Текст книги "Эпоха «классической» ракетно-космической обороны"

В последние годы об этом удивительном человеке написаны горы книг. Достаточно сказать, что в 2006 году Международным Объединенным Биографическим Центром он признан «Человеком века». И это справедливая оценка, которой удостоен Анатолий Иванович Савин – Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и России, Государственной премии Грузии, академик РАН, академик других академий, доктор технических наук, профессор, награжденный четырьмя орденами Ленина, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденами Отечественной войны II степени, «За заслуги перед Отечеством» III степени, медалями, в том числе золотой медалью имени А.А. Расплетина, и многими другими наградами.

Не буду повторять все, что написано. Хочу отметить несколько штрихов, характеризующих «АИ» – так с большой любовью и уважением его называют сотрудники не только созданного им ЦНИИ «Комета».

Анатолий Иванович – заядлый горнолыжник и теннисист. Вдумайтесь: в 80 с лишним лет он ездил на горнолыжные курорты, удивляя своим мастерством значительно более молодых спортсменов. В свои 86 лет он с неподражаемым азартом три раза в неделю играет в теннис и не по одному часу. При всеречах с «АИ» меня всегда потрясает его юношеский азарт. Он с таким энтузиазмом и нескрываемой страстью доказывает необходимость и целесообразность реализации предлагаемых конструкторских решений, как будто эти решения можно реализовать уже завтра. А ведь я понимаю, что реализация их возможна через многие, многие годы. Это самая лучшая характеристика Генерального конструктора, Гражданина своей страны, Человека, внутренне убежденного, что все предлагаемое им остается людям.

А недавно я сделал еще одно удивительное открытие. Оказывается, Анатолий Иванович прекрасно рисует, причем маслом. И занимается он этим много десятков лет. Им написаны сотни картин на различные темы. Проработав с ним рука об руку много десятилетий, я только в начале 2007 года узнал об этом. Потрясающе скромен этот великий человек. Что ни говори: талант везде талант!

Несколько иное у меня сложилось впечатление о другом выдающемся конструкторе – Петре Дмитриевиче Грушине. Не буду повторять то, что прекрасно изложено в книге, вышедшей в год его столетия. Мне Петр Дмитриевич запомнился сдержанным, суровым и даже, можно сказать, жестким человеком. В ходе различного рода совещаний, обсуждений меня всегда поражала его способность «на пальцах» показать и объяснить самые сложные вопросы, которые возникали в процессе проектирования и отработки противоракет системы ПРО. Это, как правило, свидетельствует о глубочайшем знании и понимании конструктором сложнейших физических процессов, характеризующих, в нашем случае, полет ракеты.

Запомнилось два момента. Первый связан с тем чувством, которое я испытывал, пожимая руку Петру Дмитриевичу. Рука у него была, как тиски. Он так сжимал тебе руку, что поневоле приводил в изумление: «Откуда у такого весьма пожилого человека такая нечеловеческая сила?» При этом он всегда смотрел на тебя немигающим взглядом с небольшим прищуром, как бы изучая тебя. После стального рукопожатия и прищура, помимо твоей воли, весь организм как-то подтягивался и ты понимал, что в этом кабинете не шутят.

Второй момент связан с посещением Петра Дмитриевича на даче в Переделкино. Мне необходимо было срочно подписать у него один документ, и Владимир Васильевич Коляскин (заместитель Грушина) предложил посетить Петра Дмитриевича на даче и там подписать эту самую «злосчастную бумагу». Я приехал в Переделкино, нашел дачу, Коляскин меня встретил у ворот и провел в дом. Петр Дмитриевич был одет по-домашнему. Рубашка без галстука, домашние тапочки. Встретил он меня исключительно радушно. Я, ожидая обычную суровость с его стороны, даже немного растерялся. А он налил мне прекрасно заваренного чая и рассказал историю, как к нему попал этот чай. Он был весел, много шутил, приговаривая: «Вы пейте чай, пока я бумаги посмотрю». Довольно быстро, но исключительно внимательно, Петр Дмитриевич посмотрел документы, задал несколько вопросов по существу, после чего подписал документ. Мне надо было мчаться дальше собирать подписи. Я сказал об этом Петру Дмитриевичу. Он рассмеялся и пошел провожать меня до калитки.

Вот эти два маленьких эпизода, насколько я могу судить, характеризуют выдающегося Генерального конструктора, дважды Героя Социалистического Труда как человека, обладающего железной волей профессионала и в то же время человека, не лишенного обычного людского обаяния. Это здорово впечатляет!

Первым генеральным конструктором системы противоракетной обороны был Григорий Васильевич Кисунько. Если сказать, что Григорий Васильевич был талантливый человек, то, на мой взгляд, значит, ничего не сказать. Это был уникально талантливый человек. Талантливый во всем. Как ученый, как конструктор, как поэт и… Мне как-то довелось присутствовать на встрече с писателем Николаем Горбачевым. Он, рассказывая о своем замысле новой книги о разработчиках противоракетных систем, посетовал, что крайне сложно в художественном плане изобразить Генерального конструктора этих систем. Он это объяснял примерно так: «Представьте генерального конструктора – высоченного роста мужчину, красавца с украинскими чертами лица, который у пульта сложнейшей автоматизированной аппаратуры принимает решения, дает команды на пуск противоракеты. Ясно, перед вами крупнейший ученый, конструктор, решающий колоссальной ответственности задачу по обеспечению обороноспособности государства. Пуск проведен, Григорий Васильевич приходит в гостиницу, берет гитару и начинает петь. При этом слова и музыка его собственного сочинения. И какие слова! Стихи потрясающие. И как мне, художнику, создать образ этого человека?», – задает себе вопрос Горбачев. Мне думается, такая оценка известного писателя многого стоит.

Весьма интересно рассказывает о своей первой встрече с Григорием Васильевичем М.И. Ненашев. Вот этот рассказ. «В первой своей поездке я познакомился с Г.В. Он прибыл на полигон, будучи уже избранным в члены-корреспонденты АН СССР. Дал «небольшой» ужин. Надо сказать, в последующем сложилась практика: «скачок» по объектам, составление многочисленных графиков, принятие технических решений, начисто исключающих персональную ответственность Генерального конструктора и заказчика. Заканчивалась работа, как правило, «обедами» с прославлением успехов высшего начальства. А кто платил? Известно – из средств, выделяемых на ведение научных работ.

В застолье, обычных житейских разговорах Григорий Васильевич – веселый жизнерадостный человек. К месту всегда скажет острое слово, шутку, притчу или какое-нибудь стихотворение прочитает. Хорошо пел под собственный аккомпанемент гитары. Писал довольно хорошие стихи. Некоторые из них положены на музыку, например «Балхашский вальс». В Алма-Ате под псевдонимом Г. Васильченко издал небольшой сборник стихов. По отзывам многих, учившихся в ленинградской академии связи, отлично читал курс электродинамики, умел такую сложную науку преподнести слушателям академии четко и ясно. Сильный, волевой, крупного телосложения человек с оптимистическим характером задумал решить сложнейшую задачу из задач – создать противоракетную оборону.

По состоянию исследований в 50-е годы очень мало было данных для ответов на вопрос о возможности создания такого оружия. Предложения Генерального конструктора встретили понимание. Он организовал конструкторское бюро, а Минобороны – испытательный полигон.

Интерес к работам по ПРО то возрастал, то спадал. Это во многом зависело, в том числе, и от умения докладывать конструкторами руководству».

Нисколько не сомневаясь в таланте Григория Васильевича, свою оценку его разработкам я дал выше. Думается, что последняя книга Григория Васильевича «Секретная зона», к сожалению, не прибавила ему авторитета. Не хотелось бы рецензировать и оценивать ее. После выхода книги ко мне подошел Олег Васильевич Голубев и с большой болью сказал, что он вынужден был выступить со своеобразным опровержением по местному радио в НИИРП, передал мне текст этого опровержения и просил его прочитать и дать свою оценку. Я многие годы знал этого блестящего специалиста по контуру наведения противоракет, участника Великой Отечественной войны, человека, пользующегося исключительно высоким авторитетом среди разработчиков. Кстати, его одним из первых Григорий Васильевич представил на звание лауреата Ленинской премии за систему «А». Я прочитал переданный мне Олегом Васильевичем текст и сказал ему, что полностью согласен со всеми его оценками. Я посчитал необходимым и целесообразным полностью привести здесь текст выступления Олега Васильевича. В нем дана, может быть, порой достаточно жесткая, но справедливая оценка эпистолярному произведению Григория Васильевича. Вот это выступление.

«Я, Голубев Олег Васильевич, являясь участником тех далеких событий начального этапа разработки проблемы ПРО, которым посвящен ряд глав только что вышедшей книги Григория Васильевича Кисунько «Секретная зона», а также – один из отрицательных персонажей этого литературного произведения, считаю совершенно необходимым опровергнуть ту грубую ложь, которую автор допустил в мой адрес. И хотя мои возможности для этого ограничены той небольшой аудиторией, слушающей меня, мне очень важно, чтобы мои сегодняшние коллеги, которые по молодости лет не были участниками тех событий, узнали бы правду.

Несомненно, что книга в той ее части, которая не касается детства, юности автора и прочих перипетий сугубо личного свойства, еще ждет своих оппонентов, ибо пласт служебных коллизий, создававшихся по мнению Кисунько его «врагами», велик, а количество этих «врагов», в том числе и среди хорошо известных в стране людей, достаточно большое. (К сожалению, многие из них уже никогда не смогут должным образом ответить автору книги). Я же, к моему великому изумлению, попавший в стан этих «врагов», попытаюсь доказать лживость того, что Кисунько написал обо мне.

Обратившись к событиям сорокалетней давности, Кисунько грубо исказил обстоятельства первых пяти-шести лет моей производственной и научной деятельности в его подразделении. В результате на страницах его книги я предстаю в образе молодого карьериста-аспиранта, не имеющего собственных научных идей, пренебрегающего интересами дела во имя собственных, готового чужие достижения выдавать за свои и вообще «скользкого» человека и даже, – в конце книги – орденоносца в кавычках. (Какой же беспардонностью, чтобы не сказать хуже, нужно обладать, чтобы, написав всю эту ложь, еще и иронизировать по поводу государственных наград фронтовика!) И это написал сегодня тот, под опекой которого именно в тот период времени я прошел путь от старшего инженера-руководителя группы до начальника крупного отдела и заместителя генерального конструктора и лично разработал математическое ядро алгоритма наведения противоракеты В-1000 в первой отечественной экспериментальной системе ПРО (системе «А»).

Как же все происходило в действительности? Когда в 1955 году, проработав к тому времени в КБ-1 пять лет, я поступил в заочную аспирантуру предприятия, моим научным руководителем согласился быть доктор технических наук, профессор Нахим Аронович Лившиц, возглавлявший одну из лабораторий теоретического отдела № 42. Но он поставил условие – я должен перейти в его подразделение. С просьбой о переводе я и пришел к Григорию Васильевичу Кисунько – начальнику отдела № 31, в котором я тогда работал в лаборатории Бориса Васильевича Бункина. Услышав мотивы моей просьбы, Григорий Васильевич предложил мне свое научное руководство и работу по исследованиям в области новой проблемы ПРО в только что созданной под его началом лаборатории Якова Артемьевича Елизаренкова.

Я рассказал Григорию Васильевичу о своем научном заделе, который предполагал использовать в диссертационной работе. Это были некоторые результаты моей текущей работы по участию в проектировании систем наведения по темам С-25, «Комета», «Г-З00», С-75 (наиболее существенными из них являлись разработка и обоснование метода наведения с полным спрямлением траектории перехватчика на основе использования аналоговых интеграторов; разработка структуры и определение основных параметров системы управления боевой частью направленного действия; получение приближенных аналитических зависимостей, связывающих параметры частотных характеристик следящих систем в разомкнутом и замкнутом состояниях). Однако Григорий Васильевич предложил мне иное направление диссертационной работы – обоснование метода измерения координат цели и ПР по данным только дальномерных станций с определением конкретного содержания работы в процессе моей производственной деятельности. При этом он передал мне выведенные им формулы пересчета координат из системы трех дальностей в декартову систему координат, поскольку именно дально-мерный принцип предполагалось использовать в начавшейся разработке экспериментальной системы ПРО – системе «А». Именно эти элементарные формулы пересчета Кисунько в своей книге почему-то называет научной основой моей диссертации! Новизна направления работ подразделения, грандиозность конечной цели, авторитет Григория Васильевича как конструктора и ученого, моя молодость (мне было 30 лет) взяли верх, и я принял его предложение.

Обстоятельства сложились так, что к работе над диссертацией я смог приступить только через пять лет после того первого и единственного разговора на тему о диссертации, т.е. в начале 1960 года. Все рабочее, да и не только рабочее мое время и время моих коллег, а точнее сказать, вся наша жизнь в те годы была поглощена работой над созданием системы «А». В процессе этой работы мною была разработана не имевшая аналогов в системах 3УР система наведения ПР с управляющей ЭВМ, алгоритм которой помимо прямого управления взял на себя также ряд функций, ранее выполнявшихся автопилотом (функций датчика линейных ускорений ПР, ограничения ее перегрузок, стабилизации коэффициента усиления контура наведения), именно этот алгоритм совместно с алгоритмами вывода ПР Михаила Гарегиновича Минасяна, подрыва боевой части Юрия Александровича Каменского привели противоракету к цели и обеспечили ее поражение. Но об этом в книге Кисунько – ни слова.

Наличие ЭВМ в контуре наведения ПР потребовало глубокого анализа динамики системы управления с управляющим элементом цифрового характера. В те годы эти вопросы еще только вставали, и мною было получено аналитическое решение этой задачи для линейных алгоритмов с позиций частотного метода.

Все эти результаты, никак не связанные с методом определения координат цели и ПР, вполне могли бы составить предмет моей диссертации (так же, как результаты текущей работы моих коллег М.Г. Минасяна и Ю.А Каменского легли в основу их кандидатских диссертаций). Однако я остался верен договоренности с Кисунько (о чем сегодня, после прочтения его «черной» книги, весьма сожалею). Вопреки тому, что пишет Кисунько, я, движимый стремлением защитить престиж этого, ставшего к тому времени для многих в КБ-1 непопулярного метода определения координат, в течение 1960 года урывками на полигоне и в Москве, по ночам и в выходные дни написал диссертацию на тему «Исследование точности определения координат движущихся объектов при дальномерном способе измерений». Центральным моментом диссертации являлось получение аналитического решения задачи определения оптимального размещения дальномеров в смысле обеспечения минимума интеграла выбранной статистической оценки суммарной точности определения декартовых координат по зоне поражения. Получение решения осложнялось необходимостью учета зависимости первичных ошибок дальномеров от измеряемых дальностей, а также учета влияния сглаживающих эффектов цифровых фильтров в каналах измерения дальностей. (По материалам диссертации была опубликована большая статья в журнале «Вопросы спецрадиоэлектроники», серия XII, выпуск 3 за 1963 год. Рецензировал статью доктор технических наук профессор В.Г. Репин). Защиту диссертации, вопреки тому, что написано в книге, организовал сам Кисунько. Просмотрев готовую рукопись, которую в один из дней 1960 года я принес ему на полигон, и одобрив работу, он позвонил по ВЧ возглавлявшему ученый совет КБ-1 П.Н. Куксенко и попросил его принять работу к защите с минимальной потерей моего полигонного времени. 3ащита состоялась 10 декабря 1960 года в ученом совете КБ-1 под председательством П.Н. Куксенко и при участии членов совета Б.В. Бункина, А.А. Колосова, Н.А. Лившица, Д.С. Пельпора, Г.П. Тартаковского, А.С. Шаталова, В.Е. Черномордика и других, а также приглашенных 45 человек. Оппонировали диссертационную работу доктор технических наук, профессор А.С. Шаталов и кандидат технических наук Е.А. Федосов (ныне академик, начальник Гос. НИИАС). 3ащита прошла успешно, все члены Ученого Совета, кроме одного воздержавшегося, проголосовали «за». Диссертация «жива» и поныне, находится в спецфонде нашего института. Такова действительная, в отличие от выдуманной Кисунько, история моей диссертации.

А ведь не только я, но и мои коллеги помнят выступление Г.В. Кисунько на партийном активе предприятия, на котором он с благодарностью отмечал успешную защиту кандидатских диссертаций О.В. Голубевым, Ю.А. Каменским, М.Г. Минасяном и их совместную плодотворную деятельность в решении задач, стоящих перед предприятием!

И уж совсем нелепо выглядит в книге трактовка Кисунько эпизода с «улучшением качества наведения», сделанным Н.К. Свечкопалом (на самом деле – с отключением плохо программно реализованной составляющей команды управления, компенсирующей динамическую ошибку наведения), которое, якобы, я хотел записать на свой счет. Неужели Кисунько не понимает, что было бы просто глупо мне, как автору алгоритма наведения, ставить себе же в заслугу сделанные мною какие-либо его улучшения, а тем более, исправления собственных ошибок? А вообще отработка алгоритма наведения сотрудниками группы наведения – это естественный процесс исправления неизбежных ошибок и корректировка первично установленных параметров, всегда проходивший нормально в благоприятной производственной атмосфере, характерной для данной группы.

Для чего же понадобилось Григорию Васильевичу сегодня, через 40 лет, написать заведомую ложь о моей производственной и научной работе в те годы, создав тем самым у несведущего читателя столь неприглядное представление обо мне не только как о специалисте, но и как о человеке? Оказывается, таков сюжетный план этого литературного произведения. Я это понял, когда прочел всю книгу и сопоставил «судьбу» других отрицательных персонажей со своей. Оказалось, что все они, как и я, еще до того, как вступят с Кисунько в какой-либо действительный конфликт производственного, научного или организационного характера (в моем случае он возникнет в 1974 году), должны предстать перед читателем скверными людьми, да еще, в ряде случаев, и наделенными какими-нибудь неприятными чертами, иногда даже физического свойства. Таким образом, в соответствии с литературным планом автора, появляющийся по ходу развития сюжета оппонент Кисунько оказывается уже знакомым читателям плохим, неприятным человеком.

Действительно, еще до того, как они появятся в действительно конфликтной с Кисунько ситуации, академик А.Н.Щукин, председатель НТС ВПК, уже «ходит на коротком поводке у своего потенциального шантажиста академика А.А. Минца» (известного в стране создателя первых мощных отечественных широковещательных радиостанций), еще «на заре» якобы «беспринципно» предлагавшего Кисунько неприглядную сделку раздела КБ-1. Министр В.Д. Калмыков и генеральный конструктор А.А. Расплетин (бронзовый бюст которого мы видим во дворе ЦКБ «Алмаз») уже «капьярские стукачи», а последний еще и радиолокаторщик от слова «локать». Заместитель министра В.И. Марков, по словам Кисунько, это тот самый человек, которого еще сам Расплетин характеризовал как «негодного специалиста, да еще и садиста». Будущий начальник НТЦ А.Г. Басистов – это тот, кого Кисунько еще в КБ-1 «освободил от должности начальника лаборатории из-за его служебного несоответствия» и т.д. Просто неприятно даже повторять все эти слова, а в книге еще много подобных действующих лиц. (И хотя я персонаж более мелкого масштаба, но и для меня, как вы видели, Кисунь-ко при своей «артподготовке», прямо скажем, не пожалел снарядов).

Мне, как человеку тогда более молодому и занимавшему значительно более низкую ступень в служебной иерархии, конечно невозможно, да и не пристало судить о справедливости этих и подобных им суждений Кисунько об окружавших его людях. И все же, все же! Если Ки-сунько проделал такой фокус со мной, то почему бы и с другими не поступить так же! Но ведь единожды солгавшему уже нет веры… Веры-то нет, а книга одиннадцатитысячным тиражом вышла в свет. И какую же ответственность взял на себя автор, прибегая подчас к прямым оскорблениям личности, чести и достоинства своих так называемых «врагов», в том числе и уже ушедших из жизни!

Повторяю, все плохое, что пишет обо мне Кисунько, всю эту ложь он придумал за письменным столом, работая над своей книгой в последние годы. Действительно, с момента моего прихода в новое подразделение Кисунько и до того времени, когда на нашем предприятии начались дебаты о судьбе системы А-35, и я оказался в лагере его противников (а это целых двадцать лет с 1955 по 1974 годы), отношение Кисунько ко мне как к специалисту и человеку было очень хорошим. Свидетельств тому множество: полное доверие в производственных вопросах с соответствующими назначениями на должности вплоть до заместителя генерального конструктора, расширение моего подразделения до фантастических размеров (около 400 человек) с переводом в него больших коллективов КБ-1 из отделов 42 и 41 с такими «зубрами», как Сотский, Пугачев, Гараев, Ямшанов, Терещенко, Фрадков и другие. А самые простые доказательства этого хорошего отношения ко мне содержатся прямо в книге (как это Григорий Васильевич не доглядел!). Это прежде всего то, что я оставался в списке соискателей Ленинской премии «за создание системы «А» в течение всего периода попыток с 1962 по 1966 годы, когда премия была получена нами, хотя в списке отсутствовали многие достойные наши сотрудники, такие, например, как Н.В. Миронов, Б.М. Шаулов и ряд других. Более того, как пишет сам Кисунько, он был вынужден включить в список представителя Министерства обороны, освободив для него место. И он исключил из списка с огромным сожалением О.А. Ушакова. Но, когда В.И. Марков предложил назначить нового заместителя генерального конструктора, то, как пишет Кисунько, он ответил, что его вполне удовлетворяют прежние заместители генерального конструктора, с которыми он прошел весь путь с самого начала.

Единственная правда, сказанная в книге обо мне, это мои слова на парткоме в 1974 году: «Нам будет трудно работать с Григорием Васильевичем», и именно эти мои слова – причина того, что Кисунько в своей книге «переписал историю», по крайней мере, в части, касающейся меня. Но это не вся правда, и в этом ключевой момент всей коллизии. А вся правда, которую Кисунько скрыл от читателя, в той ситуации, которая возникла на предприятии на завершающем этапе создания и испытаний системы А-35 и которая послужила причиной моей, и не только моей, критики позиции Кисунько на том парткоме. Суть же этой ситуации состояла в том, что Кисунько, продолжая отстаивать свой вариант глубокой и сложной модернизации радиолокаторов системы А-35, по сути дела, стал тормозом проведения сдаточных испытаний уже почти законченной к тому времени более простой и отвечающей поставленным требованиям так называемой алгоритмической модернизации системы. Техническое существо вопроса, какой вариант модернизации предпочтительней, – неоднократно обсуждался на совещаниях руководства и ведущих специалистов предприятия. Свои соображения в пользу варианта «простой» алгоритмической модернизации я неоднократно высказывал на этих совещаниях. Для Кисунько, с его склонностью все происходящее всегда воспринимать в плане личных взаимоотношений, это означало только одно – я стал его личным врагом. Что же касается парткома, о котором пишет Кисунько, то там речь шла уже не о технической сути модернизации, поскольку этот вопрос к тому времени уже был решен, а о фактическом противодействии генерального конструктора проведению испытаний модернизированной системы.

Возникла парадоксальная ситуация: испытания системы идут полным ходом, а ее генеральный конструктор им противится! Это и послужило причиной критики в адрес Кисунько на парткоме и, в частности, моего выступления как члена парткома. Конечно, это было очень не простым для меня делом выступить с критикой генерального конструктора, какими бы причинами это ни обуславливалось. Поэтому я четко отделил в своем выступлении прежнего Григория Васильевича от сегодняшнего. Мое выступление так и начиналось: «Я знаю двух Григориев Васильевичей: одного – основателя нашего коллектива, создателя и генерального конструктора системы «А-35», глубоко уважаемого нами человека, и другого – который стал фактически противником завершения работ по созданной под его руководством системе… » и т.д., обосновывая критику этого другого Григория Васильевича. Уверен, что Ки-сунько помнит смысл и истинную причину моего выступления, а не только цитируемые выше мои слова.

И сегодня я, перебирая в памяти те события и переоценивая их с позиций уже умудренного опытом и очень немолодого человека, прихожу к выводу, что поступил тогда правильно, хотя это и откликнулось мне сегодня столь печальным образом. А Кисунько, продолжая свои измышления, пишет, что я при встрече с ним якобы «спешу протянуть ему руку» (причем первым!), а он, дескать, ждет от меня каких-то извинений…

Просто не могу понять, как это у Григория Васильевича поднялась рука писать эту неправду обо мне, зная, что пишет заведомую ложь! На что же он рассчитывал, когда писал все это? Не мог же он не понимать, что лжеца в нем увижу не только я, но и мои коллеги – участники тех далеких событий, до сих пор работающие рядом со мною, такие как Ю.А. Каменский, В.И. Глашкин, Е.В. Корначев, да и тот же Н.К. Свечкопал, а также другие уважаемые в нашем коллективе люди, хорошо знающие меня все эти годы – Б.Д. Пупков, И.Д. Омельченко, Я.А. Елизаренков, А.А. Толкачев, В.Н. Пугачев, Н.А. Айтхожин. И как можно было после всего этого написать на титульном листе книги о своей якобы непотерянной чести и совести!

Ну а главная ложь книги Кисунько состоит в том, что вопреки действительности, он говорит непосвященному читателю, что в нашей стране, после его отстранения от дел, якобы так и не была создана система ПРО (и это, по-видимому, сверхзадача его «исповеди»). Очернив своих критиков, Кисунько на этом не останавливается. Он отрицает разумность всего сделанного нами без него. Написав в аннотации к книге (на обороте титульного листа), что книга объяснит читателю, «почему у нас в стране до сих пор не создана система ПРО», он тем самым говорит коллективу института и нашим смежникам, что созданные ими и принятые Министерством обороны два поколения системы ПРО Москвы (системы «А-35» и «А-135») – ничто. Вот такую книгу написал Григорий Васильевич Кисунько.

И какой же грех на душу взяло на себя руководство КОСС – автономного подразделения нашего института (НПК-05), способствовавшего изданию этой книги, порочащей результаты труда коллектива института!

Спасибо, что выслушали меня».

Мне не дает покоя одна мысль, что последняя книга никак не вписывается в логику всей жизни и деятельности Г.В.Кисунько. Но она написана, и с этим уже ничего нельзя поделать. Жизнь непременно все рассудит по-справедливости. А автору – Бог судья!

Анатолий Георгиевич Басистов. С этим потрясающе человечным генеральным конструктором меня связывали многие годы совместной работы по созданию системы противоракетной обороны Москвы, системы А-135 и ее опытного полигонного образца «Амур-П». Сотни встреч на полигоне, в конструкторском бюро, на предприятиях промышленности, на объектах системы, в военно-промышленной комиссии, в которых мне довелось участвовать, создали в моем сознании устойчивый образ Анатолия Георгиевича не только как выдающегося генерального конструктора, но и как человека с большой буквы. Долгие годы работы с большими конструкторскими коллективами в качестве генерального заказчика дают мне право давать некоторые неформальные оценки руководителям этих коллективов, коими являются, как правило, генеральные (главные) конструкторы. Есть генеральные, которых разработчики уважают и при этом, мягко говоря, побаиваются. Классический пример – Сергей Павлович Королев и Петр Дмитриевич Грушин. Есть генеральные, которых уважают, вроде бы любят, но указания их выполняют кое-как. А есть генеральные, которых со-разработчики безгранично любят и столь же безгранично уважают. Вот к этой категории генеральных конструкторов, несомненно, принадлежал Анатолий Георгиевич Басистов.

Его нельзя было не уважать и не любить. Обаятельный, интеллигентный человек, способный заставить слушать себя любого партнера. Это был образованнейший человек, который в деталях знал русскую литературу, человек, который мог по памяти цитировать, наверное, целые главы из произведений Достоевского или Салтыкова-Щедрина. Причем всегда это делал в нужное время и в нужном месте. Мне доставляло огромное, по-человечески понятное, удовлетворение общаться с Анатолием Георгиевичем, даже тогда, когда это было связано с тяжелыми вопросами, скажем, оценки результатов неудачного пуска противоракеты.

Неформальному общению с соратниками по решению сложнейших вопросов Анатолий Георгиевич придавал исключительно большое значение. Достаточно вспомнить работу Совета научных руководителей программ, идея образования которого принадлежала ему. Чтобы создать доверительную атмосферу среди участников совета, Анатолий Георгиевич придумал простой до гениальности ход. После часа-полутора работы на двадцать минут объявлялся перерыв на чай. Подавались бутерброды и чай и никакого спиртного. Только чай или кофе, по желанию. Самое интересное происходило за чаем. Неформальное общение. Крупные ученые, конструкторы, военные в процессе чаепития обсуждали сложнейшие научные, технические, организационные вопросы. Потрясающий результат достигался в консолидации научных, конструкторских коллективов и военных ученых при решении уникальных по сложности задач. Ну, разве это не проявление таланта и человеческих качеств руководителя!? И что характерно. Платили за это чаепитие из своего кармана Анатолий Георгиевич и его первый заместитель Михаил Гарегинович Минасян.