Текст книги "Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945"

Кроме всего прочего, в этой антиеврейской кампании партия официально выпустила на свободу самые низкие инстинкты, лежащие в основе ее так называемой философии. Национал-социалистическое правительство воспользовалось жалкой привилегией подстрекать и даже орагнизовывать действия, которые во всем цивилизованном мире считаются преступлениями. Иностранцы, находившиеся в то время в Германии, были возмущены сценами садизма и жестокости; они своими глазами видели, как при попустительстве властей поджигаются синагоги. В столице рейха, в центре города, перед окнами посольств штурмовики и юные члены гитлерюгенда по команде своих главарей грабили дома и магазины. В допущении – а на самом деле организации – грабежей, поджогов и даже убийств в концентрационных лагерях национал-социалистический режим, особенно той осенью 1938 года, показал всему миру, что является властью бандитов.

Глава 7
Католический вопрос

Преследование евреев и наступление на свободу совести немецких протестантов в нравственном отношении очень показательные действия. Они дискредитируют правящую нацистскую клику в глазах всего мира, однако этими бесчеловечными методами Гитлер сумел мало-помалу исключить евреев из жизни Германии без серьезных политических последствий внутри страны. Еврейское меньшинство в Германии слишком немногочисленно и слишком разрозненно. Антисемитские выходки, с точки зрения общей политики, могут рассматриваться как ряд отдельных преступлений, за которые исполнителям когда-либо придется отчитаться, а тех, кто награбил еврейское имущество, заставят его вернуть. Однако антиеврейская деятельность может оказаться гораздо более длительной и серьезной. Сегодня ее трудно оценить.

Преследование протестантов менее демонстративно, но имеет более глубокий смысл. Нацистские лидеры вовсе не собираются навести какой-либо порядок среди существующих в Германии многочисленных протестантских сект и церквей. Они пытались объединить протестантизм путем назначения главы церкви с необычным титулом епископ рейха вовсе не по религиозным либо государственно-правовым причинам. (Между прочим, им оказался жалкий человечек Людвиг Мюллер, бывший подчиненный Хуго Штиннеса в Мюльхайме, затем ставший пастором – никто не знает почему.) Нет, цель нацистов была совершенно иной. Они хотели сделать немецкий протестантизм чем-то вроде государственной религии, сначала лишив его всех христианских норм. Для обмана глупцов они назвали это «немецким христианством». Как-то я спросил одного честного крестьянина из Восточной Пруссии, какую религию он исповедует. «Я – немецкий христианин, – ответил он, – ибо я немец». Он не сомневался, что это нечто высшее.

В сущности, национал-социализм не является политической системой, скорее он стремится быть философией и системой моральных ценностей – Weltanschauung (мировоззрение), как претенциозно называют его нацисты.

Эта философия сводится к фразе Blut und Boden («кровь и почва»). Большинство людей не сознает пагубности доктрины, скрывающейся за этими двумя словами. Эта комичная аббревиатура «Blubo» иногда даже становится мишенью насмешек. В чем состоит эта доктрина? Она учит, что человека создает кровь и почва. Человек связан с природой всеми фибрами своего существа. Кровь, текущая в его венах, наделяет его таинственной силой – жизнью предков, реинкарнацией коих он является в своем существовании. Человек тесно связан с землей, на которой родился и из которой черпает средства к своему существованию. Он представляет крохотную частицу мировой энергии. Его главной целью должно стать максимальное использование этой силы.

Один мой друг-философ считает эти наукообразные изыскания философией бесчувственных животных. Нацисты низводят человека до уровня животного; за разведением животных необходимо следить; человека следует одомашнивать, кормить и укрощать по хорошо рассчитанному плану, чтобы получить предписанное «поведение». Это метод, применяемый на племенных фермах или конюшнях для тренировки скаковых лошадей. Нацисты решили создать супермена Ницше с помощью системы разведения животных[20]20
  См. исторические примечания в конце главы.


[Закрыть]. Строгие правила, наложенные на брак, или скорее спаривание, в гиммлеровских СС (охранных отрядах) указывают именно на это. К несчастью, сам Гитлер не может в этом участвовать. Произвести столь желаемое потомство можно только при этих условиях! Такое зачатие человека не оставляет места нравственным принципам индивидуума, ответственности каждого человеческого существа перед своей собственной совестью и, самое главное, затрагивает религию, которая признает сверхъестественное.

По таким принципам Гитлер правит немецким народом. К несчастью, ему удалось внушить эти идеи большей части нового поколения. Молодые последователи этой животной философии способны отважно, покорно и преданно служить сложной персонификацией расы, частичкой которой себя считают. Германия является для них олицетворением расы, и самое мощное ее выражение – в личности фюрера, которого они почитают почти божеством. Но материалистическая – так сказать, анималистическая – молодежь понятия не имеет о Боге в духовном смысле этого слова. «Германский бог» нацистов – природа, таинственное начало, от которого они происходят. Их религия состоит в максимальном развитии природных сил, собранных в каждом индивидууме.

Некоторые фанатики, еще более безумные – или, может быть, более наивные, – чем остальные, попытались вложить немного фантазии в эти доктрины, связывая их с легендами древней германской мифологии. Эти ревностные приверженцы германского бога упиваются воспоминаниями о Вотане, Бальдре, Торе и Фрейре. Они называют детей именами из скандинавской Эдды[21]21
  См. исторические примечания в конце главы.


[Закрыть], чтобы избежать имен календарных святых, особенно из Ветхого Завета. Сам Геринг последовал этому примеру. Это одна из комических сторон сей печальной истории.

Однако есть и другие, более мрачные аспекты. Однажды меня пригласили посетить одну из школ, где национал-социалисты планируют воспитать будущую партийную элиту. Эти школы называются орденсбурген (рыцарские замки) – замки порядка. В смешении идей, характерном для национал-социалистического режима, это должно копировать концепцию католических рыцарей Тевтонского ордена[22]22
  См. там же.


[Закрыть], покинувших Западную Германию, чтобы обратить в свою веру и завоевать дикие славянские племена Балтийского региона, когда-то названного Пруссией. Вот почему Альфред Розенберг вбил себе в голову возрождение Тевтонского ордена!

Школа расположена в живописных руинах старой крепости-замка в районе Эйфеля. Крепость восстановили, расширили и роскошно модернизировали. Мальчиков, называемых юнкерами, воспитывают, как подающих большие надежды рыцарей. Вот вам партия, называющая себя Немецкой трудовой партией и решившая возродить феодальную систему! Юнкера занимаются спортом и обучаются обращению с оружием. Они учатся танцевать, выполнять опасные трюки, и еще они охотятся. Я не знаю, остается ли у них много времени на настоящие уроки, но, насколько я знаю, это единственная школа в мире, не имеющая библиотеки!

Директор, или скорее фюрер, этого орденсбурген – бывший инженер. В один из дней он изложил нам свои идеи на образование. Он считает человека всего лишь машиной; для него цель образования заключается в помощи ученику выполнять свои функции, как человеческая машина. Интеллект заменяется муштрой. Я был поражен. Современная индустрия обвиняется, в частности, в том, что, внедрив конвейер, она превратила людей в машины. Промышленники первыми сделали все возможное, дабы минимизировать недостатки процесса, незаменимого в современном производстве. И вот мы видим национал-социалистическую педагогику, уполномоченную воспитывать так называемую элиту не как разумных индивидуумов с чувством ответственности, а как машины.

Последователи Карла Маркса никогда не исповедовали подобного материализма. Нацисты вознамерились разрушить душу. Диктатуре не нужны личности. Легче управлять нацией роботов.

Это основной принцип так называемой философии «крови и почвы». Легко заметить, насколько полезным политическим инструментом эта философия может стать в руках неразборчивых в средствах политических лидеров, презирающих народ, которым они управляют, особенно простых людей и рабочих.

Такая доктрина абсолютно несовместима с нормами христианства. Для внедрения ее в массы нацисты решили воспользоваться протестантской церковью – после того как выхолостят из нее христианство. За свою историю в Германии протестантизм, как государственная религия, часто оказывался прислужником немецких князей и всегда воспитывал преданных правящему дому подданных. Но ни один князь никогда не требовал от своей пусть даже прирученной церкви отречения от основополагающих христианских норм. А вот Гитлер попытался сделать именно это. Его планы расстроило героическое сопротивление таких пасторов, как Мартин Нимёллер, и их прихожан.

Тем не менее национал-социалистам удалось убедить многих отречься, особенно в тех протестантских регионах, где преобладает равнодушие к религии. Для Германии приверженность религиозной секте дело обычное. Чтобы разрушить такую приверженность, гражданские власти должны принять официальные меры. Нацисты упростили этот процесс. Практически все молодые люди, вступившие в СС, отреклись от христианства. То же относится и к руководителям отделений гитлерюгенда. Многие, если официально не боготворят Гитлера, исповедуют новое германское язычество и проводят обряды в честь Вотана, солнца или природы, матери всей жизни.

Доктрина «крови и почвы» применяется как аргумент против использования интеллекта. В начале нацистского правления один из моих друзей написал книгу по еврейскому вопросу и разослал ее наиболее значительным партийным чиновникам. Флориан, гаулейтер Дюссельдорфа, запретил распространение труда, который замысливался как объективная дискуссия по этой важной проблеме. Основанием для запрещения было не отсутствие интереса. Гаулейтер предотвратил всякие дискуссии словами: «Эта книга беполезна, поскольку наши граждане, ощущающие свою кровь и почву, никогда не могут ошибаться».

Этот аргумент, безусловно решающий, может быть ценен только для таких жестоких зверей, как Флориан, совершенно необразованных и способных в лучшем случае играть в карты.

Нападки национал-социализма на католическую церковь более масштабны и носят характер, совершенно отличный от попыток поработить протестантизм. Гитлер, по рождению католик, если верить его «Майн кампф», восхищался политической дальновидностью католической церкви. В начале своего правления он пытался достичь согласия с церковью, заключил конкордат с Ватиканом[23]23
  См. исторические примечания в конце главы.


[Закрыть]. Вдохновлял эту акцию вице-канцлер фон Папен. Конкордат стал первым договором, заключенным новым режимом, и, как другие, был нарушен. Однако Гитлер видел в конкордате значительную политическую выгоду, ибо новое и революционное национал-социалистическое правительство стало равноправным партнером одного из самых уважаемых моральных авторитетов в мире, и, значит, с ним можно заключать договора.

С точки зрения внутренней политики конкордат явился очевидным украшением нового режима. Церковь смягчилась в отношении новой правящей партии, хотя немецкие епископы не отказались от осуждения некоторых нацистских доктрин. Почти год казалось, что режим намерен честно выполнять свои обязательства. Гитлер публично заявил, что антихристианские труды Альфреда Розенберга выражают только его личное мнение и не имеют никакого отношения к национал-социалистической партии. Несмотря на это заявление, идеи нацистского псевдофилософа все так же служили основанием для инструкций гитлерюгенду и другим партийным организациям. Гитлер, как обычно, вел двойную игру.

Кризис наступил летом 1935 года. В моем родном Рейнланде антирелигиозная позиция организаций гитлерюгенда и их вождя, Бальдура фон Шираха, вызвала резкое недовольство родителей-католиков. Духовенство предостерегало против нового мировоззрения, которое режим пытается внедрить в умы и души молодежи страны. Более того, стало ощущаться общее политическое недовольство. Нацисты с тревогой наблюдали, как бывшие социал-демократы, переставшие посещать церковь в эру республики, вернулись в ее лоно. В деревнях Вестервальда близ Кобленца молодые крестьяне-католики избили язычников из гитлерюгенда, праздновавших солнцестояние. Во всех рейнских провинциях, полностью католических, нарастало напряжение, предвещавшее бурю.

Нацисты, понятия не имеющие о религиозном рвении, увидели в беспокойстве католического населения политическую враждебность и заявили, что католическая партия «Центр», хотя и была официально распущена, начала плести интриги против национал-социалистов, создав подпольное движение. Геринг выпустил прокламацию, направленную против политического христианства. Обсуждается не религия, рассуждал он. Национал-социализм основан на позитивном христианстве. Он, мол, уважает все вероисповедания, однако враги государства используют религию как прикрытие для своих темных дел. В то же время гестапо приказало безжалостно преследовать юных католиков. Это вызвало сильные волнения, но не принесло значительных непосредственных результатов. Католики продолжали свое пассивное сопротивление.

Тогда нацисты прибегли к бесчестной процедуре. Чтобы опозорить католическое духовенство в глазах паствы, они воспользовались определенными личными слабостями, как известно, существующими в среде послушников, для возбуждения ряда скандальных судебных процессов. Партийная пресса начала публиковать унизительные отчеты о тайных пороках. По всему Рейнланду партия организовывала лекции, на которых ораторы пересказывали самые скандальные детали. В Дюссельдорфе государственный прокурор смаковал детали дел о безнравственности, представляя их так, чтобы бросить тень на духовенство и церковь, независимо от того, правда это или вымысел. Нацистский гаулейтер, прекрасно осведомленный о моих католических убеждениях, меня туда не приглашал. Суды длились несколько месяцев. Нацисты имели наглость вызвать в суд монсеньора Борневассера, старого епископа Тревеса, и почти восьмидесятилетнего монсеньора Себастиана, епископа Шпейера. Бюркель, зловещий гаулейтер Пфальца, публично оскорбил почтенного епископа, чьи патриотизм и лояльность были вне подозрений. Нацистский суд посмел обвинить епископа Тревеса в лжесвидетельстве. Тот пожаловался канцлеру Гитлеру и опубликовал свою жалобу в письме к католическому населению. Однако Гитлер одобрил всю акцию.

Тем временем растущее недовольство католического населения Рейнланда стало вызывать у нацистских лидеров тревогу. Люди протестовали против унижений и нечестности. Проводя свою одиозную клеветническую кампанию, нацисты рисковали спровоцировать мятеж. Суды прервали, но нападки на церковь не прекратились. Гестапо продолжало свои интриги. Священников, обвиненных тайными агентами, арестовывали и отправляли в тюрьмы. Молодого викария из Эссена, занимавшегося благотворительностью в среде рабочих, обвинили в организации коммунистического заговора и приговорили к десятилетнему заключению. В то же самое время Гитлер тайно вел переговоры со Сталиным!

И тогда же нацисты пытались настроить католических священников-отступников против их собственной церкви. На измену пошел профессор духовного колледжа в Пасинге, отстраненный от преподавания и отлученный от церкви кардиналом-архиепископом Мюнхена. Целый месяц он выступал на собраниях, а партийная пресса печатала его нападки на церковь, но безуспешно.

Пока шли скандальные судебные процессы, нацисты атаковали церковь и с другой стороны. Они утверждали, что религиозные организации систематически нарушали законы, запрещающие экспорт иностранной валюты. Месяцами пресса в большом количестве публиковала истории о монахах и монахинях, скрывающих пачки банкнот в своих одеяниях и арестованных на границе бдительными таможенниками. Епископ Мейсена, монсеньор Легг, также был обвинен в подобном преступлении, хотя, конечно, аналогичное обвинение можно было выдвинуть против любого немецкого гражданина, связанного с заграницей. С огромными трудностями монсеньору удалось избежать тюремного заключения.

После попыток опозорить духовенство этими отвратительными средствами нацисты попытались оторвать от церкви детей. Во всех католических регионах Германии они организовали так называемый плебисцит родителей-католиков в пользу светских школ. Собирая подписные листы в деревнях, нацисты воспользовались тем, что в дневное время мужчины работали в полях. Отсутствие подписи воспринималось как одобрение. Немецкие епископы смело выступили против мошеннических методов. Епископ Тревеса осудил их со своей кафедры во время проповеди. Нацистам пришлось отступить; воспользоваться этим сфальсифицированным голосованием они не посмели. Даже в деревнях, где, по утверждению нацистов, сто процентов населения проголосовали в пользу светских школ, они не посмели закрыть католические школы.

Тем не менее партия продолжала, особенно в городах, агитировать незаконными методами за отделение образования от религии. Чиновников-католиков постоянно вынуждали забирать детей из католических школ и отправлять в светские. В колледжах профессора-нацисты высмеивали догмы и нравственные принципы христианства. Изучение религии сделали факультативным, и ученики теперь могли по желанию заменять уроки религии спортивными или гимнастическими занятиями. Гестапо следит за церковными службами и арестовывает священников. Запрещаются еженедельные религиозные издания и приходские бюллетени. Цель этих мер – задушить всякое выражение католической мысли.

Однако, преследуя католическую религию, национал– социалисты встретились с серьезным оппонентом. Епископы, духовенство и население сопротивляются безмолвно, но мужественно. Несмотря на все свои усилия, национал-социалистический режим не смог развенчать католицизм в Германии. Наоборот, можно даже сказать, что преследования укрепили католическую веру.

Монсеньор фон Гален, епископ Мюнстера в Вестфалии, однажды сделал очень глубокое наблюдение по поводу борьбы между языческим мифом «крови и почвы» и традиционной религией католической Вестфалии. Он сказал: «Люди говорят о крови и почве. Если бы в этих словах был какой-либо смысл, я первый имел бы право сослаться на эту доктрину, ибо мои предки обосновались в этой стране более пяти столетий тому назад. Здесь, в Рейнланде, мы живем на своей земле и не нуждаемся в чужеземных фальшивых пророках».

Епископ имел в виду знаменосца антихристианских сил Альфреда Розенберга. Розенберг – русский интеллигент. В нем нет ни капли немецкой крови. Его отец при царском режиме преподавал в российском учебном заведении. Перед последней войной в кругах русской интеллигенции еще сохранились отдельные приверженцы «рационализма» XVIII века и идеи Руссо. В период студенчества Розенберг пропитался идеями «рационализма», и более того, любопытно отметить, что в Риге он входил не в немецкую студенческую ассоциацию, а в латышскую. Говорят, что в войну 1914 года его брат работал на французскую секретную службу. Вот таков человек, которого нацисты хотят навязать нам в качестве великого немецкого философа нашего времени.

Розенберг написал антихристианскую книгу под заглавием «Миф XX века» – вымученный продукт эдакого Вольтера без мозгов. Геринг как-то поинтересовался моим мнением о книге, заметив: «Мне она кажется абсолютно идиотской». Я не стал ему возражать.

В своем труде Розенберг снова пережевывает всю старую чушь, которую антиклерикалы всех веков обрушивали на католическую церковь, приправляя это блюдо философией, навеянной Руссо, и наивной разновидностью романтического материализма. Он считает человека хорошим от природы, а христианскую догму о первородном грехе и искуплении – оскорблением его врожденного благородства. Концентрационные лагеря нацистского режима, несомненно, являются выражением естественной добродетели человечества.

Русский пророк, так и не сумевший акклиматизироваться в Германии, вдруг начал насаждать свои чужеземные идеи в Мюнстере, епархии монсеньора фон Галена. Епископ произнес грозную проповедь, направленную против Розенберга, и запретил всем католикам являться на его лекцию. Розенберг, арендовавший самый большой зал в городе, был вынужден вещать в практически пустой аудитории, где лишь несколько рядов были заполнены партийцами в форменной одежде. Нацисты пришли в ярость. Министр внутренних дел Фрик лично выразил протест епископу Мюнстера, но арестовать его не посмели. Вестфальского крестьянина считают твердым орешком. Сельчане, вооруженные вилами и дубинами, вполне способны защитить своего епископа.

На Рождество 1939 года монсеньор фон Гален опубликовал письмо со словами из Священного Писания: «Если слепой ведет слепого, не свалятся ли они оба в яму?» В критический момент цитируя Евангелие, монсеньор фон Гален обрушил всю силу своего авторитета на языческую аксиому нацистов: «Фюрер никогда не ошибается». И епископ призвал свою паству не забывать подлинный источник истины.

В настоящее время католическая церковь является единственной организованной формой сопротивления духу национал-социализма. Она – единственный противник, с которым нацисты вынуждены считаться. Генералам, например, явно недостает смелости епископов. Однажды в Дюссельдорфе я встретился с генералом, командующим мюнстерским армейским корпусом. В ходе нашей беседы я спросил его: «Что вы думаете о нашем епископе?» – «Я никогда не встречался с ним, – ответил генерал. – Как по-вашему, я мог бы посетить его в нынешних обстоятельствах?» Эти слова лучше всего характеризуют сложившуюся ситуацию.

Лично я никогда не скрывал своей враждебности к религиозной политике нацистов. После того как я покинул Германию, они распространили слух, будто все мое поведение предписано католической церковью. Это абсурдное измышление, но меня их инсинуации не трогают. И все же я не хочу скрывать, что именно католическому вероисповеданию я во многом обязан своим враждебным отношением к национал-социализму; я не делаю из этого никакого секрета.

В моем приходе в Мюльхайме служил старый священник, которого я считаю совершеннейшим образцом набожности. Все, что он имел, он отдавал бедным. Он питался вместе с самыми обездоленными в народной столовой, которую мы открыли на нашем заводе для семей безработных. Я глубоко восхищался этим человеком и как-то спросил его: «Могу ли я что-нибудь для вас сделать?» Он ответил: «Больше всего я хочу, чтобы в нашей церкви была красивая крестильная часовня». Он умер несколько месяцев спустя, и я исполнил его желание. Я заказал купели из прекрасного резного камня у бенедиктинцев знаменитого монастыря Марии Лаах. Эти монахи воскресили религиозное искусство в Германии; они раскрыли секреты средневековой церковной скульптуры. Резьба по камню заняла два года, но получилось настоящее произведение искусства. Часовня была освящена в 1937 году, и первым там крестили моего внука.

В любой нормальной стране строительство католической часовни не было бы чем-то из ряда вон выходящим, но в нацистской Германии это сочли выступлением против режима. Жители Мюльхайма прекрасно знали, что именно я основал часовню, и церковь всегда была полна.

По случаю смерти папы Пия XI я послал кардиналу– архиепископу Кельна открытую телеграмму с соболезнованиями, в которой уверил его в непоколебимой преданности католической вере меня и моей семьи. И опять же в нормальной стране в этом не было бы ничего необычного, но очень скоро зловещий заместитель Гиммлера Гейдрих был прислан в Эссен для личного расследования моей деятельности, особенно касательно религиозных вопросов. Вероятно, со мной тогда ничего не случилось благодаря вмешательству гаулейтера Тербовена, но факт остался фактом: один из крупнейших промышленников региона открыто продемонстрировал свои религиозные убеждения и вызвал недовольство нацистов.

Они привыкли к большему повиновению. Приведу пример. У Альберта Фёглера, сменившего меня на посту главы «Объединенных сталелитейных заводов» после моего выезда из Германии, есть брат, Ойген Фёглер, генеральный директор строительной компании «Хохтиф» в Эссене. Это предприятие, одно из крупнейших в Германии, в основном является собственностью братьев Фёглер.

Национал-социалистический режим строит с размахом, и компания «Хохтиф» – один из его главных подрядчиков. Компания сооружает новые автобаны, построила новое здание рейхсканцелярии, стоившее более двадцати миллионов марок; воздвигла колоссальные сооружения из бетона и камня в Нюрнберге, где одну неделю в каждом году проводится съезд нацистской партии. Однако Ойген Фёглер получал заказы и более личного свойства. Он построил мощный электрогенератор, снабжающий электроэнергией резиденцию Гитлера в Оберзальцберге и окрестные конторы, театр, виллы и отели. Величайшей похвалой фюрера компании «Хохтиф» стал заказ на строительство его «Орлиного гнезда», его замка Парсифаля на скалах Оберзальцберга. Я сам никогда не посещал эту вагнеровскую святыню Святого Грааля, но никто лучше французского посла Франсуа-Понсе не описал ее в письме, опубликованном во французской «Желтой книге». Я частично его процитирую:

«Издали это место кажется чем-то вроде обсерватории или маленького муравейника, воздвигнутого на высоте 6000 футов, в высочайшей точке горного хребта. Подступы к нему – серпантин длиной около девяти миль – вырублены в скале; дерзновенность конструкции делает столько же чести квалификации инженера Тодта, сколько и упорному труду рабочих, три года осуществлявших этот исполинский замысел. Дорога заканчивается перед длинной подземной галереей, ведущей внутрь горы; вход преграждает тяжелая двойная дверь из бронзы. В дальнем конце подземной галереи гостя ожидает широкий лифт, отделанный медными листами. По вертикальной шахте высотой в 330 футов, вырубленной прямо в скале, лифт поднимается на уровень жилища канцлера. Здесь открывается поразительное зрелище. Гость оказывается в прочном массивном здании с римской колоннадой и величественным круглым залом с окнами, выходящими на все стороны, с широким открытым очагом, в котором пылают огромные бревна, и столом, окруженным десятками тремя стульев. Из зала видно несколько гостиных, мило обставленных удобными креслами. Из эркерных окон, как из иллюминатора высоко летящего самолета, открывается величественная панорама гор. В дальнем конце громадного амфитеатра можно различить Зальцбург и окружающие деревни, над которыми, насколько видит глаз, до самого горизонта господствуют горные хребты и вершины, с цепляющимися за склоны лугами и лесами. В непосредственной близости от дома, словно подвешенного в воздухе, вздымается ввысь, почти нависая над ним, голая скала. Все это, окутанное осенними сумерками, грандиозно, дико, похоже на галлюцинацию. Задаешься вопросом – сон это или явь. Хочется понять, где находишься: в замке ли Монсалват, где жили рыцари Грааля, или на новой горе Афон, приюте медитирующего отшельника, или во дворце Антинеи, воздвигнутом в центре горной системы Атлас. Или это материализация одного из фантастических рисунков, которыми Виктор Гюго украшал поля своей рукописи «Бургграфы», или фантазия миллионера, или просто убежище разбойников, где они отдыхают и прячут свои сокровища? Замысел ли это нормального человека или индивидуума, страдающего мегаломанией, неотвязным желанием господства и уединения, или всего лишь существа, объятого страхом?

Одна деталь, которую невозможно не заметить, не менее других важна для тех, кто хочет понять психологию Адольфа Гитлера: подступы к горе, входы в подземную галерею и дом охраняются солдатами и защищены пулеметными гнездами…»

Однако такую милость надо заработать, и генеральный директор компании «Хохтиф» Ойген Фёглер доказал, что достоин ее. В 1938 году он официально отрекся от протестантской церкви. Пожалуй, он мог бы сказать, как старый Кирдорф в девяносто лет, что поверил в Матильду Людендорф, генеральскую жену, основавшую свою религию и заявившую, что она обнаружила великую тайну жизни. Он также мог бы сказать, что во сне явился ему Вотан, а потому он обратился в германофильство. На самом же деле ничего подобного он не сделал. В один прекрасный день Ойген Фёглер написал своему пастору деловое письмо, в котором объяснил – даже не пытаясь подсластить пилюлю, – что интересы его фирмы требуют от него покинуть церковь. Как официальный подрядчик важных государственных персон, отвергающих христианство, он должен отречься от церкви ради себя и своего бизнеса.

Такие жесты не остаются без внимания нацистов, ведь они позволяют режиму формировать шкалу оценок характера и подавлять сознание. Католики сильнее сопротивлялись нацистам, однако в религиозных делах режим пользуется любыми предателями, помощью которых может заручиться. Глава «католической» секции берлинского гестапо – лишенный духовного сана священник.

Католичество преследуется до сих пор, однако, несмотря на все усилия, Гитлеру не удалось сломить дух церкви. Епископы держат оборону. С кафедры и в исповедальнях духовенство поддерживает сопротивление своей паствы. Невзирая не отдельные случаи проявления слабости, католическая церковь выйдет из борьбы с нацистским неоязычеством и варварством еще более сильной.

Своими нападками на католицизм, в особенности в нашей рейнской провинции, Гитлер вскрыл старые раны. «Культуркампф» Бисмарка[24]24
  См. исторические примечания в конце главы.


[Закрыть] оставил болезненные воспоминания, до конца не забытые до последних лет. Католики и протестанты служили фатерланду плечом к плечу. Во время пассивного сопротивления в Руре католики доказали свою непоколебимую преданность. Кардинал-архиепископ и кельнское духовенство поддерживали нашу патриотическую деятельность. Следовательно, Гитлер проявляет чудовищную неблагодарность, преследуя рейнских католиков, заявляя, что невозможно одновременно быть хорошим католиком и хорошим немцем. Правда, следует заметить, что нацисты сделали это сочетание невозможным.

Я, как многие другие консервативные католики, надеялся, что национал-социалисты сохранят верность своей программе и уважению христианства. Я попытался воспользоваться своим влиянием и предложил Герингу назначить государственным советником его преосвященство Ильдефонса Хервегена, настоятеля бенедиктинского монастыря Марии Лаах, одного из самых достойных представителей немецкого католицизма. Геринг предпочел назначить монсеньора Бернинга, епископа Оснабрюка. Однако сам факт выдвижения высокопоставленного священника доказывает: в начале правления нацистские лидеры считали католическую церковь позитивной движущей силой новой Германии.