Текст книги "Как истинный джентльмен"

Она по-прежнему не могла никому сказать о своем положении, ела один лишь суп с хлебом и не обращала внимания на удивленные взгляды служанки: она так похудела, что пришлось ушивать платья. Ее успокаивало лишь то, что ей удалось взять в дом служанку Кейт Лиззи вместе с ребенком. Странно, но мистер Питт стал очень ревностно охранять малыша, словно собака, и это приводило всех в восторг.

На следующий день она попросила Кита Брэкстона узнать, что за люди за ней следили, и получила ответ, что это лишь правительственные агенты, призванные защитить ее. Она кивнула, но ответ ее не удовлетворил. Что-то тут было не так. Эти агенты выглядели слишком странно. На третий день пребывания в Лондоне Грейс наконец поняла, в чем дело. Она отправилась на прогулку верхом в парк и увидела своего дядю Доуса.

– Где твоя прекрасная лошадка? – спросил он, резко останавливая своего огромного серого коня. Его бакенбарды торчали в стороны.

– За городом, где она сможет бегать, – ответила Грейс, осаживая превосходного черного мерина Кейт по кличке Барни.

Она знала, что встречи с дядей не избежать. Но лучше бы это случилось попозже.

– Нам надо поговорить! – рявкнул генерал, бросив подозрительный взгляд на круглолицего Джорджа, который безмятежно следовал за Грейс верхом на неуклюжей гнедой лошади.

Генерал сурово поглядел на Джорджа и повернулся к ней.

– Итак?

– Прости, дядя Доус, – сказала Грейс, искренне сожалея, что придется разочаровать его. – Я не стану предавать своего мужа.

Мгновение она опасалась за здоровье дяди. Он побагровел и так разволновался, что его лошадь даже подпрыгнула.

– После всего, что ты видела?

Лицо Грейс стало печальным.

– Как ты мог отвести меня туда? – тихо спросила она, и ее снова охватила боль. – Как ты мог заставить меня на это смотреть?

Генерал начал ругаться, и его лицо покраснело еще больше.

– Это ради твоего же блага! – отрезал он. – Ты должна была узнать, кто твой муж на самом деле.

– Я знаю, кто он, дядя Доус. Он не идеальный муж. Но и не предатель.

Генерал перегнулся в седле и схватил ее за руку. Его лицо было обеспокоенным.

– Разве ты не понимаешь, какой опасности себя подвергаешь? Его надо остановить.

Грейс похлопала его по руке.

– Но это сделаю не я.

Генерал продолжал качать головой, рассеянно глядя прямо перед собой и наморщив лоб. Грейс было жаль, что пришлось разочаровать его. Она знала, он никогда этого не поймет. Она подвела его.

– Ты сама не понимаешь, с кем связала свою жизнь, – сказал он, словно обращаясь к себе. – Твоего мужа вот-вот обвинят в предательстве.

– А тот наш спутник, он действительно работает на министерство иностранных дел? – спросила она. – Мистер Карвер.

Старик отдернул руку.

– Ты что же, обвиняешь меня во лжи?

– Нет, я просто хочу предупредить тебя, что все может оказаться совсем не так. – Глядя на дорогое, знакомое лицо дяди, такое взволнованное и обеспокоенное, Грейс приняла решение рассказать ему про «Львов». Такого человека, как дядя Доус, было легко обмануть, и она не хотела, чтобы ему причинили боль. – Ты совершенно уверен, что мистер Карвер тот, за кого себя выдает? – спросила она.

Его глаза потускнели, и она испугалась.

– А ты так уверена в своем муже? Ты когда-нибудь задумывалась о том, где он берет деньги? Отец лишил его наследства еще десять лет назад.

– Да, я слышала. Мне также известно, что его дядя не был так стеснен в средствах, как все думали.

– Это он так говорит.

Грейс вздохнула и снова коснулась руки дяди.

– Дядя Доус, я знаю, ты беспокоишься обо мне. Пожалуйста, будь осторожен. Думаю, эти люди беспощадны.

Генерал пропустил ее слова мимо ушей. Он развернул лошадь и помчался по дорожке, оставив ее с тяжелым сердцем. Она собиралась тронуться с места, когда заметила, что к ней приближается мистер Карвер.

– Он за вас переживает, – сказал он, останавливаясь рядом.

Грейс пришлось успокаивать лошадь, которой еще меньше, чем ей самой, понравилось присутствие рядом мистера Карвера.

– Я скажу вам то же самое, что сказала ему, мистер Карвер, – ответила она, надеясь, что он поскорее уедет. – Я не стану вам помогать.

Он долго молчал и, казалось, оценивал услышанное. Потом улыбнулся, словно приняв какое-то решение.

– Будете, – заявил он. У мистера Карвера был самодовольный вид, как будто он уже предвидел ее согласие. Он достал маленькую папку и подал ей визитную карточку. – Свяжитесь со мной.

Грейс посмотрела на карточку, на которой были написаны его имя и адрес на Линкольнс-Инн-Филдс.

– А почему не Уайтхолл, мистер Карвер?

– Я же вам говорил, – ответил он, по-прежнему странно улыбаясь. – Среди нас предатель. Я никому не могу доверять.

Она кивнула:

– Но во всяком случае, это не Диккан.

Он ответил, рассеянно глядя на деревья:

– Напрасно вы мне не верите, миссис Хиллиард. Вы не знаете всего.

Коснувшись шляпы, он пришпорил лошадь, и Грейс осталась наедине с тревожными мыслями и неприметной визитной карточкой в руке. Она снова посмотрела на нее. Что-то было не так.

– Миссис Грейс, – позвал Джордж. – Кто это?

Всегда безмятежное лицо Джорджа было нахмурено.

– Он работает на правительство.

Глядя удаляющемуся Карверу в спину, он покачал головой:

– Мне он не нравится.

Грейс медленно кивнула, соглашаясь:

– Мне тоже, Джордж. – Но она все же убрала карточку подальше. Сначала надо было понять, что именно ее так встревожило.

До дома за ней по пятам следовал один из так называемых агентов, присутствие которых не вселяло ей уверенности.

– Убедитесь, что дом хорошенько заперт на ночь, – попросила она Робертса, направляясь в спальню. – Сейчас мне не нужны сюрпризы.

Однако Грейс все же ожидал сюрприз в лице незваного гостя. Но такого она не могла предвидеть.

Она не знала, сколько времени спала, когда до ее слуха донесся какой-то шум. Ничего особенного, всего лишь тихий шепот. Но Грейс моментально проснулась с бешено колотящимся сердцем. В комнате кто-то был.

Стараясь не шуметь, она сунула руку под подушку и собралась закричать. Но крик замер у нее в груди. Рука ничего не нащупала. Револьвер исчез.

Внезапно кто-то зажал ей рот ладонью и навалился сверху. Грейс казалось, сердце вот-вот выскочит у нее из груди. Она изо всех сил укусила руку, но человек лишь крепче сжимал ее. Она принялась брыкаться. Он навалился сильнее. Ее легкие буквально разрывались от ужаса. И в этот момент она поняла, что опасность гораздо серьезнее, чем она могла предположить. Она узнала этого человека.

Грейс уже почти сдалась, когда услышала знакомый шепот над ухом.

– Грейс, – произнес удивленный голос, – кажется, в моей постели обезьяна. Она кусается.

Глава 18

– Где мой револьвер? – спросила Грейс, когда Диккан отнял руку и погладил ее по плечу.

Ей следовало бы его оттолкнуть. Ударить так, чтобы он надолго запомнил. Но она лишь выгнула спину. Он поцеловал ее за ухом, и по ее телу пробежала волна.

– Я не хотел, чтобы ты приняла меня за разбойника.

– Тебя не приглашали.

Он склонился над ней, и теперь Грейс с трудом различала его лицо в темноте. Она чувствовала жар, исходящий от его тела. Казалось, ее гнев растворяется в нем и слабеет.

– Ты правда не хочешь, чтобы я оказался рядом? – спросил он, поглаживая ее руки.

– Нет, – ответила она, сама удивляясь звучащему в голосе возмущению. – Что ты здесь делаешь?

Он прислонился к ее лбу.

– Нам надо разрешить один маленький спор.

Ощутив его запах, окутавший ее, словно клубы дыма, она, сама того не сознавая, потянулась к нему. Ей казалось, у нее вот-вот перехватит дыхание от ярости и возбуждения.

– Какой спор? – с трудом спросила она, продолжая лежать совершенно неподвижно, как будто это могло ее защитить.

– Насчет того, хочу я тебя или нет.

Он схватил ее руку и прижал к своему животу. Грейс вскрикнула. Он был горячим и напряженным. Ей захотелось расстегнуть пуговицы на его штанах и запустить пальцы внутрь. Ей хотелось прижаться к нему и никогда не отпускать. Ей не терпелось почувствовать его солоноватый вкус.

– И что это доказывает, Диккан? – спросила она, борясь с собой, но не убирая руки.

Она больше не могла сдаться на его милость. Этот путь ведет к гибели. Но как же трудно было оставаться сильной, когда он был так возбужден. Когда в его голосе слышались нетерпение и страсть. Боже, он почти дрожал, словно годами не прикасался к женщине.

– Я хочу тебя, Грейс! – тихо прорычал он ей на ухо и отбросил покрывало. – Я хочу, чтобы ты растаяла в моих объятиях. Хочу снова услышать твой смех.

Она пыталась отстраниться. Но он с силой прижался к ней, не давая сдвинуться с места. И Грейс позабыла обо всем.

– И со сколькими женщинами ты занимаешься любовью каждый день? – спросила она тихо. – Я нужна тебе для разнообразия?

– Я хочу любить только тебя. – Диккан поднял голову, и Грейс увидела в его глазах страсть, радость и что-то еще, на что она даже боялась надеяться. – Конечно, мы могли бы часами обсуждать достоинства моего костюма, хотя я только что испортил галстук, над которым так долго трудился Биддл. Мы могли бы говорить о твоем новом благотворительном обществе для вернувшихся с войны солдат. Мне нравится говорить с тобой, Грейс. Нравится слышать твой смех. Но мне не терпится увидеть, как ты будешь смеяться от удовольствия. Прошу тебя…

Грейс не дала ему закончить. Она проворно прижала его к себе и принялась жадно целовать в губы. Он был так близко, что она слышала биение его сердца и чувствовала легкий запах сандалового мыла в темноте. Она ощутила вкус Диккана, на этот раз никакого коньяка и сигар, один чистый, пряный вкус.

Ей хотелось сполна насытиться этим вкусом, нежным прикосновением его губ. По ее телу пробегали искры, и Грейс знала: она возьмет все, что он сможет предложить ей, и отдаст взамен еще больше. Так она сможет сказать ему о своей любви, и не важно, услышит он ее или нет и сможет ли ответить на ее чувство. А завтра она соберет остатки гордости и попытается жить дальше.

Она в последний раз попыталась отстраниться.

– Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно, – сказала она.

– Позже, – пробормотал он, прикасаясь губами к ее груди. – Обещаю.

Она больше не спорила. Они оба не проронили ни слова. Диккан расплел ее косу и распустил волосы по плечам. Грейс продолжала целовать его, пробуя его вкус и поддразнивая, чтобы он снова утратил самообладание. От одной мысли о предстоящем ее охватывала дрожь возбуждения. Все ее тело сладко ныло, когда она думала, что он вот-вот снова потеряет контроль над собой. Она готова была полностью раствориться в нем.

Всего одним поцелуем он полностью ее подчинил, отмел все ее возражения. Его изящные, проворные руки касались ее, как во сне: легко пробегали по телу, чуть поддразнивая, отдернули в сторону одеяло и в мгновение ока избавили ее от ночной сорочки.

Грейс задрожала от прикосновения ночного воздуха к разгоряченной коже. Она не видела Диккана, но чувствовала, слышала его, ощущала его пьянящий мужской запах. Этого было достаточно, чтобы свести ее с ума. Достаточно, чтобы заставить ее забыть.

Она стянула через голову его рубашку и нетерпеливо коснулась напряженных мускулов на груди и спине. Грейс не могла налюбоваться на его гладкие, покатые плечи, впадинку у основания шеи, она приходила в восторг от его глухого ворчания. Все его тело напряглось в ожидании, и Грейс охватил трепет. Ее тело ответило на его зов, загорелось и запело вместе с ним, как будто они соединились в каком-то древнем, как сама жизнь, танце. Грейс слышала свое тяжелое, хриплое дыхание, слышала музыку. Она принялась расстегивать пуговицы на его брюках.

Диккан ни на минуту не прекращал гладить ее плечи, руки, живот и грудь. Под его пальцами ее грудь напряглась и заныла от нетерпения. Когда Диккан коснулся ее губами, Грейс невольно встрепенулась. Ей казалось, он готов проглотить ее, так страстно он ласкал нежную кожу и напряженные соски. Грейс выгнулась ему навстречу, охваченная страстью. До ее слуха донесся сдавленный стон Диккана, когда она наконец расстегнула последнюю пуговицу и дотронулась до него рукой. Грейс улыбнулась. Теперь ничто не мешало ей медленно исследовать каждый дюйм его кожи и грубоватые волоски. Она почти ощущала его вкус на языке.

Но Диккан не дал ей шанса. Он быстро подхватил ее на руки и перевернул на спину. Вцепившись пальцами в ее волосы, он с силой прижался к ней. Его тело было напряженным и гладким, дыхание учащенным. Грейс обхватила его за талию, притягивая ближе к себе, и ее охватило торжество, когда он уронил голову ей на грудь и застонал.

Грейс молча развела бедра, словно приглашая его войти. Он долго и страстно целовал ее и через секунду уже был в ней, так что она позабыла все на свете. Забыла, кто она и о чем мечтает. Забыла гордость, чувство собственного достоинства и отчаяние одинокой женщины. В этот миг он принадлежал ей. Она подалась ему навстречу, вбирая его еще глубже без остатка. Ей не хватало воздуха, терпения, сил, потому что разожженный им огонь охватил ее. На этот раз в нем не было нежной музыки. Это была первобытная страсть, они оба напрягали все мускулы, изгибались навстречу друг другу, задыхаясь, смеясь, их тела блестели от пота, глаза были широко распахнуты в темноте, они оба испытывали одинаковую жажду.

Ее будто подхватил шторм, поднимая над землей и бросая вниз. Блеснула острая, ослепительная и смертоносная молния. Гром, яростный ветер. Она словно распалась на части, сдаваясь на милость бури. Пронзительно закричала, откинув назад голову. Диккан не заставил себя долго ждать, выкрикнул ее имя, наполняя ее огнем и жизнью, его тело напружинилось, и Грейс засмеялась. Она смеялась до тех пор, пока они, усталые, не повалились на кровать и не заснули друг у друга в объятиях.

Наутро ее разбудило пение птиц, и Грейс поняла, что упустила возможность поговорить с Дикканом. Он снова ушел, так же тихо, как накануне пробрался в ее комнату, по-видимому, позабыв о своем обещании. Она не спросила, зачем он пришел и куда пойдет. Не рассказала ему о своих подозрениях и не предупредила о происках его врагов. Даже не успела запретить ему снова входить в ее спальню.

Она потратила на него все силы, но все равно вернулась. Слушала его ласковые слова и позволила себе им поверить.

А теперь ей снова придется залечивать свою уязвленную гордость.

Черт бы его побрал. И ее тоже за то, что она так легко сдалась без борьбы. Неужели ее поездка в Лонгбридж была всего лишь притворством? Разве ее решение не было окончательным? Она поклялась оставить его, вернуть свою гордость и самоуважение. Всего один поцелуй показал ей, как лицемерна она была.

Грейс долго лежала, прикрыв глаза рукой, а свет за окном становился все ярче. Сколько еще раз ей предстоит вот так просыпаться и обещать себе, что это было в последний раз? Сколько еще она будет находить оправдания Диккану и себе за совершенные ошибки? Когда перестанет ждать его появления?

Грейс весь день провела, готовясь к поездке на свадьбу Оливии, чувствуя себя такой же хрупкой и беспомощной, как тончайшая фарфоровая тарелка, небрежно поставленная на край стола, откуда она вот-вот может со стуком упасть на пол. Она не могла ничего есть, даже суп, и надеялась, что в следующие месяцы что-нибудь изменится. Она знала, ей следует пойти к акушерке, но пока с Дикканом ничего не решено, она продолжала хранить свой маленький секрет.

Грейс не знала, чего ожидать от мужа, стоит ли ей надеяться. Будет ли он жалеть ее или начнет презирать, или просто снова уйдет и станет жить новой жизнью? Как быть? У нее будет ребенок. Они смогут прекрасно жить за городом, где он будет бегать, ездить верхом и ходить с ней на рыбалку, где он научится любить землю, которая однажды перейдет к нему. Грейс никогда не думала, что у нее может родиться девочка.

В детстве она редко общалась с девочками и не знала, чего от них ожидать. Но она легко могла представить, как воспитывает маленького мальчика.

Она мысленно представила Диккана. Но сейчас ей хотелось одной насладиться изменениями в жизни и поверить в будущее. Конечно, надо бы обо всем рассказать Диккану и покончить со своими сомнениями, чтобы потом решить, как жить дальше.

От этих беспокойных мыслей Грейс стала рассеянной и усталой. Поездка была еще хуже. Хотя она снова ехала в роскошном, мягко пружинившем экипаже Кейт, впервые в жизни ей стало плохо. Она знала, ее друзья о чем-то подозревают, но им хватило такта хранить молчание. Однако ее слуга Бенни не был так спокоен.

– Повар и мистер Робертс меня убьют, если вы будете плохо есть, – сказал он, когда они с Лиззи помогли ей дойти до кустов на обочине дороги. – Не выпьете немного целебного напитка, который повар для вас приготовил?

От одной мысли об этом у Грейс сжался желудок.

– Минутку, – с трудом выдохнула она, сгибаясь пополам. – Я ценю вашу заботу, но не думаю, что это поможет.

Поддерживая Грейс под руку, Лиззи усмехнулась:

– По крайней мере ближайшие два месяца.

Грейс сердито посмотрела на нее.

– Никому ни слова, Лиззи.

– Можете на меня рассчитывать, мадам.

Она взяла напиток, чтобы успокоить Бенни, выпила, но лучше себя не почувствовала. Грейс не понимала, почему ведет себя так скрытно, хотя любой внимательный человек, особенно женщина, мог понять, в чем дело. Но все это было для нее так ново, что она просто не хотела ни с кем делиться.

Когда на следующий день они приехали в Оук-Гроув и Грейс вышла из экипажа, лицо у нее было зеленоватого оттенка. Она улыбалась, непринужденно болтала и усилием воли заставляла себя держаться. Она не могла испортить встречу с подругой из-за того, что ее вдруг начнет тошнить на дворе.

Дом был очень красив – особняк из кирпича с мягкими линиями, с высокими окнами и каменным парапетом, которому было отведено почетное место в конце прямой аллеи, усаженной дубами. Но настоящий сюрприз ожидал Грейс на ступенях дома: Оливия и Джек рука об руку.

– Наконец-то. – Увидев их, Беа широко улыбнулась.

Грейс кивнула:

– Как приятно видеть их такими счастливыми.

Оливия и Джек много пережили: их первый брак был разрушен предательством и ложью, а жизнь оказалась под угрозой. Им пришлось пережить еще больше с тех пор, как они нашли друг друга во второй раз. Джек чуть не погиб при Ватерлоо, а Оливия едва пережила нападение Хирурга. На ее щеке по-прежнему виднелся ярко-красный рубец. Но это не имело значения, потому что в ее глазах, когда-то таких печальных и уставших, теперь светилось спокойствие.

– Вы приехали! – вскричала Оливия и сбежала по ступеням навстречу экипажу. Ее бледно-желтое легкое платье трепетало на ветру, завитки светлых волос разметались. – Я так скучала!

– Она целыми днями сводила меня с ума, – пожаловался Джек, очень элегантный в своей куртке для верховой езды и замшевых бриджах.

Кажется, его раны зажили, подумала Грейс, когда он поцеловал ее в щеку. Он был высок и худощав, и в его зеленых глазах светилась жизнь. Ему повезло, что он получил второй шанс. И не упустил его. Правда, Грейс не могла представить, чтобы какой-нибудь мужчина мог отказаться от Оливии.

Гости обнимались, приветствовали друг друга, обменивались комплиментами. Грейс стояла в стороне, радуясь, что под ногами наконец твердая земля, и раздумывая, можно ли поделиться с друзьями своими надеждами, страхами и сомнениями. Как объяснить, насколько поразительные перемены произошли в ее жизни, когда любая другая женщина восприняла бы их как должное?

Как странно вдруг испытывать такую неловкость в присутствии этих женщин, которых она давно знает.

– Грейс? – Оливия нахмурилась. – Ты такая тихая. Что-нибудь случилось?

Грейс улыбнулась:

– Не могу нарадоваться. Я так счастлива вас видеть.

Большие серые глаза Оливии наполнились слезами, и она обняла подругу.

– И я тоже. Я так надеялась, что вы все приедете на мою свадьбу.

– Мы не могли не приехать. Недаром стали свидетелями такой подготовки, – сдержанно заметила Кейт.

– Акушерка, – кивнула Беа.

Даже Джек рассмеялся.

– Отличное описание твоей роли. Но зачем все рассказывать у парадного подъезда? – Он подвел Оливию к дверям и махнул рукой. – Будем пить чай в нашей обновленной южной гостиной. – Он нахмурился. – Или это Красная гостиная? Оливия постоянно меняет названия.

– Скоро это будет называться гостиной, где Джек теряет голову, когда надо вести себя благоразумно, – дружелюбно отозвалась Оливия, и Джек обнял ее за плечи.

Когда они поднимались по лестнице, из-за угла дома высыпала целая ватага детей. Визжа от восторга, они гнались за лохматой лающей собакой. Грейс заметила шестерых ребятишек в возрасте от трех до десяти лет, за которыми неотступно следовала прелестная молодая женщина с вьющимися светлыми волосами.

– Позвольте представить мою сестру Джорджи, – сказал Джек, когда она пробежала следом, махнув рукой. – Ее непоседа Лулли возглавляет всю эту шайку. Баловник, следующий за ней по пятам, – это наш сын Джейми. Понятия не имею, кто остальные. Джорджи собирает мальчишек так же, как мать Диккана собирает собак.

При виде шумных, смеющихся детей Грейс охватило изумление. Перед ней будто вдруг предстали все ее надежды. Счастливые, здоровые дети, резвящиеся на лужайках, как щенки, их громкий, заливистый смех. Горло сдавило от переполнившего незнакомого ощущения счастья.

Через несколько мгновений Грейс спустилась с небес на землю. Перед самым входом в дом Джек остановился.

– Где Диккан? – спросил он.

У Грейс снова свело живот.

– Он постарается приехать.

Джек пристально поглядел на нее.

– Чтобы Диккан пропустил самое громкое событие осени? Чушь! Уверен, он уже заказал три жилетки для выходных.

Грейс слабо улыбнулась:

– И золотой монокль. Но ему пришлось задержаться.

Из-за любовницы. Из-за «Львов». Или из-за постановления на его арест по обвинению в измене.

Или из-за всего, вместе взятого.

Грейс быстро обжилась в отведенной ей прекрасной комнате. Выдержанная в нежно-зеленых и желтых тонах, она находилась в юго-восточной части дома, с выходящими на обе стороны окнами, откуда были видны широкие лужайки и густой лес.

Как только тошнота улеглась, Грейс решила найти Оливию. Она знала, что это ее последний шанс наедине поговорить о своем положении. Ведь у Оливии уже был ребенок. Естественно, она пережила то же самое. Поделится ли она с Грейс?

Но сама Грейс испытывала необъяснимую неловкость. Она думала, что ей никогда не доведется говорить о подобных вещах, и не знала, как сообщить эту новость. К счастью, ей не пришлось этого делать, потому что когда Оливия вошла в комнату, Грейс снова стояла, склонившись над тазом.

– Грейс? – раздался голос Оливии из-за двери. – Это ты?

Невероятно, но ее подруга все поняла. Протерев лоб Грейс, она усмехнулась:

– Да, я прекрасно все помню. Мне было ужасно плохо, и стало уже казаться, что скоро я увижу в тазу свою печень. Но все прошло. Это всегда проходит. Вот увидишь.

– Надеюсь, – с трудом ответила Грейс, закрыв глаза и усилием воли заставляя желудок успокоиться. – У меня все тело будто свело судорогой. Даже пальцам больно.

Оливия улыбнулась:

– Ты просто слишком долго сжимала таз, девочка моя. Ты ведь пробовала имбирь?

Грейс кивнула:

– Наверное, я употребила весь имбирь, что был в Лондоне. Жаль хозяйку дома, которая на этой неделе захочет испечь пирог с пряностями.

Оливия хмыкнула, подала Грейс полотенце и забрала таз.

– Значит, надо придумать что-то другое. Ты обращалась к доктору?

Грейс покачала головой, радуясь благоразумию Оливии.

– Так не пойдет. Мы пригласим моего врача, он замечательный специалист. Учился в Эдинбурге. После встречи с ним тебе сразу же станет лучше.

– Я чувствую себя сбитой с толку, – призналась Грейс, садясь и прикладывая ко лбу мокрое полотенце. – А что ты чувствовала?

Оливия уселась с ней рядом на пол.

– Боже мой! Я была взволнована, счастлива и напугана – и была уверена, что прежде этого не случалось ни с одной женщиной.

Грейс кивнула: подруге удалось выразить словами переполнявшие ее чувства.

– Ты уже сказала Диккану? – спросила Оливия.

– Пока нет. Я хотела быть уверенной и решила вначале поговорить с тобой. И потом нам надо было выяснить, что происходит со «Львами».

Оливия порывисто встала и протянула Грейс руку.

– Насчет этого мне известно немногим больше твоего. Поместье охраняют наши люди, а Джек никуда меня одну не выпускает. Но мы обсудим это позже. Сейчас надо поговорить о тебе.

Оливия помогла Грейс подняться и повела ее к спальне.

– Завтра мы позовем доктора Спенса. Потом ты все расскажешь Диккану, а там посмотрим.

Грейс вздохнула:

– Если Диккан вообще приедет. Он не был уверен.

Оливия усадила ее в кресло у окна и обернула ноги пледом.

– И об этом нам тоже надо поговорить. Я бы хотела услышать, как ты вообще оказалась замужем за Дикканом Хиллиардом. Мне кажется, это просто замечательно.

Грейс надеялась, что беседа с Оливией поможет ей успокоиться. Но вместо этого ей стало только хуже, потому что ее надежды и страхи лишь укрепились. Слишком много событий произошло, и эмоции грозили взорвать ее изнутри. Грейс не знала, как со всем этим справиться.

Ребенок…

От одного этого слова у нее перехватило дыхание.

На следующее утро Грейс стало казаться, что тревога сведет ее с ума. Ей было еще хуже, чем накануне, но она приписала это беспокойному ожиданию встречи с доктором и Дикканом. Она чувствовала себя ужасно больной и уставшей, ей хотелось всю неделю пролежать в постели, и пальцы снова сводила судорога. Грейс могла поклясться, что ее кожа приняла слабый зеленоватый оттенок. Ну, это уж слишком. Она решила чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься. Жаль, что не взяла с собой в Суссекс Эпону. Долгая поездка верхом могла бы успокоить ее и дать силы пережить следующие несколько дней. И даже если она беременна, легкий галоп не может повредить здоровой женщине. Поэтому Грейс, прихрамывая, дошла до конюшни, взяла Джорджа и направилась по тропе, указанной конюхами. И там она столкнулась с мистером Карвером.

Грейс наслаждалась прогулкой. Утренний воздух был необычайно теплым, и над холмами начали собираться пушистые облака. Погода портилась, подул ветер, подхватывая опавшие листья и охлаждая ее горячие щеки. Харпсу достаточно было лишь раз поглядеть на небо, чтобы предупредить их о приближении ливня, который, казалось, постоянно сопровождал Веллингтона в походах. Сейчас буря была бы под стать настроению Грейс.

– Ливня не будет, – заметил Джордж, помогая ей сесть в седло. – Ну разве что легкий дождик.

Грейс нравился Джордж. Он был тихим, спокойным и наблюдательным, с улыбкой ребенка. И никогда не спрашивал, о чем она думает. Сейчас Грейс не думала ни о чем. В этом-то и была вся прелесть хорошей верховой прогулки.

Не успела она свернуть обратно у реки Арун, которая была восточной границей поместья, когда ее лошадь испуганно шарахнулась в сторону. Грейс быстро успокоила ее, решив, что норовистую кобылу напугали летящие листья. Но тут она увидела то, что раньше ее успела почуять лошадь. В зарослях ольхи был привязан чужой конь.

Джордж нагнал ее. Всадник неподвижно сидел в седле, его лицо скрывала тень.

– Мистер Карвер? – спросила Грейс, замедляя шаг. – Что вы здесь делаете?

Кажется, встреча с ней его ничуть не смутила.

– Наблюдаю.

Грейс и Джордж быстро переглянулись, и он нахмурился. Она знала, что он чувствует. Было что-то странное в этом мистере Карвере.

– Вы находитесь в частных владениях, сэр. Мне придется сообщить об этом лорду Грейсчерчу.

– В таком случае я прикажу вас немедленно арестовать за препятствование государственному расследованию, – дружелюбно ответил мистер Карвер.

По ее спине пробежала дрожь отвращения.

– Я просто не позволяю вам нарушать закон о частной собственности.

– У меня должна быть возможность без помех следить за вашим мужем.

Грейс повернулась, надеясь увидеть дом вдалеке.

– Диккан приехал?

– Полчаса назад. Разве он вас не предупредил?

Грейс выпрямилась, глядя в лицо мистеру Карверу. Она была почти на голову выше его. Не произнеся больше ни слова, она развернула лошадь и поскакала прочь.

Диккан действительно уже приехал. Она поняла это в ту самую минуту, когда вошла в дом. Об этом ей сказала не только суета, означавшая появление новых гостей: она чувствовала его присутствие, щекотавшее ее нервы, как электрический ток.

Первым она увидела Биддла, который шел по коридору со стопкой рубашек в руках.

– Биддл, – улыбнулась Грейс, – рада вас видеть. Как у вас дела?

Он обратил на нее расстроенный взгляд.

– Все хорошо, мадам, – скорбно ответил он. – Конечно, занят, как всегда. – Биддл чуть склонил голову. – В последнее время одни неприятности с галстуками хозяина. На них то и дело появляются пятна от утюга.

Грейс не могла решить, как ей реагировать на подобное сообщение. Они оба улыбнулись. Биддл не заметил, что на кожаном стеке в руках Грейс были инициалы Диккана. Она не справилась о его здоровье. Может быть, позже, подумала она, входя в свою комнату. Когда ей станет лучше. Сейчас она с трудом добралась до тазика. Она собиралась лечь, но кровать была слишком далеко, а она очень устала. Придется немного отдохнуть прямо на полу.

Диккан был невероятно уставшим, раздраженным, и ему срочно нужен был совет. Кроме того, на него обиделся собственный слуга, а значит, он не может надеть костюм, к которому нужен галстук. А пестрые шейные платки он терпеть не мог.

Конечно, он все понимал. И даже сочувствовал Биддлу, который обожал Грейс. Ее обожали все слуги. Да и он сам в ней души не чаял. Но проклятое стихотворение он так и не нашел. Не справился с порученным делом.

Диккан обыскал все вещи Мины. Иного способа заставить ее выдать местонахождение стихотворения он не знал.

И в конце концов эти поиски ему страшно надоели.

– Вот ты где! – раздался голос, когда он пробирался в кабинет.

Конечно, это была Кейт, и вид у нее был недовольный.

У Диккана даже не осталось сил, чтобы соблюдать осторожность.

– Рад тебя видеть, Кейт. Ты, как всегда, выглядишь превосходно.

Она подошла ближе в своем блестящем розоватом платье, на котором было больше перьев, чем в его матраце.

– Я в ярости, Диккан, и тебе это известно. Где тебя, черт возьми, носило? Неужели ты не понимаешь, что творишь?

Он так порывисто вскочил, что Кейт удивленно отпрянула.

– Не надо, не начинай, – попросил он.

Любой другой человек послушался бы его. Но Кейт в ответ лишь фыркнула, как разъяренный конь.

– Я молчала, когда ты связался с этой шлюхой. Я ничего не говорила даже тогда, когда Грейс ради тебя отказалась от всего, что было ей дорого.

– Всего, что ей было дорого? Что ты имеешь в виду?

Она склонила голову, недоверчиво глядя на него.

– Хочешь сказать, ты не знал, что она вынуждена была отказаться от работы в военном госпитале? Понятия не имел, что она мечтала жить за городом?