Текст книги "Когда талант смеется"

У входа в административный корпус меня ждет Верна.

– Чего ты снова от меня хочешь? – спрашиваю я, не дожидаясь ее вопроса. – Неужели прослушала про своего ненаглядного? Эти придурки успели разболтаться?

Но потом я понимаю, какую ошибку совершил, стоило лишь взглянуть в округлившиеся глаза Верны Церизи.

– Атлахт? Он здесь?

Я сразу же пожалел о том, что сделал. Спать, спать, спать. Я начинаю тупить. Но сказанного не воротишь.

– Верна, что тебе нужно?

– Атлахт здесь? – спрашивает она и подходит ко мне ближе. – Прошу тебя, Ахилл, ради Бога, скажи мне, где Атлахт?

– Я задавал этот вопрос почти весь этот месяц, – говорю я, готовый отдернуть руку, которую она собиралась ко мне протянуть. – У меня мало времени. Не сходи с ума, скажи, что тебе нужно.

Она стоит долго, верно, не решаясь на какие-либо слова. Я прохожу мимо нее по коридору.

– Стой! – раздается сзади.

Медленно. Слишком медленно.

А может, я слишком жесток?

– Ахилл!

Я останавливаюсь. Господи, оставьте меня в покое.

– Ты же знаешь… Ты же знаешь, где он!

Глупое, глупое женское сердце и длинный мой язык!

– Хорошо, – от нее не отвязаться. – Только знай, все, что ты скажешь ему, может быть использовано против тебя. И не лучше для него.

И хватаю Верну за руку и тащу в административный корпус. Глупо, необдуманно и в моем-то состоянии! Но времени у меня совсем нет.

Как раз навстречу мне идет Сид с бумагами. Увидев, кого я держу за руку, его глаза округлились, а рот смешно открылся в виде буквы «О». С кем дружу вообще?

– Ты как раз мне нужен, – говорю я. – Где Атлахт?

– Мистер Церизи? – спрашивает Сид с тем же выражением лица – выглядит очень глупо. – В кабинете на третьем этаже, справа от комнаты Дары.

– Спасибо, – и тащимся наверх.

Что я творю?

Перед кабинетом я останавливаюсь и говорю Верне:

– Ты зайдешь в комнату, как только я тебя позову, ясно? Стой здесь, дверь я не буду закрывать до конца, так что ты услышишь.

На удивление, та не выглядит ошарашенной или напуганной. Верна смиренно кивает и смотрит на дверь. Нет, не та реакция. Совсем не та.

Дара быстро и четко исполнила мои рекомендации. Внутри комнаты стоит один стул да маленькая кровать. Атлахт уперся в стену и не смотрит никуда. Окон здесь тоже нет. Мрачно, строго, аккуратно и необычно скудно – стиль Дары.

Дверь открывается очень тихо, пленник даже не дернулся. Я даже шаркаю ногами – не может известный черный делец забыть все свои навыки. Так и есть – Атлахт мгновенно разворачивается от стены лицом ко мне. Лоб весь красный от долгой дружбы со стеной.

– Вы все еще не вспомнили свое имя? – спрашиваю я, прикрывая за собой дверь.

– Нет, но я помню, как звали меня вы, – отвечает Атлахт.

– Без «вы», пожалуйста, – нет, вежливость не всегда нужна. – Зовите просто Ахилл.

– Хорошо. А я, значит, буду просто Атлахт?

– Если не нравится, вы всегда можете изменить имя. Но знайте, что все вас знают, как Атлахта.

– Тогда я буду Атлахтом, – улыбается бывший учитель.

Чудно.

Проблема имени отпала. Об остальных я даже думать не хочу.

– А кто вы? Не имя, просто – кто вы? – внезапно спрашивает меня Атлахт.

– Я ваш ученик, – самое банальное, что можно ответить.

– Ученик? Я был учителем?

– Да. Даже неплохим.

– А что я преподавал?

– Историю талантов, – это самый странный диалог в моей жизни.

– Я ничего не помню, – признается тот.

– В этом-то вся проблема, – соглашаюсь я.

– Но вы не похожи на ученика.

– Почему?

– Все вам подчиняются.

– Тебе.

– Что?

– Все подчиняются тебе, – нет, я не готов слышать «вы» от собственного учителя. – Это вы про тех, кого видели?

– Да.

– Вот как. Ну, признаться, я необычный ученик.

– Это как?

– Честно, сам понять не могу. Просто так.

Глядя на озабоченное лицо Атлахта, я готов чуть ли не расхохотаться. Необычно, но моя фирменная улыбка выходит чуть горькой. Теряю сноровку.

– С тобой все хорошо? – как забавно интересоваться состоянием своего предателя.

– Да, да. Я в порядке, – что еще я могу сказать? Разговор идет совсем не в ту сторону. – Правда, признаться, в академии есть один человек, который хочет встретиться с вами.

– Правда? – заинтересовался учитель. – Я его знал?

– Да, – и моя улыбка. Главное, чтобы она казалось истинной, – Надеюсь, это поможет вам вернуть ваши воспоминания, – поворачиваюсь к двери и зову: – Заходи.

Первые секунды мне кажется, что она не зайдет. Может, струсит, обязательно сбежит, уйдет куда подальше. Но моим предвидениям не суждено сбыться – очень аккуратно открыв дверь, Верна тихо заходит в комнату, и на ее лице расцветает такая улыбка, что я понял, почему люди женятся. Жаль, что я не видел этого раньше.

Но разве важна ее реакция? Мои глаза устремляются к учителю, который смотрит на собственную жену и сам расцветает в улыбке. Впервые в жизни я ощущаю себя лишним не из-за взаимной ненависти. Неужели такое возможно в современной жизни?

– Атлахт, позволь представить тебе Верну Кёртис, – я подзываю её ближе. Из документов я знал девичью фамилию Верны. Представлять ее как его жену слишком рано. – Она начала работать в академии Инзениум совсем недавно, но вы успели сдружиться, пока работали вместе. Верна сильно за тебя переживала, когда ты исчез. Надеюсь, вы снова подружитесь.

Еще забавней смотреть на Атлахта. Он кивал в такт всем моим словам, но, в конце концов, вовсе перестал смотреть на меня, а с улыбкой воззрился на свою жену.

Вы серьезно?

Только романтики нам здесь не хватало.

Я вижу замешательство в глазах Верны, сомнения и вопросы, которые вот-вот грозятся выйти наружу. Но одно мое выражение лица и знак на дверь – и эта умная женщина понимает, как должна реагировать.

– Как вы смогли вернуться, Атлахт Церизи? – вовремя спрашивает Верна, чувствуя, что я уже готов прекратить это свидание.

– Честно признаться, я не знаю, – отвечает Атлахт. И опять улыбка. Да что с ним такое? – Зовите меня просто Атлахт.

С самого начала меня интересовала реакция учителя, но почему-то это превратилось во встречу Штирлица с женой.

– У вас будет время побеседовать потом, – а мне нужно время, чтобы все организовать и обдумать. – Так что давайте прервемся. Верна, – я собрался взять ее под локоток и отвести назад.

– Было приятно увидеться с вами, Атлахт. Удачи вам, – завершает та и послушно направляется к двери.

– Я надеюсь, мы еще встретимся, – отвечает Атлахт.

Я совсем перестал понимать, что происходит. Выйдя из кабинета и закрыв дверь, Верна обращается ко мне и с такой же блестящей улыбкой произносит:

– Спасибо.

И ушла.

А я остаюсь с таким же непонятным, до невозможности странным чувством, что так тепло разлилось по всему телу, будто я действительно сделал что-то хорошее. И пока я пытался разобраться, что это, совсем не заметил одну важную вещь.

У меня перестала болеть голова.

7 глава. Начало действий и семья

– Ахилл, передвижение на севере возле поселка Руз перекрыто. Они уже зашли в область.

Учитывая, что область Сандарна является самой большой во всей Намре, им понадобится несколько дней, чтобы очутиться возле центрального города.

– Что еще нового? – спрашиваю я. Мы находимся в моем темном кабинете. Я проспал три часа и чувствую себя отлично. Бедный Сид еле стоит на ногах, и я уже хотел отправить его на боковую, но тут он выдал эту новость.

– Только это хотел сказать, – говорит Сид.

Человек, который добровольно согласился убить своего главу, теперь гоняется за решением всех проблем. Увы, жадинам, убийцам и предателям выделяют место в последнем круге ада. До него добраться – тоже надо поработать.

– Иди отдыхай. Люди Радима и Дары давно сидят без дела. Скажи им, чтобы они поменялись местами с твоей группой. Через четыре часа подойди.

– Есть, – и улыбается. Ну-ну, я сегодня добрый.

Радим и Дара еще не очнулись: Сид вколол им добрую дозу снотворного. Я его не виню. Уж он-то точно натерпелся от этих командиров.

Я выспался и снова могу работать. Прекрасно.

Первые часы пробуждения я разбираюсь с накопившимися бумагами и жалобами учеников. Приходится менять многих людей на местах, принимать отчеты командиров групп и разговаривать с учителями. Близится конец учебного года, программа учителей заканчивается, так что вопросов ко мне много.

Но как я могу рассказывать свои планы другим? Со скрипом и большим неудовольствием мы вместе обсуждаем летнюю программу. Люди, не знающие реальности, как долго вы будете так серьезны к жизни?

Через четыре часа вся кавалькада сотрудников выходит из моего кабинета. Лишь администратор расписания останавливается на пару минут, быстро уточняет несколько предметов и ретируется под моим раздраженным взглядом.

Справа от моего стола стоит корзина, в которую я складываю все жалобы, касающиеся доступа к Интернету и внешним связям. Потом этим пусть занимается Сид – с меня достаточно. В любом случае, это продлится недолго.

Единственные, у кого есть связь с внешним миром – это черные дельцы. Но недавно я отключил сеть у всех дельцов, кроме начальников. Дара, Радим и Сид же остаются постоянными пользователями Интернета. Жалобы стали приходить чаще. Забавно, что эти дельцы действительно думают, что смогут повлиять на меня.

Я начал накидывать примерный план дальнейшей работы – до обеда нужно успеть доработать всю документацию академии Инзениум, а после начнется борьба с черными дельцами. Из-за сложной ситуации в стране у нас практически не осталось работы, а значит – и денег. Наше положение уходит в бескрайнюю пропасть неудач и психических потрясений. Это взбудораживает людей и заставляет вывести наружу все тайны подпольной академии.

Угроза реальная.

У меня сильно затекли руки, и снова навалилось внутреннее напряжение. Нужно успокоиться.

Мой голтоп всегда находится при мне. Читать мне не хочется – я вытащил его и поставил на стол экраном ко мне. Пара кликов – и я нахожу программу свежих новостей. Вежливый голос за кадром приятно сообщает:

«Столица Намры приветствует главу страны Эдриго Золя! Новый парламент, сформированный в прошлую пятницу, уже произвел существенные кадровые перестановки в Высшей судебной палате, министерстве внутренних дел и других государственных органах. Уволено свыше четырех тысяч сотрудников администрации бывшего короля. Распущен королевский двор, все знаки монаршей власти будут удалены с национального флага, гимна, валюты и герба Намры. В шесть часов вечера по столичному времени на площади Святого Зигфрида пройдет публичная казнь всех представителей высших аристократических родов Намры. В их число войдут герцог Адамс, герцог Малькольм и даже….»

Я листаю ленту дальше. На лицах журналистов вместе с вежливой улыбкой – мина еле заметной печали, несмотря на наружное спокойствие и нейтральность. Смотришь на это, и так хочется ляпнуть: «Да здравствует демократия!». И этими словами прикрыть нарастающую тиранию. И главное: кто-нибудь это остановит?

Следующим постом оказывается сайт Центральный, один из ведущих каналов Намры. Правда, эта сенсация несравнима с предыдущей информацией:

«От анонимного источника стало известно о местонахождении центральной базы людей, занимающихся кражей талантов, или по-другому – черных дельцов. В округе Сандарна черными дельцами была организована академия под названием Инзениум, где незаконно держат краденых детей с талантами. Так как Сандарн еще находится под влиянием свергнутого монаршества, правительство планирует в ближайшее время освободить южную область страны и детей, находящихся в руках главы опасной академии. Стало известно и имя директора данного заведения – это Ахилл Гульран, не так давно занявший пост. Неизвестно, что они проводят с детьми, но администрация Намры уверена – ничего хорошего. Наш корреспондент уже…»

Я отвлекся на звон разбитого стекла. Граненый стакан на столе разбился вдребезги. Когда он упал?

– Ахилл Гульран, все в порядке? – вбегает озабоченный парень.

Я смотрю на него немного удивленный. Кажется, он с группы Сида. Видимо сторожит кабинет снаружи. Чего это он так испугался?

Только сейчас я замечаю, что все документы на моем столе разбросаны и лампа лежит аж возле двери. Как она туда попала?

– Да что случилось? Вы с кем-то дрались?

И когда бы я успел? А главное – с кем? Но нужно что-то сказать.

– Все нормально, – а голос выходит тихим. – Я в порядке.

Главное – никого не убить.

Главное, главное, главное, главное, главное… А что же с остальными?

– Мне разбудить Дару Валин и Радима Тангре? – спрашивает парень.

– Зачем? – глухо отзываюсь я.

– Вам нехорошо, вот я и подумал…

– Не надо. Выйди на минутку и через десять зайди.

Спорить не стал. В кабинете я остался один. Вдох – и выдох. А теперь анализ ситуации.

Про меня узнали. Более того – мое имя известно. Связь есть лишь у Дары, Радима и Сида. Радим и Дара шесть часов в отключке. Сид…

Я смотрю на дверь, из которой он недавно вышел.

Надо быть настороже. Больше никто не мог связаться со столицей. Фотографии? Я беру голтоп со стола и листаю ленту дальше. Мое имя, но, как я выгляжу, никто не знает. Уже лучше. Повстанцы… нет, армия будет уже через несколько дней. Эти трое будут жить лишь два дня. Шпион среди них. Мне опасно находиться в академии.

Я прекрасно помню месторасположение всех кабинетов и корпусов. В моей памяти всплыл кабинет химии и медчасть. Хлороформ усыпит их ненадолго, придется вкалывать снотворное. Нужно дело, чтобы успокоить учеников и дельцов. Времени мало. Слишком мало.

Я упустил одну важную деталь. Атлахт Церизи сошел с ума…

Я не заметил, как наяриваю девятый круг по кабинету, а ногти впились в другую руку. На запястье остаются отметины. Я волнуюсь. Успокойся.

Есть шанс.

Тут-то я понимаю, что сон нам больше не грозит.

– Зайди сюда, пожалуйста! – крикнул я, и ко мне зашел тот же парень. – Позови своего начальника, Сида Орлеоне.

Тот кивает и выходит из комнаты. Через пятнадцать минут в дверь стучатся.

– Сид, заходи! – крикнул я и присаживаюсь за свой стол. Лицо, доброжелательность, еле заметная улыбка. Никакой дрожи. Где твоя маска, что ты так долго мастерил?

– Ахилл, – сказал Сид, войдя в кабинет. Задолбал я парня, но что поделать. – Что-то не так?

– Проблемы у нас, – мне нужна была причина своего поведения. – Кажется, повстанцы скоро пойдут на Сандарн.

– Это слишком опасно, – качает головой Сид. – Здесь рядом граница с Литиссией, а война еще не закончилась.

– Для этого им нужно время, но все равно они придут на эту землю, – это факт. – Нам нужно быть готовыми.

– Но академия находится под землей, ее не так-то просто найти.

– Да, и это единственное, что нас спасает. Объяви учебную подготовку для дельцов. Сообщи, что скоро мы организуем крупный поход. И сам начни готовиться.

– А как же Дара и Радим? Они ведь отвечали за подготовку.

– Скажи, что они на больничном. Впрочем, так и есть – им обоим следует хорошенько отдохнуть. Сколько времени тебе понадобится, чтобы все подготовить?

– Сама подготовка займет несколько дней, но мне хватит и трех часов, – отвечает Сид. – Я лишь дам приказ и начну вооружать остальных.

– Нет, найди ответственного ученика из своей группы и дай указания. Ты не должен все взваливать на свои плечи – умей руководить. Найди таких же лидеров в группах Дары и Радима – и желательно сделать им хорошее внушение, ведь ты не их начальник.

– Внушение? Выговор имеешь в виду? – не понял тот.

– Показательная сила. Умей казаться умным и храбрым – большего от тебя не требуется.

– Понял. Я могу идти?

– Да, как раздашь указания, подойди ко мне. Скорее всего, я буду в своей комнате, – и с этими словами встаю из-за стола.

– Хорошо, – он кивнул и вышел из кабинета.

А теперь поспешим. Едва закрывается дверь, как я начинаю обследовать эту комнату. Я не могу предсказать, что будет в дальнейшем, смогу ли я снова сюда вернуться. Бумаги академии лежат на всех полках, но там нет ничего ценного, все это можно оставить. Я не знаю, попаду ли в эту комнату снова, но надо поторопиться. Ждать повстанцы не будут. Им не нужно соваться в Сандарн. Академия занимает выгодное положение, как база для правительства, как тайное укрытие возле линии фронта. И тысячи невинных талантов, стоящих миллионы денег, не будут так просто забыты. На академию Инзениум пойдут немедленно.

В кабинете я спрятал несколько зеркал на случай неожиданных событий. Одно я оставил там же, второе же разбил. В кармане у меня два круглых зеркальца наподобие тех, что любят носить девушки. На шее висит кулон с зеркалом, так что переместиться я смогу в любое время. Справа от моего стола есть маленький шкаф, прикрепленный к стене. Его немного тяжело отодвинуть, но усилия того стоят – за ним спрятаны девять штук машин Дэуса.

Комнату будут обыскивать, поэтому нужно сломать семь машин. Конечно, если машина случайно упадет на пол, она не разобьется. Как и невозможно ее разбить ударом кулака, если ты не Геракл. Поэтому я снова подхожу к маленькому шкафу на ножках, который недавно отодвинул, опускаюсь на колени и выдвигаю последнюю полку. У нее двойное дно. Там я нахожу пистолет с патронами. Предвидеть мои дальнейшие действия не сложно. Поочередно я стреляю в каждую машину Дэуса, пока все части не разлетелись на куски.

Когда я беру в руки первый куб, во мне вспыхивает сожаление. Машины Дэуса сделать невозможно. Тадеуш забрал секрет изготовления аппарата с собой в могилу. Хотя у него было столько учеников, последователей, почему же он так сделал? Интересно, о чем он думал, когда умирал?

Кстати о Тадеуше… Я подвинулся к выдвижной полке под своим столом. Там лежал серенький ежедневник, черновики новой книги Аделины. А она была с Литиссии. Откуда она могла знать столько о черном рынке?

Я откидываюсь на спинку кресла и начинаю быстро читать блокнот. Хайя ДеЛина не была простым талантом, это и ежу понятно. Ее рука уверенно и красиво вывела фразы, поэтому читал я без особых затруднений.

«Тадеуш Дэус – выходец из богатой семьи банкиров. В отличие от своих родителей, мальчик вырос молчаливым, закрытым и необычайно одаренным…»

Впрочем, разве не все великие люди такими рождались? Хмыкнув, я продолжаю чтение.

«…Тадеуш Дэус был обыкновенным парнем. Без талантов. Без способностей…»

На этом моменте я останавливаюсь. Изобретатель без талантов и способностей! Да как же так?

Эта новость… впечатляющая. Тот, кто изобрел машину для кражи талантов, оказался бесталанным мажором!

«Желание обладать каким-то „талантом“ сподвигло Тадеуша изобрести машину, крадущую таланты…»

Вот есть у человека все: добрые родители, богатая обстановка, огромные деньги, светлое будущее и – всего лишь нет таланта. Мы совершенно не похожи, Тадеуш Дэус. Совершенно.

«Я хочу написать книгу про человека злобного. Прошедшего ад, огонь и воду. Не доверяющего людям. Циничного. Жестокого. Сдержанного. Я напишу книгу про человека. ЧЕЛОВЕКА. Он может измениться. Тадеуш Дэус никому не рассказал о создании машины. Значит, он изменился. Изменился в сторону добра».

Я аккуратно закрываю ежедневник.

Быть виноватым – ужасное чувство, и я не хочу его проходить дважды. Но очень-очень хотел бы прочитать такую книгу.

Время. Нужно торопиться.

Оставшиеся машины я складываю в карманы. Какое счастье, что у меня их много.

Полки, полки… Вроде, ничего. Я нахожу спички и беру их тоже. Мне есть, что сжигать.

Проходит еще немного времени, когда я окончательно убеждаюсь, что в кабинете ничего своего не оставил. Ничего из того, что может натолкнуть на мои планы.

Ближе всего находится учебный корпус, и я отправляюсь туда. Повсюду стоит гам учеников, у которых кипит школьная жизнь. А ведь она скоро прервется.

Отдельный склад медикаментов находится на первом этаже в конце коридора. Прикладываю палец к сканеру, и дверь отворяется. В нос ударяет сильный запах спирта. Ну да, что чаще всего могут брать люди. Как панацея от всего.

В коробках лежат шприцы в упаковках. Три штуки мне хватит. Пройдя между длинными шкафами с лекарствами, я, наконец, нахожу то, что мне нужно. Дозы расписаны на каждой баночке, мне не придется долго думать. Совсем немного для двоих – передозировка нам не нужна, – и чуть больше для Сида – у него сильный организм. Мое появление здесь останется незамеченным.

Я отправляюсь в свою комнату, где точно знал, от чего следует избавиться. Комнатка маленькая, дорогу до жилых корпусов я знаю наизусть. Повернутая ручка – и дверь закрыта. Еще один обзор по комнате.

Здесь мне приходилось быть аккуратным и внимательным. На подоконнике стоит сувенирная тарелка от моей команды. Единственная фотография, где меня кое-как впихнули в объектив к улыбающимся Газнону, Ларету и Диру. Интересно, как там они? На этой тарелке я буду сжигать свои бумаги. Плохая идея позволять белому листу познать мысли. Комнату заполоняет запах гари и паленой бумаги. Насчет сигнализации я не переживаю – первый опыт показал мне, что твоя комната должна отличаться от остальных. В общем, у меня она не работает.

Пришлось стрелять и ломать еще одну машину Дэуса: она не помещается в кармане. Дым щипает глаза, но надо, надо, надо…

Конспекты, тетради, все, куда я мог случайно записать свои мысли, – все попадает в безудержный огонь. Я не оставлю этому проклятому миру ничего от себя. Живи обездоленным.

Раздается аккуратный стук в дверь. Сид.

Я поворачиваю рукоятку и открываю дверь.

– О Боже. Что здесь такое? – Сид пытается отмахнуться от дыма, как от пчелы. Ему стоит поучить физику.

– Заходи. Нечаянно чиркнул спичкой, – пропускаю я его.

– Это как можно было так чиркнуть, что вся комната в дыму?

– Я поздно заметил, – это хорошо, что видимость плохая. – Садись на кровать. Стула у меня нет.

Сид плюхается туда, куда я сказал, а сам я повернулся спиной к нему и полез в шкаф.

– Рассказывай, все успел?

– Да, все, как ты и сказал. Правда, некоторые начали отпираться, но я быстро их заткнул. Теперь они готовятся, я назначил командиров. Видел бы ты, как я им дал… Я бы сам со стороны бы посмотрел, но…

Крышечка от хлороформа легко открывается, тряпочка валялась тут как тут. Я задерживаю дыхание и обмакиваю ткань в весьма опасную жидкость. Давай.

– А этот, с группы Радима, как начал на меня наезжать… Дай, думаю я, ему устроить, но в этом момент… – увлеченно рассказывает Сид.

– Блин, подожди, тут такой дым и запах, – добродушно прерываю его я. – Открой, пожалуйста, окно. Совсем нечем дышать.

– Ага, сейчас. – Сид встает и поворачивается ко мне спиной. Пора. Тряпочка мгновенна прижата к его носу, а другой рукой я надавливаю на грудную клетку. Один вздох – закатились глаза, и тело обмякло в моих руках. Я аккуратно кладу его на землю, перешагиваю и открываю окно. Наконец я могу дышать.

Следующий этап – переместить тело на кровать. Теперь я свободно могу заняться делом. Дверь предупредительно закрыта, а я протираю спиртом шприц и место на сгибе локтя у Сида. Важно правильно выбрать дозу. Прикинув его вес и время действия снотворного, я на свой страх и риск определяю количество вводимой внутрь жидкости. Лишиться такого человека мне не хочется. Еще аккуратнее.

Вены у Сида хорошо видны, поэтому долго возиться не приходится. Еще один вздох – и он засыпает. Надолго, но не навечно.

Время, время, время.

Надеюсь, это последний подлый трюк в моей жизни.

Быстро переодеваюсь и хватаю чистый плащ. Все свои деньги тоже запихиваю себе. Это не мне, а тем, к кому я направляюсь, этого вполне хватит на безбедную жизнь. Лишние вещи не нужны, на тот свет их не примут. Забавно, что люди об этом часто забывают.

Дара и Радим лежали в техническом корпусе, поэтому я плетусь наверх. Сид остается в моей комнате, но с ним все должно быть в порядке. С двумя напарниками я не церемонился – один быстрый укол, чтобы спали дольше.

Время, время, время.

Но есть кое-что еще, что я должен сделать в пока спокойной академии.

Скорее всего, это в четвертый корпус. Хотя нет, скоро же обед, надо…

Меня посетило ощущение места, где я найду то, что ищу.

Дорога до портрета Якоба пятого занимает совсем немного времени. Но я уверен. Она до сих пор не выучила дорогу.

Десять минут прогулки по коридорам, и я нахожу ее. Брюнетка уже со скучающим лицом не спеша бродит по коридору. Опять потерялась.

– Шаргера, – негромко зову я.

Удивленное лицо быстро сменяется в презрительную усмешку. Нет, не быть ей актрисой.

– Вау, меня посетил сам Ахилл Гульран! Какая встреча!

Я не знал, что сарказм заразителен.

– У меня есть просьба.

– Ты меня не перестаешь удивлять! Даже пытаешься просить!

– Извини меня, – нет, извинения – это явно не мое. Но через «не хочу» тоже надо переступать. – Мне действительно жаль.

– Ой-ой-ой, какие мы искренние! Ахилл, тебя, случайно, не подменили?

– Случайно нет. Мне, правда, нужна твоя помощь.

Шаргера задумалась. Хорошо, что девушки жалостливые. Даже не так. Хорошо, что девушки добрые. По крайней мере, она.

– Ладно, – соглашается она, и даже с улыбкой. – Что тебе нужно?

– Ты говорила, что давно изучаешь историю. Расскажи мне о Тадеуше Дэусе.

– Зачем тебе тот, кто изобрел машину Дэуса?

– Не могу понять, почему он не стал никому передавать секрет сборки. Более того, почему машин Дэуса в мире так мало?

– Это все из-за Оборотной революции, конечно.

– Оборотная революция? – удивился я. Эту революцию я всегда воспринимал как свершившийся факт свергнутой республики, который много чего изменил. Но причем тут Тадеуш?

– Немногие знают, что Тадеуш был зачинщиком революции.

– Зачем?

– Он родился в богатой семье, но с самого детства хотел помогать обыкновенным людям. Аристократия поголовно состояла из грамотных полководцев, а Тадеуш понимал, что простые рабочие ничего не смогут сделать против них. Историки считают, что именно это стало причиной создания машины.

– Он хотел спасти рабочих? Черных?

– Простой народ, – поправляет Шаргера. – Оборотная революция свергла аристократию, и именно в этот период Тадеуш создал машину Дэуса. Благодаря ей он отбирал таланты у знаменитых полководцев и отдавал простым рабочим. Именно так простой народ смог победить.

– Но почему он так никому и не сказал, как собрать машину? Он же был за рабочих, верно?

– Я не знаю, Ахилл, – печально смотрит на меня Шаргера, – есть множество догадок и теорий, но известно, что Тадеуш неожиданно уехал из столицы вместе со своей сестрой…

– Сестра тут еще причем?

– Его сестра – Халари Гаас, первый директор академии. Ее муж, Золи Гаас, умер во время революции.

Я вспоминаю скульптуру в саде Тишины. Красивая девушка в каменном изваянии.

– А когда была основана академия?

– Через полгода после их переезда.

В моей голове включается и выключается странная лампочка. Нужно еще раз включить ее, чтобы понять и пролить свет на эту историю…

– Знаешь, многие считают, что в этих машинах находится душа самого Тадеуша. Ни один гений этого мира не придумал столь невероятную вещь, а он смог. Есть даже легенда, что Тадеуш признался, что продал душу дьяволу, – добавляет Шаргера. – Но это все – выдумки и легенды.

Продать душу дьяволу… вам это ничего не напоминает?

Тадеуш Дэус долгое время боролся за революцию, а затем просто уехал и, наверняка, помог сестре основать закрытую и таинственную академию Инзениум. Что это было?

Почему он так и не открыл секрет?

– Есть что-то еще? Может, он что-то успел сделать перед смертью?

– Да, он жил с сестрой долгое время здесь, в академии. Есть еще один слух, правда никем не подтвержденный…

– Неважно, что? Какой слух?

– Он уничтожал свои машины.

– Что?

– Машин после революции осталось девятнадцать. По официальным источникам. А ведь их было гораздо больше. Есть версия, что Тадеуш сам уничтожал их.

Уничтожал?

Интересно, зачем изобретателю уничтожать то, на что он потратил всю свою жизнь?

– Наверное, это было ужасно, – раздается голос Шаргеры.

– Ты о чем?

– Ну, я о Тадеуше. Он создал машину, которая убивала людей и отбирала чужие знания. В начале революции это полезно. Ведь преимущество было на стороне народа. Но когда революция закончилось, то, наверное, все превратилось в ужас. Таланты стали отбирать просто так, для выгоды. Думаешь, что чувствовал Тадеуш?

Раскаяние.

Чувство вины.

Я смотрю на Шаргеру, которая почти сразу стала мне помогать. А сколько ужасных слов я ей наговорил…

– Будь готова и сиди в своей комнате. Скоро тебе придется сбежать из академии.

Удивленное личико становится мне наградой на сегодняшний день. Так хочется улыбнуться. Но я тороплю ее.

– У меня, правда, нет времени. Просто поверь мне.

Она не задает вопросов. Даже больше. Просто кивнула. Странная она. Или меня считает странным. А может, и то, и другое одновременно.

Все-таки я улыбнулся.

– Мне нужно идти.

Она снова кивнула.

Я разворачиваюсь и ухожу прочь. За поворотом застегиваю плащ: в моем родном городке сейчас ветреная погода. Два маленьких зеркала никуда не делись. Раздвинуть руки, представить место, взглянуть в оба зеркала и закрыть глаза – в лицо резко подул ветер. Ну здравствуй, родина.

Я очутился на улице, где обычно забирал свой велосипед. Там же стоит маленький магазин с сарайчиком. Холодный ветер сшибает с ног, люди пробегают мимо меня, чтобы поскорее попасть в теплое помещение. Бегите, бегите, ветер вас догонит. Некоторые дома успели снести. Как быстро. А магазинчик стоит сам по себе, словно вечная константа в изменяющейся системе координат. Ну вот, негативное влияние математики. Как же быстро течет время там вдалеке – и как медленно здесь. Поразительно.

В сарае нет велосипеда. Это неудивительно, ведь я оставил его при побеге из дома. Не моего. И туда я совсем не собираюсь.

Пара кварталов. Без велосипеда дорога кажется длиннее. В такой ясный день меня любой может увидеть. Что же не так?

Люди.

Люди моего славного родного городка совсем не изменились. Политический строй здесь мало кого интересует – я уверен, жители сдались без боя. Их маленькая стабильная жизнь волновала больше, чем бурлящие изменения в мире. Вечный круг жизни – вечная похожесть. Я ненавижу свой славный родной городок.

Инспекторов я не вижу. Разруха в системе влияет и на дисциплину сотрудников.

По городу стоят палатки. Единственное нововведение, что я заметил, и это странно. С каких пор здесь устроили палаточный городок? Я всегда ехал к Нифилии Дмитриевне и Сереже через маленькие улочки, но дорога эта длиннее, чем идти по прямой – через пустыри. Я отправляюсь короткой дорогой, и на месте пустыря замечаю еще одни палатки. Люди хмуро сидят возле них. Видимо, они знают всех поголовно, поэтому взгляд их на меня не отличается доброжелательностью. Я бы отправился дальше, но меня остановил голос.

– Ахилл! Не может быть! Это ты!

Я разворачиваюсь и смотрю на окликнувшего. Он высок и худ. Грязная одежда смотрится на нем ужасно. Борода запуталась, щеки осунулись, но вот глаза я узнаю. Я таких отцов только на том свете видал.