Текст книги "Вкус денег"

Оперуполномоченный Майский. 3 апреля. Вечер

Вернувшись к себе, Майский проверил, не интересовалось ли их ведомство Волгиным или Игорем Ненашевым ранее, и не нашел ничего заслуживающего внимания. Волгин не имел с милицией дел вообще, если, конечно, не считать того, что в ней работал уже двадцать с лишним лет на самых разных должностях. А Игорь Ненашев однажды заявлял об угоне машины, которую так до сих пор и не нашли. Прямо скажем, небогато.

«Но чем-то же Корнилова их достает, почему они готовы подтвердить любой ее бред?» – размышлял Валерий.

Этот вопрос занимал его весь остаток рабочего дня и продолжал занимать даже за ужином, но достойного ответа на него он так и не нашел. И когда озарение совсем уже приблизилось, Майский его буквально трогал рукой и впитывал головой, зазвонил телефон и обидевшаяся гениальная мысль ушла к другому (хорошо бы к Денису).

– Товарищ Майский? Как там наши успехи по Лесникову, это вас Егор Трофимович беспокоит…

– Он же Антон Семенович?! – Этот гад не просто позвонил Майскому домой, не просто сбил его с нужной мысли, он оторвал его от ужина, а это уже свинство высшей пробы. – С Лесниковым, царство ему небесное, у нас все отлично.

– Нужно бы встретиться, обсудить ваши достижения, продумать наши планы на будущее…

– У нас с вами совместного будущего нет и быть не может, – отрезал Валерий, – и вообще, у меня еда остывает.

– Я хочу, чтобы вы отдали нам чеченца, – быстренько протараторил Скворцов, пока опер не повесил трубку. – Ваше правосудие его все равно не достанет, а наше…

– При чем тут чеченец? Вы что, возомнили, что это он застрелил Лесникова?

– А у вас есть другая кандидатура? Давайте рассмотрим.

– Самый подходящий кандидат, по-моему, это вы. И я подумываю, не поделиться ли этим кое с кем.

Стамбул. 3 апреля. Ночь

Четыре человека, расположившиеся в люльке, поплыли над землей к заветному отверстию в сетке, натянутой над домом-крепостью. Еще двое вместе с водителем образовывали арьергард. Это был не самый сложный, и тем не менее самый рискованный этап операции. По идее, автоматические пулеметы не нацелены вверх, но от Гаффара всего можно ждать… Стрела выдвинулась полностью, и люлька с передовым отрядом замерла над искомой точкой. Четверо без промедления опустились во внутренний двор. Сработали сразу несколько датчиков и подали сигнал тревоги, но четверка нападавших стоила в ближнем бою целой роты. Спустя еще несколько минут они господствовали во всем доме, отключили систему сигнализации и открыли ворота. Четверо охранников были убиты, шестеро ранены, обслуга заперта в подвале. Хозяин забаррикадировался в своей комнате. Способных носить оружие и оказывать сопротивление осталось всего двое, включая его самого, рассчитывать же он мог только на себя. Его соратница по самозаточению, выдающаяся профессионалка в своем деле, для ведения боевых действий совершенно не подходила.

К чести достопочтенного Гаффара Мусаевича, он не растерялся перед лицом смертельной опасности и действовал толково и решительно. Закрыв великолепно задрапированную для услады взора толстую стальную дверь в свои апартаменты, он получил на некоторое время передышку. Из комнаты прямо к спасительному вертолету можно было попасть через открывающийся в стене проход. Однако воспользоваться этим путем к отступлению немедленно не представлялось возможности. На мониторе слежения хозяин осажденной цитадели видел двух бойцов, занявших позиции во внутреннем дворике и блокировавших любые попытки ускользнуть по воздуху. Рассчитывать на внезапность не приходилось. Люк, ведущий к вертолету, расположен на уровне земли и открывается бесшумно с помощью дистанционного управления, те двое залегли, и не заметят, как он отъедет. Но до образовавшегося отверстия нужно еще добраться и спрыгнуть вниз. Минимум две секунды, скорее три. Его за это время нашпигуют пулями. В принципе неплохо бы отключить на несколько секунд свет – в комнате есть дублирующий пульт управления. Пусть напяливают свои приборы ночного видения. А он тут же включит освещение опять, на полную мощность – и противник ослеплен, можно выиграть необходимые три секунды. Поколебавшись всего одно мгновение, Гаффар Мусаевич отверг свой план – слишком рискованно. Иллюзий он не строил. Люди, столь лихо за считанные минуты захватившие тщательно охраняемый дом, ни в коем случае не были любителями.

Итак, он отклонил решение пробиваться с боем. Вообще, лезть напролом не входило в традиции Гаффара Мусаевича, человека по своей природе восточного. За дверью тем временем началась возня, и у него в голове тут же родилась идея спасения. Он открыл замаскированный в стене сейф и извлек три ручные гранаты и автомат «узи». Нужно резко приоткрыть дверь, бросить в щель гранату, дать несколько очередей и закрыть. Через несколько секунд еще гранату за дверь – давить на нервы, создавать шум. В результате, во-первых, он достанет кого-нибудь из нападающих, и они отложат подрыв двери, во-вторых и в-главных: враг будет вынужден произвести перегруппировку сил, скорее всего, снять одного человека со двора. После этого выключать свет, открывать люк, гранату во двор – и да поможет Аллах! Нет, одна поправка – Аллах должен помочь с самого начала. Все. С Богом!

Подрывник как раз прилаживал пластиковую взрывчатку к двери, когда она приоткрылась. Не успев даже сообразить, что случилось, он отступил на полшага и ударил ногой чуть выше установленного заряда, примерно на уровне груди. Гаффар Мусаевич, получив сильнейший удар углом двери по лбу и носу, опрокинулся и выронил взведенную гранату. Следом за ним в комнату шагнул подрывник. И тут же грохнул взрыв.

– Твою мать! – выдавил из себя старший. – Работаем вариант «б».

Вариант «б» предусматривал поиски заложника, если не удастся разговорить Гаффара, вариант «а» – устранение его только после того, как заложник найден. Обыскав весь дом от подвала до чердака с помощью специального оборудования, ударная группа, разумеется, ничего не обнаружила. До рассвета оставался час.

– Твою мать! – с чувством произнес старший группы. – Уходим.

ОПЕРАТИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

«4.04.2000 г.

Срочно. Секретно.

Начальнику 13-го особого отдела УФСБ

по Москве и Московской области.

Дело № 18/686

Рапорт

Наружным наблюдением установлено, что Р. Ненашев в 13.40 выехал из дома на автомобиле Волгина и направился в американское посольство, где пробыл до 15.50. Из посольства он поехал в мэрию, где безуспешно пытался разыскать пресс-секретаря В. М. Пирожкова. После этого он без видимой цели перемещался по городу. Попыток оторваться не предпринимал. Никаких признаков того, что объект обнаружил наблюдение, не отмечено. В 17.40 он вернулся домой, во дворе встретил брата, И. Ненашева, с двумя не установленными лицами, предположительно знакомыми последнего, и вступил с ними в контакт. Содержание разговора касалось новой машины И. Ненашева и представляется не заслуживающим оперативного интереса. В 17.50 они вчетвером на упомянутой машине выехали на ул. Алабяна, имея намерение отметить покупку, но вскоре остановились с целью пресечь попытку похищения прохожей неизвестными лицами, пытавшимися насильно усадить ее в автомобиль марки «опель» №… (словесное описание жертвы и похитителей прилагаются). После чего вместе с жертвой попытались скрыться от похитителей, организовавших преследование. К преследователям присоединился второй «опель» №…, в момент происшествия находившийся на расстоянии 100 м от места событий. Во время погони Р. Ненашев ушел из-под наблюдения.

Согласно полученным сведениям, оба «опеля» принадлежат ЧП «Вега», расположенному по адресу: ул…, д…, кв… В результате оперативной проверки установлено, что однокомнатная квартира по указанному адресу действительно приобретена ЧП «Вега». Коммунальные платежи внесены за год вперед. С момента продажи квартиры последним жильцом она оборудована охранной сигнализацией и опечатана. Директором ЧП «Вега» является гр. Мажейкин О. С. 1908 г. р., родственников не имеет, находится в доме престарелых, страдает старческим ослаблением памяти. Никакой деятельностью с момента открытия «Вега» не занималась.

Ориентировка на «опели» была передана в областной розыск в 18.05. Поскольку к 7.00 их обнаружить не удалось, ориентировка передана во всероссийский розыск. В 7.20 поступило сообщение о том, что объекты розыска в 6.45 пересекли российско-белорусскую границу, миновав приграничный пост ГАИ на Минском шоссе.

Местонахождение Р. Ненашева в настоящий момент неизвестно. Проводятся оперативные мероприятия с целью его установления.

Подполковник Русаков В. Ф.»

«Москва. Кривцову

Операция «Поиск» завершена. Работали вариант «б». Искомый объект не обнаружен. Допросом охранника установлено, что заложник содержался на вилле с 27.03 по 30.03, после чего совершил побег. Словесный портрет похищенного: европейский тип лица, на вид 18–20 лет, рост примерно 185 см, волосы русые, коротко стриженные, борода, усы, цвет глаз неизвестен, владеет русским и английским языками и навыками рукопашного боя. Возможно обращение его в российское консульство в Стамбуле.

Бугаев. Борт У-784»

«Москва. Кривцову

Случаев обращения в российское консульство с заявлениями интересующего вас характера за указанный срок зарегистрировано не было. Человек с указанными приметами ни по этому, ни по другим вопросам в контакт с сотрудниками не вступал.

По сведениям полиции, за последние две недели неопознанных трупов, соответствующих описанию, обнаружено не было.

Суров. Стамбул»

Роберт Ненашев. 4 апреля

Вроде бы мелькнул свет и опять темная пропасть. Снова свет, но видно плохо и все качается.

Роберт дышал глубоко, стараясь унять тошноту и головокружение. Взгляд уперся в потолок, покрытый квадратными звукоизоляционными плитами. Горят несколько ламп. Где-то сбоку послышался шорох. Он попытался повернуть голову, но, почувствовав острую боль, застонал и опять на минуту потерял сознание. Кто-то подошел и склонился над ним. Роберт почувствовал прохладное прикосновение чьей-то руки.

– Поспите еще. Вам нужно отдохнуть. – Он узнал голос Наташи.

Она отошла, а Роберт, не открывая глаз, попытался привести в порядок свои мысли. Но они путались, и самая нужная мысль постоянно ускользала от него. Какой-то факт. Что-то странное, непонятное, но что?

Голова болела, тело, как будто налитое свинцом, отказывалось слушаться. Одно радовало – в этот раз его ничем не накачали. Обычные симптомы вчерашней травмы черепа, и наверняка огромная гематома на животе, хотя, если бы не бронежилет, лежать бы ему в сырой земле. Чтобы отвлечься, он попробовал подумать о чем-нибудь приятном, но ничего не приходило в голову.

Роберт прекрасно отдавал себе отчет, что еще плохо соображает, и поэтому, чтобы не напутать чего-нибудь, решил выстроить цепочку вчерашних событий, не выпуская ни единого звена. И наконец вспомнил.

«Знакомый голос по телефону. Голос Волгина. Зачем он звонил Игорю?

Нет, тут как раз ничего странного нет. Почему бы лучшему другу моего отца не позвонить сыну моего отца? Возможно, даже Игорь опекал меня не только по собственной инициативе, но и по настоянию Волгина.

Странность не в том. Странно, что коммерческий директор, а Игорь именовал себя именно коммерческим директором, руководит бригадой настоящих боевиков. Ну что же это за страна такая?! Неужели здесь даже хот-доги жарить нельзя без автомата?

Да, и еще Наташа говорила, что она знает Игоря…

То есть она Волгину все-таки родственница? И что из этого следует?.. И жив ли Игорь, что с ним, где он?»

Он снова провалился в сон.

Роберт проспал часов пять и, очнувшись, почувствовал себя гораздо лучше:

– Где мы?

– Лежите, вам нельзя разговаривать, – ответила Наташа из другого конца комнаты.

– И все-таки где мы? – повторил он свой вопрос.

– Мы так долго ехали, что, наверное, уже на северном полюсе.

Роберт с трудом сел и оглядел крошечное помещение, в котором они находились вдвоем. Белые стены, покрытые звукоизоляционными плитами, на голом полу два спальных мешка и поднос с едой. Полное отсутствие мебели и окон, и две двери – одна приоткрыта, а вторая, массивная, без ручки, закрыта извне.

– Это что? – Роберт кивнул в сторону приоткрытой двери и тут же схватился за голову, которая нестерпимо заболела.

– Санузел. – Наташа с меланхолическим видом чертила пальцем на полу какие-то кабалистические знаки. – У нас тут прямо люкс.

– А хозяева не появлялись?

– Ну как же, вы уже проспали завтрак и обед. Разнообразно, калорийно, – саркастически заметила она. – Короче, кормят как на убой. Вон ваша доля.

Роберт с отвращением покосился на еду и поерзал на спальнике, стараясь найти положение, в котором голова болела меньше всего.

– Давайте совмещать приятное с полезным, – предложил он наконец, устроившись в позе роденовского мыслителя.

– А что вам кажется полезным, а что приятным? – Наташа легла на живот и подперла голову руками.

– Приятно то, что нас никто не беспокоит и в этой обстановке, по основным параметрам приближающейся к интимной, полезно было бы поговорить.

– Вы ведете себя так, – возмутилась она, – как будто вас каждый день похищают.

– Нет, не каждый день, конечно. Хотя, вообще-то, вы недалеки от истины. Я уже начинаю к этому привыкать.

Наташа фыркнула:

– Либо у вас железные нервы, либо вы идиот.

– Я не идиот.

– Неужели?

– Просто я привык смотреть на вещи трезво. Вы что-нибудь о них знаете? – Роберт ткнул пальцем в направлении выхода. – Нет? И я не знаю. Ну, так зачем же заранее расстраиваться, переживать о неприятностях, которые еще не произошли? А вдруг они добрые, чуткие люди? И, поняв, что мы с вами тоже не звери, нас отпустят и еще извинятся за причиненное беспокойство…

– И будут долго махать платочками вслед, украдкой стирая со щеки скупые слезы.

– Ну вот, вы уже и успокоились. Поговорим?

– О любви с первого взгляда? – Разговор, видимо, казался ей беспредметным, но она не торопилась прервать его, так как заняться больше все равно было нечем.

– Угу, к родине. В общем, я должен вас сразу разочаровать. Я не стану признаваться в любви, и вообще, если вам вдруг пришло в голову, что вот так вот ни с того ни с сего все бросил и начал совершать всякие безумства ради ваших карих глаз, вы от этих мыслей потихоньку начинайте избавляться.

– А что, разве это не так? – лукаво усмехнулась Наташа.

– Представьте себе, нет. И в Москву я попал не совсем по своей воле, и вас искал отнюдь не из праздного любопытства или желания стать персонажем очередного вашего опуса.

– Но вы же меня все-таки искали?

– Да, долго и настойчиво. И хотелось мне получить ответ на один простой вопрос: где ваш шеф?

– Вопрос, конечно, интересный…

– А ответ?

– Не знаю.

– То есть?

– Вы отнюдь не первый, кого это интересует. Но я правда не знаю. – Ситуация, очевидно, казалась ей все более и более забавной. Два малознакомых человека попали в совершенно экстремальную ситуацию и, вместо того чтобы разбежаться по углам и трястись от страха за свою жизнь, как ни в чем не бывало сидят себе и мило беседуют о пустяках.

– Так его все-таки похитили?

– Ответ тот же: не знаю. Может, и похитили. Но требований никто никаких не выдвигал. Я уже думала над этим, но так ни к чему и не пришла. А почему это интересует именно вас? Какое вы имеете ко всему этому отношение?

– Непосредственное. Вы, кстати, дискету из сейфа забрали?

– Какую? – Наташа наморщила лоб, что, видимо, символизировало усиленную работу мысли: – А, в «Хилтоне»? Так это вы, значит, тот анонимный рыцарь? А в моем номере не вы, случайно, погром устроили?

– Не совсем… – и вдруг добавил, опомнившись: – То есть как – в вашем? Разве это был не номер Пирожкова?

– Да нет, нашего любимого мэра никто не грабил.

– И сейчас вы станете меня уверять, что ваш дражайший патрон не балуется контрабандой.

– Вы в своем уме? – Она даже вскочила от удивления.

– Нет, ну не вагонами. Хотя, может, и вагонами, но об этом мне ничего не известно. А вот по мелочи – так, чемоданчик-другой…

– А вы уверены, что контузия прошла бесследно? – указывая пальцем на его затылок, с сомнением спросила Наташа. – Я работаю с ним два года и знаю его лучше, чем вы содержимое своих карманов. Может, он и выглядит на экране прожженной сволочью, но это, скорее, вина его имиджмейкеров. Им почему-то кажется, что именно так должен выглядеть столичный градоначальник. Но контрабанда – это уж слишком! – Она просто негодовала: – Откуда такие сведения?

– Из первых рук. – Роберт потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. – Хотя я уже, кажется, начинаю сомневаться. – Он в задумчивости поковырял вилкой в остывшей каше: – Так, давайте еще раз и по порядку. «Хилтон», номер 613-й – это ведь номер Пирожкова?

– Отнюдь. Мой. И некто устроил там невероятный разгром, там было столько кровищи на полу, что я чуть в обморок не свалилась. Я на чужой порезанный палец смотреть не могу спокойно и вдруг целая лужа. – От возбуждения щеки ее раскраснелись, и Роберт поймал себя на мысли, что она очень хорошенькая. – Но самое удивительное, что ничего не пропало.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Маленький черный «дипломатик» принадлежал вам?

– Какой «дипломатик»? О чем вы говорите вообще?

– Маленький, черный, кожаный. – Роберт пристально посмотрел на девушку, пытаясь понять, действительно ли ее возмущение искренне. Однако ничего не понял: либо в ней умерла несостоявшаяся Сара Бернар, либо она действительно слышала об этом впервые. – С маленькими то ли колбочками, то ли капсулами внутри?

– Конечно нет. Я, по-моему, похожа на контрабандистку еще меньше, чем Пирожков. И, насколько я помню, у меня в багаже ничего подобного не было. Да и досматривали нас на таможне. Правда, только в Шереметьево. Но если бы у меня нашли контрабандный товар, я вас уверяю, мне бы не преминули об этом сообщить. Кстати, что было в этих ваших колбочках, героин?

– Нет, наверное…

– А в Мюнхене я так и не успела разобрать чемодан. Шеф меня прямо из аэропорта отправил в пресс-центр конгресса. Когда же я вернулась, то нашла его записку, что мои услуги ему более не надобны и в любое удобное для меня время я могу возвращаться в Москву. – Наташа поморщилась. – Потом я обнаружила погром в номере и еще полицейские передали мне ваше письмо.

– Нет, тут определенно что-то не так, или я все-таки чего-то не понимаю.

– Аналогично, – Наташа неожиданно прыснула в кулак. – В полицейском комиссариате Мюнхена мне предложили следующую версию развития событий: некий маньяк-фетишист нейтрализовал официанта, переоделся в его одежду, взломал мой номер, перерыл все белье, полежал на моей кровати, примерил на себя мою одежду и, видимо не получив ожидаемого морального удовлетворения, взялся палить из двух видов оружия одновременно, при этом ранил себя, испортил невероятно дорогие дубовые панели в коридоре, залил какой-то дрянью ковровую дорожку и ушел по пожарной лестнице.

– Блестяще! – Роберт сравнил данную версию с тем, что было на самом деле, и пришел в дикий восторг.

Наташа наконец перестала хохотать и подсела к нему поближе.

– Мне тоже так показалось. Хотя, впрочем, ничего ведь действительно не пропало. Трупов не было – и на том спасибо.

– Логично.

– А у вас есть лучшая версия?

– Не менее невероятная, но зато правдивая. Только можно сначала один нескромный вопрос? У вас, случайно, нет родственника, полковника милиции?

– Есть, мой родитель как раз полковник и как раз милиции. А не имеющим подобных родственников вы свою версию не изложили бы? Или наоборот, как раз решитесь изложить только не имеющим?

– Не в том дело, просто я знаком с одним полковником Волгиным и…

Наташа с чувством хлопнула себя ладошкой по лбу:

– Я наконец-то сообразила! Вы Ненашев, с нами в машине был ваш брат, у вас какие-то проблемы с отцом, и мой папаша взял вас под опеку. Сочувствую.

– Почему сочувствуете? – удивился Роберт.

– Я с таким трудом из-под этой опеки вырвалась! Но вы расскажете наконец, что же было на самом деле?

Роберт начал описывать события того памятного дня и при этом поймал себя на мысли, что с каждым разом (а он пересказывал свою историю уже трижды) она кажется ему все менее и менее невероятной.

Наташа слушала с горящими от возбуждения глазами, наверняка прикидывая в уме, как бы получше вставить услышанное в свой очередной «бестселлер». Но в тот момент, когда Роберт дошел наконец до самого интересного, повернулся ключ, и в дверном проеме возникла фигура.

Роберт испытал шок узнавания.

Вошедший взял девушку за плечо и молча указал на дверь.

– Ты пока рассказик законспектируй, – Наташа настолько испугалась, что, сама того не заметив, перешла на «ты», – и кашку подогрей.

Ее страх передался и Роберту. Он ходил по комнате из угла в угол, забыв о головной боли, и в мозгу его возникали картины, одна ужаснее другой. Ему представлялись живые сцены группового и поочередного изнасилования бедной девушки.