Текст книги "История моей жизни"

Глава седьмая
Лето без Боярки. Взрослею

Летние каникулы 1951 года я полностью провела дома. Мне нельзя было уехать в Боярку, так как теперь у нас было две козы – Зойка и ее дочка. С утра до вечера мы были на природе, на Бабошкином озере проводили бо́льшую часть времени. Родители на работе, Славик в детском саду, а я с подругами и козами – на озере или в лесу. Там мы собирали цветы, ягоды и грибы, плели венки, пели песни, брали с собой рукоделие, книжки, рассказывали и слушали всевозможные истории. Иногда чем-нибудь увлекались, а козы уходили далеко в лес. Им была настоящая лафа, свободно гуляй себе и выбирай любимые травки. Козы – любительницы объедать молоденькие нежные листочки и ветки на кустах и деревьях, тем самым могут нанести определенный вред лесной поросли. Лесники, заметив, что коз собралось уже небольшое стадо, которое делает потраву в неустановленном месте, стали предупреждать нас о том, чтобы мы не пасли своих парнокопытных в лесу. Однажды лесники пришли в поселок и начали выяснять, чьи козы и чьи дети целыми днями находятся в лесу, чтобы выписать штраф. Но так никому и не выписали. Мы продолжали пасти коз в лесу, который в те годы такой был густой и богатый флорой и фауной, что практически ущерб от наших двух десятков козочек был незаметен. Проблема с выпасом вскоре прошла сама собой, когда люди стали жить более цивилизованно, появились продукты, городские условия в домах, снесли сараи и так далее. А пока мы и наши козы были детьми природы, дополняли ее и наслаждались ею.

В нашей школе устроили городской пионерский лагерь, и многие дети находились там все лето. Через забор было видно, как они играют, кушают, ходят строем в клуб. Некоторых детей увозили в пионерские лагеря в отдаленные места, где они жили всю смену. Но меня не привлекало общественное времяпрепровождение каникул. У кого-то были родственники в деревнях, в таком случае ребята уезжали туда с родителями в отпуск. Мне запомнилось это лето какой-то раскрепощенностью, свободой, причастностью к природе, беззаботностью и в то же время нужностью кому-то. Меня по-прежнему ожидали в Боярке, но здесь планы были другие. Вечерами мы играли во дворе в лапту, прятки, волейбол. Ребята из нескольких дворов собирались за нашим домом, и начинались игры.

В конце лета нам в школе выдали учебники, дома справили кое-что к занятиям, и я пошла в шестой класс. Мы все повзрослели, мальчишки стали степеннее, девочки серьезнее и скромнее, нам тогда было по 12–13 лет. Фаина Марковна, классный руководитель, встретила нас приветливо и первый день учебы сделала особенно торжественным и праздничным. Наш класс 6-А был сильнее параллельного 6-Б, классным руководителем которого была Прасковья Яковлевна Дубинина. Все знали, что Прасковья Яковлевна соперничает с Фаиной Марковной, но это соперничество являлось совершенно бесполезным занятием. Более достойных, чем Фаина Марковна, педагогов не было не только в нашей школе, но и, пожалуй, во всем районе. В Балашихинском районе тогда имелось всего три городских средних школы и три или четыре поселковых и сельских с начальным образованием. С Фаиной Марковной считались в гороно, с особым уважением к ней относился директор школы, учителя, родители и дети. В дополнение ко всему сказанному, она была секретарем партийной организации в школе и на хорошем счету в горкоме партии.

В 6-м классе стали выделяться лидеры среди девочек и мальчиков. Среди девочек более красивыми и умными считались Золя Казина, Люба Веселова, Ира Марченко, Юля Швыряева, Аля Дьякова, Инна Ковальская, Оля Шипова, Света Иваненко, Лариса Семенова, Марина Богачева, наверно, и я. Мальчиков ценили по уму, галантности и спортивным качествам. Самые уважаемые в кругу девочек нашего класса считались Саша Липатов-Висков, Лева Карпов, Саша Розовский, Борис Приходько, Валера Луничев из элитной семьи, Жора Груздев, Коля Назаров, Виктор Кузовлев. В классе насчитывалось около сорока учеников, мальчики составляли третью часть. Начиналась интересная пора нашей школьной жизни. У некоторых чувствовался переходный возраст. Витька Кузовлев, по своей сути хороший мальчишка, способный, симпатичный, любил строить из себя шута, у него как-то все ловко и смешно получалось. Таким он и остался на всю жизнь. Витька плохо закончил – бросил учебу в высшем военном ракетном училище. Жена с ребенком от него ушла, потому что он начал пить. Влачил одинокое безалаберное существование, отчего и умер преждевременно. Был у нас неуправляемый, с точки зрения дисциплины, Володя Чушкин. Рано ушел из школы, а затем и из жизни. Колька Бунин любил пошалить, попаясничать, увлекался романтикой, рано ушел из школы, попал в армию на Дальний Восток, там женился и остался навсегда. Старшеклассники, пришедшие к нам из других школ, казались очень взрослыми и серьезными. Например, Галя Кузьмина, которая позже стала преподавателем математики и учила моих детей. В одном классе с ней был Славик Богачев – брат моей подруги. За заслуги в театральном искусстве ему присвоено звание народного артиста.

Юра Шапиро и Женя Лохматов стали учеными, Виктор Дунин занимал должность заместителя директора по строительству на прославленном Балашихинском литейно-механическом заводе. Многие из выпускников старших классов пополнили ряды специалистов и ученых, конструкторов и экономистов научно-производственного объединения «Криогенмаш», а также других предприятий и институтов, стали кадровыми офицерами, учителями, юристами, врачами.

В нашей школе были всевозможные кружки и секции, большое внимание уделялось художественной самодеятельности и спорту, выпускалась школьная стенгазета. За хороший почерк и способность сочинять статьи и стихи меня избрали в редколлегию школьной газеты. Кроме того, я участвовала в самодеятельности и постановке танцев, а также в хоре. В художественном оформлении праздников и всевозможных юбилейных дат нам помогала Мария Константиновна, учительница младших классов. Она продолжала болеть за нас, так как мы были ее воспитанниками и, кроме того, ее дочь Оля училась с нами в одном классе.

Вскоре рядом со школой вырос огромный стадион, который получил большую популярность не только в нашем поселке, но и в окрестных микрорайонах Балашихи. Стадион назвали «Машиностроитель», так как его построил наш машиностроительный завод. Необходимо сказать, что спорт в те годы имел большое значение в жизни каждого здорового, уважающего себя человека. Если у парня отсутствовал интерес к физической культуре и он не увлекался каким-либо видом спорта, он считался размазней, его никто не уважал, либо он принадлежал к категории тяжелобольных людей. В то время на экранах кинотеатров шли кинофильмы «Первая перчатка», «Вратарь», которые вызывали здоровый интерес молодежи к спорту, развитию физической культуры, спортивным состязаниям. Задорная музыка из этих фильмов долгие годы являлась шлягерами на стадионах, школьных спортивных площадках, катках, дворах. Нам хотелось быть похожими на героев фильмов и видеть в себе и своих сверстниках физическую силу, ловкость, выносливость, участие и победы на спортивных встречах.

Летом на стадионе «Машиностроитель» проходили футбольные матчи между командами балашихинцев, сборных команд Московской области и даже других городов. Самыми известными футболистами, играющими за машиностроительный завод, были Евгений Спирин, Алексей Зубков, Константин Михейкин, Георгий Денисов, Алексей Басов, Матвеев, Валентин Хорьков и другие. На стадионе были гаревые дорожки, огромное поле, вокруг него трибуны для зрителей, все это огорожено высоким забором. В павильоне оборудованы раздевалки и душевые комнаты, имелись лыжная база, трансляционной пункт. Там же можно было взять напрокат коньки, наточить их. Зимой футбольное поле заливали водой поливомоечные автомашины, чистили снег бульдозером и вручную деревянными лопатами. Стадион освещался ночью мощными электролампами. Все это хозяйство охранялось и бережно поддерживалось под руководством Алексея Ивановича Зубкова, который проводил на стадионе большую часть своей жизни. На льду устраивались игры в хоккей, катались на коньках. Вечером включались трансляторы, и популярная музыка и песни разносились не только по стадиону, но и по всей округе, зазывая любителей катания на льду. Песни в исполнении Клавдии Шульженко, Леонида Утесова, Марка Бернеса, Георгия Виноградова зажигали необыкновенным теплом и радостью сердца людей. Все устремлялись на стадион, кто покататься, кто посмотреть и послушать музыку, зарядиться бодростью на морозном воздухе. Рядом была автобусная остановка, на которой толпами сходила молодежь, приезжающая со всей Балашихи с коньками и клюшками на плечах и устремлялась на каток. Одевались просто, главное – нужно было иметь какие-нибудь рейтузы, сверху свитер или вельветка, на голове вязаная шапочка.

Особое место было выделено для городошников. Любители городков играли с утра до вечера. Только и раздавался стук палок о фигуры. Самыми известными городошниками были дядя Миша Комаров, Валентин Бибиков, Иван Фокин, Дмитрий Наседкин. Их всегда можно было увидеть в углу стадиона возле городков. Спортивная жизнь на «Машиностроителе» била ключом. Ходить на каток мы стали несколько позже, в более старших классах, а пока на стадионе с нами проводили уроки физкультуры. Преподавала этот предмет Вера Петровна Кузина. Муж ее, Евгений Иванович Кузин, работал инструктором, затем заведующим промышленным отделом Балашихинского горкома партии. Позже его назначили директором завода автомобильных кранов, где он проработал до пенсии. Вера Петровна была хорошая спортсменка, верный друг и товарищ многих учеников. Она вела классное руководство у старшеклассников, многим из которых была не только учителем, но и задушевным другом. В школу Вера Петровна пришла совсем молоденькой и, будучи учительницей, родила подряд двоих детей – дочку и сына. Она любила учеников спортивных и уделяла им особое внимание на занятиях в спортивных секциях. Особенно выделяла за спортивные достижения Николая Назарова, Жору Груздева, Татьяну Депто, Николая Геращенко. К сожалению, Вера Петровна рано ушла из жизни, не дожив и до пятидесяти лет.

На родительские собрания в школу ходил в основном мой отец, если не был в командировке. Когда он шел на собрание, то я всегда переживала, что скажут обо мне учителя, классный руководитель. Мне казалось, дела в школе идут хорошо. Но учителям всегда виднее. Особых претензий ко мне не высказывалось, но замечания всегда находились. Когда отец возвращался домой, я с любопытством смотрела на него, что он скажет, какие жалобы со стороны учителей были в мой адрес. Если начинала задавать ему вопросы, то он отвечал, сгущая краски, что я много верчусь на уроках, слушаю невнимательно материал, объясняемый учителем, и прочее. Мне становилось стыдно, и первое время после собрания мы все вели себя лучше, но потом опять начинали отбиваться от рук.

Глава восьмая
Зимние радости

Перед новым 1952-м годом в школе на втором этаже нарядили большую елку. Прошли утренники с Дедом Морозом, подарками. Начались зимние каникулы. Мне папа достал на работе один билет на елку в Колонный зал Дома Союзов. Билет складывался вдвое, с новогодними картинками и программой представления. Я была очень рада и заранее считала дни в ожидании того, что меня ожидает на этой елке. Утром мы поехали с папой вместе, он на работу, а я на представление. Папа работал на Пушкинской улице, поэтому он проводил меня до самого подъезда Колонного зала, а там уж я сама должна была вовлечься вместе с другими детьми в большой сказочный мир, устроенный по случаю Нового года. То, что я там увидела, превзошло все мои ожидания. В большом зале сверкала огромная, до самого потолка елка. Она была увешана сказочно красивыми шарами и игрушками. Пушистые ветви унизывали снизу доверху гирлянды бус и лампочек, елка медленно поворачивалась, что позволяло, стоя на месте, рассмотреть игрушки и украшения со всех сторон. Вокруг танцевали «Вальс цветов» из балета Петра Ильича Чайковского «Щелкунчик» настоящие балерины из Большого театра в необыкновенно красивых платьях. Цветные прожектора, направленные на балерин, превращали их пачки в розовые, сиреневые, голубые, желтые цветы, а елка от света прожекторов была еще наряднее. Впервые, услышав замечательный оркестр Большого театра, моя душа слилась с музыкой, и восторг охватил меня так, что я забыла обо всем. Смотрела спектакль завороженными глазами и никого не замечала подле себя. Вдруг я услыхала, как меня окликнула какая-то женщина и сказала: «Девочка, у тебя резинка от лифчика оторвалась, сейчас упадет чулочек».

Я посмотрела на ноги и страшно сконфузилась. Из-под платьица болталась резинка с петелькой, которая пристегивалась к лифчику, а затем другой стороной прикреплялась к чулку. Я сразу очнулась от сказочного представления, посмотрела по сторонам, заметил ли кто еще это, и отправилась искать туалет, чтобы уладить такую досадную оплошность. Несмотря на испорченное настроение, я опять пошла смотреть новогоднее представление. По дороге в большой зал, где стояла елка и Дед Мороз со Снегурочкой уже играли с детьми, я увидела, что и в других залах, поменьше, толпились дети в ожидании очереди покататься с горки, на каруселях, покувыркаться на батуте, поиграть в игры с затейниками. В общем, на празднике в Доме Союзов было столько удовольствия и развлечений, что за один раз всего не охватить, и описать непросто.

В конце представления нам выдали новогодние подарки в красивых бумажных коробочках, и все направились к выходу, чтобы идти домой. Мне нужно было добираться до Балашихи, затем до поселка Автогенстрой. Я уже не раз ездила с родителями в метро, но одной пришлось отправиться из центра Москвы впервые. Войдя в метро, я немного растерялась. Смотрю по сторонам, таких, как я по возрасту, без взрослых не вижу. Не торопясь, начала читать таблички, как меня учил папа, что помогло мне доехать до станции метро «Курский вокзал». На платформе Курского вокзала нужно было сесть на электричку, которая с трафареткой «Балашиха». Электрички в Балашиху, как и сейчас, ходили редко, примерно один раз в час. Интересно, что расписание электропоездов до сего времени практически не изменилось. У меня был железнодорожный билет, осталось только подождать электропоезда. В то время у платформы Курского вокзала стоял памятник Иосифу Виссарионовичу Сталину. Вождь был изваян выше своего роста, в шинели и фуражке. Памятник этот убрали преследователи вождя и, к сожалению, так и не восстановили. В общем, я благополучно доехала до конечной станции Балашиха-2, а затем мимо первой казармы, через реку Пехорка пошла по дорожке к лесу, за которым находился наш Автогенстрой. Такой же путь совершал в любую погоду на работу и обратно мой отец в течение 25-ти лет, с единственной разницей, что министерства, где он работал, переезжали из центра столицы в разные территориальные районы Москвы, куда добираться было гораздо труднее.

Дома тоже красовалась нарядная елка. Мы со Славиком и тетей Лелей с любовью выбирали елочные украшения, которых после войны стало много появляться в магазинах. За елками тогда все ходили в лес и выбирали любую, какая понравится. Позже лесники наложили на браконьеров запрет и большие штрафы, поэтому смелые жители ходили за елками в лес ночью или рано утром, чтобы не нарваться на патруль. Когда после праздника елку разбирали, игрушки складывали в большие картонные коробки и ставили в духовку печки, которая уже давно не топилась, так как в нашем доме провели паровое отопление. Спустя несколько лет папа решил в сырую погоду затопить печку, чтобы прогреть и подсушить квартиру. При этом в духовку никто не догадался заглянуть. Когда же елочные игрушки понадобились к очередному новогоднему празднику, достали коробки и заглянули в них, то оказалось, что от высокой температуры краска на игрушках облезла, и они стали попросту прозрачные, как электрические лампочки.

Лес за нашим домом был прекрасен не только летом, но и в зимнюю пору. Высокие хвойные деревья стояли заиндевелые в зимнем наряде, сверкающем от лучей солнца. На широких просеках проложены лыжни, по которым мчались то тут, то там лыжники. Мне нравилось кататься на лыжах. Лыжи у меня были небольшие, но ходкие, привязывались к валенкам веревочками. Я легко скользила на них по снегу, отталкиваясь лыжными палками. Однажды мне пришло в голову покататься на лыжах после обеда в лесу одной. Я выехала на просеку и помчалась между озер к деревне Безменково. Был легкий морозец, порошил снежок. Лыжи поскрипывали, неслись легко и быстро. Добежав до Безменковской лесничей сторожки, я повернула назад. Стало быстро темнеть, в лесу уже никого не было.

Меня охватило волнение. Метель усилилась. Я поняла, что сбилась с дороги. Стала метаться из стороны в сторону. Тут уж я испугалась и поняла, что, наверно, не смогу выбраться из леса. Кругом стояла пронзительная тишина. И вдруг в сумерках, как из-под земли, появилась какая-то старушка. Не знаю, что она делала в лесу, только поняла, что я сбилась с дороги. Старушка показала мне дорогу к поселку. Оказалось, что я кружилась около второго озера и высокого забора противопожарного института. Я обрадовалась, что спаслась, и выехала из леса, когда было совсем темно. Старушку-спасительницу мне послал ангел-хранитель, иначе бы меня занесло снегом в лесу, и я там замерзла.

Этой же зимой со мной случилось еще одно приключение. Воскресный день, как всегда, я проводила у дяди с тетей в Горенках. Поиграв с Наденькой, стала собираться домой. Как обычно, дядя дал мне с собой гостинцев, и я побежала на автобус. Тогда ходил по шоссе Энтузиастов из Москвы в Ногинск автобус № 41, делая в Балашихе несколько остановок. Я пришла на остановку «Горенки», которая позже стала называться «Райсовет», дождалась 41-го автобуса, вошла в него и поехала. В салоне было очень много народа, меня затолкнули в середину, а мне нужно было сойти через две остановки на третьей в деревне Пехра. Все эти остановки на том же месте и по сей день. Когда автобус стал подъезжать к моей остановке, я не смогла протиснуться сквозь толпу, а попросить кондуктора, чтобы меня подождали и помогли выйти, я постеснялась. Следующие остановки автобус миновал, поскольку не было желающих выйти, и я проехала аж до Безменково. Когда вышла, мне стало ужасно обидно и грустно, что так получилось. Я прикинула, как мне быстрее добраться до дома, так как дожидаться обратного автобуса было бесполезно, они ходили очень редко. Выбрав более короткий путь, я решила быстро пойти лесом мимо сторожки лесников, по той дорожке, на которой недавно заблудилась, катаясь на лыжах. Теперь уж я знала все тропы и просеки и засветло пришла домой, надышавшись морозным воздухом.

Мне запомнился еще один эпизод той холодной зимы. В день смерти В. И. Ленина 21 января тетя Леля решила поехать со мной и Славиком на Красную площадь в Мавзолей. Весь народ относился благоговейно к памяти вождя Великой Октябрьской социалистической революции. Стояли сильные январские морозы. Очередь в Мавзолей начиналась от метро «25 лет Октября». Затем через переулки и арки между зданиями она выходила на площадь Революции, ныне Театральную. Оттуда молчаливая толпа медленно двигалась в сторону Александровского сада, в конце которого, сделав несколько витков, возвращалась назад и поворачивала на Красную площадь, откуда уже был виден Мавзолей. За несколько часов мы смогли дойти лишь до Александровского сада, насквозь промерзнув и заиндевев на трескучем морозе. Возможно, мы достигли бы цели, если б не закрыли Мавзолей. Несмотря на холод и усталость, мы все-таки сожалели о том, что не увидели Ленина.

Часть 3

Глава первая
Жизнь налаживается. Экзамены

В Москве стали продаваться телевизоры. В нашем классе первый телевизор «Т-2» появился у Любы Веселовой. Помню, как мы ходили к ним домой в ЦИНИПО смотреть по телевизору балет П. И. Чайковского «Лебединое озеро». В то время этот балет можно было посмотреть только в Большом театре. Впечатление от увиденного было неописуемое. Огромный телевизор с малюсеньким экраном и приставленной к нему отдельно выпуклой линзой показывал сцену Большого театра и все, что на ней происходило, только в черно-белом цвете. Играл государственный симфонический оркестр Большого театра под управлением знаменитого дирижера Юрия Файера. Не отрывая глаз от экрана, мы, затаив дыхание, смотрели танец маленьких лебедей, мазурку, неаполитанский танец, адажио. Завораживающее впечатление производили на нас Одетта и Одиллия в исполнении Галины Улановой, принц Зигфрид, которого танцевал знаменитый Михаил Габович. После просмотра мы долго оставались в сказочном мире, обсуждали увиденные детали и сцены.

Вскоре телевизор появился вначале у дяди Гриши, потом у нас. Помню первых дикторов Центрального телевидения – круглолицую красавицу с большими глазами и ресницами, с косой в виде короны на голове, по фамилии Чеботарева. Ее портрет был напечатан на обложке журнала «Огонек» и не один десяток лет хранился среди книг и журналов в доме моего дяди. Среди первых дикторов Центрального телевидения также была Марина Кондратьева. Обаятельная Валентина Леонтьева, Анна Шилова, Игорь Кириллов, Виктор Балашов, которые представляли советскую эпоху на телевидении всего мира почти на протяжении всей второй половины двадцатого века. В начале телевизионной эпохи мы смотрели детские передачи, кинофильмы, концерты, спортивные соревнования с большим удовольствием, удивляясь уникальному достижению науки. Телевизоры были далеко не в каждой семье, поэтому детвора, да и взрослые, собирались компаниями, чтобы посмотреть передачу. Мы гордились своей страной и думали: как хорошо, что родились в Советском Союзе, что мы самые счастливые дети на всем свете и у нас впереди большое светлое будущее. И в то время это было действительно так.

Третья четверть, как всегда, самая длинная и утомительная. Надо успевать учить уроки, выполнять задания по дому и ухаживать за козой Зойкой. Но в школе я никогда не уставала. Особенно нравилось мне общение с одноклассниками на переменах. Мы, ученики 6-А класса, держались обособленно от учеников параллельного 6-Б. В нашем классе была выше успеваемость и, как нам казалось, лучше ребята и девочки. Фаина Марковна нас продолжала возить по театрам и музеям Москвы, знакомя с литературным наследием писателей и драматургов, формировала нас как личности с раннего детства. Она старалась вложить в наши умы и души все самое великое и красивое, что позволяет называться человеком с большой буквы, а не быть равнодушными потребителями ценностей, созданных другими. Ее уроки были самыми интересными и полезными, так как она давала не только программный материал, но старалась хоть кратко коснуться тех авторов и произведений, которые, к сожалению, не входили в школьную программу. В то время запрещены были русские поэты Сергей Есенин, Александр Блок, Иван Бунин, писатели Александр Куприн, Михаил Булгаков и другие. Она осторожно и коротко каждому из них воздавала должное.

Приближалась весна, а с нею и майские праздники. Мы готовили цветы, которые прикрепляли к тонким веткам березок, срезанным заранее и пустившим в воде нежные зеленые листочки. Учителя доставали из кладовки транспаранты с портретами вождей, флаги, приносили цветные надутые шары. Все нарядные, радостные и веселые шли строем под музыку, вливаясь в колонну демонстрантов. Было необыкновенно весело и торжественно.

Незаметно подошли экзамены. Это тревожная и возвышенная часть школьной жизни. Во-первых, долгожданная весна, приближение летних каникул. Цветут сады, распускается сирень, веселые солнечные дни в юные годы жизни приносят ожидание чего-то нового и радостного. Все идут в школу нарядные, девочки в белых фартуках и с белыми бантами в косах, мальчики в белых рубашках. Испытывается определенное волнение перед экзаменационными письменными контрольными, ведь, по пословице, «что напишешь пером, то не вырубишь топором». Кому хочется в это радостное время получить плохую оценку? Устные экзамены тоже сдавать непросто, но там хоть можно подумать над билетом, а может, и посчастливится взять легкий билет. К тому же на устных экзаменах учителя как-то подсказывают правильные ответы. Кто сильные и смелые, решаются сдавать экзамен первыми. Кто учится послабее, медлят, как говорится, идут на закуску. Счастливчики, уже сдавшие экзамены, дожидаются остальных. А потом все дружно обсуждают результаты, кому достался какой билет, кто смог воспользоваться шпаргалкой и прочее. В целом результат такой, что получили на экзаменах и контрольных примерно то, что заслуживали. И все оставались довольными, так как перешли в следующий, седьмой класс.

Мой муж Николай

Дедушка провожает родню в Москву. Рядом с ним старушка Ульяна Демьяновна

1958 год

Дима первоклассник

1969 год

Санаторий имени Артема Подмосковье Я (в шубе) с работниками ГККПСС (Горкома партии Балашихи), 1977 год

Дедушка Ольховенко Тимофей Андреевич

1962 год

Дима после окончания военного училища МВКУДИВ

Сыновья Дмитрий и Андрей

г. Балашиха

Дима, Андрей и племяница Людмила

Папа, тетя Лида, Люда (племяница), Дима и Андрей

1974 год

Я и моя сестра Света, которая живет в Кустанае

1984 год

Дима и Лена – молодожены

Служба в Белогорске, Амурской области.

Дима, Лена, Виталик

Сестра Лиля, я, Виталик и Лилина племяница

2000 год, г. Киев

Виталик – поступил в военный университет ВТУ

(бывший МВКУДИВ). 2003 год, г. Балашиха

Ветераны администрации Балашихинского горсовета.

На площади Славы в день Победы. 2008 год

Софийская площадь. 2010 год, г. Киев

Вид из гостиницы «Украина» на площадь Независимости.

2010 год, г. Киев

Наша большая семья – дети и внуки у нас в гостях.

2012 год

Сын Андрей с женой Наташей.

2012 год

Наташа с сыном Ваней, моим внуком.

2010 год

В гостях у сестры Татьяны. 2013 год, Украина, г. Боярка

На могиле мамы и Ильи Семеновича.

Мои сестры Татьяна, Лиля, брат Саша.

2013 год, г. Боярка

Дима с Леной на свадьбе дочери Юлии.

Рядом Виталик с женой Настей

Бабушка написала письмо моему отцу, чтобы мне разрешили поехать в Боярку на летние каникулы. Мы не виделись уже два года. Бабушке очень хотелось посмотреть на меня, какая я стала. Ведь мне уже пошел пятнадцатый год. Посоветовавшись с тетей Лелей, папа решил продать козу и на эти деньги меня отправить на все лето в Боярку. Им, видимо, самим уже было неудобно перед людьми закабалять меня хозяйством. Мне же было очень жалко расставаться с Зойкой, но в то же время хотелось увидеться с бабушкой, я очень соскучилась по ней. Зойку купили соседи. Теперь она больше не гуляла по лесу, не щипала свежую травку. Ее держали взаперти в темном сарае, и она целыми днями кричала, скучая по мне и по прежней вольной жизни. Проходя мимо Зойкиного сарая, я окликала ее, старалась ласковым голосом звать произносить ее кличку, но от этого она еще больше металась в сарае и стучала комолым лбом в дверь. У нее и у меня душа разрывалась от грусти и страдания. Чтобы не тревожить Зойку и дать ей поскорее меня забыть, я больше не стала окликать ее, когда проходила мимо. На вырученные за козу деньги мне купили в магазине кожаные черные туфельки на каблучках и с ремешком поперек подъема. Они красиво выглядели на ногах, и мне нравилось впервые пройтись на каблучках. Однако я подумала, что туфли не стоят того, чтобы променять дружбу с Зойкой. Но дело было не в том. Все равно рано или поздно мой образ жизни должен был измениться, так как я становилась взрослее. Дядя Гриша тоже принял участие в моих сборах на Украину. Он заказал мне платье в пошивочном ателье в Реутово, куда пришлось съездить на примерку, а затем забрать заказ в готовом виде. Платье получилось очень нарядное – из голубого штапеля в мелкий розовый цветочек, юбка четырех-клинка, а лиф с крылышками. Второе платье дядя заказал для меня в ателье на второй Балашихе, которое находилось в маленьком домике напротив больницы за казармой. Этот домик стоит там до сих пор и относится к предприятию бытового обслуживания. В этом ателье мне сшили платье из шотландки в клеточку, на кокетке и с длинными рукавами.