Текст книги "В плену желаний"

Глава 12

Сьюзан и Кейси уезжали в числе первых. Сьюзан в последний раз сжала хрупкое плечо Меган Шанк, понадеявшись в душе, что ее совет будет принят к сведению. Она держала Кейси за руку и, как только они оказались в хорошо освещенном коридоре за пределами бального зала, остановила его:

– Я думаю, что тебя нужно отвезти прямо в травматический пункт больницы Хантингтон. Твою губу необходимо зашить.

Кейси обмяк и прислонился к стене.

– Господи, это звучит ужасно.

– Наверняка тебе сделают обезболивающий укол. Кейси закрыл глаза. Пока он был вместе с Мэттом и Гордоном, он чувствовал себя прекрасно. И даже больше того: он словно был участником какой-то безумно возбуждающей компании. Теперь же ему становилось все хуже и хуже.

– Кажется, меня начинает тошнить, – простонал он.

– О, Кейси, бедный мальчик! – Сьюзан обняла его за талию. – Пойдем отсюда, пока ты не упал в обморок и мне не пришлось вызывать скорую помощь.

– Ты думала, мне от этого станет лучше? – Кейси отлепился от стены и попытался идти прямо, но у него так закружилась голова, что ему пришлось опуститься на стул в вестибюле. – Я чувствовал себя прекрасно, пока ты не сказала о швах.

– Посиди-ка здесь. Где талон со стоянки?

Кейси сунул руку в карман и вытащил смятый корешок квитанции.

– Не надо никаких швов! – взмолился он. Сьюзан дотронулась до его взъерошенных волос.

Тонкая оправа его очков погнулась, что придавало ему совершенно патетический и одновременно какой-то трогательный вид. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Я быстро, – пообещала она.

Кейси огляделся в поисках какого-нибудь растения в кадке, на случай, если он не успеет добраться до туалета. К его счастью, поблизости обнаружилась пальма, и он слегка расслабился. В кино герои всегда держались молодцом после драк, но Кейси чувствовал себя совершенно больным. Боевики далеки от реальности, напомнил он себе, но все же они создают ложное впечатление о том, сколько может выдержать мужчина, оставаясь при этом на ногах. Конечно, большинству из этих киногероев нет сорока шести лет, а если и есть, то все их сокрушительные удары являются всего лишь результатом ловких трюков.

Сьюзан вернулась быстрее, чем он ожидал, и Кейси с. трудом поднялся ей навстречу.

– Хотел бы я быть Жан-Клодом Ван-Дамом, – застенчиво признался он.

– Вот уж неудачная идея, – возразила Сьюзан. – Я рада, что ты не он, а то бы тебя здесь со мной не было.

Когда они подошли к обочине тротуара, Кейси даже не заикнулся о том, чтобы сесть за руль.

– Ты можешь довезти нас до твоего дома? – спросил он.

– Конечно, поехали. – Сьюзан вела машину, часто поглядывая в его сторону. – Может быть, швы накладывать и необязательно, но было бы неплохо остановиться у хантингтонского отделения скорой помощи.

– Нет, спасибо, лучше я буду спать у тебя на полу.

– На полу? Я категорически против. Ты будешь спать в моей постели, как всегда.

– Всегда? – Кейси изобразил кривую ухмылку. – Мне нравится, как это звучит, но я провел в ней всего три ночи.

Сьюзан счет не вела. Она мысленно отругала себя за такой самонадеянный комментарий и за то, что не учла его возможный ответ.

– Хорошо, пусть это будет номер четыре, но к чему считать?

Когда Сьюзан свернула на подъездную дорожку, Кейси открыл дверь машины и попытался выбраться самостоятельно, но Сьюзан ринулась ему на помощь, торопливо обогнув машину. Перспектива того, что его весь уик-энд будет нянчить женщина, которую он обожает, была столь соблазнительной, что он с готовностью принял ее помощь.

– Я очень надеюсь, что смогу выйти на работу в понедельник, – пробормотал он.

– Горячая ванна, пара таблеток аспирина, хороший сон – и завтра ты будешь, как новенький.

– Очень на это надеюсь, – повторил Кейси, но он вовсе не планировал такого скорого выздоровления и с трудом удержался от широкой улыбки, такой широкой, что она причинила бы ему боль.

Эми с Гордоном оказались в следующей группе отъезжающих. Хотя его лицо тоже было разбито, он чувствовал себя гораздо лучше, чем Кейси. Он подъехал к дому Эми и взглянул на часы.

– Еще слишком рано. Давайте отыщем по радио какую-нибудь хорошую старую музыку, ведь вы мне обещали танец.

Гордон не замечал глубокой раны на своей щеке, но Эми, конечно, видела ее.

– Сначала давайте позаботимся о вашем лице.

– А что, оно так ужасно выглядит?

– Это суждение я оставляю за вами.

Как только они вошли в дом, Эми устремилась через кабинет в ванную комнату первого этажа. Это была светлая и уютная комната, оклеенная ярко-желтыми обоями с экзотическими птицами темно-голубого и розового тонов. Эми подождала на пороге, пока Гордон не оказался перед зеркалом.

– Лучше снимите рубашку. Я замочу ее в холодной воде, иначе эти кровавые пятна никогда не сойдут.

Гордо взял синюю махровую салфетку, намочил ее и приложил к щеке:

– Не стоит беспокоиться.

– Право же, никакого беспокойства. Я втянула вас в участие в этой вечеринке. И, если бы я подошла к нашему столу вовремя, чтобы усадить Джека и его жену где-нибудь еще или без лишних споров согласилась бы танцевать с ним, не было бы никакой драки, и вы не пострадали бы. Так что меньшее, что я могу сделать для вас, это выстирать вашу рубашку.

Гордон повернулся и изумленно посмотрел на нее.

– И вы можете еще раз повторить это? Нет, не трудитесь. Я совершенно отказываюсь позволять вам брать на себя ответственность за то, что случилось сегодня. Я пришел на вечеринку, потому что хотел этого, а Джек распустил руки сам по себе. Этот человек – настоящее… – Гордон поискал наиболее пристойное слово, чтобы не ранить слух Эми, – настоящее ничтожество. Готов поспорить, что он устраивает что-нибудь подобное на каждой вечеринке, на которой бывает.

Эми глубоко вздохнула:

– Могу в это поверить.

Гордон прополоскал салфетку, еще раз тщательно вытер лицо и остался доволен тем, как ему удалось промыть рану.

– Наверно, кто-то поцарапал меня кольцом.

– Наверху у меня есть бактерицид. Снимите рубашку, пока я схожу за ним.

– Эми, – попытался воспротивиться Гордон, но она вышла, не слушая его.

Галстук уже лежал в его кармане, и, расстегнув запонки на манжетах, он снял свой пиджак, а затем и рубашку, залитую кровью. Услышав, как Эми спускается, он торопливо надел пиджак.

– Возьмите рубашку и идите со мной в кухню, – позвала Эми. Она принесла голубой пластиковый таз, которым пользовалась для замачивания белья, налила в него холодной воды и, когда Гордон подошел к ней, бросила туда его рубашку. – Садитесь к столу, я смажу вам порез.

– Да, мамочка.

Эми стало смешно, и она улыбнулась, подходя к нему:

– Я что-нибудь не так сказала?

– Наоборот, нет ничего плохого в том, что вы хотите позаботиться обо мне. Я думаю, что это очень мило с вашей стороны.

Гордон подавил желание протянуть к ней руки и обнять и вместо это сидел, не двигаясь, пока Эми накладывала антисептик на его рану.

– Кстати, о мамочке, – начала Эми, надеясь, что не покажется чрезмерно любопытной. – Меня удивило, что у вас все тот же номер телефона. Вы живете со своей семьей?

– Вы хотите сказать: «по-прежнему со своей семьей»?

«Кажется, я сую нос не в свои дела», – встревожилась Эми.

– Простите, я задала слишком личный вопрос.

– Вовсе нет. Когда мои родители десять лет назад переехали в Седону, штат Аризона, я продал свой дом и купил их старый, чтобы увеличить их пенсионный фонд. Мэтт Тренерри переделал там кухню пару лет назад. Думаю, вам известно положение вещей в старых домах: вечно что-нибудь надо переделывать, или заменять, или чинить.

– Я через это прошла. В прошлом году мне пришлось заменить кипятильник, мусоропровод и плиту. На стиральную машину и сушилку я стараюсь не дышать, а крыша в гараже течет так, что даже страшно.

– О да, радости домовладельца.

– Совершенно верно. – Эми отступила назад и поставила мазь на стол. Царапина, пересекавшая его щеку, была длинной, но не глубокой. – Надеюсь, шрама не останется, – забеспокоилась она вслух.

– Не так уж много мужчин имеют счастье в пятьдесят два года обзавестись шрамом, добытым в сражении. Это чертовски хорошая история.

Не будучи в силах дольше противостоять искушению обнять Эми, Гордон протянул к ней руки и усадил ее на свое колено.

– Гордон!

– Друзья зовут меня Эш. – Он зарылся лицом в ее шею, игриво покусывая ее. – Вы все так же прекрасно выглядите в красном.

Какое-то время Эми не знала, куда девать руки, но затем обняла его за шею.

– Боюсь, что сегодняшний вечер был больше похож на кошмар, чем на воплощенную мечту. Мне очень жаль.

– Вы когда-нибудь перестанете извиняться? – Гордон энергично обнял ее. – К тому же вечер еще не кончился. У вас есть стерео, или, может быть, мы будем танцевать под ваше кухонное радио?

– Раньше у меня было стерео, но моя старшая дочь Карен забрала его, когда переезжала в свою мастерскую. Вот, кстати, еще одна вещь, которой я должна обзавестись.

Гордон любовался завитками ее волос, зачесанными за уши.

– Вам надо было делать так, когда вы учились в школе.

– Что делать?

– Убирать волосы за уши так, как сейчас. Вы вовсе не изменились, леди, в отличие от меня.

Его грудь была покрыта темными кудрявыми волосками, и, хотя Эми хотелось запустить в них пальцы, она подавила этот порыв.

– Вы ошибаетесь, Гордон, то есть Эш, мы оба изменились.

В этот момент он прижался к ней еще теснее, и она не отстранилась. Его поцелуй был легким, но глубоко взволновавшим ее. Она немедленно освободилась из его объятий.

– Думаю, что нам лучше потанцевать. Гордон встал и последовал за ней к стойке, на которой находился радиоприемник.

– Я знаю несколько радиостанций, передающих отличную старую музыку, – заявил он, покрутил ручку настройки и поймал песню группы «Платтерс» «Туман в твоих глазах». – Взяв Эми за руку, он повел ее назад в столовую, где они и устроили себе танцевальный зал перед зеркалом, возле которого она прикалывала к корсажу его подарок. Но теперь этот прекрасный белый цветок мешал Гордону обнять ее крепче. – Может быть, положим орхидею в холодильник?

Вместо ответа Эми положила цветок на обеденный стол и шагнула в его объятия.

Он был выше Стива, но, сделав это мимолетное сравнение, она перестала думать о бывшем муже. Гордон держал ее крепко, но так нежно, что она не чувствовала себя его пленницей. Она до отказа повернула выключатель верхнего света, максимально притушив его.

– Вот, теперь гораздо романтичнее.

Гордон был так обрадован тем, что она хотела сделать этот спектакль красивым, что не нашел слов. Он медленно повел ее в танце.

Следующей песней был «Великий притворщик», и Гордон улыбнулся про себя, вспомнив, сколько раз за эти годы он мечтал танцевать с Эми Стюарт. Все свою жизнь он хотел держать ее в объятиях и наконец добился этого.

– Жаль, что я не знал раньше, как вы одиноки, – прошептал он. – Я постучался бы в вашу дверь на следующей же день.

Эми подняла голову, чтобы взглянуть на него, и встретила его поцелуй. Она знавала мужчин, поцелуи которых были такими захватывающими, что она еле могла выдержать их, но поцелуй Гордона был совершенством. Дразнящий, едва касающийся ее губ, он затем превращался в глубокую медленную ласку. Эми сбилась с ритма и наступила ему на ногу.

– Ох, простите.

Гордон отодвинул от обеденного стола стул и снова усадил ее к себе на колени.

– Тише, мне все равно больше хочется целовать вас, чем танцевать.

Застенчивость Эми прошла, и она скользнула рукой под его пиджак. Его кожа была теплой, а упругие волоски на груди были так приятны на ощупь. Эми подняла руки и погрузила пальцы в его густые кудри. Целоваться с Гордоном было так восхитительно, и она не смогла скрыть досады, когда он слегка отстранился.

Гордон ласково провел пальцами по ее подбородку, чтобы она перестала хмуриться:

– Еще несколько минут, и я уже не смогу остановиться. Вы хотите, чтобы я остался на всю ночь?

Озадаченная этим вопросом, Эми уперлась в его лоб своим лбом. Да, она хотела, и очень сильно хотела, чтобы он остался, но в последний раз, когда она уступила зову сердца, это повлекло за собой катастрофический брак с обманщиком. Она глубоко вздохнула.

– Я определенно хочу, чтобы вы остались, но все Же намерена попросить вас уйти.

– Это и называется женской логикой? – прошептал он ей на ухо.

Эми прижалась к нему:

– Я не стану утверждать, что не хочу вас, но чего я точно не хочу, так это жалеть о чем-нибудь назавтра.

– Постараюсь не давать вам ни малейшего повода для сожаления, – пообещал Гордон искушающим шепотом.

– Да ведь я вас толком и не знаю.

То, что она продолжала препираться с ним, по-прежнему сидя у него на коленях, дарило Гордону надежду, что ему удастся победить.

– Мы знакомы уже тридцать пять лет.

– Нет, это неправда. Мы ходили вместе на занятия тридцать пять лет назад. – Эми откинулась назад, чтобы взглянуть ему в лицо. – Вы не слишком похожи на фотографию из выпускного альбома, и я вовсе не уверена в том, что вы не самозванец, какой-нибудь друг Гордона, который пришел вместо него, но…

– Что? – Гордон был совершенно потрясен таким странным предположением. – Откуда вы взяли эту нелепую идею? – спросил он. – Вы серьезно думаете, что кто-нибудь способен проделать такой дурацкий фокус? Я могу допустить, что по истечении тридцати пяти лет многие мужчины хотели бы послать на вечеринку своих двойников, которые выглядели бы лучше, чем они, но я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь пытался сделать это.

Эми сразу поняла, что сильно расстроила его, потому что он не стал удерживать ее, когда она встала с его коленей.

– Простите, я не хотела обижать вас. Я не слишком часто хожу на свидания и, возможно, неправильно выразила свою мысль, но…

Гордон встал к ней лицом к лицу:

– Ну что ж, а я достаточно часто хожу на свидания, и мне приходилось слышать от женщин отказы по самым разным причинам, но еще никто не обвинял меня в том, что я не тот, кем являюсь на самом деле. Это совершенно новый подход, и что, он обычно срабатывает?

Эми была взбешена колкостью, которой, по ее мнению, она не заслуживала. Она занесла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но овладела собой.

– Вот видите, мы недостаточно знаем друг друга, чтобы спать вместе, так что, пойдя на это, мы совершили бы ошибку.

Она развернулась и пошла к входной двери.

Гордон вышел наружу, не сказав ни слова и даже не попрощавшись. Эми захлопнула за ним дверь и заперла ее. Он обеспечил достойную концовку для совершенно никудышного вечера, и, только вернувшись в кухню, чтобы выключить радио, она заметила, что рубашка Гордона все еще замочена в раковине.

– Вот черт!

Она побежала назад к фасадному окну и выглянула, но Гордон уже уехал. Теперь ей придется выстирать рубашку, как она и обещала, и вернуть ее. Она решила, что пошлет ее по почте. Может, это будет проявлением трусости, но лучше уж так, чем предоставлять этому мужчине еще один удобный случай посмеяться над ней.

Сержант Васкез не отпускал Мэтта и Кэрол до тех пор, пока все остальные не уехали. Тогда он заявил самым убедительным тоном:

– В последний раз уведомляю вас, сэр Галахад. Если вы еще когда-нибудь ненароком услышите, как какой-нибудь человек оскорбляет свою жену или другую женщину, предложите ему удалиться и поучиться хорошим манерам, потому что если я еще раз увижу вас в такой ситуации, какую вы спровоцировали сегодня, то арестую вас прежде, чем вы успеете сказать хоть слово в свое оправдание. Мы поняли друг друга?

– Да, сэр, целиком и полностью.

Кэрол оглядела зал с сожалением: он был таким красивым сегодня вечером. Врачи уже уехали, и только двое полицейских стояли у двери. Со столов было убрано, помощники официантов сняли скатерти, а цветочные вазы забрали члены комитета и их друзья. Кто-то из обслуживающего персонала бродил с пылесосом в глубине помещения. Ни малейшего неприятного воспоминания не портило величественную сцену. Венский бальный зал вновь пустит пыль в глаза членам какого-нибудь комитета, подыскивающим место для банкета. Кэрол не сомневалась, что те, кто был сегодня здесь, не остались равнодушны к красоте этого зала.

– Как насчет миссис Шанк? – спросила она. – Вы намерены довести дело до конца?

Сержант слегка нахмурился:

– Она отказывалась подавать жалобу на мужа, но я взял их ситуацию себе на заметку. Я, как и любой другой, не могу спокойно смотреть, когда обижают женщину, мистер Тренерри.

Мэтт кивнул.

– Мы можем идти?

Сержант махнул рукой в сторону двери, и Мэтт взял Кэрол за руку и пошел к выходу.

– Извините меня, – начал он, но Кэрол сразу же прервала его.

– За что? Джек получил именно то, чего заслуживал. Конечно, жаль, что вечеринка закончилась так рано, но я очень горда за вас, и, как бы меня ни огорчало такое развитие событий, вы не должны извиняться за кого бы то ни было.

По тому, как она наклонила голову, Мэтт видел, что она говорит искренне.

– Спасибо, но я уже начал бояться, что вы собираетесь забрать меня из тюрьмы на поруки и что другого исхода вечера не предвидится.

– Я вырастила двух сыновей, – напомнила ему Кэрол. – Мне не раз приходилось ездить за ними в полицейский участок по субботним вечерам. Разве у вас такого не бывало с Дэном?

Мэтт остановился и уставился на нее. Он не слишком хорошо видел правым глазом, но она по-прежнему выглядела серьезной.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Конечно, нет.

– Ну, когда он только начал водить машину, его пару раз оштрафовали. Думаю, что это было достаточно неприятно, чтобы он постарался впредь избегать подобного. Мне никогда не приходилось забирать его из полицейского участка. Что же вытворяли ваши ребята?

Кэрол была уверена, что она забыла больше, чем помнила, но постаралась восстановить в памяти их эскапады.

– Ничего особенного. Всякие глупости, вроде распития пива на главной лужайке начальной школы. Полиция смотрела на это сквозь пальцы.

– Типичные проказы подростков?

– Вот именно, но теперь один из них дантист, другой – ортопед, так что с ними, по-видимому, все в порядке.

Мэтт заметил бы гордость в ее голосе, если бы мог оторвать взгляд от ее улыбки. Временами она проявляла столь искрометный темперамент, что он не всегда был уверен, говорит ли она всерьез или шутит, но было очевидно, что она обожает своих детей. Оба были дипломированными специалистами, как и их отец, в то время как Дэн пошел по его стопам и стал водопроводчиком. Мэтта покоробила мысль, что его и Кэрол сыновья, будучи одного возраста, скорее всего, не имеют ничего общего.

– Ну ладно, пора ехать домой.

Как и ожидалось, служащим не составило труда найти фургон Мэтта. Необычное средство передвижения больше не тревожило Кэрол, и она, не покраснев, забралась внутрь.

– Я могла бы сесть за руль. Вы способны вести машину?

Мэтт пристегнулся ремнем, не издав ни стона, хотя ему было больно поворачиваться.

– Только следите за правой стороной. Мое зрение с этого боку оставляет желать лучшего.

Кэрол взяла его за руку:

– Подождите. Если вы действительно не видите, давайте я отвезу вас в больницу. У вас может быть задета сетчатка или нанесено какое-нибудь другое серьезное повреждение.

Мэтту представилась отличная возможность заметить, что иногда Кэрол проявляла склонность к мелодраматизму.

– Слушайте, я, возможно, действительно скосил глаза, как морячок Попай,[9]9
  Популярный персонаж мультфильмов. (Прим. пер.)


[Закрыть] но единственная причина, из-за которой я не могу видеть, – это мое распухшее веко, а вовсе не то, что у меня выбито глазное яблоко.

– Лучше бы вы этого не говорили, – сделала гримасу Кэрол. – Я не заметила вашего сходства с Попаем, пока вы не упомянули о нем, но, пожалуйста, если вам больно, давайте остановимся у хантингтонского отделения скорой помощи.

– Прекрасно. Сегодня суббота, вечер. Пол там, вероятно, страшно скользкий из-за потоков крови, пролитой парнями, участвовавшими в поножовщине, не говоря уже о кулачных боях. Меня заставят ждать пару часов, а затем выпишут счет на несколько сотен долларов за совет ехать домой и приложить к глазу сырое мясо. Нет уж!

С максимальной осторожностью Мэтт двинулся по Оук Нолл.

– Почему мужчины так часто закрывают глаза на свое здоровье?

Мэтт насмешливо фыркнул:

– Многие женщины делают то же самое. Кэрол уже собралась возразить, когда сообразила, что он, очевидно, имел в виду свою жену. Быть может, Дебору удалось бы спасти, обратись она к врачу раньше. Этим вечером Кэрол вовсе не хотела затрагивать подобную тему. Наклонившись вперед, она внимательно оглядела перекресток на склоне холма.

– Все чисто.

– Спасибо.

Кэрол продолжала внимательно следить за дорогой на протяжении всего пути домой. Шоссе было освещено, светофоры давали «зеленую улицу», но она все время беспокоилась, что они могут случайно столкнуться с кем-нибудь. Испытав облегчение от того, что они благополучно добрались до ее дома, она не могла допустить, чтобы он уехал один.

– Зайдите ко мне. Сегодня утром я купила несколько кусков сырого мяса для бифштексов и с готовностью пожертвую один в вашу пользу. Потом я отвезу вас домой в моей машине. Это была ужасная поездка, хотя я и изображала из себя штурмана. Я не хочу подвергать вас риску, отправляя домой одного. Завтра ваш сын поможет вам забрать фургон.

Мэтта путешествие в рай радовало еще меньше, чем Кэрол, но он сомневался, стоит ли ему принимать ее предложение.

– Этот фургон тяжелый, как танк. Если кто-нибудь и наедет на меня, то даже краску не оцарапает.

– Это, конечно, замечательно, но что если вы сами налетите на какую-нибудь милую семейку, возвращающуюся от бабушки на дешевой иномарке?

При этих словах Мэтту показалось, что он уже слышит скрежет раздавленной им «консервной банки», вот только при столкновении с его грузовиком из ее обломков польется вовсе не лимонад. Он поморщился:

– У вас просто восхитительный взгляд на вещи. О'кей, давайте ваше мясо, я попробую приложить его, а потом посажу вас за руль.

Кэрол украдкой улыбнулась, пропуская Мэтта в дверь:

– Располагайтесь на диване. Я принесу мясо.

Она купила пару филейных кусков, чтобы сделать жаркое, и теперь была рада, что не нарезала их и не заморозила. Наверное, жестоко было бы предложить Мэтту, чтобы он положил себе на лицо кусочек тонко нарезанного замороженного мяса.

– Ну вот.

Мэтт скинул ботинки и растянулся на диване. Ему было не просто удобно – он чувствовал себя как дома. Кэрол тоже определенно была рада видеть его у себя. Она села рядом с ним и положила кусочек сырого мяса на его лицо.

– Как долго полагается держать его? – спросил он.

– Не имею представления, но раз уж вы оказались в роли больного, лежите так, пока не станет легче.

– Это действительно помогает или это просто бабьи сказки?

Кэрол пожала плечами, но, понимая, что если она выразит сомнение насчет эффективности средства, он, вероятно, попросит отвезти его домой, ответила ободряющей улыбкой:

– Свежее сырое мясо всегда дорого стоит, так что это должно сработать, иначе никто не рекомендовал бы его.

– Ну вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Так кто же рекомендует класть мясо на подбитый глаз?

– Понятия не имею, разве что тренеры по боксу.

Она встала и включила стереосистему. Радио было настроено на станцию, передающую музыку ретро, и Кэрол вернулась к дивану под аккорды инструментальной версии «Прогулка во сне». Она скинула туфли.

– Я слушала эту музыку, чтобы создать настроение для вечеринки.

– Это станция Санто и Джонни, верно?

– Да, по-моему, так и есть.

– Вам не стоит извиняться за свои музыкальные вкусы, пока вы не критикуете мои.

– Прекрасно, договорились. – Кэрол снова села рядом с ним. – Если мясо стало теплым, переверните его.

– Да нет, оно еще холодное. – Он нащупал ее руку. – Мне очень жаль, что вечеринка так плохо закончилась. Спасибо, что не назвали меня ослом или того хуже.

Кэрол обеими руками обхватила его руку:

– Я сказала то, что думала. Я очень горжусь вами, Мэтт. Вместо того чтобы заступиться за оскорбленного человека, многие просто отвернулись. Так они обычно и делают, когда сталкиваются с неприятной ситуацией, вроде той, какая возникла у Джека с Меган. И вы правильно сделали, что вмешались.

– Боюсь, что я влез туда обеими ногами. Суставы на его пальцах были разбиты, и Кэрол поднесла их к губам. У Мэтта были очень красивые руки с длинными тонкими пальцами и аккуратно подстриженными ногтями. Она всегда обращала внимание на мужские руки, и это был как раз тот тип рук, который ей нравился.

Как только ее язык ласково коснулся его ободранной кожи, Мэтт понял, что пропал. Он ни за что не поедет домой. Усевшись, он швырнул мясо на кофейный столик и. заключил Кэрол в объятия. Он слишком сильно нуждался в ее поцелуях, чтобы позволить ей расточать их его рукам. Он подвинулся, чтобы освободить ей место, но диван был для этого слишком узким.

Кэрол была такой изысканной, она совершенно сводила его с ума, и их страстная потребность друг в друге заставила бы их соскользнуть с дивана на ковер, если бы он не остановился перевести дух.

– Пойдем, примем душ, – предложил он тихо, но настойчиво.

Кэрол была сбита с толку и слегка приподнялась:

– Я не хочу остывать.

– Я тоже, – заверил ее Мэтт. – Просто я хочу быть достаточно свежим, чтобы заниматься с тобой любовью.

– Ах, вот какого рода душ! Это очень забавно. – Кэрол поднялась и повлекла Мэтта за собой. – Ой, подожди минутку, мне надо убрать мясо в холодильник.

– Оно еще годится в пищу?

Кэрол осторожно завернула кусок мяса:

– Я думаю, что пострадавшей стороной будет именно тот, кому придется есть это, но мы можем позаботиться об этом позже. Моя спальня последняя направо, и рядом ванная комната. Встретимся там.

Затем Кэрол с поспешностью, не подобающей даме, бросилась к холодильнику, опасаясь, что Мэтт изменит свои намерения. Она задержалась только для того, чтобы глотнуть воды, и потом поспешила вниз, в холл.

Мэтт уже избавился от рубашки, открыл дверь в ванную и пустил душ.

– Тебе следует обзавестись новейшей головкой для душа, чтобы сохранять воду, – заявил он, когда она вошла.

Кэрол рассмеялась и провела кончиками ногтей по его животу:

– Советы водопроводчика оставь на потом. Все, что я хочу сейчас, – это ты.

Насладившись этим признанием вкупе с соблазнительным поцелуем, Мэтт повернул ее кругом и расстегнул единственную пуговицу ее кофточки на шее.

– Тебе так идет пестрое, – прошептал он, снимая с нее кофточку через голову.

Юбка упала на пол, Кэрол перешагнула через нее и повесила у двери вместе с расшитой блестками верхней частью костюма, а потом торопливо сорвала хрустальные серьги.

– Ты очень красивая.

На ней было такое изысканное белье, что Мэтт боялся прикасаться к нему, но эти шелковые, цвета слоновой кости детали ее туалета упали с нее так же легко, как опадают лепестки с розы. На Кэрол были надеты чулки с кружевной отделкой по верху, и Мэтт рассмеялся, свертывая их по всей длине ноги до самых лодыжек.

– У тебя такие миниатюрные ножки.

Ногти на пальцах ее ног были покрашены тем же ярким красно-оранжевым лаком, что и ногти на руках.

– Давай же, запрыгивай под душ, а то вода понапрасну льется. Когда горячие струи ударили ей в лицо, Кэрол подумала: как чудесно, что она позволила Мэтту раздеть себя, не беспокоясь о том, что ее тело окажется слишком дряблым. Она регулярно занималась гимнастикой и надеялась, что сохранила форму, но она никогда не думала, что этот труд так роскошно окупится. Когда Мэтт встал под душ сзади нее, она расслабилась и прислонилась к нему. У него в руках было мыло, и он начал покрывать пеной ее плечи. В его прикосновении было что-то новое и одновременно очень знакомое, как будто они долгие годы принимали душ вместе.

Кэрол повернулась к нему. Волосы на его груди были такими же темными, как ресницы и брови, и в сочетании с мыльной пеной словно покрывали его тонкой оболочкой. Она уже множество раз убеждалась за этот вечер, что Мэтт находится в отличной форме, и его нагота не разочаровала ее. Душ был для них достаточным оправданием, чтобы скользить руками по телам друг друга, и вскоре они оказались в еще большей опасности упасть на пол, чем это было на диване.

Ванная комната была отделана в мягких розовых тонах, и, когда они смыли с себя мыльную пену, Кэрол выключила воду и протянула Мэтту розовое полотенце, которое он обернул вокруг бедер. Она вытерлась другим и взяла третье, чтобы высушить волосы.

– Стой спокойно, – приказала она. – Я не хочу задеть твой глаз. – Его веко не только распухло, но и приобрело темно-голубой с красными пятнышками оттенок. – Когда глаз почернеет, вот будет красиво!

Мэтт шаловливо коснулся ее сосков через пушистое махровое полотенце:

– Это гораздо прекраснее.

Он простоял спокойно еще одну минуту, а затем взял полотенце, которым она его вытирала, и бросил его на полку.

– Тебе не стоит беспокоиться, что я намочу наволочку. Я не собираюсь спать еще несколько часов.

– Я просто не хотела, чтобы ты подхватил простуду.

– Я не планирую подхватить что бы то ни было, – заверил ее Мэтт.

– Не волнуйся. У меня в ящике полно презервативов, и я надеюсь, что ты воспользуешься ими.

Мэтт шлепнул ее по ягодицам, когда они входили в ее спальню. Оформленная в сочных тонах розового и болотно-зеленого, комната была так же привлекательна, как и ее стильная хозяйка. Пока Кэрол снимала шерстяные покрывала с подушек, Мэтт расстелил стеганое одеяло в розовую и зеленую клетку.

– Целый ящик за одну ночь! – воскликнул он в притворном ужасе. – Да это настоящий вызов, дамочка!

– А вы настоящий мужчина.

Кэрол сбросила сырое полотенце на пол и скользнула в постель. В ту же секунду Мэтт присоединился к ней, и теперь, освободившись от страха свалиться с дивана или заснуть в ванной, он развернулся во всю мощь. Уже достаточно возбужденная, Кэрол запустила пальцы в его влажные кудри и ответила на его жадные поцелуи с огненной страстью, пожиравшей все ее существо.

Между ними не было ничего похожего на нерешительность, владеющую любовниками в первый раз. Вместо этого было мастерство, которое рождается за годы практики с одним и тем же партнером. Словно встретившись после долгой разлуки, они дарили друг другу самые изысканные ласки и страстные поцелуи, и наконец, изнемогая от страсти, Мэтт подскочил к ночной тумбочке, выдвинул ящик и вывалил его содержимое на пол.

Там оказались не только стандартные виды презервативов, но и ребристые, разноцветные и даже светящиеся в темноте. Мэтт засмеялся, затем подобрал один и выключил свет:

– О, Господи! – прошептала он секунду спустя. – Эта проклятая штука действительно светится!

Кэрол прикрыла ладонью лицо, чтобы подавить смешок, и ей удалось сдержаться:

– Конечно, светится, и я надеюсь, что ты не собираешься попусту истратить его.

Мэтт обхватил ее и толкнул на пуховую подушку, с медленной, дразнящей настойчивостью доказывая, что не собирается. Изобретательный и одновременно нежный, он был мастером в любви, и, что бы он ни Делал, Кэрол достойно отвечала ему. Рассвет затеплился розовым сиянием, которое начало заливать комнату, прежде чем они заснули в объятиях друг друга. Они были совершенно пресыщены самыми исключительными и изысканными удовольствиями, и никому из них не хотелось большего.