Текст книги "Вкус денег"

Часть третья

Денис Грязнов. 5 апреля

К Майскому Денис попал только около пяти вечера – был с рабочим визитом в МУРе у дяди Вячеслава Ивановича. Там о перестрелке на подмосковной базе Ненашева знали немногим больше, чем рассказал Игорь. Дело возбуждено Тушинской межрайонной прокуратурой, оперативными мероприятиями занимается МУР. Факт гибели и ранения боевиков из группировки Гагуа Денису подтвердили, но кто именно их расстреливал – пока не установлено. Следов пребывания Наташи Волгиной и Роберта Ненашева на месте происшествия не обнаружено, об их роли во всей этой истории известно пока только со слов Игоря Ненашева.

– Полная задница! – заявил опер с чувством исполненного долга. – В смысле у Лесникова врагов – полстраны. Потому что он любил иметь всех в задницу.

Валера мог и не хвастать, что ничего не нарыл. Денису и так было это ясно.

– Давай хотя бы в двух словах, – вздохнул Денис, – введи меня в курс дела, может, что-нибудь в голову придет.

– Во-первых, – начал вдохновенно перечислять Майский, – Лесников у нас сильно не дружил с налоговкой. Надо понимать, от большой жадности: мало того, что налоги не платил, еще и на взятку жался. Во-вторых, в додепутатскую бытность с УВД в полном составе – от вытрезвителя до РУБОПа – стесняли они его широкую натуру. В-третьих, бизнес. Тут вообще сплошной завал. Если сунемся – до пенсии не разгребем, пусть волгоградские товарищи сами ковыряют.

– Ну и? Мысли какие-нибудь есть? – спросил Денис в основном для поддержания беседы. – Если у Лесникова врагов было полстраны, входит ли в число этих восьмидесяти миллионов россиян хоть один из находившихся на момент убийства в мотеле?

Майский посмотрел на часы и засобирался.

– Мысли? Вагон и малая тележка. Возможные мотивы негра и Егорова мы уже обсуждали? Предположим, на Мухаммеда Гаджи наехали лесниковские братки и порубили на шашлык экспериментальный образец домашнего мини-стадиона, за который он отвалил сто штук зеленью и контрабандой ввез в Россию. После чего Лесников потребовал с него взятку еще на сто штук за оформление бумаг на земельный участок под строительство новой фабрики. Негр в милицию не обратился, но поклялся страшно отомстить. В Волгограде у Лесникова до хрена охраны, поэтому Гаджи дождался, пока он куда-нибудь выедет без эскорта, на наше несчастье, он выехал в Москву. Гаджи едет следом, останавливается в той же гостинице, выжидает три часа и идет его убивать. А в это время гражданин Егоров, по стечению обстоятельств остановившийся в той же гостинице, встретился с Лесниковым в баре, где они поссорились и договорились друг друга убить. Егоров принимает пятьсот грамм для храбрости и действительно идет Лесникова убивать. А в это время некий авторитет из Волгограда, например Скворцов…

– Скворцов из Москвы.

– Ну, не важно, любой другой авторитет, которого Лесников просто достал, решил его замочить. Но у него нет на это соответствующей санкции губернского сходняка. Поэтому он, зная, как Лесников ненавидит представителей оптовых канадских фирм, подкупает одного из них, чтобы тот продал Лесникову набор замечательных фонариков, валик для чистки одежды и еще что-нибудь на собственный вкус. У Лесникова от общения с коммивояжером должен был случиться инфаркт, то есть была бы зафиксирована смерть от естественных причин. А курьер с розами…

– Заблудился в коридоре, – вставил Денис, – и не заметил, как тоже очутился в 503-м номере. Пойдем пива выпьем.

Когда они пришли в пивбар, Валера с честными глазами заявил, что денег у него только на метро, поэтому Денис угощает.

Пил Валера жадно, видимо, опасаясь, что Денис передумает, за каких-то полчаса проглотил литра четыре и заметно захмелел. Говорить с ним по-человечески было уже невозможно. Когда они только вошли и он мог еще нормально соображать, Денис в порядке бреда выдвинул предположение, что налицо типичный случай «Восточного экспресса» – свидетели совершили преступление по предварительному сговору, а теперь создают друг другу алиби и водят следствие за нос. Майский оценил идею Дениса как хорошую шутку, но, чем больше он пил, тем серьезнее ее воспринимал.

Опер периодически наваливался на стол и шипел Денису в самое лицо очередную версию:

– Значит, так, Грязнов, предположим, у Корниловой был внебрачный сын. Двоюродный. Допустим, это коммивояжер. Или коммивояжер – его брат по отцу, а самого сына Корниловой Лесников опустил на зоне. А курьер – его школьный приятель. Они встретились некоторое время назад, познакомились и создали тайное общество врагов Лесникова. Приняли в него еще трех человек: Егорова, Мухаммеда Гаджи и чеченца Мирзоева. Да, и Щукину. Лесников – ее отец. Хотя насчет Щукиной не факт. Короче, у нас уже есть шесть человек. Каждый по разу выстрелил в Лесникова, пистолет выбросили в урну и разошлись кто куда. Ну, что скажешь?

– Стреляли же не шесть раз, – ответил Денис серьезно.

– Ладно, не все стреляли. Мирзоев, как человек наиболее близкий к медицине, констатировал смерть. Давай другие возражения.

– Кто убил курьера, коммивояжера и чеченца? По-моему, они лишние в этой компании, за что их и убрали.

– Ни фи-га! – произнес Валера с пьяной убежденностью. – Завалила их братва! Чеченца – по определению, коммивояжера – потому что много болтал, а курьера – потому что около коммивояжера терся.

Видя, что Валеру заклинило и логические доводы на него не действуют, Денис решил вышибить клин клином.

– Есть еще один вариант, – сказал он, подавляя улыбку чудовищным усилием воли, – их всех могли купить. Или кто-то один из них купил остальных.

– А почему не нанял киллера?

– Может, он извращенец. Или она… Нужно разобраться, откуда в действительности у каждого из них за последние день-два появились бабки.

– Да, бабки появились у всех, даже у Щукиной. Ты в курсе, что она у нас теперь большая актриса? Ее в какой-то сериал взяли, чуть ли не на главную роль, по крайней мере, она так говорит.

Роберт Ненашев. Ночь с 5 на 6 апреля

Ночной лес полон самых разнообразных звуков. Наташа, сгибаясь под тяжестью рюкзака, то и дело вскрикивала от каждого шороха и прижималась к Роберту, что сильно уменьшало скорость продвижения.

– Послушай, а ты абсолютно уверен, что здесь не водятся змеи?

– Нет, ни змеи, ни крокодилы, ни пираньи здесь не водятся. – Роберт то и дело поглядывал на светящийся циферблат своих часов.

– Ну зачем я тебя послушала? – Она причитала, как плакальщица на похоронах. – Сидела бы сейчас у себя дома в горячей ванной, почитывала хорошую книжку или спала бы себе спокойным сном в теплой постельке.

– А как же пресловутый журналистский задор? Хваленая готовность мчаться на край света в погоне за сенсацией? Может, тебя ждет репортаж века. «Маньяк из Беловежской пущи». Прославишься, войдешь в историю журналистики как непримиримый борец за истину и чистоту печатного слова. Может, тебе медаль дадут «За отвагу».

– Посмертно, – подытожила Наташа, споткнувшись об очередной пенек и чуть не сбив с ног Роберта. – Ибо мы обязательно угодим в какой-нибудь капкан по дороге или сломаем себе шею.

Роберт подсвечивал себе дорогу маленьким фонариком, но его света хватало лишь на два шага вперед, и, старательно высвечивая землю под ногами, он чуть не ткнулся лбом в бетонную стену, окружавшую дачу Ракова.

– Пришли.

– Ну, слава Богу, я уж думала, это никогда не кончится. Нет, определенно бойскаут из меня никакой.

– Не расслабляйся, сейчас начнется самое интересное, – шепотом сообщил Роберт, указывая на ряды проводов, которые тянулись по верху стены и мелко искрили от выпавшей на них росы. – Очередной приятный сюрприз…

– Ну что ж, значит, не судьба, – с плохо скрываемой радостью прошептала Наташа, – пойдем обратно, а? Сядем, как нормальные люди, в самолет. Прилетим в Москву, и там, в тиши кабинетов, будем выяснять правду.

– Не дрейфь. Это, наоборот, нам на руку. Раз стена под напряжением, значит, вряд ли они расставили часовых по периметру. А через стену мы как-нибудь переберемся.

В темноте Роберт не видел лица своей спутницы, но по интонации догадался, что она принимает его за сумасшедшего.

– Ты решил усовершенствовать подвиг Александра Матросова?

– Нет, идем искать подходящее дерево. – Поудобнее перехватив арбалет, Роберт ощупью двинулся вдоль стены. Наташа медленно двигалась вслед, шепотом напевая известный припев из садистских куплетов:

– Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах… Ее обугленную тушку хомячат ежики в кустах.

– Ищите, и обрящете! – Роберт похлопал по стволу могучей сосны, ветви которой растопырились над забором, высоко над проводами. – Ты умеешь лазить по деревьям?

– Всю жизнь только этим и занималась!

– Ну и прекрасно. Давай рюкзак и становись мне на плечи.

– Тебе определенно повезло, что я не ем мучного. Будь на моем месте женщина килограммов под сто, я бы посмотрела, как бы ты ее на сосну забрасывал, – причитала Наташа, судорожно цепляясь за сучки, которые предательски трещали, норовя обломиться в любой момент.

– Стоишь?

– Да стою ужо. Багаж давай.

Роберт передал ей рюкзаки и с удивительным проворством взобрался следом.

Перед ними открылась панорама двора, к сожалению, слишком хорошо освещенного. К тому же светало. Роберт посмотрел на часы и сокрушенно покачал головой:

– Мы выбились из графика почти на два часа.

– А ты бы подольше по городу мотался, хвосты рубил да по магазинам бегал. А потом машину бы еще в десяти километрах оставил, перестраховщик. Мы бы тогда как раз к обеду и дошли.

Не слушая Наташу, Роберт ногой прощупывал ветку, наиболее удобную для переправы через стену, и результаты опытов его явно не удовлетворили:

– Сосны в наше время какие-то уж больно хлипкие, не знаю, как тебя, но меня она определенно не выдержит.

– Ну что, может, вернемся? – со слабой надеждой в голосе спросила Наташа.

– Поздно. Арбалет подай.

– Будешь тренироваться в стрельбе по летучим мышам?

– Нет, по дымовым трубам. Придержи меня, пожалуйста.

Тщательно прицелившись, Роберт нажал на спуск. С тихим шипением начала разматываться веревка, и, когда крюк намертво зацепился за трубу, Наташа издала приглушенный вопль восхищения:

– Вау! Ну, ты даешь!

– Скажи спасибо, что цивилизация уже дошла до этой глуши и в магазине можно купить все, что душе угодно. А то пришлось бы лук мастерить из подручных средств.

Второй конец веревки обвязали вокруг ствола. Роберт помог Наташе облачиться в альпинистское снаряжение и еще раз проверил надежность карабинов.

– Значит, так. Задача предельно проста: доберешься до крыши, хватайся за трубу и жди меня. Когда будешь над забором, ноги подожми и постарайся побыстрее, хорошо?

– Замечательно, – обреченно вздохнула Наташа и, перекрестившись, шагнула со ствола.

Вынув из рюкзаков остатки веревки, набор юного слесаря и фотоаппарат, Роберт кое-как закрепил все это на себе и, проверив надежность каната, пустился в короткий, но опасный путь.

Уже почти совсем рассвело. И любой охранник, прояви он хоть долю проницательности, зайдя за угол, мог бы вволю попрактиковаться в стрельбе по живой мишени. Но часовые, явно не обремененные гипертрофированным чувством долга, бездействовали. Наташа нахально вылезла из тени трубы и призывно махала рукой – скорее! Роберт, зависший метрах в пяти от крыши, махнул в ответ – спрячься, и этого резкого движения оказалось достаточно, чтобы веревка, которую он так тщательно обвязывал вокруг дерева, развязалась. Расширившимися от ужаса глазами он увидел неумолимо надвигающуюся стену. «Ноги! Ноги вперед!» – командовал он себе, но они упорно не слушались, и, сделав над собой героическое усилие, он развернулся на сто восемьдесят градусов и шмякнулся о стену спиной.

«Хорошо, хоть в стекло не попал. Вот шуму-то было бы». И конечно, в самый неподходящий момент кто-то раздвинул шторы и открыл окно. Роберт вжался в стену и размотал ремешок фотоаппарата, собираясь в случае крайней необходимости воспользоваться им как пращой. Но, кроме клубов едкого табачного дыма, из окна больше ничего не появилось. Секунд двадцать осторожность и азарт боролись в его душе. Лезть вверх или остаться и заглянуть?

Осторожность проиграла. Сдерживая дыхание, он бесшумно придвинулся к окну и заглянул внутрь. Одного взгляда на обитателей комнаты оказалось достаточно, чтобы развеять все сомнения. Он был прав!

Оперуполномоченный Майский. 5 апреля. Вечер

Около восьми Валерий наконец расстался с Грязновым. Тот привез его домой. Не без риска для жизни – под конец он тоже принял изрядно, но оба решили, что ехать на метро – это глупость.

Валера уселся на лавочке перед подъездом покурить, подышать свежим воздухом, благо вечер был теплый, а поскольку не горели фонари, то можно было всласть полюбоваться звездами. Что Майский и делал, время от времени на секунду-другую проваливаясь в дрему.

Разбудил его шестидверный «линкольн» с дипломатическими номерами, причаливший прямо к тротуару рядом с лавочкой. Егор Трофимович-2, он же Антон Семенович Скворцов, охренел окончательно!

Здоровый сон под звездами Валерия здорово протрезвил, но что толку?! «Макаров» его, как назло, остался ночевать в сейфе в отделении.

Один из «быков» медленно вылез из машины.

– А ты, оказывается, мужик с понятием! А корчил из себя целку! Вот тебе за это денежка. – Он похлопал Майского по карманам, убедился, что он безоружен, и бережно затолкал конверт ему за пазуху. – Садись в тачку, базар есть.

Изнутри «линкольн» был оборудован подобающим образом: откидной столик, бар, телевизор и еще две тысячи всяких прибамбасов. Сидевший напротив Скворцов обратился к оперу с краткой приветственной речью: поблагодарил за содействие в деле чеченского ветеринара Мирзоева и выразил уверенность в дальнейшем плодотворном сотрудничестве. Атмосферу радушия немного портили двое архаровцев, зажавшие Валерия с обеих сторон и щекотавшие стволами ребра. Третий расположился рядом со Скворцовым и, уставившись на Майского, как удав, фиксировал взглядом каждое его движение.

– Ты, я вижу, недобрал, – закончил свою речь Антон Семенович, не дав Валерию возможности выступить с ответным словом, – выпей. Потом о делах поговорим.

Охранники слегка ослабили тиски. Майский, изо всех сил стараясь казаться пьянее, чем в действительности, потянулся к бару, ухватил бутылку самого крепкого из имевшихся напитков – гаванского рома и вылил его не столько в стакан, сколько в телевизор. Немедленного эффекта не последовало, поэтому, не дожидаясь, пока братки опомнятся, он вытащил сигарету и щелкнул зажигалкой над крышкой телевизора. Телевизор сказал кррр-бах и выплюнул столб голубого пламени.

Они еле успели выскочить – буквально за полсекунды огонь полностью охватил салон. Скворцов, трое его мордоворотов и четвертый – водитель, выпучив глаза, наблюдали за пожаром, утратив на время дар речи. Без особого труда Майский выхватил у ближайшего к нему обалдевшего «быка» пистолет и резко ударил его в висок. Пока тот падал, Валерий выстрелил во второго, стоявшего в полутора шагах. Пуля прошла впритирку с головой, слегка зацепив правое ухо.

– Ложись! Руки за голову!!! – заорал опер во всю глотку и для острастки пальнул еще раз – пощекотал уши шоферу.

Водила и браток с поцарапанным ухом плюхнулись на землю, как на показательных учениях по гражданской обороне по команде «Вспышка сзади». Скворцов и последний непуганый его боец опускались демонстративно медленно. Пришлось Майскому на них прикрикнуть и выстрелить Скворцову под ноги.

– Теперь стволы! Медленно, по одному! – Проверять, насколько полным было разоружение, Валерий не стал – слишком рискованно: с одним возишься, четверо остаются без присмотра. – Мобильник есть? – спросил он у бойца с поврежденным ухом, на вид самого деморализованного.

– Ну?

– Звони 02, вызывай наряд. Медленно!

Домой он попал только в начале первого, и то лишь благодаря вмешательству Кривошеева, которого вызвали на место происшествия. Сначала ему пришлось сорок пять минут объяснять все трижды начальнику наряда ППС, пожилому майору, испытывающему патологическую ненависть к «интеллигентам» из угрозыска. Слава Богу, он хоть не отпустил Скворцова и его команду. А потом подъехали убоповцы, злые, как много миллионов чертей, затащили Майского в свой «рафик» и промурыжили без малого три часа. Валерию дали понять, что он полный урод, что он облажал их гениальную операцию и за это они отыграются на нем по полной программе. Если бы Кривошеев задержался еще ненадолго, Майский бы, наверное, не выдержал и повторил финт с поджиганием автомобиля, разоружением пассажиров и битьем их пистолетом по голове.

В итоге сошлись на том, что Скворцов со товарищи задержаны за дачу взятки должностному лицу и незаконное хранение оружия. Но по высшим стратегическим соображениям обвинение им предъявлено не будет. Чтобы побороть соблазн зарядить кому-нибудь из коллег в морду, Валерий поскорее отправился спать.

Роберт Ненашев. 6 апреля

Наташа отчаянно махала Роберту с крыши, и если бы он мог читать по губам, то узнал бы все, что она о нем думает, а мнение ее было явно нелицеприятным. Но Роберт, увлеченный сценой в комнате, только отмахнулся и не подумал покинуть такой удобный наблюдательный пункт.

В комнате за столом, на котором был разложен какой-то план, сидели четверо мужчин и самозабвенно курили, заполняя бычками уже и без того переполненные пепельницы. Во главе стола возвышался Раков, который, как выясняется, никуда и не уезжал или, может быть, скоропалительно вернулся, за ним неизменный Чаплин, а у двери с видом провинившегося школьника… борец за идею, славный мученик Сидоревич. И он, расплескивая справедливый гнев на тупоголовую минскую милицию, в красках объяснял Ракову, как именно он провалил такую, без сомнения, гениальную операцию по выведению на чистую воду коварных шпионов Гагуа.

Благосклонно дослушав яркий рассказ, вполне достойный стать основой для сценария захватывающего шпионского боевика, Раков мотнул головой:

– Ну и черт с ними. Найдем в Москве. У нас руки длинные. Главное, что сейчас они под ногами не путаются, и то хорошо, – и вдруг ни с того, ни с сего: – Выглянь-ка в окошко, Сидоревич, там все тихо?

Страшно обрадованный тем, что его простили, «мученик» бросился исполнять поручение. Роберт отпрянул от окна, но Сидоревич, с тщанием, достойным лучшего применения, оглядывавший окрестный пейзаж, его все-таки заметил.

Это не помогло несчастному «перебежчику». Ибо виртуоз Чаплин уже материализовал из воздуха пистолет, а заодно и глушитель к нему. Легкий хлопок – и Сидоревич с простреленным затылком полетел вниз, так и не успев сообщить хозяину о своем замечательном открытии.

– Продолжим, – как ни в чем не бывало произнес Раков, – итак, мы остановились на самом главном. Время начала операции – двадцать один тридцать. Код для мусорщиков – 013. В случае чрезвычайной ситуации мусорщики сделают свое дело, небольшой взрыв, и на этом все. Рисковать я не хочу. На карту поставлено слишком многое. Но, дай бог, все у нас получится. – Голос его зазвенел от воодушевления: – Пора положить конец беспределу! Пора выкинуть этих ублюдков на свалку истории!

– Кто будет непосредственно руководить операцией? – спросил один из собравшихся, бесцеремонно возвращая Ракова из мира грез на грешную землю.

– Я. – Он сделал долгую паузу, но Роберт так и не решился заглянуть в комнату, чтобы узнать, что случилось. Правда, через пару минут, закашлявшись от дыма (видимо, он просто прикуривал), Раков продолжил: – Я руковожу всем из телевизионного фургона. Напоминаю еще раз: до вышеназванного времени соблюдать крайние меры предосторожности, чтоб все у меня было тихо! Все за работу, времени осталось мало.

Роберт услышал звук отодвигаемых стульев.

Солнце, будь оно трижды неладно, вставало довольно быстро, превращая до блеска начищенные карабины, в немалом количестве болтавшиеся на теле Роберта, в веселенькую иллюминацию. Надо было спешить, тем более что он узнал все, что хотел, и даже более того, и, что особенно приятно, не пришлось заниматься откровенным грабежом и вскрывать сейфы. Но путь к отступлению был отрезан, и он, сбросив не пригодившийся набор юного слесаря, полез вверх, втайне надеясь, что западная стена дома все еще в глубокой тени.

Наташа встретила его градом упреков, но он и не подумал оправдываться.

– Спускаемся там, – указал он на противоположный край крыши и, перекинув веревку, заскользил вниз.

Она посидела еще немного, надув губы, после чего благоразумно последовала за ним.

Осмотрев внутренний двор, Роберт невероятно обрадовался. Такая зыбкая надежда на спасение начала приобретать вполне реальные очертания. На площадке перед домом стоял вертолет, и двигатель его работал.

Но, как говорится, фортуна переменчива. Из двери прямо под ними показался Раков с неизменным Чаплиным, а из караулки вывалил добрый десяток доблестных стражей, видимо, решивших всей толпой проводить хозяина. И, разумеется, все они, причем практически одновременно, увидели дивный пассаж: две тени в джинсах, свитерах и лыжных шапочках висят над их любимым шефом, и заняты они отнюдь не совершенствованием альпинистского мастерства.

Что произошло в следующий момент, Роберт так и не понял, он лишь увидел, что красавчик Чаплин медленно оседает на землю, а из правого глаза у него торчит нож, ушедший в череп по самую рукоятку. «И она еще говорила, что крови боится», – только и успел подумать Роберт, падая, и всем своим весом обрушился Ракову на грудь. Схватка была недолгой. Ловкость и молодость сделали свое дело, и, подхватив выпавший у Чаплина автомат, Роберт ткнул им в раковский затылок, причинив тому немалое беспокойство. Наташа с воинственным кличем бросилась к вертолету, а Роберту было не так просто тащить упирающегося заложника, и они пятились к спасительной винтокрылой птице непростительно медленно. А бесстрашная охрана, наконец опомнившись, бросилась вслед, отчаянно паля в воздух и щедро награждая Роберта самыми изысканными эпитетами.

Раков, тяжело дыша, стоял с поднятыми руками. Автомат упирался ему в висок.

– Да стреляйте же в них, – кричал заложник, но охранники не решались стрелять, опасаясь задеть своего шефа, и только медленно продвигались вперед, окружая их плотным кольцом.

Роберт отступал к вертолету. Наташа уже была внутри и держала на мушке пилота (и где она только успела раздобыть пистолет!).

– Ну стреляйте же кто-нибудь! – орал Раков, но, поняв, что никто из его людей не решится нажать на курок, чуть-чуть повернул голову к Роберту и с яростью прошептал:

– Ну, убей меня! Ты же этого хочешь?! Давай! Убей!

Роберт, не отвечая, втиснулся в кабину и втащил его следом:

– Взлетаем!

Пилот в замешательстве повернулся к заложнику. Тот едва заметно кивнул:

– Делай, что тебе говорят, козел.

Двигатель заработал в полную силу. Охранники, окружившие вертолет, пытались защитить глаза от поднявшейся пыли, однако не отступали и не опускали оружие. Вертолет с ревом развернулся и пошел вверх, а люди внизу, постреляв немного в воздух скорее от обилия эмоций, расселись по машинам и бросились вслед.

Роберт выглянул в иллюминатор. Они миновали ограду и летели над лесной дорогой, впереди было небольшое озеро.

– Над водой снижайся, – прокричал Роберт в ухо пилоту. Тот ответил недоуменным взглядом, но выполнил приказ.

Подняв облако мельчайших брызг, вертолет завис над поверхностью. Вблизи маленькое озеро оказалось центром большого болота, кое-где поросшего густой травой.

– Извините нас за беспокойство. До свидания! – прокричал Роберт Ракову и вышвырнул его из кабины. Тот, пролетев несколько метров, шлепнулся в грязь. К счастью, там было не слишком глубоко, и, побарахтавшись немного, он поднялся. Стоя по грудь в коричневой жиже, Раков проводил улетающий вертолет ненавидящим взглядом.

– Можно задать тебе нескромный вопрос? Кто так неэстетично забил бедного Чарли?

– Я, – смущенно потупившись, ответила Наташа, и по ее лицу Роберт заметил, что она наконец перестала бояться и даже, наоборот, заразилась его охотничьим азартом. – Я была чемпионкой университета по дартсу, вот и пригодилось.

– Ты же говорила, что крови боишься.

– А крови-то и не было, – откликнулась она с подкупающей непосредственностью, – по крайней мере, я ее не видела.

Пилот нерешительно обернулся:

– Разрешите обратиться?

– Валяй. – Роберт пребывал в состоянии легкой эйфории от совершенного.

– Куда прикажете взять курс?

– А куда угодно. Лишь бы подальше отсюда.

– Погоди, Роберт, мы ведь действительно должны решить, куда лететь. Ты оглянись, пожалуйста.

Роберт высунулся из окна и увидел на горизонте облачко пыли. Они продолжали лететь над лесной дорогой, а преследователи с завидным упорством тащились сзади.

– У меня для вас есть плохие новости… – Осмелевший пилот бросил штурвал и повернулся к пассажирам.

– Излагай.

– Во-первых, у нас не слишком много горючего… Топлива был полный бак, но, кажется, его пробили, так что далеко нам не уйти. Во-вторых …

– Господи, есть еще и во-вторых? – перебил все мрачнеющий с каждой минутой Роберт.

– Во-вторых, я ранен. – Пилот, оттопырив полу куртки, продемонстрировал простреленное плечо.

– Кровь! – всхлипнула Наташа, и ее чуть не вырвало прямо на пол кабины.

– Ладно, карта есть?

– Вот. Но у меня есть еще и хорошая новость. – Он достал из-под переднего сиденья металлический ящичек.

– И что в нем, – безо всякого энтузиазма поинтересовался Роберт, – револьвер и зубная щетка?

– Я думаю, деньги. Наверное, много денег.

– Хорошо, потом посмотрим. – Пока Наташа боролась со своими фобиями, а пилот с искушением заполучить часть раковских денежек, Роберт сосредоточенно изучал летную карту. Выбирать было особенно не из чего.

– Сюда долетим? – спросил он, указывая на границу с Литвой.

– Попробуем.

– Вы уж постарайтесь. – Наташа довольно быстро справилась с приступом тошноты и одарила пилота самой обворожительной из своих улыбок.

– Да, мэм. Мне и самому жить еще не надоело. – Он вернулся к штурвалу и сменил курс.

Через двадцать минут впереди и чуть справа показался пограничный пропускной пункт, и пилот от радости заерзал в кресле.

– Ну, давай, еще совсем чуть-чуть.

– На этот раз я вынужден вас огорчить, – похлопал его по спине Роберт, – мы тут не одни.

Пилот с Наташей как по команде обернулись.

У них на хвосте завис другой вертолет. На заднем сиденье у открытой дверцы какой-то мужик тщательно и неторопливо прилаживал на плече ракетную установку.

– Откуда он вылупился?! – возмутилась Наташа.

– С соседней базы. Садимся! – Пилот и не пытался скрывать овладевший им ужас. – Держитесь.

Они пронеслись прямо над головами трех ошалевших от такой наглости белорусских пограничников и, протянув еще километр, сели прямо на поле возле уединенного хутора уже на территории Литвы. Выскочив из вертолета, Роберт увидел, что вертолет преследователей на малой высоте заходит на вираж.

– Бежим. – Он выдернул девушку из кабины, но она при этом все же успела прихватить заветный ящичек.

– Уходите, – махнул им пилот, судорожно пытаясь освободиться от ремней безопасности.

Наташа, оказывается, увлекалась не только дартсом. Бегала она тоже весьма недурно. По крайней мере, Роберт, никогда не жаловавшийся на свою спортивную форму и до последнего времени совершавший ежедневные трехкилометровые утренние пробежки, плелся за ней, как черепаха за зайцем. Она же бесцеремонно тащила его за руку, приговаривая, как заправский тренер:

– Носом дыши, носом!

Потом раздался оглушительной силы взрыв. Пролетев добрых пять метров, они свалились в стог сырого прошлогоднего сена.