Текст книги "В плену желаний"

– Конечно. Я даже и не мечтаю об этом. Но широкая улыбка выдала его с головой.

Глава 17

Трижды пообедав с Гордоном в течение недели, Эми пригласила его на ужин в свой дом в субботу вечером. Ожидая, что это будет совершенно особенный вечер, она положила на стол салфетки абрикосового цвета, которые сочетались с мягкими тонами всей комнаты. В центре стола красовалась ваза с камелиями. Прошло некоторое время с тех пор, как в последний раз Эми готовила свои любимые блюда, но, вдохновленная случаем принять у себя мужчину, который ей очень нравится, она решила подать на стол нежнейшего цыпленка, рис, брокколи на пару, зеленый салат и морковный торт на десерт.

Приготовление ужина заняло много времени, и ей осталось только сорок пять минут до приезда Гордона, чтобы принять душ, причесаться и одеться. День выдался теплый, и Эми надела открытое платье цвета кораллов и рыжевато-коричневые сандалии. Когда раздался звонок в дверь, она все еще была наверху и быстро сбежала вниз навстречу Гордону:

– Здравствуй, Эш. Я так рада, что сегодня вечером мы будем вместе.

Гордон заметил румянец на щеках и, не теряя времени, поцеловал ее:

– Хочется верить, что твое прерывистое дыхание вызвано моим появлением, а не тем, что ты спешила открыть дверь.

Всю неделю он вел себя безупречно, как истинный джентльмен. Чуткий и внимательный, он не торопил ее и не просил большего, чем поцелуй на прощанье, хотя никто из них не собирался ограничиваться только одним поцелуем. Теперь, взглянув на него, Эми почувствовала возбуждение.

– Да, – ответила она с непривычной для себя прямотой, – я волнуюсь из-за тебя. Надеюсь, что ты голоден. Я уже позабыла, сколько времени уходит на то, чтобы все приготовить, но уверена, что затратила его достаточно.

Гордон проследовал за ней в кухню. Ему нравилось ее платье. Обычно Эми носила строгую одежду, но этот наряд был гораздо более мягким и женственным.

– Это платье так красиво смотрится на тебе. Тебе идут яркие, веселые тона. – На нем были джинсы Ливайс» и бледно-голубая рубашка, придававшая его серым глазам оттенок морской волны. – Впрочем, черное платье, которое было на тебе в прошлый понедельник, тоже выглядело сногсшибательно.

Эми не привыкла к такому открытому обожанию, и его слова смутили ее.

– Спасибо, но я начинаю подозревать, что ты судишь небеспристрастно.

Гордон развел руками с абсолютно невинным выражением:

– Небеспристрастно? Я удивляюсь тебе, Эми. При чем тут небеспристрастность, если это платье тебе идет?

– На тебя могли повлиять тридцать пять лет мечтаний. – Она подняла крышку над цыпленком и в последний раз поворошила его. – Думаю, все готово.

– Я надеюсь, что вкус хотя бы наполовину так же хорош, как запах.

– Так и есть. Это просто цыпленок, приготовленный в луковом соусе с тушеными помидорами и посыпанный сверху сыром «моззарелла», но запах у этого кушанья всегда чудесный.

Гордон отступил, пропуская ее достать салат из холодильника. Он много раз участвовал в подобных домашних сценах с другими женщинами, но присутствие Эми меняло все вокруг.

– Я и сам могу сносно приготовить некоторые блюда, – сказал он. – В следующий раз я буду стряпать для тебя.

– Меня это устраивает. Мужчины никогда не готовили для меня. Если, конечно, ты не имеешь в виду жареные гамбургеры, которые я не считаю.

Гордон изобразил беспокойство:

– Может быть, я заговорил об этом слишком рано?

Эми была уверена, что он дразнит ее.

– Ну, если жарение – это все, на что ты способен, то и прекрасно. Все-таки какое-никакое угощение.

– Правда? – медовым голосом спросил Гордон. Эми уже собралась раскладывать еду по тарелкам, но остановилась:

– Правда. Я ведь только что сказала тебе: еще ни один мужчина не приглашал меня на обед в свой дом.

– Проклятье! А я-то подумал, что ты намекаешь на возможность побыть со мной.

Она поняла, что Гордон все еще поддразнивает ее, но ей подумалось, что в его шутке есть доля правды. Его устремление к ней на протяжении всей жизни приобрело отчасти форму привычки, но теперь она тоже чувствовала себя совершенно естественно и легко, когда он находился в ее кухне. По правде говоря, она ощущала нечто намного большее, чем просто ослабление напряжения. Едва увидев его улыбку при встрече, Эми ощутила теплоту и захотела разделить ее с ним. Она отложила подставку для кастрюли в сторону и, подойдя поближе, обняла Гордона за талию.

– Мне всегда приятно быть с тобой, Эш. Это правда.

Как она и ожидала, он ответил ей поцелуем, но стоило ей прижаться к нему, как раздался звонок в дверь.

– Ты ждала кого-то еще? – спросил Гордон. – Стол накрыт только на двоих.

– Может быть, это кто-то из соседей с какой-нибудь просьбой. Я сейчас вернусь.

Выйдя из кухни, Эми почувствовала, что Гордон идет следом, и повернулась к нему для поцелуя. Открыв входную дверь, она обнаружила на пороге Роджера, приятеля Карен. Высокий блондин в обтрепанных джинсах и майке, которая подчеркивала его сильный загар и мускулатуру, он был больше похож на фотомодель, чем на художника.

– Простите за беспокойство, миссис Рейс, но вы видели Карен? Ее нет дома, и она не отвечает на мои звонки. Я страшно волнуюсь за нее.

Кажется, еще ни один мужчина с внешностью греческого бога не выглядел таким искренне обеспокоенным, и Эми неожиданно ощутила прилив симпатии к нему.

– У меня сложилось впечатление, что вы перестали встречаться, Роджер, поэтому меня удивляет ваша озабоченность.

Роджер сунул руки в задние карманы.

– Ну, это было на прошлой неделе, – сказал он дрожащим голосом. – Просто я испугался, что с ней что-то случилось. Это на нее непохоже – пропадать из дому на целый уик-энд.

Он выглядел таким расстроенным, что Эми сжалилась над ним:

– Карен уехала в Оджай с подругой, занимающейся керамикой. Я забыла ее имя.

– Синди Танака?

– По-моему, да. Почему бы вам не позвонить ей завтра?

Невероятно обрадованный, Роджер собрался уходить.

– Спасибо, миссис Рейс, но я все-таки попытаюсь добраться до нее сегодня.

– Да, конечно, если это так важно.

– Очень важно. Можно сказать, что от этого зависит будущее вселенной.

Он торопливо пошел прочь по дорожке. Эми закрыла дверь и, повернувшись, увидела Гордона, прислонившегося к косяку арки, разделявшей гостиную и холл.

– Это был Роджер, бывший приятель Карен. Я могла бы познакомить вас, но Карен сказала, что между ними все кончено, и мне не хотелось давать ему повод для несбыточных надежд.

– Я видел его мельком. Он похож на серфингиста.

– Так оно и есть, кроме всего прочего. А еще он художник, и, хотя это должно их сближать, Карен говорит, что это является причиной многих проблем.

– Профессиональная ревность?

Гордон снова последовал за Эми на кухню. Ему бы хотелось вернуться к тому, на чем они остановились, но она незамедлительно начала раскладывать еду по тарелкам, и, отвлеченный дивным ароматом тушеного цыпленка, он решил ненадолго отложить мысли о любви. Они вдвоем перенесли все в столовую.

Вечерний солнечный свет заливал золотом абрикосовые стены комнаты, создавая неповторимую романтическую атмосферу. Обстановка была чудесной, компания великолепной, а все, что приготовила Эми, таким вкусным, что Гордону пришлось сделать усилие, чтобы есть и поддерживать беседу в одно и то же время. Первым делом он похвалил ее кулинарное мастерство, а затем попытался побольше разузнать о ее дочерях.

– Я слышал от моих друзей по работе так много ужасных историй о проблемах, связанных с воспитанием детей, что мне никогда не приходилось жалеть о том, что у меня их нет. Но у тебя, кажется, все в порядке с твоими дочками.

– По-разному бывает, – с готовностью отозвалась Эми, – но смерть Стива сблизила нас, и это помогло нам пережить тяжелые времена. И все-таки…

Она слегка нахмурилась, и Гордон поспешил ободрить ее:

– Ну же, продолжай.

– Обе девочки похожи на отца, и я знаю, что когда они росли, им его не хватало. Будучи художницей, Карен, естественно, встречается с артистическими личностями, такими, как Роджер, и, хотя они очаровательны, это слишком ненадежные мужчины. Джоанна гораздо серьезнее сестры, и теперь, когда она решила поступить в медицинскую школу, я понимаю, что она долго взвешивала это решение. У нее было несколько симпатичных и хороших мальчиков, но стоило им выразить серьезные намерения, как она бросала их. Наверное, это происходило потому, что брак не входит в ее планы.

– Может быть, она встретит кого-нибудь особенного в медицинской школе?

– Надеюсь на это. Мне хотелось бы, чтобы она и Карен имели все: мужа, семью и карьеру.

– Я знавал некоторых женщин, которые считали, что это неисполнимое желание.

Эми подала к ужину чай со льдом и теперь выдержала паузу, чтобы сделать долгий глоток.

– Почему если мужчине никогда не приходится выбирать между, семьей и карьерой, то это невозможно и для женщины? За исключением некоторых монашеских орденов, требующих обета безбрачия, мужчины наделены полной свободой делать все, что им нравится.

– Ой-ой. Не слышу ли я здесь опасного мотива? Ты что, ярая феминистка?

– Женщине, которая одна вырастила двоих дочерей, предназначено стать феминисткой, и довольно быстро. Мои девочки полностью самостоятельны, как и должно быть, но это не значит, что им не нравятся мужчины.

Слабая улыбка заиграла на губах Гордона.

– А как насчет тебя?

Эми предпочла сделать вид, что не поняла вопроса:

– Да, я горжусь собой и своей самостоятельностью.

– Нет, – прервал ее Гордон. – Я спрашивал тебя о твоих чувствах к мужчинам. Некоторые феминистки не слишком-то нас любят.

– Да, знаю, и это печально, потому что не сам мужчина является врагом, а неведение и предубеждение. Мне встречалось множество мужчин, которые были прекрасной поддержкой для своих жен.

Гордон почувствовал уверенность, что она также знала мужчин, которые не были таковыми.

– Представь, что какой-нибудь человек скажет тебе: «Эми, у меня комфортабельный дом, отличная работа и полно денег в банке, так что тебе незачем работать. Оставайся дома и ухаживай за домом и за мной». Что бы ты ответила?

Эми не могла понять, насколько конкретен вопрос Гордона. В конце концов, закоренелый холостяк может наконец захотеть обрести женщину, которая сидела бы дома и до безумия любила бы его. И все же Эми хотела объяснить свои чувства, а не сказать то, что, вероятно, надеялся услышать Гордон.

– Речь идет о каком-нибудь красавчике, случайно встреченном на углу улицы, или о том, кого бы я любила?

– Допустим, что это любовь всей твоей жизни. И Гордон подмигнул ей, прежде чем отправить в рот кусочек цыпленка.

– Ммм… – Эми притворилась, что ей требуется время на размышление. – Ну, я, естественно, не захотела бы разбивать его сердце, но мне пришлось бы сказать, что я слишком упорно работала, чтобы добиться того положения, которое занимаю, и что я слишком ценю свою работу, чтобы бросать ее.

– А если бы он оказался твердолобым консерватором, который и слышать не хочет, чтобы его жена работала где-либо, кроме дома?

– То есть оказался бы варваром? Да я скорее всего ни разу бы с ним не встретилась, Эш, так что и вопрос бы не встал.

Гордон некоторое время довольствовался тем, что смаковал еду; когда наконец он взглянул на Эми, на его губах играла улыбка.

– Честное слово, я восхищаюсь тобой, Эми. Во многих отношениях у меня была удачная жизнь, и мне не приходилось преодолевать трудности и бороться на пути к своей цели. Когда ты говоришь о дочерях и о работе, я слышу гордость в твоем голосе. Твои дочери, должно быть, унаследовали твой дух. Если ты художница, то успеха добиться нелегко, а посещение медицинской школы, без сомнения, дело трудное. Но твои дочки будут настойчивы и добьются цели, так ведь? И неудивительно, что «варвары» тебя не интересуют. Они недостойны быть рядом с тобой.

– Спасибо. А я уже испугалась, что ты все еще думаешь обо мне как о марджоретке, для которой нет ничего важнее, чем большая игра.

Гордон был огорчен ее словами:

– В самом деле? Очевидно, я переборщил со своими фантазиями?

Эми кивнула:

– Да, но они были довольно милыми и бесспорно делали мне честь. – Она коснулась его руки. – Всю эту неделю я так хорошо проводила с тобой время. Как прекрасно, что мне представилась вторая возможность узнать тебя!

– Спасибо. Но мне все-таки хочется наверстать упущенное нами время. Давай после ужина поедем ко мне и посмотрим старые фильмы. У меня есть копия «Капли» Стива Мак-Куина. Мы можем представить себе, что смотрим его в кинотеатре для автомобилистов.

– «Капля»? – Эми хорошо помнила этот фильм. – А у тебя есть «Касабланка»?

– Да. Ты предпочитаешь посмотреть его?

– Давай посмотрим оба.

Они радостно рассмеялись и весело закончили ужин, а потом Гордон вызвался помочь Эми с посудой, хотя его об этом не просили. Морковный торт был взят с собой в дом Гордона и съеден за просмотром «Капли». У Гордона в спальне нижнего этажа, которая использовалась как кабинет, был телевизор с большим экраном, и широкий формат делал еще более страшным зрелище липкой прожорливой красной жижи в фильме.

– Слава Богу, что я знаю, чем все кончится, – пробормотала Эми в перерыве между кусочками торта.

– Вот было бы здорово, если бы в жизни было так же, правда?

Эми поразмыслила над его замечанием и не смогла согласиться:

– Нет, было бы ужасно заранее знать о том, что тебя ждет трагедия.

Позабыв о фильме, Гордон доел последний кусочек своего торта и отставил тарелку в сторону.

– Ты все еще боишься, что я засну в ванне или сломаю шею?

Сначала Эми испугалась, что была с ним слишком откровенна. Каждый раз, когда она видела Гордона, ее страхи увядали, и если бы она держала их при себе, то могла бы избавить его от необходимости разделять ее мучения. Но затем она мысленно отругала себя за это, потому что знала: любой секрет, любая тайна только помешает им узнать друг друга и не укрепит доверия. Доверие стало для нее серьезной проблемой с тех пор, как Билл обманул ее, но было так несправедливо заставлять Гордона расплачиваться за грехи другого человека.

– Нет, – тихо призналась она. – Я думала о жизни вообще, а не о тебе конкретно.

– Я уничтожен! – взвыл Гордон.

Эми тоже отодвинула свою тарелку, и, уловив его веселое настроение, бросилась к нему в объятия. Она не могла отрицать, что ей все еще недостает веры в счастливое будущее, но она всецело верила, что Гордон постарается сделать его таким. Ответ Гордона последовал незамедлительно и был таким страстным, что вскоре ему пришлось отстраниться и нежно откинуть мягкие серебристые волосы с ее лба.

– Я больше так не могу, Эми. Пойдем в спальню. Эми приняла глубокомысленный вид.

– Не знаю, – с сомнением ответила она. – А можно поставить «Каплю» на паузу?

На лице Гордона отразился испуг, но яркие искорки в ее глазах выдали ее намерение поддразнить его. Очарованный, он снова обнял Эми и рассмеялся вместе с ней.

– Мне нравится твой смех. Он такой радостный, и я хочу, чтобы ты всегда была счастлива.

– Ты обещал мне кое-какое путешествие, – напомнила ему Эми. Высвободившись из его объятий, она поднялась и протянула ему руку. – И остановкой будет твоя спальня, да?

– Наверху пять спален, так что мы можем остановиться в любой, которая тебе понравится. – Он вытащил рубашку из джинсов и начал на ходу расстегивать ее, пока они поднимались наверх. – Мы можем путешествовать по всему дому, делая остановки в каждой комнате.

Остановившись на нижней ступеньке, Эми сравнялась с Гордоном по росту. Она обвила руками его шею и поцеловала его неторопливо и с наслаждением.

– А как насчет сада? – спросила она соблазнительным шепотом. – Держу пари, пруд с лилиями ночью выглядит очень романтично.

Гордон зарылся лицом в ее шею.

– Да, так бы оно и было, если бы мы были лягушками, но мы не лягушки. В моей спальне есть балкон, и мы сможем насладиться видом пруда, не вызывая подозрений у соседей.

– Ква-ква-ква.

– Эми!

Обнаружив, что дразнить Гордона так замечательно весело, Эми начала сомневаться, сможет ли она остановиться. Продолжая хихикать, как девчонка, в которую он некогда влюбился, она взяла его за руку, и они поднялись по ступенькам. Добравшись до верха, Гордон включил свет и повлек Эми в свою спальню. Комната была отделана в кремовых тонах, что подчеркивало медовый оттенок деревянных панелей; огромная кровать была накрыта покрывалом темно-зеленого цвета, а на полу лежал сделанный на заказ ковер того же цвета с бордюром из переплетенных лилий.

– О, Эш! – воскликнула Эми. – А пруд-то, оказывается, прямо здесь!

Гордон расстегнул ее платье и присвистнул, когда оно упало к ее ногам. На Эми был бюстгальтер и узкие трусики с неярким цветным узором, такие же красивые, как и ее платье. Гордон наклонился, чтобы развязать ремешки на ее сандалиях, и затем отбросил их в сторону:

– Тебе всегда нравились пруды с лилиями, или это моя заслуга?

Глядя, как он сдирает с себя рубашку, Эми вспомнила слова Джоанны о том, что нельзя тратить следующий год на пустые мечты, ничего не предпринимая, чтобы сделать их явью. Дочь оказалась права, но Эми и не мечтала о любви. Она совершенно оставила мысли о ней, пока Гордон не вошел, а точнее, не возвратился в ее жизнь.

– Твоя, твоя, – заверила она его. – Ты вернул мне чувства, которые я уже и не надеялась испытать. Это было бы так грустно, правда? Ведь намного лучше иметь надежду и фантазии, чем существовать без них.

Гордон заглушил ее размышления поцелуем и, желая прочувствовать каждый дюйм ее обнаженного тела, теперь такого близкого, помог ей освободиться от белья, а потом и сам разделся. Он так нервничал, что его била дрожь, и Эми поцеловала кончики его пальцев, молчаливо уверяя его, что он – это все, что ей нужно для счастья. Гордон тысячу раз представлял себе в мечтах, как занимается с ней любовью, но реальность оказалась невыразимо прекраснее.

Они упали на кровать, и мягкие глубокие складки покрывала окутали их. Гордон принялся целовать ее веки, мочки ушей и губы, нежно коснулся ее груди. Он хотел вкусить всю ее прелестную нежность, но боялся, что она снова замкнется в себе, и поэтому двигался очень медленно, лаская ее с благоговейным восхищением, так что у него закружилась голова от желания.

Эми скользила руками по его спине и ерошила его волосы, поощряя его страсть, которая была восхитительной, но робкой. Гордон был нетороплив в сближении с ней, и она наконец почувствовала, что может упасть в обморок от нетерпения и желания, если он не закончит свои нежные блуждания. Чувствуя себя счастливой от того, что Гордон такой внимательный любовник, она прерывисто произнесла его имя, но отчаянное биение ее сердца выдало, что она ждет чего-то большего, и немедленно.

Гордон знал, что нравится женщинам, но он так боялся разочаровать Эми, что старался слушать голос разума, а не веление сердца. Когда Эми внезапно оттолкнула его в сторону и уселась на него верхом, он не мог поверить, что это та самая женщина, которая неделю назад мучилась такими сомнениями. Теперь на ее лице играла бесстыдная улыбка, одновременно и пугавшая, и возбуждавшая его.

– Скажи, чего ты хочешь, – выдохнул он.

– Я хочу, чтобы ты вел себя со мной, как с живой женщиной, а не как с фарфоровой статуэткой в храме. Господи, Гордон, нам еще надо побывать в пяти спальнях, и, если ты не поторопишься, мы останемся здесь на целую ночь.

Она со змеиной грацией соскользнула с него, оставляя экзотические следы поцелуев на его плоском животе в доказательство того, что она не хрупкая фантазия, а женщина, такая же страстная, как и он сам. Он схватил ее за руки, уложил рядом с собой и овладел ею с той же ненасытной страстью, какую испытывала она. Он не останавливался, пока не почувствовал абсолютную уверенность, что она удовлетворена.

Еще никогда он не чувствовал столь полного осуществления своих мечтаний.

Их путешествие привело к тому, что они очутились на грани сна, но, прожив целую жизнь врозь, они и во сне прижимались друг к другу, слишком счастливые, чтобы расцепить руки хотя бы даже для простой смены декораций.

Фотографии с вечеринки, заказанные Мэттом, прибыли в начале недели. Его предположения оказались верными: Дэн был так поражен изящной красотой Кэрол, что тут же возобновил свои энергичные действия, добиваясь, чтобы отец встретился с нею вновь. Хотя Мэтта не удивляли постоянные подколки сына, он не мог предвидеть, что Дэн узнает Кэрол при встрече на улице. Они только что заменили протекающую трубу в офисе дантиста на Хантингтон-драйв в Сан-Марино и уже решили, что на сегодня хватит, когда Дэн вцепился в руку отца.

– А не Кэрол ли это? – спросил он.

Мэтт проследил направление его возбужденного жеста и убедился, что Кэрол действительно стоит перед свободным помещением магазина через дорогу.

Она держала блокнот и записывала в нем свои впечатления.

– Да, это она.

– Ну так иди же, – затормошил его Дэн. – Не давай ей уйти, не поговорив.

– Мне нечего ей сказать, Дэн.

– О, Господи, да стоит тебе разойтись, ты столько наговоришь! Скажи ей, что получил фотографии и что она прекрасно на них выглядит. Скажи, что сегодня она выглядит еще лучше. Скажи, что ты идиот, потому что не позвонил ей. Скажи ей…

– Оставь это, Дэн, я еду домой. Казалось, Дэн сейчас плюнет с досады.

– Что ж, отлично. Ты можешь катиться, но вот я собираюсь представиться ей.

С этим намерением он выскочил из фургона и остановился, чтобы переждать движение.

– Дэн не вмешивайся, это моя жизнь, и я не нуждаюсь в твоих советах насчет того, как ею распоряжаться.

– Черта с два ты не нуждаешься! – заявил Дэн и принялся кричать и махать руками: – Эй, Кэрол!

Когда Кэрол повернулась и увидела их, Мэтт почувствовал себя в ловушке. Он понял, что должен подойти и поговорить с ней, иначе это сделает Дэн и наплетет ей всяких глупостей. Представив себе это, Мэтт решил, что выбора нет: придется самому разговаривать с ней. С отчаянием обреченного он перешел улицу.

– Привет, как дела? – спросил он.

По яркому румянцу на щеках Кэрол он определил, что ей приятно видеть его, и от этого ему стало еще хуже. То, что она была столь очаровательным созданием, только усиливало его боль, но он твердо решил, что будет избегать ее.

Кэрол видела Мэтта в разных настроениях, однако она не могла определить его состояние в данный момент. Он выглядел раздосадованным как никогда, и она не представляла, зачем он подошел к ней после их неприятного расставания, если на самом деле ему не хотелось разговаривать. Предположив, что у него выдался паршивый денек, Кэрол закрыла блокнот и постаралась наилучшим образом выглядеть в том, что, как она боялась, окажется крайне неловким обменом репликами.

– Все в порядке, спасибо. А у тебя?

– Как нельзя лучше, – соврал Мэтт, потому что каждую ночь он по нескольку часов не мог уснуть, а просыпался задолго до рассвета и встречал новый день в одиночестве. Он оглянулся на Дэна, который стоял у фургона, скрестив руки на груди, и казался очень довольным собой. – Мой сын узнал тебя по фотографиям, сделанным на вечеринке. Они очень удачны.

Кэрол могла бы сказать, что эти фотографии разбивают ей сердце. Она тоже заказала общий снимок за столом и их индивидуальный портрет, но была готова скорее выбросить их, чем оставить как вечное напоминание об истории любви, которая, не успев начаться, пришла к тому, что она назвала бы трагическим концом.

– Да, мистер Бомгарнер чудесный фотограф. – Она указала на помещение, которое осматривала: – Я всерьез намерена открыть свой собственный магазин, и, если это произойдет, я приглашу его на открытие, чтобы сделать снимки.

Испытав облегчение от того, что разговор перешел на нейтральную тему, Мэтт внимательно посмотрел на двухэтажное здание из кирпича. Первым от угла расположился дизайнер по интерьеру, затем следовали канцелярский магазин с красочными витринами, два свободных помещения, ювелирная лавочка и, наконец, школа компьютерной грамотности для детей. На втором этаже находились офисы дантиста и терапевта.

– Сколько помещений ты осмотрела?

– Около полудюжины. Это хорошее место, и арендная плата разумная, но меня беспокоит, удастся ли мне привлечь максимальное число покупателей.

– Когда ты говорила о том, что хочешь открыть свой магазин, я не думал, что ты так близка к этому.

Кэрол подумала, что ей трудно вспомнить об этом разговоре, потому что даже в мятой рабочей одежде Мэтт выглядел прекрасно. Это всегда было проблемой, напомнила она себе. Он выглядел невероятно привлекательно, хотя его несносный характер убивал малейшее желание видеть его.

– Что ж, никто из нас не становится моложе, и я решила, что если уж уходить из «Расселла», чтобы заняться собственным делом, то следует сделать это сейчас. Правда, в нынешних экономических условиях торговля пошла на спад, однако женщины, которые привыкли покупать дорогую одежду, все еще существуют. Теперь они покупают меньше, но если достаточное число их будет одеваться у меня, то все будет в порядке. Я обсудила это с Кейси. Он придерживается такого же мнения. Ему хотелось бы снова вернуться к работе шеф-повара, но, поскольку большинство ресторанов сейчас не процветает, а закрывается, ему будет нелегко найти место.

– Насколько серьезно он настроен на перемены? Кэрол трудно было поверить, что интерес Мэтта к проблемам так велик. Движение на Хантингтон-драйв оживилось, потому что люди возвращались домой после работы, и ей пришлось сделать шаг к Мэтту, чтобы они могли расслышать друг друга в гуле проезжающих машин.

– Кейси влюбился в Сьюзан, и это побудило его пересмотреть свою жизнь. Я бы сказала, что он очень серьезно намерен снова стать шеф-поваром. Он любит это занятие, а Сьюзан поощряет его устремления.

Мэтт направился к свободному помещению и жестом пригласил Кэрол следовать за ним. Комнаты были неширокими, но достаточно просторными в глубину.

– А Кейси не думал о том, чтобы открыть свое собственное заведение? – спросил Мэтт. – В этом уголке города можно было бы устроить элегантное кафе, привлекающее жаждущих съесть ленч. И если бы ваши заведения находились рядом, то женщины делали бы покупки у тебя, а потом шли перекусить к Кейси, и наоборот.

Кэрол задумчиво взглянула на Мэтта и в то же мгновение поняла, что его идея не только серьезна, но и чрезвычайно остроумна.

– Сколько работы потребуется, чтобы превратить заднюю часть одной из этих комнат в ресторанную кухню?

Хотя Мэтт и был искренен в своем суждении, он не предполагал, куда оно приведет. Сам того не желая, он начал улыбаться.

– Вероятно, в помещении придется сменить проводку, а затем Кейси должен будет определить, какое оборудование ему понадобится. Я занимаюсь переоборудованием кухонь и с тем же успехом могу начать с нуля. Свободных помещений теперь много, и я думаю, что владелец здания согласится установить за комплектацию такую же цену, как и за переоборудование, если речь пойдет о человеке, который арендует помещение на несколько лет, а ресторан будет приносить хороший доход и не переместится в другое место.

Сейчас комнаты были голыми, но само здание обладало собственным очарованием, и Кэрол с легкостью представила себе элегантный магазинчик, а рядом классическое стильное кафе. Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Честно говоря, меня это до смерти пугает.

– И на то есть причины. Новоиспеченные бизнесмены чаще терпят крах, чем добиваются успеха. Однако ты знаешь, что делаешь, и, насколько я могу судить о кулинарной страсти Кейси, он тоже. Это место идеально подходит вам обоим, но ты сказала, что видела и другие.

– Да, и в некоторых зданиях тоже сдается по два помещения, но они не смежные. Прямо не знаю, Мэтт, все это страшно привлекательно.

По мечтательно-страстному выражению ее лица Мэтт понял, как сильно она хочет открыть собственный магазин. А еще это было похоже на то, как она смотрела на него, стоя под душем, и от этого его сердце наполнилось острой болью.

– Ты говорила с Эми насчет финансирования?

– Да, мой дом стоит достаточно, чтобы рассчитывать на внушительный заем, так что деньги не составляют особой проблемы. Проблемы возникнут тогда, когда окажется, что магазин не может быстро принести прибыль.

Мэтт подошел к кирпичной стене и прислонился к ней. Он скрестил руки на груди и после минутного раздумья решился предупредить ее о возможных альтернативах.

– Допустим, что вы с Кейси начнете действовать, откроете магазин и кафе, но лишь один из вас добьется успеха.

– О, Господи!

– Вот именно. Но он в тебя не влюблен, так что как бы тяжелы ни были переживания и чувство обиды, это не повредит вашим личным отношениям.

– Мэтт, в самом деле…

– Подожди минутку, послушай. Я надеюсь, что у вас будет огромный успех, но нужно учитывать все возможности. Если у Кейси ничего не выйдет, он всегда сможет найти работу шеф-повара где-нибудь еще. Может быть, не у «Чейзенса», но я уверен, что мужчина с его кулинарными способностями найдет работу. А как насчет тебя? Если ты бросишь «Расселл» ради собственного дела и провалишь его, что ты будешь делать? Я сомневаюсь, что в «Расселле» тебя возьмут обратно, а предоставит ли тебе работу «Бродвей» или «Мэй компани»?

Кэрол слушала, как Мэтт расписывает ужасающе мрачную картину ее будущего, в котором ее предприятие было обречено на провал. По его словам, большинство организаций сокращало свой штат, а не нанимало новый персонал, и, когда это касалось людей ее уровня, ситуация делалась еще мрачнее. Он был, конечно, прав, и Кэрол вряд ли сможет вернуться в «Расселл», но это еще не означает, что ей не представится удобного случая найти работу в другом месте. Она знала всех изготовителей одежды в Лос-Анджелесе и была уверена, что женщина, знающая себе цену, заслуживает большего, чем продавать второсортный товар после того, как работала закупщиком. Об этом не может быть и речи.

– Слушайте, мистер Тренерри, – заявила Кэрол, тыча ему в грудь лакированным малиновым ногтем. – Если я открою магазин, то буду иметь успех, потому что я никогда не бросаю то, что начала. Я выслушала ваши соображения, и мы обсудим их с Кейси, но я ни на секунду не допущу возможности, что мы провалимся. Мы не неудачники, и не в нашем характере браться за дело, которое мы не в состоянии довести до конца.

Поставив таким образом точку, Кэрол развернулась на каблуках и направилась к машине. Мэтт выпрямился, но не пошел за ней. Подождав зеленого сигнала светофора, он перешел дорогу и вернулся к фургону. Дэн следил за тем, как они разговаривали, и Мэтт в душе порадовался, что сын не мог расслышать ни слова.

– Ну, что она сказала?

Мэтт мрачно посмотрел на сына:

– Она опять послала меня к черту. И отныне я не желаю слышать о ней, понял?

– Но, папа…

– Заткнись! – заорал Мэтт.