Текст книги "Как истинный джентльмен"

Глава 7

Следующие два дня Грейс пыталась себя занять, но этого было недостаточно. После того как мадам обрисовала ей будущий пеньюар, она не могла выкинуть его из головы. Его образ следовал за ней в магазин «Хатчардс» и к продавцу галантереи. Не оставлял ее в коридорах армейского госпиталя, где она служила добровольцем. Снился по ночам. Что бы Грейс ни делала, ей постоянно слышался так много обещавший шепот мадам Фэншон. Она все время думала о том, какие чудеса может творить простой кусок ткани. Она надеялась на чудо.

Когда наконец вернулся Диккан, Грейс была взвинчена до предела.

– Ну, Грейс, – обратился он к ней, входя в гостиную и снимая сюртук, – вижу, ты все еще ждешь Кейт.

Грейс ощетинилась.

– Я буду рада с ней повидаться, но у меня были свои дела.

Он приподнял бровь и оглядел ее серое платье из индийского муслина.

Грейс пыталась сохранять спокойствие.

– Даже такой опытной модистке, как мадам Фэншон, понадобится два дня, чтобы сшить наряды для Боадицеи, сэр.

Она была вознаграждена ухмылкой. Но через секунду ей на смену пришло нахмуренное выражение, которое Грейс могла бы прочесть так же легко, как газету «Таймс». Боже, какой ужасный гардероб, должно быть, выбрала некрасивая Грейс!

– Я как раз собиралась выпить хереса перед ужином, – сказала она, отворачиваясь. – Присоединишься ко мне?

Диккан кивнул и сел напротив.

Они выпили хереса, потом поужинали, сидя в маленькой гостиной высоко над городом, не забывая о хороших манерах и ведя светскую беседу о погоде, знакомых и о поездке Диккана. И наконец – за фруктами и орехами – о его положении в дипломатическом корпусе.

– Тебя отправят во Францию? – спросила Грейс, откусывая абрикос.

– Надеюсь. Посмотрим, что выйдет, когда уляжется пыль после нашей маленькой драмы.

Грейс отложила вилку.

– Значит, тебя наказали?

– Нет, лишь предупредили. Не о чем беспокоиться. А теперь доедай ужин.

– Ты останешься на дипломатической службе? – спросила она. – После встречи с Гадзуксом я подумала, тебя может заинтересовать разведение лошадей.

– Гадзукс больше друг, нежели вложение капитала, – подумав, ответил Диккан. – Конечно, я не против получить от него жеребят, но не хотел бы превращать его в племенного жеребца. Он станет отвлекаться.

Грейс улыбнулась, вспомнив поджарого саврасого коня.

– Бедняге не позавидуешь.

Диккан слабо улыбнулся. Они лишь намеком коснулись своего будущего, словно могли отложить неизбежное. Словно оказались за одним столом во время светского ужина, едва знакомые друг с другом и объединенные лишь условностями этикета. И все-таки Грейс не удавалось полностью подчинить себе свое тело. Всякий раз, когда рука Диккана оказывалась близко, по ее коже словно пробегал ток. Когда он улыбался, пусть даже и равнодушно, она с трудом подавляла желание улыбнуться в ответ. Ей хотелось прихорашиваться перед ним, хотя она понимала, что это бесполезно и даже смешно. Он никак не выдавал своего намерения отправиться в спальню, но тело Грейс продолжало надеяться. Она была исполнена неуверенности и нетерпения. Ее охватил душевный трепет, в то время как у Диккана был такой вид, словно он в очередной раз обхаживает младшего члена королевской семьи.

И только когда со стола сняли скатерть, Диккан выдал себя. Он как раз рассказывал Грейс о своих впечатлениях о путешествии ко двору в Санкт-Петербурге, когда за последним официантом закрылась дверь. Он замолчал и огляделся, словно с удивлением заметив между ними пустой стол. Поднялся и нервно расправил складки сюртука.

Заметив его растерянность, Грейс почувствовала себя немного лучше.

– Диккан?

Взяв бутылку коньяка с тележки и налив себе бокал, он подошел к окну и посмотрел вниз. Оставшаяся за столом Грейс не знала, как ей себя вести. Это он из них двоих был опытным. Он должен найти непринужденные слова, одарить ее улыбкой, которая послужит сигналом к продолжению вечера.

– Полагаю, служанка тебя ждет, – сказал он, не оборачиваясь.

Грейс почувствовала мимолетное раздражение. Странный человек.

– Она действительно была замужем за солдатом? – не удержавшись, спросила она.

Диккан быстро взглянул на нее.

– Да. Тебе не к чему будет придраться.

Но это уже случилось. Грейс не знала, как выразить чувство беспокойства, которое она испытывала при виде Шредер. Не говоря ни слова, она поднялась и пошла в спальню. Барбара была уже там с самодовольной улыбкой на лице. Грейс собиралась отчитать ее, но тут же все поняла. На высокой кровати под балдахином лежал самый невероятный наряд.

Материал цвета полуночного неба, такой темно-синий, что его истинный оттенок был виден лишь при движении, словно отблеск крыла черного дрозда.

Грейс поняла, что дрожит.

– Боже мой! – почти благоговейно прошептала она.

– Если это его не привлечет, – пообещала Шредер, – значит, он уже утратил мужские качества.

Грейс с трудом выровняла дыхание. Ей надо будет это надеть? Она останется почти обнаженной, а к такому она не привыкла. Все эти годы, что Грейс провела в армии, она научилась искусно закрывать свое тело.

Но этот наряд для ее мужа. До сих пор он не видел в ней женщину. Вероятно, это поможет ему передумать.

– Что ж, – сказала она, резко выдохнув, – надо приступать.

Барбара улыбнулась еще шире, и обе женщины принялись распускать густые волосы Грейс и избавляться от простой одежды, чтобы облачиться в творение мадам Фэншон. Ощущая жар в прохладной комнате, Грейс отослала Барбару и принялась ждать мужа.

Она ждала долго.

Ей не хотелось забираться на кровать, словно она была предназначенной для жертвоприношения девственницей. Вместо этого она свернулась клубочком в кресле с высокой спинкой, обитом тонким пшеничным шелком, и положила на колени книгу о египетских путешествиях, словно собираясь читать. Посмотрела в окно. Перелистала страницы. Принялась считать удары часов в гостиной. Насчитала четыре раза, а Диккан все не появлялся. Где же его черти носят?

Грейс чувствовала себя униженной. Ей было страшно. Ее охватили воспоминания о том дне, когда они волею обстоятельств оказались в одной постели. Соблазнительное тепло его тела, сводящее с ума прикосновение его рук. Сожаление от того, что она остановила его прежде, чем его руки дотронулись до ее живота. Теперь она ожидала возвращения Диккана, словно ее тело существовало в унисон с его запахом. Его вниманием. Его приказаниями. Он еще не открыл дверь, а она уже испытывала волнение.

Когда часы пробили полночь, Грейс решила, что с нее довольно. Возможно, Диккану неловко, но не больше, чем ей. Неужели он подумал, будто ей приятно, если с ней обращаются, как с тем толстым принцем, с которым он был вынужден проводить время?

Не дав себе времени передумать, Грейс встала и открыла дверь. Огонь в гостиной почти потух, и со стола уже убрали. Диккана нигде не было видно. Грейс посмотрела на закрытую дверь его спальни и выругалась. Лучше, чтобы он был там. Если он сбежал, она погонится за ним с кочергой.

Прижав руку к груди, чтобы унять бьющееся сердце, Грейс босиком пробежала по ковру и постучала в дверь. Услышала невнятное бормотание и приняла его за приглашение войти.

При виде Диккана ей захотелось бежать. Он сидел, ссутулившись, в кресле справа от почти погасшего камина, и его голые ноги виднелись из-под элегантной широкой черной рубашки. Кажется, кроме нее, на нем ничего не было, судя по видневшемуся уголку обнаженной груди, поросшей кудрявыми волосами, сбегавшими вниз. Длинные, сильные ноги, волоски на них странно притягивали взгляд. Но Грейс не могла отвести глаз от его ступней. Они были такие длинные, изящные и чувственные.

Как это вообще возможно? В животе у Грейс возник комок. Кажется, ее внутренности вот-вот растают. Она знала, что скрыто под рубашкой, и хотела это увидеть. Ей хотелось, чтобы этот растрепанный, соблазнительный повеса посвятил ее в тайны любви.

Услышав стук упавшего на пол бокала с коньяком, Грейс поняла, что Диккан с изумлением глядит на нее.

– Какого черта ты тут делаешь? – прохрипел он. Его взгляд был холодным.

Внутри Грейс вся дрожала от страха, больше всего ей хотелось убежать и спрятаться. Но она вела себя на удивление спокойно.

– Я искала своего мужа, – тихо ответила она. – Мне казалось, я увижу его сегодня.

Он пропустил ее намек мимо ушей.

– Это Кейт одолжила тебе наряд?

Он смотрел на ее пеньюар. Грейс была удивлена, что не покраснела.

– Не говори глупостей. Я бы испортила всю одежду Кейт, пытаясь натянуть ее на свои плечи. Тебе нравится?

Очередная нескромность. Леди не пристало говорить о таких вещах. Но леди никогда не заходит в комнату к мужчине. Даже если этот мужчина ее супруг.

Словно под гипнозом, Диккан поднялся на ноги.

– Откуда у тебя такие волосы?

Грейс непонимающе взглянула на него.

– Они всегда у меня были, – ответила она, и у нее перехватило дух от его близости. – Я решила, что сегодня вряд ли стоит заплетать их в косу.

Диккан покачал головой, будто не веря ей. Или не верил своим глазам.

– Иди сюда.

Услышав его грубоватый голос, Грейс испытала смесь раздражения и восторга. Ей совершенно не хотелось хромать через всю комнату.

– Я уже пришла, – ответила она. – Теперь твоя очередь.

Она поверить не могла собственной дерзости. Она чувствовала запах коньяка, исходивший от Диккана, и видела, что графин, стоявший около его локтя, был почти пуст. Негодяю пришлось напиться вдрызг, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Очевидно, он выпил слишком много и совершенно позабыл прийти в спальню.

Диккан чуть склонил голову, и Грейс подумала, что вид у него сейчас какой-то дьявольский. Серые глаза светились. Лицо, не слишком красивое, но мужественное, с широким лбом и сильным подбородком, казалось перечеркнутым линиями. Он был значительно выше Грейс, и его красиво сложенное тело излучало силу. Ее колени ослабели, а ведь он даже еще не прикоснулся к ней.

– Ты меня удивляешь, Грейс, – сказал Диккан, проведя пальцами по ее руке, отчего по коже у нее побежали мурашки. – Не думал, что ты такая хладнокровная.

Она поежилась. Ее окутал жар, исходящий от его тела. Диккан ухватил подол ее пеньюара и потянул его наверх, как и надеялась Грейс. На мгновение она ощутила приступ паники. Разве он не должен задуть свечи? Разве не полагается вначале лечь на кровать? Куда ей спрятаться посреди комнаты?

Но Грейс молчала. Одно возражение, и Диккан уйдет. Она не сможет этого вынести.

– У тебя маленькие ноги, – удивленно пробормотал он.

– Да, для моего роста, – ответила она, застыв от прикосновения воздуха к обнаженному телу. Грейс молилась, чтобы ее больная нога осталась незамеченной в полумраке.

Но кажется, Диккан ее не слышал.

– Думаю, мне понравится высокая партнерша.

Тут он опустил глаза, и все изменилось. Он замер, по-прежнему держа в руках переливающуюся ткань пеньюара, который успел поднять до талии Грейс. Она затаила дыхание. Ей хотелось зажмуриться. Она ощущала свое возбуждение, и это пугало ее. Но внезапный смех Диккана напугал ее еще больше.

Она распахнула глаза и увидела на его лице циничную улыбку. Он неотрывно глядел на низ ее живота, словно заметив там предательскую влагу. Покачал головой.

– Боже, какой я дурак, – хрипло пробормотал он. – Не могу поверить, что не заметил в то утро.

Грейс совершенно растерялась.

– О чем ты?

Он грубо рассмеялся.

– Отличный фокус, Грейс. Как тебе удалось сохранить свое прозвище? – Он взглянул на нее, и его взгляд сделался жестким. – Вот уж действительно самая известная девственница. Но сколько времени прошло с тех пор, как ты перестала быть ею?

Продолжая говорить, Диккан неумолимо подталкивал Грейс к постели. Она собралась было возразить, но мысли путались. О чем это он?

– Диккан, я не понимаю.

– Конечно, понимаешь, дорогая, – сказал он, держа ее ноги железной хваткой. – Все хорошо. Я никогда не пропускаю рыжих волос, к тому же ты потрудилась их покрасить.

Грейс хотела возразить, но Диккан ничего не слышал. Подтащив ее к краю постели, он склонился над ней. Прямо над ее ногами. Она не могла дышать. Не могла думать. Лицо Диккана было прямо над ее рыжими завитками, и Грейс могла поклясться, что услышала, как он вдохнул ее запах. Вдохнул, словно это были духи, а его лицо было всего в нескольких дюймах от…

Боже мой!

Грейс отчаянно пыталась свести ноги. Что он делает? Все происходило так быстро. Все в ней сопротивлялось, но ее жадное тело стало таким податливым.

– Давай же, Грейс! – прорычал Диккан. – Будь хорошей девочкой. Хочу увидеть, что скрывается за этими прелестными пламенными завитками.

Он обхватил ее колени, и из груди Грейс вырвалось рыдание. Она увидела, как он улыбнулся ей, и покраснела. Ей было одновременно жарко, холодно, и она сгорала от стыда, от гнева, от нетерпения.

И тут Диккан коснулся ее губами. Наслаждение пронзило Грейс острой волной. Она чуть не слетела с постели. Его дыхание холодило ее чувствительную кожу, и по телу будто прошла молния. Грейс и представить не могла, что губы Диккана могут творить такие чудеса. Она вцепилась пальцами в простыни и подавила крик. Что же он с ней делает? Его легкие прикосновения мучили ее, сводили с ума. Волосы Грейс разметались по подушке, пеньюар цвета полуночного неба по-прежнему был на ней.

Она закрыла глаза, не в силах больше смотреть. Ее сердце учащенно билось, ей не хватало воздуха. Надо пошевелиться. Ударить Диккана. Бежать. Кричать.

Да, она закричала. Этот вопль привел Грейс в ужас. Диккан лишь усмехнулся и что-то пробурчал в ответ. Она ощутила прикосновение его гладкой щеки к своему бедру и решила, что он, должно быть, побрился. Необыкновенно нежные губы, пробуждающие волны жаркого и острого наслаждения. Чувства, которые Грейс никогда не испытывала прежде и даже не могла себе представить что так бывает.

– Ты уже готова, – спокойно заметил Диккан, касаясь ее пальцем.

Грейс снова дернулась. Это было уже слишком.

– Прошу тебя, перестань…

Наверное, он ее не услышал. Его пальцы были уже внутри, проникая все глубже и глубже. Грейс чувствовала, что сдается, а ее тело говорит на собственном языке страсти. Вновь ее пронзила молния, охватил огненный смерч, водоворот, и снова она испугалась, но не смогла шевельнуться.

Ощущения, которые она испытывала, становились все сильнее. Она открыла глаза и увидела голову Диккана со взлохмаченными черными волосами, склоненную над ее огненно-рыжими завитками.

Прикосновения губ Диккана были пыткой, тело Грейс вспыхивало, горело, распадалось на части.

– Давай же, моя маленькая распутница, – бормотал он. – Кричи!

Он продолжал шептать ласковые слова, непристойности, грубо приказывать.

– Хватит играть, – произнес он, обдавая горячим дыханием ее ставшую чувствительной кожу. – У меня кончается терпение. Сейчас будет хорошо, и я знаю, что тебе уже не терпится.

И Грейс действительно не могла ждать. Это было самое унизительное. Она хотела, чтобы Диккан выполнил свое обещание. Хотела, чтобы это случилось как можно скорее. Грейс должна заставить свое тело повиноваться. Она только не знала как. Она тяжело дышала и чуть слышно хныкала, откидывая назад голову, словно что-то искала и не могла найти. То, в чем так отчаянно нуждалась. Молнии пронзали ее тело, скользили по ее ногам, рукам, груди. Ее закружило в водовороте, и она почти не слышала голос Диккана. Наконец страждущее тело Грейс застыло, словно готовясь к последней битве.

Внезапно она словно влетела в круг света. В круг звуков, цветов и музыки. Грейс слышала смех Диккана и знала, что он смеется над ее криком. Она кричала, потому что ее тело не могло вынести такой силы, такого напора. Она билась в его руках. Сердце стучало о ребра, глаза наполнились слезами удивления. И не успела Грейс прийти в себя, как Диккан оказался внутри ее. Она снова закричала.

Он замер. Борясь со жгучей болью, она увидела на лице Диккана выражение ужаса. Ей захотелось свернуться клубочком и исчезнуть. Он подался назад с таким видом, словно она предала его.

– Черт возьми! – закричал он. – Ты и в самом деле девственница!

Глава 8

Диккан чувствовал себя величайшим идиотом на свете.

И к тому же насильником.

Он стоял, по-прежнему возбужденный, и смотрел на ничего не понимающую, обиженную Грейс, похожую сейчас на распутную девку. Он причинил ей боль. Откуда ему было знать, что она девственница? Женщина, которая покрасила волосы там, не могла быть невинной. Только не в этот цвет, цвет обольщения и греха. Его любимый цвет огня и страсти. Красный. Нет, не просто красный. Пламенеющий, горящий, чувственный.

И он поддался его чарам.

– Ты девственница, – повторил Диккан, словно пытаясь осознать и запомнить эти слова.

– Уже нет, – ответила Грейс с невероятным спокойствием. Она лежала, не двигаясь, ее волосы разметались по подушке, и она поспешно оправляла соблазнительный пеньюар.

И это еще одна причина, по которой он посчитал ее опытной искусительницей. Она вошла в его комнату в крошечном шелковом одеянии, которое постеснялась бы надеть даже Мина, а потом сама бросила ему вызов, как настоящая куртизанка. Да, она просила его остановиться, но потом молила продолжать. Она была возбуждена. Возбуждена еще прежде, чем он прикоснулся к ней, и она испытала оргазм. Она так громко кричала, что ее могли услышать в кухне четырьмя этажами ниже. Такое никогда не бывает с девственницами.

Диккан раздраженно потер лицо ладонями, словно пытаясь стереть остатки опьянения.

– Прости.

Он не мог смотреть на Грейс. Заметив, что все еще возбужден, он запахнул халат и завязал пояс тугим узлом.

– Но ты недоволен, – с чуть заметной грустью в голосе ответила Грейс. – Не вернешься ко мне?

Он уставился на нее.

– Ни один джентльмен…

Но Диккан не закончил фразы. Ему была отвратительна мысль о том, что он только что обошелся с Грейс, как с дешевой шлюхой. Да, он был искушенным человеком, но у него были свои правила. И одно из них состояло в том, что нельзя посвящать целомудренную женщину в мир чувственных наслаждений подобным образом. Он даже не поцеловал ее. Он просто…

– Прости, – повторил Диккан, отступая назад.

Грейс удивленно взглянула на него.

– Разве мы не должны закончить начатое?

– Нет, мы закончили. С тебя довольно.

Но Грейс заметила бугорок под его халатом.

– Прошу тебя, Диккан. Не превращай все в мелодраму. Мы знали, что это будет неловко. Но если не попытаться снова, наш брак обречен.

Она была права. Диккан опять потер лицо. Глубоко вздохнул. Конечно, если он подождет еще немного, то от его желания не останется и следа. Но у него возникло странное подозрение, что это еще больше оскорбит ее. Поэтому он кивнул в ответ. Она откинулась на спину. Диккан забрался на кровать. Чуть приподняв край ее пеньюара, чтобы видны были ярко-красные волосы, он устроился между ног Грейс. Закрыв глаза, оперся локтями о постель и принялся за дело.

Диккан ненавидел себя, но, кажется, начав, уже не мог остановиться. Когда все было кончено, он поразился силе своего оргазма. Он закричал, откинув назад голову. И когда наконец упал на Грейс, касаясь лицом ее шеи, то понял, что она не такая уж и бесформенная, как он думал вначале.

Правда, было уже слишком поздно. Он выбился из сил, сгорал со стыда и был возмущен. Почему она не оказалась такой похотливой, как он предположил вначале? Теперь он никогда уже не сможет делать с ней тех порочных вещей, о которых мечтал.

Странно, но он покраснел. Диккан Хиллиард, мистер Совершенство, только что вел себя, как грубый преступник, с женщиной, заслуживавшей лучшего. Но чего она могла ожидать, покрасив свои лобковые волосы в цвет греха? Он перекатился на спину и теперь лежал, глядя на потолок.

– Где ты научилась красить волосы? – спросил он. – В Индии?

Грейс молчала, но Диккан не смотрел на нее.

– Да, – наконец ответила она, – в Индии.

Он кивнул.

– Лучше тебе перестать это делать. Видишь, что случилось.

Ответом было молчание. Оно тяготило Диккана. Обвиняло его.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, спасибо.

Он кивнул. Он не знал, что теперь делать. У него никогда не было в любовницах девственницы. Поэтому Диккан не знал, какие слова утешения захочет услышать Грейс. Пять дней он раздумывал над этим, но так ни к чему и не пришел.

– Тогда я ненадолго спущусь вниз, ладно?

Не ожидая ее ответа, он вылез из постели и надел брюки. И даже не взглянул на свою жену, которая по-прежнему молча лежала посреди огромной кровати под балдахином.

Как бы ему хотелось знать, о чем она сейчас думает. Но когда он обернулся, она выглядела так, как и прежде, на удивление спокойной, хладнокровной и почти незаметной. Разве это могла быть та же самая женщина, которая всего несколько минут назад сходила с ума от его прикосновений? Внезапно он заметил, что смотрит на ее ноги, длинные и сильные. По крайней мере такой была левая. Правая оказалась чуть тоньше, и мышцы не так заметны. И в этот миг он совершил очередную ошибку. Он невольно отшатнулся.

– Как я мог позабыть про твою ногу? – сказал он. – Надеюсь, она в порядке?

И тут Диккан наконец увидел перемену на лице Грейс. Она сидела, застыв, на краю постели, ее лицо было пепельно-белым и напряженным. Глаза внезапно стали огромными и бездонными, и Диккан увидел, что они такие же серые, как у него. Нет, не совсем. Цвет был мягче, напоминал грозовые облака. Но сейчас они стали тусклыми. Кажется, он все испортил. Диккан покачал головой, не зная, как теперь быть.

– Я больше не надену этот пеньюар, – сказала она, словно это должно было принести ему облегчение.

И снова Диккан покачал головой. Не зная, как поступить дальше, чтобы еще больше не унизить Грейс, он лишь схватил свою одежду и быстро вышел из комнаты.

Грейс долго сидела без движения: нога болела, а горло сжало от унижения. Ее отец был прав. Ни одна достойная женщина не должна красить волосы в такой цвет. Приличные мужчины не оценят этого. Другие женщины будут ее презирать. Она просто не подумала.

Грейс не знала, что делать дальше. Она чувствовала грусть и опустошение. Случившееся ошеломило ее. Перед ней открылась заветная дверь, зажегся свет. А потом Диккан безжалостно потушил его, превратив одно из самых удивительных событий в жизни в нечто постыдное.

Если бы только ее кожа не горела от его прикосновений. Если бы она могла забыть лукавую улыбку на его лице, когда он склонил голову, чтобы попробовать ее на вкус. Она по-прежнему чувствовала обжигавшее ее пламя. Слышала его гортанный смешок. Ее тело содрогалось, будто охваченное порывами ветра. Сердце билось все так же сильно. Все было так прекрасно до той самой минуты, когда он понял, что она девственница.

Грейс знала, Диккан не хотел причинить ей боль. Выражение ужаса на его лице тронуло ее. Но это уже ничего не могло изменить. Она пережила откровение, заглянула в далекую страну, в которую прежде никто ее не звал. А потом, вот так быстро и грубо, все это у нее отняли, и она не знала, как вернуть потерянное.

Грейс медленно поднялась. Бессмысленно всю ночь переживать случившееся. Лучше заняться делом. Помывшись дрожащими руками, она вернулась в свою комнату и сменила пеньюар на простой халат из хлопка. Стараясь не испортить прекрасный шелк своими огрубевшими от работы руками, она сложила его и сунула в стопку практичных серых нарядов, где он не будет напоминать ей о допущенной ошибке. И возможно, Грейс позабудет, как близко она коснулась счастья.

Она надеялась, что с Дикканом ей удастся вырваться за пределы своей скучной серой жизни. Но она заблуждалась. Он пришел в ужас от содеянного. И полагал, что она его во все это намеренно втянула. Что ж, больше он не совершит подобной оплошности.

Грейс стояла перед зеркалом у несессера, глядя на отражение бледной женщины, и думала, сумеет ли она стать иной, нежели всегда. Некрасивая женщина. Женщина, приносящая много пользы другим. Опытная медсестра и верный друг. Женщина, мечтавшая о страсти и глубине чувств и вынужденная хранить молчание.

Если бы только у нее не болело все тело. Если бы только Диккан ушел прежде, чем лишил ее невинности. Никогда в жизни она не испытывала такой боли. Грейс не могла представить, что сумеет привыкнуть к этому ощущению, когда она полностью сдалась на его милость. Не могла представить, чтобы хотела к этому привыкнуть. Ей хотелось, чтобы всякий раз это было сюрпризом, взрывом изумления, новым открытием, ощущением близости к нему. Эти несколько кратких мгновений она была частью его. И он тоже был частью ее, и два человеческих существа не могли быть связаны теснее. В этот короткий, удивительный, жаркий миг Грейс была не одна.

Она медленно отвернулась от зеркала. Заплела волосы в косу, развела огонь в камине и достала свои списки. Сегодня она уже не сможет заснуть. Так что лучше заняться делами.

Диккан не знал, куда пойти. В «Палтни» остаться он не мог. Там была она, вызывая в памяти каждый проведенный с ней сладострастный миг, когда он недоумевал от охватившего его нетерпения. Чему, черт возьми, она научилась в Индии? Если она стала красить лобковые волосы, то что еще она умеет? Согласится ли делать это с ним? Дрожащей рукой Диккан сунул ключ в замок двери своей комнаты. Нет, она не станет делать этого с ним. Боже, он даже представить не может, чтобы она согласилась. Это все равно что развлекаться с монахиней. С безжизненной, неуклюжей монахиней. Диккан знал, что несправедлив, и это еще больше злило его.

Хорошо, что он не съехал из своей комнаты в Олбани. Сегодня ему нужно побыть подальше ото всех. Смыть запах Грейс и свидетельства своей ошибки. Ему нужно остаться одному.

– Привет, старина! Рады тебя видеть.

Диккан резко остановился в дверях. Гостиная была полна людей. Он уже подумал было, что вошел не в ту комнату. Но нет. Вот его коричневый кожаный диван, охотничьи гравюры, которые последний жилец оставил на стенах. Аккуратная стопка «Эдинбургского журнала» на столике у дивана и изображение Гадзукса, сделанное его сестрой Уинни. На месте были даже граненые бокалы для коньяка, которые он привез из Ирландии. Да, это его комната, которую выбрали местом сбора члены группы Дрейка.

Пока Диккан приходил в себя от неожиданности, со стула поднялся сам Маркус Дрейк.

– Мы подумали, что ты не станешь возражать. Нам надо было где-нибудь собраться подальше от любопытной публики.

Маркус был светловолосым человеком с голубыми глазами, но Диккан всегда представлял его волком. Осторожный, похожий на хищника. Прирожденный лидер как в роли герцога Дрейка, так и основателя своей группы «Повесы».

Чаффи Уайлд, поднявшийся со своего места вслед за Маркусом, был его полной противоположностью. Пухлый, в очках, с редкими прыщами на лице, он протянул Диккану руку, словно тот сам пригласил их к себе.

– Рад тебя видеть, старина.

Остальные продолжали сидеть на его стульях, дымить тонкими сигарами и поглощать запасы выпивки. Йен Фергюсон, Алекс Найт, Бо Драммонд, Нейт Адамс – кворум, если не считать того, что Нейт заснул после вечера, проведенного у мадам Люсиль.

Обычно Диккан был рад их видеть. Но сегодня вечером он не был в этом уверен. Его беспокоил исходящий от него запах страсти. Запах распутства. И Грейс.

– Надеюсь, вы оставили для меня немного моего коньяка, – протянул он, пожимая пухлую руку Чаффи. – Пришли отпраздновать мою женитьбу? Я ожидал увидеть тебя на церемонии, Дрейк.

Маркус Дрейк улыбнулся:

– Я был удивлен не меньше твоего, старина.

Диккан вздернул бровь.

– Вряд ли.

– Все равно, – со знающим видом ответил Дрейк. – Мы обязательно отпразднуем. Мне она нравится.

– И мне, – кивнул Чаффи, плюхаясь на диван. – Прекрасная женщина. Знаете, ведь она спасла ногу моему брату после битвы в Корнуолле.

– Кажется, это было в Корунье, Чафф, – поправил Алекс Найт. Он развалился в кресле с бокалом коньяка и сигарой в руке, его льняные волосы лежали на расстегнутом воротнике рубашки.

– Да? – удивленно переспросил Чаффи и рассмеялся. – Конечно. Тебе лучше знать. Непроизносимые слова. Надо было сражаться в таком месте, название которого можно выговорить.

– Как Корнуолл?

– Точно!

Диккан подошел к столу налить бокал.

– И что же свело вместе таких бонвиванов?

– Я собрал их, чтобы побыстрее изложить новости, – ответил Дрейк, садясь на место.

– Не повезло Эвенхему, – заметил Чаффи, и свет блеснул в стеклах его очков. – Бедняга.

Голос подал Бо Драммонд.

– Он оказался предателем, – непреклонно произнес мрачный виконт. Бо потерял своего брата в битве при Талавере. – Ему повезло, что меня там не было.

– И что, тогда он был бы еще более мертв, чем сейчас? – усмехнулся Диккан, отпивая коньяк. Странно, но разговор успокоил его. Все это было ему знакомо. Привычные проблемы, которые надо решать.

Фергюсон покачал массивной головой с копной рыжих волос.

– Он не был похож на предателя, пусть даже и был паршивым англичанином.

– Если ты можешь вычислить предателя по внешнему виду, – заметил Дрейк, – обратись в министерство внутренних дел. Это сэкономит им кучу времени.

Шотландец нахмурился, его всегда открытое лицо стало суровым.

– Ты знаешь, о чем я. Мальчишка был всего-навсего певчим. Как им удалось привлечь его на свою сторону?

– Не знаю, – солгал Диккан, не испытывая ни малейших угрызений совести. – Он унес ответ с собой в могилу.

– Уверен, что министр внутренних дел ошибается? – спросил Алекс. – Может, Эвенхем был всего лишь своего рода дымовой завесой, использованной революционерами?

Диккан пожал плечами:

– Есть только один способ узнать истину. Нам нужно внедрить человека в их организацию.

Мгновение в комнате царила гробовая тишина. Потом Дрейк пошевелился в кресле.

– Если ничего не выйдет, нам надо будет задействовать твою домашнюю армию, чтобы проникнуть в дома людей, названных Эвенхемом.

– Домашнюю армию? – переспросил Чаффи.

– Верно, – ответил Фергюсон, подняв голову. – Ты не был на континенте. Диккан набрал там служанок, которые умеют подслушивать под дверью.

Чаффи многозначительно кивнул:

– Никто быстрее слуг не узнает, что происходит в доме.

– Сведения, которые они доставляли ему в Вене, изменили ход переговоров, – сказал Алекс. – Значит, они переплыли с тобой Ла-Манш?

Диккан пожал плечами:

– Некоторые – да. Я пытался внедрить парочку в дом к Бентли. Там мало шансов на успех, но, возможно, Берти Эвенхем оставил кого-нибудь в доме своего отца?

Дрейк рассеянно кивнул.

– Ну а как быть со «Львами»? Пусть нападают на нас?

Диккан посмотрел в бокал, волнующаяся поверхность коньяка блестела на свету.

– Не знаю. По словам Берти, после шантажа обычно следуют угрозы. Не хочу рисковать жизнью Грейс.

– Это не проблема, – заметил Драммонд. – Вы ведь поженились не по любви. Просто пусть об этом все знают.

– Тогда они могут выбрать мишенью кого-то из нас, – встрепенулся Алекс Найт. – В конце концов, нас всего десять.