Текст книги "Эпоха «классической» ракетно-космической обороны"

К 1982 году опытная эксплуатация системы была успешно завершена, и приказом министра обороны СССР № 00176 от 27.12.1982 г. система «ОКО» была переведена в режим боевого дежурства с задачей наблюдения за ракетными базами, расположенными на континентальной части США.

По своей технической сложности и значению система УС-К на то время не имела себе равных и, безусловно, внесла неоценимый вклад в вопросы обеспечения сдерживания ядерной угрозы и стабильности в мире.

Вот такие же, на мой взгляд, интересные оценки мы находим в воспоминаниях, которые любезно нам предоставил Анатолий Григорьевич Чесноков – главный конструктор космического аппарата системы обнаружения стартующих БР: «Баллистическое построение орбитальной группировки спутников на высокоэллиптической орбите (ВЭО), выбранное для системы «УС-К», оказалось самым сложным из-за технических трудностей фазировки поочередной работы спутников. Расставленные в первоначальном варианте через 40° вокруг Земли на ВЭО спутники должны были обеспечить непрерывный контроль заданного района в условиях, когда вся система орбитального построения за год прокручивается вокруг Земли до 60°, а каждая орбита по своему эволюционирует по высоте перигея, наклонению и восходящему узлу. Потребовалось около 10 лет, чтобы изучить эволюцию орбит и обеспечить доведение устойчивости орбитального построения с 0,5 года до 5 лет.

Выбранный самый сложный вариант орбитального построения спутников на ВЭО из-за необходимости непрерывного поддержания фазировки системы вызвал в свою очередь необходимость установки на борт космического аппарата БЦВМ и разработки программного обеспечения для сохранения наведения с высокой точностью бортовой аппаратуры обнаружения (БАО) на заданный район. Программы наведения потребовали в свою очередь разработки системы ориентации (СУОС), управления по трем осям КА с высокой точностью. Для БАО КА в целях исключения «смаза» изображения потребовалось в СУОС и в системе ориентации солнечных батарей (СОСБ) обеспечить, при отслеживании КА района стабилизацию по трем осям КА не хуже 0,001 град/с.

Промышленность не была готова к реализации «пионерских» решений, заложенных в систему «УС-К» разработчиками. Потребовалось создавать новые производства в НПО им. С.А. Лавочкина, такие как экранированные камеры, уникальный полифилярный стенд, где проверяется фазировка СУОС и динамика движения КА при поиске Земли и Солнца, стенд проверки защиты от статического электричества, вибродинамические стенды для испытаний КА после сборки и т.п.

На Львовском объединении им. В.И. Ленина были созданы специальные производства по изготовлению БЦВМ и систем радиоуправления КА с обеспечением в производстве чистоты по второму классу и разработки специальной Львовской системы качества продукции.

На Киевском заводе реле и автоматики было освоено изготовление приводов солнечных батарей с волновыми редукторами по первому классу точности, обеспечивающими при движении СБ с размахом 10 м возмущения не свыше 0,001 град/с.

Особую неприятность доставили разработчикам разряды электростатического электричества на поверхности КА, которые выводили из строя БЦВМ и оптико-электронные приборы СУОС. В процессе отработки защиты от электростатических разрядов в полете только по этой причине отказали восемь КА.

При использовании высокоэллиптических орбит КА четыре раза в сутки пересекает электромагнитные, токовые и радиационные пояса Земли. При этом интегральная доза воздействия на бортовые системы КА превышает в десятки раз воздействие электромагнитных и радиационных поясов Земли по сравнению с геостационарной орбитой.

При обеспечении надежности и сроков активного существования, кроме защиты от воздействия радиационных поясов и электростатических разрядов, шла работа по отработке технологических процессов производства на всех предприятиях кооперации и внедрению системы контроля качества. Для обеспечения качества в производстве особое внимание было уделено технологичности КА, максимальной простоте конструкции и обеспечению удобства в эксплуатации. Для сокращения сроков разработки было изготовлено восемь стендовых КА для параллельного по времени проведения различных видов стендовых испытаний. За три года были разработаны, изготовлены и прошли все виды наземных испытаний комплектующие системы для восьми стендовых и двух летных КА.

19 сентября 1972 года с космодрома «Плесецк» ракетой-носителем «Молния» был выведен на ВЭО первый отечественный КА СПРН. По результатам обнаружения контрольных запусков отечественных МБР были внесены коррективы в бортовую аппаратуру обнаружения и уже через год 2 октября 1973 года был осуществлен второй запуск, который дал однозначный ответ на вопрос о возможности создания орбитальной группировки для системы предупреждения о ракетном нападении.

Основу надежности КА также составляет сохранение производства при постоянной партионной модернизации КА и его систем с повышением ТТХ системы в целом. При долголетнем поддержании производства сохраняются кадры разработчиков и изготовителей, отрабатывается и совершенствуется технология изготовления. Разработанный КА системы «УС-К» для работы на ВЭО является универсальным для работы на других типах орбит. Так, 8 октября 1975 года был запущен впервые в СССР на геостационарную орбиту КА 74Х6 № 2005 разработанный на базе КА 5В95 системы «УС-К» с незначительными отличиями. На базе выбранных и отработанных в системе «УС-К» стратегических направлений по обеспечению глобального контроля в Северном полушарии Земли с высокоэллиптических орбит были в последующие годы разработаны «прорывные» проекты по созданию глобальной космической системы связи (система «Норд»), когда каждый абонент в «один скачок» может связаться с любым абонентом Земли. В этом проекте также были решены вопросы обеспечения связью в высоких широтах при перелетах авиации через Северный полюс.

Кроме системы глобальной космической связи, на базе КА системы «УС-К» был разработан проект «Геката» по обеспечению задач ДЗЗ, контролю лесных пожаров, загрязнений атмосферы, земной и водной поверхности, глобальному контролю метеоусловий, отслеживанию тайфунов, цунами, предупреждению о землетрясениях, контролю ледовой обстановки и другим прикладным и народнохозяйственным задачам.

Разработчики системы «УС-К», выбрав самый сложный, но и самый перспективный вариант построения системы и КА, пошли по неизведанному пути, разрабатывая бортовые системы и приборы, не имея аналогов, впервые в мире беря на себя ответственность за конечный результат. Это не было какой-то авантюрой. Разработчики опирались на свой опыт и опыт всей отрасли, воодушевленные поставленной задачей и не жалели сил и времени для ее выполнения. Они не имели поражений за всю предыдущую историю и были уверены в успехе».

Космическая система обнаружения стартующих баллистических ракет функционировала полностью в автоматическом режиме. Участие человека в боевом цикле исключалось. Такое построение системы требовало оснащения всех элементов системы вычислительными средствами различного назначения. Зачастую, вернее, как правило, готовых, серийных вычислительных машин под такие задачи в стране не было. Приходилось задавать разработку универсальных машин и спецвычислителей одновременно с разработкой основного аппаратурного комплекса объекта вооружения. При этом сразу же возникала колоссальной сложности проблема отработки программно-алгоритмического обеспечения. Если иметь в виду, что эти комплексы работали в режиме реального времени и насчитывали сотни тысяч, а иногда и миллионы команд, то легко представить всю тяжесть решения проблемы создания систем такого уровня сложности, как система «УС-К».

О решении одной из таких проблем рассказывает ветеран 5 управления 4 ГУМО Вадим Арсеньевич Дворников: «Одним из определяющих звеньев создания наземного аппаратурного комплекса командного пункта системы «УС-К» со станцией управления и приема информации 5Н34 явилась разработка вычислительного средства управления. Вопрос разработки вычислительного управляющего средства командного пункта, а по сути всей системы, носил принципиальный характер из-за необходимости обеспечения решения широкого круга задач, возможности совершенствования программно-алгоритмического комплекса с одной стороны, а с другой – создания надежнейшего средства, позволяющего в спорных ситуациях делать однозначной оценку работы вычислительного средства. К тому времени машины требуемого класса в стране не было. Рассматривалось несколько вариантов использования вновь создаваемых ЭВМ. По результатам рассмотрения эскизного проекта было принято решение использовать в качестве основы ЭВМ «Бета-2», разрабатываемой НИЦ ЭВМ Минрадиопрома для подвижного комплекса ПВО Сухопутных войск. Собственное подразделение ЦНИИ «Комета» по разработке вычислительных средств не имело возможности обеспечить разработку ЭВМ такого класса.

Структурно эта управляющая ЭВМ являлась устройством станции управления и приема информации и аппаратуры документирования и поэтому была классифицирована как спецвычислитель МСМ. При этом требовалось сохранить единую конструкторскую документацию на шкафы, блоки и ячейки с ЭВМ «Бета-2». Согласование единых требований, предъявляемых к МСМ как к устройству станции, и требований к ней как к самостоятельной ЭВМ, потребовало преодоления больших организационных и технических трудностей. При разработке МСМ потребовалось взаимодействие не только ЦНИИ «Комета» и НИЦ ЭВТ, не только военных представительств при них, но и других генеральных заказчиков – ГРАУ и ГУВ ПВО.

С целью ускорения разработки и расширения фронта работ управлением вместе с разработчиком был поставлен вопрос о необходимости одновременного изготовления двух опытных образцов МСМ. Это предложение было одобрено ВПК. Конечно, такое решение об изготовлении двух образцов по неотработанной документации было достаточно затратным и не соответствовало установленным государственными стандартами правилам отработки серийных образцов. Однако в управлении уже к тому времени давно сложилось четкое понимание того, что при создании сложных систем и комплексов РКО без новых подходов в части порядка разработки средств успеха добиться невозможно.

Изготовление опытных образцов МСМ было организовано на ПО «Звезда» (г. Загорск, ныне г. Сергиев Посад), контроль изготовления по просьбе ГРАУ поручен подчиненному ГРАУ военному представительству, уже контролировавшему изготовление базовой ЭВМ «Бета-2».

Обеспечить единый подход разработки МСМ и ЭВМ «Бета-2» оказалось делом непростым, несмотря на согласованные ТЗ, систему организующих документов, разделительной ведомости по контролю разработки. Любой более или менее сложный технический вопрос, связанный с необходимостью унификации конструкторской документации, выполнением требований ТЗ, требовал решения двух генеральных заказчиков, ЦНИИ «Комета», НИЦ ЭВТ «Звезда» и военных представительств при них. Успешному решению этих вопросов способствовало еженедельное рассмотрение на ПО «Звезда» состояния работ и принятие необходимых решений и рекомендаций. Отладка опытных образцов оказалась более сложным делом, чем ожидалось, поскольку уровень отработки конструкторской документации на ЭВМ «Бета-2» оказался ниже ожидаемого.

Разработка, несмотря на все эти трудности, шла своим чередом. Однако, когда возник ряд проблем при отработке программ внутреннего математического обеспечения МСМ, неожиданно руководителем военного представительства на ПО «Звезда» в адрес оборонного отдела ЦК КПСС было направлено письмо, в котором достаточно объективно оценивалось состояние дел и трудности, возникшие в процессе создания МСМ, и в то же время делался вывод, что отставание явилось следствием неверной технической политики представителей Генерального заказчика системы «УС-К», которая ведется по тупиковому пути и приведет не только к срыву установленных сроков, но и к разбазариванию огромных государственных средств из-за решения об одновременном изготовлении двух опытных образцов. Копия этого письма-жалобы была направлена и в наш адрес. Надо сказать, что при той нервозности, в условиях которой решались сложнейшие вопросы создания аппаратурного комплекса системы, такие «подарки» не способствовали нормализации обстановки.

Злую шутку над жалобщиками сыграло их же очередное ежемесячное донесение в наш адрес с анализом состояния дел, предложениями по ликвидации допущенных отставаний и ускорению работ. Оказалось, что констатирующая часть как письма-жалобы в ЦК, так и донесения совпадают до буквы, однако выводы делались диаметрально противоположными. Начальнику управления ГРАУ, которому было подчинено военное представительство на ПО «Звезда», было направлено обращение с просьбой разобраться, по какой причине одна и та же оценка состояния дел может быть использована как позволяющая привести к успешному завершению разработки, так и очерняющая техническую политику заказчика, «Ведущего разработку в тупик». По этому обращению к руководству военного представительства на ПО «Звезда» были приняты строгие дисциплинарные меры. Оборонный отдел ЦК был об этом факте проинформирован, вопрос был закрыт.

Правильность принятого решения о расширении фронта работ по созданию спецвычислителя МСМ за счет одновременного изготовления двух опытных образцов была полностью подтверждена дальнейшим ходом разработки системы «УС-К». И всем участникам этих работ было приятно сознавать, что к моменту запуска первого опытного космического аппарата на высокоэллиптическую орбиту станция приема информации и передачи команд вместе с вычислительным комплексом управления на базе спецвычислителя МСМ полностью обеспечила управление наземными средствами и космическим аппаратом через уникальную радиолинию.

С глубоким уважением я вспоминаю участников этих работ. Многие из них: В.В. Крохин, Р.А. Щелконогов (ЦНИИ «Комета»), Н.С. Федосов, А.А. Терещенко (военное представительство при ЦНИИ «Комета»), В.А. Литвинов (НИЦ ЭВТ, конструктор МСМ) вложили не только свой труд и знания, но и сердце в создание этой ЭВМ. По моим сведениям, вот уже свыше трех десятилетий эта ЭВМ надежно «пашет на космической ниве».

Из приведенных высказываний участников работ, в общем-то, можно увидеть лишь малую толику того колоссального числа проблем, которые необходимо было разрешить на пути создания космического эшелона системы ПРН. По прошествии десятков лет довольно трудно объективно ответить на весьма простой вопрос: «А зачем нужно было подвергать себя беспредельному риску и заказчику и разработчику? Не проще было бы идти классическим путем, строго придерживаясь правового поля?». Безусловно, так было бы проще и безопасней этим обоим институтам. Но есть один маленький нюанс, связанный с тем, что на данном пути добиться баланса стратегических потенциалов и сбалансировать международную обстановку было бы в принципе невозможно. Не хочу утомлять читателя большими выкладками с цифрами. Прошу поверить, что такие расчеты существуют. Они были подвергнуты тщательной и всесторонней экспертизе и дали тот однозначный результат, о котором говорилось выше, и который ставил перед заказчиком и разработчиком гамлетовский вопрос: «Быть или не быть космической системе обнаружения стартов БР?».

Опыт, интуиция, мужество дали основание заказчику и главному конструктору взять на себя всю полноту ответственности и сказать: «Быть!». Это, прежде всего, относится к двум, без преувеличения великим людям: Михаилу Ивановичу Ненашеву и Анатолию Ивановичу Савину. Несколько позже мы постараемся более подробно рассказать о них. Но то, что они сделали для того, чтобы космическая система обнаружения стартующих баллистических ракет состоялась, иначе как подвигом назвать нельзя.

Были преодолены все проблемы, о которых говорилось выше. Получены уникальные экспериментальные данные по фонам и факелам двигателей стартующих баллистических ракет. И все это делалось параллельно с созданием боевых средств, которые должны были нести боевое дежурство и выполнять требования, о которых упоминалось выше.

При этом необходимо иметь в виду, что была разработана сложнейшая методология оценки функционирования и боевых возможностей системы с использованием огромного парка математических моделей и цифровых имитаторов. И это не были какие-то подделки. Это был результат титанической работы ученых 45 института Минобороны и головного разработчика, выполненной по заданию заказывающего управления.

Очень хочется назвать фамилии всех участников этой уникальной работы, но к величайшему сожалению, это невозможно. Поэтому назовем только отдельных представителей, но хочется, чтобы каждый читающий этот материал понимал, что названы только представители, вокруг которых были десятки, а может быть сотни столь же заслуженных и высокопрофессионально подготовленных сотрудников.

Вот эти представители:

– сотрудники заказывающего управления: М.И. Ненашев, В.С. Соболев, Ю.Т. Савицкий, Д.С. Волосатов, В.А. Агеев, В.А. Дворников;

– 45 ЦНИИ МО и 2 ЦНИИ МО: А.С. Шаракшанэ, А.Д. Курланов, Е.В. Жадейко, Б.С. Скребушевский, Е.С Сиротинин, А.С. Сумин;

– предприятий и организаций оборонной промышленности: А.И. Савин, В.Г. Хлибко, К.А. Власко-Власов, В.М. Ковтуненко, А.Г. Чесноков, Г.В. Давыдов и многие другие.

Низкий поклон им всем, а через них и многим, многим тысячам специалистов, которые беззаветно работали и трудились для того, чтобы космическая система состоялась. Многие не дожили до этих дней. Очень жаль. Светлая им память, которая навсегда должна остаться в делах рук их и в наших сердцах. Было бы очень здорово, чтобы эта память вошла в сердца молодого поколения и помогла ему успешно и профессионально решать не менее (а может быть более сложные) задачи в области обнаружения ракет из Космоса.

Вот примерно в таких муках рождалась одна из сложнейших систем, решающая задачу поистине стратегического уровня.

Но как вы помните, и об этом говорилось выше, в составе средств первого эшелона были развернуты работы по созданию двух узлов загоризонтного обнаружения стартующих баллистических ракет (шифр этих работ – «Дуга» и «Дуга-2»). История их создания была настолько уникальной и неоднозначной, что до сих пор продолжаются споры на тему: нужно или не нужно было начинать работы по физическому строительству и изготовлению весьма дорогостоящей технологической аппаратуры в условиях неподтвержденного действия физических принципов, заложенных в основу технических решений. Конечно, достаточно давно был известен так называемый эффект Кабанова, т.е. была установлена способность кругосветного распространения КВ-радиоволн в приземном слое ионосферы. Но ведь закладывая этот принцип в основу функционирования загоризонтного обнаружителя, заказчику нужны были не демонстрация эффекта распространения радиоволн КВ-диапазона, а вполне осязаемые вероятностно-временные характеристики средств обнаружения стартующих с континента США баллистических ракет. Задача сама по себе крайне важная и актуальная, поскольку основные баллистические силы США располагаются за океаном, и контролировать запуски БР на начальном участке их полета могла только отечественная космическая система обнаружения работающих двигателей БР. Других физических возможностей в это время просто не существовало в природе. Следовательно, перед заказчиком вновь стоял тот же гамлетовский вопрос. Только на этот раз риск был неизмеримо выше, чем в случае с космической системой. Понимая, что времени в историческом плане практически нет, заказчик пошел на риск.

Но жизнь распорядилась так, что форс-мажорные обстоятельства не позволили получить однозначный ответ на принципиально важный вопрос: оправдан был риск или нет. А форс-мажорные обстоятельства – это Чернобыльская трагедия, рядом с местом дислокации первого узла загоризонтной радиолокационной станции (ЗГРЛС) «Дуга». В спешном порядке узел пришлось закрыть и оставить (попросту бросить) основной состав технологической аппаратуры, срочно эвакуировав весь личный состав военнослужащих и членов их семей. Таким образом, самый главный вопрос остался открытым. Почему спросите «самый главный»? Ведь на Востоке страны был такой же узел «Дуга-2».

Это был такой же узел и в то же время не совсем такой. Квинтэссенция Чернобыльской ЗГРЛС состояла в том, что трасса распространения радиоволн проходила непосредственно через полярную шапку. Состояние ионосферы в этом месте земного шара крайне неустойчиво и практически не изучено. Для того, чтобы радиолокатор обеспечивал требуемые параметры обнаружения стартующих БР, необходимо было набрать гигантский объем информации о состоянии ионосферы в приполярной области, создать мощные модели, провести их калибровку по данным натурных экспериментов, после чего можно было бы надежно прогнозировать состояние ионосферы. В свою очередь от точностей прогноза практически напрямую зависели характеристики дееспособности узла ЗГРЛ, т.е. возможности контроля стартующих БР с континента Северной Америки.

Для решения указанных задач был подготовлен и развернут колоссальный комплекс работ. Был создан специальный космический аппарат «Дуга-К», который позволял зондировать ионосферу по трассе полета, много сотни раз проводилось зондирование ионосферы с помощью вертикально летящих ракет 217 МАП, выполнен серьезнейший цикл крупномасштабных экспериментов с реальными пусками баллистических ракет и много других не менее масштабных мероприятий. Как говорится (у классика): «Процесс пошел». И так же, как у того же классика, он лопнул, только вместо ГКЧП произошел Чернобыль, который обнулил все усилия и гигантские затраты крупных коллективов, бившихся над решением очень сложной и в то же время не менее интересной задачи. Таким образом, применительно к нашей проблематике вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» остался открытым.

И, тем не менее, так уж устроен человек, он все равно желает знать, хочет узнать истину, в нашем случае получить ответ на вопрос: «Оправдан ли был риск по созданию двух узлов ЗГРЛ или нет?». До сих пор, как правило, мнения специалистов полярны. Так, в книге, выпущенной по случаю 35-летия со дня образования ЦНПО (МАК) «Вымпел», один из ведущих в то время главных конструкторов А.А. Курикша пишет: «Не так было дело с загоризонтной радиолокацией в СПРН. Проекты создания на территории СССР ЗГРЛС для обнаружения ракет, запускаемых с территории единственного вероятного в то время противника, по их ионизированным следам, были разработаны в расчете на скользящее распространение волн вдоль нижней кромки основного слоя ионосферы (слоя F). Существовали теоретические обоснования и экспериментальные подтверждения возможности такого механизма распространения для спокойной среднеширотной ионосферы. Весь вопрос заключался в его регулярности и в существовании на приполярных трассах, где ионосфера – не гладкая поверхность, а бурное море. К сожалению, решение о создании двух узлов ЗГРЛ было принято раньше, чем получен ответ на этот принципиальный вопрос. После создания первого же узла вблизи Чернобыля лица, принявшие решение, и их подчиненные стали его (решения) заложниками. К сожалению, своевременное признание ошибок – не наш стиль. Мало кто из тех, кто понял ошибочность принятых решений, открыто выступил. Это сделал В.И. Зинин – начальник отдела ГУВ ПВО и был досрочно уволен из армии. Многих в НИИДАР отстранили от работ по ЗГРЛ, и они ушли из института из-за несогласия с идеей и методами, которые внедрялись Ф.А. Кузьминским (о переходе в НТЦ Ю. Ачкасова со товарищи я уже упоминал). Автор этого материала, усомнившийся в идее с первого знакомства с ней, ограничился умеренно критической разъяснительной работой среди руководства и военных и замечаниями в актах всех комиссий, направленными на проведение необходимых исследований до постановки ЗГРЛ на боевое дежурство. В 1979 году первый, а в 1981 году второй узлы ЗГРЛ были поставлены на опытное дежурство. Посыпались ложные тревоги. В конце концов, проблема ЗГРЛ в СПРН решилась так: первый узел оказался в зоне чернобыльской аварии; второй – в начале 90-х выведен из строя пожаром и снят с дежурства.

Нельзя не отметить, что в ходе этой работы в НИИДАР сформировался круг специалистов по загоризонтной радиолокации, которым удалось разработать уникальную приемную аппаратуру КВ-диапазона, методы управления частотой и выделения сигнала на фоне мощных активных и пассивных помех. Этот задел успешно используется для создания нормальных односкачковых среднеширотных РЛС. Но и моральная и физическая цена, заплаченная за это, оказалась непомерно высока».

Мне представляется, что имеется настоятельная необходимость дать небольшой комментарий к позиции Александра Александровича относительно непомерности риска и его цены. Безусловно, автор этих строк лукавит и, что особенно печально, весьма изящно (это надо признать) слегка «передергивает» факты. К примеру, В.И. Зинин был уволен по его рапорту и по его желанию. Нет подтверждения того, что «многих в НИИДАР отстранили от работы». Второй узел был сначала снят с боевого дежурства, а уже потом выведен из строя пожаром. И еще. Посмотрите, как изящно прячет свою ответственность один из идеологов создания системы ПРН, неотъемлемой частью которой являлись средства ЗГРЛ. «Автор этого материала, усомнившийся в идее с первого знакомства с ней, ограничился умеренно критической разъяснительной работой среди руководства и военных…». Усомнившийся идеолог «ограничился умеренно критической разъяснительной работой». Каково!

Другой главный конструктор системы ПРН В.Г. Морозов: «1986 год – авария на Чернобыльской АЭС и прекращение функционирования первого загоризонтного узла «Дуга-1». Вследствие низкой эффективности двухскачковой загоризонтной радиолокации возник вопрос о целесообразности использования по прямому назначению второго узла «Дуга-1», размещенного в районе города Комсомольск-на-Амуре». В отличие от А.А. Курикши, Владимир Геннадьевич не упоминает о пожаре на втором узле ЗГРЛ, то есть он признает, что вопрос вывода узла из боевого дежурства не был связан с пожаром на нем. Даже в среде заказчика не было единодушной позиции в этом вопросе. Вот как по этой проблеме высказывает свое мнение Н.И. Петров, в то время заместитель начальника 5-го заказывающего управления: «А вот процесс испытаний средств загори-зонтной радиолокации происходил крайне противоречиво. Первопричиной такого положения с этими средствами явилось серьезное сомнение и неуверенность в работоспособности физических принципов, на которых создавались эти средства. Сегодня и в значительной мере в процессе разработки можно утверждать, что риск создания этих средств в системе предупреждения о ракетном нападении не был оправданным.

Вопрос о создании этих средств широко обсуждался в научной среде и в кругу высокопоставленных руководителей. В структуре заказчика он тоже обсуждался долго и остро. Надо признать, что мнения по этому вопросу никогда и нигде не были единодушными. И вот что поразительно: самые крупные и известные не только в нашей стране, но и за рубежом специалисты в области радиолокации независимо друг от друга выступили против создания этих средств. Они утверждали, что эти средства в принципе не способны решать поставленные перед ними задачи. Это такие ученые, как академик А.Л. Минц, член-корреспондент АН СССР Г.В. Кисунько, профессор В.П. Сосульников, кандидаты технических наук А.Н. Мусатов, Ю.Г. Бурлаков и другие.

С другой стороны значительная часть руководителей высокого ранга в Минрадиопроме и в МО СССР, в том числе в коллективе Генерального заказчика активно способствовали созданию этих средств. Что касается инженеров-исполнителей заказчика, то специалисты в области радиолокации не одобряли поспешность создания боевых объектов. В самом деле, практически одновременно создавался экспериментальный образец ЗГРЛ вблизи г. Николаева. А ведь он предназначался для проверки принципов работы этих средств, определения хоть каких-то характеристик на различных дальностях (скачках) и отработки аппаратурных решений в интересах создаваемых боевых объектов. Были проведены конструкторские испытания на этом экспериментальном образце. На первом скачке (около 3000 км) получены удовлетворительные результаты. Однако на втором и третьем скачках не было никаких результатов. Вместе с тем, председатель комиссии по испытаниям (главный конструктор образца) предложил записать в выводах комиссии положительные результаты и распространить их на боевые объекты. Члены комиссии (представители заказчика) не согласились с этим предложением главного конструктора. И последовал звонок в Москву к руководству заказчика. В результате длительных обсуждений в акте было сформулировано примерно так (по памяти): «Возможно обнаружение стартов на втором и третьем скачках по результатам пересчета с первого скачка по формульным соотношениям, приведенным в эскизном проекте на эти РЛС». Но вышеупомянутые ученые, в числе других возражений, отрицали правильность этих формульных соотношений и, следовательно, правомерность такого пересчета. Однако результаты работ на экспериментальном образце не могли повлиять на ход создания боевых объектов, поскольку их создание зашло слишком далеко.

Сами испытания как западного, так и восточного узлов никаких достоверных результатов дать не могли. Поэтому был предложен «удобный» вариант по этим узлам: провести испытания системы ПРН с включенным в нее узлом ЗГРЛ. И если характеристики системы не ухудшатся, то уже хорошо. Вот так и поступили. А судьба этих узлов на сегодня всем известна: западный узел попал под облучение Чернобыльской АЭС, а восточный – выведен из состава системы (от греха подальше)».

Но всех в оценках «превзошел» Григорий Васильевич Кисунько. Дадим и ему слово без купюр по его книге «Секретная зона». «Во всеоружии этих и многих других должностей ему (В.И. Маркову. – Прим. автора) удалось для начала построить экспериментальный комплекс ЗГРЛС (шифр – «Дуга») в районе Николаева. Но этот комплекс оказался «не в дугу»: пуски ракет он не засекал, но зато глушил связные рыбацкие радиостанции в Баренцовом море, из-за чего в МИД СССР посыпались протесты. Это был единственный результат создания николаевской «Дуги». Но Марков и его приятель – главный конструктор «Дуги» Ф.А. Кузьминский, не смущаясь, добиваются создания «первого боевого» объекта ЗГРЛС в районе Чернобыля. Результат – тот же, что и в «экспериментальной» ЗГРЛС. Но Марков не унимается. Подобно азартному игроку, он предлагает построить еще один «боевой» объект в районе Большой Картели на Дальнем Востоке: дескать, ракурс от Чернобыля на США неблагоприятен по ионосферным условиям. Но испытания Большой Картели снова подтверждают, что ни одного ракетного пуска ЗГРЛС и в этом ракурсе не могла засечь. Теперь остается ухватиться за соломинку: дескать зато ЗГРЛС способна засекать массированный старт баллистических ракет. Можете спокойно ждать массированного удара, товарищи заказчики! Но если говорить серьезно, то нетрудно доказать, что накопление амплитуд сигналов при массированном ударе будет отсутствовать. Круг замкнулся, и Маркову остается потихоньку уползать от всех своих должностей, вернувшись в НИИДАР на директорское кресло, и – концы в воду. И все это после того, как огромные средства, время и труд сотен тысяч людей, наивно считавших, что они работают на оборону СССР, оказались выброшенными на ветер и, может быть, где-нибудь совсекретно списаны на научные исследования особой важности. Всем, кто был знаком с историей объектов, засекреченных под шифром «Дуга», из публикаций газеты «Известия» (от 18 и 24 октября и от 18 ноября 1991 года) было ясно видно, что кто-то всячески пытается обратить внимание и корреспондентов, и прокуроров только на факты разворовывания и разграбления электронной начинки (особенно содержащей драгметаллы) на одном из таких объектов в районе Большая Картель. Незашифрованное название этого объекта – загоризонтная радиолокационная станция. Кому-то очень хочется представить эти факты как безхозяйственность в отношении объектов военной техники, объявляемых морально и технически устаревшими, списываемыми или подлежащими списанию. И все это делается для того, чтобы не выпускать из-за завесы секретности главные охраняемые от народа чудовищно криминальные тайны и большекартельской (разворованной и сгоревшей) ЗГРЛС, и такой же чернобыльской – тоже разграбленной и прекратившей свое существование, а также экспериментальной в районе Николаева.