Текст книги "Педагогический декамерон"

Конфликт ценностей

Истекший век со всей беспощадностью обнажил одну из драм, определяющих трагизм человеческого существования: конфликт ценностей. К примеру, справедливость – высшая ценность, но она не предполагает милосердия. А свобода, дарованная волкам, оборачивается смертью для овец. Да что там ценности, заповеди конфликтуют друг с другом. В одном месте Евангелия читаем: «Не мир вам принес, но меч»; в другом: «Если ударят по правой щеке – подставь левую». Неискушенные люди видят в священном тексте неистребимое противоречие. В Книге книг нет инструкций на каждый жизненный случай. Но именно этим она отличается от морального кодекса строителя коммунизма, который по историческим меркам не так давно висел в каждом классе. Богу не угодны духовные автоматы, способные лишь к выполнению жестких предписаний. Посему Он и даровал человеку неотделимую от ответственности свободу, позволяющую самостоятельно решать, в каком случае взять меч, а в каком – подставить щеку.

Подобные «отвлеченные» размышления приходят в голову каждый раз, когда сталкиваешься с ситуацией, чреватой огромными издержками, неоднозначной, но требующей небезупречных практических решений (похоже, что безупречных решений не бывает).

…Начало девяностых. Недавняя выпускница проходит по уголовному делу о сбыте наркотиков. Постепенно из свидетеля она превращается едва ли не в одного из главных обвиняемых. Девушка-студентка из профессорской семьи, никогда прежде ни в чем подобном не замеченная, попадает в переполненную камеру, падает там с нар, ломает ногу. В тюремной больнице использованной иглой ей вносят гепатит В.

Родители в шоке, обращаются за помощью. Первая задача – перевести ее в не столь населенную камеру, вторая – добиться освобождения под подписку о невыезде до суда. В те теперь уже далекие годы вопрос тюремной прописки решался отнюдь не на официальном уровне. Камеру на солнечную сторону предоставляли, как бы это мягче выразиться, неформальные структуры. (Хочется верить, что сегодня ситуация изменилась.) Пришлось обратиться напрямую к ним. Люди, вызвавшиеся решить проблему, выдвинули ответную просьбу: взять ребенка одного из «авторитетов» в школу. Избранную мной форму согласия на своеобразный бартер следует признать наиглупейшей: сын за отца не в ответе. Но «высокие» договаривающиеся стороны полностью выполнили взятые на себя взаимные обязательства. К слову сказать, ребенок, попавший в школу таким своеобразным путем, оказался вполне воспитанным, способным учеником. А то обстоятельство, что люди, чье могущество и финансовые возможности произрастают из криминала, не желают повторения своей судьбы в детях и пристраивают их в приличные школы, между прочим, внушает сдержанный оптимизм.

Но вернемся к героине нашей истории. Постепенно выясняется, что истинная причина свирепости следствия – отказ в сотрудничестве с органами. Она дружит, да что там говорить, живет гражданским браком с парнем, который действительно сбывает наркотики. Подпиши она показания на приятеля, наиболее тяжкие обвинения в ее адрес тотчас будут сняты. Мы пьем кофе в моем кабинете незадолго до суда. Под подписку о невыезде ее все-таки отпустили.

– Но ты же понимаешь, что, как говорил герой фильма Глеб Жеглов, «наказания без вины не бывает». Я бы сам недрогнувшей рукой расправлялся с теми, кто отравляет наших детей наркотиками.

В ответ на мои доводы, поверяя в подробностях свою скорбную историю, девушка произносит решающую фразу: «А как потом я буду с этим жить, предав любимого человека?» Кто возьмется быть судьей в подобных вопросах? И она не безвинна, поскольку надо быть разборчивее в связях. И органы, используя свои методы, должны пресечь деятельность наркодилера… Но в результате тяжелого внутреннего диалога молодой человек делает свой выбор и готов нести за него ответственность.

Вторая история чуть менее драматична по последствиям, но на ту же тему конфликта ценностей.

С первого класса и все девять последующих лет они сидели за одной партой. О таких приятелях говорят: не разлей вода. Первый – мальчик из вполне благополучной интеллигентной семьи. Отец военный – он всегда внушал сыну святое отношение к мужской дружбе, призывал к взаимовыручке в трудных обстоятельствах. Словом, воспитывал сына как настоящий полковник. Второй – безотцовщина, мать и младшая сестра – инвалиды.

После девятого класса их пути разошлись. Первый продолжил обучение в лицее, а после окончания школы поступил в престижный университет. Второй, получив основное образование, ушел в ПТУ. Надо было приобретать специальность, чтобы как-то кормить семью. Пути разошлись, но дружба не прервалась, напротив, окрепла благодаря тяжелым обстоятельствам. Второй участвовал в ограблении палатки и попал на зону. Первый, будучи студентом дневного вуза, устроился на ночную работу, чтобы материально поддерживать мать и сестру попавшего в беду друга!

Однажды оттуда пришло отчаянное письмо. Приятель умолял купить и переправить на зону наркотик. Без этого паханы не дадут ему жизни. А чтобы «не всучили липу», просил обязательно попробовать товар на язык. Во имя святой дружбы первая часть поручения была выполнена. Но парня повело, и он был немедленно задержан в ближайшем подземном переходе…

Я благодарен следователю, который, внимательно выслушав предысторию, не стал возбуждать уголовного дела. Сегодня дети этого порядком полысевшего фигуранта преступления учатся у нас в школе.

«Нам не дано предугадать…»

История, которую я собираюсь поведать читателю, строго говоря, выходит за рамки педагогической ситуации. Ситуация – это, как правило, конкретное обстоятельство, событие в жизни ребенка. Подчас непростое, неоднозначное, заставляющее педагога принимать быстрое решение, предварительно, в сжатые сроки, обдумав его возможные последствия. Здесь же речь пойдет о неожиданной связи двух событий, дистанция между которыми более десяти лет.

Бывают в жизни странные пересечения, такие, что, если бы кто-нибудь посторонний поведал мне о них, я бы точно не поверил и, скептически улыбнувшись, сказал: «Ну, прямо как в романе». Тем не менее все, что будет рассказано дальше, – чистая правда, и тому есть документальное подтверждение и свидетели, а точнее, к счастью, живой свидетель, узнаваемый и признаваемый сегодня всей страной. Но обо всем по порядку.

Первое событие – школьный спектакль. Обычное дело. Ни одна уважающая себя школа не живет без самодеятельного детского театрального коллектива. Наша – не исключение. Нет нужды доказывать, какую благотворную роль на юношество оказывает участие в школьных спектаклях: снимает комплексы и поднимает самооценку, позволяет по-настоящему почувствовать магию слова, пропустить через сердце текст, иначе его не донесешь до зрителя, получить отзвук в зрительном зале и т. д.

В 1985 году на подмостках школьной сцены мы поставили инсценировку повести А. И. Приставкина «Ночевала тучка золотая» о судьбе мальчиков-близнецов, по воле отца народов оказавшихся в 1944 году вместе с детским домом в Чечне, откуда к тому времени были только что депортированы коренные жители. Пронзительная история, повествующая об общей трагедии русских и чеченцев. Когда появилась книга, люди читали ее в буквальном смысле с полотенцем на плече, утирая слезы.

Я написал сценарий, и началась подготовка спектакля, которая длилась целый год. Повесть автобиографическая. Писатель не отказал во встрече. С пристрастием расспрашивали мы Анатолия Игнатовича Приставкина о мельчайших подробностях быта беспризорников тех лет. Он сам – один из тех пацанов, кто попал в тот страшный переплет. Старшеклассники попросили его пропеть блатные песни сороковых годов. А как иначе воссоздать на сцене подлинную атмосферу той далекой эпохи? Кинорежиссер Саламбек Мамилов помогал юным актерам в освоении произношения чеченских слов…

На одном дыхании в абсолютной тишине три часа без перерыва шел тот памятный спектакль. В самом финале, когда на фоне печальной чеченской мелодии зазвучали колокола православных церквей, а автор повести поднялся на сцену, зал отблагодарил актеров шквалом аплодисментов. Среди участников спектакля, вышедших на поклоны к зрителю, был и яркий, талантливый мальчик Сережа Брилев. Сегодня он звезда, популярный телеведущий программы «Пятая студия». Спектакль стал событием не только школы. Как-никак – первая в истории театральная инсценировка знаменитой повести. Он даже удостоился доброй рецензии в центральной печати. А в зале Приставкина, что был открыт в Грозном, вывесили большие фотографии, запечатлевшие наиболее яркие мизансцены нашей постановки.

Репетиция спектакля по романам Стругацких

А. И. Приставкин (справа) на премьере спектакля «Ночевала тучка золотая»

Как часто приходится употреблять сакраментальную фразу «Прошли годы». Но что поделать, если это действительно так. Начался кошмар первой чеченской войны. Выпускник школы Сережа Брилев стал постоянным корреспондентом «Вестей» в горячей точке. Однажды боевики захватили съемочную группу. Но кто-то из них узнал Сергея по фотографиям спектакля. Трудно поверить, но журналистов отпустили. Давний школьный спектакль спас ему жизнь. Сам Сергей рассказал об этом случае в интервью журналу «Карьера».

 
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, –
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…
 

Хрестоматийные, известные каждому школьнику стихи Федора Ивановича Тютчева. Но жизнь вновь и вновь наполняет чеканные поэтические формулы вполне реальным содержанием.

Благодарность вместо выговора

В одной из соседних школ произошло несчастье, от которого сегодня не застраховано ни одно учебное заведение. Девочки-семиклассницы после занятий отправились на квартиру одной из подруг. В разгар рабочего дня родителей, естественно, не было дома. Там они решили понюхать некое вещество, которое, по словам более «опытных» подростков, вызывало «кайф». Одной из девочек сразу же стало плохо, и она потеряла сознание. Испугавшись, подруги вытащили ее из квартиры на воздух, на аварийную лестницу дома, но девушка не приходила в сознание. Растерявшись, они струсили и разбежались. В результате, пролежав без помощи несколько часов на черной лестнице, девочка скончалась.

Каковы педагогические выводы из этой трагедии? Профилактикой алкоголизма, наркомании и токсикомании вынуждена по необходимости заниматься каждая школа. За детей сегодня страшно. Вместе с тем опытные педагоги отдают себе отчет в том, что организованные наилучшим образом лекции, просмотры фильмов и беседы не гарантируют от эксцессов, в том числе и с трагическими последствиями. Последствия эти часто возникают не столько в результате алкогольной или иной интоксикации, сколько вследствие неадекватной реакции подростков на нештатную ситуацию, в которую они попадают. Страх наказания зачастую оказывается сильнее стремления оказать помощь товарищу, попавшему в беду.

«На ковре» у директора стайка подростков. Понурив головы, они ожидают разноса и неизбежных репрессий, поскольку вчера по полной программе отпраздновали день рождения одноклассницы. В школе для этого есть все условия: уютное кафе с баром, именно кафе, а не столовая (пресловутая точка общепита). Там современный дизайн, боковое освещение, музыка – одним словом, все условия для культурного отдыха. Но школьное кафе обладает одним неустранимым недостатком: там отсутствует спиртное. Компенсируя этот изъян школьного сервиса, подростки решили продолжить банкет на черной лестнице одного из близлежащих домов. Как водится, быстро нашелся взрослый «доброхот», который по просьбе девятиклассников купил им две бутылки водки. Водка – она, конечно, символ взрослости в отечестве нашем, но без привычки ее в себя не вольешь. Поэтому для облегчения первого в жизни приобщения к нашему неофициальному национальному символу на вполне законных основаниях подростки приобрели в магазине большое количество газированной пепси, чем и предопределили дальнейшее неизбежное развитие событий.

Первой отключилась виновница торжества. Никакие попытки привести девушку в чувство результатов не дали. К счастью, на сей раз разбежались не все. С ней остался парень, который и вызвал «скорую помощь», сопроводив пострадавшую до больницы, где и был составлен положенный в таких случаях протокол. Так о произошедшем инциденте стало известно в школе. Формально попались двое. Проще всего прижать парня и под тяжестью неопровержимых улик заставить его назвать остальных участников попойки. Но делать этого категорически нельзя, поскольку такими методами дознания мы неизбежно сформируем омерзительный опыт предательства. А молодой человек, которому одному из всех хватило мужества не бросить подругу в беде, получит наглядное подтверждение тому, что проявленное благородство всегда выходит боком, ибо в конечном итоге за него приходится платить низостью.

Применяю административный ресурс: испытанное в подобных случаях средство – директорский шантаж. Через классного руководителя передаю учащимся, что в случае неявки с повинной всех участников второго отделения банкета их одноклассник будет немедленно исключен из школы. Теперь они уже во второй раз поставлены перед моральным выбором: спасать свою шкуру или выручать друга. В первом случае подростки сплоховали, разбежавшись в панике, они, по сути дела, предали друзей. Тем более необходимо предоставить им шанс набраться мужества и, переступив через страх наказания, восстановить уважение к себе. Это исключительно важно, ибо человек, лишенный самоуважения, становится легким объектом для манипуляции со стороны порочных сверстников, преступных сообществ и даже государства. Именно так тоталитарные режимы строили свою психологическую атаку, направленную прежде всего на подавление самоуважения личности. Стоит один раз подписать подлое коллективное письмо, проголосовать на собрании, осуждающем невинного коллегу, перейти на другую сторону улицы, завидев дочь арестованного товарища, и дамба порядочности прорвана, человек, прошедший через предательство, готов и в дальнейшем идти по пути измен. Первый шаг на этой гибельной дороге – измена самому себе.

Я не ошибся в ребятах, ультиматум возымел действие (уже маленькая педагогическая победа): компания злоумышленников явилась с повинной в полном составе. К слову сказать, такой результат совсем не был предрешен. Вполне возможна ситуация, когда подростки могли занять иную позицию: «Черт с ними, попавшимися по собственной глупости, а мы подставляться не собираемся. Каждый сам отвечает за себя». Вероятно, на их окончательное решение повлияла врожденная порядочность (такая бывает) и авторитет «шефа», своими предшествующими действиями в сходных ситуациях доказавшего, что он исповедует принцип: «повинную голову меч не сечет». Как бы то ни было, все участники этой истории предстали перед директором, который обязан провести с ними «разъяснительную работу».

С чего начать? С прописных истин о вреде алкоголя для неокрепшего юношеского организма? Едва ли они не слышали об этом раньше. Тем более что передо мной медицинский класс, ребята, избравшие своей будущей профессией медицину и потому получающие углубленные знания по химии и биологии. Однако ни профессиональная ориентация, ни будущая гуманная профессия сами по себе не избавляют от известного порока. Приятель, известный хирург, признался как-то, что после пяти операций в день обычно снимает стресс известным дедовским способом. «Поэтому средняя продолжительность жизни людей нашей профессии сорок пять лет», – печально констатировал он, затянувшись крепкой сигаретой.

Начинаю с откровенных издевательств. В ход пускаются ирония, сарказм, язвительность: «Смешивать водку с газированным напитком – на это способны только идиоты. И это учащиеся медицинского (элитного!) класса, которые, как выясняется, не имеют элементарных представлений о процессах всасывания в кровь спиртов. Позор! На что я, директор, трачу силы и средства?» Опускаю продолжение язвительных вариаций на ту же тему интеллектуального недоразвития медицинской элиты школы. Здесь необходим некоторый педагогический комментарий.

На первый взгляд, складывается парадоксальная ситуация, которая с позиции человека, не искушенного в подростковой психологии, выглядит по меньшей мере странно. Вместо того чтобы каленым железом выжигать само стремление молодых людей к спиртному, убеленный сединами директор упрекает их в неправильной технологии его употребления. Но, во-первых, именно такую реакцию взрослых людей подростки и ожидают, а следовательно, заранее готовы к ней психологически. Вслед за мной те же набившие оскомину банальности дома, разумеется, повторит каждый из отцов провинившихся подростков. (Они здесь же и пока молчаливо присутствуют при «разборе полетов».) А во-вторых, нетрудно предвидеть тот скепсис, с которым они отнесутся к нашим не вполне искренним антиалкогольным инвективам. Положим, директора школы в домашней обстановке они не наблюдают, но родной отец, который при каждом семейном торжестве, как водится, поднимет чарку-другую с гостями, а в кабинете директора обрушивает на сына праведный гнев, выглядит малоубедительно.

Поворот разговора на технологию пития для подростков неожидан и поэтому взламывает подготовленную психологическую защиту, а саркастические упреки в интеллектуальной ущербности бьют по самолюбию больнее, чем общие правильные слова. Действительно, обидно дожить аж до четырнадцати лет и не знать элементарных вещей. И наконец, в неожиданном для подростков повороте разговора заложена еще одна педагогическая хитрость. Нет ни малейшего сомнения в том, что происходящее в директорском кабинете быстро станет достоянием гласности и будет обсуждаться в молодежных компаниях: что говорил шеф, за что ругал, какие меры принял. Отбросим ханжество и признаем тот неоспоримый факт, что в отечестве нашем любой подросток рано или поздно попробует запретный напиток. Не секрет, что приобщение к спиртному у нас является своеобразным обрядом инициации: символическим переходом во взрослое состояние, а первая провокация на эту тему обычно звучит так: «Пей! Ты что не мужик?» Пусть даже из всего разноса запомнится и будет передано остальным, ожидающим окончания этой истории, одно: взрослые мужики водку с пепси не смешивают. Уже бед будет меньше. Тем более что без соответствующей привычки невозможно влить в себя большое количество горькой жидкости, не подсластив пилюлю. Назвался взрослым – не тянись за сладкой газировкой.

Тем временем разговор переходит в иную плоскость. Ироническая тональность сменяется праведным гневом, направленным в самое уязвимое место этой компании. На данной стадии «разбора полетов» приходится до отказа нажимать педаль газа. «Вы выбрали профессию врача, предполагающую клятву Гиппократа. Как же так случилось, что большинство из вас бросило беспомощного человека? Но даже если бы вы избрали иное поприще, нет ничего более омерзительного, чем предательство». Далее, не стесняясь, без скидки на возраст бью наотмашь. «Струсили. Чем рисковали? Максимум – исключением из школы. А на кон была поставлена человеческая жизнь. Таких людей на войне называют шкурниками». Отец одного из «героев» этой истории – боевой офицер, прошедший горячие точки. Он здесь же, в кабинете, лицо его при этих словах наливается краской. По всему видно, что дома предстоит серьезный мужской разговор. Трусость и предательство, которым нет и не может быть оправдания, безусловно, со всех точек зрения центральная точка разговора. И с прагматической позиции страхования рисков. Вспомним трагическую историю гибели девочки из соседней школы. Но еще в большей степени она важна в контексте современной жизни и истории. Тема предательства – центральная тема двадцатого века. Добавим к этому, что в подростковом возрасте на нее откликаются наиболее чутко. Между прочим, вскользь замечаю, что именно алкоголь искажает подлинно человеческие реакции на возникающие сложные жизненные ситуации, открывая дорогу низменным инстинктам, которые и предопределили в данном конкретном случае их панику и бегство. Иными словами, были бы трезвыми – повели себя по-другому.

Тут меня легко поймать на противоречии: не были бы пьяными – не возникла бы сама эта ситуация. Что ж, если такая светлая мысль посетит их неокрепшие головы, она будет их собственным выводом, полученным на основе анализа гневной речи директора, у которого концы с концами не сходятся. Судя по тому, как они переглядываются между собой, прием сработал. Я «подставился», продемонстрировав несовершенство логического мышления, подростки получили удовлетворение оттого, что мыслят глубже шефа. Даже при «избиении «младенцев» – способа воздействия, без которого, увы, не обходится и никогда не обойдется педагогика, необходимо оставлять в сознании подростков спасительные островки, необходимые для сохранения чувства самоуважения личности. С человеком опущенным, плюнувшим на себя почти бессмысленно вести воспитательную работу. Унижение достоинства, а именно этим, если отбросить изощренную педагогическую эквилибристику, я в данный момент занимаюсь, вскрывая низость их поведения, называя вещи своими именами, – оружие обоюдоострое, переборщить с его применением опасно.

Первый спасительный пас, посланный подросткам, уже принят. Наступает время второго, после которого пора выруливать на меры наказания. Говорю о том, что, несмотря на тяжесть содеянного, безмерно рад, что у них хватило мужества добровольно прийти к директору, не совершив тем самым второго предательства. Этим поступком и предопределяется мера наказания. Учитывая двойной непрофессионализм, проявленный будущими медиками (незнание процессов усвоения спиртов организмом и неоказание помощи больному), со всех на полгода снимается статус лицеиста с правом последующего восстановления. Всем, кроме одного, доставившего девушку в больницу, объявляется выговор, а ему – устная благодарность за адекватные действия в сложившейся ситуации. Почему устная? Об этом спустя час, с ним наедине. От классного руководителя знаю, что он влюблен в эту девушку. Поэтому, естественно, и не бросил ее в беде. Неизвестно, как парень повел бы себя, окажись на ее месте безразличный ему человек. Собственно говоря, вся беседа с ним состоит из одного вопроса, на который он не обязан давать ответ: «Надеюсь, ты понимаешь, что оказывать помощь человеку, попавшему в беду, необходимо вне зависимости от сложившихся с ним личных отношений?» На том и расстаемся.

В промежутке между коллективной промывкой мозгов и беседой с «последним героем» произвожу «разбор полетов» с родителями. До сих пор они довольствовались ролью молчаливых статистов на моноспектакле директора. Объясняю, почему никому из них не предоставил слово. Во-первых, коллективный напор взрослых спровоцировал бы групповое сплочение подростков по возрастному признаку: они (устаревшие и нудные) и мы (молодые, откликнувшиеся на рекламный призыв «возьми от жизни все»). Во-вторых, нескоординированные действия возмущенных и шокированных поведением собственных детей родителей свели бы разговор к выяснению второстепенных подробностей: кто и сколько выпил, ушел до обморока девушки или после и т. п. Естественно, что каждого из собравшихся пап и мам в первую очередь интересует поведение собственного ребенка. Здесь действительно важны детали, но их выяснение и обсуждение – предмет домашнего разговора, о котором мы и уславливаемся. Его стилистика и тональность предопределяются спецификой каждой семьи, ее конфигурацией (полная семья или ребенка воспитывает одна мать), профессией и индивидуальным жизненным опытом родителей. По-своему свой разговор с сыном построит боевой офицер, прошедший горячие точки, и совсем по-другому одинокая мать, врач «скорой помощи». Все необходимые зацепки (предпосылки) для этого у них имеются.

После ухода родителей думаю о том, что, какие бы изощренные педагогические ходы мы ни изобретали, окончательное решение проблемы при наших вековых традициях пития невозможно. Если верить летописцу, то вопрос «пить или не пить?» не в последнюю очередь повлиял даже на выбор вероисповедания. Уже совсем в другую эпоху, Горбачева – Лигачева, могучее государство со всем его административным ресурсом не справилось с поставленной задачей отучения населения от злоупотребления спиртным. Что в таких условиях может школа? В корне переломить ситуацию не удастся, но это совсем не означает, что в каждом конкретном случае следует опускать руки. Сколько их было и сколько еще будет – подобных случаев…

Ровно два месяца спустя у меня в кабинете отец, бывший выпускник, и сын-восьмиклассник. Сын «отличился» на каникулах, о чем повествует в своеобразном документе, который привожу с некоторыми сокращениями, изменив имя и фамилию автора.