Текст книги "Нескучная история. Книга 2"

Глава 5. Прибытие

Город Перестройск в прежние времена назывался Переструйск, по имени речки Переструйки, которая разделяла его на две неравные части. Через речку было два моста – старый деревянный и новый металлический. Впрочем, старый мост по мере ремонтных работ с заменой прежних блоков на новые достаточно быстро металлизировался.

Название города изменили высочайшим столичным повелением в конце восьмидесятых, после посещения его Генеральным секретарём партии. Он хотел увековечить свою перестройку, а здесь возможность лежала на ладони – прямо как пицца на тарелке – измени одну букву и увековечишь желаемое… Но речку переименовывать не стали. Она так и осталась Переструйкой на последующие времена.

Переименование города изрядно подстегнуло юмористические способности его жителей. Кгласному названию стали прибавлять ещё и множество негласных – кроме Перестройска его стали звать Недостройск, Пескостройск и ещё какими-то иными именами, на которые хватало фантазий граждан.

В честь нарицания нового имени Москва выделила некую субсидию на строительство скульптурной группы под названием «Смело в завтра», которую и возвели, заменив ею круглую клумбу, располагавшуюся прежде в самом центре Привокзальной площади.

Скульптурная группа включала рабочего, вынимавшего кирпичи из полуразобранного фрагмента стены и подающего их другому рабочему, который клал из старых кирпичей новую стену здесь же рядом. Над всем этим действом возвышалась фигура руководителя стройки, который указательным пальцем одной руки показывал первому рабочему откуда кирпичи брать, а пальцем другой руки – второму – куда их укладывать. Внешне руководитель был очень похож на Генсека. Жители города назвали его Перестройщик. И всю скульптурную группу также. «Поехали к Перестройщику…» «Встретимся у Перестройщика…» – так и говорили. А поскольку он возвышался над всею композицией, то на его голову очень полюбили садиться птицы. Поначалу какая-то пара голубей даже пыталась свить на голове его гнездо, но их прогнали, гнездо разорили, а, чтобы впредь неповадно было, на стену композиции посадили фигуры четырёх искусственных воронов для отпугивания голубей. Получилось, что вороны как бы наблюдают за процессом перестройки и даже утаптывают новую кладку своими лапами. Голубей распугали, но снова рассмешили жителей, которые к «Недостройску» добавили ещё одно название – «Вороноклюйск».

Под этим произведением скульптурного искусства любили собираться цыганки для гадания по руке и наперсточники, пока не прошли их времена, а также и встречающие поезд жители, которые по какой-либо причине не желали пройти на перрон первого пути, куда все поезда и прибывали.

В это утро под скульптурной группой «Смело в завтра», как обычно, собралось немного разношерстной публики. Среди всех выделялся человек с плакатом «Свободная реформа». Прибыл поезд из Москвы. Пассажиров в том небольшом городке выходило обычно не густо – с десяток человек. На этот раз пассажирский состав покинула целая компания и всем гуртом двинулась сквозь небольшой вокзал на выход в город. Здесь были участники описываемой нами экспедиции, наши любимые герои: Иван, Андрон и Екатерина, а также Викентий Груздь, Арвид Портмонессон и латвиец Урмас Палубис. Чуть приотстав, за ними двигалась пара коллекторов – Весло и Пластырь, за одну поездку сделавшиеся многопрофильными специалистами, – журналистами, официантами, а заодно и битыми папарацци.

– Надо ехать теперь за ними, – бормотал Веселкин, – нельзя упустить, иначе всё насмарку…

Неожиданно Викентий объявил своим спутникам:

– Смотрите! Это меня встречают! – и пошёл прямиком к человеку с плакатом «Свободная реформа». Он поздоровался за руку со встречающим и махнул рукой попутчикам. Они неспешно стали подтягиваться к Викентию. Все поставили чемоданы и рюкзаки на землю и собирались уже было попрощаться с ним.

– Торогой Фикентий! – повёл речь швед, – я никогта не забуту нашу езду на товарном поезду!..

Но ему не суждено было закончить речь.

– Ваши документы, гражданин! – внезапно возникшие полицейский в форме и человек в гражданском приблизились вплотную к Викентию. Одетый в цивильное показал ему своё развёрнутое удостоверение.

– Оперуполномоченный лейтенант Углов, – представился он.

Арвид Портмонессон обескураженно замолчал и стал оглядываться на спутников.

– А в чём, собственно, дело, товарищи полицейские? – спросил растерянно партийный коммивояжер.

– Дело в папке со скоросшивателем… А вы, гражданин, пожалуйста паспорт предъявите! – отвечал ему оперуполномоченный.

Все присутствующие стояли, безмолвно наблюдая за происходящим. Викентий полез во внутренний карман, достал паспорт и протянул его сотруднику органов. Тот молча полистал паспорт, сунул его себе в карман и объявил:

– Гражданин Груздь, вы задержаны. Прошу взять ваши вещи и проследовать к машине… Это ваш чемодан? Забирайте с собой… Другие вещи имеются?

– Больше нет, – ответил Викентий.

– Тогда идёмте, – полицейский в форме взял его под руку и слегка подтолкнул к служебному автомобилю неподалёку.

Викентий оглянулся.

– А вот… – сказал Иван и поднял было за ручку дипломат Викентия, стоявший рядом с ним на асфальте, думая, что тот забыл его. Но сразу осёкся, увидев, как Груздь сделал круглые глаза и страшное лицо и стал свирепо ему мигать, мотая головой…

– Что «вот»? – оглянувшись, спросил лейтенант Углов.

– А вот… где нам теперь искать нашего спутника? – вывернулся Иван.

– Железнодорожный РОВД. Спросите у дежурного.

– Адрес – Залихватского, пятнадцать? – снова спросил Иван.

Андрон прыснул в кулак.

– Какого ещё Залихватского?.. Улица Садовая, одиннадцать.

– Понятно.

Машина с полицией и Груздем уехала. Все уставились на держателя плаката с названием партии.

– Как это понимать? – спросил его Иван.

– Как, как… Меня принудили исполнить роль встречающего, – ответил тот. – Я не по своей воле, а отрабатывал пятнадцатисуточный арест. Это моя аккордная работа… Сейчас могу быть свободен.

– А што фсе это знатщит? – спросил Арвид, поискавший было глазами своего латвийца, но не обнаруживший его рядом. – Са тщто его арестофали?

– Я вам много не скажу, – отвечал пятнадцатисуточник, – но, скорее всего, это как-то связано с тем, что всю верхушку этой самой партии в нашем городе вчера арестовали за содержание притона… Сейчас будут брать всех, кто с ними связан.

– Притона?.. Ого! – присвистнул Андрон. – Вот это Груздь попал во грусть!..

– А откуда же они знали о прибытии нашего бедного Викентия? – спросил Иван.

– Так арестованные коллеги наверняка заложили его, что едет!.. А ментам же надо проверить, что он там везёт! – отвечал плакатчик. – Ладно!.. Прощайте. Мне домой пора. Жена заждалась уже, наверное… – с этими словами он прислонил плакат «Свободная реформа» к возводимой стене скульптурной группы «Смело в завтра» с искусственными воронами, полюбовался обновлённым видом композиции и быстро пошагал прочь.

– Ну что?.. Берём такси? – спросил компанию Иван.

– Конетщно, – отвечал Арвид, – а кде мой Урмас? – он оглянулся вокруг и увидел латвийца, непринуждённо прихлёбывавшего пиво из горлышка бутылки неподалёку. Судя по оттопыренным карманам куртки, тот загрузился напитками до отказа.

– Я здесь, – ответил латвиец. – Как штык.

– Та, штык… – сказал Портмонессон, – неисвестно кде куляет…

– Ну, за пивом забежал по-скорому, – оправдывался тот, – чтобы арманьяк не пить ваш больше… А то жажда навалится, а – нету…

Швед немного подумал и сказал:

– Сдесь толшен быть отель?

– Несомненно, – отвечал Иван, – идём к таксистам, они всё знают. – И двинулся на парковку, где стояло с пяток автомобилей. Остальные потянулись за Иваном…

Они выбрали гостиницу «Амур». Таксисты уверяли, что это лучшая из имеющихся в городе. Везли их тремя экипажами. Арвид с латвийцем заняли одну машину. Иван, Андрон и Катя – вторую. А третий таксомотор наняли Весло с Пластырем.

В дороге Иван попытался разговорить таксиста на тему свежих городских событий. Это было нужно для того, чтобы хоть немного прояснить себе картину, выписанную некими криминальными художниками, и определить, какое место отведено Викентию Груздю в сем детективном полотне. А что полотно масштабное, сомневаться не приходилось. Потому что если уже прямо на вокзале гребут прибывающих из столиц, то дело тут нешуточное…

– А что, командир, преступность у вас пошаливает? – спросил Иван водителя.

Тот хмыкнул, скосил взгляд на Ивана, сидящего на соседнем сиденье, помолчал… Водитель оказался явно опытный и не имеющий привычки пустословить. Возраста был солидного, поэтому необдуманных слов не говорил. Выдержав паузу, он ответил:

– Так ведь, что именно считать преступностью?.. Она разная. Вот, например, разбойных нападений стало меньше… А взяточничество растёт. Леса вокруг пилят незаконно… Продают…

– А политическая преступность?.. Не слышали о такой?

– Отчего же не слышать?.. Слышали. Вот вчера буквально банду взяли из партии «Свободная реформа».

– Да ну!.. И что же они натворили?

– Да творили-то они много чего. Сходняки их всякие в «Гельсинд-центре» проходили… Они там собирались для работы с населением…

– Что за центр?

– Гельсинд-центр?.. Это такой дворец построили. Здесь же совсем давно когда-то монголо-татары хозяйничали со своим игом… Вот в нашей-то области был Гельсинд-хан такой. Он руководил провинцией. Ну, а когда стали брать себе столько суверенитета, сколько унесёшь, то местная этническая группа попросила такой культурный центр в честь своего исторического персонажа – хана этого… Им разрешили, и они построили.

– И что же там за деятельность проводилась? – спросил Андрон.

– Да-а… Проводилась недолго. Сперва под бубен танцевали и на конях скакали… Потом – борьба… стрельба из лука по яблоку на голове…

– Ух ты! – удивился Андрон. – Прямо на человеческой голове?..

– Конечно, человеческой! Только не живой… Они бюст какого-то партийного деятеля для этого использовали. Из бывшего райкома перетащили б юст-то… Но недолго всё это продолжалось, потому что вскоре приехал принимать их культурные достижения московский представитель.

– И что же?

– Они ему стали показывать борьбу нанайских мальчиков, а он поморщился и говорит: «Слабовато поставлена у вас эта борьба. До борьбы московских мальчиков вам ещё далековато будет, поэтому пока перенимаем у вас культурную повестку…» И после этого там новую администрацию Москва назначила. Прислали им какого-то деятеля директором. Зильберфиш, кажется… Или Зильберфарш?.. Не помню точно. Но его всё равно все Телкин зовут, потому что так короче… Вроде как, по маме он Телкин. Или – по папе… И стал он устраивать либеральные вечера. Всякие поэты начали приезжать… Свои стихи рассказывать народу. Я раз сходил даже из любопытства… Вот один стих запомнил:

 
«Не могу в кровавой диктатуре!..
Даже спать, признаться, не могу.
Задремлю – и снится, что в ментуре
Перед казнью принесли рагу…»
 

– Гуманно, гуманно… Поесть перед расстрелом, – пробормотал Иван.

– А бюст партийца поставили в фойе у входа, надев ему на голову милицейскую фуражку, и рядом повесили табличку: «Здание охраняется».

– Ну, а какую деятельность проводила там «Свободная реформа»? – спросил Иван водителя.

– Да ту же самую, что и администрация этого центра. Молодёжи гадости всякие на киноэкране показывали, будто бы до развала Союза мы все жили как звери дикие. И лишь после распада страны нас американцы правильной жизни научили. Мол, тогда только у нас наука появилась и медицина… Ещё, что, якобы, мы у протоукров Крым насильно отобрали, а вовсе не по желанию крымского народа… Про права детей на родителей стучать всяким там омбудсменам… И что будто семья человеку в наше время для счастья вовсе не нужна… Главное, мол, – свобода!.. И прочую чушь. Но взяли-то их не за это.

– А за что?

– За содержание притона. Они девчонок из глухомани привозили и развращали тут. Вот за разврат-то их, паскуд, и хлопнули!.. Прямо в том притоне. И ещё наркотики, говорят, в дело шли… Главный-то их во время ареста весь обдолбанный и без штанов был. Так его прямо в таком виде в одеяло завернули и в машину кинули. И штаны сверху… А с ним и ещё группу взяли. Всю их верхушку, в общем…

– Сильно!.. Телевидение снимало?

– А как же!.. Местное. Но покажут ли по всероссийскому? – не знаю. Всё зависит от того, какая у них в Москве лапа…

– Ну как какая. Ясно, какая лапа… Либеральная…

– Вот то-то и оно!

– Хоть более-менее понятно, в чём тут дело, – негромко сказал Иван Андрону с Катей, повернувшись к ним с переднего сиденья…

Прибыв в гостиницу и разместившись в неплохих, достаточно комфортных комнатах, решили отдыхать до вечера. Иван, Андрон и Катя сняли по одноместному номеру на третьем этаже. Арвид с латвийцем – тоже одноместные, а Весло и Пластырь – номер на двоих. Наличность у коллекторов постепенно таяла, и они запросили у своего шефа по телефону денег. Тот поворчал немного для порядка, но командировочные выслать обещал…

Иван ходил по комнате и размышлял. Андрон, зашедший к нему в номер, сидел в кресле и пил купленный в буфете томатный сок.

– Исходя из рассказа таксиста, можно предполагать, что вляпались эти либеры не на шутку, – говорил Иван.

– Да, – кивнул Андрон.

– А принимая во внимание, что Викентий всучил мне свой дипломат, скрывая его от полиции, – в нём может быть всё что угодно, вплоть до бомбы, – продолжал Иван.

– Да, – опять согласился Андрон.

– Поэтому мы кота в мешке держать у себя вслепую не обязаны, – а вдруг он рванёт ночью! – следовательно, нам надо вскрыть эту штуку и убедиться в её безопасности.

– Да.

– Ну что ты всё дакаешь!.. Неси отвёртку! Ключа-то нет…

– А ты уже пробовал открыть?

– Нет. Не пробовал.

– Ну так сперва попробуй. Чего сразу отвёртку? Её и взять здесь негде…

Иван попытался открыть замки на дипломате, но они оказались заперты на ключ.

– Может, булавкой ковырнуть? – предложил Андрон. – Спросить у Кати шпильку?..

– Пойди, с проси…

Андрон вернулся через пять минут со шпилькой, булавкой и даже с маленьким пинцетом для бровей. Неожиданно шпилька помогла, и дипломат был открыт…

Друзья в изумлении замерли над содержимым. Там были пачки с долларами. Их было много… Штук двадцать.

Иван пересчитал. Ровно двадцать штук и вышло… Двадцать пачек стодолларовых купюр по сто банкнот в каждой.

– Двести тысяч баксов, – пробормотал Иван. – Как думаешь, а не фальшивые?

– Нет, конечно, – отвечал Андрон.

– Почему у верен?

– Ну какой же дурак сюда, в глухомань, фальшивые доллары потащит?

– Хм!.. Резонно… Хотя… А нефальшивые – какой дурак?..

Друзья плюхнулись в кресло и долго молча обдумывали новость.

– Ты думаешь о том же, о чём и я? – спросил Андрон.

– Наверное.

– То есть какое право мы имеем на обладание сим богатством?

– Примерно так, – сказал Иван. – Ну, за сохранение дипломата право на процентов десять содержимого мы наверняка имеем… Викентий сунул нам его, ничего не объясняя и не спрашивая нашего согласия… И вообще, спасая его, мы рисковали нашей репутацией, утаивая дипломат от органов!

– Пятнадцать процентов!

– А если бы нас поймали на утаивании? Три года за дачу ложных?..

– Двадцать процентов!..

– Слушай… А ты не можешь свой коэффициент арифметический хоть как-то укрупнить?

– А как?

– Шагай пошире!.. У меня уже почти все аргументы вышли, а ты всё ещё на двадцати процентах топчешься!

– Могу, конечно, – отвечал Андрон. – Он же сам нам всё отдал! Округляй до сотни процентов и пошли в кабак…

– Нельзя до сотни. Беспредел получится… Так правильные пацаны не поступают. Он же нам не враг!

– Точно… Но и не друг… А так…

– Во-от! – Иван махнул указательным пальцем перед носом. – Что и требовалось доказать!.. Ни то ни сё! А это значит пятьдесят процентов наши!.. Как с куста!

– Согласен… Сто зелёных штукарей – неплохой приварок. Но что он скажет нам при встрече? Согласится ли с нашими аргументами?

– Согласится. Они логичны, а на дурака Викентий вовсе не похож. Скорее – на переученного… Либерал!.. Что с него взять, с яйцеголового, кроме ста тысяч баксов?

– Вот это и аргумент!.. – заявил Андрон. – Они сами ввели рыночные отношения, а значит, и виноваты, что сделали из нас акул капитализма! Поэтому мы вовсе не обязаны оказывать им бесплатные услуги.

– Это точно, – ответил Иван. Потом помолчал, подумал… Подошёл к Андрону, который, допив томатный сок, искал куда бы выбросить разовый стаканчик, хлопнул того по плечу и сказал:

– Ничего мы с этого мероприятия не поимеем брат!

– Почему?

– Да потому что мы не волки…

– Да? – Андрон увидел урну в углу комнаты, скомкал стаканчик, покатал его между ладоней, превращая в шарик, и, тщательно прицелившись, метнул как баскетбольный мяч в корзину. Шарик попал в створ урны, прокрутился по её воронкообразной поверхности и исчез в отверстии: – Да? – снова повторил Андрон и повернулся к другу: – Ты так полагаешь?

– Вот именно! – отвечал Иван.

– А если это преступные деньги, привезённые им для поддержания всей их тлетворной банды развратников?

– Тогда мы его сами слегка придавим и заставим во всём признаться.

– Так его сейчас и без нашего участия, наверное, заставляют признаться…

– Так и есть, – задумчиво сказал Иван. – Вообще, история мутная… Что он там говорил? Для чего сюда едет?

– Вроде как представитель центра… Для поддержки работы в регионах.

– А почему такие деньги? Партии всегда собирают взносы, которые уходят в центр… А этот вдруг, наоборот, из центра деньги волочит в провинцию. Странно как-то…

– Вот-вот, – Андрон поднял руку, – помнишь, что недавно в Хабаровске было?.. А это совсем недалеко отсюда.

– Имеешь в виду эту бузу с арестом губернатора?

– Конечно… И последующие народные волнения…

– Ну да. Помню, – Иван кивнул.

– А волнения всегда денег стоят… Плакаты, флаги… Их надо изготавливать, а это не бесплатно. На всё требуются деньги – от организации массовой развлекалочки до раздачи горячительных напитков и прямой проплаты за участие. Чуешь?

– Чую.

– Вот на что и деньги, – Андрон поднял ладони вверх, как бы демонстрируя всю очевидность вывода.

– Точно! Для подрывной работы! – Иван согласился, выразив полное удивление в лице. – Ах же ты, Викентий!.. Либеральная же ты… личность!.. Если не сказать более грубо!

– Вот именно! – согласно кивнул Андрон. – Более грубо… Тоже мне, голуби мира нашлись… «Свободная реформа» …

– Точнее будет: «Анархия – мать порядка», – добавил Иван.

В дверь номера постучали. Иван открыл дверь и впустил в комнату Урмаса Палубиса, который пребывал в достаточно болезненном состоянии – лицо помято, глаза бегают, в движениях нетвёрд… Латвиец плюхнулся в кресло, закинул голову на спинку и, прикрыв глаза, протяжно застонал. Друзья молча смотрели на него. Через минуту Палубис поднял голову и сказал:

– Загонял меня швед. Ворчит, что я плохой сотрудник и грозит отставкой… То посчитай ему, сколько километров отсюда до Стокгольма, то объясни, за что арестовали его друга Викентия, то кильку открой… А у меня вон руки трясутся… Слабость навалилась.

– Значит, пиво не помогло? – спросил Иван.

– Не очень… Абстинентный синдром! – несчастным голосом воскликнул Урмас.

– Зачем же пьёте, если знаете за собой такую слабость?

– Всякий раз надеюсь, обойдётся…

– Обойдётся… – сказал Андрон, – если пить не станете, то обойдётся…

– Короче! – перебил его Иван. – Мы обещали вам помочь, мы помогаем… Сейчас идите к шведу в номер и ведите себя расклеенно. В общем, как здесь страдаете, так и там продолжайте. Говорите шведу: «Насморк… Голова болит». Скажите, что мы вызвали для вас врача. Через некоторое время мы приходим к вам с доктором. Он вас слушает, меряет температуру, ставит диагноз ОРЗ и прописывает постельный режим. В вашем номере Катя сделает вам капельницу и проколет витамины, снотворное и всё, что нужно. Сегодня спите день и ночь, а завтра будете как огурец… И не пейте больше спиртного! Договорились?..

– Хорошо. Я попробую, – простонал латвиец, поднимаясь с кресла. – Так жду вас у себя… – он прошёл к выходу, прихрамывая на обе ноги, и скрылся за дверью.

– А где нам взять врача? – спросил Андрон.

– Это мы узнаем у портье, – отвечал Иван, – пошли на выход. – Они вышли из комнаты и съехали на лифте вниз…

Найти врача с помощью портье оказалось совсем несложно, и после коротких объяснений местный доктор понял всё, что от него требовалось за умеренную плату, после чего вместе поднялись на этаж и постучались в дверь мистера Портмонессона. Урмас находился в его номере.

– Ифан! – сказал швед, открывая им дверь, – Урмас уше софсем больной. На крофати он софсем лешит…

– Так вот мы и пришли его с доктором лечить!.. Вообще, если он болен, вам придётся временно остаться без помощника, пока он не поправится.

– А если у неко кофид?

– Ковид?.. У него?!

– Та-а… Этот фсемирный заболефаний!

– Нет! – отвечал ему Иван. – Это решительно невозможно!

– Потщему?

– Да на него же не чихал никто!

– А потщему токда он саболел сейчас?

– Простыл… В такси продуло.

В течение их диалога доктор успел прослушать стетоскопом Урмаса, постучать ему молоточком между лопаток и сунуть ложечку в рот.

– А-а-а!.. протяжно простонал тот.

– Всё ясно, – сказал врач. – Простуда!.. Лёгкие в порядке… Идите в аптеку, купите там ибупрофен, аскорбинку и на всякий случай амоксициллин, если не пройдёт за день-другой. Всего вам доброго, друзья!.. Желаю быстрее поправляться! – и исчез за дверью.

– Сначит не кофид? – опять спросил швед Ивана.

– Я же вам сказал, что это невозможно… Или – маловероятно…

– Потщему?

– Опять почему!.. Водку пил… Салом закусывал… Никто не чихал… Какой ещё ковид?.. Откуда ему взяться?.. Всё! Пускай идёт в свой номер, чтобы не раздражал вас стонами. До выздоровления!.. По всем вопросам обращайтесь ко мне или вот к нему, – Иван показал на Андрона. – Вы когда собираетесь отзваниваться вашим коллегам, к которым приехали?

– Хочу сафтра. Секотня ещё отдохнуть…

– Отлично! Мы сегодня тоже здесь, на этаже. Предлагаю часам к шести спуститься вместе в ресторан на ужин. А сейчас отдыхайте… Урмас, идёмте с нами, мы проводим вас в апартаменты…

Простившись до вечера с обескураженным и слегка напуганным шведом, они вышли от него, забрав с собою Палубиса. Проводив того до номера, купили в ближайшей аптеке всё, что требовалось, и даже капельницу, после чего Катя проколола латвийцу витамины и поставила ему систему для очищения крови…

Урмас Палубис утомлённо закрыл глаза и уснул…

Вечером заказали ужин в ресторане на четверых, оставшихся в компании, по причине отсутствия Викентия и Урмаса. Первый в это время, наверное, мял телеса о нары, а второй внезапно наступил на пробку, да так, что загремел под капельницу.

Но наше повествование не было бы полным, не окажись за соседним ресторанным столиком уже известные нам «журналисты», они же официанты, они же коллекторы – Весло и Пластырь. А случилось именно так.

И в самом деле, зачем начальник их погнал в такую даль? Он, наверное, уже и сам пожалел об этом, потому что пришлось вдогонку командировочные слать… А это ведь – снова траты!.. А как восполнить? Приступить к беглому заёмщику открыто? Но вдруг опять бока намнут!.. Уже ведь было так! Вот теперь и думай!.. Впрочем, конечно, и сами виноваты, что работать мужику не дали, – полдома сожгли. Но то заказ же был от надёжной местной крыши!.. Им не нужен конкурент под боком, видите ли!.. А что теперь-то делать? Кому вот нужен неплательщик?.. А банкиры разрешения не спрашивают, скидывают долг – и всё! Выбивай, или сам по миру пойдёшь… Что же за подлая конструкция такая? И где её только сочинили?! Работаешь – как в навозе плаваешь. Явно, это уже не большевички постарались… Это уже какие-то постбольшевики… Троцкисты – финансисты – террористы… Три в одном!

Под либеральным соусом глобальных спекулянтов… Кто изобрёл-то это всё?! Такое же не мог человек придумать!.. Тут целая мамона трудилась, свои извилины гнетя и щупальца сплетая…

Примерно так, наверное, и размышлял Слон, начальник двух командированных – Весла и Пластыря, собравшихся утешить себя сытным ужином под звук оркестра и графинчик крепкого.

Так и течёт наше повествование от ресторана к ресторану, от стола к столу… А что же делать? Казак в походе не постится… Пришлось и всем героям нашим от случая к случаю встречаться на общих территориях, предусмотренных для пропитания туристов, путешественников и прочих разухабистых бродяг, которым не сидится дома… Пускай встречаются. Лишь бы без драки… Что тоже, впрочем, совсем не гарантировано… Мы же тут без радости на это смотрим… Без лишнего злорадства. Жизнь есть жизнь, а локти вечно в ней торчат и задевают прочих!.. Поаккуратней надо бы с локтями, граждане!.. Любви бы к ближнему побольше… Понимания…

– Смотри, – Андрон толкнул Ивана в бок, – опять эти наши друзья-враги-попутчики… Так и вертятся у нас под носом, – и он показал рукою на Пластыря с Веслом.

Они вместе с Катей и Арвидом вошли в ресторан гостиницы «Амур» и искали место, куда бы поудобнее присесть поужинать.

Коллекторы, увидев их, приветственно замахали руками. Те кивнули в ответ, как старым знакомым.

– Добрый вечер. Проходите за любой столик, который нравится, – вежливо встретил их официант.

– Давайте, пожалуй, сядем там, – Андрон указал на угловой уютный столик, и вся компания согласно направилась в предложенную им сторону.

Посетителей оказалось немного, и обслужили их довольно быстро. Ужин пришёлся всем по вкусу. Решили крепкого сегодня не заказывать, а обойтись сухим вином.

– Тафайте фыпьем за наше поснакомстфо! – поднял Арвид свой фужер. – Я отщень рат был поснакомиться с фами. Фы хорошие друзья и феселый компаний!

– Ну вас ещё ждёт целая череда встреч с вашими партнёрами, – сказал Иван. – Так что за эту поездку вы наверняка наберётесь впечатлений.

– Та!.. Я зафтра зфонить моим русским коллегам, и они приехать ко мне, и мы поедем к ним. Они шифут ф лесах на сфежий фоздух. Они имеют борьбу за чистую прироту… Мы поснакомиться через интернет…

– Экологисты, что ли? – спросила Катя.

– Та, я тумать это так назыфаться… Экология. Я тоше борюсь за экология!

– Вон оно что!.. А откуда здесь, у нас, в Сибири, могут возникнуть экологисты? – удивился Иван.

– Они фезде!

– Не-ет! Это у вас они везде, а у нас зимой от экологизма замерзают. В Сибири без энергетических ресурсов невозможно. И вся эта ваша зелёная энергетика не может обеспечить нас теплом. Поэтому экологическое движение в Сибири – нонсенс.

– Не нонсенс… Я их знаю, поснакомился ф интернет… Они шифут ф дерефне среди лес и не портят прирота!

– Вообще-то, экологизм – везде экономически несостоятельный нонсенс, – снова возразил Иван, – потому что породил так называемую «зелёную энергетику» в виде ветряков и солнечных батарей, затраты на которые раз в пятнадцать выше обычных… Утилизация их – неподъёмна! Производство – вредно!.. То есть, греясь от зелёной энергетики, одна семья оттягивает на себя столько средств, что хватило бы для выживания пятнадцати семей при традиционной добыче тепла и света. И, кстати, когда нет ветра и солнца, ваши экологисты готовы нагло брать ресурсы от традиционной энергодобычи!.. Восполнять, видите ли, недостачу!.. Кто б им восполнил недостачу извилин в головах?!

– Но, Ифан, фы ше не станете спорить с проплемой потепления климат?

– Стану спорить! Потому что ваши чокнутые уже готовы мясомолочную промышленность уничтожить, а людей кормить кузнечиками, червячками и всякими насекомыми!.. Коровы, видите ли, им атмосферу портят своим выхлопом!.. И ещё детям в школе гоните эту байду. Вы там у себя в европах совсем, что ли, ку-ку! – Иван повертел пальцем у виска.

– Та! – воскликнул швед. – Уше токасано, что скотина расогрефает атмосферу!

– И от этого следует потепление климата, да? – спросил Иван.

– Та!

– А почему же этого разогрева раньше не было?! – воскликнул Иван. – Человечество веками держит скот!

– Потому што-о… – задумался Арвид…

– Ну-ну!.. Почему?.. Ответьте, досточтимый сэр!..

– Потому что раньше пыло мало короф и трукой скотины, – сказал Арвид, – люти кушать офощи.

– Да вот не угадал ты, европеец! – воскликнул Иван. – А ты забыл о том, сколько прежде было лошадей?.. Чем же тебе лошадь не скотина?.. Целые конные армии содержались у кочевников!.. Монголо-татары!.. Гунны!.. Готы!.. Древние греки!.. Цыгане с табунами!.. А наша русская конница!.. А у вас в Европе, что ли, все пешком ходили?! Поэтому прежде за счёт одного только коневодства скотины было в мире на порядки больше, чем сейчас!.. А разогрева климата никакого не было! Так что вы верите басням всяких прохиндеев и сокрушаете собственную экономику!.. И опять же за любой зелёной темой стоят американцы, которые посредством всех этих пропагандистов борются с экономическими конкурентами в Европе!.. Вот и вся причина ваших «эко-озабоченностей»! Скрытная американская пропаганда!

– Не мошет этого пыть, – возразил Портмонессон. – Американцы – наши стратекические союсники!

– Да-да, с оюзники… – отвечал Иван, – это вы им союзники… Потому что вас, европейцев, легче одурачить, нежели убедить в том, что вы одурачены. По причине вашей неимоверной гордыни… Американцы давно вас раскусили и этим пользуются, втягивая в разорительные авантюры!

– Ф какие афантюры?

– Да в любые!.. Хоть с Афганистаном! Он был вам очень нужен, когда вы туда вслед за американцами попёрлись?.. Хотели на афганском огороде капусту выращивать? Сейчас получите беженцев назад! Чего вам объяснять?.. Ваша гордыня вам застилает ум, и вы понять свою глупость неспособны!.. Ибо гордость с глупостью – ближайшие подруги. Всегда рука об руку шагают… Именно христианское учение как раз и открывает людям эту истину, но вы там у себя совсем забыли Христа…

– Арвид, а где вы выучили русский язык? – спросила Катя.

– Я хотил на курсы… Мне интересна Россия. Я фсегта хотель работать в Россия.

– Ну-ну, – сказал Иван. – Может быть, вы поторопились заехать сразу слишком вглубь? Может быть, вам надо было начинать с вояжа где-нибудь под Питером?.. Всё ближе к дому.

– Нет!.. Я хотель, как это гофорят по-русски… срасу… как это-о?.. Ф омлет голофой!

– В омут с головой?

– Да-да… Ф омуть с голофой!.. Именно!

– Ну вы рисковый путешественник, – сказал Андрон.

– Только я что-то всё же сомневаюсь, что ваши знакомые именно экологисты, – сказал Иван, – у нас здесь это движение непопулярно вообще-то.

– Та, Ифан!.. Они эколокисты! Они таже просили, тщтобы я привёз с собой шлем фикингов… С рогами!.. И фсю нашу дрефнюю отешду. Они отщень люблят старое фремя, когда не били зафоды, фабрики, электростанций… Им это дорок фремя… Но я не нашёл шлем…

– Очень вы меня заинтриговали вашим рассказом, – сказал Иван. – Прямо аж в пампасы потянуло… Вот знать бы ещё, где это!