Текст книги "Хроники крылатых. Книга первая. Йэндум"

13 глава
Всегда отдавай долги

Адам вернулся, когда они встали из-за стола. От завтрака он отказался, бросив, что Полищука нет, так что он объелся. Никто кроме Дарин не понял о чем он, а она хмыкнула и предупредила, что они уезжают через полчаса.

Дарин собиралась дольше всех, так что когда она только выходила из дома, все остальные уже ждали в машине. Дарин задержалась нарочно, хотелось поговорить с Адамом без свидетелей. Ее насторожило то, что придя после смены и найдя их на своей кухне, он облегченно выдохнул. Она знала почему, он боялся, что они были не настоящими. Поэтому Дарин не хотела уходить не попрощавшись – доктор все еще до конца поверить и уместить происходящее в своей картине мира. Он стоял у калитки, засунув руки в карманы, и тыкал мыском тапка в Голиафа, делая вид, что занят игрой с дурачащимся в жухлой траве псом.

– Мы так и не смогли нормально поговорить, – Дарин встала рядом, удобнее перехватывая ручку сумки.

– Да, все как-то сумбурно происходит… Дай я, – Адам потянулся за сумкой, но Дарин покачала головой: «Она легкая. Тебе все еще снятся кошмары?»

Адам промолчал, но по нему видно, что снятся – доктор с их последней встречи скинул кило три не меньше, и осунулся лицом.

Дарин вздохнула:

– Я должна извиниться, что втянула тебя в это. Я привела их к тебе… – Дарин замялась и замолчала, не зная что еще сказать.

Адам не спешил с ответом, кажется, он вообще не слышал ее слов, а когда, наконец, заговорил, его голос был спокоен, даже немного отрешен, а глазами он будто вглядывался куда-то вдаль, хотя смотрел прямо на нее.

– Ничего. Как ты и говорила – я сам нарушил статус-кво. Другой на моем месте мог бы просто проигнорировать Карлоса, выбрав бездействие и спокойную жизнь, но я выбрал действие… Так что, это было мое решение.

Дарин только улыбнулась. Ну что на это ответишь? А ведь Адам Уолкер считал себя трусом, что на самом деле просто смешно. Этот человек и сам не знает, на что способен. Может ему и не стоит этого знать – реже будет выбирать действие и жить будет легче.

– У твоего деда милый дом.

– Да, спасибо.

– Я рада, что Карлос выбрал тебя. Мне даже приходило в голову, что его выбор был не случаен. Ты справишься. И, спасибо.

Адам кивнул, в глазах блеснуло прежнее тепло.

– Ты доверяешь им? Кажутся не плохими людьми, но мы знакомы всего пару суток, так что… – он пожал плечами.

– Да, мне кажется им можно доверять.

Адам помахал им на прощание и смотрел вслед, пока они не выехали на шоссе и не пропали из виду. Когда большая зеленая машина скрылась за поворотом он вздохнул и покачнувшись сел на бордюр. Голиаф залаял и попытался запрыгнуть к нему на колени решив, что хозяин хочет поиграть. Адам рассеянно почесал собачку за ухом. Все закончилось, наконец-то все закончилось.

Он вздрогнул, когда прямо перед ним с визгом затормозил автомобиль. Окошко поползло вниз, наверное хотят спросить дорогу, тут часто теряются городские проезжие. Он поднялся и шагнул к серебристой легковушке.

– Доброе утро, – Адам наклонился к окошку и улыбнулся женщине сидящей внутри, – вы заблудились?

– Итак, что ты решила? – Кейко задала свой вопрос стоило им выехать на шоссе, в ней чувствовалась нервозность, кажется она еле дотерпела.

– Насчет чего? – рассеянно отозвалась Дарин. Она смотрела, как за окном проскакивают деревья, и размышляла об Адаме. Справится ли он? Сможет ли смириться с тем, что происходило в последнее время, а еще лучше забыть об этом? Дарин настолько погрузилась в свои размышления, что вопрос Кейко почти не затронул ее сознание. Зато остальные в машине напряглись.

– В каком смысле, что она решила? – мгновенно подобрался Тит, – что тут решать? И так все понятно!

– Не дави Тит, – нахмурилась Кейко, – слово за ней. Мы не имеем права просить ее сделать еще больше, после всего, что она сделала и в ее состоянии…

– А что не так с ее состоянием? Все с ним нормально!

– Хватит орать, Тит! – рявкнул Эдгар, так что Риши подскочил, и уже тише, но не менее агрессивно обратился к Дарин, – ответь уже на вопрос. Ты едешь с нами? Да или нет?

Дарин даже немного растерялась, она даже не задумывалась о том, что на самом деле может отказаться с ними ехать. Пока она тупила, размышляя атмосфера в машине накалилась донельзя. Тит уже давно разразился бы эмоциональной речью, если бы не вспомнил вовремя, что Эдгар поклялся, запереть его в багажнике, если он будет орать в машине.

– Другого выбора все равно нет, – как ни странно Эдгар первый не выдержал тишины, – здесь они разыщут тебя в два счета, естественно – у них люди в полиции и твое лицо уже в новостях и газетах…

– Ты пытаешься запугать меня, Эдгар? – Дарин слегка склонила голову набок, ее темные глаза превратились в щелочки, эта попытка манипуляции через страх, вывела ее из себя, – если я не захочу ехать – я не поеду и плевать мне, что вы там об этом думаете.

– Нет, он не то хотел… – начала было Кейко, но Дарин ее перебила:

– Я поеду. И не потому что бегу от кого-то, а потому что меня там ждут, – все очень просто, Дарин в долгу перед теми, кто пошел на смерть, следуя ее приказу.

Эдгар больше ничего не говорил, и Дарин успокоилась, на радость Кейко. И снова они куда-то едут, и Дарин не спрашивает куда. Она просто представила, что попала в бурный поток: нет сил плыть против течения, и даже поперек не поплывешь. Глупо даже пытаться – переломаешь ноги и руки, а то и шею свернешь. Остается только плыть по течению, ждать пока обстоятельства раскроются под другим углом. И возможно, рассмотрев все углы, Дарин сможет составить мало-мальски цельную картину. Вмешиваясь во что-то, мы это меняем, поэтому, когда ничего не понятно, нужно отойти и не трогать, наблюдать со стороны. Необходимо на время забыть о собственном существовании, чтобы объективно оценить происходящее вокруг… Есть ли во всем этом смысл? Сейчас ей казалось, что да.

Вскоре разразилась гроза. Враз намочив землю и стволы пролетающих мимо сосен. Дарин провожала их глазами, уже не пробуя считать – Эдгар ехал слишком быстро. Кажется, в их мелькании прослеживался какой-то ритм. Если представить, что каждое мелькающее перед глазами дерево издает определенный звук, соответствующий ширине ствола, получалась какая-то монотонная заунывная мелодия. Она играла в голове, но напеть ее Дарин не смогла бы, как будто не было моста, по которому в этот мир можно провести что-то из того уголка разума, где раздавалась мелодия сосен.

Они выезжали из леса, когда Макарский не выдержал:

– Это они! – зашипел он, его лицо покраснело от усилий, прилагаемых, чтобы не кричать в голос, – это точно они! Но как, проклятый леший, они узнали?!

– Нужно ускориться, раздался чей-то голос, – мы не успеем сделать крюк и спрятаться, если не ускоримся.

– Нам не осилить марафон против них, Май, действуем по плану, – Гуладзе как всегда излучал спокойствие, но в этот раз это было бетонное спокойствие человека, знающего, что он обречен и смирившегося с этим.

Кажется, только Макарский еще не понял, но объяснять ему, что ни при каком раскладе им уже не спастись, никто не хотел. Макарский самый молодой член отряда, никогда не видел мегер и не знал, что они из себя представляют. Капитан, за последний час не произнёсшая ни слова, заговорила:

– Йенсен, что там с обходными путями?

– Я уже все просчитала, капитан.

– И?

Раи молчала. Дарин повернулась к ней, голубые глаза Раи смотрели прямо, но казались какими-то болезненными, она отрицательно мотнула головой.

Как и ожидалось. У них был шанс, несколько шансов, несколько вероятностей развития событий благоприятным для них образом. Около девяти вариантов относительно благополучного разрешения дела. И только в одной вероятности все заканчивалось катастрофой, и им выпала именно она. Вдруг капитан выпрямилась в седле, крепче сжав поводья – она почувствовала то, что остальные увидят только через несколько секунд.

– Они тут! – наконец пробасил Гуладзе в густую бороду, – окружают!

И Дарин крепко зажмурилась, до бордовой пелены перед глазами. «Проснись. Проснись! Проснись!»

– … не дайте им замкнуть круг! Чернышева! Слева… Капитан!

«ПРОСНИСЬ!»

Дарин широко открыла глаза. Она не шевелилась и не дышала почти минуту, ожидая какого-то подвоха – обычно ее кошмары не отпускают так просто. Но кошмар не вернулся, Дарин убедилась, что на самом деле проснулась и все еще находится в машине, на заднем сиденье рядом с Титом. Дальше сидит Риши, Кейко спереди, Эдгар за рулем… она се еще здесь, с ними. В машине, не на лошади. Дарин тихо вздохнула. Она больше не хочет видеть этот сон. И ей совсем не любопытно, что там было, ведь она и так знает – они с Раи сбегут с Риши, а всех остальных «казнят». Дарин не видела окончания битвы, так что не возможно, чтобы она могла это вспомнить, но ей казалось, что она знает, где и в каком положении лежало каждое из пятидесяти тел в синей форме. Проклятые маки наелись досыта в тот день.

Дарин начинала надоедать дорога, скоро полночь, а они все едут и едут. Вокруг ни огонька, нет даже фонарей, должно быть они далеко от города. Эдгар внезапно широко и громко зевнул и, громко щелкнув зубами, сомкнул челюсти, чем рассмешил Риши. Кейко кажется, медитировала на переднем сидении. Риши что-то читал, включив светильник над окном со своей стороны. Только Тит спокойно спал. Еще в начале пути он беспардонно улегся на них с Риши, и довольно удобно устроился: положив голову на колени Дарин, он вытянул ноги над Риши и высунул в окно худые лодыжки.

Как возможно так долго и спокойно спать в машине, которую трясет на сельских дорогах? Зеленый вообще казался довольно странным человеком, чем-то очень необычно было его лицо. И не только оно: его мимика, жесты, походка, даже то, как он ел – все отличало его не только от людей, но даже от пассажиров зеленого внедорожника. Вот только в чем именно заключались эти отличия, Дарин не могла сформулировать. Не было подходящих определений. Тит не был опасен, не внушал подозрений – совсем наоборот, просто но был каким-то другим. «Не человек» – единственное, что выдавал мозг, когда она обращалась к нему за ответом. Оно и понятно, они ведь все не люди… но Тит отличался от своих так же как от людей. Но, кажется, никто этого не замечал. Почему? Может они слишком привыкли и не чувствовали, что он другой? Дарин поразмышляла на эту тему еще немного и решила для себя, что она об этом болтать не станет. Сущность Тита – его дело пока не станет опасной.

– Раи Йенсен должна была вернуться в Альбум, как только шум немного уляжется, – Дарин заговорила неожиданно даже для себя, – она должна была рассказать вам о планах Регента. Но очевидно, что этого не произошло. Я не знаю, что с ней случилось.

– Ты вспомнила это? Тот день? – Кейко вынырнула из своей медитации.

– Не полностью. Только фрагменты. Я не помню сам разговор, но знаю, что приказала Раи возвращаться на Альбум. Но нас нашли прежде.

– Дарин, ты ведь понимаешь, что не виновата в том, что произошло тогда?

Кейко еще что-то говорила, но Дарин ее не слушала, она, наконец, поняла, почему стерла себя. И это не затем, чтобы не выдать в пытках своих секретов людям Регента, как звучала официальная версия, Дарин стерла себя, чтобы забыть ту поляну.

Черная жирная почва, на которой ничего не растет кроме высоких голых стеблей темно-зеленого цвета, увенчанных самыми прекрасными цветками, что Дарин когда-либо видела. Это были алые маки размером с ее ладонь, полупрозрачные лепестки казалось, сделаны из тончайшего стекла. Но стоило присмотреться и их очарование рассеивалось, становилось жутко, когда лепестки просвечивали на солнце, на просвет были видны тонкие вены и капилляры. По венам плотоядных цветов текла теплая кровь. Прекрасные до слез на расстоянии, эти цветы оказывались жуткими уродами, стоило только приблизиться и лучше их рассмотреть. Именно из-за них на поляне при Алом Кургане больше ничего не росло – маки еще будучи ростками травили любое другое растение. И среди них было разбросано пятьдесят искалеченных тел в синей форме. Дарин Визири их туда уложила. Вот что она хотела забыть настолько сильно, что стерла Капитана Визири с лица земли.

Кейко говорит что-то о деле государственного значения, о том, что то, что они сделали тогда, дало надежду на более-менее мирное урегулирование, но Дарин надоедает слушать, как Кейко ее оправдывает. Как она не понимает, что невиновному человеку оправдываться не приходится?

– Куда мы едем?

– На станцию Пи-Эль, – подал голос Эдгар, – это высоко в горах, и там крутые подъемы и серпантины, так что ночью лучше не соваться. Через час доедем до сталелитейного завода, он давно заброшен, так что там никого нет, там и переночуем.

– Это были Горновцы? В лечебнице? – Кейко кивнула, – и они же перебили мой отряд.

– Мне жаль это говорить, но у медиков из Третьего просто не было шансов против них. За Горновцами уже тогда закрепилась слава непобедимых солдат, – Кейко невесело хмыкнула, – кто-то даже верил, что они бессмертны.

– Тит сказал, что теперь Третий Отряд одет в белое.

– Да, старая форма Регента не устроила, он говорил что-то вроде того, что ваше вероломство осквернило ее, и что Отряд Милосердия должен переродиться, чтобы не нести на себе груз чужих грехов, – Кейко тяжело вздохнула и устало потерла глаза, – мне иногда кажется, что он и в самом деле безумен. И как Суд Четырех мог признать его притязания законными?

– Почему Тит сказал, что весь отряд погиб на поляне… Эдгар, человек с которым ты дрался тогда на улице, Альберт, он состоял в старом отряде, так? На нем ведь была синяя форма. Это ведь было уже после нашего побега? Так почему Тит сказал, что в тот день спаслись только мы с Раи?

– О чем ты вообще? – Варбер непонимающе нахмурился.

– Я о твоей драке с человеком по имени Альберт. Ты говорил, что он что-то натворил, с кем-то встречался… это я? Ты хотел узнать у него, где мы?

Эдгар резко свернул на обочину и медленно повернулся к ней:

– Откуда ты об этом знаешь? – Дарин стало как-то не по себе, как будто она сделала что-то плохое, запрещенное, но ведь она не нарочно подсмотрела… – то, о чем ты говоришь было через неделю после вашего исчезновения! Тогда ты уже была на этой Стороне! Вспомнить ты это не могла, тебя там не было! Откуда ты об этом знаешь? От этого ублюдка? Он с тобой связывался?!

– Успокойся, Эдгар, – Дарин опешила от такой эмоциональной тирады в исполнении Варбера, – мне надоела твоя манера общения, неужели ты думаешь, что запугивание – лучшая стратегия? – Эдгар растерянно моргнул и его взгляд стал светлее, – ни Альберт, ни кто другой мне об этом не говорил, я знаю, потому что видела. Перед тем как попасть в лечебницу, я видела… у меня была галлюцинация.

– Как это возможно? – лицо Кейко изумленно вытянулось.

– Очень даже возможно, в этом мире все возможно, – весело ответил ей Риши, загибая уголок страницы и откладывая книгу, – и это не галлюцинация, это – видение.

Видение? Дарин глупо поморгала:

– Ты сейчас хочешь сказать, что я кто-то вроде прорицателя?

Риши хихикнул:

– Ты? Нет, конечно. Это Карлос постарался.

– Этот человек нравится мне все меньше, – кисло пробормотала Дарин, – из-за него я чуть не съехала с катушек.

– Чертовщина какая-то, – Эдгар покачал головой, заводя мотор.

– Но я так и не поняла, почему Тит не упомянул Альберта. Забыл?

– Да уж, его забудешь, – Эдгар хмыкнул, Кейко отвернулась к окну, – Альберт Йенсен был третьим человеком в твоем отряде, после тебя и Раи. Вы трое даже учились вместе. Это он донес на вас Регенту, из-за него вы попали в ловушку…

– Это не доказано, Эдгар, – тихо возразила Кейко, на что Варбер неожиданно хохотнул.

– Издеваешься? Никто помимо членов отряда об этой операции не знал, а он единственный не поехал в тот день с ними! Продажный ублюдок! Хорошо устроился, он теперь капитан Городской полиции. Надо было сжечь эту форму прямо на нем! Эта свинья осквернила память тысяч достойных офицеров, которые ее носили! Моя мать носила ее в свое время!

Кейко молчала, но Дарин видела, как ссутулились ее плечи, а взгляд застыл на одной точке.

– Ты сказал «Йенсен»?..

Эдгар скосил глаза на зеркало заднего вида, а Кейко снова отвернулась к окну.

– Так я и сказал. Альберт Йенсен – муж Раи Йенсен. Думаю, теперь ты понимаешь почему мы «забыли» о существовании Альберта Йенсен.

14 глава
Проверка для Наследника Дариев

Вполне справедливая мысль крутилась в голове Дарин, когда она стояла рядом с Эдгаром на рассыпающихся по краям кирпичах и смотрела вниз в пропасть, куда он только что скинул Риши, и эта мысль была такова: «Должно быть, Эдгар сумасшедший».

А ничего не предвещало, как говорится. Было уже глубоко за полночь, когда они доехали до заброшенного сталелитейного завода. Огромный силуэт здания чернел на фоне неба, подсвечиваемого тусклым желтым лунным светом. Комнату для ночлега выбрала Кейко, она находилась на втором этаже административного здания и когда-то была кабинетом бухгалтера. Несмотря на отсутствие отопления, в помещении было сухо и тепло. Предприятие закрылось около десяти лет назад, но в кабинеты все еще были заполнены медленно ветшающей мебелью, на окнах висели выцветшие занавески. И пыль была, много пыли, и прежде чем разложить спальные мешки Эдгар заставил их прибраться. Возмущены были все, особенно сонный Тит, который уже договорился с Кейко, что та разложит его лежак, в обмен на последний бутерброд с лососем. Зеленый уже радовался, что может продолжить сон без больших потерь, даже старался не делать резких движений, чтобы не разбудить еще сонное тело, но тут возник Эдгар со своим очередным никому не нужным приступом чистоплотности.

– Мы люди, как ни как, – пресек он готовое разразиться из Титова рта нытье. И вручил спорщику веник.

Пока Риши и Тит препирались, кому мести, Эдгар успел сходить в рейд по этажу и вернулся с двумя швабрами, и рабочим комбинезоном который на месте располосовал на тряпки.

– Можете не ссориться, работы всем хватит. Пыль в таких местах опасна, да и клещей тут наверняка полно…

– За меня мог бы не беспокоиться, – засопел Тит, – я бы застегнулся с головой вот и все, никакой клещ до меня не добрался бы.

– Ты бы дышать не смог, – Эдгар скрестил руки на груди, скептически приподняв брови.

– Не обязательно тут все вылизывать! На то и походные условия, чтобы потерпеть временные неудобства. Это закаляет характер…

– Эти неудобства перестанут быть временными, если ты здесь что-нибудь подцепишь…

– Ну ты и зануда, – удивленно протянула Дарин, беря у него тряпку.

Эдгар открыл рот, собираясь сказать что-то неприятное, судя по глумливо выгнувшимся бровям.

– Господи, да замолчите вы! – наконец не выдержала Кейко, успевшая подмести и начать мыть полы.

Дарин и Риши протерли все горизонтальные поверхности, и перешли к окнам.

Хоть кабинет был большим, но пять взрослых человек быстро справились со слоем пыли и мусора, покрывающим пол. Но Тит все равно был недоволен – какая разница сколько времени заняла уборка, если он совершенно безнадежно проснулся.

Но когда они взялись за спальники Эдгар и сделал неожиданное заявление, которое и привело их к фабричной трубе, он сказал: «Мы должны проверить пацана. Завтра на это времени не будет».

И только сейчас выяснилось, что никто из них никогда не видел Наследника Дариев вблизи и не мог поручиться, что парень – Дарий. Дарин могла бы, если бы помнила его конечно.

– Это опасно, – протестовала Кейко, – он может сильно покалечиться или даже погибнуть! О чем ты думаешь, Эдгар?

– О чем? Да о том, что если пацан не тот, за кого себя выдает, мы приведем Регента прямо в штаб Сопротивления! Вот о чем я думаю, и вам следовало бы задуматься! – он потер лоб, – слушайте, меня это тоже не радует, но все что он рассказал, мог знать и наверняка знает и Регент. И прежде чем меня осуждать, Кейко, ответь-ка, ты поручишься за него? Что он не шпион и что на следующий день как мы приведем его в штаб, не случится облава и нас всех не расстреляют на месте? У нас нет права на ошибку, сами понимаете.

Дарин вдруг поняла, что готова согласиться с Эдгаром, это она знает, что Риши это Риши, они же имеют право сомневаться. И знание ее находится на уровне чувств, интуиции, что вряд ли будет для них весомым доказательством. Только ее тревожило бледное лицо Кейко, которая не могла ни согласиться с Эдгаром, ни противопоставить что-то его доводам. Так что это за проверка, из-за которой Кейко так испуганно и виновато смотрит на Риши?

– Я согласен с Эдгаром, – Тит повернулся к Кейко, это был один из редких моментов, когда Зеленый походил на взрослого человека, ровесника Дарин, – если он шпион, он скорей всего умрет, но и плакать за ним никто не будет, а если он тот за кого себя выдает – для любого Дария это сущий пустяк.

Дарин решила, что позже поговорит с ними, пусть перестанут говорить загадками, которые она не понимает.

– Я не против, – подал голос Риши, – я в себе уверен, так что мне нечего бояться. Хотелось бы обидеться на вас за недоверие, но не могу – Эдгар во всем прав. Только надеюсь эта ваша «проверка» – это что-то адекватное, а то не нравится мне что-то лицо Кейко.

Кейко отвернулась, похоже, что ей больше нечего было сказать против, но и одобрить это она все равно не могла.

– Я останусь тут, – тихо сказала Кейко, и позже Дарин поняла, почему она не захотела идти.

Итак, все кроме Кейко снова надели куртки, и вышли в сырую ноябрьскую ночь. Шли молча, только раз нарушили тишину: Дарин спросила, куда они идут, на что Эдгар кивнул вперед. На противоположной стороне двора стояло двухэтажное здание, из которого росла широкая труба из красного кирпича. Сама по себе она была не такой уж длинной, вместе с двумя этажами завода получалась высота пятиэтажного дома. Но когда они гуськом полезли наверх по скобам, на честном слове держащимся за кирпичи и имитирующими лестницу, Дарин лучше рассмотрела архитектуру строения. Здание завода стояло на естественной возвышенности в виде холма, развернувшись задним фасадом к обрыву. Поднимались они недолго, или это Дарин показалось, что они дошли слишком быстро.

Добравшись до самого верха, они оказались стоящими на площадке диаметром в три-четыре метра. Дыра в трубе была накрыта стальными листами, образуя небольшую площадку. Вполне сносно, все помещались, будто это небольшая комнатка. Но убедить себя, что все нормально, Дарин все равно не удалось. Как только они оказались наверху, она один раз посмотрела вниз и больше не делала и шага в сторону от самого центра площадки. Она задумалась о судьбе Риши, что с ним будет, если он вдруг самозванец, что не заметила, как высоко они забрались.

Дарин осела на металлический настил, очень медленно, будто если она сделает резкое движение, пропасть заметит ее и затянет, сожрет. Ей показалось, что позвоночник превратился в стальную несгибаемую палку, а коленные суставы срослись и больше никогда не разогнутся. Дарин прожила четыре года, не зная, что панически боится высоты.