Текст книги "Пятое евангелие"

Глава десятая
Виа Бауллари, 33
Неопределенность

1

С первыми теплыми лучами солнца в феврале перед кафе «Георг V» на Елисейских полях под открытым небом выставляют столики и стулья. Посетители могут сидеть прямо на улице и наслаждаться кипящей в Париже жизнью. Был февраль, но гостей в кафе оказалось почему-то меньше, чем обычно в это время года. Мужчины, пытавшиеся казаться кем-то, кем они на самом деле не являлись. И девушки, изо всех сил старавшиеся скрыть от глаз посторонних, кем они были на самом деле. Они курили сигареты и пили кофе. Время от времени одна из них замечала на себе взгляд какого-нибудь мужчины. А тот, увидев, что на него тоже обратили внимание, пытался улыбнуться.

День назад Анна фон Зейдлиц прибыла в Париж, чтобы разыскать Клейбера. Он не отвечал на телефонные звонки. Несмотря на то что Анна неоднократно набирала его номер, трубку поднимал один и тот же мужчина, говоривший на языке, который Анна не могла понять. Сейчас она сидела в кафе «Георг V» и наблюдала за официантом в длинном белом переднике, который неторопливо мыл оконное стекло, отделявшее гостей от уличного шума.

Прибыв в Париж, Анна сразу же отправилась в квартиру Клейбера на авеню Вердун, между каналом Сен-Мартен и Восточным вокзалом. Однако там она застала трех мужчин. Это были мрачные и подозрительные типы, говорившие только на арабском или персидском. Оживленно жестикулируя, они предложили Анне войти, но она предпочла отказаться, поскольку, услышав фамилию Клейбер, обитатели квартиры лишь недоуменно пожали плечами.

Ее мысли не знали покоя. Они перепрыгивали с одной темы на другую, и хотя Анна все больше убеждалась в том, что в этой ситуации что-то не так, и даже не представляла себе, как быть дальше, она не теряла присутствия духа. Слишком много ей пришлось пережить за последнее время.

Подозрения возникли у Анны еще в Бари, где не оказалось названного Клейбером отеля «Кастелло». Последний раз они виделись в Элассоне, где их пути разошлись. «О Господи, с ним ничего не могло произойти!» – думала Анна. Ведь она любит Клейбера!

Анна достала несколько монет, положила их на круглую стеклянную крышку столика и вышла. Оказавшись на улице, она направилась к телефонной будке и начала рыться в карманах платок в поисках мелочи. Как и во всех странах мира, телефонная книга оказалась старой и потрепанной, но нужный номер Анна нашла сразу же – редакция газеты «Пари Матч», улица Пьер-Шарон, 51. Она набрала номер, но прежде чем в телефон ной трубке послышался гудок, выбежала из будки и остановила проезжавшее мимо такси.

– Рю Пьер-Шарон! – сказала она водителю и села на заднее сиденье.

Дружелюбный швейцар в издательском доме, француз с густыми усами и веселыми глазками, на заявление Анны, что она хочет поговорить с месье Адрианом Клейбером, ответил:

– Месье уже три года не работает в «Пари Матч». Возможно, даже четыре.

Но Анна решила, что пойдет до конца. Прошлые месяцы ее многому научили, и в первую очередь настойчивости.

– Тогда не могли бы вы позвонить главному редактору, месье… Как вы его назвали? Деруше? Я подруга месье Клейбера и приехала из Германии.

После довольно продолжительного телефонного разговора, во время которого Анна не сводила глаз со швейцара, он проводил ее к лифту и сказал, что надо подняться на пятый этаж, комната 504. Секретарша встретила Анну с тем же равнодушным выражением лица, что и швейцар. Вежливо, но в то же время довольно холодно она предложила посетительнице пройти в кабинет главного редактора.

Деруше в первую очередь обращал на себя внимание тем, что в левом уголке рта у него висела сигарета, которую он вынимал только в исключительных случаях. Похоже, одним из таких исключительных случаев стала необходимость приветствовать загадочную даму из Германии. Во всяком случае, указательным и большим пальцами левой руки он вынул окурок изо рта, протянул Анне правую руку и предложил присесть на черный кожаный диван.

– Я здесь из-за Клейбера, – начала разговор Анна. – Мы с ним давние друзья. Еще с юности. Думаю, вы должны меня понять. Последний раз я видела его семь дней назад. Наверное, вы удивитесь, если я скажу, что это произошло в Греции, поскольку вы наверняка думаете, что Адриан Клейбер находится совсем в другом месте. Но его похитили, и нам удалось бежать. При расставании мы условились, что встретимся в Бари, но Клейбер так там и не появился. Теперь я начала беспокоиться о нем. В его квартире живут абсолютно незнакомые мне люди. Когда он последний раз связывался с редакцией? Вы знаете, где он сейчас может находиться?

Главный редактор выслушал рассказ Анны очень внимательно. В какой-то момент он начал нервно затягиваться, держа сигарету в левом уголке рта, и выпускать клубы дыма через нос.

– Знаю, – продолжала Анна, – все это звучит несколько странно. Я готова посвятить вас в детали нашей одиссеи, только прошу вас, скажите мне наконец, где же Клейбер!

Деруше все еще молчал. Не торопясь, он начал прикуривать новую сигарету от тлеющего окурка. Успешно завершив данную операцию, он взглянул на Анну и спросил:

– Когда, вы говорите, видели Клейбера последний раз, мадам?

– Семь дней назад, в небольшом городке на севере Греции под названием Элассон. С того момента я о нем ничего не слышала. Боюсь, что людям, похитившим Клейбера первый раз опять удалось обнаружить его и схватить.

– Вы уверены в этом?

Сидевший перед Анной мужчина был ей крайне несимпатичен. В ответ на такой вопрос она бы с удовольствием ударила его изо всей силы по лицу. Анне казалось, что он не верит ни одному сказанному слову и только тянет время, не отвечая на вопросы, чтобы она помучилась. В ней боролись противоречивые чувства. Анна готова была даже зарыдать от злости, и через мгновение взяла себя в руки и ответила:

– Я бы даже сказала, что абсолютно уверена. Почему вы спрашиваете?

Деруше поймал сигарету указательным и большим пальцами левой руки и вынул ее изо рта. Анна увидела в этом явный признак того, что сейчас последует ответ, значение, которого будет для нее невероятно важным. Наконец собеседник сказал:

– Потому что Адриан Клейбер погиб пять лет назад.

Бывают моменты, когда разум отказывается воспринимать реальность и реагирует на факты самым странным образом.

В голове у Анны все смешалось. Обрывки воспоминаний, мысли и абсурдные теории обрастали все новыми вымышленными подробностями, увеличивались и становились похожими на огромные мыльные пузыри, которые несколько мгновении переливались всеми цветами радуги и лопались, оставляя после себя пену растерянности и беспомощности. Истерический смех свел судорогой тело Анны. Потом она вскочила с дивана и пронзительно закричала, не сводя глаз с Деруше, который направился к большому шкафу, где хранились прошлые выпуски «Пари Матч».

Главный редактор достал один из них, раскрыл на середине и показал Анне, которая все никак не могла успокоиться.

– Ведь мы говорим об этом Адриане Клейбере? – спросил он, поскольку реакция посетительницы заставила его нервничать.

Анна смотрела на портрет Адриана, занимавший всю страницу. На соседней был снимок тела мужчины, лежащего в неестественной позе. В его левой руке была зажата разбитая камера. Под фотографией подпись: «Пари Матч» – Репортер Адриан Клейбер убит в Алжире.

Анна вскрикнула, рухнула на кожаный диван, поднесла сжатые в кулак руки ко рту и уставилась в пол. Деруше, который до сих пор не придавал этому визиту особого значения и относился к нему как к шутке или недоразумению, стал серьезен. Юн раздавил окурок в пепельнице, присел рядом с Анной и спросил:

– Вы в самом деле ничего об этом не знали, мадам?

Анна покачала головой.

– Еще минуту назад я была готова поклясться, что мы виделись с Адрианом неделю назад. Мы вместе были в Америке… Я помогла ему бежать из плена и в Греции. Кто же, ради всего святого, был этот мужчина?

– Мошенник, мадам. Другого объяснения я не вижу.

«Тогда, – она не сказала этого вслух, а только подумала, – я переспала с мошенником. Кто же все-таки был этот мужчина?»

Теперь Деруше проявил неподдельный интерес к рассказу посетительницы. Возможно, чутье журналиста подсказывало ему, что за этим странным визитом могла скрываться необычная и интереснейшая история. Как бы там ни было, но главный редактор «Пари Матч» предложил Анне помощь в выяснении всех обстоятельств и сказал:

– Я предполагаю, мадам, что вы оказались в очень неприятной ситуации. Возможно, судьба нанесла вам страшный удар, после которого почва ушла у вас из-под ног и вы в какой-то степени потеряли ощущение реальности. Мошенники часто пытаются извлечь выгоду из чужого горя, поскольку человек, оказавшийся в затруднительном положении, частично или же полностью утрачивает способность мыслить достаточно критично. Я хочу сказать, что вполне вероятно следующее: находясь в подобной исключительной ситуации, вы встретили мужчину которого приняли за Клейбера. Он же по какой-то причине не стал вас разубеждать.

– Мы не виделись семнадцать лет, – извиняющимся тоном сказала Анна. – Но он выглядел точно так же, как Клейбер. Это был Клейбер!

– Это не мог быть Клейбер, мадам! – возразил Деруше несколько грубо, возможно, чтобы привести посетительницу в чувство, и положил руку на разворот журнала с двумя снимками. – Вы должны смириться с этой мыслью!

Анна взглянула главному редактору в лицо. Мужчина, которому всего несколько минут назад она с удовольствием дала бы пощечину, постепенно завоевывал ее симпатию.

– Вы, наверное, решили, что к вам пришла сумасшедшая? И скорее всего, до сих пор придерживаетесь такого мнения…

– Ни в коем случае! – возразил Деруше. – Вся жизнь складывается из безумных событий. Как раз они и помогают нашему журналу существовать. Уж будьте уверены, я способен поверить в существование подобных вещей. Более того, из личного опыта я знаю, что все необъяснимые события, если серьезно в них разобраться, оказываются отнюдь не такими невероятными, как могло показаться на первый взгляд. Нужно только понять логику вещей, ставших причиной того или иного события.

Слова главного редактора заставили Анну задуматься. Сей час она с удовольствием рассказала бы ему всю правду. Аши знала, что от этого ей стало бы намного легче. Но она не забывала, что Деруше был для нее незнакомым, чужим человеком. Слишком велик был риск повторить ошибку, которую она совершила при встрече с Клейбером. Анна твердо решила повременить с откровениями. Она подумала, что будет гораздо лучше, если Деруше останется при своем мнении и будет уверен, что речь идет всего лишь о любовной драме. Его следующие слова полностью подтвердили предположение Анны.

– Мадам, вы должны решить для себя, кого вы любили – Клейбера или этого незнакомца. Вопрос о том, можно ли любить одного человека в образе другого, затрагивался в произведениях многих писателей и поэтов. Ответ на него, в конечном итоге, давали отрицательный. Однако прошу вас не считать это Замечание попыткой оказать на вас давление и подтолкнуть к принятию окончательного решения.

В то мгновение Анна фон Зейдлиц не могла бы с полной уверенностью сказать, кто на самом деле завоевал ее сердце. Кого же она любила? Клейбера или мужчину, которого считала Клейбером? Но этот вопрос казался ей тогда менее важным, чем та неожиданная и странная ситуация, в которой она оказалась, поняв, что Клейбер на самом деле Клейбером не был.

На кого же тогда работал мнимый Клейбер? Неужели история с похищением была вымышленной, а он на самом деле – один из орфиков? Его бесследное исчезновение говорило в пользу этого предположения. Анна могла быть уверенной лишь в том, что в распоряжении мнимого Клейбера оказался оригинал пергамента и все копии. Она не могла даже предположить, в каком из личных сейфов он хранил документы. Ведь Анна ему доверяла…

Конечно, иногда она удивлялась странным ответам, которые давал Клейбер на ее вопросы. Но тогда она говорила себе, что прошло целых семнадцать лет, а это довольно длительный отрезок времени. Многое могло забыться.

– И вы даже не имеете представления о том, где мог бы находиться мнимый Клейбер, мадам?

– У него была квартира на авеню Вердун. Но сейчас там живут какие-то арабы.

– Клейбер на авеню Вердун? – Деруше искренне рассмеялся. – Ни за что в жизни он не согласился бы жить поблизости канала Сен-Мартен! Клейбер был мужчиной, который носил рубашки только от Ив Сен-Лорана, портфель от Луи Виттона. Он жил в роскошных апартаментах на бульваре Хауссманн, в одном из самых престижных районов Парижа. Что же вы собираетесь делать теперь?

Анна начала искать что-то в своей сумочке. Через некоторое время она достала коробок спичек и протянула его Деруше. На обратной стороне небрежным почерком было написано: виа Бауллари, 33 (Кампо Дей Фиори).

– Я не знаю, может ли это иметь какое-то значение, – сказала Анна. – Но в такой безвыходной ситуации приходиться цепляться даже за самую незначительную деталь. Клейбер не знает, что этот спичечный коробок у меня. Он выпал из его кармана вместе с носовым платком. Вам этот адрес о чем-нибудь говорит? Похоже, что название улицы итальянское. Но ведь Италия большая.

Деруше покрутил в руках коробок и вернул его Анне со словами:

– Я знаю только одну Кампо Дей Фиори. Это в Рим. У Клейбера – я имею в виду мнимого Клейбера – были связи в Италии?

– Если и были, то мне об этом ничего не известно, – ответила Анна. – Но по определенным причинам я считаю вполне возможным.

Сказав это, Анна осознала, что и так уже рассказала Деруше больше, чем хотела. Этот мужчина вызывал доверие и симпатию, поэтому, если Анна не хотела случайно проболтаться, настало время с ним распрощаться.

– Месье, – сказала она вежливо, – я надеюсь, что не отобрала у вас слишком много времени. Я безмерно благодарил вам за помощь.

– Рад, что оказался вам полезен! – По всей видимости, у Деруше подобные изысканные формулировки вызывали определенные сложности. – Если я смогу вам чем-то помочь непременно позвоните. Ваша история очень меня заинтересовала. Я был бы признателен, если бы вы сообщили о результатах своих поисков и удовлетворили мое любопытство.

Лишь оказавшись на улице перед входом в редакцию, Анна фон Зейдлиц смогла наконец вздохнуть с облегчением. Что делать? Неужели она должна сдаться? «Нет, – решила она, – тогда все будет еще хуже!» Оставаясь в неведении, она не сможет успокоиться. Более того, сейчас, когда мнимый Клейбер исчез вместе с пергаментом, ее жизнь не стоила и ломаного гроша. Если Анна не будет знать правду, ее смогут заманить в ловушку и убить. Ведь именно так поступили с Фоссиусом и остальными посвященными в эту тайну.

2

Решение Анна приняла довольно быстро. На следующий же день она отправилась в Рим, где остановилась в небольшой гостинице на виа Кавор неподалеку от Стационе Термини. Портье подтвердил, что у Кампо Дей Фиори есть улица под названием виа Бауллари. И тут же предупредил, подняв указательный палец и закатив глаза:

– Даме я бы не рекомендовал появляться там поздно вечером…

Что бы это могло означать? Но, как заметил портье, днем этот район ничем не отличался от остальных.

Подобное заявление как нельзя лучше соответствовало планам Анны. В первую очередь она хотела выспаться.

В те дни в Риме царило необычное оживление. И даже чувствовалась какая-то тревога. Все началось 25 декабря, когда кардинал Феличи в базилике зачитал буллу «Humanae salutis»,[64]64
  «Humanae salutis» (лат.) – «О здоровье человека».


[Закрыть] в которой объявлялось о том, что Папа созывает церковный собор. В течение того же дня этот акт зачитали прелаты в трех главных базиликах Рима. О дате и, что было важнее всего, о цели созыва собора курия предпочла хранить молчание, чем дала повод для самых невероятных предположений и спекуляций.

Насколько важное значение этот собор имел для Церкви можно было предположить исходя из того, что сообщали о нем газеты. В статьях на первых полосах говорилось, что подготовкой занимались восемьсот двадцать девять человек, часть из которых прибыли в Рим именно с этой целью. Среди них были шестьдесят кардиналов, пять патриархов с Востока, сто двадцать архиепископов, двести девятнадцать священников почти из всех стран мира, двести восемьдесят один монах из разных орденов, включая восемнадцать первых лиц тех же орденов.

Несколько дней назад, а именно в пятницу 2 февраля, Папа лично объявил о том, что собор состоится 11 октября. Его святейшество выглядел очень плохо, поскольку еще не успел оправиться от болезни. Но, по всей видимости, дело было не только в болезни. За все время выступления Папа ни разу не улыбнулся, чем данное появление на публике очень отличалось от всех предыдущих. Когда же неделей позже письмо Папы «Sacrae laudis», в котором он предписывал всем клирикам иметь при себе молитвенники, чтобы обратиться к Богу с молитвой о прощении грехов, стало достоянием общественности, в Рим начали съезжаться журналисты, желающие из первых рук узнать, чего же следовало ожидать от предстоящего собора. Но добиться объяснений от курии было так же невозможно, как заставить разговаривать Леонинские стены.

На следующий день, это был четверг, Анна дала портье вырванный из блокнота лист с адресом виа Бауллари и попросила его, в случае если она не вернется до вечера, сообщить, об этом в полицию. На такси Анна доехала по виа Национале до Пьяцца Венеция, где образовалась жуткая пробка и водители сигналами своих автомобилей устроили настоящий адский концерт. Затем по Корсо Витторио Эмануэле, которым римляне называли просто Корсо, до Палаццо Браски. Там водитель остановился и сказал, что именно в этом месте виа Бауллари выходит на Корсо.

После того как Анна пересекла Корсо – каждый раз, когда пешеходу в Риме приходится переходить через одну из главных улиц с оживленным движением, это превращается для него в настоящее приключение, – она свернула на виа Бауллари и сразу же наткнулась на старое шестиэтажное здание, на котором увидела табличку с номером 33. Что или кого она надеялась здесь найти, Анна даже не представляла. Но это ни в коем случае не означало, что она готова сдаться. Об этом Анна даже не думала. Возможно, в душе она надеялась найти здесь Клейбера, мнимого Клейбера, поскольку еще не решила для себя, какое чувство к этому человеку в ее душе сильнее – ярость или симпатия и даже любовь. Во всяком случае, она даже не думала о пергаменте и не собиралась требовать его вернуть. Анна хотела лишь одного – ясности.

Она даже не представляла, что один-единственный звонок в дверь на третьем этаже дома по виа Бауллари, 33 может все изменить и выстроить невероятные, загадочные события последних нескольких месяцев в логическую цепочку. И меньше всего она могла надеяться, что решение окажется столь простым и ясным.

Мужчиной, открывшим дверь, оказался Донат.

– Вы? – спросил он протяжно. Но видно было, что появлением Анны он не потрясен.

Анна потеряла дар речи. Она довольно долго не могла прийти в себя, ведь все ее мысли были заняты Клейбером, мнимым Клейбером. Лишь через несколько мгновений она смогла сказать:

– Должна признаться, что вас я здесь никак не ожидала увидеть.

Донат с извиняющимся жестом ответил:

– Я уже давно говорил, что рано или поздно вы здесь появитесь… При вашей-то настойчивости… Я это знал!

Анна вопросительно взглянула на Доната.

– Я должен признаться… – начал Донат. – Чтобы достичь нашей цели, мы вынуждены были постоянно наблюдать за вами.

– Мы? Кого вы имеете в виду, когда говорите «мы»?

– Во всяком случае, мы не являемся теми людьми, которые как вы предполагаете, стоят за всеми событиями.

3

Анна фон Зейдлиц вошла. Донат проводил ее в мрачное помещение с очень высокими потолками и длинным столом для заседаний в центре, вокруг которого были расставлены двенадцать старомодных стульев. Старый паркет при каждом шаге издавал отвратительные звуки. Два больших окна выходили на задний двор, так что через них в комнату попадало не так уж много света. К тому же по неизвестным причинам обитатели квартиры решили закрыть жалюзи. Никакой другой мебели, кроме стола и стульев, в помещении не было, поэтому любой, даже самый слабый звук сопровождало эхо.

– Забегая вперед, скажу, – начал Донат после того, как они сели, – что пергамент у нас. Но вы можете не беспокоиться. Мы заплатим соответствующую сумму. По крайней мере, столько же, сколько вам предлагали орфики.

Для Анны все услышанное до сих пор звучало довольно разумно, во всяком случае, производило впечатление разговора между деловыми партнерами. Радовало и то, что Донат говорил очень дружелюбно, а его нынешнее поведение не имело ничего общего с неразберихой в прошлом. Словно отгадан мысли Анны, ее собеседник внезапно сказал:

– Мы находились под невероятным давлением, а пергамент имеет для моих друзей действительно фундаментальное значение. Он должен – в это мы свято верим – изменить мир. И он его изменит. Поэтому мы вынуждены были прибегнуть к необычным методам, чтобы получить его. Другие поступали точно так же.

– Извините, – перебила Анна, слушавшая рассказ Доната с нетерпением и беспокойством. – Я не понимаю ни слова из того, что вы сказали. Объясните наконец, кто же охотится за пергаментом?

Донат задумчиво улыбнулся и сказал:

– Во-первых, орфики, с которыми вам довелось познакомиться лично, и насколько я понимаю, знакомство это было не из приятных. Полагаю, о них я вам могу не рассказывать. Есть еще одна группа, которая готова на все, чтобы только завладеть пергаментом. Это иезуиты и агенты Ватикана. Есть и третья группа, члены которой во имя Аллаха ведут борьбу против неверных, как сказано в Коране. Настанет день, когда все неверные пожалеют, что они не мусульмане.

Пока Донат говорил, Анна обратила внимание на диск с арабскими буквами, висевший на противоположной стене. Время от времени она скептически поглядывала на своего собеседника. У нее понемногу уже начало складываться собственное мнение. И хотя внутри все кипело от злости, она старалась не подать виду.

– Хочу заметить, – сказала она довольно холодно, – что все это кажется мне достаточно гротескным. Каждая сторона утверждает, что действует исключительно в интересах Всевышнего, и при этом не гнушается ничем – от воровства до убийства!

– Позвольте… – возразил Донат. – Вы не видите разницу. Бог орфиков – знание, которое они считают всемогущим. Бог христиан – это не что иное, как просто лакей курии. Истинными богами католической церкви являются господа прелаты, монсеньоры и кардиналы. На самом деле есть только один истинный бог, и это – Аллах, а Мухаммед пророк его.

– Но ведь ислам запрещает убивать!

– Вот что дословно говорит Коран: «Не убивайте людей, поскольку Бог запретил поступать так, если это делается не во имя праведной цели». А поиск пергамента и был такой праведной целью! Возможно, даже самой праведной! В конце концом пророк говорит: «Боритесь против неверных!» А победить и можно только их же собственным оружием. Их самое опасное оружие – Писание, и как раз с его помощью мы нанесем смертельный удар.

Ненависть и фанатизм, с которыми говорил ее собеседник заставили Анну фон Зейдлиц сказать:

– И вы…

– Да, – прервал ее Донат на полуслове. – Я мусульманин. Вы ведь об этом собирались спросить?

– Как раз об этом я и собиралась спросить, – повторила и ним Анна и тут же добавила: – Но есть еще кое-что, о чем я хотела бы узнать… Откуда у вас столько ненависти к Церкви? На то есть какая-то особая причина?

Из внутреннего кармана старого потертого пиджака Донат достал бумажник, открыл его, как показалось Анне, торжественно и даже с каким-то благоговением, словно ценнейшую книгу, достал оттуда фотографию и положил перед Анной на стол. На снимке она увидела монаха в рясе бенедиктинца или францисканца. Донат… Ее собеседник молчал.

Вот, значит, в чем причина. С самого первого знакомства с этим человеком ей казалось, что в нем было что-то, заставлявшее тут же подумать: «Это клирик». Ряса меняет не только привычки и поведение человека, но и его лицо. Но что же заставило Доната сбросить монашеские одежды?

– Причиной стала женщина, – начал рассказ Донат, хотя Анна его об этом не просила. – Будущая жена, Ганне Луизе.

В одно мгновение все встало на свои места. Анна словно видела череду оживших картин: авария, в которую попал Гвидо, загадочная женщина в его автомобиле… Каким же образом, ради всего святого, она была связана с ее мужем?

– Тогда я не мог рассказать всю правду, – продолжал Донат. – Вы бы мне все равно не поверили. А полуправда заставила бы вас отнестись ко мне с еще большим недоверием и подозрением. Прошу вас, поймите правильно. Тогда для меня существовала только одна цель – пергамент.

Анна ничего не понимала. Хоть у нее и сложилось впечатление, что Донат пытается быть откровенным и все подробно объяснить, она до сих пор не могла уловить всех связей.

– Кто же была та женщина, которая оказалась в автомобиле моего мужа в день аварии? – спросила Анна настойчиво. И менее уверенно добавила: – Гвидо жив?

– Ваш муж мертв, фрау фон Зейдлиц. А те злые шутки сыграли с вами орфики. Они пытались довести вас до нервного срыва, надеясь таким образом легко заполучить пергамент. Что же касается женщины в машине Гвидо фон Зейдлица, то должен сказать, что у нее действительно были при себе документы моей жены. Но эта женщина не была моей женой.

– Кто же она тогда?

– Этого я не знаю. В чем я абсолютно уверен, так это в том, что она действовала в интересах орфиков и от их имени. А все документы моей жены были у них.

В голове Анны снова все смешалось.

– Позвольте задать вам еще один вопрос, – сказала она мягко. – Ведь ваша жена не может передвигаться самостоятельно, верно? Она прикована к инвалидному креслу. Каким же образом она может быть связана с орфиками?

Донат на несколько мгновений задумался.

– Будет гораздо лучше, если Ганне сама все расскажет. Идемте!