Текст книги "Кто будет президентом, или Достойный преемник"

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГОРДИЕВ УЗЕЛ ОТНОШЕНИЙ

1

– Будьте добры, «Мир компьютеров».

Неуклюжая фигура системного администратора склонилась над окошечком газетного киоска.

– У вас мельче не будет?

– Не держу, – усмехнулся сисадмин.

Продавщица, вздыхая и сердясь, отсчитала ему горстку мелочи и небрежно швырнула ее в пластиковую чашечку.

– А повежливее нельзя? – ворчливо поинтересовался сисадмин, соскребая монетки толстыми красными пальцами.

– Не нравится – не берите, – отрезала киоскерша.

– Черт-те что творится, – пробурчал сисадмин, пересыпая мелочь в карман бесформенного джинсового пиджака, больше похожего на синий лабораторный халат. – Скажите спасибо, что я сегодня добрый.

– А то бы что? – с вызовом спросила продавщица.

– А то бы нашел способ уволить вас отсюда. У меня весьма влиятельные друзья, уж будьте уверены.

– Нашел чем напугать! Да я сама отсюда давно бы ушла, если бы не упросили остаться. Кто вместо меня тут работать будет – ты, что ли, толстый боров?

Сисадмин не ожидал от продавщицы такого «штурма и натиска», а потому ретировался, обиженно бубня:

– Я вам не толстяк… Вы не смеете оскорблять… Я интеллектуал, а вы – никто…

– Чего-о? – протянула киоскерша и даже высунулась из киоска. – Я тебе покажу «никто». А ну пошел отсюда, бомж бородатый! Давай-давай, пока милицию не вызвала!

Слова про милицию подействовали на неуклюжего сисадмина несколько отрезвляюще. Он свернул журнал в трубку, втянул голову в покатые плечи и быстро зашагал прочь от киоска.

– И чтоб я тебя здесь больше не видела! – кричала ему вслед киоскерша. – Ишь, развелось хулиганья!

Прежде чем свернуть за угол дома, сисадмин остановился и крикнул, потрясая в воздухе свернутым в трубку журналом:

– Это черт знает что! Я на вас найду управу!

Затем снова вжал голову в плечи и быстро скрылся за углом.

Сисадмина звали Марк Сковородников. Он шел по улице странной, неровной походкой – то мелко и размеренно семеня, то вдруг рывком бросаясь вперед, словно нырял в воду. Причиной странного поведения сисадмина Сковородникова было то, что он сегодня не стесняясь и по-скотски напился. Выпил целых две бутылки пива! Учитывая тот факт, что Сковородников обычно пьянел от одного запаха спиртного, две бутылки пива вполне можно было назвать лошадиной дозой.

Причина у Марка была уважительная. Но уважительность эта была такого рода, что Сковородников никогда и никому бы о ней не рассказал. Слишком интимно. Шагая по тротуару, Марк представлял себе поочередно то лицо Хозяина, то лицо женщины, свидания с которой он ждал с таким трепетом, словно от этого зависела вся его жизнь. И в зависимости от того, чье лицо вставало перед хмельным взором Сковородникова, он то бежал вперед, сгорая от нетерпения и рискуя сломать себе шею, а то вдруг принимался мелко, спешно и неровно перебирать ногами, как старый, растолстевший осел, которого вели на убой и который, трепеща волосатыми ноздрями, чувствовал запах крови.

Итак, Сковородников шел по тротуару с журналом в руке. А за ним, буквально в десяти шагах, шел частный детектив Антон Плетнев, который, подстраиваясь под странную походка «объекта», вынужден был также менять свой аллюр с галопа на рысцу и обратно.

Антон водилсисадмина уже полчаса часа. За это время тот успел повздорить не только с киоскершей, но и с парнем-мотоциклистом, который не захотел уступить ему дорогу, с хозяином мопса, который (мопс, а не хозяин) попытался ухватить сисадмина за штанину. Ни одна из этих схваток не закончилась для Сковородникова победой. Отовсюду он поспешно ретировался, пытаясь уберечь остатки своей чести.

День явно не задался для Макса Сковородникова, но, похоже, он не отчаивался. Плетнев предполагал, что впереди сисадмина ждет важная встреча или приятная новость, да такая, что перед ней меркнут все невзгоды сегодняшнего дня.

И Плетнев не ошибся. Примерно через двадцать минут после сражения с киоскершей Сковородников остановился перед кофейней «Бразилиа», как-то воровато глянул по сторонам, затем вдруг приосанился, поправил ворот джинсового пиджака, пригладил ладонью жирные волосы и лишь после этого шагнул внутрь.

Плетнев последовал за ним.

В кофейне было светло и чисто, пахло свежесваренным кофе. На полках красовались старые фотографии в деревянных рамочках, на стене (непонятно почему) – советские производственные плакаты.

Сковородников тем временем вышагивал к одному из столиков, держа свернутый в рулон журнал под мышкой и продолжая на ходу поправлять свой странный мятый джинсовый костюм.

Наконец он остановился перед одним из столиков. За столиком сидела женщина. («Что и требовалось доказать!» – с удовлетворением подумал Антон Плетнев.) Она была не слишком свежа и юна, но все еще хороша собой. Этакая ухоженная сорокалетняя кошечка, давно позабывшая о том, что в жизни бывают не только модные журналы и дорогая косметика, но и грязные тарелки с остатками жареной картошки.

Женщина протянула сисадмину руку. Вместо того чтобы пожать эту руку, он как-то нелепо изогнулся и чмокнул ладонь толстыми, маслянистыми губами.

Женщина улыбнулась, но Сковородников, будучи чрезвычайно наблюдательным человеком, заметил, что ей это проявление нежности не пришлось по душе.

Женщина указала сисадмину на стул напротив себя, и он наконец-то уселся. Антон Плетнев расположился за соседним столиком, взял меню и навострил уши.

– Вы не опоздали, – сказала женщина, – я удивлена.

– Вы же знаете, что в прошлый раз меня задержало начальство, – виновато и вместе с тем с жалостливым упреком проговорил Сковородников. – Если бы все зависело только от меня, я бы прилетел сюда за час до встречи – на крыльях страсти!

– Вот оно что, – задумчиво сказала женщина. – Вы, оказывается, пьяны. А я почему-то думала, что вы трезвенник.

– Я вынужден был выпить, – тем же виноватым голосом признался Сковородников. – Чтобы успокоить нервы.

– Успокоили? – холодно осведомилась женщина.

– Да. То есть… нет. Все это слишком необычно для меня.

– Что именно? – мягко спросила женщина.

(Антон сидел к паре спиной, поэтому не видел выражения их лиц.)

– Все, – ответил сисадмин. – Я давно не сидел в кофейне с красивой женщиной. Да чего уж там… никогда не сидел. И никогда не думал, что такая красавица, как вы, заинтересуется мной.

– Вы себя недооцениваете, Марк. Конечно, вы не красавец, но ведь женщины любят не только красавцев. Вы добрый, надежный. Мне с вами легко.

– А мне не очень, – грустно признался Сковородников. – Вы знаете, с момента нашей первой встречи меня не покидает странное ощущение… Не знаю, как вам объяснить… Как будто все это происходит не со мной, а с кем-то другим, а я… я лишь наблюдаю за этим со стороны.

– Вам пора избавляться от комплексов, Марк. Закажете что-нибудь?

– Даже не знаю… В принципе, я сыт.

– Ну тогда возьмите мне чего-нибудь выпить. Какой-нибудь некрепкий коктейль. Да и себе тоже.

– Хорошо, я закажу.

Сковородников поднял руку и щелкнул пальцами, как это делают в кино ухари. Отчетливого щелчка не получилось, и сисадмин стушевался.

– Официант! – слабо позвал он. – Официант!

Официант прошел было мимо, не обратив на Сковородникова никакого внимания, но тут в дело вмешалась сама женщина.

– Эй, любезный! – веско и властно позвала она. – Подойдите-ка сюда!

Официант тут же возник перед столиком и замер в подобострастной позе.

– Дай мне «Морской бриз», а моему спутнику – бокал безалкогольного пива, – распорядилась женщина.

– Что-нибудь еще? – осведомился официант.

– Пока нет. Сделаете быстро – получите хорошие чаевые.

Официант испарился, да так быстро, что Антон Плетнев не успел ничего заказать. Он досадливо крякнул и слегка повернулся, закинув руку на спинку стула, чтобы видеть Сковородникова и его спутницу. Впрочем, лица сисадмина Плетнев не видел – тот сидел спиной. А вот женщину разглядел очень даже хорошо, хотя бросил на нее лишь несколько незаметных, мимолетных взглядов. Плетнев достал мобильник и, делая вид, что набирает номер, незаметно сфотографировал женщину.

Вскоре официант поставил перед Сковородниковым и его спутницей напитки, а Плетнев, воспользовавшись моментом, заказал себе чашку кофе. После чего разговор за соседним столиком продолжился.

– Вы принесли то, что обещали? – спросила женщина.

– Да, Елизавета…

– Просто Лиза, мы ведь договаривались, – поправила сисадмина женщина.

– Да, Лиза.

Сковородников достал из бокового кармана своего джинсового «халата» пластиковую папку и положил ее на стол. Женщина тут же взяла ее, быстро раскрыла и быстро просмотрела.

– Ну, как? – робко спросил Сковородников, отхлебнув безалкогольного пива.

– На этот раз не густо, – с явным сожалением сказала женщина.

– У меня не было возможности. Этот щенок, про которого я вам рассказывал… Толик Азизов… по-моему, он шпионит за мной.

– Марк, вы слишком мнительны. Зачем кому-то за вами шпионить?

– Я не знаю, но этот молокосос стал приходить на работу к восьми утра. Раньше он и к десяти не всегда доползал. Мне это кажется подозрительным.

– Марк, Марк, – с улыбкой произнесла женщина. – Вы слишком пугливы и чувствительны для ваших габаритов.

– То, что полные люди толстокожие и бесчувственные, это миф, – обиженно сказал Сковородников. – Я такой же чувствительный, как и вы, Елизавета… Лиза. Может быть, даже чувствительней.

– Не сомневаюсь. – Женщина убрала пластиковую папку в свою сумочку. – Я вижу, вы на меня обиделись, – мягко сказала она. – Вы не должны на меня обижаться. Вы ведь знаете, как я к вам отношусь.

– Не знаю. В этом-то все и дело, что не знаю. Вы вскружили мне голову, Лиза, и я… В какой-то момент я и правда поверил, что вы… Что мы с вами…

Сковородников осекся, захлебнувшись нахлынувшими чувствами. Он схватил руку женщины и снова с чувством ее поцеловал.

– Ну-ну-ну, будет вам. – Женщина хотела отдернуть руку, однако сисадмин ее удержал. Тогда она сказала строго: – Никаких вольностей в общественных местах. Не дай бог, нас кто-нибудь увидит.

– А мне плевать, – восторженно произнес Сковородников, держа тонкие пальцы женщины в своих пальцах-сардельках. – Я опьянен чувством. Это для меня так ново!

– Да перестаньте же вы, сумасшедший! – снова осадила сисадмина женщина и вырвала-таки руку.

– Но ведь вы обещали… – В голосе Сковородникова послышались недовольство и даже угроза. Видимо, пиво все еще бродило в его вялом организме. – Вы сказали, что позволите мне…

– Позволю, – сказала она. – Но не сегодня. Попробуйте завтра добыть материалы по прошлогодним сделкам. Уверена, там будет много темных моментов. Сумеете – и я сделаю все, что вы захотите.

Сисадмин тяжело задышал.

– Все? – переспросил он прерывающимся от возбуждения голосом.

Женщина улыбнулась:

– Абсолютно. А теперь мне пора. – Женщина встала из-за стола. – Заплатите за напитки, хорошо?

– Да. Да, конечно. Но я хочу вас проводить!

Она покачала головой:

– Нет. Не сегодня. Слишком много посторонних глаз. До встречи!

Ухоженная красавица нагнулась и быстро поцеловала Сковородникова в лоснящуюся щеку. А через несколько секунд ее уже не было в зале.

2

Александр Борисович посмотрел на Плетнева недовольным взглядом.

– Явился не запылился, – сказал он. – Чего так долго?

– Машину не мог поймать, – ответил Плетнев, усаживаясь за столик. – В эту глухомань никто не едет. Ума не приложу, как они тут выживают. Клиентов-то почти нет. Деньги, что ли, отмывают?

Турецкий пожал плечами и кивнул на свое овальное блюдо, посреди которого красовался едва тронутый сочный шашлык на шампуре.

– Заказать тебе? – спросил Александр Борисович.

Плетнев скорчил мину и покачал головой:

– Да нет, я с полчаса назад пару хот-догов перехватил. До сих пор живот полный.

– Ты сам себе враг, маленький Буратино. Ну а как насчет вина?

– Я вино не пью, – равнодушно сказал Плетнев. – Для меня оно все равно что сок.

– Как знаешь. Что ж, приступим. Ты рассказывай, а я буду расправляться с этим красавцем.

Турецкий взял в руки шампур, а Плетнев начал рассказ. Александр Борисович ни разу его не перебил, лишь методично двигал челюстями да запивал время от времени шашлык сухим красным вином.

К тому моменту, как Александр Борисович съел последний кусок мяса, Плетнев закончил рассказ и откинулся на спинку стула с видом человека, честно выполнившего сложную и нудную работу.

– Вот, значит, как, – сказал Турецкий и отодвинул от себя пустое блюдо. Он сдвинул брови и задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Что скажете? – поинтересовался Плетнев.

– Скажу, что ты молодец. Отлично поработал. Как, ты сказал, зовут эту женщину?

– Елизавета. Лиза. А, черт, совсем забыл! У меня же есть ее фотография.

Антон достал из кармана мобильник и, пощелкав по клавишам, показал дисплей Турецкому.

– Хороша, правда? – улыбнулся он.

– Да, недурна, – кивнул Александр Борисович, разглядывая снимок, сделанный встроенной фотокамерой телефона. – Знаешь, кто это? Елизавета Петровна Мохова. Собственной персоной.

Брови Плетнева взлетели вверх.

– Подождите, Александр Борисыч… То есть вы хотите сказать, что это… его жена? Жена нашего клиента – Виктора Мохова?

– Да, Антоша, именно это я тебе и говорю. – Турецкий торжествующе улыбнулся, допил залпом вино и поставил стакан на стол. – Дуй сейчас к дому Моховых и погуляй там пару часов.

– А как же Сковородников?

– Сковородников нам больше не нужен. Мы знаем, на кого он работает. Но мы не знаем, на кого работает Елизавета Петровна. И какого черта ей понадобилось собирать компромат на родного мужа. – Турецкий, прищурившись, посмотрел на Плетнева. – Именно это тебе и предстоит выяснить, Антон. Кстати, возьми напрокат машину. У меня знакомый в прокатной конторе. Пока будешь добираться, я ему позвоню и все объясню. Долго тебя там оформлять не будут. Ну? – Александр Борисович нахмурился. – Чего сидишь? Действуй!

Плетнев нехотя отклеился от стула.

– А вы? – спросил он.

– А я закажу себе еще одну порцию шашлыка, – сказал Турецкий и улыбнулся коллеге самой обворожительной из своих улыбок.

3

И снова Плетневу повезло. Он не ждал и часа, как дверь подъезда распахнулась и на улицу вышла высокая женщина, одетая в молодежном стиле: джинсы, высокие сапоги, обтягивающие тонкие щиколотки, черная курточка, кепи и темные очки. Маскарад был отличным, но Антон сразу ее узнал. Елизавета Петровна Мохова собственной персоной. «И все-таки чертовски привлекательная баба», – подумал Плетнев, наблюдая за Моховой из окна взятого напрокат автомобиля.

Елизавета Петровна тем временем села в белую «бэху».

«Бэха» вывернула со двора, и Плетневаккуратно, стараясь сильно не отсвечивать, покатил за ней следом.

С полчаса они колесили по городу – Мохова впереди, Плетнев за ней. Наконец белая «бэха» остановилась возле серой, невзрачной пятиэтажки. Антон припарковал свою «восьмерку» неподалеку и достал из бардачка небольшой бинокль.

В бинокль он увидел, что Елизавета Петровна звонит кому-то по телефону. Дозвонилась. Говорит. Говорит яростно и вспыльчиво. По всей вероятности, сильно чем-то недовольна. Ну-ну, говори, красавица. А мы подождем да понаблюдаем.

И вот тут-то Плетнев заметил, что, разговаривая по телефону, Елизавета Петровна бросает наверх быстрые взгляды, слегка наклонив голову к оконному стеклу и почти касаясь этого стекла своей нежной, загорелой щекой.

Плетнев отвел бинокль от глаз и посмотрел на дом. Затем снова прижал окуляры бинокля к глазам, однако на этот раз он смотрел не на Мохову, а наверх.

– Вот оно что, – тихо проговорил Плетнев, разглядывая мужчину, стоящего на балконе третьего этажа. Мужчина прижимал к уху трубку. Он был одет в темный банный халат, а волосы его стягивала черная сеточка.

Плетнев достал из кармана цифровой фотоаппарат, навел объектив на балкон и нажал на кнопку зумма. Приблизив картинку он щелкнул затвором фотоаппарата. Потом еще раз. Снимки получались не слишком качественными, и Плетнев досадливо хмыкнул.

Разговаривая, мужчина поглядывал вниз, на белую «бэху».

– Кажется, ты и есть наш собеседник, – прошелестел одними губами Плетнев. – И, похоже, тебе не очень-то хочется выходить из дома… Как я тебя понимаю, приятель. Ты только что принял душ, смазал бриолином волосы, тщательно их пригладил… Собрался растянуться в кресле с бокалом хорошего коньяка, закурить сигару… И вдруг звонит какая-то сумасшедшая и требует, чтобы ты вышел на улицу. Что поделаешь, жизнь полна неприятных сюрпризов… Постой-постой… А что это у тебя в другой руке?… Ба, да ты у нас гурман.

Наконец мужчина что-то сердито проговорил в трубку и убрал ее в карман халата. Затем гневно посмотрел вниз, сделал какой-то знак рукой и, резко повернувшись, зашел в квартиру.

Вскоре белая «бэха» тронулась с места и резво покатила в сторону шоссе. Плетнев вцепился пальцами в руль и закусил губу. Ехать за ней или не ехать? Времени, чтобы позвонить Турецкому и спросить дальнейших инструкций, не было. Время текло, убегало сквозь пальцы. «Бэху» еще можно было догнать, но Плетнев остался на месте. Он принял решение.

А вот теперь время тянулось медленно и томительно. Прошло еще минут сорок, прежде чем из подъезда дома вышел мужчина – Тот Самый Мужчина. На этот раз никакого халата на нем не было. Он был одет в дорогой пиджак довольно вольного покроя и голубые, как июньское небо, джинсы. Глаза мужчины скрывали солнцезащитные очки.

Плетнев снова достал фотоаппарат и, пока мужчина шел по двору, успел сделать несколько неплохих снимков. Мужчина тем временем прошел к черной «мазде», щелкнул по кнопке пульта-брелока и забрался в салон.

– По коням, – сказал себе Плетнев.

«Мазда» выехала со двора, а за ней и бежевая, неприметная «восьмерка» Плетнева.

По городу они колесили недолго. Очень скоро «мазда» остановилась возле большого здания, похожего на горисполком или офис провинциального банка. Мужчина не спешил выбраться из машины. Он сидел пять минут, десять… А вместе с ним сидел и выжидал Плетнев, целиком захваченный азартом охотника.

Вскоре к машине подошел высокий, солидный мужчина. И не просто солидный, а Очень Солидный. Сразу было видно, что кадр весьма и весьма авторитетный. По осанке, по походке, по манере небрежно и несколько презрительно подергивать подбородком.

Плетнев успел сделать несколько довольно четких и его фотографий.

Очень Солидный Мужчина забрался в «мазду». Плетнев прижал к глазам бинокль.

Он видел – не очень отчетливо, но видел, – как они разговаривают. Оба спокойные и непрошибаемые и словно кичащиеся своей солидностью и своим мертвящим спокойствием. Плетнев вдруг подумал, что все самые страшные для человечества решения принимались, вероятно, с таким же вот мертвящим, солидным спокойствием. Разговор двух хозяев жизни, у которых все схвачено и которым совершенно нечего бояться.

«Вот тут вы ошибаетесь, ребята, – насмешливо подумал Плетнев. – Я сел вам на хвост. Теперь держитесь!»

У Антона и в самом деле было странное предчувствие, что он вышел на след крупной дичи. След отчетливый, не ошибешься и не перепутаешь. Он даже представил себе цепочку следов, ведущую по белому насту снега и уходящую в лес.

Мужчины тем временем продолжали разговаривать. Тот, что сидел за рулем, опустил окно и закурил. Второму это, по всей вероятности, не слишком понравилось. Он сделал короткое замечание – водитель кивнул и перестал курить. Теперь, по крайней мере, было ясно, кто в этом тандеме главный.

Беседовали они довольно долго, минут двадцать или около того. Затем Очень Солидный Мужчина выбрался из «мазды». «Мазда» тут же взяла с места и покатила в сторону центрального проспекта. И снова перед Плетневым встал выбор, и снова он решил положиться на интуицию. Очень ему хотелось узнать, что же это был за мужчина – такой солидный и такой красивый?

Проводив взглядом «мазду», Солидный не пошел обратно к зданию, он направился к другой машине. Тачка была что надо. Н-да… Везет же людям. Плетнев, например, о таком «мерине» и мечтать не мог.

Солидный подошел к белому «мерседесу», открыл дверцу, поискал что-то в бардачке, затем снова захлопнул дверцу, поставил машину на сигнализацию и только тогда направился к зданию.

На крыльце курили двое молодых людей. Из того, в какую звенящую струнку они вытянулись при приближении Солидного, Плетнев заключил, что это Ну Очень Большой Начальник. Такое ощущение, что они чуть сигареты не проглотили от подобострастного напряжения сил.

Мужчина же едва кивнул им. Когда за ним закрылась дверь, Плетнев достал из кармана мобильник. Пора было встретиться с Турецким и рассказать ему об этой веселой автомобильной эстафете.