Текст книги "Кто будет президентом, или Достойный преемник"

19

ИЗ ДНЕВНИКА ТУРЕЦКОГО

«Забавно все-таки устроен мир. Вроде и без семьи человек чувствует себя хреново, волком воет от одиночества. Но и семья иногда – довольно поганая вещь для его нервной системы. При том, что мне еще повезло с женой (пишу это без всякой иронии, на полном серьезе). А каково мужикам-бедолагам, которых с души воротит от вида собственной жены? Я таких знаю. Домой после работы не спешат, околачиваются все вечера подряд в спортбарах. Хорошо еще, если дети есть, без них вообще труба.

Вот, скажем, вчера вечером моя благоверная мне заявляет: «Шура, мне кажется, ты должен принять это предложение. Ты накопил достаточно опыта, чтобы поделиться им с молодежью». Какой из меня, к чертям собачьим, учитель? Чему я их научу?

Благо бы еще наши парни и девчата, с ними я, пожалуй, мог бы найти общий язык, но американцы… Что у них в головах? Ганнибал Лектер и агент Кларисса Старлинг? Молчание ягнят и ворчание ветчины? Они ж на своих дешевых боевиках воспитаны. Настоящая жизнь покажется им серой и скучной, пока эта самая жизнь не стукнет их по головам и вдруг выяснится, что жизнь – штука довольно страшная и дерьма в ней гораздо больше, чем крови цвета томатного сока.

Ладно, хватит лирики. Что-то в последнее время меня постоянно тянет на сопли. Старею, что ли? Нога еще, сволочь, покоя не дает. Ладно бы только к дождичку ныла, это мы как-нибудь пережили бы. Но ведь на улице солнечно и сухо. Что этой сволочи надо? Почти полвека вместе, а ведет себя как неродная.

Н-да, юморок у меня сегодня… Интересно, как со мной Ирина уживается?

А вообще, забавно. Жил себе мужик, не тужил, работал по мере сил, о пенсии даже во время жесточайших простуд и собачьей усталости не помышлял. Знал, конечно, что работа опасная и что в один прекрасный момент «лавочка» под названием жизнь может просто закрыться. Но никогда не думал о том, что «лавочка» может закрыться не совсем. Осталась щель, и что с ней делать?

Денису Грязнову в тот день повезло больше, чем мне. Вспышка света – и все. А для меня эта вспышка стала началом. Началом новой жизни, которая больше похожа на смерть. Х-хех. Как сказал, а! Может, мне на стрости лет в писатели переквалифицироваться? Беллетрист Александр Турецкий! Звучит?… Вообще-то не совсем. А если честно, то совсем никак. Скорей уж – «Автор мемуаров Александр Турецкий». Вот это уже неплохо, и порассказать, кстати, есть о чем. С таким личностями знакомство вел, что Ленька Пантелеев отдыхает, а Горбун из «Черной кошки» нервно курит в углу.

Историй, в общем, хватит. А в перерывах между этой трепотней забацать что-нибудь жутко умное. Что-нибудь о смысле, а вернее – о бессмысленности жизни. Как там называлась та дурацкая книжка, которую читала Нинка? «Афоризмы и максимы» – так, кажется. Что ж, афоризмов могу навалять на полтыщи страниц. А книжку так и назовем – «Мудрености», автор – философ-экзистенциалист, бывший мастер меча и кинжала сэнсэй Турецкий.

Ох, что-то я сегодня болтлив. Но только ли сегодня? Это пятая тетрадь, а я все пишу и пишу и угомониться не могу. В самом деле, на старости лет превращаюсь в словоблуда-графомана. Хорошо хоть писательских амбиций нет, а то бы вообще труба.

Хотя от Букеровской премии я бы не отказался. Купил бы себе хороший катер, пару-тройку спиннингов, пригласил бы ребят из «Глории» и покатил бы в дельту. Тройная уха под водочку, копченая щука с пивом. Лафа! И никаких тебе американских студентов с их идиотскими улыбочками, никаких кровавых луж и сломанных судеб… Ни-че-го.

Ладно. Кончаем треп.

Через полчаса мне выходить».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СЛЕДСТВИЕ ВЕДЕТ «СЭНСЭЙ»

1

Александр Борисович окинул взглядом толпу встречающих и увидел табличку со своим именем. Табличку держал худой, жилистый парень с желтым лицом и черными, слегка раскосыми глазами.

Турецкий подошел к парню, улыбнулся и сказал:

– Приветствую! Можете опустить табличку. Хватит мне рекламы.

Узкоглазый окинул его изучающим взглядом с ног до головы.

– Вы Турецкий?

– Он самый. А вы…

– Андрей, – ответил узкоглазый. – Помощник Виктора Олеговича. Вы прилетели вовремя.

– Да, самолет не опоздал.

Андрей усмехнулся:

– Я не об этом. Хотя и об этом тоже.

– Вы еще кого-то ждете? – поинтересовался Александр Борисович.

– Нет.

– Тогда, я думаю, табличку можно опустить. А то собьем с толку какого-нибудь турка.

Андрей мелко засмеялся и опустил табличку.

– Турки до нас не добираются, – сказал он.

– А кто же строит дома?

– Хватает узбеков и молдаван. – Андрей скользнул взглядом по саквояжу Турецкого и по его трости. – Хотите помогу донести, – предложил он.

– Спасибо за трогательную заботу, но он не тяжелый. Лимузин уже подогнали к выходу?

– А то, – улыбнулся Андрей.

– Что на этот раз? «Мерседес» или «бентли»?

– «Ламборджини» местной сборки. Годится?

– Вполне.

Мужчины рассмеялись и двинулись к выходу.

По пути к машине Андрей все время косился на Александра Борисовича, словно прикидывал что-то в уме или оценивал потенциал своего нового товарища. Турецкий заметил это, но виду не подал. Ему самому было интересно следить за реакцией «помощника кандидата», за его манерой держаться, вести беседу. Наконец Андрей спросил:

– Могу я поинтересоваться, Александр Борисович?

– Смотря чем, – ответил Турецкий.

– У вас довольно редкая профессия. По правде говоря, я в первый раз встречаю частного детектива.

– И слава богу, – улыбнулся Александр Борисович. – С людьми моей профессии обычно встречаются, когда сильно прижмет.

– Да уж, – хмыкнул Андрей. – Вы что-то типа спин-доктора.

– Скорей уж, что-то вроде «Черного плаща», – иронично заметил Александр Борисович. – Спешу на помощь, и все такое.

– И вы, пардон, каким образом работаете? У вас что, есть своя химическая лаборатория? Вы снимаете отпечатки пальцем, исследуете содержимое желудка жертвы? Или все ваше вооружение – это лупа и чутье?

Александр Борисович насмешливо дернул бровью.

– Отнюдь, – сказал он. – С лупой мы по следам не ползаем, волоски под микроскопом тоже не разглядываем.

– А что же вы тогда делаете?

– Выводы, – просто ответил Турецкий.

– Вот оно как.

– Именно так, – кивнул Александр Борисович.

– И что, получается? – снова поинтересовался Андрей.

– Когда как, – ответил Турецкий.

– Звучит не очень оптимистично, – заметил Андрей. – Хоть раз удалось выудить крупную рыбу? Или вы в основном по разводам и изменам специализируетесь?

– А почему вы интересуетесь?

Андрей пожал плечами:

– Просто удовлетворяю любопытство. А вот, кстати, и наш лимузин.

Андрей остановился перед стареньким джипом «ниссан». Открыл заднюю дверцу и оглянулся на Турецкого.

– Что, ожидали кареты пороскошнее?

– Да, были такие мыслишки, – признался Александр Борисович.

– Скромность украшает, – заметил Андрей.

– Оригинальная мысль, – признал Турецкий и, забросив в салон свой небольшой саквояжик, забрался в машину сам.

– Виктор Олегович предпочитает простые тачки, – объяснил Андрей, когда машина тронулась. – Дело в том, что ему часто приходится ездить на встречи с избирателями. Некрасиво приезжать к обиженным властью людям на дорогой машине.

– Ездил бы на «жигуленке», – заметил Турецкий.

Андрей, однако, покачал головой:

– Это будет слишком. Все поймут, что он работает на публику. А вот скромненький, подержанный «японец» – в самый раз.

– Здравый подход, – одобрил Александр Борисович. Он кивнул на затылок водителя. – А он у вас немой?

– Почти, – с усмешкой ответил Андрей. – Он предпочитает рулить, а не болтать языком. Да, Виктор?

Водитель, не отвечая, кивнул.

«Хорошо вымуштрован, – подумал Турецкий. – Видать, у этого Мохова крутой нрав. Но с машинами верно придумал. Хотя наверняка автор идеи – помощник Андрей. По всему видать, у этого парня в голове масса идей».

– А это плохо? – спросил вдруг Андрей.

Турецкий вздрогнул.

– Что? – спросил он.

– То, о чем вы думаете, – пояснил Андрей, повернувшись и разглядывая Александра Борисовича своими узкими, бесстрастными глазами. – Вы ведь сейчас думали обо мне. И решили, что я на многое способен. Разве не так?

Турецкий почувствовал, как под волосами у него вспотела голова. Этот парень и впрямь был способен на многое. Мысли он, что ли, читает?

Андрей, по-прежнему разглядывая Александра Борисовича щелочками глаз, усмехнулся:

– Иногда. Просто вы меня совсем не знаете и поэтому ведете себя настороженно. А настороженного человека разгадать гораздо легче, чем прямого и доверчивого.

– Как это? – не понял Турецкий.

– Просто. Прямой, доверчивый, откровенный и болтливый человек гораздо чаще сначала говорит, а потом думает. Поэтому его слова и ужимки заслоняют собой мысль, которая за этими словами просто не поспевает. В итоге вы никогда не знаете наверняка, что у него в голове.

– А осторожный человек? – поинтересовался Александр Борисович, все больше удивляясь своему новому знакомому.

– С осторожным все гораздо проще, – улыбнулся Андрей. – Они так тщательно и усердно скрывают свои мысли, что в конце концов эти мысли проступают у них на лице. Как огненные буквы в воздухе на пиру царя Валтасара. Это из Библии, – пояснил Андрей.

– Спасибо, я догадался.

Турецкий замолчал. С минуту в машине никто не разговаривал.

– Вы не обиделись? – спросил Андрей.

– На что?

– На мои шутки.

– Так это были шутки?

Андрей обнажил в улыбке ряд мелких белоснежных зубов.

– Конечно! Трюк, которым я развлекаю приезжих. Виктор, подтверди!

Водитель, по-прежнему не произнося ни слова, важно качнул головой.

– Вот видите, – сказал Андрей. – Увы, я не похож на Гудини или Мессинга и не умею делать чудеса.

Некоторое время оба молчали.

– Что насчет соперников Мохова? – спросил Турецкий. – Они очень сильны?

– Вы имеете в виду соперников на грядущих выборах? – уточнил Долгов.

– Именно.

– Я бы не сказал, что у Виктора Олеговича есть реальные соперники, – довольно пренебрежительно произнес Андрей. – Соцопросы показывают, что за Мохова проголосуют как минимум тридцать процентов населения республики. Все остальные конкуренты – а их трое – и вместе столько не наберут.

– Кто они?

– Один, Володин, – коммунист, лидер заводского профсоюза. Второй, Андреев, довольно крупный бизнесмен. Но Мохову он не конкурент. И третий, Сваровский, – тоже бизнесмен, но в политике он недавно. И, в отличие от двух других конкурентов, к Виктору Олеговичу он относится хорошо. Они даже дружили в молодости.

– Ну это ни о чем не говорит, – заметил Александр Борисович.

– Напротив, – возразил узкоглазый помощник, – Виктор Олегович любит ностальгировать, поэтому к друзьям юности относится очень хорошо.

– А они к нему? – осведомился Турецкий.

– Тоже неплохо. Со Сваровским, например, они довольно часто встречаются на разных благотворительных мероприятиях. Они оба – известные в республике меценаты. И всегда встречаются по-хорошему.

– Тем не менее сейчас они соперники.

– Формально да. Но Сваровский пошел в политику не корысти ради. Для него это что-то вроде… очередного развлечения. Как, например, коллекционирование картин.

– Ничего себе – развлечение, – хмыкнул Турецкий, вставляя в рот сигарету.

– Он может себе это позволить, – пожал плечами Андрей Долгов. – Есть такая поговорка: «Каждый борется со скукой по-своему». Способ Сваровского ничем не хуже других.

– Так, значит, Сваровский – бонвиван? Любитель развлечений? – уточнил Александр Борисович.

– В какой-то степени да, – кивнул Андрей. – Этим он и отличается от Виктора Олеговича. Виктор Олегович – труженик. Он хочет принести людям реальную пользу. Служить им.

– А Сваровский?

– Сваровский хочет поиграть в благодетеля. Он поэтому и в благотворительных акциях участвует. Но он не зол и вреда никому причинить не хочет. Я бы определил его как скучающего мизантропа.

– А двое других? Вы могли бы дать им такую же короткую и исчерпывающую характеристику?

– Ну… – Андрей замялся. – Володин – идиот. На всех митингах кричит про «рабочую жилку» и «торжество идей коммунизма». Андреев – человек деловой. Но он не боец. Довольно трусоват, не любит рисковать. Предпочитает иметь «воробья в руке», чем гоняться за «журавлем».

– Но в политику все же пошел, – возразил Александр Борисович.

– Ну да, пошел, – признал узкоглазый помощник. – Но далеко в этом деле не двинется. Ему не хватает лидерских качеств.

– Которые есть у Мохова?

– Да. Которые есть у Мохова, – отчеканил Андрей не терпящим возражений голосом. – В сравнении с Моховым эти двое – просто пигмеи.

– А Сваровский?

– Сваровский фигура поинтереснее, но он не политик. Он из тех игроков, которые не могут играть на долгой дистанции. Ему нужно все и сразу либо не нужно совсем. Поэтому политика ему скоро надоест. Он просто выдохнется.

– Ясно.

* * *

– Александр Борисович, здравствуйте!

Мохов вскочил с места и бросился к Турецкому с вытянутой рукой.

– Вечер добрый, – улыбнулся не ожидавший такой бурной реакции на свой приезд Турецкий, пожимая протянутую руку.

Андрей тоже смотрел на Виктора Олеговича с легким удивлением, он никогда еще не видел Хозяина таким возбужденным.

– Проходите! Присаживайтесь в кресло! Да-да, сюда! – продолжал хлопотать хозяин кабинета.

– Спасибо, – слегка смутился Турецкий.

«Похоже, дело действительно дрянь», – подумал он, разглядывая Мохова.

– Так, значит, вы тот самый Турецкий, – продолжал нести околесицу Хозяин.

– Смотря что иметь в виду под «тем самым», – ответил Александр Борисович.

– Тот самый, который вывел на чистую воду главных коррупционеров Москвы, который разоблачил несколько террористических организаций, который…

– Пожалуй, хватит для начала, – заметил с усмешкой Александр Борисович.

– Ничего страшного. Как видите, слава идет впереди вас. Такое часто бывает, уж вы мне поверьте. – Виктор Олегович посмотрел на Андрея и сделал широкий жест рукой в сторону Турецкого.

– Вот, Андрюша, – возбужденно произнес он. – Перед тобой лучший следователь Москвы. По крайней мере, так мне его рекомендовали.

– Не все рекомендации правдивы, – тихо заметил Андрей, испытав небольшой укол ревности.

– Ну-ну, не будь таким недоверчивым, – проговорил, возбужденно блестя глазами, Виктор Олегович.

– Он прав, – спокойно сказал Турецкий. – Я действительно раскрыл несколько дел, но не стоит раздувать из мухи слона. Дела-то были плевые.

Внимательно разглядывая Мохова, Александр Борисович понял наконец причину его возбужденного состояния. Кандидат в президенты республики был попросту пьян. В дым, в шоколад. Удивительно, что он еще не рухнул на пол. Турецкий и сам умел пить как лошадь и при этом оставаться на ногах, но, судя по двум пустым бутылкам в урне, организм Виктора Олеговича был сделал из очень прочного материала.

– Константин Дмитриевич Меркулов никогда ничего не говорит зря! – возразил Мохов. – А он дал вам самые высокие рекомендации. Правда, я так и не понял, за что вас турнули из Генпрокуратуры?

– Так вы работали в Генпрокуратуре? – тихо спросил Андрей, с удвоенным любопытством глядя на Турецкого.

– Да не просто работал, а был лучшим «важняком», – снова сломанным органом прогудел Мохов. – Так за что вас оттуда, Александр Борисович?

По лицу Турецкого пробежала тень, Мохов ничего не заметил, но от цепких глаз Андрея это не укрылось.

– Может быть, Александру Борисовичу неприятно об этом вспоминать, – деликатно предположил он.

– Чушь! – рявкнул Мохов. – И вообще, с каких это пор ты стал перебивать меня?

Андрей улыбнулся с таким видом, словно услышал чрезвычайно забавную шутку, и с веселой язвительностью проговорил:

– Прошу прощения и умолкаю, босс.

– Вы очень вовремя приехали, – сказал Мохов, обращаясь к Турецкому. – У нас здесь черт-те что творится. Не хочу сказать, что я святой, но то, что написано в этой статье… Кстати, вы читали эту статью?

– Да, – кивнул Александр Борисович.

Виктор Олегович усмехнулся:

– И как вам?

– Сложный вопрос. Зависит от того, насколько она правдива.

– Там нет ни слова правды! – быстро и резко сказал Виктор Олегович. – Ни слова – ясно вам? И если вы хотите работать на меня, советую вам в этом не сомневаться.

– Сомнения – неизбежный атрибут моей работы, – сдержанно заметил Турецкий. – Что с вами? Вам плохо?

Виктор Олегович тяжело опустился в кресло и приложил ладонь к груди.

– Нет… – сказал он. – Да… Не важно…

Андрей вскочил со стула, быстро подошел к столу, взял графин, наполнил стакан водой и протянул Хозяину. Тот схватил стакан и залпом выпил воду.

– Вам бы выпить таблетку, – неуверенно проговорил Андрей.

Виктор Олегович дернул ртом.

– К черту! Просто мне нужно немного… отдохнуть. – Последнее слово он договорил хриплым, одышливым голосом.

Турецкий посмотрел на Андрея, тот в ответ пожал плечами.

– Это очень опасно, – сказал Александр Борисович. – Андрей, вызовите врача.

– Я не собираюсь… – начал было ворчать Мохов, но Турецкий не дал ему договорить.

– Если вы и дальше будете отказываться от услуг врачей, то республика останется без Президента, а я – без зарплаты, – отчеканил он холодным голосом.

Мохов несколько секунд смотрел Турецкому в глаза, затем криво усмехнулся (лицо у него было бледным, почти землистым) и слабо махнул рукой:

– Ладно, черт с вами. Зовите ваших врачей.

2

– Скверное дело, – проговорил Андрей.

– Да уж, неприятное.

Александр Борисович сидел на краю стола с дымящейся сигаретой в руке.

– Итак, – сказал он, – я знаю, что вы провели собственное расследование. Что вы выяснили?

– Ничего определенного. Автора статьи не нашли.

– А что насчет этого?

Турецкий достал из кармана измятый снимок и протянул его узкоглазому помощнику. Тот скользнул по снимку взглядом и изумленно уставился на Александра Борисовича:

– Откуда это у вас?

– Достал из мусорной корзины в кабинете Мохова. Пока вы хлопотали возле своего босса.

– Вы не имели права, – угрюмо произнес Андрей.

– Сыщики не очень разборчивы в средствах, вы об этом не знали?

– Я это учту.

– Так откуда эти фотографии? – снова спросил Александр Борисович. – Вернее – кто шантажировал Мохова? И как вы поступили?

– Про снимки можете забыть, – небрежно ответил Андрей. – Я достал негативы и уничтожил их.

– Хорошая работа, – похвалил Турецкий. – Вы не думаете, что снимки сделали те же самые люди, которые выбросили в Интернет компромат?

– Это исключено, – сухо ответил Андрей. – Можете мне поверить.

Турецкий помолчал, разглядывая Андрея колючими глазами.

– Я хочу, чтоб вы мне подробно рассказали об этом, – сказал он.

– Не думаю, что это представляет для вас интерес.

– Мне плевать, что вы думаете, – холодно осадил парня Александр Борисович. – Моя работа – найти злоумышленника, и только я могу решать, какие факты интересны, а какие, нет. Кто шантажировал Мохова?

– Один хлыщ, – нехотя ответил Андрей. – Мелкий шантажист, устраивающий ловушки в гостинице. Максим Воронов. Я с ним уже разобрался. Больше он нам не будет пакостить.

– Что насчет девушки на снимке? – прищурился Турецкий.

– А что насчет девушки?

– Вы ее знаете?

Андрей покачал головой:

– Нет. Вы же видите, она изображена со спины.

– Но были и другие снимки.

– Были. Они такие же, – сухо ответил Андрей. – Вероятно,… не хотел, чтобы в кадр попало лицо его подельницы.

– Значит, это не случайная девушка, а подельница?

Андрей слегка побледнел:

– Почему вы так решили?

– Вы это сами сказали.

– Я?

– Да. Только что. Кто она? Вы ведь встречались с Вороновым. Что он вам про нее рассказал?

– Мы не говорили про девушку. И вообще, чего вы привязались к этой девушке? Какая разница, кто она?

Турецкий прищурился.

– Вы ее знаете, – произнес он вдруг.

Рот узкоглазого помощника дернулся.

– Что за чушь?

– Это не случайная девушка, – еще увереннее проговорил Александр Борисович. – Это постоянная любовница Мохова. Он к ней неровно дышит и поэтому покрывает ее. Как ее имя?

– Да какого черта вы ко мне пристали? – вспылил вдруг Андрей. – Вы следователь, вы и ищите. Говорю вам – это случайная девчонка. Обыкновенная гостиничная проститутка. Уверен, что она даже не знала, что ее снимают.

– Вот так так! – иронично проговорил Турецкий.

– Что «вот так так»?

Александр Борисович добродушно улыбнулся помощнику:

– Похоже, вы тоже неровно к ней дышите. – Он посмотрел на снимок, который все еще держал в руке. – Жаль, что на снимке видна только ее спина. Красивая, должно быть, девушка.

Андрей вскочил со стула, выхватил из пальцев Турецкого снимок и принялся яростно рвать его на мелкие кусочки. Александр Борисович ему не препятствовал, лишь поглядывал на помощника с нескрываемым интересом.

– Мельче уже не получится, – насмешливо сказал он. – Можете выбросить обрывки в окно.

– Не указывайте мне, что делать! – со злостью воскликнул Андрей.

– Да я и не указываю, – пожал плечами Александр Борисович. – Но вы должны сказать мне имя девушки. Я все равно его узнаю. Лучше раньше, чем позже. К тому же вы наверняка не хотите предавать эту историю огласке. А если я начну искать сам…

– Ищите, – оборвал его Андрей. – В конце концов, это ваша работа, и вы получаете за нее деньги. А ко мне больше не лезьте, иначе…

– Иначе что? – полюбопытствовал Турецкий.

– Иначе я элементарно набью вам морду.

– Не сомневаюсь, что так и будет, – кивнул Александр Борисович. – Судя по всему, вы парень жилистый, выносливый и сильный. Шутить с вами – себе дороже.

Андрей сжал кулаки и сделал шаг по направлению к Турецкому.

– Хотите попробовать? – спросил он.

– Что вы, – усмехнулся Александр Борисович. – Я ведь не самоубийца. И вообще, приятель, я не понимаю, как мы с вами дошли до такого разговора? Мы ведь с вами по одну сторону. Или… – Турецкий хищно прищурился. – …Нет?

Мужчины долго смотрели друг другу в глаза, затем Андрей потупил взгляд.

– Что-то я перенервничал, – тихо сказал он. – Надо принять успокоительное. А вам пора в гостиницу. Номер уже забронирован, координаты возьмете у Татьяны.

– Секретарша Мохова?

– Да.

– Что ж, спасибо за беседу.

Турецкий протянул парню руку и доброжелательно улыбнулся. Тот некоторое время смотрел на протянутую ладонь, затем с явной неохотой вяло ее пожал.

– Вот и славно, – сказал Александр Борисович. – Это мой первый день в вашем городе. Не хотелось бы наживать себе врагов.

– С вашим характером это не сложно сделать, – заметил Андрей. – Удивительно, как это у вас до сих пор не сломан нос.

– Сам удивляюсь, – усмехнулся Турецкий.

– Хотя, судя по трости, ноги вам все же кто-то переломал, – язвительно сказал узкоглазый помощник.

Улыбка Турецкого стала холодной, а через секунду исчезла совсем. Он поднялся на ноги и, ни слова не говоря, двинулся к двери.

Андрей смотрел ему вслед, прищурив холодные черные глаза.

* * *

Секретарь Татьяна, завидев Турецкого, улыбнулась и поправила пальчиком очки.

– Вернулись, – сказала она.

– Да. Только что из кабинета Долгова. У него там не так уютно, как у Мохова, но тоже недурно. Бронзовые часы с рюшечками, электрокамин.

– Андрюша знает толк в уюте.

– Да уж. Послушайте, Танечка… Надеюсь, мне можно вас так называть?

Татьяна улыбнулась, но ответила довольно жестко:

– Нежелательно.

– Гм… Хотите, я буду называть вас по отчеству?

– И это лишнее. Зовите меня просто Татьяна.

– Как это скучно, – разочарованно протянул Александр Борисович. – Ну, хорошо. Татьяна, милая Татьяна, мне сказали, что вы забронировали для меня номер в вашем шикарном пятизвездочном отеле.

– Не такой уж он и шикарный, – сказала Татьяна. – Сейчас я дам вам все, что нужно, – адрес, имя администратора, телефоны.

– Уж будьте любезны.

Татьяна отвернулась и наклонилась к нижнему ящику стола. Волосы ее были собраны на затылке, и взору Турецкого открылась изящная шейка со впадинкой. Внезапно поворот гибкого тела девушки что-то напомнил Александру Борисовичу.

– Вот, – сказала Татьяна, выпрямляясь и протягивая Турецкому пластиковый пакетик с бумагами. – Это ваше.

Александр Борисович спрятал пакет в карман.

– Вы звонили в больницу? – спросил он.

Девушка вздохнула и ответила:

– Да.

– И как он?

– Врачи говорят: хорошо, что мы вовремя их вызвали. Еще бы полчаса и…

И она снова вздохнула – грустнее и продолжительнее, чем в первый раз.

– Да. Если ты плюешь на свое здоровье, то рано или поздно оно плюнет на тебя, – философски изрек Александр Борисович и вставил в рот сигарету. – Здесь можно курить?

– После того, что вы только что сказали, сомневаюсь, – насмешливо ответила девушка.

Турецкий весело прищурился.

– Таня, расскажите мне о том, что здесь творилось последние дни.

– А вы разве не знаете?

– Кое-что, – ответил Александр Борисович. – Но, вероятно, не все.

– Ну… – Татьяна пожала плечами. – В Интернете появилась ругательная статья.

– Кто ее обнаружил?

– Не знаю точно. Какой-то парень из компьютерного отдела.

– А кто показал статью Мохову?

– М-м-м… По-моему, это был начальник компьютерного отдела… Как же его… Алексей Ермилов, кажется. Да, он.

Турецкий задумался и кивнул:

– Так. Дальше.

– Ну, дальше все тут же закрутилось. Хозяин… простите, Виктор Олегович приказал вызвать Андрея Долгова. Потом они долго кричали в кабинете… То есть, Виктор Олегович кричал, а Андрей что-то ему отвечал. Потом у Хозя… то есть у Виктора Олеговича начался запой.

– Вы так просто об этом говорите? – прищурился Турецкий.

– А что? – не поняла девушка.

– Обычно такие вещи скрывают, – пояснил Александр Борисович. – Или, по крайней мере, не говорят о них открыто.

Татьяна небрежно пожала плечами:

– Все это знают. Да Хозяин и не скрывает, что любит выпить. Мы ему даже на дни рождения дарим огромные бутылки с хорошим виски. Знаете – такие, на рамочке.

– Часто у него бывают запои? – поинтересовался Турецкий.

– Да нет… Случается пару раз в год. Тогда он запирается в кабинете и пьет несколько дней. Потом, когда Хозяину становится совсем плохо, я вызываю врача, и ему ставят капельницу. Но такое бывает редко. Чаще он просто выпивает бутылку и едет домой отсыпаться. А утром приходит почти как огурчик и просит меня купить ему холодного квасу. Вот и все.

– Андрей Долгов работает у него долго?

– Несколько лет. Он еще до меня пришел.

– Хозяин ему доверяет?

Татьяна подумала и ответила:

– Мне кажется, больше, чем любому другому. Андрей – правая рука Хозяина.

– Так-так, – сказал Турецкий и прищурился. – У Андрея есть причины не любить Хозяина? Может, тот его когда-нибудь обидел?

– Да нет… – Девушка наморщила лоб. Подумала немного, вспоминая, затем покачала головой: – Нет, не знаю такого.

– Но ведь Андрей обидчивый, – настаивал на своем Турецкий.

– Ну да, обидчивый. Но на Хозяина он никогда не обижается. Виктор Олегович много для него сделал. Буквально подобрал его из грязи.

– Так уж и из грязи? – усомнился Александр Борисович.

– Ну да, – кивнула Татьяна. – Он тогда вроде нигде не работал. Виктор Олегович взял его помощником.

Александр Борисович покивал, размышляя, затем сказал:

– Ну, хорошо. А теперь расскажите мне о конверте с фотографиями.

– С фотографиями? – удивилась девушка. – С какими фотографиями?

– На днях – вчера, позавчера – вы принесли Мохову конверт. В нем были фотографии. Я знаю это точно, Мохов мне сам сказал, – соврал Александр Борисович.

– А, конверт, – «вспомнила» Татьяна. – Да, конверт был. Но я в него не заглядывала. Я даже не знала, что там фотографии. Хотя… он, и правда, был плотный.

– Хорошо. Теперь мне нужно, чтоб вы вспомнили: что было написано на конверте?

– Ой, я даже не помню! Кажется просто: «В. О. Мохову».

– От кого?

Татьяна остановила на Турецком недоуменный взгляд.

– Понятия не имею.

– Кто принес конверт? – быстро спросил Александр Борисович, в свою очередь сверля девушку глазами.

– Конверт лежал на столе вместе с другой почтой. Но на нем не было ни штампа, ни обратного адреса – ничего.

– Кто приносит почту?

– Саша… Он из службы доставки.

– Вы часто выходите из приемной?

– Нет, не часто.

– А когда выходите, закрываете дверь?

– Дверь? – Девушка нахмурилась и качнула головой. – Нет, не закрываю.

– Значит, в приемную мог войти кто угодно?

– Если его пропустила вахта внизу, то конечно.

– Ясно, – снова кивнул Александр Борисович. – Послушайте, Таня, – заговорил он спокойным, доверительным голосом, – вы тут работаете давно и знаете все про всех. У кого-нибудь есть повод ненавидеть Мохова?

– В смысле? Из нашего коллектива, что ли?

– Ну да.

– Хм… Нет, вроде. Виктор Олегович никогда не плюет на людей. Если к нему кто-то обращается за помощью, он всегда помогает. Советом, кредитами, и вообще.

– Ясно. – Турецкий приложил руку ко лбу. Поморщился. – Черт! Кажется, я где-то успел простудиться.

– Попейте глинтвейна на ночь, – тут же посоветовала Татьяна. – Я всегда так лечусь.

– Отличный способ, – одобрил Александр Борисович. Затем лукаво улыбнулся и предложил: – Может, полечимся вместе? У меня с собой спиртовка. Проконтролируете процесс приготовления.

– Спасибо, я не больна, – с такой же лукавой улыбкой ответила Татьяна. – А рецепт я вам и на бумажке напишу.

* * *

Выходя из приемной, Турецкий на мгновение замешкался в полумраке коридора, закрывая за собой дверь, а когда повернулся, на него, вскрикнув, налетела женщина в очках, обдав ароматом дорогих духов. Александр Борисович опешил. Женщина стукнулась лбом об его подбородок и с мучительным шипением стала тереть лоб.

– Извините, ради бога! – виновато воскликнул Александр Борисович.

– Ничего страшного.

– Сильно я вас ушиб?

– Да нет.

Турецкий взял женщину за плечи и внимательно оглядел ее лоб.

– Так «да» или «нет»? Посмотрите на меня. Голова не кружится?

– Да нет же. – Женщина пристально посмотрела на него своими синими глазами. – А у вас?

– Разве что от вашей неземной красоты, – улыбнулся Турецкий.

Незнакомка насмешливо прищурилась.

– Вы правда находите меня красивой или издеваетесь? – задорно спросила она.

– Я вас нахожу не только очень красивой, но и очень интересной, – ответил Турецкий. – Кстати, неплохой повод для знакомства, вы не находите?

– Да, неплохой.

– А вы, простите…

– Что? Почему вы не договариваете?

– Я специально оставил фразу незаконченной. Вам полагалось назвать свое имя.

– Вот оно что. – Женщина улыбнулась. Надо отметить, улыбка у нее была очень славная, хоть и холодноватая. – Меня зовут Лиза. Елизавета Петровна, если уж совсем по-солидному. А вас?

– Александр Борисович Турецкий. Я работаю на вашего мужа.

Услышав про мужа, женщина сразу поскучнела.

– А, – сказала она. – Ясно. Вы что-то вроде Долгова?

– Не совсем, – сказал Александр Борисович. – А что, Долгов вам не нравится?

– Почему, нравится. Ну, то есть… Глупый какой-то вопрос. Почему он вообще должен мне нравиться или не нравиться?

– Не знаю. Вы мне скажите.

Несколько секунд Елизавета Петровна смотрела на Турецкого поверх очков, затем усмехнулась и холодно произнесла:

– Глупый разговор.

– По крайней мере, странный, – сказал Александр Борисович.

Он по-прежнему заслонял проход к приемной, и Елизавета Петровна, слегка поджав губу, строго произнесла: