Текст книги "Опасная любовь"

Глава 4

– Не смей, Скотт! – зашипела Джессика, изо всех сил упираясь руками в его гранитную грудь. – Слышишь, не смей, а то я…

– А то что? – Скотт презрительно отвернулся. – Закричишь? Брось, девочка, это тебе не в кино. Благородных рыцарей в этих лесах нет, Скотт дернул завязку бюстгальтера, и Джессике пришлось торопливо прижать руки к груди, не давая ему упасть. Тогда она решила прибегнуть к другой уловке, никогда раньше не подводившей ее.

– Послушай, Скотт, – торопливо завязывая купальник, Джессика обольстительно заулыбалась. На ее щеках проступили ямочки. – Ты знаешь, я от тебя без ума, но нам нужно возвращаться. Уже почти темно. Мне пора домой.

– Домой? – захохотал Скотт, – С чего ты взяла, что я повезу тебя домой? Ты разве не знаешь? Вечеринка-то на всю ночь!

Лицо Джессики окаменело. Куда девалась ее притворная сладость? Она до боли закусила губу, чтобы но расплакаться. Все шло не так. Все получилось иначе, чем она думала.

Это все Лиз, вспыхнуло в мозгу. Почему, почему она не отговорила ее от проклятой поездки? Если б она настояла на своем, разве бы Джессика оказалась здесь?

– Мне нужно домой! – потребовала Джессика, капризно выставив вперед дрожащую нижнюю губу. Это было последнее оружие в ее арсенале. До сих пор оно не знало осечки. – Если ты не отвезешь меня домой, я скажу родителям, что ты хотел меня… – Слова застряли у нее в горле.

Скотт ответил на угрозу лошадиным ржанием.

– Ну, ну, крошка, расскажи им, как надула их, чтоб смотаться со мной на озеро. Как случайно очутилась в заброшенном домике совсем голенькая, – он покачал головой. – Какое же это насилие! Нет, детка, никто тебе не поверит.

От злости и стыда щеки Джессики стали пунцовыми.

– Лиз правду о тебе говорила! – крикнула она, сжав кулачки. – Ты – насильник!

Скотт только пожал плечами:

– Забыла поговорку, девочка: «У огня кружиться – крылышки опалить». Считай, тебе повезло, ты свои самую малость опалила. Могло быть и хуже.

Окинув ее взглядом, полным презрительного равнодушия, он поднялся и направился к двери.

– Ты куда? – закричала Джессика, не на шутку перепугавшись, что он оставит ее одну. В лесу было темно, и она понятия не имела, как отсюда выбраться. Пусть Скотт ублюдок, но с ним хоть не страшно.

– Ты не можешь бросить меня здесь. Я не найду дороги.

– Найдешь! У меня такое чувство, детка, ты добьешься всего, чего захочешь.

– Скотт!!! – Джессика вскочила, но, запутавшись в веревке, больно шлепнулась на пол. – Вернись, Скотт!

Все бесполезно. Плевать ему, что она заблудится в дремучей чаще. И если вдруг умрет здесь, тоже плевать. Джессика принялась затягивать завязки бюстгальтера. Как назло, сломался ноготь.

– Вот черт! – выругалась Джессика. Распутав веревки, она выскочила, наконец, наружу, надеясь догнать Скотта.

Но он как сквозь землю провалился. Джессика попробовала отыскать тропу, но, увы, она тоже бесследно исчезла в темноте. И деревья все одинаковые, словно сговорились свести ее с ума. Проклятый Скотт! Бросить ее в этой крысиной норе!

Он один во всем виноват, Это он выкрал ее из дому. Бог свидетель! Пусть, пусть с ней случится что-нибудь ужасное. Вот возьмет и попадет в медвежий капкан! Попрыгает он тогда, гад!

А вдруг тут и вправду есть медведи?! Новая волна страха нахлынула на нее. Дрожа, она принялась исступленно продираться сквозь кустарник, не замечая, как колючие ветки царапают голые руки и ноги. Она забыла обо всем, даже о мучившем ее холоде.

Вот когда Джессика пожалела, что ушла из скаутов. Там бы ее научили, как спастись в дремучем лесу. Умей она добывать огонь, и то было бы легче. Но где там! Она тогда сказала Лиз, что скауты – для «пай-девочек». Сестра только плечами пожала. И посоветовала поискать что-нибудь более для нее подходящее. Но почему Лиз так легко позволила ей уйти из скаутов? Будь она понастойчивей, Джессика бы точно осталась»

К тому времени, когда Джессика отыскала едва заметную тропинку, она была вне себя от ярости. Скотт и Элизабет – вот виновники всех ее злоключений! Пусть теперь Элизабет выручает ее как хочет!

После всего, что случилось с Джессикой при попустительстве сестрицы, Лиз еще и не такого заслуживает. Конечно, объяснять опоздание придется самой. Что бы такое придумать, чтобы мама поверила? Скажу, что у отца Кары сломалась машина. И как назло в самой глухомани – до телефона не добраться. В случае чего, Кара подтвердит. Пусть попробует не подтвердить! Джессика ее в жизни не простит!

После бесконечных поисков она, наконец, наткнулась на какой-то дом. В окнах горел свет. Из открытых дверей доносился оглушительный рок. Пока Джессика, нащупывала в темноте ступеньки, над ухом раздался знакомый голос.

– Ах! Ах! Никак наш маленький заблудший ягненочек прибежал домой!

На крыльце появился Скотт с банкой пива в руке. Пьяный, ом здорово смахивал на глупого Джека из сказки.

– Что такое, детка? Ты, верно, ошиблась тропинкой?

Неуклюжая пятерня Скотта больно сжала ее плечо. Джессика с отвращением сбросила его руку и, вытащив из спутанных волос застрявшую сухую ветку, швырнула ее прямо ему в лицо. Скотт, делая вид, что смертельно ранен, вернулся, шатаясь, в комнату и, разразившись пьяным хохотом, повалился на диван. Джессика поискала глазами остальных, но, судя по приглушенным звукам, доносившимся из спален, все были слишком увлечены друг другом и не могли ей посочувствовать. На полу, рядом с переполненными пепельницами, валялись пустые банки. На столе в углу громоздилась гора грязных тарелок.

– Если бы знали, что доползешь, оставили бы тебе пожевать, – равнодушно промычал Скотт.

– Я не хочу есть, – огрызнулась Джессика. Она умирала от голода, но признаться ему? Никогда!

– Где телефон? – решительно потребовала она.

Скотт залился идиотским смехом, будто услышал что-то очень смешное. Упав головой на подлокотник, он в изнеможении хлопал себя по бокам. С чего она взяла, что он красивый? Джессику взорвало. Она подскочила к дивану и что есть силы тряхнула его за плечи, – Слушай меня, Скотт Дэниелз! – крикнула она ему в самое ухо. – Я замерзла! Устала! Вся исцарапалась! Мне не до шуток! Говори, где телефон, не то я, я… – Дико озираясь, Джессика искала, чем ему пригрозить. Не найдя ничего другого, она схватила с кофейного столика пустую бутылку и размахнулась. – Не то я расшибу эту штуку о твою тупую башку!

Скотт малость протрезвел. Пьяный хохот сменился кривой ухмылкой:

– Надеюсь, ты захватила с собой кроссовки? До б-ли-ж-жайшего телефона километров пятнадцать, – О-о-о! – Джессике очень хотелось привести угрозу в исполнение. Проклятый Скотт! Проклятая Элизабет! Проклятые все!

Рука сама собой опустилась, и Джессика села на край дивана, признав свое поражение.

– Ну что же мне теперь делать? Дома ждут родители. Завтра экзамен, а я учебник не открывала, – в отчаянии проговорила Джессика. На Скотта никакой надежды. Он совсем пьян, за руль не сядет. И в глазах ни капли сочувствия.

– Раньше надо было думать, крошка, – пробормотал он. – Ты ведь всегда выйдешь сухой из воды. Твоя хорошенькая головка и на этот раз что-нибудь сообразит.

– Спасибо за лестные слова, – Джессика посмотрела на него с отвращением – Но это ты всегда выходишь сухим из воды.

А ведь, кажется, она и правда сообразила, что делать.

– Послушай, Скотт, – ласково улыбнулась она. – По-моему, я забыла в машине свитер. Дай, пожалуйста, ключи.

– Ишь, что придумала! Знаю, что будет, если мои ключи попадут в твои цепкие лапки. Я тебя насквозь вижу. Почему? Мы с тобой одного поля ягоды. Знаем, что хотим, и любой ценой своего добьемся. – Скотт мерзко оскалился. – Если очень хочешь домой, перестань упрямиться. Не перестанешь, спи на полу. Все кровати заняты. А я этот диван никому не уступлю, хоть тресни.

– Да я лучше с медведем спать лягу! – кипела Джессика. – Гнусный урод! Придурок!

Джессика осеклась. Скотт не слышал ее. Тяжелые веки захлопнулись. Губы безвольно обвисли. Вырвавшийся из раскрытого рта раскатистый храп сотрясал грудь.

В приступе бессильной ярости Джессика стянула с него болтавшийся на ноге носок и затолкала ему в раскрытый рот. Скотт выплюнул его, перекатился на бок, но, к глубокому ее разочарованию, так и не проснулся.

Издав мученический стон, Джессика покорилась судьбе. Нашла почище место на полу и легла, сунув под голову свернутое полотенце. Заснуть оказалось трудно. Пол был твердый и неровный. Из дымохода сквозило. За стеной грохотала музыка. Никогда в жизни Джессика не чувствовала себя такой несчастной.

Глава 5

Будильник зазвенел в семь тридцать утра. Элизабет что-то промычала и перевернулась на другой бок. «Еще чуть-чуть полежу, пять минут», – подумала она сквозь сон. Ей снился Тодд, будто они сидят в школьной фотолаборатории и печатают фотокарточки прекрасного озера. А потом он обнял ее и поцеловал…

Когда Элизабет снова открыла глаза, будильник показывал пять минут девятого. Скорее одеться, позавтракать и бегом в школу. На все про все – полчаса. Надо же было так проспать. Она зевнула и с большой неохотой вылезла из-под одеяла.

Потом надо будет записать в дневнике:

«Тепло моих снов сменила холодная, безжалостная реальность», – подумала она.

Сегодня экзамен на право работать экскурсоводом. Потому она и чувствует себя такой разбитой: еще бы, полночи сидела, зубрила. А другую половину не спала – волновалась, где Джессика, Джессика! Сонливость как рукой сняло. Элизабет быстро прошла через ванную комнату в спальню сестры – и в ужасе застыла, увидев, что постель сестры не смята. Она присела на постель, чувствуя в желудке противный холодок. А вдруг с Джессикой случилось что-то страшное? Вдруг они со Скоттом разбились? Элизабет снова вспомнила безобразные черные следы, которые оставила машина Скотта, когда он лихо рванул с места.

Но тут же к ней вернулась способность трезво мыслить. Нет, если бы Джессика действительно попала в аварию, им бы уже сообщили. Все гораздо проще: Джессике так хорошо и весело, что она и не думает возвращаться домой. Что ж, это похоже на нее. Ее сестричка-эгоистка забыла и про Элизабет, и про неприятности, которые у них будут по ее милости, и, может быть, даже про экзамен.

Элизабет очень рассердилась. Ну что ж, на этот раз пусть Джессика выпутывается САМА!

Но сестрица и ее поставила в безвыходное положение, они обе увязли в этой истории по уши. Родители рассердятся и огорчатся – и совершенно справедливо, – если узнают, что она не сказала им, куда на самом деле отправилась Джессика. А она еще к тому же и дома не ночевала. Вчера вечером родители ходили в гости, йотом в кино, вернулись поздно и решили, что Джессика уже дома, спит и видит десятый сон. Иначе Элизабет непременно сказала бы им все.

Элизабет пошла в ванную умываться. «Интересно, как это Джессике удается зпутывать тебя в разные истории?» – мысленно спросила она у девушки с опухшими от бессонной ночи глазами, глядящей на нее из зеркала. Наверное, Инид права: сколько можно, пусть в этот раз ее милая сестренка сама выкручивается. Поделом ей. Вся беда в том, что Элизабет не может долго сердиться на нее. И кроме того, она не может сидеть сложа руки, когда кому-то нужна ее помощь – особенно родной сестре.

– Мне надо бы на лбу написать: «Не требуется ли бесплатная помощь?» – с отвращением пробормотала она, сплюнув пену от зубной пасты.

Вытираясь после душа, Элизабет услышала бодрый голос Элис Уэйкфилд.

– Девочки, завтрак готов! Поторапливайтесь, а то в школу опоздаете!

Сердце Элизабет сжалось. Мама, видно, еще ничего не подозревает»

– Иду! – крикнула она и тут же подумала: «Надеюсь, мама не заметит, что ответила только я…»

Она надела старые джинсы – ношеные-переношенные, стираные-перестиранные, рывком натянула водолазку, быстро причесалась и подхватила мокрые еще волосы двумя заколками. Затем сунула ноги в мокасины. – и тут же подскочила: так неожиданно раздался телефонный звонок.

– Я подойду! – крикнула она маме и бросилась к телефону на втором этаже.

– Лиззи! Слава Богу, это ты! – Джессика явно была перепугана насмерть.

– Ты где пропадаешь? Ты хоть подумала…

Джессика шумно вздохнула, перебив ее.

– Слушай, долго объяснять. Потом все расскажу. Мама знает, что меня нет?

– Еще не знает, но сейчас обнаружит. Джес, нам в школу выходить через пятнадцать минут, даже меньше. Как ты собираешься…

– Лиззи, пожалуйста! Ты должна помочь мне! – Джессика, казалось, вот-вот расплачется. – Ты не представляешь, что там было. Если еще и мама с папой узнают, будет катастрофа. Я этого не переживу…

– А про экзамен ты забыла?

– Я успею на него! Я все напишу, только помоги мне. Ты же можешь, Лиз. Ты – самая лучшая сестра в мире. Я бы на твоем месте помогла. Честное слово!

Элизабет вздохнула, но скорее раздраженно, чем сочувственно.

– Как, по-твоему, я тебе помогу? Не могу же я раздвоиться! Мама ведь все равно догадается, если ты не спустишься завтракать!

– Ну придумай что-нибудь! Ты же можешь, – голос Джессики стал медовым. – Ты у нас такая умная, Лиз.

– Если я у нас такая умная, почему мне все время приходится за тебя отдуваться, а?

– В другой раз я тебя выручу, честное слово! Выручи меня последний раз, больше это никогда не повторится. Честное скаутское!

– Ты ведь ушла из скаутов, насколько мне помнится.

– Лиз, мне надо бежать, а то я никуда не успею. Встретимся – все объясню. Спасибо огромное!

Элизабет положила трубку. Разговор ничего не прояснил – она по-прежнему не имеет ни малейшего представления, где сестра и что такое ужасное с ней приключилось. Странно, с чего бы это Джессика благодарит ее, ведь она не обещала ей помочь, «Сегодня я чувствую, что готова удавить свою сестру», – мысленно записала она в своем дневнике.

Впрочем, нет. С этим придется подождать. Сейчас главное – придумать, как им обеим выпутаться из этой истории.

– Девочки! – судя по голосу, терпение Элис Уэйкфилд было на исходе.

Элизабет остановилась у лестницы, не решаясь спуститься. Все мысли разом выскочили у нее из головы. Что делать? Как водитель на крутом подъеме включает низшую передачу, Элизабет «включила» известный ей с детства прием, к которому прибегала лишь в крайних случаях, чтобы скорее выйти из затруднительного положения: она вообразила, что она – Джессика.

Какую уловку применила бы Джессика сейчас? Совесть ее редко мучила, и чаще всего Джессика действовала по принципу «для достижения цели все средства хороши».

И в голову Элизабет сразу пришла идея, которая лично ей была противна донельзя. Но другого выхода, кажется, нет. Она сделала глубокий вдох и медленно пошла вниз.

Глава 6

– А где Джессика? – Элис Уэйкфилд положила на тарелку дымящиеся блины и протянула вошедшей в кухню дочери.

– А-а она сейчас спустится, – Элизабет отвернулась, чтобы скрыть от маминого взгляда пылающие щеки. – Она-м-м пуговицу на юбке пришивает.

– Пусть поторопится, мне скоро на работу. Я тут с самого утра блины пеку, хотя, по правде говоря, труд на благо общества я представляю себе несколько иначе.

Элис Уэйкфилд была в хорошем настроении. Она накрывала на стол, проворно двигаясь между плитой и колодкой для разделки мяса, которая, как остров, возвышалась посреди просторной кухни. Как всегда, миссис Уэйкфилд встала ни свет ни заря – по утрам она бегала трусцой и на ней все еще был вишневый спортивный костюм и кроссовки. Ее медового цвета волосы были завязаны «хвостом», отчего стройная, загорелая Элис казалась ровесницей своим дочерям. Достаточно взглянуть на нее, и станет ясно, откуда у двойняшек их теплая солнечная красота. Элизабет была в то утро необычайно тихая, и от внимания матери это не ускользнуло.

– Волнуешься из-за экзамена, да? Я понимаю, вам обеим важно его сдать, чтобы вместе водить экскурсии.

Элизабет насадила на вилку блин, политый сиропом, и заставила себя проглотить его, запив большим глотком молока. Блины были ее любимой едой, но в то утро аппетит у нее пропал совершенно; ей казалось, желудок у нее скрутился узлом.

– Мммм, – промычала она с полным ртом. – Ничего, сдам нормально. Вопросы не такие трудные, просто их очень много. Надо знать кучу мелких подробностей. А они так путаются в голове.

– Когда-то в твоем возрасте я захотела поработать инструктором в летнем лагере, – задумчиво сказала мама. – Желающих набралось человек двадцать, а нужно было пять. Ну и устроили нам экзамен, а потом собеседование.

– И как, дали тебе работу? Миссис Уэйкфилд рассмеялась:

– Я провалилась! С треском! Но собеседование проводила женщина, к которой я приходила сидеть с грудным ребенком. Я ей так нравилась, что мне эту работу все-таки дали.

– Ни капельки не сомневаюсь – инструктор из тебя получился хоть куда. – Этого я не знаю. Но помню, там было здорово. А вы хорошо придумали с этими экскурсиями. Я рада, что будете работать вместе.

– Если сдадим, – мрачно добавила Элизабет.

– Да, я волнуюсь за Джессику. Надеюсь, она не слишком поздно пришла и успела хоть немного позаниматься. Ты не знаешь, в котором часу она вернулась?

Блин встал поперек горла. Элизабет закашлялась, и мать, поспешно подбежав, похлопала ее по спине.

– Господи, ну когда же вы научитесь откусывать понемногу! – сказала она, когда Элизабет откашлялась и ее натужно-красное лицо снова стало нормальным. – Заглатываете сразу все, как удавы! Только седины мне прибавляете.

Элизабет улыбнулась.

Насчет седины сказано для красного словца: у миссис Уэйкфилд не было ни единого седого волоска.

– Извини, мам, я тороплюсь.

«Впрочем, нет худа без добра», – тут же подумала Элизабет, ей удалось вовремя замять разговор. На какое-то время мама забыла про Джессику.

Миссис Уэйкфилд улыбнулась, покачала головой и убрала упавшую на лоб прядь волос.

– Помню, как вы с Джессикой воевали, когда были маленькие Сидели за столом на высоких стульях и кидались друг в дружку едой. Джессика начинала первой – бросит в тебя блином, ты ей ответишь. Ну и пошло. А однажды ты вылила на нее кружку молока, – и она опять рассмеялась. – Если тебе когда-нибудь Бог пошлет двойняшек, запомни – терпения с ними надо втрое больше.

– Спасибо, но я не собираюсь заводить близнецов, – ответила Элизабет и мысленно закончила: «С меня хватит и сестры-двойняшки».

Элис снова прыснула:

– Я тоже не собиралась. Да так вышло…

Минуту спустя она нахмурилась и взглянула вверх – Что она там так долго? Я опаздываю на работу. За это время можно десять пуговиц пришить) – Спасибо, мам! – Элизабет с рекордной скоростью съела последний блин и встала из-за стола. – Блины – во! – Ладно, мне пора бежать.

Меня Тодд ждет.

– Ты не подождешь сестру? – спросила Элис Уэйкфилд вдогонку дочери.

– Извини, не могу. Скажи ей, в школе увидимся.

– А – ну ладно. Удачно тебе сдать экзамен, солнышко. Я знаю, ты и так прекрасно сдашь, но все равно – желаю удачи!

«Да уж, удача мне сейчас вот так нужна», – подумала Элизабет, выскакивая на улицу. Первая опасность миновала, но самое трудное впереди. Удастся ли ей сыграть роль Джессики так, чтобы мать поверила? Джессике было бы раз плюнуть сыграть роль сестры – она не раз к этому прибегала. Один случай в баре «Келли» чего стоит. Тогда Джессика всех обвела вокруг пальца – никто не заподозрил обмана. В результате Элизабет едва не заработала скверную репутацию и, мало того, чуть не потеряла Тодда, с которым у нее только-только налаживались отношения. Но сейчас ей не хотелось об этом думать. Если она начнет вспоминать все прегрешения сестры, она проторчит тут остаток дня.

Мысленно ругая Джесс на чем свет стоит, Элизабет на цыпочках пошла к входной двери. Проходя мимо окна кухни, пригнулась, не дай Бог, мама заметит. На пороге сняла мокасины и крадучись, стараясь не произвести ни малейшего шума, вошла в дом.

Умирая от страха, пулей взлетела по лестнице на второй этаж и перевела дух, только оказавшись в комнате сестры. Там Элизабет быстро разделась, кое-как запихнув свою одежду в шкаф, выбрала из сестриного гардероба короткую, косого кроя юбку и подходящую по цвету полосатую блузку – один из любимых нарядов Джессики. Оделась, вытащила из волос заколки, тряхнула головой, чтобы волосы рассыпались по плечам. Так, теперь подмазать губы сестриной помадой, чуть брызнуть на себя ее любимыми духами… Готово! Можно спускаться и предстать перед миром в образе Джессики Уэйкфилд – хотя, честно говоря, все это просто мерзко.

– Ну погоди, Джес. Я тебе это при помню, – прошипела Элизабет, ткнув пальцем в свое отражение в зеркале. – Так и знай!

К счастью, Элис Уэйкфилд уже принялась за мытье посуды и не взглянула на Элизабет, когда та впорхнула в кухню и обдав мать ароматом духов, чмокнула ее в щеку.

– Извини, мам, что я так долго. Ты же знаешь, у меня руки – крюки, если возьмусь за шитье, это на полдня.

Элизабет уселась на стул Джессики Она прекрасно знала привычки, ужимки любимые словечки сестры, так что сыграть Джессику ей было нетрудно, – Я уж думала, ты решила сегодня не завтракать, – Элис Уэйкфилд поставила перед ней тарелку с последними блинами и тут же снова повернулась к раковине.

Элизабет чуть не застонала. Кошма-а-ар… Она уже так наелась блинов, еле двигалась, неужели предстоит съесть еще столько же?! Она живо представила себе заметку в школьной газете; «Сотрудник редакции в тяжелом состоянии доставлен в больницу для промывания желудка!» Мрак…

– Прости меня, бедный мой желудок, – прошептала она и храбро загарпунила вилкой блин. Как назло, любимой едой Джессики тоже были блины.

– Лиз не стала ждать тебя, опаздывала, – сказала миссис Уэйкфилд через плечо, загружая тарелки в посудомоечную машину. – Сказала, что найдет тебя в школе.

– Ничего, – Элизабет кокетливо помахала ручкой. – Она, наверное, спешила встретиться с Тоддом. Я была бы только третьей лишней.

Элизабет ела и при этом без умолку болтала. Только бы мама не спросила, как «она», то есть Джессика, провела день у Кары – Да, кстати, ты видела ту блузку, ну помнишь, я тебе о ней говорила? – Элизабет вспомнила, что пару дней назад Джессика просила у матери новую блузку.

Миссис Уэйкфилд вздохнула:

– Джес, ну скажи честно: куда тебе еще одна блузка? Вон у тебя в шкафу сколько всего валяется. Постирала бы, погладила. Ведь уже и вешать некуда. Элизабет картинно закатила глаза. Господи, еще стирать! С тех пор, как мать снова начала работать, стирку возложили на сестер. Она уже было снова собралась клянчить, как вдруг придумала новый ход, лукаво улыбнулась и предложила:

– Не хочешь покупать мне, купи для Лиз. Она ведь никогда сама не попросит, Тогда, по крайней мере, я смогу у нее эту блузку одалживать.

– Вот именно. Элизабет никогда ничего не просит. Тебе есть чему у нее поучиться. А насчет блузки… посмотрим. Не знаю, понравится ли она Элизабет – у нее не такие экстравагантные вкусы, как у тебя. Хотя должна сказать, ты сегодня выглядишь очень прилично, – миссис Уэйкфилд улыбнулась.

Элизабет была уже в дверях, когда мать окликнула ее.

– Джес…

Элизабет замерла как вкопанная. Наверняка ее выдала какая-нибудь мелочь, про которую она забыла при этом спешном «перевоплощении». Сердце ее заколотилось так, что, казалось, в соседней комнате слышно.

– Удачи тебе на экзамене. Конечно, ты могла бы и побольше позаниматься, но все равно, я уверена, ты все хорошо сдашь.

– Э-д-да, конечно, – пролепетала Элизабет. – Пока, мама И она понеслась прочь от дома, будто за ней гналась свора собак. Маневр удался – да, но какой ценой? Весь этот обман был ей отвратителен. И кто ее за язык тянул? Чего ради было просить эту блузку? Про бедный желудок и говорить нечего – он раздулся так, словно она проглотила воздушный шар.

Не-ет, пожалуй, удавить Джессику будет мало.