Текст книги "Время тлеть и время цвести. Том второй"

Антонио Скуратти усмехнулся и брезгливо отодвинул кассеты двумя пальцами.

– Вы что, с ума сошли? Считаете, что я буду заниматься мелким шантажом?

Миша шмыгнул носом и вздохнул.

– Зря не берете – не используете, так хоть удовольствие получите, – на лице его вдруг появилась плотоядная ухмылка, – тут такие девочки есть! Одна вообще – всего шестнадцать, но супер! Ножки, попка, грудь! Депутатская дочка, – он указал на одну из кассет с приклеенной сверху бумажкой с надписью и неожиданно заговорщически подмигнул.

Скуратти уже собирался осадить наглого мальчишку, который решил держаться с ним запанибрата, но взгляд его неожиданно упал на надпись «Анастасия Воскобейникова».

– Это какая Воскобейникова? – спросил он. – Не родственница депутата Воскобейникова?

– Да я же говорю, вы не слышите? Это его дочка. Она с Лизой, моей сестрой, в одном классе учится. Родители строгие, так она со своим бой-френдом только у нас встречаться и может. Все в натуре снято, как они… Ясно? Это не порнуха какая-нибудь, где перед камерой специально ноги раздвигают, тут любовь в натуре, охи и крики – все натуральное. Вы, если порнуху видели, то разницу сразу поймете. Так берете?

Рука Скуратти сжала кассету.

– Давайте эту, другие мне не нужны. Копий у вас нет, надеюсь?

– Да мне еще возиться – копии делать! – с предельной искренностью в голосе заверил его Миша и соврал, потому что кассета была им скопирована на диск, а диск лежал во внутреннем кармане куртки.

– Ладно, – холодно кивнул Антонио, пряча кассету в карман, – сейчас я довезу вас туда, куда вы скажете, высажу, а дальше – дело ваше. Даю, как обещал, два дня форы, за это время постарайтесь скрыться, не оставляя следов. У вас уже есть план?

– Попробую сегодня же махнуть в Грецию.

– Не советую. Эти люди шутить не любят, и возможностей у них больше, чем вы думаете – заграницей вас засекут еще быстрее. Думаю, что вам лучше всего вообще не «светиться» в авиа– или железнодорожных кассах – там нужно предъявлять документы, а это для них след. Постарайтесь пользоваться электропоездами, а когда окажетесь в какой-нибудь глубинке, отыщите себе другой паспорт – в Москве после всех этих взрывов пользоваться чужими документами рискованно. Так куда вас везти?

Немного подумав, Миша ответил:

– Довезите до Курского вокзала. Наверное, вы правильно рассуждаете – я поеду до Тулы, а оттуда электричками можно еще подальше добраться. Заберусь, отсижусь там, пока обо мне не забудут.

Антонио кивнул и, выглянув в окно, негромко сказал что-то в темноту. Через несколько секунд появился молчаливый шофер и без единого слова уселся за руль.

– Курский вокзал, – коротко бросил Антонио, и машина тронулась с места.

Оказавшись на вокзале, Миша сразу купил билет до Тулы, хотя до отправления электропоезда оставалось еще два часа. Потом он проверил имеющиеся в наличности деньги и решил разменять доллары в круглосуточно работавшем обменном пункте на противоположной стороне Земляного вала – там при обмене валюты не требовали паспорта, и всегда был хороший курс.

Слабо моросящий мелкий дождь рассеивал тусклый свет фонарей, и улица казалась подернутой серой дымкой. Прохожих вокруг было мало, и, спустившись в подземный переход, Миша не увидел вокруг ни единого человека. Шаги позади себя он услышал лишь тогда, когда достиг середины туннеля. По бокам неизвестно откуда возникли двое, и к затылку плотно прижалось холодное жесткое дуло.

– Шагай вперед и без фокусов, – приказал незнакомый голос. – Не вздумай пикнуть.

Миша, внезапно обессилевший, покорно поплелся за ними, сел в припаркованный рядом с переходом черный вольво, а когда машина легко сорвалась с места, с внезапным облегчением подумал:

«Ну и хорошо – если подыхать, то сразу. Только ведь старый хрыч, скотина, деньги взял, обещал два дня форы дать, а сам наколол – выдал. Сам же еще меня, главное, научил билет до Тулы взять – для чего я брал этот билет, зря тратился? Нет, надо было мне его пристукнуть, козла хренового!».

Как ни смешно, но из-за пропавшего билета в Тулу Миша почему-то злился на Антонио Скуратти сильней всего. И зря – тот ни сном, ни духом не ведал о том, что произошло с незадачливым хакером. После того, как они расстались, Скуратти поехал прямо в отель, где у него был забронирован номер. Очень любезная женщина-администратор помогла ему заполнить документы и выполнить остальные формальности, необходимые для вселения в гостиницу.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, господин Скуратти, – приветливо улыбаясь, сказала она. – Будете завтракать в номере или спуститесь в ресторан? Я могу сделать для вас заказ или вы можете сами сделать из номера заказ по телефону.

– Благодарю, пока ничего не нужно – я хочу отоспаться, и прошу, чтобы до полудня меня никто не беспокоил.

Его действительно валила с ног усталость – сказывалась бессонная ночь и пережитое напряжение. Тем не менее, очнувшись ото сна ровно в полдень, он почувствовал себя довольно бодро, и уже собрался было спуститься в ресторан пообедать, когда раздался телефонный звонок, и приятный женский голос, вежливо произнес:

– Добрый день, господин Скуратти. С вами говорит личный секретарь госпожи Лилианы Шумиловой. Госпожа Шумилова хотела бы с вами встретиться и поговорить о деле, которое не терпит отлагательства.

Антонио вспомнил, что Лилиана Шумилова была дочерью хозяина фирмы «Филев» и женой симпатичного русского программиста Ильи – сына Вики Воскобейниковой. Или бывшей женой? Нужно напрячь память, чтобы не попасть впросак во время их будущей беседы.

Он взглянул на часы, прикинув, сколько времени у него уйдет на обед, и любезно ответил секретарше:

– Где-то через час я буду готов побеседовать с госпожой Шумиловой.

– Тогда через час за вами пришлют машину – госпожа Шумилова полагает, что вам было бы удобней побеседовать в ее офисе.

Лилиана встретила гостя столь пленительной улыбкой, что Скуратти был слегка удивлен – неужели Илья Шумилов действительно расстался с такой прелестной женщиной?

«Очаровательна, – думал он, пожимая трогательно тонкие пальцы Лилианы, – руки изящны, лицо тонкое, я бы даже сказал, изысканное! И какая деликатность манер! К тому же, сразу можно определить, что она чувственна – рисунок губ очень выразителен. Не понимаю, почему сын Вики с ней не поладил, просто не понимаю! Эти молодые мужчина сами не знают, чего хотят».

Лилиана слегка задержала его руку в своей.

– Простите, господин Скуратти, что мне пришлось вас побеспокоить, но дело не терпит отлагательств. К тому же, муж наговорил мне о вас столько всего лестного, что я просто из женского любопытства хотела увидеть вас как можно скорее. Чаю, кофе?

Антонио Скуратти опустился в роскошное мягкое кресло и почувствовал охватившую все тело блаженную истому. Расслабившись и нежась, он улыбнулся гостеприимной хозяйке, но от угощения отказался:

– Благодарю вас, мадам, я недавно обедал, а мой диетолог рекомендует мне соблюдать интервалы между приемами пищи.

– О, немецкие диетологи очень строги, я однажды пробовала следовать их советам, но тот режим, что они предлагают, никак не согласуется с режимом моей работы.

– В вашем возрасте, мадам, еще можно не столь строго придерживаться режима питания.

Она вздохнула:

– Да мне это и не удалось бы при всем моем желании – вы знаете, наверное, что мне приходится контролировать российские филиалы наших фирм и компаний. Мы так быстро расширяемся, что отцу трудно за всем уследить, а Илья, – по губам ее пробежала нежная и трогательная улыбка, – он, как все талантливые люди, слишком погружен в себя, чтобы реально воспринимать жизнь. Вы, наверное, заметили, как он рассеян?

Антонио замялся.

– Гм, не знаю. Господин Шумилов – прекрасный специалист, и все, кто с ним работал, относились к нему с глубоким уважением.

«Не понимаю – так они расстались, или нет? Рассуждает, как преданная супруга»

Лилиана же с улыбкой говорила:

– Всю рутинную работу приходится выполнять мне. Но я не сетую, это обычный удел жены гения. Правда, иногда не хватает времени, но папа обычно выручает меня. Этим летом, например, я была невероятно загружена работой над проектом, и он сам взял на себя переговоры с вашим банком. Теперь я освободилась и возвращаюсь к работе – поэтому и попросила вас приехать. Видите ли, я просмотрела документы и обнаружила, что некоторые пункты нашего контракта с вашим банком пересмотрены. Как вы это объясните?

Скуратти был несказанно удивлен вопросом.

– Мадам, – ответил он, – я полагал, что ваш супруг поставил вас в известность – пункты контракта были пересмотрены по его инициативе. Дело в том, что получение конечного результата – процесс длительный, а господин Шумилов объяснил, что не может столь долгое время находиться в Германии, и руководство банка пошло ему навстречу. Это, кстати, совершенно незначительные пункты – основная работа по разработке и внедрению программы была им выполнена, программа установлена, но завершающую часть он делать отказался, и ее поручили мне.

– И вы ее довели до конца?

Антонио уклончиво ответил:

– Как только результаты будут уточнены, я немедленно представлю их руководству банка и ознакомлю с ними вашего супруга. Мы продолжаем работать в тесном контакте, и я чрезвычайно благодарен господину Шумилову за то, что он в любой момент готов меня проконсультировать по любому вопросу.

– Так результат еще не получен?

– Мадам, обещаю, что в первую очередь обо всем узнаете именно вы, – галантно склонив голову, ответил Антонио, решив про себя:

«Не так уж эта мадам Шумилова и мила – чуть ли не за горло берет. Наверное, сына Вики все же можно понять»

Лицо Лили внезапно окаменело, а сузившиеся глаза буквально буравили спокойно улыбавшегося собеседника.

– Господин Скуратти, – ледяным голосом сказала она, – я очень занята и не могу тратить время на лишние дискуссии. Результат вами получен, и мне это известно.

Скуратти шутливо развел руками.

– Если вы так утверждаете, мадам, то я не смею спорить, хотя лично мне об этом ничего неизвестно.

«Разумеется, ты догадываешься, что результаты я уже получил, не можешь не догадываться, если ты не дура, – думал он, – но передам я их тебе лишь тогда, когда сочту нужным. Сочувствую моему другу Илье – эта женщина имеет тенденцию брать нахрапом».

Короткий смешок прервал его мысли, Лилиана опять мило улыбалась.

– О, прошу простить, господин Скуратти, вам же неизвестно, что буквально два часа назад я имела беседу с одним молодым человеком. Это было как раз в то время, когда вы отдыхали в гостинице – бессонная ночь, я понимаю. Представьте, он раскрыл мне механизм, каким пользовался, чтобы похищать со счетов деньги. И сообщил также, что нынешней ночью имел с вами длительную и плодотворную беседу, после которой передал вам все украденные им деньги, превращенные в наличность.

Побледневший Скуратти какое-то время молчал, постукивая ногтем по подлокотнику кресла. Наконец, сумев взять себя в руки, он спокойно ответил:

– Думаю, наш разговор не имеет смысла, мадам, поэтому разрешите откланяться.

С лица Лилианы вмиг сошла маска благодушия, и движением руки она пресекла его попытку подняться.

– Сидите, господин Скуратти, я сама решу, когда нам окончить наш разговор.

Пожав плечами, Антонио со вздохом вновь опустился в кресло.

– Как угодно, – с горькой иронией в голосе сказал он, – но не знаю для чего тратить время на разговоры. Вы так хорошо информированы, что ничего нового я вам сообщить не смогу.

– А разве я сказала, что мне нужна от вас информация? Мне известно не меньше, чем вам – даже больше, наверное. Итак, начнем сначала. Вы получили исчерпывающую информацию о хакере еще в начале этой недели, но не передали ее своему шефу, как обязаны были сделать. Вместо этого вы вылетели в Москву, где нанятые вами люди уже организовали похищение хакера Кукуева. На этот счет, кстати, в нашем уголовном кодексе имеется соответствующая статья. Мои люди постоянно следили за вами и привезли ко мне Михаила Кукуева, как только вы с ним расстались – он был так напуган, что немедленно все мне выложил. Между прочим, он заявил, что отдал вам все украденные им деньги, это правда?

– Ерунда, – угрюмо буркнул Скуратти, – если вы организовали всю эту слежку за мной из-за этих денег, то здорово прогадали, мадам. Кстати, ваши поступки с точки зрения законности тоже весьма сомнительны – раз вы сочли меня преступником, то обязаны были сообщить обо мне вашим органам, а не устраивать слежку за свободным немецким гражданином, каким я являюсь.

Лилиана кротко улыбнулась.

– Прошу простить, господин Скуратти, все это делается только ради вашей безопасности. Вы – друг детства моей дорогой свекрови. Она не так давно очень тепло о вас отзывалась и даже тревожилась – вы ведь вдовец, человек немолодой, одинокий. Хорошо еще, что Виктория не знает, как ваши сын и дочь от первого брака вас шантажируют – постоянно требуют денег. Она бы слегла от огорчения.

– Мои… сын и дочь, – Антонио запнулся, – вы что-то путаете, мадам.

– Понятно, что вы скрываете это родство – мало чести иметь дочерью профессиональную проститутку и сына-наркомана. Счастье еще, что у них фамилия матери, и они живут в Москве, а не рядом с вами в Германии – они могли бы серьезно повредить вашему имиджу и вашей карьере.

– Сомневаюсь, мадам. Многим выдающимся политикам и бизнесменам не повезло с детьми.

– Однако не все эти политики в прошлом сотрудничали с КГБ, поставляя информацию экономического характера. А если кто-то из них и сотрудничал, то не делился этим с женами. Вы слишком любили свою первую жену, господин Скуратти, а она вас предала – выдала ваши секреты детям. Бывший агент КГБ, отец проститутки и наркомана – мороз по коже! Ваши дети хорошо усвоили, что папа готов платить за сохранение секрета.

Устало усмехнувшись, Скуратти на мгновение закрыл и вновь открыл глаза.

– Передайте Виктории мои наилучшие пожелания, – сказал он, – не стану скрывать, так как вижу, что это не имеет смысла – мальчишка Кукуев действительно передал мне пятьдесят тысяч долларов и утверждает, что остальное растранжирил или проиграл в карты. Вы, очевидно, затратили немало средств, собирая обо мне всю эту информацию, но не знаю только, насколько она для вас окупится. Пятьдесят тысяч, если желаете – больше у меня нет.

– Бог с вами, господин Скуратти, неужели вы и меня считаете шантажисткой? – ласково улыбнулась Лилиана. – Поверьте, я всего лишь беспокоюсь о вас.

– Благодарю за заботу. И что дальше?

– Я не собираюсь ни о чем докладывать руководству вашего банка, – продолжала она, – думаю, вы оцените мое доброе к вам отношение.

– Спасибо на добром слове, – Антонио наблюдал за ней чуть прищуренными глазами.

– Мне нужен был хакер. Зная о ваших… обстоятельствах, я подозревала, что вы захотите с ним встретиться и извлечь из этой встречи какую-то выгоду. Мои люди следили за вами и вышли на хакера. Кстати, мальчишка очень болтлив, и рассказал мне о вашей с ним интимной беседе, но не опасайтесь, что он кому-то разболтает и вас скомпрометирует – Кукуев мне нужен, и я постараюсь, чтобы Интерпол не напал на его след. По российским законам он преступлений не совершал – у нас ведь, кажется, нет никаких четких законов о хакерстве. Так что будьте спокойны.

Скуратти бросил на нее странный взгляд и, поколебавшись, сказал:

– Благодарю, мадам, но… советую быть осторожней, если вы хотите воспользоваться услугами Кукуева – мне думается, им интересуется не только Интерпол.

Во взгляде Лили мелькнуло искреннее недоумение, она пожала плечами.

– Естественно, господин Скуратти, я понимаю, что главное заинтересованное юридическое лицо – ваш банк. К чему вы мне это говорите?

– Позвольте мне быть предельно откровенным. Наш банк в результате деятельности мальчишки не понес никаких убытков – кроме, разве как, в моральном плане, поскольку Кукуев использовал счета наших клиентов. Банк Конти, с которым мы сотрудничаем, потерял около полумиллиона. Так для чего платить вашей фирме за этого хакера миллион? Почему расследование ведется независимо от Интерпола? Я давно над этим думаю и вначале хотел всего лишь получить информацию, которая… понимаете ли…

Лилиана понимающе кивнула.

– Вы уже дали понять, что хотели извлечь из встречи с мальчишкой какую-нибудь выгоду, и я ценю вашу откровенность. Не стесняйтесь произнести слово «шантаж», господин Скуратти, мы с вами свои люди. Так вы хотите сказать, что за заказом фирме «Филев» стоит некто неизвестный, чьи тайны могли стать известными мальчишке? Резонно. Однако почему вы так быстро отказались от идеи шантажа?

– Кукуев сказал мне об этом всего лишь несколько слов, но я сразу понял, что этот кусок мне не по зубам, и отказался слушать дальше. Эти люди заплатили за то, чтобы хакер оказался в их руках – лазая по их счетам он получил информацию, которая должна держаться в строгой тайне. Мы же с вами, легкомысленно ввязавшись в это дело, оказались с ним в одной упряжке – если теперь они на него выйдут, то не поздоровится ни вам, ни мне. За всем этим стоит не частное лицо, а крупная преступная организация, которая может нас раздавить в лепешку.

Лилиана пожала плечами.

– Возможно, вы несколько сгущаете краски. В любом случае благодарю за предупреждение – я запрячу мальчика так далеко, что его никто не найдет, и пусть спокойно занимается любимым делом.

– Любимым делом? – изумился Антонио. – Не понял.

– Что тут понимать, – усмехнулась она, – Кукуев будет работать на меня. Если честно, то я считаю, что мальчик талантлив, а талантливой молодежи надо создавать условия для творчества. Он выполнит свою часть работы, а другую ее часть выполните вы, господин Скуратти.

– Я?! – от неожиданности голова его дернулась. – Чего вы от меня хотите, мадам?

– Все довольно просто: мне необходимо перевести на свои секретные личные счета крупные суммы денег. Однако никто не должен напасть на их след. Михаил Кукуев учтет свои прежние ошибки, которые позволили нам его вычислить, и проведет деньги через ваш банк, а вы должны будете поработать с базой данных – так, чтобы мой муж уже не смог найти никакого следа. Один процент от суммы, которую вы таким образом «спрячете», ваш.

Наступило молчание. Антонио Скуратти провел рукой по лбу, осмысливая полученное предложение, потом глаза его вспыхнули. Лилиана не торопила, пристально глядя на него и спокойно ожидая ответа. Наконец он медленно произнес:

– Мадам, поскольку мы с вами решили быть откровенными друг с другом, я скажу, что ваше предложение… гм… весьма заманчиво. Однако вы никогда не задумывались, почему дирекция любого банка доверяет своим сотрудникам, работающим с базами данных?

Лиля небрежно кивнула.

– Разумеется. Во-первых, зарплата таких сотрудников достаточно велика, они имеют соответствующий статус в обществе и не захотят мараться. Во-вторых, очень редко один человек имеет доступ ко всей информации – та часть, которой владеет каждый отдельный сотрудник, не поможет желающему ограбить банк. Другое дело вы – начальник службы информационной безопасности. Кроме того, ваша супруга (покойная, а не та, что осталась в России) была сестрой директора банка, вас уважают, вам доверяют. Но самое главное – вам нужны деньги. Так нужны, что вы даже решили ввязаться в эту авантюру с мальчишкой-хакером и шантажом. Поэтому вас не остановят нелепые соображения так называемого морального свойства.

– Разумно, мадам, разумно, – задумчиво проговорил Скуратти. – И какова сумма, которую вы в общей сложности хотите провести через наш банк?

– Пятьсот миллионов долларов, – отчетливо произнесла она, – и пять миллионов из них, согласно нашему уговору, будут вашими.

Лицо его осталось невозмутимым.

– Это не так много, мадам.

– А сколько вы собирались потребовать за информацию, полученную от мальчика-хакера?

Скуратти поморщился.

– Не стоит об этом больше вспоминать, я отказался от этой мысли – жизнь дороже.

– Что ж, у вас, стало быть, нет никакой альтернативы, господин Скуратти – никто, кроме меня, не предоставит вам столь блестящей возможности улучшить свое финансовое положение.

– Понимаю, вы чертовски правы, если не сказать большего, – он криво усмехнулся. – Итак, мадам, вы хотите нелегально провести через наш банк пятьсот миллионов. Это деньги ваших акционеров? Простите, но, приступая к операции, я должен знать все подробности.

– Это деньги, которые находятся на счетах холдинга. Но начну с самого начала. Вам ведь известно о миллиарде, который благотворительное общество, основанное Бертрамом Капри, предоставляет на реализацию нашего проекта? Разумеется, эти деньги могут быть израсходованы только на строительство лечебного комплекса и закупку оборудования, – Лилиана выразительно посмотрела на собеседника, и тот кивнул и благодушно заметил:

– Что ж, при правильной постановке вопроса и соответствующем оформлении документации это условие нетрудно обойти, мне приходилось иметь дело с подобными…гм…операциями. Вы хотите, чтобы я этим занялся?

– Что вы, господин Скуратти, – нос ее презрительно сморщился, – да неужели я стала бы вас беспокоить и разводить всю это бодягу из-за такой ерунды! Для меня законным образом облапошить Капри на пятьсот миллионов баксов тоже не представляет трудностей. Деньги Капри, уже отмытые, придут на счета нашего холдинга, но ведь мои партнеры по бизнесу сразу же захотят иметь свою долю.

– Да, проблема партнеров в нашей жизни стоит остро. Как должны распределяться деньги холдинга?

– По условиям слияния всех наших компаний в единую корпорацию, львиная часть любой прибыли должна идти на расширение дочерних фирм. Это меня не устраивает – я вложила в проект много сил и средств. Я никого не граблю, хочу лишь получить то, что причитается мне по справедливости.

Скуратти встал и, пройдясь по кабинету, остановился перед Лилианой, заложив руки за спину и невозмутимо глядя на нее сверху вниз.

– Справедливость – понятие относительное, мадам. Почему вы хотите получить только полмиллиарда? Мне кажется, что в любой игре побеждает умнейший, а победитель должен получить все – это и есть истинная справедливость.

Впервые за время их разговора на лице госпожи Шумиловой мелькнула нерешительность, и ее колебание доставило Антонио некоторое удовольствие.

– Но…

– Скажите, мадам, как фонд Капри перечисляет вам деньги?

– Фонд оплачивает счета компаний, проводящих строительные работы, и медицинское оборудование. Часть суммы пойдет на возмещение расходов холдинга на приглашение высококвалифицированных специалистов и обучения для медицинского персонала. Пока расходы незначительны, строительство начнется лишь весной. К лету, если все пойдет по плану, формально будет истрачена половина премии. Об этих деньгах я и веду речь.

– Гм. Пятьсот миллионов долларов. Ваш проект, мадам, я вижу, грандиозен.

На лице Скуратти появилось непередаваемое выражение, он встретился взглядом с Лилианой. Она улыбнулась и кивнула:

– Десять высотных корпусов клиники, оснащенных первоклассным оборудованием. Но, все равно, больше пятисот миллионов до лета вытянуть из фонда не удастся. Постоянная рента с оставшегося капитала будет использована в дальнейшем для расширения комплекса и повышения квалификации персонала.

– Почему бы вам теперь не использовать статью о возмещении расходов холдинга на повышение квалификации специалистов? Тогда можно было бы официально истратить и вторую половину премии.

– Пятьсот миллионов? Невозможно – фонд компенсирует нам расходы лишь в том случае, если происхождение потраченных денег официально подтверждено, а доход холдинга не составляет и десятой доли этой суммы. Мы не можем тратить больше того, что имеем.

– Невозможного не существует. Какова максимальная оценочная стоимость недвижимости вашего холдинга?

Лилиана сдвинула брови и задумалась.

– Основную долю составляет алмазный рудник, – сказала она, – с учетом запасов алмазного месторождения я оценила бы его в четыреста миллионов долларов. Однако фактически стоимость рудника много меньше, поскольку добыча ведется первобытным способом, сбыт почти не контролируется государством. Остальная недвижимость составляет не больше ста миллионов долларов, в основном это земля, дома отдыха, отели, супермаркеты и здания, сдаваемые в аренду.

– Стало быть, вы можете получить под залог недвижимости холдинга кредитов в общей сложности пятьсот миллионов долларов. Останется только формально открыть собственную медицинскую академию и послать обучаться в Сорбонну студентов двух медицинских факультетов.

Не отреагировав на насмешку Скуратти, Лиля кивнула.

– Идея недурна. Однако тут есть минусы – процентные ставки по кредитам в российских банках после недавнего кризиса довольно велики. Мои партнеры вряд ли на это пойдут.

– Ваше дело, мадам, убедить ваших партнеров – объясните, что миллиард на счетах лучше, чем пятьсот миллионов.

– Но что делать с кредитными обязательствами? – в недоумении спросила Лиля. – Банки не согласятся на досрочное погашение, а проценты на такую сумму сожрут половину доходов холдинга.

– Если вы согласитесь поэтапно следовать моим советам, мадам, то сумма, которую мы перекинем на ваши секретные счета со счетов холдинга, составит полтора миллиарда – деньги Капри плюс суммы, кредитованные банками. Однако, мои советы стоят денег, поэтому я попрошу не один, а два процента. В случае успеха это составит тридцать миллионов.

Лилиана побледнела.

– Но это невозможно, господин Скуратти! Будет скандал.

– Кто сможет связать скандал с вашим именем? Капри получит отчет о каждом центе со своего миллиарда, а остальное – не его дело. Расчет же с кредиторами будет внутренним делом акционеров холдинга. И вряд ли они станут официально заявлять об исчезновении денег с их счетов.

– Мой отец вряд ли одобрит это, – неуверенно заметила она, – к тому же скандал вокруг моего имени….

– Мне, старику, приятно видеть столь послушную дочь. Однако скандал вам совершенно ни к чему. Поэтому, еще до того, как мы начнем действовать, вам, мадам, лучше продать свои акции и сложить с себя обязанности президента компании. Объявите всем, например, что устали от бизнеса и решили заняться воспитанием ребенка – вас все поймут, и никто не осудит. Думают же о выплатах кредитов пусть те, кому вы уступите ваше место и ваш бизнес. Решайтесь, мадам, игра стоит свеч.

Скуратти с улыбкой разглядывал Лилиану, лицо которой отражало борьбу обуревавших ее чувств. Наконец она коротко бросила:

– Согласна.

– Прекрасно, – потирая ладони, воскликнул он, – мы с вами, оказывается, понимаем друг друга с полуслова. Сейчас главное – согласится ли Кукуев с нами сотрудничать? Без него…

Лилиана презрительно усмехнулась.

– Куда он денется? Вы его порядочно запугали, он знает, что за ним охотятся, и прекрасно понимает, что моя защита – его единственная надежда на спасение. Он будет работать, чтобы сохранить свою жизнь.

– Учтите, этот паренек нам необходим. Постарайтесь с самого начала быть с ним в добрых отношениях.

– Я это учту, – Лилиана поднялась и протянула ему руку, – желаю вам всего доброго, господин Скуратти. После того, как я переговорю со своими сибирскими партнерами, я с вами свяжусь и сообщу, как обстоят дела. Кстати, когда вы свяжетесь с моим мужем?

Задержав на минуту ее тонкие пальцы, он вкрадчиво ответил:

– Думаю, что завтра. Но, насколько я знаю моего приятеля Илью, о нашем с вами нынешнем разговоре мне вряд ли стоит ему рассказывать, как вы думаете, мадам?

Холодное напряжение на лице Лилианы сменилось тонкой улыбкой.

– Вы абсолютно правы, господин Скуратти, мой муж чертовски ревнив, и не любит, когда я долго обсуждаю что-то наедине с другими мужчинами.

Она скромно опустила ресницы, а в глазах Антонио Скуратти мелькнула веселая искорка.