Текст книги "Кто есть кто"

36

Хорошенькое дело сидеть у окна в пропахшем серостью и унынием кабинете, смотреть на вялое солнце, еле-еле ползущее по небосводу, и понимать, что ты, как и все в этой стране, обречен на благополучие, бездействие, скуку и декадентскую улыбку на губах. Ты обречен на медленное холодное умирание, потому что эта вязкая масса времени вокруг и внутри тебя не может называться настоящей жизнью.

Взорви этот мир! Немедленно! Просто чиркни спичкой о крепкую подошву настоящего американского ботинка, бесполезного на этих отвратительно чистых и гладких улицах, и поднеси огонек к фитилю. Фитилю той самой коричневой штуковины, которую ты уже добрых пять минут меланхолично жуешь. Теперь несколько затяжек, глубоких, как Рио-Колорадо... Ну вот, теперь ты становишься свободным. Ты становишься человеком, способным на веское слово и настоящий мужской поступок.

Он, забросив ноги на стол, прищурившись, проводил уплывающие к потолку кольца настоящего сигарного дыма. Одним пальцем мысленно сдвинул на затылок свой воображаемый шестигаллонный «стетсон» и, не меняя позы, плеснул в опустевший стакан на два пальца не воображаемой, а самой настоящей текилы. Полюбовавшись на дымящийся кончик великолепной голландской «Генри Винтерманс» и сделав еще одну затяжку, он как бы пришпорил своего необъезженного мустанга и как бы понесся вперед, разрезая разморенный от жары воздух прерий.

Он уносился в знойное марево Эль-Пасо, где даже ветер распластался на раскаленных докрасна валунах, не в силах доползти до воды, где высоко-высоко замер рядом с солнцем одинокий кондор, караулящий добычу, где бесплотными тенями бродят по холмам гаучо, полосатые в своих длинных пончо, где на горизонте проносятся и тают в дымке миражи благодатных оазисов.

Вот она, свобода! Ты сам себе хозяин и сам выбираешь дорогу. У тебя крутой нрав, верный конь и пара пистолетов, готовых постоять за твою честь.

И нет никакого дела до тех, кто прожигает свою жизнь в уюте тесных городских жилищ. До тех, для кого мир заключен в пределах маленького скучного городка. До тех, кто думает, что солнце встает только затем, чтобы меньше платить за электричество, а ветер рождается в кондиционерах.

Вечереет, тени смыкаются над тобой, и только одинокий и протяжный вой койота нарушает тишину ночи...

И еще назойливый стук в дверь.

– Разрешите?

На пороге торчит омерзительно обыкновенный служащий твоего банка, чудовищно выбритый, с нелепым галстуком и в очках. И ты с содроганием снова возвращаешься в этот серый никчемный мир, где нет места настоящим чувствам и настоящим мужчинам.

– Господин директор, факс из России.

Господин директор Первого кредитного банка Лихтенштейна бросил взгляд на свои ноги, покоящиеся на столе, и, вздохнув, принял обычную позу, снова став невысоким седеющим солидным джентльменом в солидном костюме и с солидным брюшком.

– ?!

– Русские подтверждают, что наш вкладчик, Мажидов, умер, и просят принять необходимые меры.

– Ну так примите.

– Видите ли, господин директор, дело в том... Вы должны сами взглянуть.

– Что, у нас нет такого клиента?

– Клиент есть, но вот счет...

– Что «счет»?! – Тревожное и сладкое чувство свободы снова покинуло его и теперь неизвестно когда вернется. Он был зол на весь мир и на этого блеющего субъекта, который разрушил его сон наяву.

Клерк протянул распечатку с динамикой движения средств по счету Мажидова:

– Сообщить об этом русским?

Директор взглянул на цифры и, криво улыбнувшись, ответил:

– Нет.

37

Мажидова вывели из небольшого домика в одном из предместий Вадуца. Эльбрус одной рукой поддерживал его за локоть, второй извлекал из нагрудного кармана ключи от машины. Двое выносили из дома объемистые сумки и складывали их у багажника. Улица была пустынна. Мажидов затравленно огляделся, надеясь, что кто-то из соседей наблюдает за отъездом странных жильцов. Но лихтенштейнцы были нелюбопытны.

Все произошло неожиданно и одновременно: на перекресток выехала полицейская машина, а Эльбрус замешкался с ключами. Мажидов, резко отбросив голову назад, въехал затылком прямо в нос своему конвоиру, и тот, роняя ключи, повалился спиной в розовые кусты живой изгороди. Ветви раздвинулись, и Эльбрус немедленно погрузился в колючки, обдирая лицо и наголо бритую голову. Второй джигит бросился на пленника и с разгону получил ногой в пах. Третий террорист в этот момент находился в доме и опоздал принять участие в потасовке. Ключи зависли на решетке водостока и при первом же прикосновении рухнули вниз.

Раздумывать было некогда, Мажидов побежал, надеясь, что полицейские в машине заметили неладное и уже спешат на помощь. Но, обернувшись, он увидел, что полицейские проехали мимо, а джигиты уже рванули следом за ним.

Вдоль тротуара, мигая зеленым огоньком, медленно двигалось такси. Мажидов достиг его первым и, на ходу открыв дверь, ввалился внутрь.

– Гони!

Но таксист не понял и только недоуменно таращился на странного пассажира. Мажидов махнул рукой назад, а потом вперед.

– Гони, твою мать!

Таксист наконец заметил в зеркальце заднего вида троих преследователей, которые на ходу доставали оружие, и до отказа вдавил педаль газа. Такси вылетело на оживленную улицу. Мажидов поминутно оглядывался назад, подгоняя таксиста:

– Быстрее, что ты плетешься, как осел!

Эльбрус первым выскочил из переулка прямо на проезжую часть и замахал руками перед приближающимся саабом. Почтенная старушка за рулем, забыв о тормозе, стала отчаянно вилять, пытаясь объехать препятствие, и в результате влетела в ближайшую витрину. Эльбрус выволок ее из машины, и джигиты, погрузившись в сааб, пустились в погоню. Старушка вопила, воинственно размахивая сумочкой, и, накричавшись вволю, прямо через разбитую витрину аптеки прошагала к телефону с намерением поставить на уши всю полицию города.

Желто-черное такси выделялось в потоке машин, и сааб, лавируя и беспрерывно сигналя, пробирался следом. Законопослушные водители в панике жались к обочинам, на ходу извлекая из карманов телефоны и набирая 911. А для преследователей фактически открылась зеленая улица.

– Полицаен!!! Вызывай полицаен!!! – орал Мажидов, тыча в рацию, болтавшуюся в кабине таксиста. Но тот был перепуган до смерти и мучительно решал проблему, кого бояться больше – своего сумасшедшего пассажира или его вооруженных преследователей.

Мажидов округляющимися глазами следил за неуклонным приближением погони. Таксист же не решался превысить максимально допустимые в черте города шестьдесят километров в час и тормозил перед каждым потенциальным пешеходом, желающим перейти улицу.

Мажидов не выдержал и плюхнулся таксисту на колени. Наступив прямо на ногу водителя, он вдавил газ до отказа и, сбросив руки таксиста с руля, сам взялся за управление. Таксист колотил его по плечам, что-то орал по-немецки и норовил укусить пассажира в спину. Мажидов резко свернул за угол и оказался перед въездом в туннель. Надеясь, что преследователи не сообразят и проедут мимо, он въехал в туннель и в полной темноте запрыгал колесами по шпалам.

– Nein! – Таксист забился в истерике, но Мажидов продолжал двигаться вперед, справедливо надеясь, что в конце туннеля когда-нибудь появится свет и они окончательно избавятся от погони.

Свет появился, но совсем не тот, которого ожидал Мажидов. Его вдруг ослепил луч мощной фары выползшего из-за поворота локомотива.

Мажидов утопил педаль тормоза, но парализованный страхом таксист продолжал давить на газ, двигатель взвыл как раненый зверь, а машина и не думала останавливаться. Мажидов выжал сцепление и изо всех сил двинул водителя локтем по коленке. Тот завизжал как резаный, но ногу убрал. Тормоз. Сцепление. Задняя скорость, газ. Такси затарахтело по шпалам обратно к выезду. Локомотив надсадно ревел.

Джигиты вылетели к тоннелю минутой позже и наткнулись на опускающийся шлагбаум, такси скрылось из виду, и Эльбрус, матерясь, колотил кулаком по приборной доске. Его коллеги высматривали желто-черную машину на ближайших улицах.

Мажидов выскочил задом из тоннеля. Резко развернувшись, проломил шест шлагбаума на другой стороне путей и помчался вперед. Эльбрус, чертыхнувшись, подался следом, но из тоннеля с диким ревом выползал состав. Джигиты от досады готовы были сожрать собственные автоматы: пока протащится поезд, Мажидов будет уже слишком далеко. Но при ближайшем рассмотрении состав оказался маленькой дрезиной, которая только ревела дико, но была изумительно короткой. С хищной улыбкой Эльбрус рванулся вперед, сминая шлагбаум, и тут из тоннеля практически бесшумно все-таки появился локомотив.

Машину боевиков заклинило на рельсах, и они, опережая друг друга, вываливались из нее, не сводя ошеломленных глаз с надвигающейся махины. Лицо машиниста в кабине перекосилось от ужаса, но он даже не пытался что-либо предпринять. Тормозить все равно было поздно. Джигиты вылетели прямо под колеса машин, скопившихся за протараненным Мажидовым шлагбаумом, а локомотив, вздымая снопы искр, поволок быстро сплющивающийся сааб впереди себя.

Водитель первого же «опеля» был бесцеремонно выброшен на землю, и боевики возобновили погоню. Направление движения определить было несложно. Не привыкшие к подобным зрелищам лихтенштейнцы как по команде смотрели в одну сторону, а на тротуаре выброшенный наконец Мажидовым таксист тряс за грудки молоденького полицейского, указывая рукой в сторону, куда скрылся угонщик. Завидев преследователей, он просто упал на тротуар и накрыл голову руками. Полицейский помахал своим значком, наивно полагая, что это произведет на всех отрезвляющее действие и порядок вмиг восторжествует. Но «опель» пронесся прямо по носкам его ботинок, и полицейский в положении лежа на спине присоединился к таксисту на тротуаре, изумленно хлопая глазами и крича в рацию:

– Центральная! Неосторожное вождение на Бисмаркштрассе.

А Мажидов уже выскочил за пределы гостеприимного Барцельса и мчался по трассе на север. Он довольно смутно представлял себе географию Лихтенштейна, но был твердо уверен, что рано или поздно он либо встретит полицейского, которому сможет сдаться, либо достигнет границы со Швейцарией или Германией, а там наверняка есть какой-нибудь пропускной пункт и парни с автоматами.

Однако преследователи снова повисли на хвосте, и, как ни старался Мажидов, на абсолютно ровной трассе оторваться от них не мог: их машина была явно мощнее.

Не снимая руку с клаксона, чтобы привлечь к себе максимум внимания, он пулей влетел в столицу княжества – Вадуц, но полицейских на улицах опять не было. Мажидов решил попетлять немного по городу, чтобы запутать следы, и помчался по каким-то переулкам. Но добрая половина улиц заканчивалась глухими тупиками, и приходилось возвращаться на исходную точку. После очередного неудачного маневра он, влетев в плотный ряд автомобилей, чуть не врезался в багажник своих преследователей.

Эльбрус увидел его сразу и, резко тормознув, стал сдавать назад, пытаясь выдавить Мажидова на тротуар. Мажидов тоже стал пятиться. Если бы машины шли на приличной скорости, то довольно быстро желто-черное авто сложилось бы гармошкой и его водитель был бы тривиально раздавлен. Но это же Лихтенштейн, где люди любят двигаться медленно и размеренно. Короче, в результате заднего тарана Эльбруса не привыкшие к таким фокусам европейцы образовали паровозик и стройненькой колонной, сцепившись бамперами, выехали задом на главную площадь города. Но что-то у них там не заладилось (видимо, кто-то в последних, вернее, первых вагончиках запаниковал), и состав распался.

Часть машин, отчаянно сигналя, въехала в открытое кафе, опрокидывая столики и распугивая публику, «фольксваген»-жучок багажником врезался в пирамиду винных бочонков, приготовленных на площади к предстоящему Празднику виноградаря. Бочки покатились по мостовой, усиливая общую панику. Часть из них разбилась, что вызвало просто бешеное негодование у общественности, так как предполагалось, что состоится бесплатная дегустация вин, а теперь ведь всем может и не хватить. И обманутые в своих ожиданиях любители Розового тоже сели на телефоны. Еще штук пять машин, наскакивая друг на друга, образовали бесформенную кучу у стен Кафедрального собора. «Опель» джигитов, сросшись с такси Мажидова, завертелся на скользкой мостовой, а джигиты открыли беспорядочный огонь из автоматов, и возмущенный таким непотребством мэр, наблюдавший всю сцену из окна ратуши, гневно потребовал соединить его с начальником полиции.

А начальник полиции, как и большинство из его подчиненных, в данный момент как раз и был занят ответами на телефонные звонки, сыпавшиеся на полицейское управление непрерывным потоком. Вконец осипший, он выкрикивал распоряжения своим подчиненным, но их и было-то восемнадцать человек, и только десять на дежурстве. А поскольку успокоить сограждан добрым словом – это главное, на место происшествия выслали только две машины, которые в первую же минуту благополучно угодили в пробку.

А Мажидов вдруг обнаружил в себе несомненные задатки гонщика «Формулы-1» и, лихо вращая руль, таскал «опель» джигитов, задвигая его в витрины и прилавки. Наконец бампер такси не выдержал, и «опель», оторвавшись, по инерции врезался в скопище покореженных машин. А Мажидов, проскочив по тротуару и своротив прилавки с зеленью и фруктами, которые, рассыпавшись, тоже не добавили порядка на улице, умчался на север. Он уже не питал надежд на местную полицию и решил сдаться швейцарцам, но для этого нужно было достичь моста и пересечь Рейн.

Джигиты продолжали погоню пешком. Полицейские не решались стрелять, опасаясь ранить случайных прохожих, и в то же время не могли выбраться из пробки и начать преследование. А джигиты, потрясая автоматами, остановили двухэтажный экскурсионный автобус, до отказа набитый туристами, и, не тратя времени на высадку пассажиров, устремились вслед за Мажидовым. Единственный, кому они позволили выйти, был водитель. За рулем снова оказался Эльбрус.

Юный полицейский Повх Рейнольдс в свой законный выходной выехал в городской парк покататься на роликах. Он собирался отстаивать честь управления на соревнованиях по нетрадиционным видам спорта и хотел потренироваться. Но во время очередного пируэта в полутрубе призывно запищал пейджер, отчего Рейнольдс пребольно шмякнулся на мягкое место и очень огорчился. Сообщение гласило: «Террористы на Ратушной площади. Немедленно прибыть на место происшествия». Как дисциплинированный полицейский, Рейнольдс не стал забегать домой переодеваться и как был – на роликах и в спортивном костюме – бросился исполнять свой долг. На Ратушной площади он нашел только беспомощных коллег, тщетно пытающихся выбраться из пробки, которая за это время загадочным образом увеличилась, превратившись в настоящий затор, перекрывший не только главную магистраль города, но и выезд из гаража полицейского управления.

Рейнольдсу вручили пистолет и четкую инструкцию задержать террористов любой ценой. Зная город, он минут за пять по боковым улочкам выбрался на окраину, подумывая о том, что не стоит зацикливаться на фигурном катании, а пора заняться скоростным бегом на роликовых коньках.

А в это время Мажидов несся по автостраде, уже различая вдалеке очертания вожделенного моста через Рейн, по которому и проходит граница Лихтенштейна со Швейцарией. Автобус с джигитами и слегка перепуганными туристами мчался следом, развивая вполне приличную скорость. Гид, не теряя самообладания, продолжал экскурсию:

– Мы покинули гостеприимную столицу княжества Лихтенштейн, город Вадуц, известный своими архитектурными памятниками. Посмотрите, пожалуйста, направо. Три четверти территории княжества занимают горы, покрытые хвойными лесами и лугами. Климат в горах суровый, в долине – мягкий, с теплым летом. Жители княжества разводят скот, возделывают хлеб и виноград, варят известное во всем мире пиво.

Боевики, выбив переднее стекло на втором этаже, палили из автоматов, но выстрелы упорно не достигали цели. Следом за автобусом, цепляясь за машины и разгоняясь таким образом, летел Рейнольдс. Пистолет он засунул в карман, но значок в обязательном порядке предъявлял всем водителям, услугами которых пользовался. И поскольку водители за чертой города не были ограничены в скорости, Повх неуклонно настигал террористов.

На переднем сиденье очередной попутки он увидел огромный мужской зонт с великолепной резной изогнутой ручкой и, не забыв предъявить символ власти, позаимствовал его, намереваясь оружие против непогоды использовать в качестве оружия против террористов.

Последний рывок, и Рейнольдс, размахивая зонтом, догнал автобус, но импровизированный крюк не смог зацепиться за оконную раму, и Рейнольдс, потеряв равновесие, плюхнулся на дорогу прямо под колеса огромного самосвала. Каким-то чудом он успел вытянуться в струнку и вжаться в бетон – жуткая махина с ревом пронеслась над ним. Но отлеживаться было некогда: террористы-то уходят. И Рейнольдс снова уцепился за какой-то «мерседес», вежливо попросив водителя догнать автобус.

На этот раз ему повезло больше. Он закрепился зонтом за заднюю лесенку, ведущую на крышу автобуса, и, подтянувшись, влез на нее (что было не так-то легко на роликах). Теперь на крышу, и оттуда нейтрализовать террористов, засевших на втором этаже.

– Мы несколько поспешно проехали улицами третьего по величине города княжества с гордым названием Шан, – нисколько не смущаясь, продолжал гид. – А вот и знаменитый мост, соединяющий Лихтенштейн с его огромной соседкой – Швейцарией. Мост представляет собой величественное зрелище. Верхний ярус его полностью отдан автомобилям, а по нижнему курсируют скоростные пассажирские составы...

А Мажидов уже въезжал на мост. Но вместо спокойных покладистых пограничников, которых он надеялся увидеть, его ждали натуральные спецназовцы, которые, не тратя времени на предупредительные выстрелы, открыли по нему прицельный огонь на поражение.

Мажидов развернулся и понесся назад, но прямо на него летел экскурсионный автобус, за рулем которого нагло ухмылялся Эльбрус, а боевики на втором этаже не переставали стрелять. Пули со звоном били по крыше такси. Отчаянно вихляя, Мажидов объехал автобус.

Эльбрус, понимая, что ему так легко не развернуться, резко затормозил, и его коллеги с воплями вылетели из окон. Один из джигитов, пролетев над ограждением, упал в воду, а второй, ударившись о мостовую, не подавал признаков жизни. Эльбрус не стал терять время и подбирать, возможно, еще живого товарища, так как рисковал сам оказаться под обстрелом швейцарцев.

Пассажиры автобуса пребывали в восхищенной истерике. На нудные комментарии гида уже никто внимания не обращал. Большинство из них осознало, что террористам до них дела нет, никто их убивать не собирается и швейцарцы тоже, разумеется, не станут стрелять по живым людям. Поэтому добрая половина туристов откровенно получала удовольствие от столь нетрадиционной и насыщенной программы.

А на крыше, судорожно цепляясь за дверцу верхнего люка, лежал Повх Рейнольдс. И радоваться ему было нечему. Во-первых, он рисковал сорваться с крыши и разделить судьбу выпавших террористов, а во-вторых, его пребывание здесь теперь было лишено смысла: нейтрализовывать было некого, а спуститься он не мог. Ролики чудовищно скользили по покатой поверхности, и отстегнуть их тоже не было никакой возможности.

Эльбрус наконец выполнил вираж и последовал за такси Мажидова, он хотел все-таки его достать, а заодно надеялся, что швейцарцы не станут пересекать границу, а уж с местной полицией он как-нибудь справится. Однако насчет швейцарцев его надежды не оправдались. Спецназовцы погрузились в грузовички и прочно сели ему на хвост.

– И снова Вадуц, – не унимался гид, – в трехстах метрах впереди резиденция главы государства...

Как это ни парадоксально, на этот раз Мажидову удалось пробраться по боковым улочкам и не застрять в пробке, которую все еще не растащили. Но как все на свете когда-нибудь кончается, так и в его такси, уже лишившемся обоих бамперов, фар и боковых зеркал, изрядно помятом и поцарапанном, совершенно неожиданно, но вполне закономерно кончился бензин. Мотор чихнул в последний раз и, опровергая постулаты об инерции, отказался двигать машину дальше. Мажидов оказался перед высоким забором с огромной надписью на немецком, значение которой он, разумеется, не понял. У ворот на мраморном постаменте сверкал-переливался всеми цветами радуги огромный, метра два высотой, зуб из неизвестного желтого металла. Проскочив через ворота мимо удивленного охранника, Мажидов оказался на территории фабрики. Он хотел забиться в какой-нибудь угол в каком-нибудь складе и готов был просидеть там неделю, пока все не успокоится.

Эльбрус, наткнувшись на пустое такси, с чувством протаранил его автобусом и, схватив автомат, тоже бросился к высоким зданиям то ли цехов, то ли складов. Туристы гурьбой высыпали из автобуса, живо обсуждая необычную поездку.

– Мы находимся на территории известной во всем мире фабрики по производству искусственных зубов, – комментировал гид, но его уже никто не слушал. Туристы с восторгом наблюдали высадку швейцарской антитеррористической бригады.

Повх Рейнольдс наконец скатился с крыши и третий раз за сегодня больно ударился пятой точкой. Опасаясь, что из-за вмешательства швейцарцев он не сможет выполнить приказ начальника, Повх сбросил ботинки вместе с роликами и, на ходу доставая пистолет, в одних носках бросился вперед.

Швейцарцы, выделив десять человек (а всего их было человек сорок) на отлов любопытных туристов, рассыпались в цепь и начали планомерно прочесывать территорию фабрики.

Мажидов аллюром преодолел несколько пролетов довольно крутой лестницы и заскочил в цех. Не обращая внимания на выкрики персонала, смысла которых он все равно не понимал, он стал лихорадочно оглядываться в поисках подходящего убежища. Помещение было невелико, единственное укрытие – узкий промежуток между запасным выходом и вибрирующим никелированным агрегатом. Проклиная все на свете, Мажидов забился в проход, ему пришлось стать на четвереньки – иначе не протиснуться.

Следом за ним появился Эльбрус. Трое работниц, и так испуганных вторжением Мажидова, при виде террориста с автоматом подняли дикий визг. Не желая отвлекаться на посторонние помехи, чеченец выпустил короткую очередь в потолок. Женщины, мгновенно замолкнув, повалились на пол, но от попадания пули в датчик сработала система пожаротушения.

Цех наполнился белыми хлопьями, сквозь которые невозможно было разглядеть собственные ноги. Они набивались в нос и в рот, жутко мешая дышать. Мажидов не удержался и закашлялся. Эльбрус тут же выстрелил на звук. Осознавая, что для спасения у него есть с полминуты, пока преследователь в противопожарной поземке подберется к нему вплотную, Мажидов уперся ногами в станину и что есть силы навалился спиной на дверь. Та затрещала. Эльбрус дал еще одну длинную очередь, но непонятный станок поглотил ее целиком. Дверь в конце концов поддалась, и Мажидов вылетел из своего укрытия, как пружина из разбитого будильника.

Он приземлился на ящики с мелкодисперсной глиной, опрокидывая штабель и поднимая могучий столб пыли. Эльбрус кубарем скатился по лестнице. Расстреляв почти весь боезапас, он не стал палить наугад. Вместо этого уже привычным движением удалил водителя, на сей раз из автопогрузчика, и принялся методично таранить завал, образовавшийся при падении Мажидова. Преследуемый скатился в угол и оказался в ловушке: со всех сторон его окружали покосившиеся пирамиды здоровенных ящиков. Забраться на них весьма затруднительно, а растолкать – совершенно нереально: нужно обладать мощностью среднего бульдозера. Автопогрузчик, на котором восседал Эльбрус, как раз обладал нужной пробивной силой...

В помещении склада от поднявшейся в воздух сухой глины видимость была не лучше, чем несколько минут назад в цеху, – нулевая. Швейцарцы наконец ворвались в помещение сразу с нескольких сторон. Стрелять они не могли, чтобы не перебить друг друга. Один из них смог на ощупь завести другой электрокар и двинулся на грохот, создаваемый Эльбрусом. Еще несколько человек цепью трусили следом. Тяжелые машины столкнулись неожиданно для водителей, и оба они повылетали со своих мест. Эльбрус, не выпустивший из рук автомата, судорожно нажал на курок, но попасть ни в кого не успел: подоспевший спецназовец ударом приклада перебил ему локтевой сустав.

Мажидов сам себя извлек из-под обломков. По раздавшимся из-за торосов голосам он понял, что опасность миновала – Эльбруса скрутили. Прямо перед собой он увидел покосившуюся металлическую дверь, рьяный джигит своротил ее с петель. Еще немного – и он пробил бы стену. Мажидов, усмехнувшись, открыл дорогу к свободе. Сквозняк поднял и без того густую пыль, забивая глаза.

Повх Рейнольдс справедливо рассчитал, что тягаться со спецназовцами бесполезно, и потому, поразмыслив, он решил, что террорист, отступающий от швейцарцев, рано или поздно захочет покинуть цех и путь у него будет только один – через заднюю дверь. Бегать в носках по гаревому покрытию было не слишком удобно, но, стойко преодолевая трудности, Повх устремился в обход и почти успел.

Мажидов не глядя шагнул вперед. Рейнольдс увидел, как из проема для грузового лифта вырывается огромное белое облако пыли, в центре которого, размахивая руками, летит человек.

Облако разбилось о массивную железную платформу, и человек упал к ногам Рейнольдса. Повх с пистолетом на изготовку бросился к нему, но, увы, упавший сломал себе шею и главное – это был не террорист.