Текст книги "Свой против своих"

Глава 19
Из огня да в полымя

18 сентября, в воскресенье, генеральный директор фирмы «Глобус» Аркадий Гаврилович Верещагин вернулся в Москву из итальянского Римини, где проводил отпуск. На Адриатическом побережье он полностью отключился от служебной свистопляски, вволю накупался и позагорал, покатался на водных лыжах и прочих заманчивых аттракционах. В результате излишне активного отдыха Верещагин выполнил свою задачу – сбросил пяток килограммов – и чувствовал, что теперь находится в отличной форме – энергии хоть отбавляй, настроение восхитительное. Однако стоило ему вернуться в Москву, как тут же все пошло сикось-накось, началась черная полоса. Главная беда – это гибель старинной подруги Тамары Пресняковой.

Это был первый звонок после приземления самолета в Шереметьеве. Аркадий Гаврилович включил свой мобильник, когда стоял в очереди на паспортный контроль. Выйдя в зал ожидания, он оставил там Римму с вещами, а сам пошел на стоянку за машиной. Ему было вполне по средствам оставить «мицубиси» на стоянке возле аэровокзала. Однако Верещагин предпочел ее более дешевой, до которой нужно пройти пару автобусных остановок. Все же в три раза дешевле, то есть за две недели сэкономил почти три тысячи. Такие деньги на дороге не валяются.

Он уже приблизился к той захудалой стоянке, когда мобильник выдал мелодию из фильма «Бумер». Звонила Люда Скворцовская, его бывшая жена.

– Ты слышал, что Томка Преснякова погибла? – ошарашила она Аркадия.

Потом Люда спросила, где он сейчас находится, а узнав, что Верещагин только вернулся в Москву, попросила позвонить ей завтра утром.

– А еще лучше бы нам встретиться, – сказала она, и Аркадий Гаврилович уловил в ее обычно безмятежном голосе тревожные нотки.

После такой новости Верещагин был сам не свой. Уж на что Римма дубина стоеросовая – и та сразу заметила его странный вид. Только этой поблядушке он ничего рассказывать не стал, не ее собачье дело.

Ах, Тамара, Тамара, старинная приятельница, еще со студенческих времен, можно сказать, родной человек. В институте у них быстро сложилась неразлучная компашка – две девушки, два парня. Все логично-гармонично. Он ухаживал за Людкой Скворцовской, на которой – не к ночи будь сказано – после окончания аспирантуры женился. У Тамары же, тогда еще Саврасовой, был длительный вялотекущий роман с Толей Альбицким, который ничем не окончился. Однажды случайно выяснилась и причина, – оказывается, этот супермен в постели был не орел. Об этом Аркадию поведала сама Тамара, после того как он однажды на совесть ублажил ее, как говорится, во все дырки. Раньше они по-дружески обнимались, целовались в щечку. Только в один прекрасный день до Аркадия дошло, что мимолетные Томкины прикосновения подозрительно горячи. Неудобно было откровенно переметнуться к ней, хотя тянуло. Это означало рассориться с Людмилой, с Толей Альбицким, да и Тамара неизвестно, согласилась ли бы на такую перемену декораций. Пусть уж все остается по-прежнему. Но природа всегда возьмет свое.

Однажды они вчетвером отдыхали в Крыму, в деревенской глуши под Коктебелем. Как-то Людмиле понадобилось отправиться в поселок – нужно было позвонить в Москву, справиться насчет заболевшего отца. И Толе в тот день приспичило позвонить родителям: мол, они волнуются, если он не дает о себе знать. Чтобы не огорчать стариков, Альбицкий звонил очень часто. Вот они вдвоем и пошли. Тамара и Аркадий проводили их до дороги, помахали вслед ручками, а когда те скрылись из глаз, жадно бросились друг другу в объятия. Словно только и ждали этого момента.

Лихо они провели тогда время. Хоть и недолгое, всего три часа, а было что вспомнить. Людка по сравнению с Томкой все равно что плотник супротив столяра. Имелись и ощутимые последствия их кратковременных ласк – весной у нее родился сын. Аркадию такая радость нужна как лишняя дырка в голове, он к тому времени был уже женат и ничем не мог ей помочь. Да Тамара ни о чем и не просила. Сообщила мимоходом, что сын его, и больше никто об этом долго не знал. Лишь через несколько лет сдуру сама же проговорилась своему первому и единственному мужу Преснякову. А тот известный балаболка, ради красного словца не пожалеет и отца. С его легкой руки новость и до Людмилы дошла. Правда, Аркадию от этого уже ни холодно ни жарко, их семейная жизнь и без того трещала по всем швам. Может, даже лучше получилось – быстрей развелись.

Развод получился очень интеллигентным – между ними сохранились вполне приемлемые отношения. Чтобы не трепать друг другу нервы, квартиру разменивать не стали. Людмила от щедрот своих помогла деньгами, и Верещагин купил себе однокомнатное гнездышко на Профсоюзной улице. Потом, уже разбогатев, приобрел двушку в элитном доме рядом с Садовым кольцом, где шикует и по сей день.

Деловые отношения бывшие супруги тоже поддерживали. Чуть что – один к другому за помощью. Раньше Людмила преподавала в финансовой академии и, если надо, обращалась к нему. Верещагин – практик, у него то один кооператив, то другой, были у него и продовольственный магазин, и бильярдная. Она без его советов и лекции толком не могла подготовить, жизни-то не знает. Научная работа – это сплошная теория.

Года три назад Людмила расплевалась с академией и перешла на работу в коммерческий банк. Кажется, ее пристроил туда очередной любовник. У нее этого добра навалом, до Верещагина доходили слухи. В банке уже картина изменилась – теперь она ему была нужнее, чем он ей. Но, надо отдать должное, никогда ни в чем не отказывала. А теперь их сотрудничество вообще было взаимовыгодное: верещагинская фирма перечисляет свои деньги на счета в Людкином банке, и все довольны.

– Хорошо выглядишь, – сказала Скворцовская бывшему мужу, когда в понедельник тот появился в ее кабинете в «Орионе-2002».

– Ты тоже, – ответил он.

Оба комплимента были совершенно искренние. Мощный, с бронзовым загаром Аркадий Гаврилович выглядел олицетворением недюжинного здоровья и физической силы. Людмила Витальевна тоже не выглядела изможденной, хотя здоровым ее образ жизни назвать трудно. Сидячая работа, персональная машина привозит на работу и отвозит вечерами домой, а чаще в какой-нибудь ресторан, где, находясь в хорошей компании, Скворцовская совсем не прочь выпить. О курении и говорить не приходится – пачка в день как минимум. Тем не менее остаются какие-то свободные отрезки времени, которые она проводит в салонах красоты и соляриях. Поэтому выглядит в общем и целом хорошо. К тому же нужно учесть, что вся одежда на ней не с вьетнамского рынка, а из фирменных бутиков.

– По поводу убийства Тамары сейчас заведено уголовное дело, – сказала Людмила Витальевна. – Поэтому нужно быть полегче на поворотах.

– Я-то тут при чем? – удивился Верещагин и ухмыльнулся: – Если на то пошло, у меня такое алиби, о котором можно только мечтать.

– То есть тебя не было в Москве.

– Конечно. Есть много свидетелей.

– Так вот, мой милый, ты первый, на кого может пасть подозрение, – назидательно произнесла Людмила Витальевна. – Обычно заказчики убийства обязательно уезжают на это время из Москвы. Они слишком демонстративно подчеркивают свое алиби.

– Ну и шуточки у тебя. А если серьезно?

– Если говорить серьезно, то сейчас могут нагрянуть с проверками на все обиженные пресняковскими действиями банки. В том числе и на мой. Твоя же фирма такой наш любимый вкладчик, что дальше некуда.

– Уже и вкладчики виноваты, – пробурчал Верещагин. – Ко€рмитесь мной, как червь яблочком.

– Одним словом, учти, – пропустив ехидную реплику бывшего мужа мимо ушей, сказала Людмила Витальевна. – Мы тоже не будем сидеть разинув рот, но и ты будь начеку. Ибо, – она подняла палец, – на белом свете не существует такого финансового звена, за которым не водились бы какие-либо нарушения.

– Теперь понятно, чему ты учила студентов в академии. Скажи, пожалуйста, нужно и Коростылева напрячь?

– Обязательно. Пусть поумерит свой пыл. Заодно предупреди и своего отпрыска. Кстати, я даже не предупредила Саврасова о гибели матери. Не могу с ним связаться. Где его черти носят?

– Мне-то откуда знать! Я с ним последний раз разговаривал до отъезда.

Когда-то Верещагин думал, что Людмила будет не любить Дмитрия. Все же плод его измены. Однако Скворцовская относилась к нему неплохо, и даже небезразлично. Вот что значит женская дружба! Дмитрий закончил финансовую академию, мечтал работать в международном бизнесе. Людмила помогла устроиться ему на стажировку в Штаты, потом сделала генеральным директором посреднической фирмы на Кипре. Плохо разве для парня его возраста!

– Ладно, я буду ему звонить, попытаюсь поймать. На похороны-то он должен приехать. И Коростылеву позвоню, а тот уже сам с Толей Альбицким пусть свяжется. Теперь ты мне скажи, кто у тебя остался в фирме?

– «Кто», «кто»! – обиженно передразнил Аркадий Гаврилович. – Сама же прекрасно знаешь, что Лисицын, мой заместитель.

– Ты с ним уже разговаривал?

– Люда, милая! Да я же с ним и в Италии болтал по десять раз на дню.

– Что, никто ничего?

Аркадий Гаврилович прекрасно понял непроизнесенные слова ее вопроса.

– Нет, никто ничего. Да с какой радости кто-то нас должен проверять?! Что произошло?

– Да, пожалуй, ты прав, – сказала Скворцовская после паузы. – Просто с этим убийством у меня ум за разум заходит.

Глава 20
Теплая компания

Минуты полного отчаяния сменялись у Турецкого минутами надежды. Он ясно видел, что следствие пробуксовывает, и с нетерпением ждал каждого звонка от оперативников группы по убийству Пресняковой. Должен же появиться кончик, позволяющий пусть медленно, но все же распутать клубок. Пока же выпадали только пустышки: охранник Сурманинов погиб как нежелательный свидетель, банкир Лузянин оказался сравнительно безобидным нарушителем, во всяком случае по сравнению со всеми теми, кого уже проверили его следователи. Галина Романова, Курточкин и Поремский постепенно углублялись в дебри финансовой деятельности, уже не робели при виде грозно ощерившихся многозначных чисел и казавшихся еще совсем недавно таинственными названий. Такова специфика сыщицкой работы: при возникновении новой сферы деятельности им приходится осваивать производственную специфику. Поэтому-то с годами приобретается разносторонний опыт, уже сталкиваешься с большим количеством знакомых по каким-то предыдущим расследованиям вещей, легче проводить аналогии, делать выводы.

Сегодня Александр Борисович проводил в своем кабинете оперативное совещание. Надо координировать действия подопечных, а то варятся в собственном соку, делают лишнюю работу. Поводом для сбора послужило вчерашнее сообщение Поликарпова. Он позвонил Турецкому домой поздно вечером и сказал, что наткнулся на какую-то комбинацию, которую банк «Орион-2002» проворачивает с некими фирмами. Они должны стать предметом разбирательства. Александру Борисовичу стоило большого труда не заставить эксперта тут же выложить все подробности. Дотерпел до утра, причем с хорошим настроением. По голосу Владислава Александровича почувствовал, что появилась пища для размышлений.

Последним, как всегда, явился Грязнов. Он вечно опоздает и потом извиняется: мол, были посетители – никак не мог отвертеться. Хотя кто может прийти в девять утра?

Первым же сегодня пришел Поликарпов, как про себя назвал его Александр Борисович, основной докладчик. На этот раз он презентовал следователю банку варенья из ревеня. Жена у него эстонка, и с ее легкой руки в семье культивируется это полезное во многих отношениях растение. Сегодня высокий и полный Поликарпов выглядел молодцевато, был безупречно выбрит, волосы цвета соль с перцем аккуратно зачесаны назад, до сих пор видны бороздки от расчески.

– За время анализа финансовой деятельности коммерческого банка «Орион-2002» мне с помощью майора Троекурова, капитана Романовой и лейтенанта Поремского удалось установить некоторые факты противозаконной деятельности группы экономических субъектов. К таковым помимо «Ориона» в данном случае я отношу российское подразделение закупочной службы ООН, международную посредническую фирму «Кристалл», штаб-квартира которой расположена тоже в Нью-Йорке, московское представительство покупателей – некая фирма «Глобус» и находящаяся в офшорной зоне, то есть действующая в условиях льготного налогообложения, российская компания «Димитриус ЛТД», чей офис расположен на Кипре.

В общих чертах схема их подозрительной деятельности такова: закупочная служба ООН имеет возможность получать деньги от компаний-подрядчиков за выгодные контракты. Посредническое звено имеет право договариваться о купле-продаже разных товаров с различными иностранными фирмами.

– Какие товары? – перебил выступающего Грязнов.

– Самые разнообразные: от сборных щитовых домиков из Финляндии, немецких дизельных электрогенераторов, швейцарской землеройной техники, бельгийских агрегатов по очистке воды, польского оборудования для пекарен и до зерна, сахара, кукурузы и других продуктов питания из разных стран. В Москве интересы этих двух служб представляет специально организованная фирма под названием «Глобус», счета которой находятся в банке «Орион-2002». Поступающие на их счета деньги затем сразу переводятся в офшорную зону «Димитриусу ЛТД». Разницу за счет налогов участники сразу кладут себе в карман. Остальные деньги пускаются в рост или тратятся на дешевые, зачастую некондиционные товары с истекшим сроком годности.

Эксперт говорил с воодушевлением и победительным видом, однако по мере его выступления лицо Турецкого приобретало все более разочарованное выражение. Неужели эксперт и все остальные не понимают, что сейчас им требуется совсем другое. В первую очередь его интересует поимка убийц Пресняковой. А финансовые преступления – это совсем другая статья. Он может выделить ее в отдельное производство, может передать другой структуре. Во всяком случае, сейчас эта тема не должна отбирать у его группы силы и время. Это все равно что если бы им поручили расследовать кражу картины из музея, а они в результате поймали бы человека, совершившего поджог игорного зала.

В ответ на высказанные сомнения Поликарпов едва заметно улыбнулся:

– Я еще не закончил, причем самое интересное блюдо приготовил на десерт. Сейчас назову несколько фамилий, настороживших меня в этом контексте. Начнем с того, что председателем правления банка «Орион-2002» является Людмила Витальевна Скворцовская – близкая подруга погибшей Пресняковой. Они дружили с институтских времен. Там, в финансово-статистическом институте, у них сложилась крепкая компания, куда кроме этих двух женщин входили Аркадий Гаврилович Верещагин и Анатолий Ксенофонтович Альбицкий. Позже, уже в аспирантуре, к ним присоединился Игорь Семенович Коростылев. Так вот сейчас этот Коростылев является сотрудником закупочной службы ООН, а Альбицкий возглавляет посредническую фирму «Кристалл». Верещагин же является шефом фирмы «Глобус», представляющей в Москве различные программы развития ООН. Счета «Глобуса» находятся в банке «Орион-2002», который возглавляет бывшая жена Верещагина Скворцовская. И завершает картину генеральный директор расположенной на Кипре фирмы «Димитриус ЛТД» Дмитрий Афанасьевич Саврасов, который, несмотря на такое отчество, является внебрачным сыном Аркадия Гавриловича Верещагина. Мать же этого молодого коммерсанта не кто иная, как погибшая Тамара Афанасьевна Преснякова.

– Семья! – вырвалось у Романовой.

Присутствующие оживились. Просматривалась хитроумная, явно преступная комбинация по присвоению казенных денег. В этом отношении действия Пресняковой вступали в явное противоречие с интересами всех участников группировки, среди которых находился даже ее сын.

– Неужели она могла ему навредить? – спросил Турецкий.

– Разве что невольно, – ответил Владислав Александрович. – Или его каким-то образом выгораживала, остальных, что называется, подставляла.

– Да этот Саврасов – мелкая сошка, его вина тут минимальна. А денег уже накоплено предостаточно, кипрскую лавочку можно с чистой совестью прикрывать, – высказал предположение Володя Поремский.

– В общем, в первую очередь необходимо обратить внимание на Верещагина, – сделал вывод Александр Борисович и, подумав, добавил: – Да и на Скворцовскую, пожалуй, тоже. Однако связи всех остальных тоже необходимо проверить. Саврасов опоздал на похороны матери – и то промелькнул и тут же улетел в Германию. Почему? Зачем? Есть тут какая-то странность. Володя, выясни, – обратился он к Поремскому. – Что касается заокеанских Альбицкого и Коростылева, то обязательно нужно установить их последние контакты с Москвой.

– Видимо, придется лететь мне на нью-йоркщину, – с притворной горестью вздохнул Вячеслав Иванович, вызвав смех присутствующих.

– Ладно уж, пожалею тебя, – в тон ему ответил Турецкий.

– Сам поедешь? Очень благородно с твоей стороны – принять удар на себя, – продолжал ерничать Грязнов.

– И сам не поеду, не завидуй. Есть у меня знакомый в американских органах. Ориентируется там как рыба в воде. Попрошу помочь. Только об этом чуть позже. Пока же хотелось бы узнать, что мы имеем по части алиби.

Поремский, обладающий совершенно фантастической энергией и зачастую способный опережать события, доложил, что из этой компании 18 сентября в Москве была лишь Скворцовская. Правда, чем она занималась в тот день, установить не удалось. Живет одна, дачи нет. Есть домик в деревне, во Владимирской области, там бывает редко – это триста с лишним километров.

– Редко, но бывает. Нужно узнать, когда бывала там, чем занимается в деревне.

– Господи! – воскликнул Поремский. – С этой деревней еще труднее связаться, чем с Нью-Йорком.

Глава 21
Дай руку, товарищ далекий

С полковником Питером Грейсфордом Турецкий познакомился на международном семинаре представителей правоохранительных органов, проходившем в Венгрии больше года назад. Это была очень полезная тусовка, полезная тем, что в постоянном общении в неформальной обстановке завязывались по-настоящему деловые знакомства. Все участники обменялись телефонами и адресами и первое время перезванивались без всяких причин – просто чтобы напоминать о существовании друг друга. Иначе в нужный момент тебя могут и не вспомнить.

У Александра Борисовича не настолько бойкий английский, чтобы обсудить по телефону все тонкости. Обрисовал Грейсфорду ситуацию в общих чертах: мол, понадобится то-то и то-то, подробности сообщу по электронной почте. Сначала напишу, а когда переведут, пошлю.

Сочинение письма напоминало аналогичную акцию запорожцев, готовивших депешу турецкому султану. Вся следственная бригада собралась в кабинете Александра Борисовича. Уж раз есть возможность дать американцам задание, нужно ничего не забыть, чтобы потом десять раз не лезть с дополнениями и уточнениями.

Подробнейшее письмо из России Грейсфорд читал без малейшего удивления. Ему уже неоднократно приходилось сталкиваться с ситуациями, когда ооновские, считай общемировые, деньги под пропагандистский шумок прилипали к нечистым рукам. Особенно часто подобные кунштюки происходят, когда делами заправляют выходцы из бедных азиатских государств и стран бывшего СССР. Известное дело – они совершенно неисправимы, однако политкорректность не позволяет отказаться от их услуг. Нельзя же везде держать лишь стопроцентно честных исландцев и датчан. Вот и приходится иметь дело с заведомо жуликоватой публикой, отличающейся только масштабами: один прикарманит на мелкие расходы, другой – раскатает губу на домик во Флориде, по пути прикупив недвижимость в Европе.

Веселые и вдумчивые агенты Грейсфорда охотно брались за такие беспроигрышные дела. Приятно сознавать, что работаешь не впустую, что не будет никаких сомнений и кривотолков. Например, российский следователь убедительно указал, какие позиции вызывают вполне обоснованные подозрения. В первую очередь нужно обратить внимание на деятельность господина Коростылева, который занимает должность председателя консультативного комитета по административным и бюджетным вопросам.

Полковник решил нагрузить этим заданием лейтенанта Бакстера из отдела экономической безопасности. У него русские корни, дедушка родом оттуда, вот пусть Майкл и занимается Россией. Недавно родина предков его крепко обидела, поэтому он не даст спуска представителям этой страны.

– Уж если в России заинтересовались, можно гарантировать, что Коростылев и Альбицкий далеко не ангелы, – наставлял Грейсфорд лейтенанта. – Очевидно, как и все их соотечественники, за границей они просто не могут не воровать.

– Я, например, такого случая не припомню, – подтвердил молодой Бакстер.

– В какой-то степени я даже их понимаю. Много денег, слабый контроль. Как тут удержаться, чтобы не взять хотя бы частичку для себя, детей.

– Все дело в масштабах. Если взять себе немножко, это еще полбеды. – Лейтенант понял, что сморозил глупость, и поспешил исправить формулировку: – Я имею в виду, что мелкое хищение можно оправдать какими-то жизненными обстоятельствами. Однако эти русские меры не знают. Прибывают сюда и как с цепи срываются – гребут все подряд.

– Я к этому и клоню. Правда, они все чаще начинают действовать с умом, применяют все более изощренные уловки. Порой их не так-то легко схватить за руку. Пусть у вас, Майкл, не появится с первых шагов шапкозакидательское настроение: мол, они потеряли всякую осторожность, их разоблачить очень просто. Как и любой преступник, они тоже боятся возмездия, тоже стараются тщательно замести следы. Поэтому будьте внимательны. И, пожалуйста, не теряйте попусту время. Это задание – просьба московских коллег, с которыми нужно поддерживать отношения. Во всяком случае, профессиональные.

«Да уж человеческие там можно и не поддерживать», – с горечью думал Бакстер, покидая кабинет полковника.

Обида, на которую намекал Грейсфорд, возникла у Бакстера с неожиданной стороны. Дело в том, что дед Майкла родился в русской провинции, в маленьком северном городке. В двухлетнем возрасте родители увезли его в Петербург, а когда началась революция, он, двадцатилетний юноша, бежал с добровольческой армией за границу. Сначала в Белград, а через какое-то время перебрался в Бразилию, где и осел навсегда. Потом женился на местной негритянке, у него родилась дочь-мулатка. Будучи взрослой, она училась в Америке, вышла замуж за чернокожего врача, и их сын Майкл тоже был чернокожим.

Он знал, что дед Михаил – писатель, однако плохо представлял степень его популярности на родине. Там она долгое время была невелика – имя эмигранта первой волны всячески замалчивалось. Однако с наступлением перестройки все преобразилось, словно по мановению волшебной палочки: рассказы и повести деда, который к тому времени, увы, скончался, стали печататься во всех журналах, его книги выходили одна за другой. В довершение ко всему, на малой родине деда, в районном центре Челноковске, решили установить мемориальную доску на доме, где тот родился и провел первые два года своей жизни.

Открытие мраморной доски городским властям хотелось провести с максимальной торжественностью. Разослали приглашения кому только можно: официальным лицам в области и в Москве, журналистам, писателям, историкам. Все время казалось, что для предстоящей шумихи не хватает какой-то изюминки. И тогда у мэра города возникла идея позвать на праздник потомков своего знаменитого земляка. Задача оказалась не из легких, однако после целенаправленных поисков челноковцы вышли на Майкла и пригласили внука.

Возбужденный столь добрым отношением к личности своего предка, Бакстер собирался в Россию, готовил документы, послал челноковцам свою фотографию, когда приглашение неожиданно было аннулировано. Его известили, что по техническим причинам – не готова доска – открытие переносится на неопределенный срок. Однако вскоре Майкл узнал, что мемориальная доска на доме благополучно установлена, а против его приезда активно выступили члены местного историко-патриотического общества «Глубь». Знаменитый писатель Крынкин создавал произведения, посвященные русской старине, в них действовали голубоглазые, светловолосые девушки в кокошниках и юноши в расписных рубахах и пахнущих дегтем сапогах. Они любили все то, что и сам автор: родные просторы, березки и рябины, колокольчик под дугой, наличники на окнах, гармонь и наваристые щи. Разве можно допустить, чтобы память о подобном человеке олицетворял на празднике черномазый! Не бывать такому кощунству во веки веков!

Активисты общества «Глубь» стали так пылко протестовать против появления на празднике чернокожего внука Михаила Агафоновича Крынкина, что городская администрация во избежание беспорядков пошла на выдумку о неготовой в срок мемориальной доске. Однако благодаря задиристым журналистам демократического толка правда о событиях в Челноковске дошла даже до Америки, и в сознании Майкла угнездилась обида на несправедливость поступков русских.

Будучи умным человеком, Бакстер старался не дать волю своим чувствам. Плохо, если люди подумают, что он хочет насолить россиянам за нанесенную обиду. Оскорбили его одни, а сейчас речь идет о других, образованных интеллигентах, свободно владеющих английским языком, принявших в повседневном быту американский стиль жизни. Взять хотя бы того же Альбицкого. Как выяснилось, он регулярно приобретал акции разных компаний, а потом выгодно продавал их, разбираясь в котировках не хуже прирожденного американца.

Подробности Майклу удалось узнать, не вступая в контакт с подозреваемым. Можно сказать, у него в этом «Кристалле» даже не было агентов.

Бакстер вообще скептически относился к институту постоянно действующих агентов. Держать в поле зрения человека, платить ему какие-никакие деньги – и все это для того, чтобы раз в несколько лет воспользоваться его пустяковой помощью? Слишком расточительно и нелепо. У него на этот счет имелась собственная теория, свое ноу-хау. Майкл считал, что по цепочке, как он выражался, через пять рукопожатий, всегда можно в любом месте найти знакомого, который предоставит необходимую информацию.

Таким образом Майкл Бакстер без особого труда нашел себе знающего «консультанта» в комитете по административным и бюджетным вопросам: ооновские комитеты нашпигованы людьми, связанными с ФБР и полицией. Скоро лейтенанту стала известна если не вся подноготная Коростылева, то, во всяком случае, та ее существенная часть, которая представляет интерес для российских сыщиков, а возможно, и для американских тоже.

С Анатолием Альбицким получилось до смешного просто. Вечером Бакстер названивал из дома с расспросами, жена случайно услышала и сказала, что у одной из соседок в этом «Кристалле» работал то ли отец, то ли брат. Позвонили соседке. Та подтвердила, что старший брат до недавнего времени работал в «Кристалле», а полгода назад перешел в другую фирму на 25-й авеню, вот вам номер его мобильного телефона.

Раньше Шервуд, так звали брата соседки, работал у Альбицкого в техническом отделе, и, если господин Бакстер желает, он познакомит его со своими приятелями, которые там по-прежнему трудятся. Он и сам знает кое-что про этого русского, но, конечно, те располагают более свежими сведениями.

Самый близкий приятель Шервуда был инженером-компьютерщиком, следил за техническим обеспечением фирмы.

Все-таки великая вещь компьютер! Вскоре все необходимые для анализа данные были систематизированы в таблицы, распечатаны и положены на стол полковнику Грейсфорду, а этот Коростылев и знать не знал, что следователи прокуратуры побывали в его компьютере. По условиям контракта каждому сотруднику присуждается индивидуальный код, однако все они хранятся в банке данных ООН, и не дай бог зарегистрировать ему машину на стороне. Это будет моментально зафиксировано. Правда, имеются маленькие хитрости – чужое имя, интернет-кафе, однако подобные фокусы проходят далеко не всегда. Существуют контрольные позиции, о которых не знает пользователь, они тоже могут вызвать тревогу в обширном ооновском хозяйстве, а переписывать все своими словами практически невозможно. Поэтому-то еще возможно контролировать финансовую деятельность комитетов.

Сложнее было проконтролировать действия Альбицкого – у него независимая компания. Благо мистер Анатоль изредка действовал без должной осмотрительности, поэтому иногда торчали уши. В частности, манипуляции с акциями оказались на виду, большие объемы продаж не могли не вызвать подозрений Бакстера, о чем тот и доложил своему шефу.

Строго говоря, в таком деле насколько Турецкому понадобилась помощь Грейсфорда, настолько американскому полковнику необходимо и содействие российского следователя. Здесь, в Нью-Йорке, он может проконтролировать, какие суммы перечислены на счета закупочных фирм. В Москве такой является фирма «Глобус». Что конкретно и у кого покупает этот «Глобус», ооновцам неизвестно. В отчете указаны лишь укрупненные позиции. Куплено того-то на такую-ту сумму. Куплены палатки и спальные мешки для пострадавших от землетрясения в Индонезии. Теперь об этих палатках и мешках можно забыть как о кошмарном сне. Поди проверь, пять палаток было куплено на самом деле или, как указано в отчете, двести. Это можно сделать только на месте, в России. Хотя не исключено, что «Глобус» для экономии перевел полученные деньги в офшорную зону. Тогда он и палатки купит, и все равно лишние деньги останутся. Поэтому бюджетная деятельность комитета не поддается одностороннему контролю. Единственное, на что можно сделать упор в расследовании, так это попытаться выяснить, почему комитет упорно передавал подготовленные контракты компании «Кристалл», возглавляемой соотечественником господина Коростылева господином Альбицким. Элементарная логика подсказывает, что в таком деле желательно соблюдать равномерность – чередовать посредников. Иначе одни будут сидеть без дела, другие завалены работой по горло.