Текст книги "Кукла-любовь"

Глава 11

Игнат вышел из своей квартиры, настороженно прислушался: этажом ниже было тихо. Значит, он может беспрепятственно пройтись пешком до первого этажа, ждать лифта нет необходимости. Видимо, старая сука – Нина Ивановна, спит мертвецким сном, засидевшись вчера вечером за сериалами. Или просто желчь ее душила, и она долго бродила по квартире без сна, прислушиваясь к звукам из квартиры, расположенной над ее головой. А под утро забылась тревожным сном.

Вот ведь людям делать нечего! Находят же себе развлечение – жить жизнью соседей. Не своей собственной – пустой и безрадостной, а чужой, наполненной интригами, тайнами, странными звуками, как им кажется.

Он закрыл дверь квартиры на два замка, поправил галстук, застегнул теплую куртку до самого верха и, размахивая кожаным портфелем, медленно пошел вниз по лестнице. Тихо спускался, ботинки не скрипели, песен он не пел, даже не пыхтел, как некоторые. Но старая стерва его все равно укараулила.

– Утро доброе, сосед.

Дверь ее квартиры как по команде открылась, словно на Игната в ее двери был установлен датчик движения и каждый раз, как он проходил мимо, он срабатывал, и Нина Ивановна летела к двери.

– Доброе утро, – кивнул он ей и прошел мимо.

– Торопитесь?

– Да, знаете ли, на службу. – Он чуть обернулся и послал противной женщине дежурную улыбку.

– А где служите-то, Игнат Федорович? Вот сколько живу, наблюдаю за вами. Всегда без опозданий, в одно и то же время. Прямо педант! Так где?

Не отстанет ведь, еще гадостей наговорит – настроение испортит перед началом дня.

– В юридической конторе.

– О! Юрист, стало быть! – выдохнула она то ли с восхищением, то ли с отвращением.

– Так точно.

Он спустился еще на три ступеньки, проклиная себя за то, что не поехал на лифте.

– Это очень престижно, да? И выгодно? – не унималась Нина Ивановна.

– По-разному, – уклонился он от ответа.

– И свои семейные дела сами ведете. Не тратитесь на адвокатов.

– Мне адвокат не нужен, – чуть более резко ответил он.

– А разве вас в полиции не допрашивали?

– По поводу?!

Тут он не выдержал: встал столбом и даже обернулся, осмотрел с ног до головы ее рыхлое тело, которое Нина Ивановна с утра одела в дешевый синтетический бархат коричневого цвета – широкие штаны на резинке и куртка с капюшоном.

– По поводу исчезновения вашей жены – Ларисы, – по блеклым губам соседки скользнула торжествующая улыбка.

– Меня не могли допрашивать по той простой причине, что я являюсь заявителем, Нина Ивановна. Со мной беседовали.

Он проклинал себя за то, что повелся, клюнул на ее удочку. Надо было просто пройти мимо, не разговаривать и даже не здороваться, сделать вид, что не слышит, не видит. Но начал! Теперь не остановиться.

– Беседовали, значит… – она растянула губы в улыбке и прошипела. – Именно по этой причине со мной тоже беседовали сразу двое из полиции. Сначала один, потом вторая.

– С вами беседовали?

Игнат медленно повернул обратно, поднялся на лестничную клетку и встал перед Ниной Ивановной, возвышаясь на полторы головы.

– О чем?! Что вы можете сообщить полезного?! Что вообще вы можете знать, глупая женщина!

Его взгляд поплыл. Неприятное лицо соседки сначала сморщилось, потом вытянулось до невероятных размеров и тут же принялось корчить рожи. Да что это с ним!

Игнат тряхнул головой, зажмурился, резко распахнул глаза. Ничего такого не было с ее лицом, оно по-прежнему оставалось злым и некрасивым, а рот был плотно закрыт.

– Что вы можете сообщить полезного о Ларисе, Нина Ивановна? – справившись с собой, спросил он спокойно. – Разве вам что-то известно? Мне бы тоже хотелось это узнать.

– Несчастной она была с вами, Игнат Федорович. Очень несчастной, – проговорила соседка, оглядывая его с ног до головы. – Вроде все в вас добротно и прилично, но…

– Но?

– Чувствуется какая-то червоточина. Фальшь.

Она приложила указательный палец, показавшийся ему излишне острым, к уголку рта, снова осмотрела его с головы до ног.

– Почему она сбежала от вас, Игнат Федорович?

Вопрос был не таким острым и опасным, и он ответил вполне дружелюбно:

– Об этом лучше спросить саму Ларису, Нина Ивановна.

– Так-то оно так, – она противно сощурилась. – И сбежала ли она?

– А есть еще варианты?

Он все же развернулся и снова пошел вниз по ступенькам – не потому, что осточертело слушать бредни старой перечницы, просто время поджимало. Он может опоздать, а это не в его правилах. Он начальник отдела, пример для всех – пусть даже из подчиненных одна Любочка.

Вспомнив о ней, он неожиданно покраснел. Смущаться было от чего. Любочка вчера вечером после работы, когда он отвозил ее домой, позволила себе такие вольности. Такие!..

– Варианты есть, – догнал его отвратительный голос Нины Ивановны, когда он уже почти скрылся с ее глаз.

– Да, и какие же варианты? – он посмотрел на нее с лестничной клетки, находившейся пролетом ниже.

Игнат снова мысленно послал себя и ее к черту. Себя – за слабость. Снова пошел на поводу ее алчной противности! Ее – за эту самую противность, от которой нет спасения.

– Об этом я пока не могу сообщить никому, – произнесла она, загадочно глядя на него. – Мне нужно кое-что проверить, кое с кем поговорить, чтобы окончательно убедиться.

– В чем, господи! – взревел Игнат, взмахивая портфелем, словно собирался его запустить в нее. – В чем убедиться, Нина Ивановна?!

– В том, что Лариса не сбежала от вас, – ее толстые плечи заходили вверх-вниз.

– А что она сделала? – он поворочал шеей, словно воротник сорочки впился острыми шипами в кожу.

– Она пропала! – с чувством выдохнула Нина Ивановна и погрозила ему пальцем. – И я вижу в этом криминальный след…

Целый день он трудился как каторжный. Любочку отослал – она ездила по клиентам. Ему надо быть сосредоточенным, а ее присутствие расхолаживало, отвлекало. Она все время смотрела на него как-то по-особенному, и от этого ему сразу становилось так душно, что нечем было дышать. И ниже пряжки ремня начинало происходить черт знает что! Он себя за это ругал и даже немножко презирал за такую слабость.

Конец дня принес удовлетворение результатами собственного труда. Игнат с хрустом потянулся, аккуратно сложил все папки, убрал часть в сейф, часть на полки. Смахнул салфеткой несуществующую пыль со стола, глянул на подоконник: там красовалась новенькая кофемашина – подарок руководства к профессиональному празднику.

– А не испить ли нам кофейку? – промурлыкал он, улыбаясь, встал и пошел в сторону окна. Кофемашина была уже заряжена, Любочка с утра постаралась. Наверняка для себя, но он не дал ей возможности кофе попить – сразу отослал. Зато теперь ему не придется даже зерна засыпать, только нажать кнопку. Он с удовольствием наблюдал за отлаженной работой механизма. За финишным этапом, подающим ароматный напиток в чашку.

«Все так и должно быть, – думал Игнат, пробуя крепкий кофе мелкими глотками. – Все должно быть четко отлажено, продумано, тогда и результат не заставит себя долго ждать. Нужный результат. Правильный».

Он поставил пустую чашку на подставку для грязной посуды, снова потянулся и тут же суетливо принялся заправлять рубашку под ремень. Глянул на часы: его рабочий день закончился две минуты назад. Надо было собираться – успеть до того, как Любочка нагрянет в офис. А она могла, хотя он велел ей сразу после выполнения заданий отправляться домой – из упрямства или какого-то еще тайного интереса. Не просто же так она вчера вечером набросилась на него в машине с поцелуями и попыталась залезть к нему в штаны.

Он вдруг почувствовал что-то сродни чувству вины перед Ларисой. Понимал, что это глупо – она не имела права даже упрекнуть его, – но все равно странно устыдился.

Куртка Игната была застегнута почти до воротника, портфель в одной руке, а вторая тянулась к выключателю, когда со стороны стола его помощницы раздались странные звуки: треск не треск, писк не писк, сразу не поймешь.

Он насторожился и прислушался. Тишина, и снова тот же звук. Тут Игнат понял: это телефон звонит, просто поставлен на виброзвонок. Он вернулся к столу Любочки, дернул верхний ящик. Действительно, звонили на ее служебный сотовый телефон, который она по какой-то блажи оставила в кабинете. Он нахмурился и сделал себе пометку в мозгу – отругать ее за это завтра. Взял мобильник в руки, глянул на дисплей, – номер не определился. Звонит кто-то настойчивый. Ответить, нет?

Он зачем-то нажал на зеленую трубку и даже сказать ничего не успел, как в ухе сделалось больно от зловещего шепота:

– Что не отвечаешь, коза драная?! Проблем хочешь?!

Игнат растерянно молчал. Он не был той самой козой, и уж тем более драной. Звонок был адресован не ему, он вообще поступил неправильно, что ответил. Но его молчание было расценено иначе.

– Молчишь?! И правильно, сука, делаешь! Потому что тебе нечего сказать в свое оправдание! А у нас проблемы, поняла?! Большие проблемы! И в этом твоя вина тоже. В общем, надо встретиться и все обсудить. Перезвони…

Человек, чей номер не определился, отключился. Игнат еще какое-то время смотрел на медленно потухающий дисплей, потом встрепенулся и принялся листать журнал звонков, – ничего интересного. Подталкиваемый непонятно каким чувством, он полез в адресную книгу и еле на ногах устоял, почти сразу наткнувшись на номер Ларисы.

Помощница обозвала этот контакт «Ларисочка». В истории общения были входящие и исходящие звонки, сообщений – ни одного. Если его пропавшая жена и его помощница и переписывались, Любочка все удалила.

– Ай да Любочка! – ахнул Игнат, убирая телефон обратно в верхний ящик стола. – Ай да коза…

Первой мыслью было тут же ей позвонить и призвать к ответу, но он передумал. Что это даст? Любочка станет выкручиваться, врать. Ему придется слушать, отсеивать правду от лжи. Толку не выйдет, одна головная боль. Он станет молчать, заставит ее мучиться. Она наверняка просмотрит утром пропущенные звонки на телефон, который оставила в офисе, не имея на это права. Увидит отвеченный вызов, поймет, от кого он, и станет задаваться вопросами: что говорил абонент и услышал Игнат? И это будет для нее гораздо опаснее, чем прямые вопросы.

Да, так он и поступит. А сейчас сядет в свою новенькую любимую машину, поедет в магазин экологически чистых продуктов, купит себе не испорченной производителями еды и остаток дня посвятит отдыху. Он его заслужил. И, может быть…

Может быть, он подумает о том, что набормотала ему спросонья Нина Ивановна сегодня утром.

О каком криминальном следе шла речь во время словесной перепалки? Что она должна проверить? В чем должна убедиться?

Если он захочет, то, может быть, подумает об этом. А может быть, и нет.

Глава 12

– Звонили из области, – не поднимая головы от бумаг, произнес полковник после совещания, оставив Чекалина для беседы. – Кажется, нашлись родственники замученного парня.

Будет продолжение, понял Алексей. Он стоял у двери и молчал.

– Надо будет съездить и тщательно проверить информацию. Лучше поезжай сам, не поручай никому.

– Так точно, товарищ полковник.

Он и не собирался. Дело с мертвой точки не двигалось. Кроме заключения патологоанатома, заверившего всех, что смерть парня наступила в результате болевого шока, у них не было ничего.

– Да, и еще… – добавил тот, отчитавшись. – По следам на одежде и под ногтями, смею предположить, что пытали парня на каком-то скотном дворе.

Все, кто был на совещании, изумленно подняли брови.

– Коровник, – качнул головой эксперт. – Скорее всего, заброшенный. Либо… тщательно убираемый. Надо провести еще ряд анализов. Это предварительно.

– Предварительно про коровник или?.. – уточнил полковник.

– Про коровник точно. Остальное – под вопросом.

Под вопросом было еще много чего. Утро начиналось с совещания. Со всех требовали результаты, а их не было. Даже личность погибшего не могли установить, и тут вдруг прорыв. И кому же он доверит? Конечно, поедет сам.

– В общем, поезжай. – Полковник вдруг поднял голову и глянул на него как-то странно. – У тебя вообще-то, майор, все в порядке?

– Так точно, товарищ полковник, – удивился вопросу Алексей.

– Слышал, с женой разводишься?

А-а-а! Уже донесли, просочилось! От кого, интересно? Женька проболтался?!

– Глазами не ворочай, – проворчал полковник. – В ЗАГСе у меня знакомая работает. Увидала знакомую фамилию, сверилась с данными и донесла мне. Горюет: пара, мол, красивая, хорошо жили.

Хорошо – до поры до времени. До тех пор, пока перестали друг друга понимать, замечать, слышать. Пока он не поймал себя на мысли, что совсем не знает, как и чем жила его жена последнее время, какие книги читала, какие фильмы смотрела. Женька, взявшийся проверять Алену, только плечами пожал и сказал, что все тихо и правильно. Никаких следов секты не обнаружил, как и левых звонков или неоправданных трат с банковской карты.

И он решил заняться этим сам. Только вот с делом немного разберется и тогда уж…

– Понятно, говорить не желаешь, – полковник обратил задумчивый взгляд на окно и кашлянул. – Не хочу лезть с советами, но… В этом деле торопиться не следует, майор. Иногда проблема лопнет как мыльный пузырь, а иногда как снежный ком с горы несется. Главное, не перепутать. Н-да… Мне тут психолог о твоем моральном здоровье вопросы задавал. А я тебя спрашиваю: ты в порядке?

– Я смирился, товарищ полковник. Это ее выбор. Я принял. Биться лбом в стену не стану и с ума сходить тоже. Я в порядке.

– Ну-ну… Поезжай в область. Доложи потом.

– Так точно.

Женьки в кабинете не было. Чекалин оделся, написал тому сообщение на мобильный, вышел из кабинета и едва не наступил на Машу, несшуюся навстречу.

– Привет, – ее щеки заалели. – Уже уезжаешь? А я хотела поговорить с тобой о Гришиных.

– Гришиных? – он наморщил лоб, вспоминая. – Это насчет сбежавшей жены?

– Да.

– Прости, некогда. Давай потом. Я срочно в область уезжаю.

Маша так расстроилась, что чуть не заплакала. Он заметил ее заблестевшие от слез глаза и, если честно, не понял. Чего так убиваться-то? Поговорят позже. Он совсем забыл о ней, стоило сесть в районной допросной напротив предполагаемых родственников погибшего парня.

Пара была колоритной. Пили, кажется, всю сознательную жизнь, даже во сне.

Она – с раздутым до невероятных размеров лицом, с синяками, наслоившимися один на другой. Бесформенная приземистая фигура, покореженные артритом колени, – на стул усаживалась с кряхтением, болезненно морщась. Но что поразило майора, пахло от нее достаточно приятно. Одежда опрятная, хотя и не по сезону: тонкое платье, капроновые колготки, кеды, ветровка вместо теплой куртки.

Он – высокий, худой, как жердь. Глаза желтые – печень не выдерживала нагрузок. Рот, глаза потерялись в морщинах. На лице заметен был один нос – большой, с горбинкой. Из одежды лишь спортивный костюм, поношенный, но тоже без следов грязи. На ногах летние сандалии.

Кто их одевал на встречу с майором Чекалиным, было непонятно. Может, сами достали с полок шкафа то, что еще не успели пропить.

– Итак, приступим… – проговорил Алексей, вдоволь насмотревшись. – Вы утверждаете, что узнали в погибшем своего сына?

– Так точно, – кивнул мужчина. – Только сын он ей – Аньке. Мне пасынок, получается. Хотя мы с ним даже знакомы не были.

– Как это? – удивился майор Чекалин.

– Я с ней сошелся, когда Игорь уже пропал.

– И случилось это когда? – он глянул на женщину, которая силилась вспомнить.

– Года три назад, – выдохнула она с облегчением. – Точно. Я как раз младшего в школу повела, в первый класс. А сейчас он в третьем. Точно. Три года как.

– Вы искали его?

– А чего его искать? Он поначалу не пропадал, под мостом ошивался с такими же, как он – бродягами. – Лицо женщины, расцвеченное подживающими и свежими синяками, странно порозовело. – Главное, гражданин начальник, дом есть. Никто его не гнал. А он взял и ушел под мост.

– Под какой мост? – не понял он.

– Да есть тут заброшенный, – вступил в разговор ее сожитель. – По нему транспорт уже лет пять как не ходит, хотя все они называют его железнодорожным – опасно, и знаки запретные стоят. Только для пешеходов он. На окраине города.

– Там и пешеходов-то нет! – фыркнула женщина. – Кому приспичит на окраину тащиться? Чтобы по мосту погулять? А под мостом гопники да сброд всякий. Нету там никого, кроме бомжей.

– А как они там выживают? – заинтересовался Алексей.

– Под мостом технические помещения кое– какие сохранились, там и ютятся. Менты их гоняют… Пардон, – застыдился сожитель Анны. – Полиция их гоняет, гоняет, облава за облавой. А они, как тараканы, снова туда возвращаются.

– Вы там жили? – вдруг осенило его.

– Было дело, – не стал тот вилять. – Откинулся, вернулся, а жить негде. Бывшая хату продала и куда-то свинтила, пришлось там какое-то время жить. А куда еще? Обратно на зону возвращаться?! Там я и Игоря встречал. Не знакомился – нет. Молодняк держался отдельно, у них даже вход другой был. Но видать – видал. С парнем одним он там был дружен, вместе с ним и исчез из-под моста. Анька потом пришла сына искать туда, а его уж нет. Тут и познакомились.

Как романтично! Алексей чуть не фыркнул, но сдержался.

– Вы были на опознании или узнали сына по фотографии, которую транслировали на местном телевидении?

– Были. – Женщина опустила голову, всхлипнула. – Игорек это. Мальчик мой.

По ее заплывшему от побоев и беспробудной пьянки лицу потекли слезы. Жалела ли она сына или плакала по чему-то еще, майору было неведомо.

– То есть вы опознали в погибшем своего сына – Кузнецова Игоря Владимировича?

– Так точно, – кивнула она с такой силой, что слезы закапали на подол ее легкого платья. – Кузнецов Игорь Владимирович. Сын этой мой, непутевый. Не гнала ведь его никогда. Взял и ушел под мост. Со шпаной связался.

– Вы сказали, что там он был с кем-то особенно дружен? – обратил свой взгляд на тощего мужика майор. – Имени не знаете?

– Имени не знаю, а погоняло помню.

– И?

– Ломец. С ним вместе они и исчезли. Вот, допустим, вчера еще курили возле костра, а наутро их и след простыл.

– Куда, с кем? Ничего неизвестно?

– Не, – мотнул тот коротко стриженной башкой. – Да и кому это интересно? Ушли и ушли. Места без них больше. Даже рады такому людишки тамошние.

– Что-то еще сообщить можете?

Больше они ничего сообщить не могли. Подписали свои показания, суетливо поднялись с мест и, обгоняя друг друга, бросились прочь из допросной.

– Ломец, Ломец… – задумчиво произнес коллега из районного отдела, задрал голову к потолку и еще раз повторил: – Ломец… Может, Ломцов? Или Ломов?

– Или Ломовской! – фыркнул Алексей и ткнул пальцем в неработающий компьютер майора. – Надо посмотреть, не было ли заявлений об исчезновении парня с созвучной фамилией.

Коллега, сморщившись, глянул на компьютер, потом на часы – через десять минут обед. Если задержится, в их ведомственной столовке не останется ничего путного, только тушеная капуста либо тефтели из риса со следами мяса – любимое блюдо поварихи Лиды. Та вечно какой-нибудь фигней всех опоздавших кормит.

Но майор из столицы серьезен очень, еще нажалуется.

– Сейчас сделаем, – отозвался он, подавив недовольство.

Поиски, на счастье, прошли быстро и успешно.

– Есть такой! Товарищ майор, есть такой пропавший. Надо же! – он чуть развернул монитор на Алексея. – Ломов Валерий Степанович. Двадцать два года ему сейчас должно быть, если он еще жив.

– Кто и когда писал заявление?

– Родители. Дата на заявлении двухгодичной давности, – зачитывал коллега из районного отделения полиции. – Адрес нужен?

– А тебе нет? – скривил губы Чекалин. – Ладно, пиши адрес. И иди уже на обед, вижу, время поджимает.

– Нет, ну почему, – коллега, кажется, даже обиделся. – Могу и без обеда. Не особо проголодался.

– Какие-то действия по заявлению от Ломовых были проведены?

– Да, конечно. Опросили всех, кто его видел в последний раз. Никто ничего толком не сообщил. Да, говорили, был такой, жил вместе с ними в технических отсеках под мостом. Был дружен с Игорем. Потом в один день пропали оба, и все. Тел найдено не было. Ориентировки мы разослали. Даже местные газеты писали об исчезновении Ломова, и на телевидении его фото показывали в криминальных хрониках. Ни следа.

– Пропали вместе с Игорем, и тот спустя несколько лет нашелся мертвым. Где он жил все это время, интересно? – проговорил Чекалин скорее для себя.

– Может, похитили их. В рабстве были, батрачили на хлопковых плантациях? Слышал, такое бывает, – принялся выдвигать версии майор из района. – Наш эксперт, который изначально осматривал тело, сказал, что ладони мозолистые. Мускулатура развитая, крепкая. Похоже на то, что погибшему Кузнецову работать физически пришлось.

– Да, но следов загара нет, поэтому никаких хлопковых плантаций не может быть. Парень жил в средней полосе с момента исчезновения до смерти. Но насчет рабства идея неплохая, майор, – похвалил его Чекалин. – Потому что наш патологоанатом утверждает, что пытали парня в коровнике.

– Ого!

Похвала столичного майора подстегнула, и коллега засобирался вместе с Алексеем к родителям Ломова.

– Хотя, думаю, они смирились. Либо весточку от сына какую-то получили, потому что с некоторых пор перестали сюда ходить, – потыкал пальцем в монитор майор. – Вот тут зафиксирована дата последнего их заявления-жалобы на наше бездействие, – больше года прошло.

– Вот сейчас съездим к ним и спросим. А потом я бы навестил диаспору под мостом.

– А туда-то зачем? – Майор поморщился, вспомнив вонь и грязь этого места. – Кто их там помнит? Контингент меняется каждый квартал. Одни заселились, другие ушли либо померли.

– Мало ли… – произнес задумчиво Алексей. – Может, кто и есть из старожилов, помнит этих парней. Или тех, кто с ними общался.