Текст книги "Сочинения"

Иоанна. Рыцарь с опущенным забралом.

Рыцарь.

 
Ты здесь, отступница?.. Твой час ударил;
Тебя давно ищу на поле ратном;
Страшилище, созданье сатаны,
Исчезни; в ад сокройся, призрак адский.
 

Иоанна.

 
Кто ты?.. Тебя послал не добрый ангел
Навстречу мне… по виду не простой
Ты ратник; мнится мне, ты не британец;
Бургундский герб ты носишь на щите,
И меч мой сам склонился пред тобою.
 

Рыцарь.

 
Проклятая! Не княжеской руке
Тебя бы поразить; под топором
Презренным палача должна бы ты
На плахе умереть – не с честью пасть
Под герцогским Бургундии мечом.
 

Иоанна.

 
Итак, ты сам державный этот герцог?
 

Рыцарь (поднимая забрало).

 
Я… Трепещи, конец твой наступил;
Теперь тебе не в помощь чародейство;
Лишь робких ты досель одолевала —
Муж твердый ждет тебя…
 

Те же. Дюнуа. Ла Гир.

Дюнуа.

 
Постой, Филипп;
Не с девами, но с рыцарями бейся;
Мы защищать пророчицу клялися;
Нам прежде грудь пронзить твой должен меч.
 

Герцог.

 
Я не страшусь ни хитрой чародейки,
Ни вас, рабов презренных чародейства.
Стыдися, Дюнуа; красней, Ла Гир;
Унизили вы рыцарскую храбрость;
Вы сан вождей на сан оруженосцев
Отступницы коварной променяли…
Я жду вас, бьемся… Тот в защите Бога
Отчаялся, кто ад зовет на помощь.
 

Обнажают мечи.

Иоанна (становится между ними).

 
Стой!
 

Герцог.

 
Прочь!
 

Иоанна.

 
Ла Гир, останови их. Нет!
Не должно здесь французской литься крови,
И не мечом решить сей спор; иное
На небесах назначено: я говорю,
Остановитесь, мне внемлите, духу
Покорствуйте, гласящему во мне.
 

Дюнуа.

 
Зачем ты мой удерживаешь меч?
Он дать готов кровавое решенье;
Готов упасть карательный удар,
Отмщающий отечества обиду.
 

Иоанна.

 
Ни слова, Дюнуа… Ла Гир, умолкни,
Я с герцогом Бургундским говорю.
 

Все молчат.

 
Что делаешь, Филипп? И на кого
Ты обнажил убийства жадный меч?
Сей Дюнуа – сын Франции, как ты;
Сей храбрый – твой земляк и сослуживец;
И я сама – твоей отчизны дочь;
Все мы, которых ты обрек на гибель,
Принадлежим тебе, тебя готовы
Принять в объятия, склонить колена
Перед тобой почтительно желаем
И для тебя наш меч без острия.
В твоем лице, под самым вражьим шлемом,
Мы зрим черты любимого монарха.
 

Герцог.

 
Волшебница, ты жертву обольстить
Приманкою сладкоречивой мыслишь;
Но не меня тебе поймать; мой слух
Оборонен от сети слов коварных;
Твоих очей пылающие стрелы
От твердых лат души моей отпрянут…
Что медлишь, Дюнуа?.. Сразимся; биться
Оружием должны мы, не словами.
 

Дюнуа.

 
Сперва слова, потом удары; стыдно
Бояться слов; не та же ль это робость,
Свидетельство неправды?
 

Иоанна.

 
Нас не крайность
Влечет к твоим стопам, и не пощады
С покорностью мы просим… оглянись!
Британский стан лежит в кровавом пепле,
И поле все покрыли ваши трупы;
Ты всюду гром трубы французской внемлешь…
Всевышний произнес: победа наша!
Но лаврами прекрасного венца
С тобою мы готовы поделиться…
О, возвратись! Враг милый, перейди
Туда, где честь, где правда и победа.
Небес посланница, сама я руку
Тебе даю; спасительно хочу я
Тебя увлечь в святое наше братство;
Господь за нас! Все ангелы его —
Ты их не зришь – за Францию воюют;
Лилеями увенчаны они;
И белизне сей чистой орифламмы
Подобится святое наше дело;
Его символ: божественная дева.
 

Герцог.

 
Прельстительны слова коварной лжи,
Ее ж язык – простой язык младенца;
И адский дух, вселившийся в нее,
Невинности небесной подражает.
Нет! страшно ей внимать… К мечу! Мой слух,
Я чувствую, слабей моей руки.
 

Иоанна.

 
Ты мнишь, что я волшебница, что ад
Союзник мой… но разве миротворство,
Прощение обид, есть дело ада?
Согласие ль из тьмы его исходит?
Что ж человечески прекрасней, чище
Святой борьбы за родину? Давно ли
Сама с собой природа в споре, небо
С неправой стороны и ад за правду?
Когда же то, что я сказала, свято —
Кто мог внушить его мне, кроме неба?
Кто мог сойти ко мне в мою долину,
Чтобы душе неопытной открыть
Великую властителей науку?
Я пред лицом монархов не бывала,
Язык мой чужд искусству слов… но что же?
Теперь тебя должна я убедить —
И ум мой светел, зрю дела земные;
Судьба держав, народов и царей
Ясна душе младенческой моей;
Мои слова как стрелы громовые.
 

Герцог (смотрит на нее с изумлением).

 
Что я? И что со мной?.. Какая сила
Мой смутный дух внезапно усмирила?..
Обманчив ли сей трогательный вид?
Нет! Чувствую, не адский обольститель
Меня влечет; мне сердце говорит:
С ней Бог, она небес благовеститель.
 

Иоанна.

 
Он тронут… так, он тронут; не напрасно
Молила я… лицо его безгневно!
Его глаза миролюбиво-ясны…
Скорей… покинуть меч… и сердце к сердцу!
Он плачет!.. Он смиряется!.. Он наш!
 

(И меч и знамя выпадают из рук ее; она бежит к герцогу, обнимает его в сильном движении.)

Ла Гир и Дюнуа бросают мечи и стремятся в объятия герцога.

Действие третье

Дворец короля Карла в Шалоне на Марне.

Дюнуа. Ла Гир.

Дюнуа.

 
Мы верные друзья и сослуживцы,
Мы за одно вооружились дело,
Беды и смерть делили дружно мы.
Ужель теперь любовь разлучит нас,
Превратною судьбой не разлученных?
 

Ла Гир.

 
Принц, выслушай.
 

Дюнуа.

 
Ла Гир, ты любишь деву;
И тайный твой мне замысел известен.
Я знаю, ты пришел сюда просить
У короля Иоанниной руки.
Не может быть, чтоб храбрости твоей
Он отказал в награде заслуженной;
Но знай, Ла Гир, чтоб ею обладать,
Сперва со мной…
 

Ла Гир.

 
Спокойся, Дюнуа.
 

Дюнуа.

 
Не блеском я минутной красоты,
Как юноша кипящий, очарован;
Любви моя упорная душа
До встречи с сей чудесною не знала;
Но здесь она, предизбранная Богом
Избавить Францию, моя невеста;
И ей моя душа при первой встрече
Любовию и клятвой отдалася,
Могущий муж могущую подругу
Сопутником житейским, избирает;
Я сильную, пылающую грудь,
Хочу прижать ко груди равносильной.
 

Ла Гир.

 
Не мне с тобой достоинством равняться,
Не мне с твоей великой славой спорить;
С кем Дюнуа идет в единоборство,
Покорно тот без боя отступи.
Но вспомни, кто она? Дочь земледельца.
Приличен ли тебе такой союз?
Кто твой отец? И с кровью королей
Смешается ль простая кровь пастушки?
 

Дюнуа.

 
Она небесное дитя святой
Природы, как и я; равны мы саном.
И принцу ли бесславно руку дать
Ей, ангелов невесте непорочной?
Блистательней земных корон сияют
Лучи небес кругом ее главы;
Невидимы, ничтожны и презренны
Пред нею все величиия земли;
Поставьте трон на трон, до самых звезд
Воздвигнитесь… но все вам не достигнуть
Той высоты, на коей предстоит
Нам в ангельском величестве она.
 

Ла Гир.

 
Пускай решит король.
 

Дюнуа.

 
Нет! Ей одной
Решить. Она свободу нам спасла —
Пускай сама останется свободна.
 

Те же. Король. Дю Шатель. Шатильон. Агнеса.

Ла Гир.

 
Вот и король.
 

Король (к Шатильону).

 
Он будет? Он готов
Меня признать и дать обет подданства?
 

Шатильон.

 
Так, государь; в Шалоне всенародно
Желает пасть Филипп, бургундский герцог,
К твоим стопам; и мне он повелел
Приветствовать тебя, как короля,
Законного владыку своего;
За мною вслед он скоро сам здесь будет.
 

Агнеса.

 
Он близко, день стократ благословенный!
Желанный день согласия и мира!
 

Шатильон.

 
С ним двести рыцарей; перед тобой
Готов склонить свои колена герцог,
Но мыслит он, что ты того не стерпишь
И родственно прострешь ко брату руки.
 

Король.

 
Моя душа летит к нему навстречу.
 

Шатильон.

 
Желает он, чтоб о вражде минувшей
Не поминать при первой вашей встрече.
 

Король.

 
Минувшее навеки позабыто;
Лишь ясные дни в будущем я вижу.
 

Шатильон.

 
За всех своих ходатайствует герцог:
Прощение без исключенья всем.
 

Король.

 
Всем! Всем! Они опять мое семейство!
 

Шатильон.

 
Не исключать и королевы, если
На мир с тобой она согласна будет.
 

Король.

 
Не я воюю с ней, она со мною;
Конец вражде, когда ей мир угоден.
 

Шатильон.

 
Двенадцать рыцарей залогом мира.
 

Король.

 
Мне слово свято.
 

Шатильон.

 
Пусть архиепископ
Пред алтарем присягой обоюдной
Спасительный союз сей утвердит.
 

Король.

 
Не будь мне счастья в царствии небесном,
Когда моя рука и сердце врозь.
Какой еще залог желает герцог?
 

Шатильон (посмотрев на Дю Шателя).

 
Здесь есть один… присутствием своим
Он возмутит свиданья сладость.
 

Дю Шатель удаляется молча.

Король.

 
Друг,
Поди! Пускай смирит Филиппа время;
Дотоль его присутствия чуждайся.
 

(Смотрит за ним вослед, потом бежит к нему и обнимает его.)

 
О верный друг, ты более хотел
За мой покой на жертву принести.
 

Шатильон (подавая свиток).

 
Здесь прочие означены статьи.
 

Король.

 
Все наперед бесспорно утверждаю.
Что дорого за друга? – Дюнуа,
Возьми с собой сто рыцарей избранных
И к герцогу с приветствием спеши.
Должны надеть зеленые венки
Солдаты все для встречи братьев; город
Торжественно убрать, и звон
Колоколов пускай провозгласит,
Что Франция с Бургундией мирится,
Но что?.. Трубят!
 

Звук трубы.

Паж (вбегая поспешно).

 
Бургундский герцог в город
Вступает.
 

Дюнуа.

 
Рыцари, к нему навстречу!
 

(Уходит с Ла Гиром и Шатильоном.)

Король.

 
Агнеса, плачешь?.. Ах! И у меня
Нет сил для этой радостной минуты;
Сколь много жертв досталось смерти прежде,
Чем мирно мы увидеться могли.
Но стихнула свирепость бури; день
Сменил ночную тьму; настанет время,
И нам плоды прекрасные созреют.
 

Архиепископ (смотря в окно).

 
Народ со всех сторон, и нет ему
Дороги; на руках его несут,
Сорвав с коня; целуют платье, шпоры…
 

Король.

 
О добрый мой народ! Огонь во мщенье!
Огонь в любви!.. Как скоро, примиренный,
Он позабыл, что этот самый герцог
Его отцов и чад убийцей был!
Всю жизнь одна минута поглощает.
Агнеса, укрепись! Восторг твой сильный
Его душе быть может укоризной;
Чтоб здесь ничто его не оскорбляло.
 

Герцог Бургундский, Дюнуа, Ла Гир, Шатильон, два рыцаря из свиты герцога и прежние.

Герцог останавливается в дверях; король делает движение, чтобы к нему подойти, но герцог его предупреждает; он хочет преклонить колена, но король принимает его в объятия.

Король.

 
Ты нас предупредил; тебе навстречу
Хотели мы; твои кони крылаты.
 

Герцог.

 
Они к стопам монарха моего
Несли меня…
 

(Увидев Агнесу.)

 
Прекрасная Агнеса,
Вы здесь?.. Позвольте мне обычай наш
Аррасский сохранить; в моем краю
Прекрасный пол ему не прекословит.
 

(Целует ее в лоб.)

Король.

 
Молва идет, что твой блестящий двор
Учтивостью обычаев отличен,
Что он любви и красоты столица.
 

Герцог.

 
Вас, государь, молва не обманула:.
Моя земля отечество красавиц.
 

Король.

 
Но про тебя молва гласит иное:
Что будто ты в любви непостоянен
И верности не веришь.
 

Герцог.

 
Государь,
Неверием неверный и наказан;
Заране вы постигли сердцем то,
Что поздно мне открыто бурной жизнью.
 

(Увидев архиепископа, подает ему руку.)

 
Вы здесь, отец; вы вечно там, где честь.
Благословите. Кто вас хочет встретить,
Тот праведной стези не покидай.
 

Архиепископ.

 
Благодарю всевышнего! Я радость
Вкусил вполне и свет готов покинуть:
Мои глаза прекрасный день сей зрели.
 

Герцог (Агнесе).

 
До нас дошло, что все свои алмазы
Вы отдали, дабы сковать из них
Оружие против меня… ужели
Вам так была нужна моя погибель?
Но спор наш кончен; все должно найтись,
Что в нем утрачено; алмазы ваши
Нашлись; войне вы жертвовали ими —
Их от меня примите знаком мира.
 

(Берет у одного из пришедших с ним ларчик и подает его Агнесе; она смотрит в недоумении на короля.)

Король.

 
Возьми; то мне залог вдвойне священный
Прекрасный любви и примиренья.
 

Герцог (вплетая ей в волосы алмазную розу).

 
Жаль, что теперь в руках моих цветочек,
А не венец французской королевы:
Как возложил бы я его любовно
На эту несравненную головку…
 

(Значительно пожимает руку Агнесы.)

 
И ежели понадобится друг,
Вы на меня рассчитывайте смело.
 

Агнеса плачет; король тронут; все смотрят на них с чувством.

Герцог (посмотря на всех, бросается в объятия к королю).

 
О государь!
 

В эту минуту три бургундских рыцаря бегут к Дюнуа, Ла Гиру и архиепископу и обнимают их. Герцог несколько минут держит короля в объятиях.

 
И вас я мог отречься?
И вам я недруг был?
 

Король.

 
Молчи! Ни слова!
 

Герцог.

 
Я мог врага венчать короной вашей,
Пришельцу дать обет подданства, гибель
Законному монарху приготовить?
 

Король.

 
Спокойся; все забыто; этот миг
Всему, всему замена; то была
Судьба или враждебная звезда.
 

Герцог.

 
Заглажу все; поверьте, все заглажу;
И вам за все страдания воздам;
Вся Франция во власти вашей будет;
Ни одного села им не похитить.
 

Король.

 
В союзе мы – какой же враг опасен?
 

Герцог.

 
О верьте, я спокоен сердцем не был,
Воюя против вас. Когда б вы знали…
 

(Указывая на Агнесу.)

 
Но для чего ж ее вам не прислать?
Ее слезам кто б мог не покориться?
Теперь всему конец; сам ад не властен
Нас разлучить, прижавших сердце к сердцу;
Узнал свое теперь я место; здесь,
При вас свое я странничество кончил.
 

Архиепископ.

 
В союзе вы – и Франция, как феникс,
Подымется из пепла своего;
Загладится войны кровавый след;
Сожженные селенья, города
Блистательней восстанут из развалин,
И жатвою поля зазеленеют.
Но падшие раздора жертвой – их
Уже не воскресить! И слезы, в вашей
Вражде пролитые, пролиты были
И будут; расцветет другое племя,
Но прежнее все жертвой бед увяло…
Пробудятся ль отцы для счастья внуков?
Таков раздора плод: для вас, монархи,
Урок сей; божество меча ужасно;
Его могущества не испытуйте; раз
Исторгнувшись с войной, оно уже —
Как сокол, с вышины на крик знакомый
Слетающий к стрелку, – не покорится
Напрасному призванью человека;
И не всегда к нам во-время, как ныне,
Спасение небесное нисходит.
 

Герцог.

 
О государь! При вас небесный ангел.
Но где ж она? Что медлит?..
 

Король.

 
Где Иоанна?
Почто в торжественно-счастливый миг
Не видим мы создательницы счастья?
 

Архиепископ.

 
Ее душе противен, государь,
Веселый блеск роскошного двора.
Когда ее глас божий не стремит
В среду людей, застенчиво она
Скрывается от взоров любопытных;
Как скоро нет заботы ей о благе
Отечества – она в беседе с Богом;
И всюду с ней его благословенье.
 

Прежние. Иоанна, в панцыре, но без шлема; на голове ее венок из белых роз.

Король.

 
Иоанна, ты священницей пришла
Благословить тобою утвержденный
Союз.
 

Герцог.

 
Ужасна ты была в сраженье;
Но сколь мила в спокойной красоте!
Иоанна, я исполнил свой обет;
Довольна ль мною ты?
 

Иоанна.

 
Себя, Филипп,
Возвысил ты смирением своим.
Доселе нам в пожарном блеске брани
Являлся ты кометой бедоносной, —
И благостью теперь ты нам сияешь.
 

(Осматриваясь.)

 
Все рыцари в торжественном собранье,
И светлая горит в очах их радость;
Лишь одного несчастного я зрела…
Тоскует он при общем торжестве.
 

Герцог.

 
Кто он? Каким тяжелым преступленьем
Обременен, чтоб милости не верить?
 

Иоанна.

 
Дерзнет ли он приблизиться? Скажи…
И он у ног твоих. О, доверши
Прекрасный подвиг твой; нет примиренья,
Когда душа не вся еще свободна!
Отравой нам целебное питье,
Когда в святом мирительном сосуде
Хотя одна есть ненависти капля.
Не может быть обиды столь кровавой,
Чтоб ты ее в сей день не позабыл.
 

Герцог.

 
Я понимаю.
 

Иоанна.

 
Так! И ты простишь;
Не правда ль, друг?.. Войди же, Дю Шатель;
Своих врагов всех милует Филипп;
И ты прощен.
 

Герцог.

 
Что делаешь со мною,
Иоанна?.. Знаешь ли, чего ты просишь?
 

Иоанна.

 
Приветливо, без исключенья, всех
Зовет в свой дом гостеприимец добрый;
Как небеса вселенную свободно,
Так друга и врага объемлет милость;
Без выбора, повсюду блеском равным
В неизмеримости сияет солнце;
Всем жаждущим растениям равно
Дает свою живую росу небо;
На всех, для всех добро нисходит свыше.
 

Герцог.

 
Не властен я упорствовать пред нею;
Моя душа в руках ее, как воск…
Приближься, Дю Шатель… Не оскорбись,
О тень отца, что руку я свою
В сразившую тебя влагаю руку;
Не оскорбитеся, вы, боги смерти,
Что изменил я страшной клятве мщенья;
У вас, во тьме подземного покоя,
Не бьется сердце; там все вечно, все
Неизменяемо… Но все иное
Здесь на земле, под ясным блеском солнца;
Здесь человек, живым влекомый чувством,
Игралище всесильного мгновенья.
 

Король (Иоанне).

 
О, как тебя благодарить, Иоанна?
Прекрасно ты свершила свой обет;
Ты всю мою судьбу преобразила:
Мои друзья со мной примирены,
Мои враги низринуты во прах,
У хищника мои отняты земли,
И все тобой… Что дам тебе в награду?
 

Иоанна.

 
Будь в счастье человек, как был в несчастье;
На высоте величия земного
Не позабудь, что значит друг в беде:
То испытал ты в горьком униженье;
К беднейшему в народе правосудным
И милостивым будь: из бедной кущи
Тебе извел спасительницу Бог…
Вся Франция твою признает власть;
Ты праотцом владык великих будешь;
Потомки от тебя своею славой
Затмят твоих предшественников славу,
И род твой будет цвесть, доколь любовь
Он сохранит к себе в душе народа;
Лишь гордостью погибнуть может он;
И в низкой хижине, откуда ныне
Спаситель вышел твой, таится грозно
Для правнуков виновных истребленье.
 

Герцог.

 
Пророчица, наставленная небом,
Когда тебе в грядущем тайны нет,
Скажи и мне о племени моем:
Продлится ли величие его?
 

Иоанна.

 
Филипп, я зрю тебя во блеске, в силе;
Близ трона ты, и выше гордый дух
Стремится возлететь; под облака
Он смелое свое возносит зданье;
И сильная рука из высоты
Строение гордыни остановит…
Но не страшись, не рушится твой дом;
Он девою для славы сохранится,
И скиптроносные монархи, сильных
Народов пастыри, от ней родятся;
Могущие, они с двух славных тронов
Дадут закон и знаемому свету
И новому, сокрытому всевышним
Еще за мглой морей непереплытых.
 

Король.

 
О, если дух открыл тебе, поведай:
Сей дружеский, спасительный союз —
Продлится ль он, чтобы и внукам нашим
Как нам, благотворить?
 

Иоанна (помолчав).

 
Владыки мира,
Страшитеся раздора, не будите
Вражды в ее ужасном логовище;
Рассвирепев, не стихнет; от нее
Ужасное родится поколенье;
Она пожар пожаром зажигает…
Но я молчу… Спокойно в настоящем
Ловите счастие, а мне оставьте
Грядущее безмолвием закрыть.
 

Агнеса.

 
Иоанна, ты в душе моей читаешь;
Ты ведаешь, хочу ль мирских величий…
Скажи и мне пророческое слово.
 

Иоанна.

 
Небесный дух являет мне одну
Великую всемирного судьбину…
Твоя ж судьба в твоей душе таится.
 

Дюнуа.

 
Но что ж тебе самой назначил Бог?
Откройся нам, небесная. О, верно,
Тебя ждет лучшее земное счастье
В награду за твое смиренье.
 

Иоанна (задумчиво и смиренно показав на небо).

 
На небесах у вечного отца.
 

Король.

 
Поверь его монарху твоему;
И почтено твое да будет имя
Во Франции; пускай тебе дивятся
Позднейшие потомки… да свершится
Теперь же долг мой; на колена!
 

Иоанна становится на колена; король вынимает меч и прикасается им к ней.

 
Сим
Прикосновением меча, Иоанна,
Король тебе дарует благородство;
Восстань; твоя возвышена порода,
И самый прах отцов твоих прославлен;
Лилея Франции твой герб; знатнейшим
Отныне будь равна высоким саном;
Твоя рука будь первому из первых
Великою наградой; мне ж оставь
Тебе найти достойного супруга.
 

Дюнуа.

 
Моя она; ее и в низкой доле
Я выбрал сердцем – честь не возвышает
Моей любви, ни доблести ее;
Перед лицом монарха моего,
В присутствии святого мужа церкви,
Готов ее наречь моей супругой,
Готов подать ей княжескую руку,
Когда мой дар принять благоволит.
 

Король.

 
Неизъяснимая, за чудом – чудо
Творишь ты… Так, я верю, для тебя
Возможно все; ты в этом гордом сердце,
Любовию досель не побежденном,
Любовь произвела.
 

Ла Гир.

 
Краса Иоанны
Есть кроткое души ее смиренье;
Она всего великого достойна —
Но чужды ей и гордые желанья
И почестей блестящая ничтожность;
Простой удел, любовь простого сердца
С моей рукой я предлагаю ей…
 

Король.

 
И ты, Ла Гир? Два равных пред тобою
Соперника по мужеству и сану,
Иоанна… ты врагов со мной сдружила,
Мой трон возвысила: ужель теперь
Меня лишишь друзей моих вернейших?
Для одного награда, но достойны
Равно награды оба; отвечай.
 

Агнеса.

 
Ее душа внезапностью смутилась,
И девственным стыдом она краснеет.
О, дайте ей спроситься с сердцем, тайну
С подругой верной разделять и душу
Передо мной открыть непринужденно;
Теперь мой час; как нежная сестра
Приблизиться могу я к строгой деве,
Чтоб женское с заботливостью женской
Размыслить вместе с ней. Оставьте нас
Решить наедине.
 

Король.

 
Пойдем.
 

Иоанна.

 
Постойте!
Нет, государь, мои пылают щеки
Не пламенем смятенного стыда;
И то, что я могу сказать ей втайне,
То я скажу и пред лицом мужей…
О рыцари! Своим избраньем вы
Великую мне делаете честь;
Но разве я для суетных величий
Покинула отеческую паству?
Для брачного ль венца я грудь младую
Одела в сталь и панцырь боевой?
Нет, призвана я к подвигу иному;
Лишь чистою свершится девой он;
Я на земле воительница Бога,
Я на земле супруга не найду.
 

Архиепископ.

 
Быть на земле сопутницей супруга
Есть жребий женщины; храня закон
Природы, божеству она угодна;
И, совершив указанное небом,
Тебя пославшим в бой, ты броню скинешь,
Ты перейдешь к судьбе своей смиренной,
Покинутой для бранного меча;
Не девственной руке им управлять.
 

Иоанна.

 
Святой отец, еще не знаю я,
Куда меня пошлет могущий дух;
Придет пора, и он не промолчит,
И покорюсь тогда его веленью;
Теперь же он велит начатый подвиг
Свершить: еще монарх мой не увенчан;
Еще елей главы его избранной
Не освятил; еще он не король.
 

Король.

 
Но мы идем стезей прямою к Реймсу.
 

Иоанна.

 
И медлить нам не должно; враг повсюду;
Дорогу нам он мыслит заградить;
Но сквозь него промчу к победе вас.
 

Дюнуа.

 
Когда же все, Иоанна, совершится,
Когда войдем с тобою в стены Реймса,
Склонишь ли ты внимание тогда…
 

Иоанна.

 
Когда Господь велит, чтоб я с победой
Из грозныя борьбы со смертью вышла,
Тогда всему конец; тогда пастушке
Уж места нет в обители монарха.
 

Король (взяв ее за руку).

 
Теперь тебе лишь голос духа внятен;
Любовь молчит в груди, горящей Богом;
Но верь, она молчать не вечно будет.
Утихнет брань; победа приведет
К нам ясный мир; в сердца вольется радость,
Нежнейшие пробудятся в них чувства…
Тогда об них проведаешь и ты,
Тогда впервой печали сладкой слезы
Прольют твои глаза и будешь сердцем,
Исполненным доныне только неба,
С любовию искать земного друга;
Всех ныне ты для счастия спасла —
И одному тогда ты будешь счастьем.
 

Иоанна (посмотрев на него с унылым негодованием).

 
Иль, утомясь божественным явленьем,
Уж хочешь ты разбить его сосуд
И благовестницу верховной воли
Низвесть во прах ничтожности земной?
О маловерные! Сердца слепые!
Величие небес кругом вас блещет;
Их чудеса пред вами без покрова;
А я для вас лишь женщина… безумцы!
Но женщине ль под бронею железной
Мешаться в бой, водить мужей к победе?
Погибель мне, когда, господне мщенье
Неся в руке, я суетную душу
Отдам любви, от Бога запрещенной;
О нет! Тогда мне лучше б не родиться;
Ни слова более; не раздражайте
Моей душой владеющего духа;
Один уж взор желающего мужа
Есть для меня и страх и оскверненье.
 

Король.

 
Умолкните; ее не преклонить.
 

Иоанна.

 
Вели, вели греметь трубе военной,
Спокойствие меня теснит и мучит;
Стремительно зовет моя судьба
Меня от сей бездейственности хладной;
И строгий глас твердит мне: довершай.