Текст книги "Славянский кокаин"

3

В офисе «Глории» Денис оказался уже около пяти часов вечера.

– Вот такая фиговина получается, господа-товарищи, – почти закончил он свой монолог о предстоящих целях и задачах, привезенных Ладой с Американского континента и повешенных на «Глорию», впрочем, к некоторому удовлетворению всех ее сотрудников. – Итак, зачем Григорий Грингольц звонил Майе Бакатиной, точнее – Рогачевской? Кто она вообще такая, эта женская фигура в трауре по своему покойному мужу – тоже должны мы выяснить. Знает она или нет, кто преемник дела ее мужа?

На разном расстоянии от овального стола, но все же как бы вокруг него сидели: щупленький Филипп Агеев; огромный и с виду неуклюжий Демидов, он же Демидыч, подпер свою щеку ладонью; Алексей Петрович Кротов, или Крот, – сыщик от Бога, полуприкрыл глаза и думал о чем-то своем; и бородатый компьютерщик Макс, который задумчиво жевал кончики своих усов.

– Вопросы? – спросил Денис после небольшой паузы.

– Имеются. У тебя на шее засос американский или отечественный? – спросил Филя Агеев.

– Американский, но славянского происхождения. Дальше?

– Это что ж за полицейская такая пожаловала… Гм… – ухмыльнулся Филя. – И почему мы до сих пор ее не видели?

– Да потому что я ее не пустил сюда! – возмущенно воскликнул Денис и многозначительно окинул взором их «совещательную» комнату с наполовину отклеившимися обоями, после того как месяц назад офис был залит прорвавшейся этажом выше канализацией. Вдоль стены стоял ряд новых колес для джипа, которые Денис уже вторую неделю не успевал поменять. – Ей же было сказано, что у нас лучшее агентство Москвы! Ну, как я ее сюда приведу?! Надо хоть уборщицу вызвать и с обоями что-то сделать. Она ведь дикая, после того как все это увидит, ты ей уже не втолкуешь, что у нас действительно неплохое агентство и что не офис украшает человека, а…

– А директор украшает офис! – хором сказали Агеев и Демидыч.

Денис только рукой на них махнул и поплелся в туалет. В коридоре его нагнал Филя.

– Ну ладно, рассказывай, чего так долго? – спросил его Филя.

– Любовь встретил, – хмуро брякнул Денис.

– Любовь? – обрадовался Филя. – Вот это дело хорошее! Вдову, что ли?

– Почему же вдову, хотя и ее тоже. Вдову зовут Майя. А эта – Любовь.

– Ах, ее зовут так. Я-то думал… Ну и что за любовь?

– Так, тетка одна. Никак меня не отпускала.

– Ну тогда это действительно любовь! А, Грязнов?

– Ты бы ее видел…

– Что, женщина в соку?

– Вот именно. На голову выше меня.

– Ого! Фотомодель, что ли? Познакомь.

– Угу, в журнале «На пенсии».

– Что ж ты глумишься! У нее, можно сказать, чувства! Дениска, а Дениска? – Филипп издевательски чмокнул его в щеку.

– Отстань, – отмахнулся Денис. – Давно вы все здесь?

– Конечно! Ждем тебя с самого утра. А ты там со своей любовью.

– Ну ладно, пошли. Посоветоваться нужно.

– Есть!

Они вернулись. Денис уселся за поцарапанный черный офисный стол. Агеев, Демидыч и Кротов внимательно смотрели на него. Макс смотрел в экран компьютера и что-то бормотал себе под нос. Впрочем, возможно, он просто напевал, такая у него была манера.

– Ну что, босс, какие дела? – спросил Кротов, вальяжно расположившийся в кресле.

– У него любовь, – проинформировал всех Филя.

– Правда? Что за любовь, рассказывай.

– Да хватит уже, а! – не стерпел Денис.

– Я вам потом расскажу. Он стесняется, – сказал Филипп.

– Ладно. Какие дела? – серьезно сказал Демидыч.

– Дела такие, что за друзьями Бакатина снайперы рыщут.

– Надеюсь, жертв не было? – спросил Кротов.

– Нет. Благодаря вашему директору.

– Что, снайпера обезвредил? – поинтересовался Филипп.

– Спугнул.

Филипп хихикнул.

– Ну что ты ржешь?! Хорошо, что я его заметил! Если бы я его не спугнул, вообще неизвестно, чем бы все кончилось!

– Почему же неизвестно. Известно. Двумя трупами, – сказал Кротов.

– Ну, вот именно! Да к нему и невозможно было незаметно подкрасться. А потом, время-то шло. Я действовал быстро.

– Быстро спугивал снайпера, – съязвил Филипп.

– Довольно, – пресек его Демидыч. – Ты, Денис, молоток, однозначно.

– Ну, я тоже так подумал. Только куда девался этот снайпер, понятия не имею. Как сквозь землю провалился.

– Он оказался быстрее тебя, – не унимался Филипп.

– Хватит уже, – сказал ему Кротов. – Иди лучше нам всем кофе сделай.

Филипп нехотя поднялся.

– Мне сахара побольше, – крикнул ему вслед Денис.

– Значит, снайперы, говоришь? – переспросил Кротов.

– Да.

– Это означает, что друзья Бакатина тоже как-то связаны с его бизнесом. И могут его, Бакатина, заменить, – добавил Кротов.

– Именно об этом я и подумал на кладбище. И вот моя интуиция меня не подвела.

– Ну что делать, – несколько снисходительным голосом произнес Демидыч. – Я полагаю, что пока нужно за ними следить.

– Согласен, – сказал Кротов. – Денис пусть ведет наблюдение за вдовой, у него с противоположным полом взаимоотношения хорошие. Любовь там всякая!

– Ну вот, теперь ты начинаешь, – обиделся Денис.

– Давай я буду за кем-нибудь тоже вести наблюдение, – сказал Демидыч.

– Мы прямо как дети, в шпионов играем. Давайте я за этим, а ты за этим, – недовольно произнес Денис.

– А какая разница-то? Ну скажи ты, за кем мне наблюдать.

– Тебе очень хочется, да?

– Денис, теперь ты как маленький. Не хочется, а надо!

– Хорошо. Ты походишь за Мишиным. А Агеев – за Груздем, они как раз друг другу подходят. Оба – шпингалеты.

– Угу, мал клоп, как говорится, да вонюч, – добавил Кротов.

В этот момент зашел Филипп с подносом в руках.

– Разбирайте быстрее свои чашки, – завопил он еще с порога. – А то не донесу.

– Короче, Филипп, мы тут подумали… Ты ведешь Груздя, – сказал Демидыч.

– Уже без меня все решили, да? – немедленно обиделся Агеев.

– Ну а что тут решать. Ты за Груздем следишь. Я – за Мишиным. А Денис – за вдовой. Нормально.

– Нормально? Может, я тоже за вдовой хочу! Почему мне вечно какие-то грузди, чтоб их, достаются?

– Ну я же говорю – детский сад, – сказал Денис.

– Нет, просто обидно…

– Все. Вопрос закрыт! Все поняли свои задачи? Отлично, – Денис победоносно глянул на обиженного Филиппа. – Совещание, как говорится, закончено. Все свободны!

– Денис, а если честно, вдова как? – спросил Кротов.

– Вдова? Ничего. Вдова как вдова. Симпатичная, конечно. Показывала мне коллекцию антиквариата.

– На поминках?! – обалдели оперативники. – Чего это она?

– Вот и я не знаю.

– Может, она чего от тебя хотела? – хитро улыбнулся Кротов.

– Может.

– Конечно, хотела. А он не догадался. Эх ты, салага! Всему тебя учить надо! – влез в разговор Агеев.

– Ну и как коллекция? – спросил Демидыч.

– Обалдеть. У них вообще хата – обалдеть! Вот так! И гроб тоже – обалдеть, как саркофаг был, разве что не из золота!

– Н-да! Живут же люди! – почесал затылок Агеев.

– Уже не живут, – успокоил всех Демидыч.

4

– Как известно, – пробормотал Денис, – поцелуй относится к разряду так называемых оральных контактов, носит кратковременный характер, протекая практически без нежелательных последствий. Вот несколько маленьких советов начинающим. Установите партнершу на ровную горизонтальную поверхность. Отсчитайте шестой позвонок снизу. Бережно обнимите девушку за талию. Нажатием на указанный позвонок приведите спину партнерши в удобное для вас положение. Поцелуи наносите плавно, без рывков. Во избежание недоразумений не стесняйтесь предварить контакт указанием предполагаемого места…

– Заткнись и иди ко мне, – сказала она.

Это было невыносимо хорошо, но как и все хорошие вещи должно было когда-то кончиться. Денис наконец оторвался от Лады, а может, это как раз она его в изнеможении оттолкнула.

– Дэн, принеси воды, – попросила Лада.

Денис встряхнул головой и попытался перевести дыхание. Это было не так-то просто после бессонной ночи. Он встал и поплелся на кухню. По пути глянул на настенные часы, но время так и не разобрал, не то девять, не то без четверти двенадцать. Да нет, скорее все-таки первое. Не глядя, сунул руку в холодильник за бутылкой «новотерской» и пошел назад в комнату. Лада лежала на спине и задумчиво смотрела в потолок. Интересно, что она там могла увидеть? Расшторить разве окна? Решиться на это Денис не успел, потому что зазвонил телефон. Он налил девушке воды и снял трубку. Это был Кротов.

– Ну что, лежебока, – сказал Алексей Петрович, – готов принимать смену?

– Ммм, – промычал Денис, – в такую рань?!

– Постеснялся бы! Полдень уже.

– Вот черт, – пробормотал Денис, – заработался, понимаешь.

– Понимаю, как же не понять. Когда тебя ждать?

– Ну… минут через сорок. А где веселая вдова?

– Только что пообедала в «Ростиксе». И я тут неподалеку.

– Это который «Ростикс»? – Денис уже включал душ.

– Который в ГУМе.

– Понял, жди.

Через четверть часа, чмокнув Ладу и набрасывая на ходу куртку, Денис уже выходил из квартиры.

5

Лада, осушив всю бутылку «новотерской», пошла на кухню в поисках апельсинового сока, но на этот счет ее ждало разочарование, так же и как относительно мюслей с молоком. Она вспомнила – этот русский умник завтракал (когда вообще это делал) яичницей с ветчиной. При мысли о яйцах ее даже слегка передернуло. Лада прислушалась к своим ощущениям. Не сказать, чтобы ее мутило или болела голова, или что там еще бывает при похмелье, нет, как раз с этими симптомами все было в порядке. Но с глазами все же происходило что-то странное, словно кто-то невидимый надавливал ей кончиками пальцев на верхние веки и тут же отпускал. Да еще какие-то странные ощущения в ногах. Впрочем, уж не секс ли тому был виной? Может, абсент тут и ни при чем?

Нет, едва ли.

Она набрала горячую ванну и, погрузившись, стала вспоминать…

Накануне вечером Денис уговорил ее, как он выразился, злоупотребить спиртными напитками. Лада вообще-то не пила. Тогда Денис сказал, что он и сам не большой специалист по этой части, и если нужна грамотная консультация или даже стажировка, то лучше всего обращаться к его дяде или Александру Борисовичу Турецкому, ну а если требуются головокружительные ощущения, впечатления и приключения, то к ним обоим вместе – не промахнешься. Ну тут дело было совсем другое. Недавно Дениса угощали абсентом, и он неделю уже ходил под впечатлением. И никакой дядя и никакой Турецкий были тут ни к чему: абсент – напиток интимного пользования!

Выяснилось, правда, что Лада даже не слыхала такого слова. Тогда Денис обрадовался еще больше и привел последний аргумент:

– Как сказал Оскар Уайльд, если вы выпьете достаточно этого напитка, то увидите все, что захотите увидеть!

– Вообще-то мы на «ты», – напомнила Лада.

– Это же цитата! – захохотал Денис.

И они заехали в «Седьмой континет» и купили бутылку чешского абсента «Hill’s», объем и крепость которого Ладу ужаснули бы, если б она вообще мало-мальски разбиралась в спиртном – 0,7 литра и 70 градусов.

Денис сообщил, что абсент обладает определенными галлюциногенными свойствами, он до сих пор запрещен во многих странах, а вот как насчет США – в этом Денис был не совсем уверен, но если абсент запрещен и там, то выходило, что Ладе представляется уникальный шанс пополнить свое образование, что тем более жизненно необходимо, поскольку по роду своей работы она занимается наркоторговцами, ну и так далее в том же духе.

Короче, уговорил. Домой они вернулись с бутылкой, в которой лениво плескалась загадочная изумрудная жидкость. Денис объяснил, что существует много способов распития чудодейственного напитка. Например, классический, он же французский. Ледяная вода наливается в абсент через вилку с лежащим на ней кубиком сахара до того момента, пока напиток не помутнеет и далее – до необходимой степени крепости.

Попробовали. Вкус показался Ладе интересным, но горьким, и не более того. Она лишь почувствовала, что это нечто более крепкое, чем мартини с грейпфрутовым соком, который она пила пару раз в году на вечеринках Департамента полиции. Ну и что? Ну и ничего.

– Есть мнение, – с пафосом сказал Денис, – что сладкая вода является катализатором действия туйона.

– А что такое туйон?

– Вот, а я думал, ты все знаешь. Туйон – это такая хреновина, которая содержится в полыни. А абсент – это же, по сути, полынная настойка. Туйон, или, иначе, монотерпин радикально действует на мозг. Вот сейчас я тебе расскажу. Абсент стал популярен еще в XIX веке, когда выяснилось, что это – любимый напиток богемы. Его пили и восхваляли Мопассан, Ван Гог, Рембо, Эдгар По, Бодлер, Оскар Уайльд. Тогда же абсент получил еще одно название – «Зеленая фея». Считалось, что зеленый огонь абсента рождает в сознании причудливые поэтические образы.

– А когда его стали запрещать?

– Уже в начале прошлого века. Появилось мнение, что он приводит к синдрому абсентизма, для которого характерны привыкание, повышенная возбудимость и галлюцинации. Все от туйона, разумеется. К двадцатым годам абсент был запрещен во многих странах Европы. Хотя… Давай выпьем еще? – Лада кивнула, зажмурилась и выполнила требуемый ритуал. – Хотя… вполне возможно, что запрет явился результатом интриг виноделов, которые несли большие убытки из-за популярности абсента. На тот момент не было серьезных исследований относительно воздействия туйона на человеческий организм, так что нельзя считать бесспорным предположение, что туйон является нейротоксической причиной абсентизма. Абсент обладает высокой крепостью, следовательно, действие алкоголя ограничивает количество принятого туйона, и даже самый стойкий свалится от опьянения прежде, чем получит большую дозу туйона.

– Эт-то… хорошо, – не совсем своим голосом сказала Лада. – Ну а как еще его можно пить? Ты же говорил, много способов…

– Вот смотри, тот же вариант, что и первый, но без ритуалов с сахаром, а в качестве long drink – с апельсиновым или ананасовым соком или тоником, лимонадом и льдом.

– Не катит! – безапелляционно заявила Лада. – Давай что-нибудь пожестче! Ой, у тебя глаза пожелтели!!!

– Ладно, – Денис ничуть не удивился такой реакции, он уже и сам был не в себе, но он, правда, догадывался, что с его-то глазами все в порядке, это просто туйон начинает действовать на Ладу. – Еще можно так, смотри…

Он предварительно смочил кусочек сахара в абсенте, после чего поджег. Дождался, когда в бокал упало некоторое количество капель расплавленного сахара, и залил сверху ледяной водой.

– Этот способ, – объяснил Денис, – позволяет еще сильнее смягчить вкус напитка, но…

– Давай! – Лада решительно оборвала его, и оба выпили.

– Но… – Денис с трудом перевел дух. – Но… опасен тем, что абсент в стакане может легко загореться, поэтому нужно все делать очень осторожно.

– Я сама!

– А еще можно просто – в чистом, сильно охлажденном виде. Но это – на любителя или, скорее даже, – профессионала.

– Что же ты сразу не сказал?!

Как закончился вечер, Лада точно не помнила, но при этом ее не покидала странная уверенность, что она не спала ни минуты. Отдельными картинками оживающее сознание напоминало, что они вчера вытворяли, и Лада иногда даже зажмуривалась от неловкости, словно она подглядывала чужую интимную жизнь…

Наконец она нашла в себе силы выбраться из ванной. Лада накинула купальный халат Дениса и пошла на кухню варить кофе, благо у Дениса была отличная кофеварка.

Пожалуй, стоило проветрить квартиру и даже, может, немного проветриться самой. Нет, на улицу она пока что не собиралась, достаточно было и балкона. Лада затянула посильнее поясок халата, влезла в мохнатые тапочки и вышла на балкон. Холодный, но еще не морозный воздух приятно проник в легкие. «Если бы я курила, – подумала она, – я бы, наверно, получила сейчас немыслимый кайф от сигареты. Но… я ведь не курю и… и так получаю немыслимый кайф…»

Она стояла на балконе, слегка облокотившись на перила, лицом к квартире. С книжного стеллажа свисала какая-то занятная брошюрка в кричаще-желтой обложке. Лада даже помотала головой – ну что за наваждение, опять желтый цвет?! Галлюцинации еще не кончились? Но нет, книжка действительно была желтой.

Лада вспомнила, что и листья же, те немногие, что еще остались на деревьях, – красно-желтые, она захотела немедленно их увидеть, но поленилась поворачиваться, просто задрала голову вверх и попыталась выгнуть шею настолько, чтобы посмотреть назад, как бы через себя. И это спасло ей жизнь.

Откуда-то сверху мягко, как кошка, спрыгнул человек, в левой руке он держал нож, уже занесенный для удара. Если бы Лада не повернулась, нож вошел бы ей в шею, и она бы не увидела лица своего убийцы. Но она даже рассмотрела, что глаза у этого человека узкие, чуть желтоватые (ох уж этот желтый цвет!), и что на оголенном предплечье у него вытатуирована какая-то фраза. Все эти мысли отнюдь не парализовали Ладу. Человек, упавший с неба, так про себя она успела его назвать, конечно, не мог знать о суммарном числе часов, проведенных Ладой в спортивных залах.

Она отступила в сторону, сделала едва уловимое движении руками, и китаец вместе со своим ножом полетел вниз.

Лада даже не сразу сообразила, что натворила.

Китаец падал, словно в замедленной съемке, – выпучивая узкие глаза и шевеля кончиками пальцев, руки свои он воздел к небу, словно вымаливая прощение. «Раньше надо было думать, урод», – отрешенно подумала Лада. Это тянулось невыносимо долго, эти несколько секунд превратились для Лады в несколько минут. Наконец он упал. Она перегнулась через балкон и увидела, что, слава богу, не на асфальт. Ушлый азиат сумел приземлиться на узенький кусочек газона возле дома. Впрочем, повезло ему не слишком, это летом там был газон, а сейчас – вымерзшая земля, едва ли смягчившая удар. Китаец лежал без движения.

По некоторым малодоступным нормальному человеческому взгляду признакам Лада решила, что это был китаец. В Полицейской академии у нее был хороший преподаватель, обучавший, как дифференцировать этнические азиатские землячества Нью-Йорка. Кроме того, иероглифы, выколотые на предплечье, были явно китайского происхождения.

Лада посмотрела наверх. Сверху тоже был балкон – вот с него-то и спрыгнул китаец.

«Надо сообщить… надо позвонить…» – лихорадочно замельтешило у нее в голове. Кому? В полицию? То есть в милицию? Или лучше – Грязнову-старшему?

Нет! Вообще-то, у Лады была четкая инструкция от Кэт Вильсон: в случае чего немедленно звонить Турецкому. Но Турецкий – просто следователь, хоть и очень крупного ранга. А Вячеслав Иванович Грязнов – начальник городского уголовного розыска, то есть человек, непосредственно занимающийся оперативной работой. Но, к черту, приказ есть приказ, сказано – звонить Турецкому, значит – Турецкому.

Она вернулась в квартиру, схватила свой телефон, в памяти которого были все многочисленные номера Турецкого. С третьей попытки Александр Борисович ответил. Лада кое-как рассказала, что произошло.

– Я думаю так, – задумчиво протянул Турецкий. – Позвоните-ка вы, милочка, Грязнову, только не тому, который Денис, а тому, который Вячеслав, в смысле Иванович. Или нет, лучше я сам ему сейчас позвоню. А вы, Лада, сидите дома и ничего не делайте. Дверь никому, кроме меня или Грязнова, не открывайте. Все поняли?

Лада, как потерянная, бродила по квартире. Денису она и сама звонить пока не хотела, он поехал следить за вдовой, неизвестно, чем сейчас занят, не стоит мешать, лучше она ему все расскажет, когда ситуация как-то разрешится.

Лада механически взяла со стеллажа ту самую кричаще-желтую книгу, полистала ее. Это оказались «Даосские притчи». Первая же попавшаяся ей на глаза была такой:

«Конфуций встретился с Лаоцзы и заговорил о милосердии и справедливости.

– Если, провеивая мякину, засоришь глаза, – сказал Лаоцзы, – то небо и земля, все четыре страны света поменяются местами. Если искусают комары и москиты, не заснешь всю ночь. Но нет смуты большей, чем печаль о милосердии и справедливости – она возмущает мое сердце».

Лада даже присела от изумления. Нет смуты большей, чем печаль о милосердии и справедливости?! Ничего себе конфуцианская мудрость! Она отшвырнула книжку.

Перед глазами стояла татуировка на руке у китайца. Лада наморщила лоб и неожиданно для самой себя перевела: «Благородный муж постигает справедливость, малый человек постигает выгоду».

Это ведь что-то из того же Конфуция, кажется!

Ну надо же… И кем же себя этот тип считал, благородным мужем или малым человеком?

Почему считал – она что, его уже в покойники записала?! Тут стоит упомянуть, что за несколько лет безупречной службы в полиции Ладе Пановой не то что не доводилось никого убивать, она даже ни разу не пользовалась оружием. Кроме тира, разумеется…

Нет, лучше бы он все-таки был жив: во-первых, может, расколется, кто и зачем его посылал, а во-вторых… во-вторых, просто – лучше бы человек, даже такой, был жив.