мог убежать. Она хочет, чтобы я сидел там, чтобы она меня любила и видела каждый день. Спрашивает, не считаю ли я, что это было бы замечательно. Я говорю, что все зависит от того, какой подвал.

198)

Я сижу в поезде. Туманно и холодно. Солнце – правильный круг, красный и матовый, я могу глядеть на него не щурясь. Поезд проезжает мимо пасущихся овец, хотя, строго говоря, сейчас еще зима.

199)

Время от времени я пересаживаюсь с поезда на поезд и покупаю себе чего-нибудь поесть. Бреюсь на каких-то станциях. В поездах, на которых я еду, пассажиров немного. Чаще всего я еду один в просторном купе. Редко кто-нибудь заходит ко мне и считает своим долгом поговорить со мной. Наверное, они полагают, что за разговором ехать веселее. На пароме я покупаю дешевые сигареты и курю, надеясь, что Марианна вернется домой раньше меня.

200)

Я открываю дверь квартиры. И сразу понимаю, что проиграл. В мгновение ока я превращаюсь в человека, который ждет. Но я решаю запастись терпением. Поменьше думать о Марианне. Приедет, когда захочет. Ведь она сама решает, думаю я. Марианна все решает сама.

Часть третья

201)

Мы с Марианной ездили путешествовать. Теперь я вернулся домой, а она – нет. Мною овладела апатия, и несколько дней я просидел у кухонного стола в ожидании, что что-то случится. Однако ничего не случилось. Почтовый ящик был пуст, мне хотелось есть, но я был не в силах даже вынуть вещи из рюкзака.

Наконец я распаковал свою картину и повесил ее напротив кровати. Мне хотелось, чтобы я мог лежа смотреть на нее. Я изучал ее по нескольку раз в день, и случалось, что масштабы синего человечка менялись у меня на глазах.

202)

Со стороны казалось, что меня занимают совсем другие вещи, чем ожидание Марианны. Я вяло искал работу, брал в библиотеке множество книг, но не читал их, дважды в день принимал душ и делал вид, что меня нисколько не трогает, что каждое утро мой почтовый ящик остается пустым.

Тем не менее я снова был дома, а Марианна – нет, и в этом не могло быть никакого сомнения. Я очень подружился с кухонным столом и всем тем, что меня окружало. Родителям я сказал, что занят поисками работы. Но на самом деле я только ждал. Ждал, и только.

203)

Однажды я пошел за продуктами и встретил своего старого родственника. Младшего сводного брата моего деда. Я сказал, что никогда бы не подумал, что ему за семьдесят. Роланд (так его звали) просиял, и я тут же пригласил его к себе на обед.

Роланду так понравилась моя картина, что некоторое время меня даже мучили угрызения совести, что картина принадлежит мне, а не ему. Но она принадлежала мне, и мне хотелось, чтобы так было и впредь, и я решил, что нельзя поддаваться таким самоуничижительным настроениям.

Старые глаза Роланда сияли. Он рассказывал всякие истории из времен своего благоденствия и смутился, заметив, что слишком долго говорил и все только о себе. Да брось ты, сказал я.

Роланд спросил, как я отношусь к девушкам, и я рассказал ему о Марианне, не вдаваясь в подробности. По моему рассказу он заключил, что она очень привлекательна. Захотел узнать побольше. Как мы познакомились? Она начала приходить ко мне, сказал я. И вдруг как-то незаметно случилось, что мы стали жить вместе. Роланд покачал головой и сказал, что его всегда удивляет, как это мужчина и женщина в конце концов находят друг друга. У всех это бывает по-разному. Я поинтересовался, считает ли он, что моя встреча с Марианной выглядит более странной, чем другие подобные встречи, но Роланд так не думал. И тогда мне пришло в голову, что, может быть, в наших отношениях с Марианной не было ничего особенного. Хотя мне было трудно в это поверить.

Мужчины и женщины нуждаются друг в Друге, сказал Роланд и заговорил о животных, птицах, о старинном крестьянском укладе и бог знает о чем еще. Я только не должен думать, что смогу прожить всю жизнь сам по себе. А я никогда так и не думал, сказал я.

Речь идет о равновесии, сказал Роланд. Надо узнать друг друга, показать другому, какой ты. И еще, сказал он, я должен следить, чтобы в истории обо мне я оставался главным действующим лицом и не уступал этой роли никому другому. После этого он надел пальто и ушел. Совсем старичок. Я остался один и был очень растроган.

204)

Наконец я получил открытку от Марианны. В ней говорилось, что у нее все в порядке. Что другая Марианна – замечательный человек и что они очень подружились. Они совершили вместе долгую поездку, видели руины замков и в пансионе спали в одной кровати. Они много смеялись, говорилось в открытке.

После Парижа я скептически относился к Марианниным открыткам. Но она хотя бы вспомнила обо мне. Как бы там ни было, открытка не оставляла сомнений, что Марианне хорошо. Может быть, даже слишком. Меня поразила мысль о том, что она вернется домой как ни в чем не бывало.

205)

Господин Шлинд-Ханссен позвонил, чтобы поговорить со своей дочерью. Я спросил, знал ли он, что мы уезжали путешествовать. Нет, этого он не знал. Я объяснил ему, что Марианна все еще путешествует, но что она, безусловно, скоро вернется домой. Господин Шлинд-Ханссен засмеялся, заключив, что мы поссорились и что Марианна не захотела больше путешествовать со мной. Он знал, что она одумается, сказал он. Я сказал, что, по-моему, он злобный недоброжелательный тип, и он этого не отрицал. Попрощался и положил трубку.

206)

И верно: Марианна вернулась как ни в чем не бывало. Сперва мне было трудно поверить, что это так, но вскоре я понял, что такова реальность и с нею надо смириться. Марианна сняла рюкзак и поставила чемоданы в гостиной. Потом обняла меня и сказала, что скучала по мне больше, чем могла подумать. И долго-долго целовала меня. Так долго, что я в конце концов сдался, тогда она спросила, почему у меня такой недоверчивый вид, но я ответил, что не надо обращать на это внимания. Все в порядке, сказал я. Просто не ожидал. А так ничего особенного.

Мы рано легли. Марианна устала после дороги, и ее усталость передалась мне. Мы занялись любовью, и все было прекрасно во всех отношениях. Потом Марианна уснула, а я лежал и спрашивал себя, неужели между нами не было никаких недоразумений. Неужели я просто слишком обидчив и делаю из мухи слона?

Так было ли что-то не так? – спрашивал я себя. Или все это время все было в порядке? Но ответа я не знал.

Если все осталось по-прежнему, это значит, что все у нас отлично и всегда было хорошо. В противном случае это означало бы, что хорошо не было никогда, да и сейчас не лучше. Я не мог найти ответа на этот вопрос и заснул, так ни до чего и не додумавшись.

207)

Марианна позвонила своей подружке Нидар-Бергене и рассказала о нашем путешествии. Она представила его как настоящую идиллию, ни разу ничем не омраченную. Мы жили душа в душу. Я слушал ее и качал головой, но не думаю, что Марианна это заметила.

Нидар-Бергене спросила, брал ли я в путешествие горный хрусталь (Марианна повернулась ко мне и повторила ее вопрос).

Я попросил сказать, что брал, он был со мной и очень помог. Это особенно порадовало Нидар-Бергене.

208)

Я снова начал ходить в бассейн. После бассейна мне становилось лучше. Однажды я случайно встретил Гленна. Как только я вошел в сауну, он хлопнул меня по спине, избежать этого было невозможно. Дружище, сказал он. Поблагодарил меня за открытку и спросил, не страшно ли мне было на верхушке Эйфелевой башни. Я мотнул головой и пошел, чтобы проплыть свой километр.

209)

Халфред обнаружил, что мы вернулись. В один прекрасный день раздался звонок в дверь, на площадке стоял Халфред с сияющим лицом. Он обрадовался, увидев нас, хотя и был явно недоволен, что по нашей вине его цветы погибли, пока он был в Швеции. Я выразил свое искреннее сожаление и предложил компенсировать их утрату. Но Халфред сказал, что дело не в деньгах. Да, я понимаю.

Мы пили чай, Халфред отказался от меда. Я спросил, удачно ли прошли его курсы в Швеции. В высшей степени, ответил Хал-фред. Он чувствует себя более опытным лоцманом, чем раньше, и я понял, как он этим гордится. В конце концов он простил мне гибель цветов. Мы пришли к выводу, что я мог забыть и более важные вещи. Халфред был удивлен, узнав, что мы уезжали путешествовать. Спонтанное решение, сказал он. Да, наверное, согласился я.

Марианна просунула голову в дверь и спросила, как успехи команды Халфреда по кер-лингу. Спасибо, прекрасно. Команда лоцманской службы четвертая в списке, и мне не оставалось ничего, как сказать, что это достойное место. Сыграем в карты? – предложил Халфред. Конечно сыграем, согласился я.

210)

Итак, мы снова были дома вдвоем. Марианна и я. Никто из нас больше не путешествовал, и никто больше не ждал открыток от другого. Марианна усердно занималась, а я искал объявления о вакансиях.

Наступила весна, почти лето.

Марианна сдала экзамены, и мы выпили шампанского. За тебя, Марианна, сказал я и обнял ее. И за тебя, сказала Марианна, она была смущена и довольна. И кем же ты теперь будешь? – спросил я. Она пожала плечами. Оказалось, что она хочет быть педагогом.

211)

В один прекрасный день Марианна сказала, что пора браться за дело. Я должен найти работу, и не откладывая. И не важно, что у меня еще оставались деньги, заявила она. У меня нет воображения, и потому мне нужно чем-то себя занять. Она сказала это без обиняков. А потом извинилась: она заботится о моем же благе.

Я спросил у Марианны, не подстрижет ли она меня, и она охотно согласилась. Но скоро я пожалел об этом. Не надо было так много выстригать на лбу, сказал я. Она фыркнула и ответила, что мне следовало знать, чего я хочу, и лучше объяснить это. Откуда ей знать, сколько волос на лбу нужно было оставить. Да-да, но она все равно выстригла слишком много. У меня во внешности появилось что-то детское, но Марианна считала, что это не имеет значения. Большинство работодателей любят брать на работу молодых людей, сказала она. Я заметил, что выглядеть молодо и по-детски – это не одно и то же, но Марианна не обратила внимания на мои слова. Сказала, что все это пустая болтовня.

И я отправился на собеседование. Захватил с собой нужные документы и явился к работодателю молодой и энергичный. Я вижу, вы хорошо справлялись с текущей работой, сказал начальник. Больше он почти ничего не сказал. Я могу начать работу в ближайшую среду. Мы подписали контракт и пожали друг другу руки. У меня снова была работа. Мама чуть не заплакала в телефон. Это правда? – всхлипнула она. Да, это была чистая правда.

212)

Я снова работал, и это мне нравилось. Работа оказалась не такой уж текущей, как я думал, и уже через несколько недель мне поручили более ответственное задание. Марианна сидела дома и писала свои резюме. И рассылала их по всей стране. Она тоже хотела найти работу.

Давай прогуляемся на велосипедах, – предложила однажды Марианна. Конечно, отличная мысль. Я достал велосипед Марианны и вымыл его. Кое-что отремонтировал и привел в порядок. Марианна иногда приходила ко мне, тыкалась в меня носом и говорила, что я молодец. Ей казалось, что я умею все на свете. Я смутился. Она спросила, не может ли она чем-нибудь помочь мне, и я с удовольствием ответил, что справлюсь один. Тогда она сказала, что поднимется домой, почитает или займется чем-нибудь еще. Я назвал ее своим цыпленком.

Я натянул цепь, мое занятие обрело новый смысл после того, как Марианна решила, что у меня золотые руки. Сама бы она с этим никогда не справилась. Я оказался необходимым. Она высунулась в окно и крикнула, чтобы я поднялся домой и передохнул. Я не ответил, только отрицательно помотал головой. Отрегулировал тормоза, и сверху мне была сброшена булочка с изюмом (Марианна свесилась из окна, улыбнулась и обратила мое внимание на то, что, хотя я и не просил ничего поесть, она по собственной инициативе бросила мне булочку). Заботливая Марианна. Я съел булочку и совершил пробную поездку. Несколько раз резко тормозил, переключал скорость.

Твой велосипед в порядке, Марианна, сказал я, когда мы легли спать. Она наклонилась надо мной и поцеловала меня долгим влажным поцелуем. А как обстоят дела с твоим велосипедом? – поинтересовалась она. Его я посмотрю в другой раз, сказал я (и по моему тону было ясно, что я не хочу никого обременять своими трудностями). Такое самопожертвование возбудило Марианну, и мы занялись любовью. Не знаю, сознательно ли я использовал этот трюк, или мой тон цинично воздействовал на механизмы, о которых я и не подозревал. Не тон, а маленький сладострастный хищник.

213)

Мы ехали на велосипедах вокруг большого озера. На безлюдном берегу искупались в теплых водах. Наскальные изображения. Марианна показала на несколько штрихов и спросила, узнал ли я лося. Какой же это лось! И все-таки это был лось. О чем недвусмысленно гласила прикрепленная рядом дощечка. Этот лось показался мне странным, но Марианна просила учесть, что лось был нарисован очень и очень давно. Ну и что, лоси и тогда были лосями, сказал я. Однако Марианна не была в этом уверена (и вообще, художники всегда рисуют по-своему). В нескольких метрах от лося был нарисован медведь. Мы сразу догадались, что это медведь, и не спорили по этому поводу. Почему медведь изображен как медведь, а лось не как лось? – задал я вопрос, желая, чтобы за мной осталось последнее слово.

Я сфотографировал ее на фоне этих рисунков. На ней были короткие джинсовые шорты и больше ничего. Когда она повернулась, я увидел складочку под ягодицей. Все время я ехал позади Марианны. Она была очень довольна нашей прогулкой, и я был с нею совершенно согласен.

214)

Мы прислонили велосипеды к дереву и разожгли костер. Разбили палатку у самой воды. Я поймал форель, хотя Марианне и было жаль бедного червячка. Все было так, как и должно быть. Мы испекли форель на углях, ели и болтали о приятном.

Потом мы лежали в палатке и смотрели на воду. Ночь была совсем светлая. Марианна запустила пальцы в мои волосы и стала накручивать их на пальцы. Я попросил ее перестать, но она не перестала. Сказала, что, если женщина любит, она всегда так делает (именно так). Значит, ты меня любишь? – спросил я. Она всегда меня любила, сказала она. А разве я не замечал? Значит, нам хорошо вместе? – продолжал я. Мы любим друг друга? Да, а разве нет? – удивилась Марианна. Она с самого начала так считает. Однако я настолько незрелый, сказала она, что мне постоянно требуются внешние подтверждения любви. Надо только быть вместе и поменьше задумываться, остальное само придет, считала она. И она накручивала мои волосы на пальцы, пока не уснула. У меня была хорошее, благодушное настроение. Бог с ней, с незрелостью, решил я и стал грезить о любви и гармонии.

215)

Марианна получила работу на периферии. То есть на острове. Приличная зарплата, и как раз те предметы, какие она хотела преподавать. Школа маленькая. Хороший контакт с учениками. И все как на ладони. Идеалистка Марианна. Я спросил, будет ли она ездить на работу из города. Нет, так не получится, это слишком далеко. Но она будет приезжать домой на выходные. Обязательно. Неужели нельзя было найти что-то поближе? Нет, это оказалось невозможно. Тогда пришлось бы согласиться на какую-нибудь скучную работу. Такую, от которой все отказываются. А об этом не могло быть и речи. Гордячка Марианна. Марианна, которая все решает сама. Которая знает, чего хочет.

Ты не бойся, сказала она. Если отношения построены на истинном чувстве, небольшое расстояние для них не угроза. Скорее наоборот. И Марианна принялась рисовать радужные картины нашего будущего. Я смогу приезжать к ней в гости. Мы будем гулять по берегу, и наша любовь приобретет новый смысл. Я подумал и согласился, что это звучит заманчиво. И кроме того, ведь это не навсегда, сказали мы. Всего на один год. Потом она сможет выбрать себе интересную работу в городе.