Текст книги "Мученики науки"

Успех был полный. В Филадельфии тотчас образовалась компания с Франклином и ученым астрономом Риттенгаузом во главе, задавшаяся целью утилизировать новое изобретение и внести в него возможные усовершенствования. В 1788 году Джон Фич получил от американского правительства привилегию на исключительное пользование пароходным сообщением в пяти штатах; в то же время национальная подписка дала ему средства для производства работ в больших размерах. Фич решил поставить свою машину на гальот и устроить правильное пароходство между Фильдельфией и Трентоном, т. е. на расстоянии 6–7 верст. Но когда он начал строить паровую машину больших размеров, то встретил почти непреодолимые препятствия. Помощниками ему могли служить только неопытные кузнецы и слесаря, поэтому машина, не смотря на все усилия и значительные издержки, оказалась очень плохого устройства и дала неудовлетворительные результаты. Паровой гальот ходил гораздо хуже маленького судна, служившего для опытов. Этого было совершенно достаточно, чтобы обескуражить не Фича, конечно, но помогавших ему капиталистов, которые с ужасом видели, что деньги их тратятся даром, изобретение же идет не вперед, а назад. Однако, при содействии нескольких просвещенных граждан, Джон Фич мог снова приняться за дело. Он обещался исправить свою машину, так чтобы судно могло делать 8 миль в час. Год спустя изобретатель был уже в состоянии выполнить данное им обещание. Ход парового гальота был торжественно испробован в Филадельфии. От определенного пункта на реке была отмерена миля и после поверки часов определено время. Гальот прошел именно то расстояние, какое требовалось. Вскоре опыт был повторен при еще более торжественной обстановке, в присутствии многочисленной публики и под председательством губернатора Пенсильвании, который собственноручно поднял флаг Американских Соединенных Штатов на гальоте Джона Фича.

Можно ли было думать, что после такого успеха наш механик перестанет пользоваться сочувствием и поддержкой публики, а между тем это действительно случилось. Вследствие какого-то необъяснимого заблуждения, общество не верило в будущность нового изобретения. В глазах современников Фич был человек, лишенный практического смысла, и все с недоверием относились к этому энтузиасту, когда он говорил, что на его пароходе со временем «возможно будет переплыть Атлантический Океан». Однако Фич при помощи одного из своих надежнейших друзей, доктора Торнтона, продолжал совершенствовать свою машину. 11 мая 1790 г. паровое судно его прошло против ветра из Филадельфии в Берлингтон со скоростью 7 миль в час, но даже и такой удивительный результат не мог возвратить паровому сообщению доверие массы. С финансовой точки зрения находили, что в этом деле предстоят только одни расходы и никаких барышей. Акционеры предприятия не считали себя обязанными долее поддерживать несчастного Фича и оставили его. Доведенный до отчаяния изобретатель тщетно уверял, что остается сделать лишь одно последнее усилие, что работа его созрела и что она будет приносить плоды. Преследуемый своей idеe fixe он везде говорил, что близок день, когда пароходы станут ходить по Атлантическому Океану. Над ним смеялись, его считали мечтателем. Непризнанный и оставленный всеми, Джон Фич решился уехать из отечества и обратил свои взоры к Франции.

В 1792 г. американский инженер высадился в Лорьене (Lorient). Хотя французский консул в Филадельфии, Сен-Жан-де-Кревекёр, сообщивший своему правительству о новом изобретении, и снабдил Фича многочисленными рекомендациями, однако они мало помогли ему, потому что Франция не представляла тогда благоприятной почвы для научных открытий: в ней царствовал неизбежный во время войны беспорядок. Впрочем, для Фича на одно мгновение блеснул луч надежды. В Филадельфии он познакомился с неким Бриссо, который был теперь депутатом Конвента и оказывал ему деятельное покровительство. К сожалению, покровитель этот сделался скоро жертвою террора и умер на гильотине (31 октября 1793 г.). Оставшись совершенно одиноким и без всяких средств к жизни, наш изобретатель вернулся в Лорьен. До какой степени он нуждался в то время, видно из того, что он принужден был просить денег на проезд у консула Соединенных Штатов.

Несчастный изобретатель с отчаяния бросается в волны Делавара

Джон Фич жил исключительно для своей идеи, как только ему пришлось от нее отказаться, дальнейшее существование теряло для него всякий смысл. Им овладело мрачное отчаяние, и он начал пить, чтобы хоть немного забыть свою нищету и страдания. Однажды, вечером, он шел измученный горем по берегу Делавара и полюбовавшись несколько времени с вершины утеса на арену своей прежней славы, злополучный изобретатель бросился в воду, проклиная жизнь и людей…[120]120
  Pierre Margry: «La navigation de Missisipi » в «Moniteur Universel» 1859.


[Закрыть]

В то время как Джон Фич кончил жизнь самоубийством, один из его соотечественников и бывших компаньонов по предприятию, Рёмсей, испытал в Англии полнейшую неудачу в своих попытках применения пара к водяному сообщению. Тогда на поле битвы появился, наконец, новый и уже победоносный соотечественник этих несчастных изобретателей, Роберт Фультон.

Но сколько неприятностей, сколько препятствий пришлось ему испытать в течении его трудовой и непродолжительной жизни прежде, чем он был признан победителем!..

Фультон, родившийся в 1765 г. в графстве Ланкастерском, с раннего детства прошел школу всевозможных несчастий. Родители его были бедные ирландские эмигранты. Трех лет он потерял отца, выучился читать и писать и в ранней молодости отправился в Филадельфию, где поступил учеником к ювелиру. Молодой Фультон отличался удивительными способностями к живописи все свободное время он посвящал рисованию картин и достиг в этом искусстве такого совершенства, что в 17 лет уже пользовался этим искусством для добывания средств к жизни. Будущий творец пароходства сделался странствующим живописцем. Взяв с собой краски и кисти, он переходил из гостиницы в гостиницу и рисовал то пейзажи, то жанровые сценки, то портреты. Потом он поселился в Филадельфии в качестве миниатюриста, составил себе некоторую репутацию и в короткое время скопил сумму денег, достаточную для покупки в графстве Вашингтон фермы, куда переселилась его мать доживать остаток своих дней.

Достаточно иногда случайной встречи, чтоб изменить судьбу человека. Так было и с Фультоном. Богатый американец Самуил Скорбит полюбил молодого человека и снабдил его средствами для поездки в Лондон, где рекомендовал его одному из своих друзей, знаменитому тогда живописцу, Вениамину Весту, в надежде, что ему приятно будет поддержать нарождающийся талант. Вест принял Фультона как друга, но вследствие какой-то необъяснимой случайности молодой художник вдруг бросил живопись и со страстью предался изучению механики. В продолжении двух лет он чертил планы машин на одной бирмингемской мануфактуре, а потом, вернувшись в Лондон, встретил своего соотечественника Рёмсея, совершенно погруженного в производство опытов применения пара к навигации.

В механике Роберт Фультон нашел именно то, что нужно было для его гения. Молодой инженер последовательно выполнял самые разнообразные работы. Так, он составил проект новой системы канализации, устроил род плуга для прорытия каналов, изобрел машину для распиливания и полировки мрамора и т. д., но ни одна из его попыток не имела успеха в Англии.

Надеясь найти большее сочувствие к себе во Франции, Роберт Фультон в 1796 году, отправился в Париж, где продолжал однако работать для блага своей родины. Торговля Соединенных Штатов сильно страдала тогда от продолжительных войн, опустошавших Европу. Англия, благодаря своему флоту, оказывала тогда сильное давление на все государства, задерживая товары, ввозимые во Францию другими нациями. Фультон решился освободить свою родину от такого унизительного рабства. В Америке этот великий современник Франклина проникся принципами квакеров и теперь сделался философом-гуманистом, он желал обеспечить за всем миром свободное пользование морями и стал работать, таким образом, для счастья народов. Но для достижения такой цели, по его мнению, необходимо было нанести удар морскому могуществу Англии. Фультон решился начать эту отчаянную борьбу один против целой нации. Действительно, он придумал два ужасных орудия, которые могли сделать его повелителем вселенной: подводное судно и торпеду, которые решился на погибель Англии передать в руки французов. Но Фультон, как мы увидим впоследствии, не принял в рассчет Бонапарта.

В декабре 1797 года в Париже, на Сене, начались первые опыты, состоявшие в том, чтоб направлять под водой и взрывать на определенном месте наполненные порохом ящики или торпеды, предназначенные для взрыва кораблей. Так как опыты эти стоили очень дорого и средства Фультона скоро истощились, то он обратился к Директории с просьбой оказать ему правительственную поддержку. Петиция его была отправлена в Военное министерство, но там Комиссия исследований признала проект американского механика неудобоприменимым. Фультон не хотел верить такому, ни на чем не основанному отказу и устроил превосходную модель своего подводного судна, надеясь достигнуть большего успеха при помощи столь наглядного аргумента. Три года прошли в тщетных попытках и бесплодных ходатайствах. Наконец Фультон обратился к Голландии, но и там предложение его не было принято. С упрямством человека, одержимого idеe fixe, он нашел в себе достаточно силы продолжать работу без всякой посторонней помощи. Припомнив, что когда то кисть кормила его, Фультон снова взялся за нее, нарисовал понораму, возбудившую любопытство всего Парижа, и привлек массу зрителей, которые скоро наполнили его тощий кошелек. Полученные таким образом деньги, Фультон обратил на производство опытов, после чего уже, уверенный в себе и в своем изобретении, обратился к Бонапарту, только что избранному тогда в пожизненные консулы. Вследствие благоприятного отзыва Вольнея, Монжа и Лапласа, правительство дало ему необходимую сумму, так что в 1800 году он построил большое подводное судно, которое вскоре подвергнул испытаниям в Гавре и Руане. «Летом 1801 года Фультон привел это судно в Брест и сделал на нем несколько замечательных опытов. Однажды он погрузился в воду на 40 сажень глубины, пробыл там 20 минут и, пройдя довольно большое пространство, выплыл на поверхность потом снова исчез под водой и достиг того места, откуда отправился 17 августа 1801 года он оставался под водой около 4 часов и вынырнул за 5 миль от места погружения»[121]121
  Louis Figuier: «Les Merveilles de la Science».


[Закрыть].

В Бресте же он с большим успехом повторил опыты над торпедами или адскими подводными машинами. Каждая торпеда состояла из медного ящика, наполненного 100 фунтами пороха, который можно было воспламенить, когда угодно, посредством ружейного замка. Весь механизм прикреплялся к веревке в 15 сажень длины и приводился в действие с борта маленького судна. Основной принцип устройства этого аппарата был тот же самый, как и новейшей миноноски. Изобретателю удалось взорвать лодку, стоявшую на рейде, при громких рукоплесканиях толпы народа, привлеченного новизной грандиозного зрелища. Фультон пытался также подойти к некоторым из английских кораблей, крейсировавших близ берегов, но не успел в этом к великому неудовольствию первого консула. Сторонник рутины, Бонапарт не придавал никакого значения новым изобретениям американского инженера и не считал даже нужным отвечать на его настойчивые ходатайства.

Фультон, утомленный борьбой, которую ему пришлось вести в продолжении 6 лет в интересах ослепленного французского правительства, хотел уже вернуться в Америку, когда бывший канцлер штата Нью-йорк, Ливингстон, отговорил его от этого намерения и предложил ему сообща возобновить работу над решением великой задачи применения пара к мореходству. Изучив со свойственной ему энергией всю техническую литературу по этому вопросу, Фультон нашел, что его предшественники потерпели неудачу вследствие неимения достаточно сильной машины. Поэтому он переделал испытанную до него паровую машину, построил маленькую модель судна, колеса которого приводились в действие бесконечной цепью и, испробовав его на маленькой речке Огроне, близ Пломбьера, вернулся в Париж. Здесь он, при содействии Ливингстона, построил судно той же системы, но гораздо больших размеров. 9 августа 1803 года это паровое судно в первый раз прошло по Сене в присутствии значительного числа зрителей, в числе которых находились Бугенвиль, Боссю, Карно и Перье – делегаты Академии Наук. Пароход шел против течения со скоростью 5½, футов в секунду.

Это великое событие прошло почти незамеченным: парижане, опьяненные известиями о постоянных победах Бонопарта, равнодушно смотрели на маленькое судно Фультона, долго стоявшее на якоре у берегов Сены, в самом центре Парижа. Изобретатель еще раз обратился к первому консулу с просьбой тщательно исследовать машину. Но Бонапарт продолжал третировать Фультона как авантюриста и шарлатана, вся цель которого заключалась в одном только «выманивании денег».

Трудно поверить такой близорукости, однако она несомненна. Маршал Мармон в своих «Мемуарах», изданных в 1857 году, дает драгоценные документы, верно характеризующие отношения Бонапарта к Фультону.

«Американец Фультон, – говорит маршал, – предложил применить к мореплаванию паровую машину, как наиболее могущественный из всех известных нам двигателей. Бонапарт, бывший против всяких нововведений вследствие своих предрассудков, отклонил предложение Фультона. Это отвращение ко всему новому обусловливалось его воспитанием… Но благоразумная сдержанность – говоря мимоходом – не должна переходить в презрение к улучшениям и усовершенствованиям. Однако Фультон продолжал настаивать на дозволении ему сделать опыты и показать результаты того, что он называл своим изобретением. Первый консул считал Фультона шарлатаном и не хотел ничего слышать. Два раза я пытался разубедить в этом Бонапарта, но безуспешно… невозможно и определить, что случилось бы, если б только удалось изменить его взгляды… Фультона послал нам добрый гений Франции. Не послушавшись его голоса, первый консул выпустил из рук свое счастье»[122]122
  «Mеmoires du marеchal Marmont», t. II.


[Закрыть].

Фультон оставил Францию, но лишь 4 года спустя (в 1807 году) его пароход «Клермон» в первый раз ходил в Нью-Иорк, после чего применение пара было уже навсегда обеспечено за судоходством. Водоизмещение «Клермона» равнялось 150 тоннам, а паровая машина, приводившая в движение его колеса – 18 силам. С этого момента современный пароход был создан…

Когда Фультон появился с своим пароходом в одной из восточных рек Америки, враждебная и невежественная толпа встретила его бессмысленными насмешками. Вокруг него слышались угрожающие свистки. Но вдруг пароход двинулся с места и раздавшиеся отовсюду крики восторга заставили великого механика забыть испытанные им до сих пор оскорбления. Невозможно передать всеобщего энтузиазма. «Несколько невежд, лишенных всякого чувства приличия, пытались еще отпускать грубые шутки, но и они наконец впали в какое то бессмысленное отупение большинство же приветствовало победу, одержанную гением, долго не смолкавшими рукоплесканиями»[123]123
  «Teh life of Robert Fulton, by his friend C. N. Colden». New-Iork 1817.


[Закрыть].

Роберт Фультон

Несколько дней спустя Фультон объявил в газетах, что он устраивает правильное сообщение по Гудзону между Нью-Иорком и Олбани. «Клермон» сделал эти 240 верст в 32 часа.

Но для поездки в Олбани на пароходе Фультона не оказалось желающих и только при возвращения оттуда нашелся один охотник. «Это был, – говорит Луи Фигье, в своей превосходной «Истории пароходов»[124]124
  «Merveilles de la Science».


[Закрыть],– француз, по имени Андрие, житель Нью-Иорка. Он хотел испытать новое ощущение и решился вернуться к себе домой на «Клермоне». Войдя на пароход, чтобы условиться в цене за проезд, Андрие не нашел там никого кроме самого Фультона, сидевшего в каюте за письменным столом.

– Вы отправляетесь в Нью-Иорк на вашем пароходе? спросил он.

– Да, отвечал Фультон, я попробую это сделать.

– Можете вы взять меня с собой?

– Конечно, если вы рискнете со мной отправиться.

Андрие спросил тогда о цене за проезд и заплатил требуемые шесть долларов.

Фультон сидел неподвижно и безмолвно и в глубокой задумчивости рассматривал данные ему деньги. Пассажиру показалось, что он заплатил не то, что следовало.

– Ведь вы, кажется, назначили именно такую сумму? – спросил он.

При этих словах Фультон поднял на незнакомца глаза, полные слез.

– Извините меня, – сказал он взволнованным голосом, – я задумался о том, что эти шесть долларов составляют первую плату, полученную мной за мои долгие труды над устройством пароходного сообщения. Мне бы очень хотелось, прибавил он, взяв пассажира за руку, в ознаменование этого события распить с вами бутылку вина, но я слишком беден, чтоб позволить себе такую роскошь».

Введение пароходного сообщения в Соединенных Штатах есть одно из величайших событий в истории человечества. Дело это принадлежит всецело Роберту Фультону, до конца своей жизни не перестававшему бороться за интересы цивилизации. В 1814 г. он построил для американского правительства громадный, по тому времени, паровой фрегат в 145 футов длины. Но изобретателю не пришлось увидеть его спущенным на воду. Возвращаясь из Трентона, столицы Нью-Джерси, где разбирался процесс Ливингстона, бывшего в компании с Фультоном, последний был застигнут на Гудзоне сильными холодами и получил жестокую лихорадку, которая свела его в могилу 24 февраля 1815 года. Ему было тогда не более 50 лет. Конгресс штата Нью-Йорк почтил память великого гражданина трехдневным трауром.

В то время как Фультон, презираемый людьми рутины, уезжал из Франции, уроженец этой страны Шарль Дальери[125]125
  Родился в Амьене 4-го сентября 1754 года.


[Закрыть] пожертвовал все свое состояние на устройство изобретенного им маленького винтового парохода и стал надоедать как правительству, так и его министрам просьбами об испытании своего изобретения. Не добившись ничего, Дальери был так раздражен неудачей, что раз, утром, пришел на свой пароход, стоявший на Сене, близ Берси, и приказал рабочим изрубить его в куски, причем сам с молотком в руке принимал участие в разрушении своего детища.

Шарль Дальери еще раньше обращал на себя внимание множеством изобретений. В ранней юности он занимался приготовлением деревянных стенных часов, отличавшихся большою точностью, потом стал делать церковные органы и наконец, придумал новый способ обработки золота для ювелирных целей, чем открыл целую отрасль промышленности. Нажитый трудами капитал он употребил на устройство винтового парохода, а после уничтожения его собственными руками, снова принялся за скромное ремесло золотых дел мастера и умер, в Жуй, 80-ти лет.[126]126
  «Origine de l’hеlice propolseur-directeur, prеcеdеe d’une notice sur Charles Dallery par Chopin-Dallery», 1 broch. Firmin Didot. 1855.


[Закрыть]

В 1843 году один инженер-механик (constructeur) из Булони, Фридрих Соваж, предпринял ряд замечательных опытов над употреблением винта, которым Дальери воспользовался для своего парохода, как подводным двигателем. 20 лучших лет своей жизни посвятил Соваж на то, чтобы доказать преимущество винта, отвергавшегося тогда вследствие предрассудков и в настоящее время получившего право гражданства на всех морях. Эти изыскания разорили Соважа. 8 лет спустя он, и без того уже старый, дряхлый и больной, сошел с ума и был помещен в одной из Парижских лечебниц. Несчастный изобретатель постоянно играл на скрипке перед клеткой с птицами, развлекавшими его своим щебетаньем. Тут лицо его оживлялось седые волосы, венцом окружавшие его голову и, меланхолические блестящие глаза снова придавали ему в такие минуты вдохновенный вид новатора.

Если история пароходства представляет немало драм, сюжетом которых служат страдания великих изобретателей, то история железных дорог также полна потрясающих картин.

Железные дороги, появившиеся в Англии вместе с первым локомотивом Стефенсона, были введены во Франции лишь после продолжительной борьбы. Когда Перейр хотел построить первую железную дорогу между Парижем и Сен-Жерменом, а Пердоне просил позволения проложить рельсовый путь от столицы до Руана, то двое из даровитейших людей той эпохи, временно омраченных рутиной – Тьер, министр общественных работ, и Араго, член палаты депутатов, – воспротивились осуществлению этих проектов с необыкновенным ожесточением[127]127
  Тьер сказал Пердоне, что если он станет просить у палаты концессию на устройство Руанской железной дороги, то его «сбросят c трибуны». Араго думал, что езда по холодным и сырым туннелям будет вредно отзываться на здоровье путешественников. Это происходило в 1836 году, когда по железной дороге из Ливерпуля в Манчестер уже в продолжении 6 лет ежедневно проезжали сотни путешественников и когда, следовательно, преимущество локомотива было несомненно доказано. Многие интеллигентные люди во Франции, вследствие какого-то непонятного ослепления, держались того убеждения, что железные дороги не доставят никаких выгод.


[Закрыть].

Последнее утешение Фридриха Соважа

За шестьдесят лет до этого, на первый паровоз Куньо (1707) смотрели в Париже как на бесполезную и курьезную выдумку. Этот паровоз, конечно, был очень далеко от совершенства, но тем не менее стоил того, чтоб обратить на себя внимание. Он приводился в движение посредством машины высокого давления, которую еще и теперь можно видеть в Консерватории Искусств и Ремесел.

Жозеф Куньо, родившийся в Вуа, в Лоррене, 25 сентября 1725 года, провел свою молодость в Германии и сделался там хорошим инженером. Позднее он служил у принца Карла в Нидерландах, а в 1763 г. приехал в Париж. В это время Куньо был уже известен как изобретатель новой системы ружья и автор сочинения «О Полевой фортификации». В Париже он принялся за устройство «паровой кареты», которую сам называл «ломовой паровой телегой» и предназначал специально для перевозки пушек и артиллерийских снарядов. Опыты были произведены во дворе парижского Арсенала; действие машины оказалось не вполне удовлетворительным, кроме того она разрушила часть стены, на которую наткнулась.

Дело так и кончилось этим опытом, потому что самому изобретению не придали того значения, какого оно заслуживало.

Однако по предложению генерала Грибоваля, Куньо получил от французского правительства пенсию в 600 ливров и пользовался ею до тех пор, пока революция не лишила его этого скудного пособия. Несчастный изобретатель впал в нищету и, если не умер от голода, то лишь благодаря состраданию одной дамы из Брюсселя. Куньо скончался 79 лет от роду в то время, когда в Англии прочно установилось железнодорожное дело.

Несмотря на все затруднения и препятствия, локомотиву все-таки был открыть доступ во Франции, благодаря усилиям людей прогресса.

В настоящее время железные дороги, проходя во всех частях света, разносят на своем пути благодеяния науки и цивилизации и рассеивают повсюду мрак предрассудков и невежества.